Текст книги "Экспедиция за татами. Большое путешествие Николая Швейкина"

А судьи кто?
Ирония судьбы до Ленинграда доведет.
Киев. 1979

Радостный Швейкин в распахнутом полушубке ввалился в дверь отдела снабжения киевского завода «Радикал». Было отчего радоваться. Полпути позади! Сейчас надо сдать груз, загрузить татами и в обратный путь!

– Иван Иванович! Вот и я! Прибыл, как договаривались!

Начальник отдела снабжения еще не видел Николая в милицейской форме, оглядел, развел руками, только что не сказал: «А поворотись-ка!2727
  «А поворотись-ка, сынку! Экой ты смешной какой!». Первая фраза Тараса Бульбы, адресованная его сыну Остапу, из повести Н. В. Гоголя «Тарас Бульба».


[Закрыть]». Шустрая помощница тоже улыбалась какой-то несимметричной улыбкой: справа радостной – «Надо же, прибыл! Да красавчик какой!», а слева напряженно-настороженной – «Вот у кого я золотую цепочку требовала! Толи подарит, толи арестует?»

– Привез? – спросил завотделом.

– Привез!

– Показывай!

Два Николая сняли пломбы и открыли кузов. Швейкин гордо сунул Ивану Ивановичу его же четыре листка – вот, мол, все по списку. Тот быстро сбегал в контору и вернулся еще с двумя начальниками. Они только охали и ахали!

– Ну, ты, Коля, даешь! – восторженно кричал Иван Иванович – За все время существования киевского КАМАЗ-центра мы таких запчастей в глаза не видали, только в каталоге про них читали. Ну, ставь фуру на разгрузку.

Рабочие склада забегали, засуетились и быстро очистили кузов.

Когда разгрузка подходила к концу, завотделом взял Швейкина под локоть:

– Тут такое дело, Николай! Татами твое еще не готово.

– Как не готово? – у Швейкина внутри похолодело.

И запчасти-то все уже на склад занесли – обратно не вернешь. Хотя в советские времена кидать друг друга было не принято, но материальная ответственность давила на плечи.

– Мы же на импортном сырье работаем, -оправдывался Иван Иванович. – Немцы поставку задержали. Но мы прямо сейчас весь цех бросаем на твой заказ.

Страх у Швейкина прошел, поднимался гнев:

– И сколько ждать?

Завотделом состроил невинную мину:

– Неделю.

– И что я у вас тут неделю делать буду?

– Кстати! – в завотделом проснулась малороссийская страсть к халяве. – Может, пока делать нечего, вы смотаетесь в Ленинград на оптико-механический завод? Там есть груз для нашего предприятия.

Швейкин прикинул – чем в гостинице сидеть (зимой в гостинице места были), лучше делом заняться.

– Сейчас с водителем посоветуюсь!

Иванов закрывал борт полуприцепа.

– Николай, смотри! Татами придется ждать неделю. (у водителя от новости пропал дар речи, и они на пару разыграли целую пантомиму «Как так?» – «Так получилось!»). Чтоб не сидеть без дела, предлагают съездить в Ленинград за грузом. (вторая серия пантомимы сопровождалась нечленораздельными междометиями). Поедем или по Киеву походим?

– Да я этот Киев! – к Иванову, наконец, вернулась способность говорить. – Да я этот Киев… И этих киевлян… Поехали отсюда от греха подальше! Пусть две бочки солярки нальют – и… И поедем!

На дворе стояла среда, на проходной ЛОМЗ нужно было быть в пятницу до 17.00. До Ленинграда 1055 километров. Целое ралли!

– Успеем! – махнул рукой матерый дальнобойщик и отправился в магазин.

Вернулся он с палкой любительской колбасы килограмма на полтора, булкой хлеба, трехлитровой банкой томатного сока и бутылкой водки. В гостинице путники с удовольствием помылись в душе, смыв с себя дорожную грязь и усталость. Потом сварили супчик из дорожных запасов – а как без горячего? – и сели за трапезу. Водитель налил себе стакан водки, выпил. Швейкин отказался. Дружно умяли гору бутербродов, выпили сок. Тут и бутылка опустела.

