Текст книги "Экспедиция за татами. Большое путешествие Николая Швейкина"

«Советский спорт». 1979. Расизм и спорт

ПАРИЖ. «Тихий» президент Международной федерации дзю-до Чарльз Пальмер покинул пост, который занимал 14 лет. За этого англичанина с крайне правыми взглядами на перевыборном конгрессе было подано всего 26 голосов, а за видного японского деятеля, профессора Сиегеси Мацумае – 67.

Этот владелец модного лондонского ресторана с крупной фигурой вышибалы и впрямь на международной сцене выглядел «тихим». Он держался в тени и тогда, когда несколько лет назад возникла затея с «Всемирными играми» по неолимпийским видам спорта, хотя идея этого антипода Олимпиады вынашивалась именно им в компании с другим крайне правым спортивным деятелем – О. Стейтом. Он виделся настоящим тихоней и на известной пресс-конференции Трехсторонней комиссии МОК в Лозанне, где шла речь о другой затее, тоже по существу направленной против укрепления олимпийского движения, – о «Всемирном совете спорта». Как выяснилось позже, именно Ч. Пальмер, проталкивая проект такого «совета», замышлял торпедировать с его помощью контакты МОК с правительственными организациями, противопоставить ЮНЕСКО олимпийским комитетам разных стран, посеять семена раздора в спортивном движении…

Дзюдоист ресторанной подготовки всплыл на поверхность международного спорта, поднятый гребнем волны консерватизма и реакции еще в 50-е годы. В последнее время он еще являлся генеральным секретарем ГАИСФ и проводил в этом важном международном объединении линию под диктовку реакционных кругов. Он представлял международные федерации в Трехсторонней комиссии МОК и там, как можно было убедиться, занимал правую скамью…

Правда, «тихий» президент однажды сорвался, не выдержал, и тогда вся ярость, накопленная им по отношению к молодым прогрессивным организациям Африки, вся злоба против тех, кто стремился демократизировать международный спорт, выплеснулась через край… Это произошло вскоре после Монреаля-76. Пальмер потребовал исключить из олимпийского движения те два десятка африканских стран, которые в знак протеста против контактов с расистами ЮАР отозвали своих олимпийцев из Монреаля. А заодно призывал исключить из МОК и… Канаду: за то, что хозяева Игр не пожелали допустить тайваньцев на состязания под названием, которое те сами себе присвоили – «республика Китай».

Естественно, что МОК эти экстремистские предложения просто отмел.

Африка ничего не забыла. И Азия, чьи молодые федерации сотрудничали с африканскими друзьями, – тоже. Представители социалистических стран все годы настойчиво разоблачали происки Пальмера и его единомышленников, решительно поддерживали требования развивающихся государств демократизировать ряд правил, расширить помощь молодым клубам разных стран. И конгресс в Париже попросил английского деятеля покинуть сцену.

Комментируя это решение, известный обозреватель АП Дж. Миллер не без сарказма замечает, что «сейчас федерация дзю-до по существу пинком вышибла Пальмера вон, и в соответствии с существующим положением он должен оставить и свои посты в ГАИСФ, и Трехсторонней комиссии МОК».

Что ж, решение, принятое в Париже, – пощечина реакции. И звук ее услышан, наверное, в тех кругах, которые представляли пальмеры и стейты. Пойдет ли впрок иным этот урок?

Дорожная история
Пенза – Тольятти. 1979

Впереди маячил Новый год, но нелегкая несла экспедицию в Тольятти. Сказочник предусмотрительно сошел. КАМАЗ, сжигая последние литры солярки, мчался по направлению к Волге. На заправке спросили у дальнобойщиков самую короткую дорогу на Тольятти. Шофера объяснили, но предупредили, что трасса неровная.

– Там будет указатель на деревню, свернете налево!

Так путешественники оказались в этой бескрайней зимней степи, где, сколько ни вглядывайся, сквозь снежное марево не видно следов человеческого жилья.

Пока прощались со сказочником, Высоцкого не дослушали, но, похоже, радиоприемнику «Кварц-302» песня понравилась, и он поставил повтор. Хриплый голос запел.

