Текст книги "Как я училась быть любимой"

– Нет, не пойдёт, – возразила я, – туалет-то общий он засядет там, потом никакими силами не выкурить. Под себя нужду справлять будем, или на улице.

– Ты права. Хотя жаль, хотела бы я на это посмотреть. Ну, ничего, по ходу дела разберёмся, – пообещала Нюська.

Опустив очи долу, Нюська, на глазах превратилась из разухабистой бабёнки в скромную, застенчивую женщину, и деликатно постучала в дверь, ведущую в логово зверя.

– Входите, не заперто, – ответил на стук Модест и мы шагнули за порог.

Комната Модеста была достаточно большой. При жизни Калерии Львовны, здесь царил армейский порядок. Вымуштрованная мужем, она мыла полы минимум два раза на дню. Стерильным было всё в комнате. Сейчас радетель чистоты, запустил свою конуру до невероятности. Вонь стояла одуряющая. Модест, курил «Приму» не выходя за пределы жилища. Было видно, что Модест удивился, и даже спросил вполне по-человечески:

– Вы чего это? Зачем пришли?

Он давно отвык оттого, что к нему вот так запросто заходят гости, и немало поразился этому обстоятельству.

– Случилось что-нибудь? – допытывался дедуля.

– Нет, отчего же, – прошептала Нюся. – Поговорить надо. Можно Модест Карлович?

Обращение по имени-отчеству было ещё одним поразившим старика, фактом. За глаза, соседи величали его Мотька. Инга, в лексиконе которой было достаточно нецензурных ругательств, давала более оскорбительные прозвища. Народ умудрялся не применять в своём обращении к мерзкому созданию ни имени, ни отчества.

Испугавшись, Модест засуетился, и пригласил к столу. Вынутая чекушка окончательно лишила дедульку чувств.

– С чего бы это? – сипло проговорил Модест.

Я невзначай подумала, что, быть может, одиночество, и позднее раскаяние, сделали из дедули человека. Он осознал ошибки молодости, и теперь искренне сожалеет о них. Общение с людьми, каким бы оно ни было просто необходимо каждому из нас. Без соплеменников, плохо живётся даже таким подлецам, как наш драгоценный сосед.

– Погоди, Модест Карлович, не гони лошадей, – взялась за дело Нюська, – давай выпьем, а там, глядишь, под закусочку и дело сладим.

– Закуской не располагаю, – вошёл в свой привычный образ Модест, – надо было вам девоньки иметь в виду, что человек я пожилой, живу на одну пенсию, и излишествами не владею.

– Хлеб-то есть? – пыталась раскулачить деда Нюська.

– И хлебушка нет, – сопротивлялся как мог хитрый старик.

Я сбегала в свою комнату, и принесла харчей. При виде закуски, Модест зримо оживился, и с наслаждением разлил водку. Пили, вначале молча, но затем, по мере того, как хмель завладевал Нюсей, она становилась всё более раскованной и откровенной.

– Ой, Модест, Модест! – с каким-то отчаянием в голосе воскликнула актриса.

– Что Модест, Модест? – осторожно поинтересовался дедок.

– А то, один ты остался. Тошно, небось?

– Да обхожусь помаленьку, – на всякий случай парировал Модест.

– А чего хорошего? Вдовство-то ещё никого счастливым не делало, – упорствовала Нюся.

– Оно понятно, да только какие мои годы, на покой скоро. О женитьбе поздно думать. Придётся денёчки свои пересчётные одному доживать, – пожаловался старый ловелас.

Мне снова стало, его жаль, второй раз за день. С возрастом становлюсь чрезвычайно сентиментальной. Может, старею? Пока я размышляла над собственными ощущениями, Нюська вовсю атаковала старика. Он же, хитро щуря глаз, никак не мог уразуметь, куда клонит женщина. Не стерпев, спросил напрямую:

– Ты, Нюсенька, ещё на свет не родилась, а меня уже тогда трудно было обмануть. Говори, зачем пришли, и дело с концом. Недосуг мне с вами водку пить.

– А чего ж тебе делать? – искренне поинтересовалась Нюська.

– Чего делать – найду, не твоя забота. Говори, зачем явилась?

