Текст книги "Океан в изгибах ракушки или Синяя рыба"

Под свист ветра и крики извозчика, Чергэн и Мигель считали награбленное.

– Как много нам выпало в этот раз, – восхищалась женщина. – На эти драгоценности я куплю себе столько платьев!

– А я напьюсь до чертей, – ухмылялся Мигель.

– Не так уж и много, не раскатывайте губу, – тихо прохрипел Тагар.

– Да брось! Столько добра! Не хочешь же ты сказать, что наша доля здесь незначительная? – возмутился Мигель.

– В этот раз вы слишком увлеклись и потратили неоправданно много химикатов. А они нынче дорогие. К тому же мы бежим уже несколько часов. Мы загоним лошадей насмерть. Вот вам ещё траты. И что у нас остаётся? Рассудите сами, – старик произнёс все это, не отрывая глаз от окна, за которым бушевала стихия. Если природа таким образом хотела наказать бандитов, то выбрала неверный способ, ибо непогода была им на руку – следы за ними таяли в уличной грязи, как свежевыпавший снег.

Вдруг из дождя перед самой каретой выскочил одинокий всадник в черном плаще и широкой шляпой.

– Дальше бежать нет смысла. Лучше всего свернуть в лес и укрыться в нем, – это был Гожо на украденном коне. Именно его предчувствие и завело команду так далеко от места преступления. Повозка повернула в лес и направилась за провожатым. Когда стихия успокоилась, и дождь начал стихать, парень сообщил, что пора сделать привал.

Повозка остановилась и все из неё вышли. Последней спустилась Мия. Она наблюдала за тем, как Дром Тагар командует по разбитию лагеря. Мимо пошёл Бахтин, жалуясь Мигелю на предводителя.

– Представляешь, он поручил мне собрать ветки для костра. От старости совсем с ума сошёл. Где я найду подходящий хворост после дождя?

Чергэн готовила пищу. Мигель ставил палатки, Гожо было поручено заняться лошадям, которых все ещё можно было реанимировать, а Бахтин пошёл искать сухие ветки. Несмотря на нытье некоторых членов команды, всё было готово лучшим образом в кротчайшее время. С хворостом дело обстояло проще, чем можно было ожидать. Молодой цыган подобрал ближайшие из сучьев, не разбираясь, мокрые они или сухие и поставил сородичей перед фактом, что других нет и найти что-то лучшее не представляется возможным. Тагар, не вступая в полемику, посыпал мокрый хворост каким-то порошком, после чего ветки стали гореть, словно смола. Стоимость порошка он, конечно же, вычел из доли Бахтина. К моменту, когда на улице стемнело, вся компания была сыта, и началось время веселья.

Костёр танцевал на обуглившихся ветках, словно демон из загробного мира, пытающийся вырвать из остатков дерева его душу. Но его неудачи искрами и дымом возносились к небу: темному и плотному, занавесившему звезды, напившемуся дождем и оглохшему от грома. Да, небо оглохло, ибо не слышало оно ни плача по погибшим, ни радостных песен празднующих преступников, ни зова юноши, ищущего свою малолетнюю воспитанницу. Вся суета мирской жизни растворилась в этом чугунном необъятном пространстве, как в котле ведьмы, где каждый – ингредиент её зловещего зелья. И ничего это небо больше не тревожило, кроме высших материй. Лишь что-то вечное, прекрасное способно было разбудить этого дремлющего, накрывающего землю гиганта. И вот до него дошли тихие звуки – тонкие, мелодичные. Перебор семиструнной гитары заполонил собой всё, превратил гул окружающего мира в эхо, еле слышное, тонущее в акустике бронзовых нитей. Казалось, ноты и костер слились в одно целое, испепеляя сознание Мии и заполняя образовавшуюся пустоту искрами давно забытой романтики, которая бурлила в сердце старого барда в незапамятные временна, когда у него вместо крови по венам текла музыка. Тагар наблюдал, как всполохи сотен светлячков отрывались от огня и уносились во тьму ночи, растворялись в ней и тут же заменялись новыми. Они, будто звезды, пропавшие с неба, спускались вниз и утопали в танце костра, соблазнившись гипнотизирующими изгибами пламени. Пальцы старого цыгана легко скользили по бронзовым струнам, будто руки, гитара и огонь были чем-то единым – продолжением большой ночи, которую девочке предстояло пережить… и не забыть никогда. Вокруг, как в немом кино, кружились и смеялись цыгане, со всей своей дикостью и эмоциональностью не способные перекричать спокойно льющиеся аккорды гитары.