– Завтра в 4 выезжаем! – бросил водитель и лег спать.

Поднялись затемно. Швейкин отметил, что Николай свеж, как огурчик, даже запаха не чувствовалось. Сел за руль, дал газу – и вперед.

Долго ехали молча. Потом водитель спросил:

– А тебя, Коля, что больше всего в жизни выводит из себя?

– Даже не знаю!

– Ну, есть же что-то, что тебе на нервы действует?

– Есть! Когда моих ребят засуживают! – ответил Швейкин.

– И такое бывает?

– Не просто бывает! – и Швейкина прорвало, настолько много накопилось в душе. – Ну, это же детский спорт! Мы же детей воспитываем! Не словами! Делами! Дети должны видеть справедливость и честность взрослых! А у нас что? Едем в Казань. Да нас еще о соревнованиях предупредят в последний момент – надеются, что мы не приедем. Челны же стали реальными конкурентами «Тасме» и школе Мадьяровых. Впопыхах соберемся, ночь в автобусе, да еще толкать приходится, если дорогу переметет.

– Это точно! – поддакнул водитель.

– И вот выходит наш паренек, начинает одолевать. Все – бросок «иппон», чистая победа! Нет, дают «вазари». Наш имеет преимущество, соперник растерялся, схватку прерывают, дают противнику отдышаться, а нашему – предупреждение ни за что.

– Ну вы же тренеры! – воскликнул водитель. – Можете заступиться за своих!

– Постоянно боремся за справедливость! Но к совести казанцев бесполезно апеллировать, для них медали важнее справедливости, важнее примера, который подаем детям.

– А ругаться пробовали?

– Не просто ругаться! Генка Пархомович, наш тренер, даже стол судейский перевернул! Ничего не помогает!

– Это такая ситуация, что не знаешь, смеяться или плакать! – заявил вдруг радиоприемник «Кварц-302».

Ведущий: Рассказывает воспитанник челнинской школы дзюдо Эдуард Степанов.

Степанов Эдуард Абрамович, тренер по дзюдо (Сыктывкар): Как тогда Чичканова заслуживали – эта история до сих пор как анекдот ходит. Игорю надо бороться, а к нему подходят и говорят: «Ты не выходи на схватку, человек должен дальше пройти, отбороться». Турнир был мастерским, и кому-то очень было надо получить звание мастера спорта. Но Игорь у нас такой: «Как это не выходить? Нет! Буду бороться!». Чичканов выходит, его соперник не выходит вообще. Судья объявляет: «На татами приглашается борец Чичканов!». Игорь вышел, поклонился, а второго – нет. Судья повторно объявляет: «На татами приглашается борец Чичканов!». Игорь говорит: «Да здесь я! Вот он я!». Судья даже не смотрит на него, объявляет: «Ввиду неявки борца Чичканова победа присуждается (такому-то)». Игорь кричит: «Да как так?! Я же здесь!», а ему показывают: «Иди отсюда!». Вот до такого доходило! Конечно, это был совершенно вопиющий случай!

– Пацаны выигрывают, а их засуживают! – размахивал руками Швейкин. – Радик Рашитов и Слава Ситдиков во время обеда сидят мрачные и говорят: «Давайте не пойдем на награждение!». Я спрашиваю: «Почему?» – «А почему они к нам так относятся? Почему засуживают?». Я говорю: «Нет, Радик, так делать нельзя!».

Но ребята не могли оставить без последствий такую несправедливость. Что-то изменить было не в их силах, но хотелось хотя бы выразить свое несогласие. И они договорились между собой…

На награждение прибыли высокие чины из спорткомитета города, из министерства спорта. Победителей и призеров вызывают, вручают грамоту, вешают на шею медаль, жмут руку.

– За второе место в весовой категории… Награждается Радик Рашитов, общество «Динамо», Набережные Челны.

Радик выходит, берет грамоту, получает медаль. Только протянутую руку словно не замечает, поворачивается и уходит. Высокий чиновник оторопел, но посчитал, что парень заволновался и забыл.