 
Я вышел ростом и лицом —
Спасибо матери с отцом;
С людьми в ладу – не понукал, не помыкал;
Спины не гнул – прямым ходил,
И в ус не дул, и жил как жил,
И голове своей руками помогал…
 

– Когда Высоцкий на КАМАЗ приезжал, ты ходил на концерт? – спросил водитель.

– От БКД мы дежурили, порядок обеспечивали. На первом ряду сидели.

 
…Но на начальника попал,
Который бойко вербовал,
И за Урал машины стал перегонять.
 

Швейкин вспомнил приезд Владимира Высоцкого.

В июне 1974 года в строящийся Автоград приехал на гастроли знаменитый московский Театр на Таганке, который в течение десяти дней радовал строителей КАМАЗа своими спектаклями, на которые в Москве было не найти билетов. В составе театральной труппы на приехал и Владимир Высоцкий. Без преувеличения можно сказать, что параллельно театральным в городе прошли гастроли Высоцкого-поэта, исполнявшего свои песни. Любое коллективное выступление труппы, если, конечно, это не был спектакль, в итоге превращался в концерт Высоцкого. Люди слушали и стихи в исполнении Ивана Бортника, и песни, спетые Валерием Золотухиным, и выступления других знаменитых артистов, но Владимира Высоцкого слушали с особым почтением, почти благоговением, и не отпускали просто так, упрашивая петь еще и еще.

Швейкин и его группа спортсменов обеспечивали порядок на концерте в летнем кинотеатре «Гренада». Назвать роль швейкинской группы в полной мере охраной нельзя – просто им давали билеты на первый ряд, чтобы отделить сцену от публики. Спортсмены были без повязок, в гражданской одежде, люди и не думали, что тут подсадные утки. Их задача была аккуратно приструнить, если кто-то начнет высказываться или кричать. Или, когда подходят за автографами, стоять вблизи и вежливо («Ну что вы меня толкаете, все стоят…») ликвидировать толкучку. Не создавая агрессии, чуть-чуть придержать и утихомирить. А ребята накаченные, с борцовской подготовкой – просто так с места не сдвинешь.

Высоцкого принимали восторженно, ажиотаж был ужасный. За территорией кинотеатра «Гренада» стояли толпы народу. Но звук вывели в парк, так что все завороженно слушали. Высоцкий был обаятелен, культурен, вежлив («Добрый вечер, строители КАМАЗа!»). Пел про вершины, «парня в горы тяни, рискни…», «На Большом каретном». Споет, делает паузу, о чем-то рассказывает, снова поет.

Швейкин вернулся мыслями на дорогу. Приближалась рощица, возле нее дорога делала правый поворот. В темноте трудно было оценить его крутизну. Да сколько их было, поворотов, за эти месяцы! Сотни, если не тысячи!

Дорога, а в дороге – МАЗ,

Который по уши увяз,

В кабине – тьма, напарник третий час молчит,

 
Хоть бы кричал, аж зло берет:
Назад пятьсот, пятьсот вперед,
А он зубами «Танец с саблями» стучит!
 

Вдруг горизонт плавно наклонился, Швейкин схватился за поручни, чтобы не упасть. Видимо, на повороте и от тряски груз сместился – и тяжелая фура аккуратно прилегла на бугор левым боком. Двигатель продолжал работать, колеса крутиться.

– Ты как там? – спросил Николай водителя.

Тот копошился внизу:

– Живой!

– Хорошо, что с моей стороны ручку от двери не продали! – воскликнул Николай. – Сейчас бы как выбрались?

С трудом толкнув дверь вверх, Николай выбрался наружу.

– Холодина же!

1 -2. Владимир Высоцкий на КАМАЗе (1974). 3. Гитара-колокол. Памятник В. Высоцкому в Набережных Челнах.