– Зачем нужно было убивать этих людей? – спросила Мия, – ведь золотое правило говорит, чтобы мы поступали так, как хотим, чтобы поступали с нами, – повторила она правила, которым учил Пар.

Полное румяное лицо женщины повернулось к ребенку.

– А золотая тётя Чергэн говорит короче: «Поступай так, как хочешь!» Всё! Это залог счастья, это залог свободы.

– Да, – поддержал её Бахтин, – мы, цыгане – свободный народ. Мы не любим запретов, мы не любим условий. Мы делаем то, что хотим, и нам наплевать, кого это заденет.

– Но ведь есть правила, чтобы быть хорошим человеком, – эта фраза сорвалась с губ Мии и закружилась вокруг костра в хохоте и танце.

– Хорошим человеком… – повторил Тагар. Тонкие звуки пьянящей мелодии продолжали вводить компанию в транс, – нет хороших людей. Есть слабые, есть сильные. Есть глупые, есть умные. Есть сытые, а есть и голодные. Кому-то по жизни не случалось сталкиваться с настоящими трудностями, с тяжелым выбором, с бедностью и голодом, с предательством и подлостью. У таких, и правда, есть разделение людей на плохих и хороших, – его речь прервалась сложным перебором чётко работавших пальцев по натянутым струнам. Их натянутость перекидывалась и на нервы, будто заводя внутри слушателей сложный механизм, который, в конце концов, должен был выстрелить опьяняющим экстазом. Дром продолжил, – но копни каждого, достань на поверхность его настоящее лицо – и перед тобой предстанет… Нет, ни дьявол, ни чёрт – обычный человек. Со своими слабостями, со своими тёмными мыслями, которых он, глупец, стыдится.

– А их не стоит стыдиться, – продолжил Бахтин, наклонившись к маленькой девочке. Его лицо подсвечивалось снизу костром, едва не опаляя свисающие волосы. Он казался в ту секунду страшным демоном, раскрывающим свои тайны. – Их нужно достать из себя, выпустить на волю и стать свободным!

– Свободным? – её вопросы будто бы вплетались в общую песню, создавая совместную симфонию с костром, ночью и цыганами.

– Тебе рассказать о свободе? – спросил Мию Тагар.

– Да, наверное… да, да! – неуверенность девочки сменилось жаждой, жаждой к чему-то новому, необычному, к тому, от чего её всю жизнь огораживали взрослые. Как только она это произнесла, смеющееся лицо женщины, как отражение её самой, озарилось всполохом бушующего пламени, подстраивающегося под измененный ритм желтой гитары. Чергэн запела:

– Свобода – это безграничная беспечность. Когда ты садишься на коня и несешься навстречу ветру, навстречу солнцу мимо мелькающих деревьев, мимо линии горизонта, следующей за тобой. Ты когда-нибудь замечала, как, несясь на всех парах по дороге, лесополоса на горизонте силится тебя догнать? Ты несешься вперед без цели, без надобности, а просто, потому что хочешь! – к звуку гитары присоединились трещотки, все больше дразня и заводя языки пламени. – Свобода – это когда в твоем мире существуешь только ты. Все остальные – лишь приложения, лишь ряд шахматных фигур, которые вертятся вокруг тебя, короля, играя на черно-белой доске забавный спектакль. И этот спектакль играется тебе. Если кто-то добр к тебе – пользуйся этим. Если кто-то точит на тебя зуб – выбей ему этот и все остальные зубы. Не терзайся сомнениями, не глуми себя совестью. Ведь благо – это всё, что хорошо для тебя, – из вертепа танца отделился Мигель и забил в ударные. Музыка обрела черты суетящейся какофонии. – Свобода – это когда тебе не приходится надевать маски и быть для остальных кем-то другим. Свобода – это право быть собой. Это право ни перед кем не отчитываться, ни у кого не спрашивать разрешения, ни предупреждать всех заблаговременно о своем следующем шаге, смотря им в рот и ожидая поощрения или осуждения. Свобода – это когда ты желаешь всему человечеству благо, но человечество это ты видишь только в своем лице, – в руках Гожо запела свирель.