– Я это, трудно начать мне. Вот пусть Светка поможет.

Вот тебе раз! Нюся возлагала на меня обязанности свахи, пусть не настоящей, но всё же я находилась в некотором замешательстве. Актёрскими данными, не обладаю, так ловко обманывать, как Нюська не умею. Что же делать? Вобрав побольше воздуха, я воскликнула как можно убеждённее:

– Нюся хочет замуж!

– Да? А я тут при чём?

– Она за вас замуж хочет! – врала я дальше.

– Вота как! Ты рехнулась али как? – обратился он к предполагаемой невесте.

– А что? – не сдавалась Нюся. – Вы один, я одна, будем дружная семья.

Нежданно-негаданно, дед зашёлся. Вначале мне почудилось, что его бьёт нестерпимый кашель, и всерьёз обеспокоившись, что кандидат в женихи помрёт на наших глазах, я побежала на кухню, и притащила стакан воды. Модест, всё так же, не говорил ни слова, но теперь, стало понятно, что он не кашляет, а смеётся. Нюська, оскорблённая до глубины души, смотрела на мерзавца с ненавистью. Отсмеявшись, он поднял на нас влажные глаза, и проговорил:

– Ну, девки, насмешили. Спасибо, давно так не смеялся. Ишь, придумалкины, свататься пришли. Нет, уж, я как-нибудь без жены прокукую остаток дней. Оно спокойней.

– Это почему же спокойней? – вконец разозлилась Нюся.

Мы, готовясь к розыгрышу, ожидали чего угодно, только не отказа. Ведь странно, Модест, не пропустивший за свою жизнь ни одной юбки, даёт отворот-поворот, молодой, не лишённой привлекательности и ума женщине. Такого, самолюбивая Нюська пережить не могла. Женщины устроены удивительным образом. Думать о Модесте как о муже, всерьёз не пришло бы в голову ни одной уважающей себя бабе, но вот отказ этого старого гриба, больно задевал. Нюся из последних сил, пыталась исправить ситуацию, и оказаться победительницей.

– Объясню тебе, коль желаешь, – пообещал Модест, вскакивая с места.

Он, из ящика письменного стола, достал стопку журналов, и бросил на стол.

– Во, глянь, эти душечки, никогда не предадут. С ними мне интересней.

Рассмотрев обложку одного, лежащего сверху журнала, я ахнула. На меня глядела обнажённая девица, раскинувшаяся в весьма фривольной позе. Дед, оказывается, на досуге рассматривает порнографические журналы и при этом неимоверно счастлив.

– Ещё кассеты есть, – продолжал хвалиться Модест. – Так что живая баба мне без надобности. Глянь, какие красотки, где в жизни такое ещё увижу? Чай на улице не валяются.

– Ну а насчёт живого секса как же? – упрямилась Нюся. – Неужто не хочется? Ни в жизнь не поверю, что немощен ты!

Нюся приняла решение умаслить деда комплиментом. Наверняка она даже не сомневалась в его половой несостоятельности. Но теперь, когда ей так бесцеремонно было отказано, шла напролом, используя всевозможные средства.

– Нет, милая, с этим всё в порядке. Помирать буду, он шельмец – торчком со мной в гроб. Ясненько теперь?

– Не совсем, при чём тут журнальные развратницы, и живая женщина?

– А притом, что ты, ведь не замуж за меня хочешь, а квартирку к рукам прибрать. Ага, думаешь, Модест старый, на ладан дышит, вот жильё-то мне его и достанется. Хоромы-то мои получишь, и будешь жить припеваючи. А если не скоро помирать соберусь? Значит, поможешь мне на тот свет убраться. Знаю я вас! Что, не прав?

– Ну и дурак же ты, Модест Карлович! – в сердцах воскликнула Нюся.

– Дурак не дурак, а пожить хочу ещё. Ладно, девки, пошутили и, будя, ступайте отсюдова пока добрый.

Да, дело обретало неожиданный оборот. Модест Карлович был настроен решительно и наш гениальный план провален. Но Нюська упорно не желала сознаваться в этом, она сопротивлялась, пытаясь сломить строптивого деда.

– Ты что же в человеческие чувства уже не веришь? – допытывалась она.

