Текст книги "Как я училась быть любимой"

День третий – понедельник

Тружусь я в учреждении под названием бактериологическая лаборатория. После окончания медицинского училища, попала по распределению в это достославное место, да так и влачу по сей день фельдшером – лаборантом. Зарплата – слёзы, но менять место работы не хочется – привыкла, да и боязно как-то. Коллектив большей частью женский, склочный, истеричный. Во главе главный истерик Валентина Васильевна. Любит власть, деньги и… ну, и всё. Руководит Валька уже лет двадцать и искренне от всего своего чёрного сердца полагает, что не только в лаборатории, но и во всём городе, она самый главнейший начальник, да что в городе! в мире.

Каждое утро начинается с планёрки, и каждое утро, нам читают прописные истины о необходимости соблюдения асептики и антисептики, значительной, авангардной роли бактериологической службы, в защите наших ни в чём не повинных граждан от различного рода противных инфекций. Ну и так, трёп по мелочам.

Нынешнее утро, так же началось с планёрки, но судя по мстительно торжественной роже Валентины Васильевны планёрка обещает быть особенной.

– Уважаемые коллеги! Сегодняшний день, быть может, для кого-то станет трагичным событием в жизни. Крепитесь друзья! Взываю вас к благоразумию.

Забросив удочку, заведующая оглядела коллектив водянистым оком, выдерживая паузу, наслаждаясь местью, смакуя в себе власть, бессовестно прилюдно экстазировала. Три месяца назад поползли слухи о сокращении штатов и в последнее время обстановка в коллективе была накалена до предела, – никто не хотел оказаться на улице. Каждый действовал в меру понимания о нормах морали и нравственности. Кто-то переквалифицировался в стукачи, кто-то во взяткодателей, кто-то заделался трудоголиком, и только я бездействовала – лень. Врачи, специалисты высокого класса, не участвовали в процессе, они прекрасно знали цену своим знаниям, понимали, что даже в случае увольнения, будут востребованы. Наверняка у каждого уже имелся в запасе не один вариант. Нервничали в основном сотрудники среднего звена, – найти работу по профилю, было практически невозможно.

– Не скрою, – притворно устало продолжила заведующая, – этот день и для меня настоящее испытание. Итак, позвольте огласить список…

Она зачитала несколько фамилий, среди которых, конечно же, значилась и моя. Счастливчики облегчённо вздохнули, и не глядя на отверженных потрусили на свои рабочие места. Теоретически я допускала, что могу попасть в опалу, а вот практически – нет. Ой, это, наверное, какая-то ошибка! Оттрубив почти шесть лет на благо отечественной бактериологии, я наивно считала себя хорошим и нужным специалистом.

– Валентина Васильевна, почему вы меня увольняете?

Голос дрожит, я очень не люблю, когда у меня дрожит голос, но что поделать, не властна я в самой себе.

– Почему, я попала в опальный список? Я ведь даже по больничному ни разу не ходила. В чём дело?

– Три года назад у вас была ангинка.

– А, да… Но ведь один раз всего…

– Почему я? Почему я? Наверное, каждый из вас девочки мои, задаёт себе этот вопрос.

Валя глумливо улыбнулась притихшим бывшим подчинённым.

– У других сотрудниц есть семьи, дети, а их, как известно, кормить надо. Вот мы и решили, сократить молодых и бездетных. И потом, молодым проще найти работу. Я не могу уволить человека, которому осталось год – полтора до пенсии.

– Что же мне теперь делать? – не отставала я от заведующей без надежды, впрочем, получить дельный совет, или тем паче помощь.

– Два месяца отработаешь, – начиная раздражаться, проговорила Валька, – потом пойдёшь в отдел кадров, там возьмёшь трудовую, в бухгалтерии справку о зарплате, и вперёд – либо на новую работу, ну если, конечно, найдёшь, либо на биржу труда.

– Зачем?

– Получишь статус безработного, пособие получать будешь.

– Спасибо.

– Пожалуйста, – улыбнулась Валентина, давая понять, что разговор окончен.

Уже перед самой дверью я услышала в спину:

– И совсем я не похожа на лягушку.

