Текст книги "Океан в изгибах ракушки или Синяя рыба"

Кавзук помнил Пара. Он вспомнил разговор Мии с Уэльтом в пещере, вспомнил, как Мия боялась говорить о своём горном опекуне, вспомнил, как дал обещание этой маленькой девочке, что замолвит словечко за её друга. Пришло время отдавать долги.

– Я всегда выполняю свои обещания. И сейчас я собираюсь сдержать ещё одно слово, данное твоей подруге. Мы побежим в горы, и побежим очень быстро. Будь добра – не отставай. Но и слишком далеко не убегай, чтобы я мог тебя видеть. Мы должны помочь твоим друзьям.

Пещера была пуста, а в её чреве рассыпчатыми углями догорал оставленный костёр. С ненавистью Уэльт начал переворачивать вещи в поисках ребёнка. Перерыв всё вверх дном, он выбрался наружу. Куда они пошли? Куда увели его девочку? Его собственность. Чудовище начало рыскать по плато среди длинных теней, отбрасываемых маленькими камнями. И вот зацепка! Клок волос Мии. А там дальше – ещё… и ещё… Следы уходят на юг.

Гигант пустился галопом в том направлении, опустив руки до самой земли, затачивая о каменные скалы свои могучие когти.

– Вы будьте умирать очень долго – это я вам гарантирую, – тихие слова Уэльта утонули в порыве вечернего ветра. Не успели ленивые камни забыть о брошенном обещании, как от зверя остались лишь глубокие следы на земле.

Кавзук и Агнесса шли иным путём. Девочка знала, что её друзья отправились на север, поэтому они всячески срезали дорогу, не проходя через логово Гкхадту'Уэльта. Мужчина был старой закалки и выносливости, что позволяло ему при необходимости бежать хоть всю ночь. Но горячая горная кровь требовала скорости. Поэтому вместо того, чтобы медленно, но верно продвигаться к своей цели, Кавзук двигался рывками: то надрываясь, то задыхаюсь, то переводя дух. В результате, Агнесса опередила его очень сильно. У отца больше не было цели догнать свою дочь – только бы ни упустить её из виду.

Уже полчаса на пути не встречался ни один детский волос. Только холодные тёмные скалы, утонувшие в океане ночи. Чудовище остановилось. Среди всей этой горной безжизненности оно что-то чувствовало. Да, здесь не было Мии, но следы постороннего не ускользали от острого чутья Уэльта. Мелкие частички кожи, волосы.

«Это был мужчина. И это будет труп», – подумал монстр.

Его обманули, повели по ложному следу. Возможно, даже ни один раз. Но где он теперь? Агнесса была на западе, ложный след вёл на юг, деревня стояла на востоке. Идти туда было бы глупостью, а похитители явно не были глупы. Значит, один путь – на север. Но это безумие! Им не выжить в северных пиках. Если их не сдует ветер и не заморозят снега и метели, значит, их сожрут горные хищники. Нет, им не погибнуть от острых клыков дикого зверя. Погибнет лишь один. И не от клыков, а от когтей. От его когтей. Они не уйдут!

Гкхадту'Уэльт настиг их на вершине одной из гор, через которую пробирались друзья. Так глупо было выходить на высокое хорошо обозреваемое место, но иной дороги просто не было. У подножья горы были либо отвесные скалы, либо быстрая река, справиться с течением которой ни Пар, ни Мия не смогли бы. Оставался только один путь – наверх. Там разъярённое чудовище и выследило друзей.

Дикий рёв разлетелся над вершинами гор.

– Это он, он нас нашёл, – в панике произнесла Мия. – Надо спрятаться!

– Нет, прятаться уже поздно. Сейчас нужно найти место, где я смогу его одолеть, – возразил Пар.

– Одолеть? Ты с ума что ли сошёл? Ты видел эту громадину?

– Нет. Но, огромный – значит, неповоротливый. Если ему будет тесно, значит, у меня есть шанс. Силой я не отличаюсь, зато в ловкости мне не занимать.

– Даже если ты сможешь увернуться от его ударов, как тебе удастся его победить? Он неуязвим!

– Я его заколю, как дикое животное.

– Какое там! Он же каменный! От него любой нож отскочит.

