Текст книги "Как я училась быть любимой"

Эпилог

Драгоценности, оставленные мне по завещанию Мотей, оказались подлинными.

Мать Матрёны была родной дочерью купца Шапошникова Афанасия Васильевича, в доме которого, до самой своей смерти и прожила Матрёна Николаевна. Дальновидный купец лишь только началась революция, успел спрятать свои сокровища в тайнике. В пучине Гражданской войны купец его жена и дети сгинули бесследно. Из всей родовы осталась только Мотя и её родной брат, местонахождение которого было неизвестно. Матрёну Николаевну взяла на воспитание горничная, служившая когда-то в доме деда. Выдав девочку за свою собственную дочь, назвав Татьяну – Матрёной, она тем самым спасла ребёнку жизнь. Перед смертью, приёмная мать рассказала девочке правду о её происхождении, указала дом, в котором проживала семья до революции, и поделилась своими предположениями относительно клада.

– Понимаешь, дед-то твой купец знатный был, богатство имел нешуточное. Бабка покойница украшения любила, каждый день меняла. Вечером накануне видела ещё её в колье. Ночью «красные» пришли и деда с бабкой уволокли с собой. При этом ничего не позволили с собой взять. Так и ушли в чём были. Я тебя спрятала, а братца твоего дворник забрал. Ну а потом, когда дом опустел, солдаты мародёрствовать начали. Мы с Глафирой – кухаркой видели всё это. Много вынесли из дому супостаты, а вот золото не нашли, по-моему. В подвале, в тайнике оно.

– Чего же ты сама-то не взяла? – поинтересовалась Матрёна.

– Так не моё это, семье вашей принадлежит. Как я взять-то могу?

С этими словами, бывшая купеческая горничная умерла. После смерти приёмной матери Матрёна осталась совсем одна. Голод был жуткий, вот она и устроилась работать на продуктовую базу. Что там произошло доподлинно неизвестно, да только посадили девушку за растрату. Находясь на поселении, Матрёна вышла замуж, родила сына. История с кладом в свете событий забылась. И только прибыв в родной город с мужем и сыном, она вспомнила о кладе и сделала всё возможное для того, чтобы поселиться в доме деда.

Тайник обнаружился довольно скоро. Приёмная мать точно указала, где он может быть и Матрёне не пришлось долго искать. Она в одночасье стала богатой но, к сожалению, не могла распорядиться причитающимися ей драгоценностями. На дворе была Советская власть, даже не стоило и мечтать о том, чтобы воспользоваться обретённым богатством. И имея на руках целое состояние, Матрёна вынуждена была вести весьма скромный образ жизни. С течением времени семья Матрёны распалась. Вначале предал муж – нашёл себе молодку, затем умер сын. Из близкой родни оставался только внук, который жил где-то на Севере.

Когда в стране переменился строй, Матрёна Николаевна была уже так напугана, что опять-таки не посмела обнаружить себя. Тайник находился в подвале в кладовке, которую Матрёна доверху забила банками со снедью. Не знаю, может быть, она и впрямь была напугана голодом или просто маскировала тайник. Ведь чтобы постороннему человеку разгрести это немыслимое количество банок, нужно много времени. Но в один прекрасный момент после того как в кладовую наведались бомжи, Матрёна поняла, что подвал не самое надёжное место для тайника. В спешке она перепрятала сокровище. И в течение года каждый раз выискивала всё новое местечко. Полгода тому назад она принесла сокровище мне. Накануне ей стало известно о кончине внука. Хранить драгоценности стало не для кого. Правда был ещё брат, но о его судьбе Матрёна ничего не знала.

Брат меж тем оказался ближе, чем она могла предположить – им оказался Модест Карлович. Старик отлично знал, кто был его дед и в чьём доме он проживает. О существовании фамильных драгоценностей Модесту поведал дворник, взявший маленького Модеста на воспитание. Но слова этого вечно пьяного вновь обретённого родителя Модест не воспринял всерьёз. Мало ли чего человек по пьяни наговорить может! Списал всё на белую горячку и забыл благополучно. Этот же вечно пьяный дворник в голодный год сдал его в детский приют. По выходе из приюта, Модест поступил в военное училище, да так всю сознательную жизнь и мотался по гарнизонам.