– Верю, но не накануне переселения. Или скажешь, полюбила меня пламенно и нежно?

– Нет, конечно, но…

– Вот! – не позволил закончить мысль Модест. – Раз любви нету, не согласен я! – кривлялся дедок.

Осталось одно – встать и покинуть комнату. Но мне невообразимо хотелось расспросить Модеста о ночных звуках, и я робко поинтересовалась:

– Модест Карлович, вы ночью ничего не слышали?

– Это-то, при чём? – слишком поспешно отозвался он.

– Ни при чём хочу просто сменить тему. Понимаете, уже несколько ночей подряд не сплю, после того, как умерла Матрёна, в её комнате по ночам раздаются странные звуки…

– Ничего не слышал! – рявкнул дед, – Убирайтесь, соплячки! Ишь, вынюхивают, ходят, над старым человеком издеваются.

Модест, достаточно проворно соскочил со стула, распахнул дверь, и, задыхаясь от злости, велел:

– Убирайтесь, пока по шее не накостылял!

Я чистосердечно недоумевала по поводу его странного поведения. Мой вопрос, казалось, не содержит никакого подвоха. Почему, он вызвал столь бурную реакцию со стороны дедули, я не знала. Пытаясь несколько успокоить его, проговорила:

– Вы не волнуйтесь, я же просто так спросила. Вдруг вы что-нибудь видели или слышали. Понимаете, это, на мой взгляд, важно. Ну, не могу спать, изнервничалась вся. Помогите.

Модест был непреклонен. Шумно дыша, буравя нас ненавистным взглядом, давая понять, что аудиенция окончена, и он не вымолвит больше ни слова. Мы поднялись, и уже перед выходом, опустив глаза, я обратила внимание на обувь, стоящую на специальной подставке. Дед, не отличался аккуратностью, домашние тапочки, боты, валенки, сандалии, валялись вперемешку, и были не очень чистыми. Лишь одна пара обуви, пребывала в идеальном состоянии – вычищена до блеска, помимо всего, разительно отличалась ещё и размером. У Модеста Карловича наверняка тридцать девятый размер, от силы сороковой, а начищенные ботинки сорок четвёртого, не меньше. Оцепенев, и, вытаращившись на загадочную, пару полюбопытствовала:

– Это ваши ботинки?

– А тебе что за дело? – заорал Модест. – Мои! Раз у меня стоят, значит – мои. Поняла, кукла тупая!

– Но ведь они большего размера, чем тот, который носите вы, – не замечая его раздражения, продолжила я мысль.

– На смерть взял! Чтоб тесно ногам не было, поняла?!

– Да.

Мы выкатились в коридор, и Модест закрыл за нами дверь с такой силой, что старая штукатурка, осыпавшись, припорошила наши с Нюсей головы. Постояв в нерешительности, молча двинули ко мне в комнату.

– Как ты думаешь, почему он от меня отказался? – задумчиво проговорила Нюся. – Неужели, даже этот сморчок не хочет жениться на мне. Скажи, я что, на самом деле такая старая и непривлекательная?

Торопясь успокоить соседку, я с преувеличенным восторгом взялась расхваливать её внешние и внутренние данные. Выслушав мою тираду, Нюся грустно поблагодарила меня, и тронулась к себе, зализывать раны.

Итак, я ни на шаг не приблизилась к разгадке тайны. Может, действительно мне стоит показаться психиатру? Ведь никого из соседей не волнуют ночные звуки. Верно, занятые в течение дня делами, люди, дождавшись ночи, спокойно засыпают крепким здоровым сном, и лишь такая бездельница, как я, озабочена сложившейся ситуацией. Следовало немедленно приступить к поискам работы. Лёжа на диване, разрабатывала всевозможные планы, касающиеся собственного трудоустройства. В мечтах всё выглядело достойно и легко. С практикой я ещё как следует, не сталкивалась, поэтому немедленно схожу к ближайшему киоску, и куплю газету бесплатных объявлений.