Звуки перемешивались, вливаясь друг в друга, спорили, мирились. Этот концерт походил на бал у сатаны с пляшущими вокруг костра чертями, разве что котёл был давно отставлен в сторону. Чергэн продолжила:

– Свобода – это осознание собственной независимости, собственной ценности. Когда ты жертвуешь мягкой периной и сытным обедом ради воли, ради того, чтобы сбросить с себя тяжелые цепи ответственности. Ведь желание комфорта и спокойного будущего – это самое тяжёлое, что есть в этих цепях. Свобода – это ты сам. Без всяких «но», без всяких «с». Это ты!

Сильный, громкий и чёткий удар по струнам прервал вальс, песни флейты, ударных и трещоток. Огонь освещал старческие глаза Тагара, полные знания и богатства – куда более ценного, нежели то золото, что они накануне награбили. Всё вокруг замолкло, и лишь треск костра да стрекотание кузнечиков нарушало ощущение остановившегося времени. Не отрывая глаз от пламени, цыган произнес:

– Всё это лишь атрибуты свободы. В словах моей команды она – нарисованная, ненастоящая. Это лишь иллюзия свободы.

– Почему? – заворожено спросила Мия.

– Потому что свобода всегда связанна с мечтой. Тебе рассказать о настоящей свободе?

– Да, – с придыханием произнесла девочка.

Тагар повернулся к ней, заглянул в глаза и улыбнулся. Это была одна из самых искренних улыбок, которых девочке доводилось видеть в своей жизни. И такая искренность слетела не с уст её друга, а с уст заядлого бандита, которого она только сегодня повстречала. Старик опустил голову, и едва заметные касания струн снова начали погружать освещённый участок леса в гипнотический транс.

– Мы все идем своей дорогой. Для кого-то она выложена красивой тротуарной плиткой, а кому-то достаточно щебня под ногами. Многие мечтают о булыжной мостовой. Да, трясёт, конечно, порой даже очень, но она прочная и почти что вечная. Но я свою дорогу так и не нашёл. Блуждая по узким улочкам пригородов и по широким бульварам городов, я искал тот свой путь, но не мог найти. Скитаясь от одного края к другому, грабя многочисленные повозки и телеги, проживая чужие жизни, я так и остался одиноким путником, не обретшим своей родины, – по лесу пошёл поток холодного ветра, растрепавший волосы барда. – Но есть легенда, будто где-то существует Дорога всех Дорог. Все люди, когда-то жившие и живущие, проходят по большому счёту один и тот же путь. У каждого такого пути свои нюансы и особенности, но дорога – одна. И есть место, где все эти пути пересекаются. На этой дороге сходятся путники всех времён и городов. У этого места нет ни координат, ни карты. Оно существует вне зависимости от нашей воли, и мы все по нему проходим. Или почти все. Некоторые сбившиеся, потерявшие ориентир, свернули в сторону. Не в том месте, не в то время. Они вынуждены до конца жизни блуждать вокруг да около, гадая перед перекрёстком, по какому из направлений пойти, – в пальцах Тагара изменился ритм, и мелодия стала более напряженной. Все: и маленькая Мия, и цыгане, и даже лошади, затаив дыхание, слушали старика. – Я наткнулся на записи. На множество записей. Великие путешественники, находясь в разных странах, разных континентах, разных временах, описывали одно и то же место: разрушенная античная статуя небрежной работы, лежащая у берега пересохшего ручья, пепелище костра, синие горы в виде попугая, проглядывающиеся сквозь деревья. Большинство людей проходят это место, даже не подозревая, сколь мистическое их окружение. Они просто проходят мимо, не задумываясь, хотя в эти мгновения может решаться их судьба. Потому что у всех одна общая дорога. Но это место всё же можно найти! – костёр опустился ближе к земле, будто боялся своими всполохами спугнуть рассказчика. Тусклое освещение создавало длинные тени от фигур путников, будто там, на границе света и тьмы заканчивалась вселенная. – Во многих манускриптах описываются схожие места, которые путешественники видели в той или иной форме. По своей начинке они идентичны, хотя по обёртке разные. Это фантомные места. Они появляются то там, то здесь на очень короткое время. Если ты на них наткнешься – значит, Дорога всех Дорог рядом. И тот скелет, прикованный к скале – одно из этих мест-фантомов. Это место так же не существует. И скелет тот не принадлежит ни к одному из живших когда-либо на земле людей. Это – нечто вроде больного воображения, выдумки, которую создаёт вокруг себя Дорога.