Чтобы смотреть видео – сканируйте QR-код или перейдите по ссылке – https://youtu.be/4V7A6KdHnVM

В. Высоцкий «Дорожная история». Чтобы прослушать песню, сканируйте QR-код или перейдите по ссылке – https://youtu.be/jWVryC0oTzQ?si=Z-jLH2StVA5gssHh

 
Мы оба знали про маршрут,
Что этот МАЗ на стройке ждут.
А наше дело – сел, поехал. Ночь, полночь…
Ну надо ж так! Под Новый год!
Назад пятьсот, пятьсот вперед!
Сигналим зря – пурга, и некому помочь!
 

– Ну, мы влипли! – в сердцах бросил водитель. – И вокруг – хоть бы огонек!

– Будем ждать попутку? – спросил Швейкин.

– Да кто в эту глушь поедет! Сами выбрали короткий путь.

 
«Глуши мотор, – он говорит, —
Пусть этот МАЗ огнем горит!»
Мол видишь сам – тут больше нечего ловить.
Мол, видишь сам – кругом пятьсот,
И к ночи точно занесет,
Так заровняет, что не надо хоронить!
 

Мотор заглох – выхлопную трубу забило снегом. Иванов достал свой фонарик «Шмель», прошлись по дороге на горку.

– Ну-ка, выключи! – попросил Швейкин.

В наступившей темноте в стороне от дороги едва заметно светился огонек.

Пошли. А снегу выше колен. Минут двадцать пробирались через сугробы. Вышли на МТС. Стоят два тракторишки гусеничные.

Заваленные снегом, путешественники ввалились в дежурку:

– Мужики, выручайте!

Рассказали ситуацию.

– Да, поворот там нехороший! – согласились трактористы.

Они оказались люди отзывчивые, завели свою технику, взяли тросы и двинулись на дорогу. Добрались до фуры.

– Хорошо, что тент не лопнул! – шепнул Иванов Швейкину.

– Это точно! – согласился тот.

Один трактор подцепили спереди, чтобы вытащил машину из колеи. Второй тянул вбок, чтобы поставить фуру на колеса. На удивление, спасательная операция удалась с первого раза. Фура поползла вперед и встала на ноги, стряхнув навалившийся снег.

– Ну, мужики! Выручили! Слов нет! – жал им руки водитель.

А глава, экспедиции, чувствуя, что просто благодарности мало, распотрошил посылку родителей Пархомовича, достал горилку и вручил спасителям.

Трактористы отцепили и сложили тросы, трактора зарычали и двинулись в обратный путь.

– С наступающим! – крикнул им вослед Швейкин.

Путешественники по очереди через одну дверь взобрались в свою машину. Иванов повернул ключ зажигания. Двигатель заурчал, фары вспыхнули, а Высоцкий, наконец, закончил песню.

 
Конец простой: пришел тягач,
И там был трос, и там был врач,
И МАЗ попал, куда положено ему.
И он пришел – трясется весь…
А там – опять далекий рейс,
Я зла не помню – я опять его возьму!
 

Снова дорога вела сквозь тьму.

– А знаешь, как я последний раз добирался до Тольятти? – спросил Швейкин. – Бегом!

– Да поди ж ты! – воскликнул водитель. – И как же тебя угораздило?

В период работы Швейкина в Минмонтажспецстрой комсомольцы задумали совершить легкоатлетический пробег между тремя автозаводами для установления дружбы: КАМАЗ (Набережные Челны) – УАЗ (Ульяновск, где делали внедорожники) – ВАЗ (Тольятти, где строился завод по производству легковушек). Бежать планировали 15 дней – с забегом в Казань.

– Так там же добрых 600 километров! – прикинул опытный дальнобойщик.

– 578, – поправил Швейкин. – В день получалось около 40 километров.

– Каждый день – по марафону! – уважительно заметил Николай.

– За 15 дней каждый пробежал 15 марафонов!

Все продумали, обо всем договорились. По какому маршруту бежать, где останавливаться, пункты питания, места ночевок, экскурсии. Заказали вымпелы «Легкоатлетический пробег, посвященный строителям…» и так далее. Сопровождал группу небольшой автобус. Форму выдали: белые шорты, белые майки.