Немалого труда стоило подняться с дивана, и заставить себя отправиться за газетой. Уже на полпути, вспомнила, что не имею денег вообще. Погрустнев от этого обстоятельства ещё больше, потащилась домой. Если бы я могла видеть себя со стороны, то, возможно, сгорбленная, усталая фигура, вызвала у меня самой чувство жалости и сострадания. И мне не хотелось прогонять это видение. Вот я живо представила, как мало-помалу умираю с голода никому не нужная в своей старой комнате. Интересно, вспомнит ли обо мне хоть одна живая душа? Вряд ли. С минуты на минуту, готова была зареветь в полный голос. Но, подходя к дому, внезапно в мою голову пришла продуктивная мысль. Забыв поплакать и растравить себя до безобразия, обошла дом и уставилась на окна Матрёны Николаевны. Честно говоря, до конца не представляла, что же мне нужно тут. Но дальше действовала скорей по наитию, чем, повинуясь рассудку.

Дом наш давным-давно отметил свой столетний юбилей. Окна первого этажа, ушли наполовину в землю, и теперь там кладовки. Окна комнат, расположены достаточно высоко над землёй. Модест не зря нервничал, когда речь зашла о ботинках. Вряд ли старый человек, был способен подняться до Матрёниного окна. Следовательно, Модест нанял, кого-то производить инспекцию в её комнате. Вот зачем это ему понадобилось, мне предстоит выяснить позже. В кустах сирени, нашла доску. После того как прислонила её к подоконнику, у меня получилась довольно крутая, но вполне преодолеваемая горка. Ухватившись за край, приступила к подъёму. Ноги съезжали, руки испачкались и, притом, я занозила ладони. Не обращая внимания на трудности, пыхтя, добралась до окна. Мои труды были вознаграждены. Мало того, что убедилась в том, что такой путь проникновения в комнату и обратно весьма доступен, так ещё к тому же увидела, на широко выступающем подоконнике след от мужских ботинок. Страшно довольная собой, спустилась на землю, получив ещё одну порцию заноз, но это обстоятельство нисколько не расстроило меня. Испытав в себе сыщицкий азарт, я была полна решимости, выследить ночного непрошеного гостя, и вывести его на чистую воду. А если и в самом деле здесь замешан противный дед, то и ему достанется. Нюська будет отомщена. Справедливость восторжествует!

Вытаскивание мелких и не очень заноз из-под кожи ладоней, поглотило меня целиком. Я увлеклась настолько, что не слышала стука в дверь, и лишь голос, прогудевший над моей головой, вернул меня в чувство. Вздрогнув, подняла глаза, и увидала Юру. Друг улыбался и в то же время с недоумением смотрел на меня.

– Ты чем это занимаешься? – смеясь, спросил он.

Застигнутая врасплох, не нашлась что соврать, и потому ответила правду:

– Занозы вынимаю. Доска попалась не струганная. Если их не удалить, загноиться могут.

– Интересно, что же ты с не струганной доской делала? Сказала бы мне, я б рабочих прислал, они вмиг сделают профессионально и быстро.

– Да нет, я на подоконник карабкалась, – ляпнула я явную глупость, и тут же поспешила прикусить язык.

– Это ещё зачем? – удивился Юра.

Долго и путано объясняла, как забыла дома ключ, затем вспомнила, что есть запасной у соседки и так далее и так далее… В конце концов, Юра не выдержал и прервал поток ненужной информации.

– Я к тебе по делу. Можешь говорить или занозами будешь заниматься?

Усмотрев в его вопросе очевидное подтрунивание над незадачливой тёткой, в тон ответила:

– Одно другому не мешает, занозы буду вытаскивать и с тобой разговаривать.

Юра изложил цель визита, и, забыв о своём занятии, я долго не могла принять решение. Фирма, организованная моим другом сегодня отмечает пятилетний юбилей. По этому торжественному случаю, откуплен зал в одном из лучших ресторанов города. Мероприятие обещает быть масштабным, и потому, были приглашены не только непосредственно работники фирмы, но и их жёны и мужья.

– Понимаешь, я не могу придти один. Представь себе, все парами, и только я в гордом одиночестве. В общем, для моего реноме, необходима женщина. Ещё, – Юра вновь развеселился, – охоту на меня открыли. Дамочкам нашим не даёт спать спокойно, то обстоятельство, что молодой богатый мужик – свободен. Многие спят и видят захомутать меня. Сама понимаешь, правды им не узнать, а увидев тебя, вмиг надежду потеряют и перестанут кокетничать и строить глазки.