Ах, вот оно в чём дело! Однажды, я в шутку, назвала её Валюшкой-лягушкой, смеялись все, в том числе и доносчица. Заведующая решила отомстить, и это у неё неплохо получилось. Я повернулась, и, глядя в хищные глаза пираньи, кривляясь, возразила:

– А по-моему, очень похожа!

Девчонки захихикали, несмотря на трагичность своего положения, а Валька испугалась. Честное слово! Поделом тебе гнида! На секунду всего потеряла она самоконтроль, ну а уж потом, конечно, выдала. И про рожу, и про кожу, и про… ай, ну что гнусности-то повторять.

Грустно стало, что скорей всего никто из коллег не расстроился по-настоящему из-за того, что я ухожу. Может быть, даже кто-то порадуется. Я решила во что бы то ни стало держать удар и не показывать растерянности и испуга. Открыв стол, спокойно начала собирать немногочисленные личные вещи: книгу, зонтик, тёплый свитер, не торопясь, сложила в полиэтиленовый пакет.

– Ты не расстраивайся, найдёшь работу, получше этой, – неумело попробовала успокоить Нинка Кузьмина. – Мы тут за копейки горбатимся, а люди-то вон сколько получают! И тебе повезёт обязательно!

– Спасибо Ниночка, – с сахарной улыбкой на устах поблагодарила я сердобольную коллегу, – у меня другие планы.

Кузьмина моментально из сострадающего лагеря перекинулась в лагерь завистников.

– Уж не замуж ли собралась, за богатенького?

Её слова вызвали взрыв злорадного смеха, народ явно не верил в такой поворот событий.

– Как ты угадала?! – идиотски – восторженно воскликнула я. – Никому ведь не говорила! Ой, девчонки, ничего-то от вас не утаишь!

– Ну и не таи, расскажи, – уже откровенно злясь, попросила Нинка.

– Он немец, крупный предприниматель, разведён, правда, но это не страшно, меня любит, как ненормальный! Я ему говорю: «Юхан, нельзя так любить женщину», а он мне: «Люблю, тебя так, что зубы сводит!». Теперь вот замуж зовёт. Как посоветуете, выходить за него или нет?

Девчонки отворили рты.

– А чего тянуть-то? – не поняла Кузьмина, – тебе ведь скоро тридцать, поезд-то уходит. Вернее, уже ушёл, садись на последнюю электричку.

– Есть у меня ещё один кадр на примете, люблю его ажно в глазах темно. Только вот бессеребренник он почти что святой.

Начался гвалт, который лишь с большой натяжкой можно было назвать дискуссией. Одни ратовали за богатство, вторые за любовь, третьи взывали к работе. Под шумок я исчезла. Я решила не отрабатывать два месяца. Чего зря душу травить? Тут же написала заявление об увольнении. Валька не без удовольствия подписала его и даже две недели не заставила отрабатывать. Лягушка одно слово…

Только теперь, я осознала всю глубину несчастья произошедшего со мной. Обидно, досадно а, главное, ни копья денег. Пятьсот семьдесят пять рублей сорок четыре копейки даже самый отчаянный оптимист деньгами не обзовёт. Правда, обещали выплатить компенсацию, и ещё какие-то копейки за отработанный период, за неиспользуемый отпуск… Но когда это будет?

Под биржу труда городскими властями было выделено маленькое, убогое, разваливающееся на глазах здание. Полное соответствие внешних обстоятельств внутреннему состоянию. Я толкнула тяжёлую скрипучую дверь, и на минуту ослепла. Затем из жуткой черни проступили силуэты, стены, обстановка, атмосфера нужды и отчаяния. А, может, мне это только кажется? В очереди я стояла так долго, что казалось, никогда уже не попаду к инспектору в лапы. В кабинете, было два стола, на каждом из которых стояло по компьютеру. Тётка, к которой довелось попасть, не понравилась – молодая белая крыска. Жидкие волосы вдоль тощего туловища, нижняя губа капризно выпячена, близко посаженные глаза в обрамлении белых ресниц. На столе табличка: «Кляпина Ольга Ивановна – инспектор». Ольга Ивановна, подняла на меня свои невыразительные глазки и протянула руку. Я не сразу смекнула чего от меня хотят.

– Давайте документы, – снизошла инспекторша.