Та же история повторяется со Славой Ситдиковым, с другими ребятами из Челнов – никто руки не подает. Функционера это начинает раздражать.

– За второе место в общем зачете награждается команда «Динамо», Набережные Челны!

За дипломом выходит Радик Рашитов, диплом берет, руку не подает, хочет уйти. Его останавливают:

– Объясни, пожалуйста, почему ты себя так невежливо ведешь? Почему вся ваша команда себя нехорошо ведет?

Видимо, хотели смутить. А Радик прямо в микрофон на весь спорткомплекс заявляет:

– Вы же взрослые дяденьки! Зачем вы к нам так плохо относитесь? Почему судите несправедливо?

Функционеры понимают, что это не то, что им бы хотелось огласить перед высокими гостями, да и другим юным спортсменам пример заразительный. Они пытаются отобрать микрофон у парнишки, а он еще успевает добавить:

– Соревнования должны быть честными!

– Прямо так и сказал? – воскликнул водитель. – Молодцы ребята!

– Молодцы! – согласился Швейкин. – А на следующий день нас с Генкой Пархомовичем называют в министерство спорта. Там уже лежат на нас докладные. Спрашивают: «Вы зачем этот скандал устроили? Мы запретим вам тренировать детей! Вы неправильно воспитываете подрастающее поколение!». Мы оправдываемся, что мы сюда руку не прикладывали, дети сами так решили сделать. И добавили: «И на самом деле, зачем заслуживать-то?» – На нас совсем осерчали: «Вы что, сомневаетесь в наших судейских кадрах?».

Одним вызовом в министерство эта история не ограничилась. Через какое-то время тренеров вызывают снова. Но в жизни драматическое порой удивительно переплетается со смешным. Собралась наша сладкая парочка в Казань – в костюмах, в белых рубашках, в галстуках. В общем, старались произвести впечатление цивилизованных людей, а не каких-то закамских смутьянов. Автобусы тогда шли мучительно долго, зато самолет из Бегишево доставлял в столицу за 40 минут. А от старого аэропорта до центра десять минут на трамвае. Но не одни же тренеры по дзюдо такие умные, все хотят на самолет, поэтому билетов нет, народ у кассы все прибывает.

– Совершает посадку рейс (такой-то) из Казани!

Швейкин толкает Пархомовича поближе к кассе:

– Генка, давай! Надо срочно лететь!

И в это время сама судьба улыбнулась проштрафившимся спортивным работникам. К кассе подходит стюардесса и что-то шепчет кассиру. Та объявляет:

– Кто желает срочно улететь в Казань?

Пархомович сразу подает стюардессе два паспорта. Девушка улыбается:

– Идите за мной!

Их заводят в самолет и показывают на груду корреспонденции – писем, газет и журналов – общим весом три тонны.

– Помогите разгрузить, и вы полетите с нами в Казань!

Пока два франта в белых рубашках корячились с пыльными пачками, мимо них в сопровождении стюардессы проследовали остальные пассажиры, стоявшие возле кассы, и спокойно расселись в самолете. Последними в салон ввалились два наших героя, пожелавших просочиться без очереди – грязные, потные и злые. Пассажиры в салоне сначала вежливо отводили глаза, сдерживали смех, глядя в иллюминаторы. Но потом какая-то девчонка все же прыснула. И тут уж захохотал весь салон. Наши герои тоже мотали головами и посмеивались над собственной глупостью.

– А в министерстве-то что? – уточнил водитель.

– В министерстве? Да, в общем все обошлось!

Миновали Оршу и КАМАЗ по развязке пересек международную трассу «Москва – Варшава», по которой путешественники проезжали два дня назад. По ней все так же ломились немецкие и польские фуры с мясом, катились экскурсионные автобусы. Снег с обочин убрали, зато с высоты виадука открывались бескрайние снежные просторы.