– Нож – да. А вот это – нет, – он достал из кармана серебряный карандаш.

Друзья перешли в расщелину, битком заваленную камнями. В тот момент, когда Пар велел девочке спрятаться, за его спиной эхом раздался низкий нечеловеческой голос.

– Я, справедливость несущий, зло карающий, к праведности призывающий, обвиняю тебя, грехи таящего, к подлости прибегающего в похищении детей, невинных, чистых, матерями потерянных, в страх обратившихся, приговариваю тебя…

Не успел Гкхадту'Уэльт договорить, как Пар, убедившись, что Мия спряталась, кинулся гиганту между ног и полоснул его по лодыжке острием серебряного карандаша. Чудовище развернулось, занося когти для того, чтобы расплющить наглеца, но тут же получило удар в бок, и от ребра откололся кусок камня. Пар снова был сзади, готовый к очередной атаке. Каждый раз, когда Уэльт пытался нанести удар, юноша ловкими обманными маневрами отпрыгивал за его спину, нанося очередную царапину или откалывая часть брони от тела зверя. Юноша не ожидал, что он окажется настолько громадным. Это было испытание не только на ловкость, на что рассчитывал Пар, но и на выносливость.

Битва продолжалась очень долго. Со множеством ранений, потеряв огромный коготь на левой руке, гигант остановил попытки прихлопнуть Пара.

«Так этот негодяй оставит от меня лишь горстку камней, – думал Уэльт, – я защищаю свои ноги – он отпрыгивает сбоку. Я защищать бока – он кидается между ног. Я защищаю всё тело, он по уступам умудряется перескочить через голову. Так мне его не одолеть. Я привык бороться на открытых участках. Нужно выманить его на открытое место. Там уже у меня будет больше места для маневра, и я задам ему жару, – чудовище бросило взгляд на юношу. Он прятался за большим выступом, держа наготове грозное оружие. – Нет, он не так глуп. Само место боя он выбрал неслучайно. Он не уйдёт отсюда по доброй воле. Значит, открытое место придётся сделать самому».

Уэльт расправил мощные когти и, вопреки ожиданиям Пара, направил свой гнев не на своего врага, а на камни, среди которых тот метался. Глыба за глыбой отбрасывались гигантом со скалы. Вся выступающая часть гор была срезана и отправлена в бездну.

Сообразив, что происходит, юноша кинулся на зверя. Один за другим Пар наносил удары своему противнику. Но Уэльт пропускал их. Не обращая внимание на эти «комариные укусы», которые порой очень дорогого стоили, он расчищал себе место для боя. Куски брони опадали с чудовища, как листья с осенних деревьев. Местами даже выступала кровь. Но Пару просто не хватало времени, чтобы одолеть монстра до того, как местность вокруг опустеет.

В потоке ярости, мужчины забыли про маленькую девочку, которая, дрожа от страха, пряталась среди камней. И вот, во время расчистки, острые когти впились в её тело, когда Уэльт убирал очередную каменную глыбу, за которой таилась Мия. Он отбросил её в сторону вместе с валуном, и камень едва не раздавил её. Девочка, истекая кровью, упала без сознания.

– Мия! – воскликнул Пар и кинулся к ней, но, не добежав, пропустил сильный удар в бок. Его отбросило в сторону. Карандаш выпал из руки. Безоружный и растерянный, юноша смотрел в демонические глаза Гкхадту'Уэльта.

– Ты, сопротивление оказавший, раны наносивший, хитростью овладевший, к гибели мою гостью приведший, выслушай приговор!

– Это я – к гибели приведший? – возмутился Пар, – это ты, дрянной поэт – убийца! Если бы она не была…

Он не успел договорить. Зверь напал на него. Это уже не было дракой, это скорее походило на игру «кошки-мышки». Пару приходилось уворачиваться от яростных ударов, что на пустыре было намного сложнее. Он изрядно вымотался. Силы были на исходе, а надежда таяла, как таяла темнота вокруг в ожидании утра.

– Прекрати! – вдруг раздался тонкий девичий голосок. На недавно обрезанной скале стояла Агнесса. – Он ни в чем не виноват! Прекрати!

– Это преступник – хитрый, безжалостный, детей крадущий и жизни их лишающий, – ответил ей Уэльт.