Она долго что-то писала, заполняла бланки, куда-то звонила, и даже кажется, успела испить чаю. Вслед за тем нудно долбила правила поведения безработного. Прочла мини-лекцию о том, что надеяться на их услуги не нужно, а стоит самой активно искать работу, степень активности не обозначалась. После всех наставлений благодетельница, предалась созерцанию компьютерного монитора.

– Вот, есть для вас подходящая вакансия, фельдшер в СИЗО требуется, – обрадованно сообщила Ольга Ивановна.

– Это в тюрьму, что ли? – обалдела я

– А что вас не устраивает?

– Но я как-то не готова пока. Может, ещё что-нибудь поищете?

– По вашей специальности больше ничего нет! – отрезала зловредная Ольга Ивановна.

– Я могу отказаться?

– Да, но не более двух раз.

– А потом что?

– Приостановим выплату пособия на три месяца.

Да, интересная история, я ещё ни копейки не получила, а уже плотненько связана обязательствами. Тут к нашему разговору подключилась вторая инспекторша.

– Отправь её к Артуру.

– Ну, не знаю, это ведь не по профилю.

– Ну и что, вы предложите, а я решу, подходит мне это или нет, – отреагировал мой язык. – Ну, пожалуйста.

Моё второе плебейское существо абсолютно бесконтрольно порой. Вот и сейчас, перенесённый стресс, разбудил во мне раба.

– Решить вопрос нужно в течение трёх дней, – протягивая листок с адресом, грозно предупредила Ольга Ивановна, – иначе приостановим выплату пособия.

– А если они сами не захотят меня?

– В таком случае работодатель должен сделать отметку, что вы не подходите.

Расшаркиваясь и идиотски скалясь, я выпала в коридор, затем на улицу, прочь из этого протухшего, гнилого, вонючего учреждения. Заметив во дворе скамейку, устало опустилась на неё, и лишь потом, ознакомилась с содержащейся на листке информацией. Мне предлагалась работа в похоронном бюро, и почему-то кассиром. Они издеваются! Сначала тюрьма, теперь вот похоронное бюро. Подошла какая-то женщина и попросила закурить. Я протянула пачку, и женщина, осторожно выудив сигарету, поблагодарив, уселась рядом.

– Первый раз?

– Да, а как вы догадались?

– Чего ж тут гадать, убитая сидишь. Небось, вакансию уродскую предложили?

– Да, вот не знаю что предпринять.

– Куда засылают?

– В похоронное бюро, почему-то кассиром.

– Да, уж удружили. А ты не переживай, прикинься дурочкой. Мол ничего не умею, ничего не знаю и, вообще, как зовут, забыла. Тут все так делают. Год спокойно можно перекантоваться. За это время, как-нибудь сама приличное место отыщешь. Не робей. А на биржу надеяться не стоит, тут все вакансии хреновые. Ну, ладно, пока!

Женщина, раздавив окурок, ушла и я, просидев на скамейке ещё с полчаса, двинула в указанном направлении.

Похоронная контора «Незабудка», размещалась на первом этаже двухэтажного кирпичного здания. Собственно конторой данное заведение можно было назвать с большой натяжкой. Небольшая приёмная и кабинет начальника, вот и вся начинка. Ни венков, ни пошлых пластмассовых цветов, ни гробов, вообще, никакой печальной атрибутики. Вероятно, выставочный зал находился в другом месте, и это радовало безмерно.

Втиснувшись в узенькую приёмную, я увидела секретаршу, раскладывающую на компьютере пасьянс. Обнаружив появление посетителя, девица резко погрустнела.

– Понимаете, тут такое дело… – с опаской садясь на грязный стул, начала я.

– Примите мои соболезнования. Наша фирма поможет вам достойно проводить в последний путь близкого человека.

– Тьфу, тьфу, тьфу – переплюнула я через левое плечо. – Что вы такое говорите. У меня, слава богу, никто не умер.

Девица сникла, и мгновенно потеряла ко мне всякий интерес. Она даже немного разозлилась.

– Зачем тогда пожаловали?

– На работу устраиваться, меня с биржи прислали вот… – и я подсунула ей под нос направление.

– Артур Амиранович скоро будет, это он решает подобные вопросы, – весьма невежливо отозвалась секретарша, и, перекинув свой взор на монитор, вновь вернулась к пасьянсу.