– Но как же всё равно её найти? – воскликнула Мия.

– Эти фантомные места имеют координаты. То в одном, то в другом дневнике я находил ссылки на места их расположения – зачастую, это описанное исследователями звездное небо. Люди описывали примерно одно и то же. Но не точь-в-точь. Различия были, и звёздной карты того заветного места у меня нет. Но она будет. Я никогда не прекращаю поиски, и шаг за шагом приближаюсь к своей цели. Моя команда помогает мне, но эти бандиты… – Тагар усмехнулся, – эти чёрные людишки мечтают лишь о том, как здорово можно нажиться на такой Дороге. Ведь ты только подумай: по ней проходили самые богатые люди всех времён и народов! Какой трофей! Но я… – струны размеренно дрожали под щепками старческих пальцев, огонь всполохом разгорался с новой силой, будто уже знал ответ и предательски старался раскрыть все тайны цыгана. Он ослепил на мгновение всю компанию. Однако Тагар даже не дрогнул, будто был слеп. – Я ищу, чтобы найти СВОЮ, заветную, единственную дорогу. Через Дорогу всех Дорог я вне времени пройду по ней, дойду до самого края… – сложный завораживающий перебор сковал внимание слушателей, будто хотел поймать их в свой капкан, где приманкой служил хрипящий голос предводителя, – …и загляну с этого края вниз, в обрыв!

– И что там будет? Что ты увидишь? – наперебой спрашивали цыгане.

– И что потом? – заворожено спросила Мия.

– Потом, – лицо старика вновь озарила та самая искренняя улыбка, будто наркотик, впитывающий в себя все краски этого вечера, перемешивающий их внутри себя и выплескивающий разноцветным психоделическим хаосом в души сидящих вокруг костра, – настоящая свобода.

Дружелюбным город никак нельзя было назвать. На помощь полиции рассчитывать не приходилось. Местный офицер угрюмо посмотрел на юношу, недовольный тем, что его отвлекают от чрезвычайно важного безделья и протянул бланк заявления, в котором на полях, обязательных для заполнения, спрашивалась никому не нужная информация. Записав самые общие сведения о девочке, дежурный сообщил, что, может быть, через месяц они свяжутся с ним. На просьбу юноши как-то поторопить поиск полицейский оглядел бедного парня и сообщил, что поскорее будет слишком дорого и удалился.

Все люди, у которых Пар просил помощи, лишь опускали низко голову да проходили мимо. О лошади и речи быть не могло. На неё средств не было, а сочувствующих среди холодных горожан отыскать было просто не возможно. Каждому нужна была какая-то выгода. Получался какой-то тупик: пока не будет денег – поиски не начнутся, когда будут деньги – искать будет слишком поздно.

Пар сидел в харчевне и продумывал свои дальнейшие действия. Голова раскалывалась. Он уже четыре дня подряд пытался найти работу, чтобы накопить хотя бы на самую убогую клячу, но нигде мест не было. Нужно было как-то притупить головную боль и заглушить тревожные мысли, но ничего другого, как залить их алкоголем, Пар не придумал.

Опустошая стакан за стаканом, юноша заметил на себе чей-то пристальный взгляд. Пьяный толстый мужчина смотрел на него, глупо ухмыляясь.

«Небось, драку затеял», – подумал Пар и начал было собираться, но уйти от недоброжелателя он не успел.