Воспользовавшись моментом, когда зверь отвлёкся, Пар кинулся к карандашу. Монстр только того и ждал. Он грубо оттолкнул Агнессу в сторону и накрыл когтями левой руки юношу, заточив его тем самым в клетку. До карандаша оставалось чуть больше метра – слишком далеко, чтобы дотянуться. Это был конец.

Агнесса, не узнавая некогда своего защитника, тряслась от страха. Придя в себя, она поднялась и подбежала к подруге. Она начала лихорадочно трясти её и бить по щекам, приводя в чувства. В отличие от монстра, она знала секрет Мии о её бессмертии.

– Очнись! Скорее! – кричала Агнесса.

– Что? Что случилось? – в беспамятстве спросила Мия.

– Нам надо срочно бежать! Если мы здесь останемся, то нас с тобой сотрут в порошок. Уэльт совсем обезумел!

Агнесса помогла Мие подняться, и они побеждали прочь – вниз со скалы. Дочь горца в ужасе оглядывалась, боясь, как бы чудовище не стало их преследовать. Но Гкхадту'Уэльт был занят судом над Паром.

– Теперь, существо слабое, неразумное, я выношу тебе приговор: суровый, справедливый… – несмотря на пафосность речей, в голосе гиганта не читалось больше справедливости – только месть и ненависть.

Его вердикт прервали.

– Уэльт! – то был Кавзук. Яростные глаза монстра обратились к фермеру. – Ты знаешь, что я был всегда на твоей стороне. Но сейчас, – он перевёл дыхание, – сейчас ты не прав.

– Ты запутался в праведности, бедняк. Не вмешивайся.

– Нет уж, я вмешаюсь. Ибо запутался ты. Власть и сила вскружили тебе голову. Ты уже забыл, что значит ошибаться, но ошибаться при этом не перестал. Ты знаешь, я всегда был на стороне твоих методов, какими бы жестокими они ни были. Но, как ты сам говорил, эти методы рано или поздно сделают из тебя животное, лишив всего человеческого. Так вот, я хочу, чтобы это произошло позже, не сейчас!

– Этот человек, подлый, безнравственный, зло приносящий, похитил твою дочь, хрупкую, нежную. Похитил гостю мою Мию, несчастную, судьбой обиженную.

– Никто не похищал мою дочь. Это была её шалость, на которую мы все повелись. И Мию он не похищал – он искал её. Он приходил ко мне! И я дал его воспитаннице слово, что заступлюсь за него, когда придёт время. И я здесь! А вот ты мне ответь, где девочки? Где Мия? Где моя Агнесса?

Уэльт оглядел пустые скалы.

– Что ты с ними сделал? – взревело на Пара чудовище.

– Нет, это ты что с ними сделал? – перебил его Кавзук. – Почему их сейчас нет рядом с тобой? Почему они не прячутся за твоей спиной, как это было всегда, а бегут от тебя прочь, объятые страхом?

Вспышка памяти нарисовала Уэльту раненую Мию, придавленную камнем. Она нарисовала ему испуганные глаза Агнессы на фоне радужного неба, окрашенного восходящим солнцем. В толщине звериной ненависти и злости, упрямства и самоуверенности родилось сожаление. Это чувство вспыхнуло внутри чудовища, пробуждая от долгого животного сна человека, который жил в нём ещё до метаморфозы. Уэльт на мгновение вновь почувствовал себя слабым и жалким искателем праведности. Но теперь на месте десятков обидчиков, которые когда-то закидывали его грязью, он увидел себя: жестокого, беспощадного, относящегося к праведности, как к собственности. Уэльт вдруг увидел, как все вокруг стоят на коленях перед ним, триумфально поднявшим свои лезвия-когти: сотни и тысячи погибших от его рук грешников, Кавзук, Мия, Агнесса. И все они молили о милосердии. И даже он сам – в человеческом обличье, восторгающийся собственной мощью. Но теперь человеку внутри него нужно было подняться и поставить на колени это самоуверенное чудовище, чтобы оно было ниже закона, которому он служит, ниже справедливости. На это не способно никакое оружие: ни волшебный карандаш, ни свора десятерых таких же гигантов. На это способно лишь одно чувство: сожаление. Гкхадту'Уэльт взглянул в глаза Пару, читая в его крови и сердце все грехи, что в нём накопились, выискивая всё до последних мелочей.

