Текст книги "Белый песок"

Машина круто, нарушая правила, развернулась через осевую и набрала скорость. «Придется встречать американцев небритым», – подумал вжимаемый ускорением в спинку сиденья Долгов.

Валя вышла из автобуса на площади Дзержинского и недолго думая направилась прямо к зданию КГБ.

Долгов нагнал ее уже возле подъезда, схватил за локоть, развернул к себе.

– Отпусти меня! – Губы у Вали дрожали.

– Валя, именем Сашки, я тебя умоляю! Не делай глупостей! Через два дня ты его увидишь!

– Почему я должна тебе верить? – упрямо спросила она.

– Потому что… если ты сейчас войдешь туда, я больше ничего не смогу тебе гарантировать!

Валя недоверчиво посмотрела на Долгова. Он отпустил ее руку, попросил ласково и даже как-то жалобно:

– Потерпи еще. Пожалуйста.

– Сколько?

– Я тебе сказал: два дня.

Валя со вздохом развернулась и пошла в обратную сторону.

Через два часа после разговора с Валей Долгов был уже на борту «Ту-154», который поднялся ввысь со взлетной полосы аэропорта Шереметьево-1, сделал разворот и взял курс на Таллин. Долгов откинулся на подголовник и подумал, что Сашку Ветрова он хочет видеть ничуть не меньше Вали.

Состав с теплушкой и платформами уже шел по Эстонии. Мимо проплывал типичный прибалтийский пейзаж: аккуратные домики с черепичными крышами, аккуратно подстриженный кустарник.

Ветров и Волегов проводили консилиум перед верблюжьим стойлом. Верблюды апатично лежали на полу, не притрагиваясь к разбросанному перед ними сену. Повсюду валялись клочья верблюжьей шерсти.

– Да, заморил ты их, Али-баба, – покачал головой Волегов.

– Я им лекарство давал. Все равно не едят, – вздохнул Ветров.

– А что им есть? Они ж не коровы. Им колючки нужны, а не сено. А еще книжку читаешь, верблюжатник хренов! – возмутился Волегов.

– Таких у меня и в зоопарк не примут…

– Конечно, не примут, – согласился Волегов. – ИМахмуд тебя с работы выгонит. – Он отошел от стойла к ящику, на котором стояла большая бутыль эстонского самогона. – Вот что им надо! Для поднятия тонуса, – сказал он, подняв бутыль.

– А они будут? – усомнился Ветров.

– Еще как! Кто ж от этого отказывается? Дашь, перед тем как сдавать в зоопарк, и побегут, как на скачках!

Ветров с сомнением посмотрел на верблюдов.

– Это сколько же им надо?..

– Всю бутыль, не меньше. И мне глоток, за добрый совет. – Волегов плеснул немного мутной жидкости в кружку. – Ну, за мой последний выходной!

– При чем тут выходной?

– При том, что последний, – печально сказал Волегов. Он залпом выпил самогон и, широко размахнувшись, выбросил кружку за дверь вагона.

Глава тринадцатая
Друзья, союзники и враги

По посадочной дорожке Таллинского аэропорта за машиной «Follow me» катил небольшой самолет с американским флагом на хвосте. Он замер на стояночном месте, и к люку тут же подъехал трап.

Рядом с трапом остановились три черных «волги». Из первой машины вышли Долгов с переводчицей. Официальный статус предстоящих оперативных мероприятий означал, что ее участие в них обязательно.

На трапе сначала появилась стюардесса, следом за ней из самолета стали выходить американские гости с сумками на плечах. Первым шел полковник Бриттен.

Долгов радушно улыбнулся ему, и они пожали друг другу руки.

– Добро пожаловать. Генерал-лейтенант Анатолий Долгов, – представился он по-английски.

– Полковник Райан Бриттен. Позвольте представить мою рабочую группу: доктор Штерн, шеф-аналитик, Том Гринвуд, оперативная часть… – Бриттен одного за другим представлял Долгову сотрудников, называя их должности и имена. Среди них оказались и бельгиец, и француз… Наконец очередь дошла до последнего, седьмого в группе, сравнительно молодого, с жизнерадостным лицом блондина.

– Мистер Конкин, специальный эксперт, – представил Бриттен.

– Добрый день! – по-русски с легким американским акцентом сказал блондин.