От нечего делать я стала озирать окрестности. В приёмной, стоял один обшарпанный стол, с допотопным компьютером. Тюлевые шторы, по всей видимости, не стирали с момента их водружения на окна, и они выглядели как портянки. Пейзаж дополняли разномастные стулья, и шкаф с большим зеркалом. Когда-то у нас в комнате тоже стоял такой же, но лишь только тётка, накопив денег, купила новый, мы безотлагательно избавились от раритета. Интересно, где они его раздобыли? Может, на нашей помойке? Да, назвать контору солидной никак нельзя. Лишь одна деталь красила интерьер комнаты – цветы. Вероятно, кто-то из сотрудников, любил и умел ухаживать за ними, потому что практически все растения были в цвету.

– Сколько цветов у вас, да ещё такие сорта редкие, вы увлекаетесь цветоводством? – решила я нарушить молчание.

Нахальная секретарша даже головы не повернула, лишь резко сказала: «Нет» – тем самым давая понять, что в беседу вступать, не намерена, и дальнейшие поползновения завести разговор будут пресекаться так же решительно. После её ответа, я, пожалуй, и сама ни за какие коврижки не пошла бы на контакт с юной грубиянкой.

Спустя полчаса, появился хозяин похоронной конторы. Глазки секретарши суетливо забегали, пальчики застучали по клавиатуре, выбивая дробно буковки текста. Я же, в свою очередь, струхнула не на шутку. Передо мной предстал мужчина примерно метр пятьдесят ростом, невероятно толстый и одышливый. Одет босс в белую рубашку с короткими рукавами, в толстенном кулаке тонул сотовый телефон. Ботинки коротышки, на платформе, по всей вероятности, он при помощи обуви пытался хоть как-то увеличить свой рост. Всё это было бы ещё ничего, но практически всю поверхность тела покрывали волосы, невообразимо чёрные и кучерявые. Думаю, что даже в тридцатиградусный мороз, сей индивидуум, не замёрзнет, потому как густоте шерсти позавидовал бы мамонт. Не обращая внимания на расшаркивающуюся секретаршу, чудовище проследовало в свой кабинет, а нарочито преданная служащая, в полупоклоне закрыла за ним дверь.

– Долго мне ждать?

– Ну не знаю.

– Так узнайте.

– А чё вы орёте?

– Я не ору, а спрашиваю.

– Ну щас узнаю…

Ещё минут пятнадцать она не двигалась с места, и я решила действовать.

Направилась к кабинету, и, не постучав, открыла дверь. Секретарь, было, дёрнулась возмутиться, но я уже плотненько закрыла дверь.

Артур Амиранович глянул на меня исподлобья красными глазками, и прилежно пряча неудовольствие, нежно спросил:

– Что нада, дарагая? Вижу, горе – поможем. Не переживай, все умрём. Молодая, красивая, кого хоронишь?

– С биржи вот прислали, – почему-то шёпотом проговорила я.

– Касса работала?

– Нет, никогда, – честно призналась я.

– Ай, ай, ай, тц, тц, тц, – разочаровался Артур, – кого присылают? Говорил же опыт нада.

С надеждой я протянула ему листок.

– Что эта?

– Вот, поставьте печать и напишите, что я не подхожу вам. Мне для биржи необходим письменный отказ.

– Зачем отказ? Беру тебя. Работать станешь хорошо, платить буду хорошо.

Я обомлела, такого поворота событий никак не ожидала. Артур, был готов взять на работу незнамо кого, да ещё и без опыта работы. Что делать? В моей голове роем носились мысли, но ни одна из них не была дельной. Работать же под началом этого чудовища я не буду ни за что на свете. Пусть лишают пособия. Но тут гориллообразный Артур, сам пришёл мне на помощь:

– Водка пьёшь?

Боясь показать радость, я утвердительно кивнула.

– Да, за это и с работы выгнали.

– Молодой, красивый, зачем пить? Брось!

– Не могу, мать и отец алкоголики. Это наследственное.

– Какой такой наследие? Ты брось, работать нада. От Артура сами не уходят, Артур сам увольняет, – похвастался работодатель.

