Текст книги "Дом на Арбате"

– Вечером и отметим, сами сделаем шашлыки, пальчики оближешь! А маму попросим наше вино достать, повод-то какой отличный! – заключил Давид, сверкая своими чёрными крупными глазами.

Влада неотрывно смотрела на него. Давид своей красотой напоминал ей известного балетного танцора Николая Цискаридзе. На него хотелось смотреть, не отводя глаз. Возвращаясь домой, Влада бережно несла цветок, а Вахтанг сразу же, войдя на территорию участка, начал рубить поленья для мангала, готовиться к вечеринке.

Разморённая от жары, Влада вошла к себе в комнату, налила из кувшина домашнего кваса и прилегла немного отдохнуть. Кованую розу она поставила в керамическую вазу. «Какие милые люди! Как хорошо все ко мне относятся!

Живут небогато, запросов гораздо меньше, чем у москвичей, наверное, потому и весёлые и не жадные». Приятные мысли витали в её голове, легкий ветерок дул из окна, постепенно Влада заснула.

Но снилась ей не Грузия, а её родной московский дом. Сивцев Вражек вёл прямо к Гоголевскому бульвару, по которому они в детстве часто гуляли с папой перед сном. У них был договор: дойти до памятника Гоголю и только потом – назад. Папа тогда был совсем молодой и под конец пути брал Владу на руки, так как обратно идти она уставала.

Провалившись в глубокий сон, она проспала почти до вечера, как ей показалось. Почему Вахтанг не разбудил её, где он? Она встала, посмотрела в окно и увидела, что Вахтанг нанизывает на шампуры куски мяса, чередуя их с помидорами и репчатым луком. От костра исходил приятный запах дыма, тут же стоял Давид и кочергой переворачивал угли в мангале.

– А-а, Влада, проснулась? Иди к нам, помогать будешь! Вот режь мясо кусочками, садись за стол на скамеечку, чтоб удобнее было.

– Отменный шашлык будет! «Давненько я не брал в руки шашек!» – радостно добавил Вахтанг, помахивая кусочком фанеры над углями. – Влада, скажи матери, чтобы уже картошку ставила!

Влада бросила нож на стол и, побежав в дом, внезапно остановилась. Как это она скажет, чтоб мама картошку ставила? Она сама почистит! Надо вливаться в семейную жизнь, помогать Мариам. Отдохнувшая и приободрённая, Влада вошла в кухню, где у плиты стояла хозяйка.

– Я хочу картошку почистить, ребята шашлык делают. Где мне нож взять, Мариам? – обратилась она немного смущённо к женщине.

– Да я сама почищу, деточка, привыкла за долгие годы.

Но увидев, что Влада как-то сникла, а может, даже расстроилась, она быстро перевела разговор в правильное русло:

– Вот здесь садись, за стол, я постелю газетку. Нож возьми в кухонном столе справа, картошку сейчас подам. Не торопись, дорогая, осторожно делай, пальчики не порежь.

Влада чувствовала, что Мариам действительно хорошо и бережно к ней относится, видя, что она не приучена к домашней работе. «Ничего, я всему научусь, – подумала она про себя, – не маленькая уже». Она принялась за работу. Мариам не следила за ней, не делала никаких замечаний, старалась даже не смотреть в её сторону, а в конце похвалила её:

– Вот умница, дочка. Помощница в доме.

Шашлыки были отменные! Все уселись на широкой круговой открытой веранде за длинным самодельным столом. Пришёл и Гурам, радостно восклицая, он обратился к Вахтангу:

– Дорогой, неси вино из погреба, да выбери, какое получше, не каждый день сын с женой приезжают! А ты, Давид, когда же женишься? Ведь старший будешь, внуков хотим. Да, мать?

Давид засмущался, но, помедлив, ответил:

– Ты прав, отец. Женюсь, только вот невесту никак не выберу, придётся за ней, как брат, в Москву ехать!

Все весело засмеялись. Мариам принесла огромную кастрюлю с хинкали, приготовленными своими руками. Под звон бокалов все поздравили ещё раз молодых со свадьбой. Всё было отлично, вкусно и по-семейному. Влада уже начала привыкать ко всему, но её по-прежнему раздражали гуляющие по земле куры и индюшки, запах из клеток с кроликами и помёт кур на земле. Она никак не могла побороть свою брезгливость к такому пейзажу. Да и утром, когда она просыпалась, первое, что портило ей настроение, это запах от птиц, доносящийся через открытые окна. Как можно к такому привыкнуть?