– Вы русский, мистер Конкин? – удивился Долгов.

– Мои дедушка и бабушка из России. Сам я родился в Штатах, – Конкин бросил взгляд на багажное отделение в хвостовой части. Рабочие выгружали из люка на тележку большие металлические кофры. – Эй, осторожней, ребята, не кантовать!

Долгов вопросительно посмотрел на него.

– Там мои приборы и оборудование для экспертного анализа товара, – пояснил тот.

Долгов кивнул, сдержав улыбку. Он вспомнил скромный саквояж своего друга и коллеги Дмитрия Волегова.

В небольшую гостиницу в центре Медельины вошел мужчина в военном камуфляже. Никаких знаков различия у него на погонах не было, глаза скрывал козырек фуражки. Это был Омар Газали – бывший советник по культуре посольства Демократической Республики Афганистан во Франции, а ныне «ангел гнева», призванный Максумханом, чтобы покарать предателя.

Он поздоровался по-испански. Хозяин гостиницы из-за стойки бросил на незнакомца оценивающий взгляд: нет, это не местный, хотя и вырядился в форму кортазаровского бойца, но и на гринго тоже не похож.

– Хотите снять номер, сеньор?

– Да, отдельный. Я задержусь здесь на пару дней, – сказал Омар по-испански почти свободно, с легким акцентом, и бросил на стойку стодолларовую купюру.

– Это слишком много, сеньор, – заметил хозяин, взглянув на деньги. – Отдельный номер на два дня стоит сорок долларов. – Он взвинтил цену вдвое, но все же не хотел, чтобы гость потом рассказывал всем, что в гостинице «Зеленый мул» обдирают приезжих, как липку.

– Шестьдесят долларов вам за услуги, – произнес Омар, пододвигая ему купюру.

– Какого рода услуги вы хотели бы получить, сеньор?

Посол наклонился к хозяину и тихо сказал:

– Мне надо наказать обидчика.

Тот внимательно посмотрел на незнакомца – ах вот, зачем он здесь!

– Это стоит намного дороже, – сказал он, пряча купюру в карман.

– Я знаю. Получишь еще, если сведешь меня с нужным человеком.

Молча пододвинув к гостю регистрационную книгу и положив на стойку ключ от номера, хозяин медлил. Омар ждал ответа.

Просьбы подобного рода в Медельине не были редкостью, наказать обидчика можно было всего за тысячу или полторы, если, конечно, он из простых. Легавые нос в такие дела не совали – они здесь были вообще никто, всем заправлял сеньор Кортазар, и его слово было выше закона!

– Ладно, – наконец кивнул хозяин. – Ждите. Вас найдут.

Посол кивнул, взял ключ со стойки и поднялся на второй этаж, в свой отдельный номер.

…Совещание по поводу предстоящей операции проходило в таможенном управлении, в специально выделенной для этой цели комнате с большим овальным столом. На нем стояли флажки всех стран-участниц, чашки с чаем и кофе. За столом сидели Бриттен со своей группой и Долгов с Лунько и остальными штабистами. Разговор шел на английском языке. Переводчица-синхронистка, сидя за спинами штабистов, вполголоса переводила.

– Наш специалист-эксперт, первоклассный профессионал, контролировал груз с самого начала пути. Он гарантирует сохранность товара в том виде, в каком он был отправлен. Через сутки я представлю его вам, – Долгов говорил намеренно медленно, чтобы каждое его слово было понято.

– Продвижение груза наверняка контролировалось и агентами международной наркомафии, – заметил Бриттен.

– Естественно, – кивнул Лунько. – Мало того, через наших людей нам известно, что особо пристально будет отслеживаться перегрузка контейнеров на судно.

– Это создает особые сложности для проведения совместной экспертизы, – сказал Данзанов по-русски.

Переводчица быстро перевела. Американцы закивали – да-да, создает!

– Чтобы у наблюдателей не возникло никаких сомнений, контейнеры не должны надолго исчезать из их поля зрения, – продолжил разговор аналитик Грибанов, тоже через переводчицу.

Американцы тихо посовещались несколько секунд, и полковник Бриттен сказал:

– Доктор Штерн предлагает провести экспертизу после отплытия. Я с ним согласен. Капитан судна посвящен в операцию, он обеспечит нам все условия.