– Я, праведный, чистый, справедливость несущий, законы гласящий, объявляю приговор тебе, обвиняемому в краже детей, во множестве смертей, в подлости, хитрости, бесчестии и предательстве. Мой вердикт: невиновен!

С этими словами каменная клетка разомкнулась, и Уэльт убрал свои когти. Пар остался сидеть на земле, уставившись вдаль. Он не убегал, он не сопротивлялся. Он толком даже не слушал. Его глаза были полны отчаяния.

Чтобы как-то прервать угнетенное молчание, Уэльт спросил:

– Есть ли тебе что сказать, оправданный?

– Мия… – хрипло, еле слышно произнёс Пар.

– Они с Агнессой, подругой верной, чистой, убежали вниз со скалы – в лес высокий, густой…

– Нет, – покачал годовой Пар, и слёзы выступили на его глазах, – нет… Они похищены. Я, наконец, понял, кто эти… похитители детей.

Гкхадту'Уэльт обернулся. Из-за горы показалась стальная светящаяся птица невероятных размеров. Она медленно поднималась над землёй и уносилась навстречу восходящему солнцу.

Кавзук бросился за ней, выкрикивая имя своей дочери. Он не добежал всего несколько метров до отвесного обрыва, после падения с которого не выжил бы. Ноги его стали ватными и он, переполненный горем, в слезах упал на землю.

Чудовище, оценивающе прикинуло свои шансы с разбегу запрыгнуть на крылатую металлическую бестию. Даже при самом лучшем раскладе с его массой это было невозможно.

– Всё тщетно! – в отчаянии произнёс Пар и, схватив рядом лежащий карандаш, вонзил его в обломанные скалы, чтобы хоть как-то усмирить свой гнев. Теперь ему было ясно, почему карандаш не мог нарисовать местоположение воров. Всё это время они были в воздухе.

– Клянешься ли ты, оправданный, ценой своей жизни, обеспечить безопасность гостье моей, Мие, в обмен на помощь мою?

– Какую помощь? Они недосягаемы! Ни ты, ни уж тем более я не сможем допрыгнуть до этой птицы, – заорал в отчаянии Пар.

– Клянешься? – грубо повторил Уэльт.

– Спаси, спаси мою дочь, – закричал Кавзук.

– Если бы я мог что-то сделать, я бы поклялся! – рыдая, выдавил из себя Пар.

– Обещание сказано. Обещание принято, – произнёс зверь, и мощные лапы Гкхадту'Уэльта обхватили Пара. Гигант помчался через скалы в след уносящемуся орнитоптеру. С бешеной силой, не прекращая бег, запустил он Пара, как ядро, в стальную птицу. Не успел юноша сообразить, что вообще происходит, как звук бьющегося стекла и острая боль оглушили его.

– Хозяин решил навестить своего слугу? Хозяин зол? – раздалось где-то рядом. – Почему хозяин бьёт стёкла? Это же небезопасно, – слышал юноша через пелену забытья. Как в тумане он видел силуэт человека, поспешно заделывающего брешь в корабле. – Хозяин молчит? Хозяину плохо? Я позабочусь о хозяине.

И Пар отключился. А между тем, стальная птица уносилась прямо к солнцу. Её блестящий силуэт слился со светилом и исчез из глаз, наблюдающих за ним каменного стража и мужчины, постаревшего за эту ночь на много лет.

Глава 14. Огненная планета.

Очень сильно пекло. Из недавно разбитого иллюминатора в глаза больно бил яркий свет солнца, к которому подлетала стальная птица. Пар лежал перебинтованным и уложенным на жёсткую кровать в небольшой комнатке с очень высокими потолками. Напротив окна, трещины которого были заделаны каким-то специальным прозрачным составом, располагалась странная сложная конструкция. Это была печь народов, живших до Великой Войны. Около неё работал сутулый худощавый человек, периодически засовывающий в топку прозрачные контейнеры, через стенки которых просвечивались крупные кристаллы. Те, попадая в огонь, извергали из себя мощные струи пламени, которые тут же засасывались стальной трубой. Юноша заметил, что руки старика были очень сильно обожжены.