– А ещё больная я насквозь. Кашель замучил, как с зоны откинулась, спасу нет кашляю, и кашляю, – пошла я вразнос.

– Чем болит?

– Туберкулёз проклятый. Лечиться надо, да вот всё пью, некогда мне.

– Будешь работать, вылечим, – пообещал добрый работодатель.

– Скажите, почему вы меня берёте? Я ведь совершенно не подхожу вам, – решилась я на откровенность.

– Надо так, – лаконично изрёк Артур Амиранович.

Я чуть было не рассмеялась, вспомнив анекдот на эту тему:

Лицо кавказской национальности, торгует на рынке, и как полагается шумно рекламирует товар:

– Помидоры-момидоры! Огурцы-могурцы! Капуста-мамуста!

К нему подходит мужик и спрашивает:

– Слушай, почему у тебя помидоры-момидоры, огурцы-могурцы, капуста-мамуста, ответь почему?

На что торговец отвечает:

– Потому что – момому что!

Разговор с разлюбезным Артуром по абсурдности очень смахивает на этот анекдот.

– Мужчина спишь? – продолжал допрос хитромудрый Артур.

– Сплю, каждый день с разными! С кем придётся…

Нежданно, это возымело действие прямо противоположное тому, на которое я рассчитывала.

– В баню поедешь? Какой коньяк пьёшь?

Всё, полный провал, теперь он ещё и в любовники набивается. Я скорей по инерции, нежели в надежде на успех, пробормотала:

– Не могу с тобой поехать.

– Почему? – сузил глазки ловелас.

– У меня любовник – Кирим. Знаешь? – имя пришло на ум абсолютно случайно. У моей одноклассницы, так зовут мужа – азербайджанца.

Артур Амиранович переменился в лице.

– Зачем сразу не сказал? Артур порядки уважает. Артур всё понимает.

Он, выхватив у меня листок, в один миг поставил свою подпись, и велел идти с миром. Проводив меня до порога, как дорогого гостя, он приказал секретарю:

– Поставь печать! – и резко закрыл дверь.

Вот она свобода! Теперь две недели, до следующего посещения биржи, могу искать работу. Домой идти не хотелось. Я устроилась на скамейке в сквере перед фонтаном, и с блаженством, стала философствовать. Теперь когда, оплеуха от увольнения, перестала полыхать, я резонно рассудила, что в моём уходе, есть и приятные моменты. Наконец, в середине рабочего дня, я могу спокойно, никуда не торопясь, прогуляться, насладиться погодой. Я не привыкла к безделью и, признаться, по прошествии часа, любование городским пейзажем порядочно наскучило.

Тогда побрела, куда глаза глядят. По дороге попалось кафе, решила зайти немного подкрепиться. Нервный стресс, заглушил чувство голода, но я как бывший медицинский работник, понимала, что кусочек пищи, будет весьма полезен мне, даже если придётся его насильственным образом вталкивать в собственный организм. А то так и до язвы недалеко.

В кафе было тихо и уютно. Практически все столики, за исключением двух, были свободны. Я смело прошествовала к барной стойке, затребовала чашечку кофе и пирожное. Сев за столик, я ждала, когда принесут заказ. Глаза, после яркого, слепящего солнца, привыкли к полумраку кафе, и я разглядела мужчину, сидящего за соседним столиком. Это был муж Лёли – Алексей. Он сидел не один, а с дамой, явно старше его лет эдак на десять. Дама была модно и дорого одета, и держалась чрезвычайно самоуверенно. Я отметила, что она не спускает со своего спутника глаз, и откровенно любуется, на то, как он ест. Алексей впрочем, смотрелся тоже весьма счастливо, и в ответ, кидал на даму красноречивые взгляды. Мне стало неловко. Получается, что я стала невольным свидетелем чужой закулисной жизни. Но заказ был уже сделан, и я решила, всеми силами делать вид, что не знакома с мужчиной. Однако, несмотря на мои старания, казаться незаметной, Алёша всё-таки заметил меня, и переменился в лице. Шепнув даме о чём-то на ухо, он, расплывшись в улыбочке, присел за мой столик, прихватив с собой недопитый кофе. Дама, испепелив меня взглядом, немедленно удалилась.

– Привет! Каким ветром тебя занесло сюда? – нарочито бодро осведомился Алёша.