– Эй, браток, а деньги у тебя есть?

«Ещё лучше, меня решили ограбить», – настроение в конец испортилось, и, возможно, от этого безразличия и хмели в голову ударила смелость.

– Даже если бы они были – тебе бы не достались, – отрезал Пар.

– Эй, спокойно-спокойно. Мы же просто разговариваем.

– Мне с вами говорить не о чем, – сказал Пар, отвернулся и пошёл к выходу. Он ожидал скорее удара в спину, чем вопрос, который вдруг услышал позади себя:

– А это не ты случайно девочку ищешь?

Юноша остановился и поглядел на алкоголика. Как такой опустившийся человек может ему помочь?

– А что?

– Сразу видно – это ты, – засмеялся гуляка. – Да просто если деньги есть, то я знаю человека, который как раз тот, кто тебе нужен.

– Обмануть мне решил?

– Какой обман? Лично я у тебя ни цента не прошу. Так что ты ничего не теряешь.

Было это не совсем так. Заманить в ловушку, а потом ограбить было излюбленным делом бандитов. Напасть в одиночку, да ещё и при людях всегда было выше их смелости.

– Я останусь здесь. Если тот, кого ты знаешь, действительно придёт и предложит мне что-то стоящее, у меня найдутся деньги.

Пьяница скривил лицо, но быстро удалился. После десяти минут ожидания в бар вошли трое. Среди них был и тот толстый хам.

– Если ты меня дуришь, – грозно говорил самый высокий лысый мужчина, – я лично оторву тебе голову и выпью остатки твоих мозгов, растворившихся в алкоголе.

Когда толстяк указал на Пара, громила с другом пошли и сели за его столик.

– Да? – начал лысый.

– Меня зовут Пар. Я…

– Не нужно имён. Чего ты хочешь? Только коротко.

– Моя воспитанница – она пропала. Я хотел бы ее найти.

– Тридцать золотых! – отрезал бугай.

– Десять процентов мои, ты же помнишь, помнишь? – нетерпеливо выпалил рядом пьяница, расплываясь в радостной улыбке в предчувствие нового веселья.

– У меня сейчас нет таких денег, но если…

– Значит, до свидания, – сказал крупный человек и начал собираться.

– Я могу их заработать! – воскликнул Пар.

– Я тоже, – ответил громила, не глядя на юношу.

– Это маленькая девочка! Она, может быть, уже замерзла в лесу. Одна! Вам её совсем не жалко?

– Чего мне действительно жалко, так это потраченного времени!

– Чёрт! – выругался Пар. – Хоть опять иди к волшебнику на горе и спрашивай у него, где она потерялась.

Пар опустился на стул, продолжая запивать свое горе.

– Волшебник? Который отвечает на все вопросы? – громила сел на место.

– Да. Вы его знаете? – удивился юноша.

– Шутишь? Я его ищу не знаю сколько лет. Я уже склонен думать, что это лишь вымысел.

– Нет, это не вымысел. Он реальный! Но попасть к нему не так просто.

– Меня это не волнует! Ты скажешь, где он?

– А почему я должен вам верить? Какую помощь в поиске моей подруги вы мне можете оказать? – Пар понял, что он нашел нужный крючок для большой рыбёшки, и все козыри теперь у него. Он сам может диктовать правила игры.

– Самую что ни на есть отменную.

Широкоплечий незнакомец достал из кармана карандаш. Он был серебряным и ярко светиться. Он отражал свет, но не от ламп, повешенных в баре – он будто отражал солнце, давно зашедшее за горизонт и сквозь ночную темень пославшее своего солнечного зайчика.

– Этот карандаш способен нарисовать любую карту, которую ты только попросишь. Стоит лишь задуматься над своим вопросом и начать её рисовать, а дальше – твоя рука сделает всё сама за тебя.

– Звучит убедительно, но так же это кажется невероятным. Правду ли ты мне говоришь? – засомневался Пар. – Где сейчас моя подруга?

– Не рисуй! – вдруг подал голос товарищ громилы. – Если ты сейчас нарисуешь ему эту карту, то ему больше ничего не будет нужно.