– А вы не боитесь, полковник, брать кота в мешке? – спросил Долгов.

– Мы исходим из гарантий вашего первоклассного эксперта, генерал! Мы вам доверяем!

– Спасибо, полковник! – улыбнулся Долгов.

Омар Газали сквозь сон услышал скрип двери. Он вздрогнул и открыл глаза. Напротив его кровати на стуле расположился незнакомый человек. Его лица в темноте не было видно – он сидел спиной к окну.

– Не надо кричать, – попросил незнакомец. – Вы просили – я пришел. Дело будет стоить вам полторы тысячи долларов. Задаток в тысячу сейчас, пятьсот после завершения. Доказательства его выполнения мы вам представим.

– Я согласен, – без раздумий сказал Омар.

– Кого надо убрать?

– Секундочку! – Омар потянулся к висящим на стуле брюкам, достал из них бумажник, вынул фотографию Джарара, протянул незнакомцу. Тот, не разглядывая фотографии, сунул ее в карман.

– На обратной стороне особые приметы, на испанском. Я думаю, вам не составит труда его найти, – сказал Омар.

– Три дня.

– Два, и я добавлю вам еще столько же.

Незнакомец помолчал немного, потом сказал:

– Хорошо, два. Спокойной ночи.

Он поднялся и вышел. Как только его шаги затихли в конце коридора, Омар подскочил к двери и закрыл ее на ключ. Он прекрасно помнил, что, ложась спать, проделал то же самое и оставил ключ в замке, и все же наемный убийца каким-то непостижимым образом оказался в его комнате!

Визит ночного гостя так взволновал посла, что он не мог сомкнуть глаз до утра.

Максумхан сидел, развалясь на подушках, и подписывал бумаги, которые подавал ему безмолвный секретарь.

Дверь отворилась, и в проеме возник парень-охранник с автоматом. Он сделал немой знак, понятный только Хозяину. Максумхан кивнул, и в комнату вошел исполняющий обязанности торгпреда Дувалов.

– Салям алейкум, – Дувалов стал кланяться уже с порога. Максумхан заметил, что торгпред просто светится от радости, и жестом отослал секретаря.

– Я вижу, ты опять с хорошей вестью? – Он жестом предложил гостю сесть.

Дувалов кивнул:

– С очень хорошей, Хозяин! Товар благополучно прибыл в Таллин. Махмуд, со слов своего агента, доложил, что все спокойно, никаких признаков слежки. Завтра контейнеры перегружают на сухогруз «Колорадо». Ходит под канадским флагом.

– Это тоже агент донес? Как его… Али? – уточнил Максумхан.

– Али. Махмуд его очень высоко ценит.

– Жаль Махмуда, – притворно вздохнул Максумхан.

Дувалов непонимающе смотрел на Хозяина.

– Ему придется расстаться со своим ценным агентом. Он хорошо сделал свое дело, но нам больше не нужен. Сообщи об этом в Таллин, Тыннису.

До торгпреда, наконец, дошел смысл этих слов, и он внутренне похолодел. А что, если и он, Дувалов, когда-нибудь станет не нужен Хозяину?

– Слушаюсь, господин! – низко поклонился он.

На сортировочной станции Таллина маневровый тепловоз оттаскивал от состава платформу с пушкой. Волегов и Ветров, стоя возле вагона-теплушки, наблюдали за этой процедурой. Оба были невеселы.

– Вот и все. Расходятся наши пути-дорожки. Мне пушку в полк сдавать, тебе своих верблюдов… и изюм, – грустно произнес Волегов.

– Хорошо ехали, – вздохнул Ветров.

– Главное, стреляешь ты отлично.

– У тебя с пломбами тоже неплохо получается, – парировал Ветров.

Волегов улыбнулся:

– У каждого свое хобби. Хороший ты человек, Али, хоть и душман.

– Почему душман? – возмутился Ветров.

– Душман, душман. Переодетый только. Береги себя, ладно? – Он обнял Ветрова, потом достал из кармана бутылку и сунул ему за пазуху. – Это твоим верблюдам, опохмелиться. Ну, пока. – Он бросился вдогонку за маневровым тепловозом, на ходу забрался на платформу, помахал рукой на прощание и исчез за силуэтом зачехленной пушки.