– Да вот, шла мимо… – неопределённо отозвалась я.

– Понятно. Я рад встрече! – продолжал кривляться мужик, – а мы тут с коллегой решили перекусить, да заодно обсудить кое-что.

Я не вижу ничего предосудительного в том, что коллеги, даже если они разнополые, выпьют в кафе чашечку кофе, но по тому, как юлил, и лебезил Лёха, мне сразу стало понятно – врёт.

– Чего ж твоя коллега ушла? Или я помешала вам? – подначила я изменника.

– Нет, что ты! У неё сегодня дел невпроворот, вот и сбежала на службу.

– А у тебя, что же дел нет?

– Почему? Навалом. Вот побеседую с приятным человеком, и отправлюсь вслед за Алиной Сергеевной, преумножать богатство фирмы.

Фирма, где трудился муж Лёли, принадлежит его отцу. Папенька возлагал на сыночка большие надежды, и, пристроив его в свою фирму, сразу определил Алёшу на место коммерческого директора. Всё шло, в общем, неплохо: отец руководил фирмой, сын как мог, перенимал опыт. Но однажды случилась неприятность, директор заболел, и угодил в стационар. Алёше на время пришлось встать у кормила власти. За три месяца, бестолковый отпрыск расшатал дела так, что родитель, выйдя из больницы и ознакомившись с документацией, чуть снова не угодил на больничную койку. Сыночек был с позором выдворен с должности и ему отжалели место какого-то «пустого» директора. Но по моим сведениям, он и с этой работой справляется плохо. Его держат на службе из милости. Деньги на содержание семьи он, естественно, клянчит у папеньки.

– Пить будешь? – поинтересовался Алёша.

– Нет, днём на жаре разморит, – отбоярилась я.

– Ну а я с твоего позволения.

Девушка приволокла графин с водкой и немудрёную закуску. Алексей слишком поспешно налил и выпил не закусывая. Дальнейшее было похоже на марафон. Мужик то и дело наливал водку, и опрокидывал в горящее нутро. Вскоре его развезло, и он, сощурив глаза, полюбопытствовал:

– Ну, как отдохнули?

– Нормально, – на всякий случай пролепетала я.

– Ага, значит, и вправду Лёлька у тебя ночевала?

– Да.

– Хватит врать-то! Знаю, у неё хахаль имеется. Ещё ребёнка впутывать вздумали. Эта мегера, заявила мне, что уходит! А я ей – скатертью дорога! Получше найдём. Была бы честь предложена. Я, понимаешь ли, подобрал, денег дал, девку ей сварганил, а она рыло воротит!

Стало противно от его пьяных откровений. В конце концов, в жизни случается всякое. Ну, разлюбили супруги друг друга, ну надумали разводиться, зачем же оскорблять и ненавидеть. Я, хоть и не была по-настоящему замужем, считаю, что разводиться нужно интеллигентно, оставаясь если и не друзьями, то хотя бы хорошими знакомыми. У Лёли, я была единственная, задушевная подруга, но она, несмотря на это, не позволила себе откровенно оскорблять мужа… Ну… урод и сволочь не считается. Супруг же, наоборот, пытался всеми силами очернить дражайшую половину. Взбунтовавшись, я решила всеми силами отстаивать свою неразумную подружку.

– Лёля ночевала у меня, можешь не беспокоиться

– Дурак я, что ли? Да она вечно на сторону нос воротит. Натура у неё такая. Не может с одним мужиком спать. Ей эскадрон подавай помоложе, да побойчее.

– А ты я вижу, с душком предпочитаешь, – намекнула я на незнакомую мне Алину.

Алексей понял, что разоблачён, и оттого, стал ещё злее.

– А ты подружке расскажи. Можешь прямо сейчас!

Он сунул мне в руку мобильный телефон. Ну, погоди, свиное рыло! Сейчас я тебе устрою, разбор полётов. Естественно, я и не думала докладывать, даже под пыткой не скажу, свидетелем чего была сегодня, но этот, с позволения сказать, глава семейства, вывел меня из себя, и я решила мстить. Набрав первый попавшийся номер, и, дождавшись ответа, не давая опомниться собеседнику, слила информацию. Затем, оставив обладателя случайного номера, переваривать сообщение, обратилась к обалдевшему, Алеше:

– Ну, как тебе такой поворот событий?