– Было нас человек 20, – рассказывал Швейкин. – Бежали и днем, и ночью. Нас сразу предупреждали – берите с собой растоптанные кроссовки или кеды, чтобы не натереть ноги. Но все равно трое взяли такую обувь, что сразу натерли ноги. Врач с нами был – заклеивал раны лейкопластырем.

– А сам как?

– Я кроссовки очень удачные выбрал. Давно у меня были – «Арена» – красные, замшевые, натуральные. Ни разу ничего не натер.

Участники пробега прибегали в населенный пункт – проводили встречи с местными комсомольцами, рассказывали о стройке, представляли культурную программу, вручали памятные вымпелы, дарили подарки. Хозяева тоже в долгу не оставались. В Казани к обычной программе добавились музей и экскурсия. Вечером – снова старт с площади Свободы.

– Самое тяжелое – это бежать в жару, днем. Раскаленное солнце и расплавленный асфальт под ногами. Голова нагревалась сильно. Мы практически ничего не ели, только пили. Вес теряли стремительно. А обратно когда бежали – ноги сухие уже, поджарые. Бежишь – болтаешь о том о сем.

В Ульяновске посетили дом Ленина. С комсомольцами завода замечательно пообщались, перенимали опыт ударных бригад. На УАЗе тоже комсомольская стройка, строительство бурно идет. Приехал весь Союз – казахи, узбеки, башкиры. Живут дружно – настоящее молодежное братство. Праздники проводят, первомайские демонстрации.

– Один раз нам попался сливовый сад. А у нас собой в автобусе были флаги огромные из-под молока – мы держали в них холодную воду, чтобы и попить, и голову намочить. Набрали мы сливы в этом саду, сложили во фляги, прямо в холодную воду, чтобы и слива холодная была. Толи все-таки слива попортилась, толи остановиться трудно, когда ешь – вот уже и девятая, и десятая. В общем, у кого живот болит, кого понос пробрал.

– Не может молодежь без приключений! – смеялся водитель.

Однажды пробег выбился из графика. Должны были ночевать в одном небольшом городке, а оказались где-то в лесу. Время сенокосное, в поле стоят стога. Все устали, сил больше нет. Решили устроить привал, а уже утром разобраться, что к чему.

– Просыпаемся – птички поют, а от сена такой запах, такая свежесть! Хорошо! Там уже мальчики костер разожгли, девочки чай заварили! Все-таки поначалу ноги были сильно забиты, болели. А потом потихонечку-потихонечку привыкли.

Другой раз группа разделилась и потерялась.

– Кто выбивался из сил – ехал на автобусе. И вот мы смотрим – развилка. И я думаю: «Куда же пацаны побежали?». Решили так: кто отдохнул – те пешком в одну сторону, а автобус поедет в другую. Когда-то они все равно остановятся – либо мы, либо вы их найдете. Едем, смотрим – наши пацаны стоят и голосуют. Сами в белых майках, в трусах – никто не останавливается. И тут мы подъезжаем.

Когда группа, наконец, воссоединилась – забежали в Тольятти. Стоит ГАИ. Участники пробега забеспокоились – может, что нарушили? Оказалось, что они ждут пробег, чтобы сопровождать его по городу.

– Так, с почетным караулом мы добежали до самой площади. Там нас встретили, накормили. Мы с хозяевами подружились. Замечательный был пробег!

– А вот и Тольятти! – возвестил водитель.

Морозное утро дымкой завесило город. В центр не забирались, сразу на окраине спросили:

– Ребята! Не подскажите, где пива купить?

– Да вы что! Под Новый год вы нигде пива не найдете. Раньше надо было беспокоиться!

– Да мы приезжие! Издалека! Может, где-то что-то?

Наконец им указали одно место с напутствием:

– Если повезет!

Им повезло. Швейкин на последние деньги купил ящик пива.

Домой!
Тольятти – Набережные Челны. 1979.

Домой! Пора домой! Дорога вьется мимо Самары, забегает в Бугульму, в Альметьевск. Да сколько можно! Да когда же она кончится! Последние часы тянутся как резиновые. Как будто все конечности и сама душа затекли в этой кабине и не расправить их, не потянуться.