Шел последний час послеобеденной сиесты. Хозяин «Зеленого мула» дремал в кресле с бокалом пальмовой водки в руке. В открытую настежь дверь, позванивая металлическими набойками на подошвах, кто-то вошел.

Хозяин открыл глаза и удивленно уставился на гостя.

– Привет, Сальваторе, вот уж не думал, что ты навестишь меня днем.

И тут вдруг вошедший приставил ему ко лбу пистолет:

– Где твой гринго, которому ты меня сосватал?

– У себя в номере, – испуганно пролепетал хозяин. – Сальваторе, умоляю, не убивай меня! Я не виноват! Он обещал хорошие деньги!

– Заткнись! Знаешь ли ты, ублюдок, кого заказал этот «гринго»?

– Нет, – торопливо помотал головой хозяин.

– Он заказал друга самого сеньора Кортазара! Я, прежде чем отправиться на поиски клиента, показал фотографию Карлито – он ведь в Медельине всех знает, – а он как замашет на меня руками! Хочешь, кричит, в болоте с камнем на шее утонуть? Это приятель Кортазара, они вместе на обезьян охотятся и на собачьи бои ходят. Недавно в этих краях объявился.

– Я не знал! Я ничего не знал! – запричитал хозяин «Зеленого мула».

– Пойдешь со мной, позовешь своего жильца к телефону. Скажешь, по поводу заказанного блюда. Пошел! – приказал Сальваторе.

Хозяин под дулом пистолета поплелся на второй этаж.

Когда они подошли к двери номера, Сальваторе присел, чтобы взглянуть на замочную скважину. Дверь была закрыта изнутри, и в скважине торчал ключ, который был специально повернут на пол-оборота.

Хозяин тихонько постучал.

– Кто там? – раздался из-за двери голос Омара Газали.

– Вас к телефону, по поводу заказанного блюда, – сказал хозяин, припав к двери.

– Я не жду звонков, – ответил постоялец.

– Это срочно.

– Скажите, чтобы перезвонили вечером, и попрошу меня больше не беспокоить, – за дверью раздался скрип кровати.

Поняв, что постоялец дверь не откроет, Сальваторе отпихнул хозяина гостиницы и, взведя курок, дважды выстрелил в дверной замок.

Оттуда посыпались металлические детали, и дверь в номер приоткрылась. Сальваторе уже собирался ударить по ней ногой, чтобы ворваться внутрь, как вдруг из номера прозвучали ответные выстрелы. В двери появились рваные дыры. Одна пуля угодила Сальваторе в плечо, заставив его вскрикнуть от боли.

– Я разорву тебя на клочки, гринго! – Выждав мгновение, он бросился на штурм, стреляя на ходу.

Но номер уже был пуст. Сальваторе заметил, что москитная сетка на окне порвана, подскочил к окну, выглянул наружу… На площади в этот час было много народу, и ловкий гринго уже успел затеряться в толпе.

– Ну, ничего, далеко не уйдет, – пообещал Сальваторе, пряча пистолет в карман. – Ишь ты, умный! Догадался, что по его душу! – покачал он головой.

– Он узнал тебя по шагам, – высказал предположение испуганный хозяин.

– Похоже на то! – Сальваторе поднял ногу, оглядел набойку. – Мне так нравится этот звук… Сегодня же сниму, к черту!

– Давай-ка я тебя перевяжу, промою рану, – предложил хозяин, кивнув на его окровавленное плечо.

– Да, пожалуй. И по рюмочке пропустим, чтобы не воспалилось. – С этими словами Сальваторе вышел из изрешеченного пулями номера.

По улице Таллина, под удивленными взглядами прохожих, болтая поводьями, резво бежали верблюды Ветрова. За верблюдами несся он сам с длинным прутом и сумкой на плече. Машины сворачивали от греха подальше.

– Машка, Федька! Тпру! Напоил на свою голову… Тпр-ру! Стоять, кому сказал!

Верблюды пробежали мимо ворот зоопарка. Служитель удивленно посмотрел им вслед.

И тут навстречу верблюдам из-за поворота выскочили красные «жигули». Животные шарахнулись в одну сторону, машина – в другую. Раздался визг тормозов. Верблюды тоже испуганно остановились. Ветров наконец-то догнал их, схватил за поводья. Из окна автомобиля высунулся разгневанный водитель.