– А более подходящей кандидатуры у тебя нет? – попробовала я сопротивляться.

– А чем же ты плоха?

– Ну, во-первых, мне нечего надеть, во-вторых, я мало подхожу на роль пассии солидного бизнесмена.

Юра от души расхохотался.

– Ты великолепная кандидатура. Во-первых, – платье мы тебе сейчас приобретём, во-вторых, ты себя недооцениваешь. Многие мужчины, будут завидовать, видя рядом со мной такое сокровище.

– Так уж и сокровище? – подозрительно переспросила я.

– А что нет? Собирайся, поедем выбирать наряд.

Сопротивляться было бесполезно, и потом, мне страшно хотелось попасть на торжество. Признаться, ни разу в жизни не посещала подобные мероприятия. Роль любовницы привлекательного, умного, образованного преуспевающего мужчины, была заманчива, и я не без радости согласилась. Юра привёз меня в один из самых дорогих магазинов. Едва переступив порог торговой точки, тут же почувствовала себя ущербной. Цены поражали воображение количеством нулей. Неужели у людей есть столько денег, чтобы покупать здесь вещи? Чтобы здесь прибарахлиться мне пришлось бы не пить и ни есть год, а то и больше. Подумав, что Юра просто ошибся, дёрнула его за рукав и попросила.

– Пойдём отсюда.

– Почему? – не понял кавалер.

– Видал, какие цены? Они, небось, на миллионеров рассчитаны. Мне такая роскошь ни к чему. Знаю один магазинчик, там как раз распродажа. Двинем туда, и купим наряд.

Юра, внимательно глядя мне в глаза, поинтересовался:

– Сколько же ты получаешь?

– Нисколько, с работы меня вытурили. Теперь официально присвоен статус безработной.

– Почему раньше не сказала?

– Так меня только в понедельник турнули.

– Этот вопрос я беру на себя. Будешь работать в моей фирме. Программу 1С Бухгалтерия знаешь?

– Нет, – растерялась я.

– Ничего, девчонки научат. А теперь вперёд!

– Мы что же здесь будем платье покупать? – не унималась я

– Да.

– Но ведь…

– Никаких но! Моя женщина не может выглядеть, словно торговка с рынка. Поэтому не обращай внимания на ценники и выбери себе что-нибудь по душе. Кстати, к платью нужны туфли и сумочка, дальше посмотрим.

У товарища зазвонил мобильный, и он, отвлёкшись от меня, раздавал указания, гневно поругивая собеседника. Откуда ни возьмись, налетели три тётки и преувеличенно вежливо принялись обхаживать меня. От избытка внимания, ощутила себя ещё более не комфортно, и совершенно зажалась, не имея возможности вымолвить хоть слово.

Вероятно, продавщицы знали свою работу, через полчаса, из огромного зеркала расположенного посредине торгового зала, на меня смотрела потрясающе элегантная женщина, породистая, капризная, и немного уставшая от своего богатства. Я и не предполагала доселе, какая разительная перемена происходит в человеке в зависимости от того что на нём надето. Шикарное бежевое уходящее в пол платье, сотворило чудо. Я была счастлива. В этот момент не существовало безработной неудачницы, бесперспективной невесты, и просто замотанной тётки. Нет, я была королева, не имеющая в этой жизни никаких забот. Весь мир крутился исключительно вокруг меня.

После того как выдрессированные продавщицы подобрали в тон платью туфли и сумочку, Юра поволок меня в ювелирный салон.

– Уж не хочешь ли ты и здесь что-нибудь приобрести для меня? – осторожно поинтересовалась я.

– Хочу. И не смей возражать. Должен же я отблагодарить тебя за любезность. И потом, ты мой друг, а какие счёты могут быть между друзьями?