Герои наших дней
Казань, 2024 год

Следующую тему встречи с репортером определили одним словом – подвиг. Разумеется, в условленный день, когда предстояло поговорить о подвиге, все желающие в тренерскую не вместились Кроме тренеров, пришли воспитанники, некоторые с родителями. Так что интервью, которое уже стало шоу, пришлось перенести в спортзал. Дети разместились на татами, взрослые расселись на больших мячах и скамейках. Швейкину и Шрайбикусу принесли два стула.

– Дети, кто из вас в жизни совершал подвиг? – взял на себя роль ведущего заслуженный тренер России. – Может, кого-то спас, защитил или задержал преступника? Или, например, потушил пожар?

Дети молчали.

– Конечно, истинного героя отличает скромность, но русские богатыри позволяли себе слегка прихвастнуть на пирах у князя Владимира! – подначивал Швейкин.

– Мы с Радомиром котенка спасли, – признался вдруг Анвар, веснушчатый мальчуган, на последних соревнованиях в «Батыре» завоевавший золото.

– Расскажи нам! – попросил Николай Григорьевич.

– Так-то, в общем, глупо получилось, – наморщил нос мальчишка. – Идем по двору, смотрим котенок забрался на дерево и мяучит. Мы решили, что слезть не может. Тогда я забрался на дерево, Радомир за мной. Взял котенка за шкирку, поднес поближе, чтобы рассмотреть. А он лапой раз – и когтем за нос зацепился. И так я с ним сижу на дереве, одна рука за ветку держится, вторая за кота – и никак не отцепиться.

Ребятишки на татами прыснули смехом.

Швейкин, сдерживая улыбку, погрозил им пальцем и спросил героя:

– Но котенка-то вы спасли?

– Коготь как-то отцепился, я передал котенка Радомиру. Он его взял за шкирку, сурово посмотрел в глаза и отругал: «Мы тебя спасаем, а ты царапаться?». Котенок махнул лапой, и теперь уже его за нос зацепил. Теперь он сидит, одной рукой за ветку держится, другой – за кота, и не знает, как отцепиться.

В этом месте смеялись уже и родители. Только Швейкин героически сохранял серьезный вид.

А Анвар, вздохнув, продолжал:

– Под деревом столпились зеваки, и смеялись над нами. А потом коготь как-то отцепился. Радомир поставил котенка на ветку, чтобы перехватиться, а этот зверь спрыгнул и убежал. И чего мяукал?

Теперь уже и Швейкин смеялся вместе со всеми и, вытирая слезы, хвалил мальчика:

– А все-таки вы герои – не прошли мимо, решились действовать. – Тут тренер посерьезнел. – Именно это и отличает настоящего героя – он не проходит мимо, когда другим грозит опасность или нужна помощь. Даже не смелость главное, все боятся, но страх можно преодолеть. А вот если тебе все равно – это никак не преодолеешь.

– А вам, Николай Григорьевич, доводилось совершать подвиги?

– Доводилось!

Репортер Шрайбикус открыл блокнотик и приготовился записывать.

Как Рим стоит на семи холмах, так Кыштым стоит на трех озерах. В 1960-м году, когда Коле Швейкину было 11 лет, учился он в четвертом классе. Быт кыштымцев, хотя и значительно изменился со времен довоенных и дореволюционных, но включал в себя многие старинные элементы, которые нам уже трудно представить. Электрический утюг был в диковинку, гладили утюгом, в который накладывали горячие угли. Интернета не было, и все знания люди получали из книжек, которые брали в библиотеках или покупали в книжных магазинах. Книга была самым ценным подарком! Телевизоров не было. После школы, сделав уроки, дети читали или играли с друзьями на улице. Были захватывающие игры, в которые можно было играть целый день. Не только прятки и вышибалы, но и чижик, лапта, классики, казаки-разбойники, и вечная войнушка. Конечно, футбол и только появившийся тогда хоккей с шайбой. Воду в дом носили в ведрах, и не только для питья, но и для хозяйства. Стирали тоже руками, стиральных машин еще не было. Понятно, что воду старались экономить и для полоскания проще было белье отнести на речку, чем принести нужное количество воды. Летом полоскали со специальных мостков, а зимой – в проруби. С прорубью-то и связана следующая история.