А как межзвездная экспедиция в «Туманности Андромеды» у Ефремова? На десятки лет астролетчики отправлялись в темноту космоса. Как им-то было ждать последние часы, приближаясь к орбите Плутона?

– Расскажи что-нибудь! А то время уж больно тянется, – попросил Швейкин.

– Слушай анекдот. Муж возвращается из командировки…

– Не надо, накаркаешь!

– Тогда такой. Политический.

– Ну ты че? Я же милиционер.

– А я два раза расскажу.

Швейкин застыл в ступоре, не зная – смеяться или сердиться.

– Наступила пауза. Говорят – милиционер родился.

Чтобы не становиться больше мишенью для шуток, Швейкин махнул рукой:

– Давай политический!

– Где проходит граница между коммунизмом и развитым социализмом?

– По кремлевской стене!

– А между развитым социализмом и просто социализмом?

– По московской окружной дороге.

– А что? Смешно! – подтвердил Швейкин. – Даже философически. Те анекдоты, что не придуманы враждебными психологами Гарвардского проекта, а самими народом – они отражают суть жизни и глубину проблем, стоящих перед обществом. Давай я тоже расскажу! Такой, что даже водила поймет! Если, крутя баранку, не стал бараном!

– Вот вырастил шутника на свою голову! – беззлобно ворчал Иванов. – Небось сидел, готовился, слова подбирал!

– Нет, само получилось! Спонтанно!

– Знаем мы такое спонтанно! Еще Марк Твен говорил, что для хорошей импровизированной речи нужно три недели подготовки. Ладно, рассказывай!

Брежнев движется по коридору в Кремле. Навстречу ему старушка:

– Узнаете меня, Леонид Ильич? Я – Надежда Константиновна Крупская.

– Как же, как же, знаю вас, товарищ Крупская, и мужа вашего, товарища Крупского, хорошо знаю!

Иванов рассмеялся. Анекдот был свежий.

– Я гляжу, в милицию анекдоты в первую очередь завозят! А потом вы распространяете!

– Да уж не лаптем щи хлебаем!

– А как этот анекдот – от вражеских психологов или от народа?

– Думаю, от народа! Вражеские анекдоты они должны возбуждать недовольство, но вряд ли они напоминать об идеалах. А здесь суть анекдота же не в том, что генсек страдает старческой забывчивостью, а в том, что именно забыл – Ленина, истоки свои, мечту о справедливом обществе будущего.

– Пожалуй! – согласился шофер. – А вот анекдот точно не вражеский.

Рональд Рейган просыпается посреди ночи в холодном поту. Его жена спрашивает:

– Ронни, что случилось?

– Дорогая, кошмар мне приснился. Будто идет двадцать-очередной съезд КПСС, на трибуне Брежнев говорит: «Дорогие товарищи, мы заслушали доклады о положении дел на Брянщине и Орловщине. Теперь хотелось бы услышать, как дела на Вашингтонщине. Слово предоставляется первому секретарю Вашингтонского обкома КПСС товарищу Рейгану». А я сижу и чувствую – не готов.

– Вот это по-нашему! – похвалил Швейкин. – Чувствуется кураж, уверенность в правоте своего дела! А вот этот как тебе покажется?

Из космического полета вернулся интернациональный экипаж. У вьетнамского космонавта обе руки в синяках.

Его спрашивают: «Что случилось?»

Он объясняет: «Рюски товарисся за рулем мне мало-мало стукал, говорил: «Нисего, гад, не трогай!».

– Грубовато! Но, в общем, по сути! – резюмировал Николай Иванов. – Развели космический туризм! Ну, ладно там, немцы, чехи, поляки – тем, пожалуй, есть чем в космосе заняться. Хотя бы изготовлением особо чистых сплавов в условиях невесомости. А что там делать товарищам из Монголии, Румынии, Вьетнама? Слов нет, вьетнамцы – героические ребята, американцам накостыляли от души! Но зачем им полет в космос?