Юра посоветовал приобрести гарнитур, состоящий из колечка, и серёжек. На витрине с искусственной подсветкой, драгоценности выглядели потрясающе. Маленькие бриллианты переливались всеми цветами радуги и завораживали так, что я долго не могла отвести глаз от этого великолепия. Мне, как большинству нищих людей, жаль чужих денег. На мой взгляд, вполне можно было обойтись бижутерией, и не тратить огромные деньги на приобретение столь милых, но ужасно разорительных «безделушек». Обуреваемая чувством скупости, в уме производила подсчёты, на что можно потратить деньги, отданные за украшения. Увлёкшись этим занятием, не заметила, как Юра припарковался возле салона красоты, предусмотрительно открыл дверь машины, и выжидал, пока я не соблаговолю выйти. Чувство досады кольнуло меня. Вот ведь незадача! О таком мужчине, как Юра, мечтает, наверняка каждая женщина, но природе было угодно распорядиться иначе, и этот великолепный мужчина, никогда не сможет по-настоящему полюбить и тем самым осчастливить женщину. Вот хоть бы меня, например. Хотя, по всей вероятности, если бы Юра был нормальной ориентации, он мне не достался. Нашлось бы немало предприимчивых бабёнок, сумевших прибрать сокровище к рукам. Ко мне в основном клеятся сирые и убогие. Это относится не только к мужчинам. У всех близких мне людей, что-то не так в жизни: они либо обделены чем-то, либо думают, что обделены.

Преобразования, произошедшие со мной в результате умелых действий мастеров салона красоты, произвели на меня неизгладимое впечатление. Впрочем, на Юру тоже. Выслушав массу комплиментов, по поводу своей внешности, я решила, что жизнь не такая уж безнадёжная штука, и в ней есть место для радости. Под впечатлением реорганизации случившейся со мной за столь непродолжительное время, вывела квинтэссенцию счастья женщины: просто быть и чувствовать себя женщиной, красивой, достойной, всё остальное – приложиться.

В зал ресторана, мы вошли, когда практически все приглашённые были в сборе. Надо отметить, что произведённое впечатление от нашего появления, превзошло все ожидания. Счастливые, благополучные, провожаемые завистливыми взглядами женщин, и восторженными мужчин, мы, в конце концов, устроились за столиком, предназначенным для нас. Я подумала, что вот сейчас являюсь объектом зависти и поклонения, но на самом деле, об истинном положении вещей никто и не догадывается. Женщина, явившаяся перед взором многочисленных гостей не благополучная хозяйка жизни, а слабое беззащитное существо, которое после пиршества отправится в свою одинокую убогую комнату, продолжать влачить жалкое существование. Я, встречая людей, на улице вызывающих зависть и непреодолимое желание быть такой как они, и не подозревала, что, возможно, за внешним лоском и благополучием, скрывается личная драма или неприятная тайна. После сегодняшнего вечера уже не буду торопиться с выводами о благополучии других, стремящихся изо всех сил показать своё превосходство над миром.

Вечер шёл своим чередом. Люди, окрылённые большим количеством дармовой еды, спиртных напитков, были милы и приветливы. В разгар веселья, в огромный, сверкающий зал, вышел рыжий клоун. Он с энтузиазмом принялся поздравлять собравшихся. Взрослые дяди и тёти, забыв о серьёзности, участвовали в дурацких конкурсах, устраиваемых массовиком-затейником. За удачно прочтённый стишок, спетую песенку или незамысловатый танец, клоун щедро вознаграждал милыми безделушками, полученный приз, приводил взрослых в состояние щенячьего восторга. В разгар веселья я почуяла, что если сию минуту не посещу дамскую комнату, может случиться неприятный казус. Уже выходя из туалета, решила покурить в помещении, прилегающем к туалету и предназначенным именно для таких целей. В курилке было пусто. По всему периметру комнаты, стояли стулья, я опустилась на один из них. Общее эйфорическое настроение было некоторым диссонансом с моим собственным ощущением бытия, и потому, с удовольствием уединившись, я жадно вдыхала сигаретный дым. Грохочущая музыка доносилась сверху, поскольку туалет и курилка, были расположены в цокольном этаже здания. Послышались лёгкие шаги, и в курилке появился клоун, но уже без рыжего дурацкого парика. Я немало удивилась, поскольку клоуном оказалась женщина лет тридцати с небольшим.

– Ой, – воскликнула лицедейка, – простите, не помешаю?