Зимой на озерах ребятишки расчищали каток, отмечали палками ворота и рубились в хоккей. Неподалеку была расположена прорубь, в которой женщины полоскали белье. Вдруг посреди игры мальчишки услышали крики: «Спасите! Тону!»

– Пацаны пригляделись – бабка тонет, поскользнулась на краю-то! – пояснил Николай Григорьевич. – А что делать, не знают, топчутся на месте. Мне, наверно, легче было решиться, я уже спасал однажды брата. И моментально я на коньках к ней бросился…

«Моментально» сказать легко, а за пределами расчищенного поля по рыхлому снегу на коньках не очень-то разбежишься. Бабушка в намокшей телогрейке уже еле держалась на воде, безуспешно пытаясь ухватиться за скользкие края. Коля уперся коньком и протянул женщине руку: «Держитесь!»

– Она грузная, самого чуть в прорубь не утянула, – вспоминал Швейкин. – Еле-еле справился. Она белье собрала. Я ей помог белье выжать и опять побежал играть в хоккей. Потом как-то прихожу домой, а там такое изобилие фруктов: апельсины, яблоки, виноград. Оказалось, приходил командир части поблагодарить за спасение матери. И потом еще не раз заезжал или присылал с посыльным. Фрукты в те годы были редкостью, вот нам довелось полакомиться.

– Вы оказались в нужное время в нужном месте! – быстро черкал в блокнотике Шрайбикус.

– У меня по жизни таких случаев – не перечесть, – махнул рукой Швейкин.

А мальчик, спасавший котенка, спросил:

– А медаль вам тогда дали?

– Как-то мне с медалями не везло! – развел руками Швейкин. – Я никак не мог оказаться в том месте в то время, когда медали выдают.

– Как-то это несправедливо!

– Понимаешь, это в спорте борются за медали, а в жизни надо за человека бороться! Спас жизнь человека – это и есть награда, и не надо ничего больше. Ты доволен – не оплошал, ты сумел. Причем я почему-то часто спасал людей именно на воде. Я уже упомянул, что спас брата, хотя он был старший – поскользнулся и его утащило в трясину. Я вытащить его не мог – мал был, силенок не хватало. Но сунул ему валявшийся на берегу горбыль, чтобы ухватился, а сам кричал, пока не подбежали рабочие с лесопилки. А в другой раз я спас сразу трех девочек. Это уже на море было.

На берегу Черного моря на 11 километров южнее Туапсе расположен курортный поселок Шепси. Вода и воздух – чистейшие, поэтому и лечебные. Здесь нет ни промышленных предприятий, ни большого порта. Есть двухэтажный пирс – не для причаливания судов, а того, чтобы отдыхающие могли любоваться морем. Именно здесь и произошло событие, с которого начинается наше повествование.

Николай Григорьевич Швейкин – тренер дзюдо и создатель Шепсинской спортивной школы – проводил с воспитанниками занятие по общефизической подготовке прямо на пирсе. Морской воздух и брызги волн, бьющихся о каменные опоры, придают бодрость и облегчают юным борцам силовые упражнения. Николай Григорьевич в свои 40 лет был уже опытным тренером, основателем спортивных детских школ в Набережных Челнах и далеком северном Усинске (Коми АССР). Среднего роста, крепкий и плотный, он всегда выступал в полусредней весовой категории. Резкий в движениях и быстрый в принятии решений, тренер требовал настойчивости и упорства от детей, но и сам мог показать отличный пример. Форму он всегда стремился поддерживать, подтягивался тридцать раз на зависть юнцам, а отжимался – без счета, пока не надоест.

– Николай Григорьевич! Смотрите! – услышал он вдруг крик одного из воспитанников.

– Там девочки тонут! – добавил другой.