Пока она ещё не понимала до конца, к чему это может привести, но что-то смутное уже витало в её голове. Всё держалось пока на хорошем отношении к ней всей семьи, а главное, Вахтанга.

* * *

В начале сентября Эвелина пошла в институт, вернее сказать, заставила себя это сделать. Уже потихоньку начиналась ранняя осень. Листья на деревьях начинали желтеть и краснеть, дожди уже не были такими тёплыми, как в июне и июле. Если прежде Элечка обожала осень с её листопадами и шуршанием листьев под ногами, поездками в лес за грибами, то сейчас её это уже не радовало.

По коридорам института бегали молодые студенты, весёлые и задорные, будущее рисовалось им прекрасным! Одна Эля зашла в аудиторию с кислой миной на лице, но, к счастью, этого никто не заметил. Первая лекция была довольно интересная, но девушка слушала её не особо внимательно, она больше смотрела по сторонам, вглядываясь в лица своих однокурсников. В основном в аудитории были парни, девочек была только пятая часть от всех присутствующих. Но это и понятно! В основном мужчины хотят работать в горном деле, что она тут делает? Она не знала. На стенах аудитории висели плакаты с горнодобывающими комплексами.

Следующая лекция проходила в другом помещении. Поднимаясь по лестнице на верхние ряды кафедры, Эля ощутила себя не в своей тарелке, на неё опять нахлынуло чувство уныния и одиночества. Здесь на стенах висели совсем другие плакаты, это, видимо, был кабинет минералогии. Красивые виды с разрезами гор, в которых видны были разноцветные породы, блестящие и сверкающие, привлекли её внимание.

Какие прекрасные камни находятся внутри гор! Какую красоту создала природа! Но, конечно, Эля понимала, что главным здесь была не красота камней, а методы добычи этих пород и использования их для нужд народного хозяйства. Хорошо хоть она подала документы и поступила не на факультет автоматизации или факультет разработки угольных месторождений, а на физический факультет, занимающийся физикой горных пород и процессов.

Как она умудрилась поступить в столь серьёзный вуз, она сама до конца не понимала. Да, в школе по физике у неё была четвёрка, но это никоим образом не говорило о том, что она очень любит физику. Экзамены она сдала не столь прекрасно, но набранных баллов хватило, чтобы пройти на физический факультет. В эти годы, приходящиеся на первое десятилетие XXI века, в технические вузы уже не ломились толпы студентов, как раньше. Всех прельщали профессии юриста или экономиста. Вот куда поступить было очень трудно! Туда буквально ломилась многочисленная передовая молодёжь, мечтающая о собственном бизнесе и больших деньгах.

Но Эля не очень-то расстраивалась по поводу предстоящей учёбы, надо же где-то получить высшее образование, пожалуйста, она его получит! Врачом, как советовала бабушка, она никогда не хотела быть. Главным в её жизни на данный момент была любовь к Максиму, она только и ждала, когда же Максим сможет найти время и позвонить ей. Боялась она только одного, как бы у него не закончились деньги на телефоне, ведь пополнять счёт нужно было в городе, куда Максим редко выбирался. В конце концов, они договорились, что оплачивать сотовый ему будет Эвелина.

Был, конечно, и большой риск, что телефон могут украсть, ведь в Краснодаре далеко не у всех были мобильники, которые не так давно вошли в обиход. Стоили телефоны дорого, многие просто не имели денег, чтобы купить такую вещь.

А некоторым она просто не нужна была, зачем? С кем разговаривать?

Так шли месяцы. Сначала Эля страшно страдала, что не видит Макса, потом немного успокоилась и стала ждать декабря, когда она полетит к нему в Краснодар. А для этого надо было сдать досрочно несколько предметов первой сессии, что, конечно, было нелёгким делом. Эля понимала, что надо упорно заниматься, неважно, в каком институте, в любом трудно, везде надо прикладывать силы и старания.

В октябре, в день, когда Максу исполнялось 19 лет, предварительно узнав время, удобное для звонка, Эля позвонила ему и поздравила с днём рождения. В трубке звучал радостный голос Максима, такой родной и любимый.

– Элька, любимая, привет! Спасибо тебе, спасибо. Как я ждал твоего звонка! Скучаю безмерно! Ты ещё не разлюбила меня? Нет ни секунды, чтобы я не вспоминал тебя, твоё лицо, руки, волосы. Люблю!