С минуту, мы слушали тишину, после, гадкий Лёша заявил:

– Ну, ты и дура! Я же пошутил!

– А я не понимаю шуток. У меня совершенно атрофировано чувство юмора. В следующий раз имей в виду, если решишь связываться со мной. И запомни, меня лучше не бесить.

Покумекав, притихший мужик произнёс:

– А что, может, это и к лучшему. Вот так всё разом и разрешилось. Мы ведь два года уже нервы друг другу треплем. Сколько можно? Всё, развожусь!

Я струхнула. Ну вот хотела лишь подразнить мужика, а оказалось, что рушу семью. Даже если от семьи ничего не осталось, я всё равно не вправе ввязываться, это дело сугубо личное и влияние посторонних на процесс разложения, не должен иметь место.

– Да, ладно, не тушуйся, пошутила я. Телефон наугад набрала.

Мне показалось, что Лёша меня сейчас ударит. Удержало его от этого поступка лишь присутствие людей. Он вновь заказал водку, и лишь ополовинив содержимое графина, решился вступить в беседу.

– Стерва! Хотя и умная. Я люблю таких баб! С тобой не соскучишься. Только вот не пойму, за что мужиков так ненавидишь?

– Уверяю тебя не всех. Только некоторых – особо падких на престарелых дам.

– Это не я, а она на меня упала. Прикинь, деньги даёт, богатая как Рокфеллер! У неё мужик скончался, вот она и тоскует в одиночестве. Сюсюкает со мной как с младенцем готова на руках таскать.

– Повезло тебе! Видишь, какой ценный кадр – всё к твоим ногам!

– Не язви, хватит. Мне Алина эта надоела до безобразия. Держусь только исключительно из-за денег. Батя, совсем прекратил вливания. Можно сказать, существую за счёт любовницы.

– В альфонсы подался на старости лет?

– Да нет просто если даёт, чего отказываться-то? Только плохо с ней. В постели как бревно. Ляжет кулём, глаза закроет, и не шелохнётся. Я – говорит, слушаю ощущения. В нирвану погружается, а потом орёт как потерпевшая. По первости думал от страха описаюсь. Потом привык, правда. Но не о ней речь.

– А о ком тогда?

– О тебе голуба, о тебе. Только девочку-припевочку из себя не корчи. Знаем, знаем, как с мужиками можешь резвиться. Ты ведь деушка страстная, вот и проверим, на что способна!

Я готова была убить гада. Это двуногое, безмозглое создание вдруг вздумало оскорблять меня. Противный Лёшка придвинул свой стул поближе, и со всей дурнины схватил меня за коленку. Я охнула, но как можно спокойней произнесла:

– Пусти, больно!

Лёха скалил зубы, обдавая меня водочным ароматом, и сжал пальцы ещё сильнее. Наверняка останется синяк. Моя кожа, не привыкла к такому бесцеремонному отношению. Мужик был настроен решительно и его красные глаза, в упор глядящие на меня, говорили о том, что коленку он не выпустит ни при каких обстоятельствах. Мало того, его похотливая ручка, медленно начала пробираться выше. Я, неожиданно для себя осознала, что это меня заводит, и будит желания. Проклиная собственную чувствительность также глядя ему в глаза, полюбопытствовала:

– А что, в таком состоянии. Ты способен на подвиги?

– Ха! Да мы с моим другом, всегда готовы к труду и обороне! Только свистни!

Я свистнула. Алексей удивлённо уставился на меня.

– Ты чего?

– Ты же сказал, только свистни, вот я и свистнула. Ну, как, готов, к труду и обороне?

– Это ж образное выражение. Всё, хватит любезности по морде размазывать, мы взрослые люди. Будешь сегодня со мной?

– Лёшенька, не здесь! Давай поедем куда-нибудь.

Лёха, обрадовавшись, расцепил пальцы.

– Приказывай! Хочешь к тебе, хочешь на природе, ну а если есть желание, то и в машине можно.

– Нет, нет, ко мне нельзя вдруг Лёлька заявится. Давай на природе.