Рабочий остановился и, не поворачиваясь, произнёс:

– Я слышу, что хозяин уже проснулся. Пускай хозяин не двигается. Его покорный слуга позаботится о нём.

«Почему он называет меня хозяином?» – с удивлением подумал Пар.

– Все раны уже должны были зажить. Не двигайтесь, я сейчас сниму с вас бинты, – сутулый человек нагнулся над парнем. При виде его глаз Пар вздрогнул от неожиданности. Они были совершенно белые.

«Он слеп! Ну конечно, вот почему ко мне столько заботы. Не видя, этот старик принял меня за кого-то другого. Видимо, за того, кто командует всем этим беспределом».

Вдруг за дверью раздался тяжёлый металлический звук.

– Это, наверное, ещё один хозяин, – радостно проговорил калека.

После этих слов, юноша мигом вскочил с койки и спрятался за угол печи. В помещение вошёл огромный человек трёхметрового роста. Кожа его была белая и светилась призрачными сиянием, будто свет фонаря в туманное утро.

– Мы почти прилетели домой, человек. Приготовиться к посадке, – произнёс вошедший, но тут же осекся. Его внимание привлекло разбитое окно. – Что со стеклом?

– Его разбил другой хозяин, хозяин.

– Я этого не чувствовал. Зачем?

– Не знаю, хозяин, мне показалось, что его самого это огорчило. Если хотите, вы можете спросить это у него самого.

«Неужели выдаст?» – испугался Пар.

– Нет необходимости. Я вижу, что всё уже исправлено. Ты понимаешь, что это твой последний полёт?

– О, да, хозяин, конечно. После него я сразу отправлюсь в город, где суета бытовых дней не будет меня тревожить. Спасибо, хозяин, вы так добры.

Высокий человек, ничего не ответив, развернулся и вышел прочь. Сутулый старик скрестил на груди руки и произнёс с блаженной улыбкой:

– Наконец-то город! Но не отвлекаться. Скоро посадка.

Стальная птица опускалась на поверхность огненной планеты.

Вдалеке виднелись всполохи протуберанцев, закручивающихся в длинную изящную спираль. На посадочной площадке через окно Пар увидел множество огромных белых людей. Титаны выстроились в длинную шеренгу, подняв вверх металлические прутья с неким подобием короны на конце. Все эти копья были украшены вкраплениями драгоценных пурпурных камней. Создавалось ощущение, что их оружие было сделано из скипетра и короны местных монархов.

Клюв гигантской птицы раскрылся, и из корабля вышли дети. Множество детей. Все они двигались, низко опустив головы. Кто-то плакал, кто-то шёл молча. Некоторые в истерике сопротивлялись. Таких ближайший конвойный касался металлическим жезлом, и ребёнок падал на землю с выражением дикого ужаса на лице. От этого всем вокруг становилось ещё страшнее. Лежали бунтовщики недолго. Через несколько минут они поднимались на ноги и дальше шли молча.

Среди толпы Пар увидел Мию. Она шла, взявшись за руку со своей подругой Агнессой.

– Мия! Мия! – закричал Пар и забарабанил по стеклу.

– Хозяин хочет ещё раз разбить окно? Какие странные у хозяина желания.

Эта фраза остудила Пара. Окно не разбить, это верно. Да и незачем. Выдать себя сейчас, значит, бросить вызов всем этим гигантам-альбиносам. А тут силы явно не были равны. Лучше всего выждать, пока вся эта церемония разойдется, а потом, когда путь будет чистым, выбраться из этого корабля и найти Мию.

– Мы же отсюда никуда не улетим? – решил уточнить у слепца Пар.

– Улетим, хозяин. В город ведь!

– В город? А он далеко?

– Вы не знаете, где находится город? – в голосе старика мелькнула нотка подозрения.

– Конечно, знаю! – соврал Пар. – Просто после моей травмы хочу убедиться, что ничего не путаю.

– Сразу за стеной вашей Обители, хозяин.

– То есть недалеко, – заключил юноша. – А все остальные… хозяева – они снаружи скоро разойдутся?

– Сразу, как только мы поднимемся в воздух.