– Максик, я тоже люблю тебя! Живу только мечтами о нашей встрече! Как я рада слышать твой голос! Я каждый день целую твою фотографию по сто раз.

– А я – твою! Какая ты красавица у меня!

Так они могли бы разговаривать часами, но Максим не имел возможности делать этого, дисциплина в их училище была строгой. Такие разговоры бывали изредка, и каждый раз после них Эля сначала радовалась, слыша любимый голос, а потом сильно расстраивалась и нередко плакала.

Учиться ей было не очень трудно. Всё-таки запас знаний, полученный в гимназии, спасал её. Но по сравнению со многими её однокурсниками, приехавшими со всех уголков страны, в основном, конечно, парнями, она отставала. Были в её группе и самородки, технари до мозга костей, их она заметила с первых сентябрьских дней. Они приехали получить именно ту специальность, по которой хотели работать у себя дома. Были и такие, которых посылали изучать горное дело с предприятий, где они до этого работали. Их посылали за знаниями, их ждали, знающие дело горные инженеры были нужны во многих местах.

В её группе было всего четыре девушки, и только две, она и Майя, были из Москвы. Естественно, что они сразу стали держаться вместе, а со временем подружились. Майя была довольно интересной девушкой, правда, что понесло её в горный институт, она и сама не знала, в этом они были похожи с Элей. Но если Эвелине не надо было особо прикладывать усилия, чтобы решать сложные задачи по физике и высшей математике, то Майе с самого первого дня было трудно.

Майе приходилось затрачивать много сил и энергии, чтобы сдать очередной зачёт. Как только что-то у неё не получалось, она бесконечно звонила Эле, чтобы та подсказала, как решить ту или иную задачу. Это Эвелину раздражало, и иногда девушки немного ссорились. Как-то, сидя рядышком на трудной лекции, преподаватель что-то спросил у Майи, но та ничего не смогла ответить, материал был слишком сложен для неё. Лектор покачал головой и со смешком в голосе сказал:

– Эх, девушки, девушки, вам бы на сцене танцевать или в швейный техникум идти, а не на горное дело, тем более с такими лирическими именами, как Майя и Эвелина.

Тут оскорблённая Майя вскочила со скамьи и громко вскрикнула:

– А это не ваше дело, куда нам поступать! Это наша жизнь, сами разберёмся!

Лектор засмущался и, потирая руками свою длинную бороду, добавил:

– Тут вы правы, извините, от скромности вы не умрёте.

После этого случая Майя стала всерьёз задумываться о том, тот ли она институт выбрала. Но менять его на другой, похожий, ей одной было страшно, она была нерешительна во всём. Постепенно она стала доставать Элю разговорами о переходе в другой вуз:

– Давай переведёмся в педагогический! На историю, например. Но туда, конечно, придётся доcдать несколько экзаменов и писать сочинение, зато учиться будет легче, а?

– Отстань от меня, не буду я ничего досдавать и никуда переводиться, везде всё одинаково. Хочешь, переводись одна, без меня.

– Без тебя не смогу, силы воли не хватит, боюсь, а вдруг и там мне не понравится. К тому же не могу сказать, что я детей очень люблю. Да и учить имена бесчисленных императоров и даты войн – с ума сойдёшь!

– Пожалуй, пока не будем переходить, дальше посмотрим, но если совсем уж невтерпёж будет, то попробуем перевестись, да?

Она с надеждой смотрела на Элю, но та судорожно что-то писала в своем блокноте и не слышала Майю. «Своему парню письмо пишет, ей не до меня и не до учёбы, всё-то у неё получается, лёгкая она», – подумала завистливо Майя и стала складывать конспекты и учебники в красивый блестящий портфель.

– Жду тебя в столовой. Там сегодня рыбу запечённую дают! – прокричала Майя, выбегая из аудитории.

– Да, я скоро иду, – автоматически ответила Эвелина, уткнувшись в свой блокнот.

«Ну надо же! И парня успела отхватить, и семинары сдаёт легко, почти не готовясь, везёт же некоторым», – продолжала злорадствовать Майя.

Дни бежали быстро. Нельзя сказать, что Эля не занималась дома, ещё как занималась! Заучивала трудные формулы, решала сложные задачи. Ей вдруг стало казаться, что её любовь к Максиму явно помогает справляться с трудными заданиями в институте, она её как бы подстёгивает быстрее сдать экзамены и отправиться в декабре к Максиму. Эта мысль, вернее мечта, окрыляла и помогала Элечке перенести разлуку. Она не раз представляла себе, как летит в самолёте, а внизу, на земле, её ждёт любимый. Ложилась спать она непременно с этой мыслью, представляя себе их встречу и чувствуя как бы наяву прикосновения рук и губ Максима. «Ничего, прорвёмся!» – вспоминала она слова своего любимого.