– Верно, – лысый мужчина посмотрел на Пара и произнес: – Где живет мамаша этого дохляка?

Карандаш заскользил по листу бумаги. Вскоре перед Паром лежал набросок его родной деревни, нарисованный с такой тщательностью, какой мог позавидовать любой картограф.

– Это поразительно! С таким карандашом…

– Да, штука хорошая, – засмеялся амбал. – Я нарисую тебе карту твоей ненаглядной девочки сразу, как только ты мне скажешь, где живёт волшебник.

– Нарисуешь? Нет, мне нужен сам карандаш, – возразил ему Пар.

– Ещё чего! А не много ли ты просишь?

– Нет, в самый раз. Но, если ты не готов расстаться с карандашом, уверяю, в местах, где живет волшебник, тебе точно делать нечего.

Верзила задумался. Нахмурив брови, он произнес:

– А сам ты как можешь доказать, что не блефуешь? Может быть, ты тоже слышал сказочки про волшебника и сейчас мне втираешь всё это, только чтобы хитростью отнять мою драгоценность?

Этот вопрос загнал Пара в тупик. Показать ему блокнот с записями? А что если отнимут? Или не поверят, что он подлинный? Но надо же что-то делать. Вдруг в голове юноши через алкоголь и усталость пробилось просветление.

– Я вам докажу. Вы, наверняка, пытались нарисовать карту, по которой можно бы было найти мудреца. Так? Ну конечно так! Но ваши старания не увенчались успехом. Именно поэтому вы думаете, что всё это сказки. Ведь если такой чудодейственный предмет не рисует карты, на которой бы был изображён человек, значит, и человека этого тоже нет.

– Хм, предположим, что так, – в задумчивости произнес картограф. – И что дальше?

– А дальше то, что карандаш не оставлял пустым лист. Он рисовал на нём. Но рисовал не карту, а всего лишь линию. И линия эта, скорее всего, повторяла контур какого-либо из деревьев. Вернее, тени от дерева.

Громила со своим другом переглянулись.

– Да, это так. Но почему?

– Потому что волшебник живёт не в этом мире, а на одной из его границ. Именно эту границу и рисовал карандаш. И у меня есть тетрадь, в которой описано, как попасть в тот мир.

Несколько минут амбал неподвижно смотрел на Пара. После он склонился над листком и пробубнил:

– Как мне найти того, у кого есть путеводитель к волшебнику на горе?

В тот же миг на бумаге был прорисован план бара, в котором они сидели, и место Пара было обозначено крестиком.

– Хорошо. Я тебе верю. Он твой, – массивная ладонь положила перед юношей тонкий серебряный предмет. – Мой дед говорил, что он может даже открывать двери в другие миры. Но этого я уж тебе не обещаю.

Пар медленно полез в рюкзак и достал оттуда блокнот.

– Здесь очень подробно описывается, как пройти к колдуну. Ещё раз отмечу, что путь туда будет нелегким. Так что советую подготовиться, как следует.

– Обязательно! – сказал амбал и принял блокнот.

– А как же мои три золотых? – завопил пьяница.

– Какие еще три золотых? Совсем с дуба рухнул? – возмутился лысый.

– Ну, мы же договорились, десять процентов!

– А, десять процентов! Ну, так бы сразу и сказал, – успокоился амбал и, открыв блокнот, вырвал оттуда ряд чистых страниц. – Вот твои десять процентов! Доволен?

– Но зачем они мне? – пропищал толстяк.

– А мне какое дело? Я свою часть сделки выполнил.

– И ты думаешь, что я после этого буду тебе помогать?

– А мне уже не надо помогать. Я получил то, что хотел, и мне в этой дыре делать больше нечего. Вот только отпраздную удачную сделку и отправлюсь на поиски.

Лысый взял под руку своего друга и пошёл прочь из таверны.

Перед молодым ученым лежал чудодейственный карандаш, который способен был решить все его проблемы. Он раскрывал столько горизонтов! Но сейчас… сейчас нужно было поспать. Очень тяжелой была эта ночь. И все предыдущие ночи, накрытые свинцовым небом усталости.