– Хорошо…

– А почему хозяин интересуется, далеко ли город? – горбач уже начал раздражать. Недоверие его стало нарастать с каждой минутой, и это сулило плохой конец.

– У меня там есть некоторые дела…

– Какие у хозяина могут быть дела в городе? Это же город!

– Что значит, какие? Я же хозяин! И вообще, я не должен отчитываться перед своим слугой, – юноша постарался взять наглостью.

– Конечно, нет. Позвольте узнать, какое имя хозяина?

Пар начал медленно продвигаться к двери. Чтобы выиграть время, он продолжил играть свою роль.

– Как смеешь ты спрашивать меня моё имя, не представившись сам?

– Меня зовут человек, хозяин.

– Это я вижу. Но имя же у тебя есть!

– Моё имя – человек, – старик уже не называл его хозяином. Это был знак к побегу. Пар с силой повернул тугой замок и быстро выбежал из котельной.

Перед ним был длинный коридор. Времени на раздумья не было, и юноша пустился по нему со всех ног. В самом конце вдруг резко открылась дверь, в которую Пар врезался по всем законам юмористического жанра. Только смешно ему в тот момент не было. Повалившись на пол, он с ужасом уставился на выходящего белого гиганта. Тот смотрел на него в упор, но на его лице нельзя было прочитать и намека на удивление.

– Ты что, потерялся? – спросил титан. Пар молча кивнул. – Это детская Обитель. Но ты не ребёнок.

– Я… в город, – неуверенно ответил Пар.

– Пройдём, я отводу тебя.

Его не избили, не скрутили, не заковали в наручники. Это уже было неплохо. Вместе с альбиносом Пар пошёл в другой отсек, и его поставили в очередь. Многих людей средних и пожилых лет вводили в один огромный зал. Страж у ворот оценивающе взглянул на юношу.

– Ещё совсем молодой, – заметил тот. При каждом его слове он делал странные движения руками и головой.

– Случается и такое, – ответил ему сопровождающий Пара, – видишь, какой он хилый и тощий. Потому и определили его в город, – движения второго гиганта были не менее странными. При этом они были очень изящными и красивыми, будто это были элементы танца, ненавязчивого танца, которым можно засмотреться, нежели решить, что танцующий поехал крышей. Но, несмотря на всю ту грациозность, Пара задели последние слова. Он совсем не считал себя слабаком, хотя и признавал, что до спортивного телосложения ему далеко.

– Может, здесь ошибка? – усомнился сторожевой. – Человек, ты в город? – юноша заметил, что обращаясь к людям, бледные гиганты не жестикулируют.

– Да! – уверенно ответил Пар.

– Всё в порядке, проходите.

Пар вошёл в огромное помещение, накрытое куполом, где ютилось множество людей. Он пошёл и занял место недалеко от входа.

Через несколько минут стальная птица поднялась в небо и улетела прочь. Город ждал своих новых жителей. Птица несла их в своём чреве. Съеденных, прожёванных и переваренных. С полсотни детских глаз провожали её взглядом. И Мия была среди них. Этот орнитоптер, как огромное оригами, уносил с собой лучшие времена счастливого детства.

Внизу детей ждало их первое испытание. Каждому вновь прибывшему давали странное снадобье, которое необходимо было выпить. Оно, словно магическое, светилось слабым голубоватым туманом. От него отдавало приятной прохладной свежестью, так что первые, кто его пробовал, утомлённые и измученные пеклом, накидывались на напиток, словно на спасение. Радость их длилась недолго. Глубоко дыша, едва выдавливая из себя крики, мальчишки и девчонки хватались за свою грудь, били её и царапали, будто пытались проделать внутри дырку и достать выпитое. Некоторые, видя последствия, начинали было сопротивлялся, отказываясь от угощения, но их усмиряли жезлами, после чего всё равно поили отваром.

Очередь дошла до Мии. Она подошла и сделала маленький пробный глоток. Жидкость, находящаяся в чане, оказалась живой. Шустрым червяком она схватилась за горло и вся до последней капли стала проникать внутрь. Девочка почувствовала, как лёд – самый холодный из тех, что она когда-либо пробовала – заполнял её. Нет, не жидкость растекалась по её телу, это было скользкое отвратительное насекомое с множеством цепких длинных лап. Оно пробегало по всему телу, вонзаясь изнутри острыми зубами и впрыскивая в мышцы и вены свой яд. Обежав все конечности, оно поднялось вверх и вцепилось в сердце. Обвившись вокруг него, тварь уснула, обдавая орган жгучим холодом. Вскоре, боль поутихла, и Мия привыкла.