– С ума сошел? – закричал он по-эстонски.

– Смотреть надо! – на русском ответил ему Ветров.

Эстонец тоже перешел на русский язык:

– Сейчас осталось бы от твоих верблюдов мокрое место!

– Это еще вопрос, от кого бы что осталось!

Водитель, выругавшись на прощание по-эстонски, вырулил на полосу и уехал. А Ветров с помощью прута и поводьев развернул верблюдов и повел к зоопарку. Ошарашенный служитель уже открывал ему ворота.

Вечером Ветров неспешно прогуливался по узкой старинной улочке, с любопытством рассматривая серые дома с высокими черепичными крышами.

Мимо него прошла группа русских туристов во главе с молодой женщиной-экскурсоводом.

– …Таким образом, наш город всего на пять лет моложе Москвы. «Таане-Лин» – значит «датский город». И действительно, вся архитектура Вышгорода напоминает средневековый европейский город-крепость. Но до обретения Эстонией независимости в 1919 году город назывался Ревелем… А сейчас мы с вами спустимся в Нижний город к кирхам Олевисте и Нигулисте, названным так в честь святых Олафа и Николая.

Ветров невольно улыбнулся. Эта встреча заставила его вспомнить о Вале, которая, наверное, также увлеченно рассказывая, водит свои делегации по Москве. Он взглядом проводил туристическую группу, которая скрылась за поворотом.

Улица была снова пустынна – кругом ни души. И вдруг Ветров краем глаза заметил блеснувший в свете закатного солнца прицел в одном из слуховых окон крыши дома напротив.

Он тут же бросился в тень крепостной стены, но глухой хлопок уже прозвучал. Ветров с коротким стоном схватился за правое плечо и побежал по круто спускающейся вниз улочке. Слуховое окно в крыше дома захлопнулось.

Ветров бежал по брусчатой мостовой. Правый рукав его куртки постепенно темнел от крови. Из-за угла появились двое и решительно пошли ему навстречу. В руках у них были ножи…

Прижавшись к стене, Ветров попытался задрать раненой рукой штанину, чтобы достать пистолет из кобуры, но не успел – первый парень бросился на него. Левой, здоровой рукой Ветров провел молниеносный прием, выбивая из руки нападавшего нож, и локтем ткнул его в горло. Тот, отключившись, упал на брусчатку.

На мгновение опешив от такого отпора, второй парень тоже кинулся на Ветрова. Но результат был таким же: короткая схватка, и нож полетел в одну сторону, а его хозяин – в другую. Он ударился головой об стену и, закатив глаза, сполз на мостовую.

Однако и Ветрова борьба утомила: на ногах он стоял уже нетвердо. Он оглянулся – улочка по-прежнему была безлюдна – наклонился, с трудом отстегнул от ноги кобуру с пистолетом и протолкнул ее в широкий проем решетки водостока. Собрав последние силы, выпрямился. Пошатываясь, скользя и спотыкаясь на брусчатке, он медленно шел вниз по улице…

В депутатском зале Таллинского аэропорта сидели Долгов и Лунько. За стойкой бара скучала молодая блондинка-барменша.

Вид у Долгова был встревоженный. Он то и дело бросал взгляд на часы.

– Где же он, черт возьми?.. – сказал он с тревогой в голосе.

– Придет. Еще семь минут, – успокоил его Лунько.

– Что-то не нравится мне все это. Я сейчас.

Долгов направился к двери с надписью на русском и эстонском языках: «Служебные помещения. Посторонним вход строго воспрещен», открыл ее и вошел внутрь.

Лунько подмигнул барменше за стойкой. Та улыбнулась ему дежурной улыбкой:

– Что-нибудь желаете?..

– Пожалуй, – кивнул Лунько, разглядывая этикетки бутылок на зеркальных полках.

А Долгов уже сидел в кабинете начальника таможни аэропорта с телефонной трубкой у уха. Над ним в выжидательной позе замер хозяин кабинета. Только что Анатолию Викторовичу сообщили, что Али Абдо ранен в правое предплечье в районе Вышгорода.

– Мало ли что огнестрельное! Он иностранец! Вы что, хотите, чтобы разгорелся международный скандал? Оружия ведь при нем нет? – кричал Долгов в трубку. – Так вот, пока делом не займутся соответствующие органы, обеспечьте ему надлежащий уход и охрану. И никакой огласки! Все!