– Ну, во-первых, сам факт, что друзья Советского Союза имеют доступ к возможностям космических исследований – это вдохновляющий пример для всего мира.

– Согласен. Пропаганду никто не отменял.

– А, во-вторых, – продолжал Швейкин, – зря ты думаешь, что для малых стран нет задач в космосе. А картография и геодезия? А разведка полезных ископаемых? А оценка ущерба растительности джунглей от американских отравляющих веществ во время войны? То есть экологический мониторинг. Я фантазирую, но можно представить4949
  Вьетнамский космонавт Фам Туан на борту космической станции «Салют-6» проводил эксперимент по развитию экосистем, работы по экологическому мониторингу и картографированию территории Вьетнама. Продолжил эксперименты предыдущих экспедиций по материаловедению и выращиванию полупроводниковых монокристаллов, изучению ионосферы. Также в программе полета были медицинские исследования. Монгольский космонавт Жугдэрдэмидийн Гуррагча на борту «Салют-6» проводил эксперимент по регистрации заряда и энергии тяжелых атомных ядер космических лучей по методике, разработанной в Объединенном институте ядерных исследований в Дубне. Продолжил серию геофизических экспериментов и эксперименты по дистанционному зондированию Земли, а также провел исследования геологического строения территорий, описание природных ландшафтов и инвентаризацию пастбищ и угодий на территории Монголии. В предложенном монгольскими медиками эксперименте «Чацаргана» изучалось влияние пищевой добавки из облепихи и молока на липидный и витаминный обмен. Румынский космонавт Думитру Прунариу выполнил первый космический эксперимент по получению монокристаллов с равномерным распределением примесей при использовании капиллярных сил, серию экспериментов по регистрации тяжелых ионов и атомных ядер в космических лучах. Продолжение эксперимента «Доза» по измерению полученных доз космической радиации. Биологический эксперимент по изучению развития в условиях невесомости микрогрибов (микромицетов). В программу входили медицинские исследования. Подробнее о программе «Интеркосмос» – https://ru.wikipedia.org/wiki/Пилотируемые_полеты_по_программе_»Интеркосмос».


[Закрыть].

– Да я не спорю! Я сам умею на собраниях выступать! Конечно, пользу из космического полета каждая страна извлекла. То есть анекдот вражеский?

– Анекдот не вражеский, потому что смешной. Такое нельзя придумать, это где-то сказалось само. И понятно, что рядом с нашими космонавтами – а, наверняка, для таких полетов отбирали самых опытных, кто не раз уже летал – новички выглядели именно так, как в анекдоте. Но представляю, с каким удовольствием этот анекдот рассказывали по радио «Свобода» или по «Голосу Америки».

– Это точно!

– Для вас послание из космоса! – ожил вдруг радиоприемник «Кварц-302».

– Откуда? – удивились путешественники.

– Из центра Галактики! Транслирую!

Сквозь шум и треск эфира в кабину КАМАЗа проник голос далекого космоса:

– Приветствую вас, земляне, от имени Галактической федерации самбо и дзюдо!

– Ого! – обрадовался Швейкин. – Так у вас единая федерация и дзюдо, и самбо!

– Конечно! Это родственные виды борьбы! – ответили издалека.

– Как вы о нас узнали? – удивился Швейкин.

– Мы поймали в эфире сказку Николая Григорьевича – и не могли не откликнуться. Между прочим, сказка – лучший способ межзвездных сообщений, поскольку на нее не действуют законы физики, так что летит она быстрей скорости света.

– А как вы проводите соревнования между планетами? – уточнил Иванов.

– Чаще всего – по телевизору! Только телевизор это особенный – вы воссоздаем копию каждого спортсмена, а он управляет ей силой мысли.

– Это типа «аватары»? – уточнил Швейкин. Он сам не понял, откуда знает это слово.

– Можно сказать и так.

– И кто у вас сейчас чемпионы? – уточнил водитель.