Года за полтора до смерти Матрёна в разговоре с Модестом разоткровенничалась и поведала, что доводиться внучкой и прямой наследницей дедовского состояния. О том, что драгоценности находятся у неё, бабуля, естественно, умолчала. Модест не спешил бросаться на шею сестре. Утаив факт родства, он задумался над сказанными сестрой словами о наследстве. В том, что Марена что-то недоговаривает, Модест не сомневался. С того дня Модест Карлович принялся наблюдать за сестрицей. Как-то через замочную скважину он увидел, как Мотя мечется по комнате с каким-то свёртком. И когда разнёсся слух о переселении, Модест решил действовать. Не надеясь на свои силы, он привлёк к делу беглого уголовника Петьку, который за тридцать процентов от найденного клада готов был рыть носом землю.

Петька последнее время жил у Модеста. Именно его ботинки я видела в комнате старика. Старик был жаден до безобразия и не собирался кормить постояльца. Петька был вынужден воровать еду у Матрёны. По ночам, когда все спали, братец спускался в подвал и методично обстукивал стены, в надежде обнаружить клад. В день гибели Матрёны Николаевны он всё ещё продолжал работать, несмотря на то, что наступило утро.

Модест торопил подельника, – вот-вот дом снесут и найти бесценное сокровище будет невозможно. В то злосчастное утро, когда Матрёна побежала домой за помощью, она наткнулась на Петьку. Он, испугавшись, что старуха поднимет шум, заткнул ей рот рукой, пригрозив убить. Сердце пожилого человека не выдержало, и Матрёна скончалась на Петькиных руках. Струсивши, мужик отволок тело поближе к выходу. Смерть старухи была на руку Модесту.

«Обстукав» весь подвал Петька обнаружил тайник, но он был пуст. В комнате Моти также сокровищ не было. И тогда он предположил, что клад может быть у меня. Но делиться открытием с Модестом не спешил. Он решил просто-напросто «кинуть» противного дедушку. Но я как на грех крепко засела дома, да ещё и в сыщика решила поиграть, и этим здорово мешала брательнику.

Вскоре после свадьбы мы с Костиком уехали из нашего провинциального заштатного городка. Жизнь бьёт ключом и я, абсолютно, как дура счастлива. Сейчас жду ребенка, который должен появиться на свет через полгода. Надеюсь, что это будет мальчик. Муж боготворит меня, сдувает пылинки. Я тоже как могу, угождаю ему. Единственная тайна есть у меня – это брат Петька. Костик после того как поведал мне эту историю, всё удивлялся, что мужика устраивавшего шмон в комнатах никак не найти: «Как в воду канул»! – сокрушался он. А я подумала, что скорей всего Петьки больше нет в живых.

Модест, как только узнал, что я являюсь наследницей состояния, скончался от инфаркта.

В нашей квартире случилось ещё одно большое несчастье – умер Кешка. Если кончина Модеста всеми соседями была воспринята как нечто закономерное, то уход Кеши каждым переживался как собственная потеря. Вспоминая умного, тонкого, необыкновенно деликатного соседа я испытываю порой угрызения совести. Собственный эгоизм заставил меня на время забыть о нём. Когда я так самозабвенно играла в детектива и занималась устройством личной жизни, Кешка тихо умирал.

Лёлька по-прежнему живёт с Лёшкой, его на самом деле избили хулиганы. Он давным-давно выписался из больницы и со слов Лёли взялся за ум. Сашенька пошла в школу, и радует родителей хорошей учёбой. Мальчики тоже подросли, но шалостей своих не оставили. Но Лёлька не жалуется, она счастлива и беззаботна как никогда.

Наш дом оставили на прежнем месте. Жильцы так и не получили вожделенные квартиры. Оказывается, проектировщики просчитались, чего-то там напортачили, и транспортная развязка проходит теперь не там где предполагалось изначально. И дом наш стоит один – одинёшенек посреди голого поля. Я порой вспоминаю о временах, проведённых в нём. Становится грустно. Ведь по сути, это мой родной дом. Имеющий свою богатую историю, он представляется мне живым организмом. Чудиться порой, что предала его. Но возвращаться не хочу. Меня вполне устраивает моя настоящая жизнь.