Утром цыгане начали сборы. Если это, конечно, можно было назвать утром. После плясок и веселья до самого рассвета, в обычае бандитов был долгий и крепкий сон. Радостная Мия не находила себе места от счастья. В последний раз она высыпалась в тот день, когда покинула волшебника на горе. Сейчас, после спокойной и безмятежной ночи, она рассматривала вместе с Тагаром его исследования. Остальные цыгане были заняты более тяжёлым трудом.

– Все эти зарисовки, карты и схемы я сделал, изучая тексты и эскизы путешественников, – объяснял вожак своей новой помощнице.

– А эта Дорога всех Дорог – она и правда может привести меня туда, куда я захочу? – спросила Мия.

– Да. Но со своими желаниями нужно быть осторожнее. А то они как сбудутся! – старик рассмеялся.

– А если я загадала, куда я хочу прийти и вышла на это место – я уже не могу вернуться?

– Я погляжу, ты умнее, чем кажешься, – золотые зубы Тагара сверкнули на солнце. – Это, как лабиринт из множества комнат. А Дорога всех Дорог – это один общий коридор. Почти из любого места можно выйти в этот общий коридор. Но проблема в том, что зачастую двери в нём закрыты. И когда откроется следующая – неизвестно. Если ты выходишь из коридора в комнату – двери закрываются за тобой.

– И мне её больше никто не откроет?

– Не просто не откроет – её даже никто не найдет. Ведь дверь – это метафора. Её роль может выполнять поворот, нора, спуск. А на пути назад этого поворота может попросту не оказаться.

– Так что, надежды на возвращение нет? – печально произнесла Мия.

– Я этого не говорил, – заулыбался цыган. – Дверь ведь можно и придержать.

– А как?

– Гляди! – предводитель банды достал из сундука длинную веревку. – На первый взгляд это просто канат. Но, если обвязать его вокруг запястья, а другим концом привязать к камню или дереву, то ты будешь чувствовать этот камень или это дерево. Волокна этой веревки имитируют человеческие нервные связи. Так что если ты полностью выйдешь с Дороги всех Дорог, ты всё равно останешься с ней связан. Это как переступить порог одной ногой, а второй остаться снаружи.

– Ух ты! А если это не поможет? Поиски начинать заново?

– На тот случай, если это не поможет, у меня есть команда, на которой не жалко экспериментировать.

– Вот как! – Мия почувствовала себя очень плохо, будто только что предала кого-то собственным молчанием. – Но если ты говоришь, что определить, какая из двери откроются, невозможно, тогда, как ты собираешься туда попасть?

– В том-то всё и дело! У каждого коридора есть конец, его торцевая часть, он же и начало. Он вроде аварийного выхода – всегда открыт. Его я и ищу. Но чтобы в него войти, сначала нужно попасть на лестничную клетку.

– В фантомные места! – радостно воскликнула Мия.

– Именно! Но не просто фантомные места, а в одно конкретное. Потому что остальные могут быть просто-напросто на других этажах. – Тагар взглянул на Мию. Про этажи фразу она не поняла, но это было и не важно. Главное, что это были не те места.

– А как его найти?

Тагар поднял палец вверх.

– Фантомное место привязывается не столько к участку земли, на котором оно находится, сколько к звёздному небу. Сочетание звёзд создаёт это и другие фантомные места. Но каждый раз, когда я изучаю ночное небо – я натыкаюсь на то, что такого неба, которое описывают побывавшие на Дороге путешественники, просто не может быть. Передо мной множество звездных карт, схем. Но всё, что они мне дают, так это надежду когда-нибудь разобраться в них.

Мия внимательно рассмотрела все бумаги Дрома.

– Здесь везде нарисовано только ночное небо! – возмутилась Мия.

– Конечно, каким же ему ещё быть? – усмехнулся вожак.

– А если войти в этот коридор можно только днём? – предположила Мия.

– Нет, – возразил Тагар, – все путешественники описывали и зарисовывали только ночное небо. Да и сваленная античная статуя упоминается освещённой яркой луной. Как, по-твоему, можно увидеть звёзды днём?

– Я однажды видела звёзды днём. Когда спускалась по тоннелю глубоко под землю.