Между тем дела у Максима шли хорошо, он полностью погрузился в учёбу. В училище для него было много нового: большое количество людей в общежитии, строжайшая дисциплина, ранние подъёмы, мало свободного времени. Но с этим ему было не очень трудно справляться, так он был приучен к дисциплине с детства. Примером для жизни у Максима всегда был отец-лётчик, Максим знал, что со всем справится.

Помогали и письма и звонки Славы и, конечно, Эвелины. Слыша её щебетание в трубке, у него сердце наполнялось нежностью и любовью к ней. Главное, чтоб она его не разлюбила! Это основное, что держало Макса на плаву. А скоро и Новый год, Эля прилетит! Скорее бы! С этими мыслями счастливый Максим просыпался и засыпал каждый день. В декабре Эвелина сдала досрочно некоторые зачёты и экзамены, договорилась, что два экзамена сдаст после Рождества (странно, но ей пошли навстречу), купила билет на Краснодар и начала готовиться к отъезду.

Ей предстояло купить много новых вещей для себя и Максима, кое-какие продукты вроде баночек чёрной и красной икры, а также коробку конфет «Белочка» для отмечания её дня рождения и Нового Года. Передал свёрток с подарками и преданный Славик, сопроводив посылку обстоятельным письмом о своих делах и учёбе. Он любил брата с детства, других братьев и сестёр у них с Максом не было. Собрав всё в чемодан, Эля удивилась его немалому весу и судорожно начала искать напольные весы, где-то лежащие у них дома.

– Мама, куда запропастились весы? – нервно кричала она. – Вдруг перевес?

Рита металась по квартире в поисках весов, она заглядывала под кровати и диваны и, наконец, нашла их в ванной.

– Получается 18 килограммов! Много? – переполошилась Эля.

– Нет, нормально, – успокоила её мама.

Эвелина считала дни до вылета. За три дня до Нового года все поехали провожать её в аэропорт. Расставание было лёгким: родные видели, как счастлива их девочка, и радовались за неё.

В аэропорту была масса отъезжающих на зимние каникулы в разные города, погода стояла ветреная, холодная, промозглая. Все заметно утеплились, многие были одеты в модные сейчас дутые пуховики и тёплые короткие сапожки на меху. Самолёт долго ждал разрешения на вылет, так что пассажиры начали волноваться.

Наконец самолёт взлетел и начал быстро набирать высоту. Расположившись у иллюминатора, Эвелина лбом прильнула к холодному стеклу. Серые тучи, которые заполонили всё небо, были слегка пугающи, но Эля не обращала на это внимания. Во время полёта самолёт довольно прилично потряхивало, часто он попадал в воздушные ямы, некоторым пассажирам становилось не по себе. Нельзя было сказать, что полёт был комфортным. Летом, конечно, приятней летать, когда в иллюминаторе проплывают ванильные облака или их вообще нет, а ясно видна поверхность Земли, такая красивая сверху! Эля задернула шторку иллюминатора, всё равно ничего не видно! Через какое-то время началась такая тряска, что стюардесса даже объявила пассажирам через микрофон, чтобы они не волновались и пристегнули свои ремни. Они летели через грозовое облако, которое всё заполонило в небе.

Спустя некоторое время в небе появились вспышки молний! Такое Эля видела впервые. Что говорить, гроза в декабре – это большая редкость! Все заволновались, дети стали плакать, в самолёте стоял шум и гвалт. Только Эля ничего не боялась, ей был не страшен этот перелет: впереди её ждала встреча с любимым! Сердце её ликовало, когда она каждые 15 минут смотрела на часы, до посадки оставалось всё меньше и меньше времени. Она считала минуты, зная, что Максим ждет её в аэропорту Краснодара.

Садился самолёт тоже трудно, долго не давали посадку, но наконец-то они сели. Все в самолёте громко зааплодировали, слава богу, прилетели! «Да, какую же профессию выбрал себе Максим, – подумала Эля, – сложную и опасную! Лётчик в ответе не только за себя, но и за других людей! Какой он смелый у меня, редчайший человек! Почти все мальчишки из их школьного выпуска поступили в экономические или технические институты, многие станут бухгалтерами, как экономистов называли раньше, а мой Максим будет управлять самолётами! Есть, конечно, разница!» Эти мысли заставили Элю улыбнуться.