– Люди, – обратился ко всем один из бледных гигантов. – Вы попали в плен к огненному народу. Отныне, это ваш дом. Каждый из нас – ваш хозяин. Соблюдайте несколько простых правил, и эта Обитель станет для вас родной. Вы почтенно относитесь к нам – мы хорошо обращаемся с вами. Правило первое: у вас больше нет имён. Каждого из вас зовут человек. Этого уже более чем достаточно, чтобы к вам как-то обращаться. Все вы равны и все вы абсолютно одинаковые. Поэтому, одного имени вполне достаточно. Правило второе: слово хозяина беспрекословно. Мы – высший народ. Наша мудрость не идёт ни в какое сравнение с вашими сомнениями. Поэтому, если вам что-то велено – не стоит над этим думать. За вас уже всё продумали. Нужно делать. Никто не будет принуждать вас к чему-то дурному без необходимости. Будьте покорны и будите спокойны. Правило третье: работать! Отныне это смысл вашего существования. Все силы пускать на труд. Отдых полагается, но ровно в том объёме, который необходим для восстановления сил. Хочу, чтобы вы знали: вы трудитесь во имя правого дела, важного как для нас, так и для вас. Старайтесь, и ваши усилия будут вознаграждены, ибо в конце пути всех достойных примет в себя город – место, созданное специально для таких, как вы, для людей. В нём нет хозяев и нет работы. Только вы. Город, где суета бытовых дней не будет более вас тревожить. Но его ещё нужно заслужить.

– Ты – злобный тиран, – не выдержала Мия, – чёрта с два я буду на тебя работать. Не дождётесь! За мной придёт Па… – она не договорила. Она лишь ощутила лёгкое покалывание на своей шее.

И вот она проваливается сквозь землю и из глубины видит расплывчатую фигуру стража с копьём, нависшего над её телом и слышит, как эхом до неё доносятся слова:

– Нарушение правил номер два и три.

Мия проснулась в пустой белой комнате. Она встала и огляделась: голые стены, белые потолки. Комната была освещена равномерным неестественно белым светом, струившимся из большого окна. За окном ничего не было. Вообще ничего. Только однотонный эфир. Мия обернулась и увидела перед собой стул. Этого стула минуту назад здесь не было. На нем лежало платье. Эта одежда – первое, что имело цвет: синее с рисунком огромных ярких цветов. Это платье подарила ей мама на день рожденья. В нём она девочка в зоопарк и каталась на пони. Там же она заляпала его мороженым. А вот и то самое пятно! Но какое-то оно… холодное. Намного холоднее любого мороженного в мире. Потому что от него стынет не сердце, а душа.

– Прекрати! – Мия резко обернулась. У окна стояли её родители. Отец был повернут к ней спиной, а мать плакала, закрыв лицо руками. Её слёзы казались единственным, что было реальным в ней. – Прекрати, это же подарок…

– Подарок? – отец был в гневе. – Ты вообще стоимость этого подарка видела? За такие деньги я продам это платье вместе со своей дочерью!

В центре пустой комнаты на полу лежал ценник. Сейчас, после уроков Пара, она знала цифры. Жирным черным цветом в глаза било многозначное число. Мия подняла бумажку и начала читать:

– Один… ноль – десять… ноль – сто… ноль… как там? Тысяча! Ноль… – дальше она забыла.

Ноль… ноль… ноль… ноль… ноль… ноль… ноль… Круги замельтешили у неё перед глазами. Вдруг девочка заметила, что цифры давно уже вышли за пределы бумажки.

– Ну а что ты предлагаешь, оставить ребенка без подарка?

– Да, предлагаю! Нужно было купить ей сладости, и пусть довольствовалась малым. Потому что денег у нас и так недостаточно!

Жирное пятно на платье начало разрастаться и увеличиваться. Краска расплывалась, а на месте сладкого следа начала скапливаться пыль.