Тренер оглянулся и увидел, что четыре девочки, резвящиеся незадолго до этого в волнах на городском пляже, оказались в опасной ситуации – уходящая волна увлекла их от берега, а дувший с Новороссийска ветер гнал их прямо к пирсу, где их неминуемо разбило бы о бетон с торчавшей из него арматурой. Девушка постарше отчаянно боролась с волнами и, похоже, своими силами огибала пирс, но трех младших неумолимо несло на опасные бетонные конструкции.

– Стойте здесь! – крикнул тренер воспитанникам и бросился на помощь. Он не стал прыгать с пирса в воду, чтобы самого волны не били о камень, а сбежал на берег и оттуда попытался добраться до девочек. Задача оказалась не из легких – волны мотали мужчину как тростинку, но в мозгу звучал усвоенный с детства гвардейский девиз «Не отступать и не сдаваться!»

– Девчонки, держитесь! Мы вас вытащим! – крикнул Николай.

Девочки воспряли духом, поняв, что им помогут. Мужчина понимал, что расстояние до пирса уже слишком мало, чтобы успеть вытащить их на берег, и придется выталкивать малолеток на пирс, где их подхватят крепкие руки воспитанников.

Трудно поднять над собой человека, даже ребенка, находясь в воде, не имея опоры под ногами, тем более, когда волна несет тебя на препятствие. Но выбора не было. Первую девчушку вот-вот прибьет к пирсу и трагедии не миновать. Страшно! Волны прокатывались под плитами перекрытия, хлестко ударяя по ним верхушкой, разбиваясь на тысячи блестящих брызг. В другое время этим зрелищем можно было залюбоваться, но сейчас голова ребенка, торчавшая над водой, неизбежно столкнется с этой каменной твердью. Что слабые детские руки могли противопоставить многотонной массе воды, бьющей в непоколебимую жесткость бетона?

Волна подняла мужчину вместе с девочкой и бросила на камень. Швейкин воспользовался моментом, вытолкнув ребенка еще выше, приняв левым боком и рукой удар о бетон, используя при этом столб как точку опоры. Девочка оказалась на пирсе в крепком захвате начинающих, но уже настоящих дзюдоистов.

Получилось! Николай исполнился уверенности в возможности задуманного. Но со второй девочкой все пошло не так – он не смог поднять ее с первого раза. Она была крупнее, да и к тому же в отличие от привычной схватки на татами, слишком многое зависело от своенравия волны. Мужчину еще раз ударило о стену, сбивая дыхание и отнимая силы, но со второй попытки девочка все же очутилась наверху.

Третья из девочек, с круглыми от страха глазами приближалась к уже порядочно уставшему Швейкину, с ободранными руками и боками, нахлебавшемуся воды. Он чувствовал, что уже не может ее поднять, но это нужно было просто сделать. Он не помнил, как все произошло. Видимо, из последних сил, используя инерцию своего тела, он выбросил ее вверх, а сам по закону «действие равно противодействию» ушел в глубину. Уже не было никаких мыслей, он просто осознавал себя под толщей воды. Где-то там, наверху, светлело небо и гуляли волны. Здесь, на глубине, спокойно и не нужны движения. Ничего уже не имело значения, и даже дышать было не надо, просто тихо опускаться на дно.

Но внутреннее упорство, свойственное жизни как таковой, взяло на себя управление телом, от которого отказался разум. Времени, очевидно, прошло немало, потому что воспитанники уже сидели на пляже и тоскливо смотрели на море. К ним присоединилась дочь Швейкина Марина, приехавшая на электричке из Туапсе. Железная дорога шла вдоль моря, так что перрон практически выходил на пляж. Она заметила знакомых мальчишек из отцовской секции. Их потерянный вид ее насторожил, а то, что она смогла понять по их отрывочным и бессвязным ответам, просто потрясло.

В такие минуты время тянется как нудный кошмарный кинофильм: волны, поглотившие отца, равнодушно и неторопливо накатывались на пустой берег. Серое небо, веками взиравшее свысока на людские судьбы, жизни и смерти, философски глядело на очередную утрату. И только ребячьи сердца никак не хотели смириться с потерей, с ее гадкой и подлой несправедливостью.