Все пассажиры начали шумно отстёгивать ремни на креслах и, вскакивая со своих мест, громыхать верхними полками, доставая свою ручную кладь. Все стремились поскорее выйти из салона, скапливаясь в проходе между кресел и не давая Эле пройти вперёд. Она немного злилась, но сделать ничего не могла.

Быстро получив свой солидный багаж, Эвелина достала из сумочки зеркальце и, поправив свой макияж и причёску, с нетерпением и лёгким испугом вышла в фойе аэропорта. Ещё издалека она увидела встречающего её Максима с цветами в руках. Его одинокая фигура в военной форме выделялась на фоне толпы людей. Военная форма так шла Максиму, она в первый раз видела его при всём параде. От него исходила мужская энергия, сила и одновременно притяжение.

Он стоял, как оловянный солдатик на посту, и нервно смотрел по сторонам, пытаясь отыскать глазами Элечку. Она с криком подбежала к нему, кинулась с поцелуями, слёзы радости градом лились из её глаз. Макс обнял тоненькую фигурку Эли, обхватив её своими большими, крепкими руками, и долго не выпускал её из объятий, кружась с ней по залу.

– Ну, наконец-то! Как я ждал тебя! Люблю, люблю, – шептал он, сильно волнуясь. Сердце его буквально выпрыгивало из груди, пульс зашкаливал.

– Как много раз я представляла нашу встречу, – тихо шептала Эля, – хочу всё время быть с тобой!

Максим медленно опустил Элю на землю, обнявшись, они пошли по фойе аэропорта, временами любовно смотря друг на друга. На улице их ждало заказанное Максимом такси, сев в него, он назвал адрес, куда им ехать.

– Максик, а куда мы едем? – спросила удивлённая Эля и как-то странно посмотрела на него.

– Сейчас увидишь. Я снял для нас небольшую квартирку на эти дни, она крошечная, но очень уютная, тебе понравится.

Эля очень удивилась, но промолчала. Она с восхищением смотрела на Максима: он за полгода так вырос и возмужал, что на него всё время хотелось смотреть, не отрывая глаз. Войдя в холл квартиры, Эля даже не успела ничего рассмотреть, как Максим схватил её на руки и, снимая на ходу с неё дубленку и сапожки, понёс в комнату. По пути он выключал свет. Первая их ночь была прекрасна. Проснувшись утром, они с нежностью смотрели друг на друга, не веря своему счастью.

– Декабристка моя, – чмокнул Макс Элю в губы и весело прокричал: – Вставай, посмотри в окно! Какое чудесное утро! Падает лёгкий снег, как в песне Адамо, помнишь? Будем разбирать подарки?

А потом серьёзно посмотрел на Элю и со смехом добавил:

– Есть хочу ужасно! Постоянное чувство голода, к чему бы это?

– К тому, что сейчас будем есть и пить всё подряд, что я привезла. А я привезла много чего вкусного, знала, что ты голодный.

Эля кинулась к своему чемодану и стала доставать оттуда продукты и подарки Максу к Новому году. Восхищёнными глазами он смотрел на любимую.

Глава 5

Рита жила в данное время тем, что происходит у дочерей, развод с мужем отошёл в сторону, она переболела этим. Она знала, что Герман ушёл от Миланы, но это её уже не особо волновало. Главное, что он здоров, живёт у мамы в хорошей квартире, сыт, обут, периодически созванивается и встречается с Элей, что уже не мало. Про его моральное состояние она не знала, да и знать не хотела.

Её беспокоила сейчас Влада. Она звонила редко, но всё же звонила, сотовый телефон, хоть и старенький, у неё был, и связь была налажена. Влада рассказывала мало, не влезала в подробности, но по голосу дочери Рита чувствовала некоторое недовольство, боязнь чего-то и неловкость. Но пока главным для Риты было то, что Влада здорова, всем обеспечена, Вахтанг её любит. Хотя подсознательно она всегда помнила то, что Влада уехала из дома из-за обиды на бабушку, отца и частично на неё. А это, конечно, ужасно.

Как всем угодить? Как сделать, чтобы её дочки были счастливы? О себе она давно забыла, в основном от грустных мыслей её отвлекала работа. Каждое утро, надев белоснежный халат, шапочку и резиновые перчатки, Рита приступала к работе. Она не имела права отвлечься от своих опытов, рискуя запороть работу, получить, не дай бог, ожог или испортить реактивы. Её работа была похожа на работу врача, делающего сложную операцию.