– Нет, нет, что вы! – успокоила её. – Присаживайтесь.

Клоунесса, закурив вонючую сигарету, с силой выпускала из ноздрей дым. Я впервые видела, чтобы женщина курила подобным образом. Это завораживало. Интересно, что подвигло её заниматься столь необычным делом? Терзаемая любопытством, решила разговорить актрису.

– Устали? – завела разговор издали.

– Да нет, нормально. Привыкла уж, – апатично отозвалась она.

– Ясно. Простите за нескромный вопрос, вам нравится такая работа?

На лице клоунессы отразилось недоумение, по всей вероятности, она была немало удивлена бестактностью постороннего человека. Я же, в свою очередь, отметила, что ещё так недавно искрящаяся радостью женщина, глядела теперь на меня глазами побитой собаки. Желание поделиться с кем-нибудь своей невезучестью возобладало, и она нехотя ответила:

– Работка так себе, платят хорошо.

– Вы актриса?

– Да, но в театре не работала ни дня. Закончила театралку с красным дипломом, вышла замуж, родила ребёнка, а теперь, разведясь с мужем, одна воспитываю ребёнка.

– Почему же в театр не идёте работать? – допытывалась я. – В нашей квартире живёт актриса. Она, конечно, не Рокфеллер, но зарабатывает неплохо.

– Меня никуда не берут, старая уже. Пока разбиралась со своей личной жизнью, время ушло. Теперь на бобах.

– Ну, какая же вы старая, вам нет и сорока.

– Верно, мне тридцать один год. Только режиссёры хотят видеть молодые лица, а актрис моего возраста в каждом театре найдётся десятка два. Им-то ролей не хватает, чего уж говорить о том, чтобы кого-то со стороны брать. Вот и приходится халтурами заниматься.

– А дальше как?

– А никак. Халтуры есть и то, слава богу. Я ведь ничего больше делать-то не умею. Пробовала в торговлю пойти – не моё это, через месяц сбежала, а на большее не могу рассчитывать.

– Тяжело вам, – констатировала я.

– Да как всем. Со взрослыми мероприятия проводить ещё куда ни шло, а вот с детьми сложнее. Они – то орут, то плачут, то разбегаются в разные стороны, мрак просто.

Она поднялась и решительно изрекла:

– Простите, мне работать надо. Приятно было с вами побеседовать.

– Взаимно, – отозвалась я эхом.

Клоунесса ушла. Поднявшись в зал, я наблюдала, как эта женщина с упоением проводит очередной незамысловатый конкурс, вокруг неё вилась масса гогочущих и везучих лиц, и она, разделяя вместе со всеми радость, веселилась вовсю. Только мне почему-то больше не хотелось в общий круг радости. Лицедейка убедила всех, что безумно, счастлива на этом свете, я же очень сомневаюсь в этом.

Мне захотелось напиться. Сев за столик, я принялась за осуществление задуманного. Юра, увидав, как я с остервенением поглощаю спиртные напитки, шепнул мне на ухо:

– Остановись, ты дискредитируешь меня. Прости, но у нас не принято уходить с вечеринок на бровях. Если тебя что-то гложет, изволь, отвезу домой, и мы поговорим по душам.

Мне стало стыдно. Домой не хотелось, и я прекратила вливание спиртного в свой организм. Ко мне подошёл очень элегантный мужчина средних лет и пригласил на танец.

– Вы кем доводитесь Юрию?

– Я его невеста, – заплетающимся языком пыталась убедить я кавалера.

– Ой, не смешите, или вы не в курсе его пристрастий?

– Нет.

– Не поверю, что Юрочка сделал вам предложение, – не унимался мужчина.

– Что, так плохо выгляжу? – решила прикинуться я идиоткой.

– Не кокетничайте. Вам, должно быть, известно, что на мужчин вы производите самое благоприятное впечатление.

– Нет, не известно, – вполне искренне проговорила я.

– Тогда поверье мне на слово. У меня нет любовницы, и я хотел бы видеть вас в этом качестве. Понимаю, что моё предложение звучит дико, но мы с вами взрослые люди и ханжество не к лицу нам. Я владею большим пакетом акций компании, и способен обеспечить вас весьма недурно.