Может быть, именно этот отчаянный протест хлестнул по угасающему сознанию Николая. Не очень понимая, куда надо двигаться, он полуполз, полуплыл. Но тут еще и сама волна вытолкнула его на берег, словно впечатленная упорством и силой духа человека – такого маленького по сравнению с морем, но несгибаемого и… непобедимого. Он выбрался на пляж ползком и упал на линии прибоя с невероятным сиплым вдохом: «Ы-ы-х!».

Лица просветлели у всех присутствующих. Когда тренер отдышался, он потребовал показать ему спасенных девочек. Все были на месте. Девушка постарше тоже смогла обогнуть пирс и выбраться на берег. Она, как оказалось потом, училась в Кубанском педагогическом институте.

– Вы только родителям пока ничего не говорите! – попросил Швейкин.

Конечно, дети все равно рассказали. Потом приходили родители, плакали и пытались отблагодарить, но Николай Швейкин отвечал: «Лучше помогите школе!».

Вечером за ужином дочка рассказала всей семье о происшествии. После пережитого ей захотелось задержаться у родителей, и она попросила мужа подождать. Жена Людмила побледнела и покачала головой. Но, в общем-то, жизнь подготовила ее к подобным ситуациям.

Отец Анвара – мальчика, спасавшего котенка – спросил:

– Было страшно броситься в воду?

– Наверное. Я не успел об этом думать.

– Такое ощущение, что вы притягиваете к себе ситуации, в которых нужно совершить подвиг! – сказал Шрайбикус. – Вас словно ноги туда несут, глаза видят по-другому. Почему, как вы думаете, Николай Григорьевич?

– А я с детства знал, что мне надо совершить подвиг! – заявил Швейкин.

Вот такого утверждения точно никто из присутствующих не ожидал.

– Откуда вы это знали?

– Просто знал и все, – сказал тренер. – Мы же в детстве взахлеб читали книги о героях – пионерах и комсомольцах. Каждому были знакомы имена: Марат Казей, Олег Кошевой, Зоя Космодемьянская. Сейчас их стали забывать.

– Сейчас книги о пионерах-героях возвращают в школьную программу, – напомнил репортер. – Но достаточно ли просто их прочитать, чтобы быть готовым к подвигу?

– Есть одна хитрость, – улыбнулся Швейкин. – Мы не просто читали, а брали с них пример. На себя примеряли ситуации, в которых они оказались. Смог бы я сходить в разведку или организовать подполье? Когда это на себя примеряешь, то начинаешь готовиться. Надо быть сильными. На свалке механического завода набрали больших шестеренок, взвесили, насадили на лом – сделали себе штангу. Перекладина во дворе никогда не ржавела, отполированная до блеска мальчишечьими ладошками. Даже когда я ходил за водой с ведрами, то для тренировки еще по пути разводил руки в стороны – качал дельтовидные мышцы. Когда у тебя есть сила, то легче решиться на действие. Ведь так?

– Конечно.

– Есть еще одна вещь, которую надо знать. Ты бросаешься на помощь, когда привык помогать. Когда для тебя это естественно.

– Про тимуровцев расскажи, – напомнил Швейкину внук Роман.

– Еще до войны литератор Аркадий Гайдар написал книгу «Тимур и его команда» – знаменитая книга в то время. О ребятах, которые тайно (как детям без тайны?) помогали семьям солдат, ушедших в Красную армию. О том, как они сражались с хулиганами, которые разоряли сады у всей округи. Мы, если честно, тоже по садам лазили, а потом прекратили, стали тимуровцами – кому-то воды принесем, кому-то дрова наколем – все потихоньку, по ночам, чтобы хозяева не догадались. Когда каждый день людям помогаешь, когда у тебя глаз ищет, кому нужна помощь – ты всегда окажешься рядом, если кто-то попал в беду.

Ребята и взрослые расходились после разговора молчаливые и задумчивые. Каждый думал, оценивал – способен ли он совершить подвиг? Как решались на поступок их сверстники в годы Великой Отечественной войны? Ради чего они шли на риск, на смерть? Почему та война была Отечественной?