Долгов положил трубку на рычаг. Вид у него был чрезвычайно расстроенный.

– Анатолий Викторович, какие будут указания? – спросил начальник таможни аэропорта.

Долгов мгновение задумчиво смотрел на него, потом сказал:

– Мне нужен билет из Москвы. На первый же завтрашний рейс. Сейчас.

По радио дикторша объявила начало посадки на рейс Таллин – Москва.

Из двери служебного помещения вышел Долгов. Он направился к сидящему у стойки бара с бокалом коньяка Лунько, на ходу жестом попросив его отойти в сторонку.

Лунько, залпом допив коньяк, подошел к нему.

– Он в больнице. Огнестрельное ранение.

– Серьезное?

– Главврач говорит, что жизни не угрожает. Но рвется сообщить в милицию. А нам допросы, кто да где, сам понимаешь, ни к чему. Я, правда, врача припугнул, но не уверен, что он испугался, – и Долгов тяжело вздохнул.

Лунько на мгновение задумался.

– Значит, так. Ты один летишь докладывать министру, а я остаюсь, – принял он решение. – Это дело не в компетенции милиции, так что я сам «допрошу» Али Абдо. Здесь в Комитете ребята понятливые, на хулиганку спишем. А заодно я обеспечу ему надежную охрану.

– И еще, пожалуйста…

– Понял-понял, – кивнул Лунько. – Все слова хорошие от тебя передам, не беспокойся. Счастливо.

Они пожали друг другу руки. Долгов вышел из депутатского зала и направился к стойке регистрации.

В то время как Долгов поднимался по трапу в самолет, акваторию Таллинского морского порта, дав прощальный гудок, покидал сухогруз под канадским флагом.

Контейнеры с «изюмом» стояли на палубе судна в глубине, от посторонних взглядов их загораживали другие контейнеры, и только со стороны пустынной до горизонта морской глади можно было видеть, что возле них сейчас собрались все «посвященные» во главе с Бриттеном. Среди них был и товарищ Волегов, трезвый и хорошо выбритый. Его знаменитый саквояж был раскрыт, рядом стояли извлеченные из кофров Конкина замысловатые приборы. Все внимательно наблюдали за тем, как русский эксперт возится с пломбами. Несколько едва уловимых движений, и, снятые с проволок, они нетронутыми оказались у него в руках.

Волегов передал их своему коллеге Конкину. Тот поместил пломбы в прибор, напоминающий дефектоскоп, и защелкал тумблерами, всматриваясь в окуляр.

– На пломбах никаких следов повреждений, сэр, – доложил он, сдерживая восхищение, и передал пломбы полковнику Бриттену.

Тот, в свою очередь, передал их одному из своих помощников, а тот бережно положил в коробку. Волегов был спокоен и деловит. Открыв дверь первого контейнера, он пригласил коллегу:

– Велкам, мистер Конкин. Займитесь этим контейнером, а я пока – тем. Через сорок пять минут перепроверим друг друга.

– Сорок пять? – изумленно переспросил Конкин.

– А что, много? – спросил Волегов, подходя с саквояжем ко второму контейнеру.

– Что он говорит? – спросил полковник Бриттен у Конкина.

– Мистер Волегов обещает в одиночку проверить весь контейнер, без нашей аппаратуры, за сорок пять минут, – объяснил Конкин.

Это известие вызвало у иностранцев веселое оживление.

– Спросите его: а если он не уложится? – попросил французский эксперт на ломаном английском.

Конкин перевел вопрос. Прежде чем ответить, Волегов вручил ему пломбы, снятые со второго контейнера.

– Уложусь, – сказал он просто.

– А ты, я смотрю, самоуверенный парень, – заметил Конкин по-русски. – Может, поспорим на бутылку виски?

– На работе не пью, – мотнул головой Волегов. – Разве что на шелобан.

– Шело… это как? – не понял Конкин.

– Вот так, – и Волегов щелкнул пальцами у самого лба коллеги. – Только больнее.

– Похоже, вы заключили пари? – поинтересовался у Конкина полковник Бриттен.

– Вроде этого, сэр. О’кей! – сказал он Волегову.