– Кстати, о сладостях! Что это? Вот что это? – отец каким-то образом оказался сзади неё, схватил её за шею и начал тыкать носом в грязь на ткани. При этом он спрашивал не её, а свою жену, будто девочки, как таковой, и не было в комнате. – Это вот так она свой подарок ценит?

Мия в ужасе начала оттирать пятно. Она схватила свою одежду и терла её друг о друга. Всё было тщетно. На месте жирного обвода стала образовываться дыра. Мать плакала. Отец кричал.

– И где она умудрилась это сделать? Где? В зоопарке? Так вы меня совсем решили разорить? Зачем, вот зачем вы туда пошли? Тебе что, нашего зоопарка мало?

Он махнул рукой в сторону. В том направлении стоял старый потёртый бесцветный шкаф, на дверце которого висело зеркало. В нём отражалась маленькая девочка со свиным рылом. Мия не сразу узнала в этом уродце себя. Зеркало было разделено на две части длиной трещиной. Эту трещину сделал отец, когда очень сильно напился и поругался с мамой. Вон, в углу, на белом полу на фоне белых стен отражаются пустые зеленые бутылки. Сколько их? Одна, две, три, четыре…

Существо в отражении хрюкнуло и начало поедать собственное платье.

Ссора родителей переросла в один бесконечный гомон. Претензии, претензии, претензии. У стены Мия заметила собачью будку. Когда-то давно в ней жил их питомец. Всякий раз, когда родители ругались, Мия забиралась в эту будку вместе со своей куклой и пережидала скандал там, обнявшись с любимым псом.

В руках уже было не платье, а тряпичная кукла. Девочка подошла и положила внутрь игрушку. Но при попытке залезть в собачий домик, туда помещалась одна её нога. Будка вдруг показалась очень маленькой – совсем крошечной. Мия постаралась просунуть туда руку, чтобы забрать куклу обратно, но теперь не пролезала даже рука.

Девочка обернулась. Комната вновь была пуста. Теперь не было ни стула, ни зеркала, ни платья. На полу не валялся ценник, а в углу не стояли выпитые бутылки из-под алкоголя. Лишь пустая белая комната, окно и механические часы, тикающие под такт нарастающей брани. Родителей уже не было, но их крики, в которых они совсем уже не стеснялись своих слов, становились всё громче и громче. Всё громче и громче тикала секундная стрелка, как бы возвещая о том, что время не лечит: что, сколько бы оборотов стрелка ни совершила – ор в голове девочки не утихнет. Мия горько заплакала. Ещё больнее ей было рыдать в абсолютно пустой комнате, зная, что никто к ней не подойдёт и не утешит. Она вдруг почувствовала себя одинокой и никому не нужной. Среди всего этого гнёта единственное, что менялось – это освещение. Очень медленно комната погружалась в сумерки, окно темнело, и вокруг воцарялась непроницаемая мгла.

После того, как корабль сел, и все двери были открыты, из огромного зала молча стали выходить люди. Пар ждал, пока он останется один. Он собирался вернуться на этой птице обратно в Обитель, куда увезли Мию.

Вдали под раскалённым воздухом дребезжало измученное жарой пространство. Что-то странное было в этой дрожи – она как будто приближалась. Вскоре пол под ногами стал извиваться, как змея, выталкивая последнего пассажира наружу.

Через несколько секунд Пар уже стоял на раскаленных камнях, а за спиной раздавался рёв взлетающего корабля. Стальная птица взмыла в небо и превратилась в далекую звезду. Несмотря на то, что вокруг было светло, как днём, небо давило сверху своей чёрной массой. Пар заметил, что земля не обжигала ноги. Температура её была безумная. Кожа должна была покрыться волдырями и зудеть от боли, но сейчас на ней не было даже покраснения.

Впереди выселись многоэтажки из стекла и бетона. Каждая из них старалась быть более прямоугольной, более стеклянной. В них почти не было архитектурных деталей. Они будто кричали: "У нас нет имени, у нас есть только одно общее название". В стенах каждого дома отражался другой дом, а в отражённом – ещё с десяток. Зацикливаясь в бесконечной пародии друг на друга, они робко скрывали быт внутри себя.