– Может, ещё и женитесь? – подначила я мужика.

– Нет, – серьёзно проговорил он, – Жениться не могу, я женат, и не собираюсь разводиться со своей женой.

– Она хорошая?

– Очень. Причём к тому же потрясающая хозяйка, умница, отличный друг.

– Зачем тогда любовница?

– Для престижности. Состоятельный человек, должен иметь кого-то на стороне. Это если хотите правила игры. Заниматься поисками содержанки, мне недосуг – занят очень, потому и предлагаю вам. Поверьте, это выгодно нам обоим.

Меня мутило. Юра слишком поздно позаботился о том, чтобы я прекратила накачиваться спиртным. На все слова незнакомого представительного дядечки, навязывающегося в любовники, я лишь глупо улыбалась, скаля зубы. Теперь, всё равно. Пусть буду любовницей, гейшей или кем там ещё? Стану принимать правила игры этого противоестественного мира, всё равно, мне всё равно. Я слабый и ведомый человек, не выдержала первого серьёзного испытания, и теперь готова переложить ответственность за свою жизнь, на первого встречного. В конце концов, терять мне нечего. Для проформы всё же решив немного покуражиться, томно проблеяла:

– Нас с Юрой, связывают некоторые обязательства, он предложил мне руку и сердце.

– Ах, бросьте, ни за что не поверю, что вы не в курсе Юриной голубизны. Кстати, о его нетрадиционной ориентации осведомлены все сотрудники. Только почему-то Юрий пребывает в полной уверенности, что его тайна нераскрыта. Он и вас-то пригласил с тем, чтобы насолить своему любовнику. Видите, там, в углу, сидит молодой человек? Это Игорь – программист. Они повздорили, вот Юрочка и решил отомстить своему избраннику, пригласив вас в качестве пассии. И надо отметить немало преуспел. Видите, вон там, в углу? Это Игорёша. Напился до соплей, и страдает.

В тёмном углу зала за столиком действительно сидел молодой человек, безостановочно глушивший водку. На вид ему было не больше двадцати лет, худощав, и, на мой взгляд, красив, какой-то загадочной, неземной красотой. Тонкие руки с длинными чувствительными пальцами, лихорадочно хватали бутылку, и наполняли стопку. Затем, парень, запрокинув голову, обрамлённую белокурыми волосами, вливал содержимое стопки в себя, и, запустив аристократическую руку в волосы, сидел, неподвижно глядя перед собой. Трагический персонаж. Игорь имел, по-видимому, тонкую душевную организацию к тому же от природы был одарён не только внешне, но и внутренне. Страдал он красиво и отчаянно.

– Хорошо, – проговорила я, – согласна.

– Умница, – похвалил меня кавалер, и препроводил на своё место.

– Я так разволновался, увидев красивую женщину, что забыл представиться, – целуя руку, проворковал кавалер. – Антон Евгеньевич.

Я открыла рот, чтобы назвать своё имя, но Антон Евгеньевич, осклабившись, остановил:

– Ваше имя мне известно, как и многое другое. Уж не думаете, вы, что я стану заводить роман, предварительно не узнав о человеке всю подноготную. Мне не нужно неприятностей. К вам подъеду в субботу, тогда обо всём подробно переговорим.

Он ушёл, бросив меня переваривать информацию. Откуда интересно он всё знает обо мне? Появился Юра и я, обуреваемая самыми благородными чувствами, решила поговорить с ним по душам.

– Ты и в самом деле поссорился с тем парнем?

Юра покраснел и, отвернувшись, пробурчал:

– Насплетничали уже. Прошу, не вмешивайся. Для меня это слишком серьёзно.

– А я и не собираюсь вмешиваться. Только посмотри, как он страдает.

Глянув ещё раз в угол, где пытался справиться с горем покинутый любовник, я почуяла что заплачу. Водка, придаёт моему организму одно несвойственное в трезвом состоянии качество, я становлюсь, сентиментальна до неприличия. Толчком этому чувству, может служить как жалость, так и умиление. В данном случае первое. Заливаясь слезами, размазывая тушь по физиономии, увещевала друга:

– Пожалей ты его. Видишь как плохо парню. Ты жестокий и безжалостный.