– Тогда скажи им, пусть засекают время, – попросил Дмитрий.

Волегов с саквояжем исчез в глубине контейнера. Конкин направился к своей аппаратуре.

Не занятые в этот момент члены американской рабочей группы постепенно переместились к открытой двери контейнера. Они наблюдали за тем, как, укрепив зажженный фонарик на груди, Волегов привычно взобрался по выступам первого ряда мешков под потолок, раскрыл там свой саквояж и извлек из него свой «прибор» – иглу с трубкой и резиновой грушей…

Кабинет директора Агентства Национальной Безопасности Уилсона в Форт-Миде теперь чем-то напоминал московский штаб Долгова… Те же карты, развешанные по стенам, только теперь морские и прибрежные, и члены Штаба за столом, среди которых был и директор таможни.

Все слушали доклад Бриттена по громкой связи.

– Ровно одиннадцать с половиной тонн, как и сообщали русские. Героин самой чистой пробы, по оценкам экспертов – три девятки.

– Вскрытие груза прошло чисто? – поинтересовался Уилсон.

– Исключительно, сэр. Благодаря… главным образом… – в динамике повисла пауза.

– Алло, Бриттен? Вы что-то хотели сказать?

– Я должен признать, что русский эксперт показал себя с самой лучшей стороны, – признался полковник Бриттен.

– Это Дмитрий Ильич Волегов, сорока двух лет, который родился в Московской области, одинаково лихо управляется как со стаканом водки, так и с любыми замками и пломбами, а все оборудование для экспертизы хранит в маленькой сумке? – уточнил Уилсон.

– Я и не знал, что этот человек вам известен лучше, чем мне.

Уилсон невольно улыбнулся.

– Мы для того и сидим здесь, Бриттен, чтобы нам было кое-что известно. Кроме того, существуют еще и досье наших русских коллег.

Волегов, раздевшись по пояс и прикрыв глаза от солнца ладонью, лежал на брезенте, натянутом на шлюпку, и загорал. Услышав приближающиеся шаги, убрал ладонь с глаз.

Перед ним стоял Конкин. Наклонившись, он молча подставил Волегову лоб. Тот сел, несколько мгновений загадочно смотрел на Конкина, потом быстро оглянулся и заговорщицки шепнул:

– А может лучше, и правда, по маленькой, пока никто не видит? За мир и дружбу, а?..

Служебная машина Долгова стояла неподалеку от крыльца Дома Дружбы. Было раннее утро.

Валя подошла к подъезду со своей коллегой, красивой женщиной в очках. Заметив машину Долгова, она что-то сказала подруге и, дождавшись, пока та зайдет в подъезд, побежала к машине.

Долгов выбрался из салона и, оставив дверцу открытой, пошел навстречу Вале. По его лицу она сразу поняла – что-то случилось.

– Толя, что с ним?! Он жив?

– Жив-жив. Почти здоров. В Таллине. Отдыхает…

– Он ранен? – догадалась Валя.

– Пустяковая травма… Неделька-другая…

– Ты же обещал мне!.. – перебила его с горьким упреком Валя. – Говорил, что через два дня я его увижу!

– Обещал и сделал. Сегодня увидишь! Вот билет. Самолет через полтора часа. С твоим начальством мы договоримся. – И он протянул Вале билет.

Она бросилась к его машине. Долгов тоже сел туда и захлопнул дверцу. «Волга» сорвалась с места и, взвыв сиреной, резко набрала скорость.

Валя бежала по больничному коридору, на ходу натягивая на себя белый халат.

Возле двери палаты на стуле сидел плечистый охранник в штатском. Он преградил Вале путь.

– Сюда нельзя, женщина! – произнес он с эстонским акцентом.

– Я не женщина, я жена! – Валя решительно отстранила его и открыла дверь.

В палате, под капельницей, с закрытыми глазами лежал бледный Ветров. Раненое плечо было перебинтовано.

Услышав скрип двери, он открыл глаза и, превозмогая боль, улыбнулся:

– Сдал меня все-таки Толян. А еще друг называется!

Валя подошла к кровати, осторожно обняла его, поцеловала и опустилась на колени, прижавшись щекой к его груди.

– Больше я тебя никуда не отпущу!

Он левой здоровой рукой приобнял ее и снова улыбнулся:

– А разве я куда-нибудь убегаю?