– А ведь и, правда. Звёзды можно увидеть днём через колодец. Или со специальными очками, как у меня в сундуке. Но у путешественников не могло быть таких очков.

– Значит, они могли смотреть вверх через колодец?

– По описаниям никто из них не видел колодца.

– Но они и не с торца коридора выходили, а из комнат… метафорически.

– То есть колодец – это вход? – Тагар в спешке поднял перед собой схему звездного неба. – И видели они небо именно со стороны коридора. А небо в этом коридоре могло быть иным. И путники могли принять звезду за то, что на самом деле было солнцем! У них над головой была огромная чаша колодца. Настолько огромная, что она казалась небесным сводом. А если они ещё смотрели на небо сквозь призму воды, то небо могло попросту отразиться зеркально – вот так, – Тагар перевернул чертежи и посмотрел на них через просвет. – Тогда я могу прочитать эту карту звездного неба! Тогда я могу отыскать вход! Тогда я найду Дорогу всех Дорог. Мия – ты мой талисман. С тобой я приду к своей мечте. Эй, лодыри! Что вы там копаетесь? Собираемся и отправляемся в путь. Нас ждут великие дела. А где Бахтин?

– Он поскакал в город за новыми лошадьми. Этих мы вконец измучили. Они долго не протянут, – ответил Гожо.

– Тогда ждём Бахтина. Его медлительность отделяет меня от моей заветной звезды.

Разъярённый Пар ворвался в таверну.

– Где тот подлец, что продал мне прошлым вечером эту… эту… чушь!

Все вокруг дружно захихикали. Было видно, что в этом городе обмануть простака, к тому же изрядно набравшегося, было обычным делом.

– И что тебе продали, малыш? – спросил кто-то из зала.

– Вот этот «волшебный» карандаш! – Пар поднял вверх серебряный предмет.

– Волшебный карандаш! Это ж надо так придумать! А волшебные бобы тебе случайно не продали?

– Это не смешно! Я серьезно!

– Да ну! И что такого волшебного было в этом карандаше? – публика никак не могла успокоиться. Было видно, что продолжать диалог с этой толпой бесполезно. Пар подошёл к бармену, который тоже не скрывал своей улыбки.

– Вы были вчера вечером. Вы видели, с кем я говорил.

– Нет, друг, не видел. У меня столько посетителей, что всех умников я запомнить просто не в состоянии. А уж с кем и когда они сидят – и подавно. Если ты мне скажешь хотя бы имя…

– Я не знаю… имени… – подавлено сказал Пар.

– Почему я так и думал?

– Послушайте, может быть, вы знаете его. Он такой большой, лысый, суровый…

– Ну, по сравнению с тобой много кто покажется большим, – не скрывая презрения, ответил бармен.

– Этот человек еще говорил, что специализируется на картах.

– Каких картах, Таро? – улыбнулся бармен, но вдруг лицо его стало серьезным. – Или ты имеешь в виду Гордона, нашего картографа?

– Да, его! Наконец-то меня кто-то понял!

– Не может быть, – отрезал бармен, – у этого человека безупречная репутация. Да, он слегка суровый. Но обвинять его в мошенничестве – это чересчур.

– Мне нужно знать, где его найти, а с остальным я сам разберусь.

Бармен скептически посмотрел на парня.

– Почему-то у меня складывается такое ощущение, что ты его не запугаешь.

– Тогда вам ничего не стоит безбоязненно сообщить, где он живет.

Бармен хитро улыбнулся.

– Мне – ничего не стоит. А вот тебе это будет стоить… ну, скажем, пять золотых.

– У меня только два, – угрюмо сказал Пар. Бармен нахмурился.

– Откуда вы все такие бедные повылазили? Ну, хорошо, давай сюда и слушай внимательно.

Трактирщик вкратце поведал, как можно найти вчерашнего торговца чудными вещами. Юноша немедля отправился туда. Дверь была заперта, и долгое время никто не реагировал на стук и крики.

Наконец, с обратной стороны послышались шорохи, а затем звук открывающейся щеколды. Перед Паром предстал полуголый Гордон.