Я совершенно не собиралась, вступать с этим уродом в интимную связь. У меня родился план мщения, который и собиралась воплотить, чтобы раз и навсегда проучить незадачливого мужика. Ещё, я была неимоверна зла на самоё себя. Неужели, я настолько порочна, что одно прикосновение клейкой, мужской руки, способно, отключить мозги? Мне не хотелось так считать, и потому, чтобы заглушить чувство непочтительности к самой себе, решила идти до конца.

– Возьми ещё водки и закуски, – велела я и без того пьяному кавалеру.

Лёха, икнув, повиновался.

Его машина, обнаружилась неподалёку, и Лёша, попытался влезть на водительское место. Я решительно пресекла попытки бравого самоубийцы, и села за руль сама. Машину, я вожу не очень то хорошо, но наверняка лучше, окосевшего хозяина иномарки. Честно говоря, водительских прав не имею. Юра в своё время когда ещё не раскрылась вся правда, настоял на том, чтобы я пошла на курсы вождения, он сулился, после их окончания подарить мне машину. Но после всех обстоятельств, я потеряла всяческий интерес, к вождению. Как Юра не настаивал, не приняла от него подарок. Курсы, я бросила, недоучившись две недели. Лёха, усевшись на пассажирское место, велел:

– Вперёд! Я тут такое местечко знаю, закачаешься. Век помнить нашу встречу будешь!

– А что, разве ты рассчитываешь лишь на одноразовое знакомство? Я бы предпочла иметь с тобой более длительные отношения.

– Это, в зависимости от того, как вести себя будешь. Может, и продолжим в дальнейшем. Кто знает? Я ведь и жениться могу. Парень я теперь почти что свободный. Так что не теряйся, действуй!

– Ой, Лёшенька, это было бы просто чудесненько! Ты не представляешь, как давно я мечтаю об этом. Что касается меня, то приложу все силы для того, чтобы ты, не разочаровался во мне.

Последнее заверение было напрасным, потому как бравый ухажёр, разморённый жарой и водкой, мирно спал, свесив голову набок.

Я вдруг вспомнила о Славике Пулькине. Будучи студентками, мы с девчонками бегали на дискотеку в военное училище. Там то я и познакомилась со Славиком. Он пригласил меня на танец, а потом не отходил ни на минуту, трепетно держа в своей ладони мою ручку. Славик был милым мальчиком, и только. Я в отличие от Славы, не была влюблена.

Он же в течение трёх месяцев, регулярно приходил под мои окна, мелким камушком, швыряемым в окно, вызывал на свидание. Я отбояривалась, ссылаясь на жуткую занятость. Максимум, на что сподобилась, принимая его ухаживания, это был поцелуй в тёмном вонючем подъезде. Славик же это событие воспринял как подарок судьбы, и предложил руку и пламенное сердце. Он не был мерзостен мне, скорей, я увлеклась ролью, снисходительной женщины, позволяющей себя любить. Славик выглядел несколько комично. Длинное, несуразное тело, с вытянутыми конечностями и головой похожей на дыньку. Разве о таком принце мечтают девочки? И потом, у него была, на мой взгляд, неблагозвучная фамилия, и я ни за что не хотела становиться мадам Пулькиной.

Промурыжив бедного парня, я нашла себе нового обожателя, и Славик исчез из моей жизни навсегда. Потом, уже спустя какое-то время, узнала, что он, с отличием окончив училище, тем не менее не стал военным. В эпоху, перемен, он сориентировался, и организовал свой бизнес. Затем, набирая обороты, предприятие давало ему баснословные доходы.

Однажды, я встретила его. Он вышел из машины, за рулём которой сидел личный водитель. Славик из нескладного юноши, превратился в солидного мужчину. Кинув взгляд в мою сторону, он мгновенно узнал меня. С широкой улыбкой, я бросилась приветствовать его, но Слава, лишь коротко кивнул мне в ответ и прошествовал мимо. У меня тогда и в мыслях не было навязываться ему. Хотелось поболтать немного, вспоминая юность и общих знакомых. Вначале было обидно, а потом поняла, что виновата перед ним. Не думаю, что он до сих пор таит на меня зло просто забыл, изгнал человека из своей души, которого когда-то так нежно и трепетно любил. А любил ли вообще? Или это я себе придумала?