Возле владений сеньора Кортазара – огромного замка в колониальном стиле – стояли два бронетранспортера с пулеметами, возле них дежурили коммандос в черной форме с автоматами. Чуть поодаль, на стоянке, в ряд выстроились несколько дорогих лимузинов – к сеньору Кортазару сегодня прибыли дорогие гости.

За длинным столом в богато расписанном рыцарскими сюжетами зале шло совещание колумбийских наркобаронов. Все они были в светлых костюмах с яркими галстуками. Среди них, поближе к концу стола, сидел и одетый в цивильное бывший полковник армии ДРА Джарар Баграми.

Кресло Кортазара во главе стола пустовало. Хозяин замка в распахнутой рубашке защитного цвета медленно прохаживался взад-вперед.

– Молодец Максумхан! – покачал головой он. – Честно сказать, я до самого конца не верил в его авантюру. Значит, одиннадцать тонн героина уже в открытом море?..

– Одиннадцать с половиной, сеньор Кортазар, – уточнил Джарар. – Почти девяносто миллионов долларов.

– Если груз дойдет до места назначения, наш друг Большой Боб превратит его в пятьсот миллионов чистой выручки, – Кортазар щелкнул пальцами. – Неплохо.

– Может, оно и так. Но мы еще ничего точно не знаем, Антонио, – повернулся к Кортазару элегантный седой старик, что сидел вторым слева от главы стола. – Возможно, поставка уже давно раскрыта, и ФБР только и ждет, чтобы надеть на Боба наручники.

– Боб выкрутится и откупится, – вмешался в разговор его сосед. – А груз в полмиллиарда и нам бы не помешал, сеньор Кортазар.

Кортазар остановился и задумчиво перевел взгляд с одного компаньона на другого. Потом он достал из кармана монету:

– Ну что ж, пусть судьбу денег решат деньги.

Он подбросил монету, поймал ее на ладонь, разжал пальцы, посмотрел…

– Деньги говорят, что ты прав, Серхио! – улыбнулся он соседу элегантного старика.

После совещания Кортазар пригласил своих компаньонов на обед, а сам задержался в зале вместе с Джараром.

– Осведомители сообщили мне, что в Медельине появился человек, который пытался тебя заказать, – сказал он Джарару.

Афганец побледнел.

– Не бойся, все наемные убийцы в этом городе подчиняются командирам моих военизированных подразделений. Сделка сорвалась. Заказчику, правда, удалось скрыться, но мои люди его быстро разыщут. А пока что я усилю твою охрану до четырех человек. Это профи, они вооружены автоматами. С ними ты будешь чувствовать себя как за каменной стеной.

– Спасибо, сеньор Кортазар, – склонился в поклоне Джарар.

– Ты же мой друг. Пойдем обедать, – и Кортазар повел Джарара к дверям столовой.

Сухогруз «Колорадо» был уже в открытом море.

На носовой палубе, свободной от контейнеров, коротала время международная группа таможенников-экспертов: бельгиец, француз, Конкин и советский вскрывальщик Волегов. Иностранцы были в легкой спортивной одежде и кроссовках, а Волегов– в обычном сержантском х/б.

Конкин учил коллег играть в бейсбол. На руку француза была надета варежка-ловушка для мяча, который пока что подкидывал и разнообразными способами ловил бельгиец. А Конкин тем временем показывал Волегову, как правильно держать биту: он делал движение, будто бы отбивая мяч, и комментировал свои действия.

На палубе появился полковник Бриттен и хлопнул в ладоши, чтобы привлечь к себе внимание.

– Обедать, господа!

Бейсболисты, так и не начав игру, потянулись в сторону кают-компании.

…Сегодня бывший полковник армии ДРА Джарар Баграми отправился на собачьи бои. В детстве отец часто брал его с собой туда, где не на жизнь, а на смерть дрались мощные афганские волкодавы… Джарар вырос человеком азартным, он частенько играл на тотализаторе и не пропускал ни одного значительного состязания.

Бои проводились на закрытой арене в фешенебельном районе Медельины, в здании бывшей швейной фабрики. Там был серьезный фейс-контроль на входе.

Когда Джарар в сопровождении охраны на джипе подъехал к зданию, охранники на входе кивнули ему – он был здесь частым гостем.