– О! Сейчас мало кто может устоять перед осьминогами с планеты Пасифи. Им приходится шить особое кимоно – штаны с четырьмя штанинами и куртку с четырьмя рукавами. Но это надо видеть, как они одновременно проводят подсечку, бросок через бедро и удушающий – очень трудно увернуться!

– Вы сами осьминог? – уточнил Швейкин.

– Нет! Что вы! Я– питон с планеты Терран. У нас самое простое в Галактике кимоно – просто отдельный рукав.

– Вы, наверно, в основном работаете на удушающих? – спросил земной дзюдоист.

– А вот и нет! – радостно ответил питон. – Опутывание ног соперника, весло, удержание – это наши коронные приемы. А кроме того нас очень трудно бросить на спину, ни одну схватку в истории мы не проиграли иппоном, только по очкам.

– Могут земляне принять участие в состязаниях?

– По этому поводу я вам и звоню! Как только на Земле прекратятся все войны – у нас свято чтут олимпийский принцип! – мы ждем ваших представителей на чемпионат Галактики, – официально заявил глава Галактической федерации.

– Здорово! – обрадовался Швейкин. – У нас пока еще не везде на планете мир, но вот уже в космос вместе летаем. Думаю, лет через сорок…

– Сорок пять! – поправил его водитель.

– Лет через сорок пять земляне смогут соответствовать вашим условиям. И мы заявим своих представителей.

– Я перезвоню через сорок пять лет! – обнадежил космический чиновник.

Раздались длинные гудки – разговор был окончен. Друзья с космических просторов вернулись в кабину КАМАЗа.

– Что это было? – недоумевал Иванов. – Толи новогодний розыгрыш? До нового 1980 года осталось 14 часов.

– Без Новогоднего настроения здесь не обошлось, – рассудил Швейкин. – Может, под Новый год легче проходят космические сигналы? А, может, люди под Новый год легче верят в чудеса, поэтому инопланетяне выбирают такой момент для контактов?

– Может быть!

К Набережным Челнам подъезжали со стороны Альметьевска. Вот уже замелькали знакомые деревни – Круглое поле, Старые Ерыклы. КАМАЗ, тоже почуявший близость родного гаража, летел все быстрее, даже кажется приплясывал на кочках от нетерпения.

И тут только Николай почувствовал, как в теле отозвались полтора месяца, проведенные в машине. Ломило копчик. Даже спустя 40 лет эта боль будет отзываться, если долго засидеться. Какой-то ком стоял в желудке. Когда денег не осталось даже на еду – очень выручили супы быстрого приготовления, с запасом взятые бывалым дальнобойщиком. Их заливали кипятком, настаивали несколько минут, и они давали вполне приемлемую сытость. Но теперь Николай уже их видеть не мог. Эх, сейчас бы борща, который так славно готовит Людмила! Или домашних пирожков с картошкой и луком, беляшей с мясом!

КАМАЗ въезжал в родной город без бампера, с одной ручкой двери, с одним стеклоочистителем, с одной фарой. С него сняли и продали все детали, без которых можно было продолжать движение. На вырученные деньги покупали топливо. Так и влезали в кабину через одну дверь! Но главное, что доехали!

31 декабря в 11 часов 30 минут КАМАЗ подъехал к надувному спортзалу. Швейкин пригласил тренеров, пригласил Дитковского и других принимавших участие в затее руководителей.

– Вот, привез!

Ему жали руки, обнимали, восхищались его упорством и настойчивостью. И он радовался из последних сил.

Ребята налетели как воробьи на рассыпанное зерно и мгновенно разгрузили фуру. Швейкин устало улыбнулся, вытащил из кабины свои вещи, собираясь домой.

Радиоприемник «Кварц-302» напоследок поставил что-то новогоднее – немного грустное от прощания с ушедшим, но полное светлых ожиданий.

Николай пожал руку тезке, махнул всем на прощание и отправился домой. Так завершаются путешествия – когда переступишь порог родного дома.

Людмила открыла дверь и тут же бросилась на шею:

– Заждалась я тебя!

– Да я уж сам заждался!

И когда на столе перед ним дымилась тарелка борща, Швейкин почувствовал, что он, наконец, дома.