Времена стояли сложные, первое десятилетие нового века, эпоха перемен. А она никогда не бывает лёгкой, надеяться Рите особо было не на кого. Рита долго ждала звонков от Влады и, не дождавшись, решила сама ей позвонить. Присев на мягкий парчовый пуфик около своей кровати в спальне, зашторив зачем-то машинально шторы, она набрала телефон дочери. Влада долго не брала трубку, но наконец-то Рита услышала какой-то слабый, тихий голос дочери, в котором чувствовалась усталость и отрешённость.

– Как дела, доченька? Что-то голос у тебя невесёлый, почему так редко звонишь мне? Я же волнуюсь. Вот Элечку проводили в Краснодар, все мои мысли о вас с ней, естественно.

– Мама, всё вроде ничего, привыкаю к жизни здесь потихоньку, но что-то не особо получается. Глушь, тишина, это ведь не Москва, – вяло произнесла каким-то не своим голосом Влада, – но ты не волнуйся, я здорова, Вахтанг работает.

С этими последними словами она как-то резко замолчала. Рита решила, что связь оборвалась, и начала кричать в трубку:

– Алло, алло! Влада! Ничего не слышно!

– Я здесь, мама. Говорю тебе: не волнуйся, всё нормально. Помогаю понемногу маме Вахтанга, она очень хорошая женщина. А Эльке передавай привет, я скучаю по ней!

– Владочка, не расстраивайся! У вас хоть там теплее, чем у нас, а в Москве то холод стоит, то слякоть кругом. Но город уже стали украшать к Новому году, всё сверкает и переливается! Может быть, выберетесь к нам на недельку на Новый год? Бабушка чувствует немного вину перед вами, что так резко отказала Вахтангу жить у нас, но со временем, я надеюсь, всё уляжется. Приезжайте, я соскучилась!

– Нет, мамочка, сейчас вряд ли приедем. Вахтангу надо работать, а работа здесь в мастерской подворачивается редко.

Такое время, надо подкопить денег, не переживай. Я тоже скучаю!

Поговорив ещё немного, Влада первая завершила разговор: надо беречь деньги на телефоне. Она села на круговой террасе у дома, подстелив под себя лежащее рядом ватное одеяло, так как на улице уже было достаточно холодно. Слёзы сами рекой потекли у неё из глаз. Что она тут сидит? Без мамы и без денег? Вахтанг не видит её целыми днями, приходит домой затемно. «Почему? – спрашивала сама себя Влада, – ведь работы всё равно почти нет». И сама же себе отвечала: «Последнее время он заметно охладел ко мне, всё не так, как у нас было раньше. Надо ехать в Москву, там, может быть, он найдёт хорошую работу».

Влада вдруг вспомнила, что как-то раз ей звонила бабушка и предложила жить им с Вахтангом на даче. Это была дача родителей Варвары Петровны, но в ней давно никто не проживал, так как все предпочитали жить в Серебряном Бору. Ездили на эту дачу только раз в год осенью, чтобы собрать яблоки, которые были всегда очень вкусными. Дача эта была совсем недалеко от Москвы и находилась в прекрасном месте Подмосковья. «Надо будет предложить Вахтангу обсудить с ним эту идею, – подумала немного обрадованная Влада, – что здесь торчать, в грязи и тесноте?»

Разговор с Вахтангом состоялся на следующий день. Он внимательно выслушал предложение Влады насчёт дачи, но почему-то радости в его глазах она не увидела. Видимо, в душе он сильно обиделся на родных Влады. Вахтанг нахмурился:

– Я подумаю, пока не время, – сказал Вахтанг и быстро зашагал по дорожке, слегка запорошённой снегом, в сторону мастерской.

Долго тянулась зима, дни, похожие друг на друга, тусклые и безрадостные, наводили на Владу тоску и уныние.

Почти весь февраль она болела, сильно кашляла, непонятно где простудившись. Правда, Мариам хорошо ухаживала за больной, отпаивая её грудными сборами трав и кладя подогретые лепёшки из мёда, смешанного с мукой, ей на грудь. Благодаря её заботам, Влада начала выздоравливать. На улицу, во двор, она выходила редко. В основном сидела в своей комнате, выполняя многочисленные институтские задания, по вечерам запоем читала книги и полюбила вязать. Ничего по дому Мариам не разрешала ей делать. Она изредка сталкивалась в комнатах с Гурамом, и каждый раз замечала в его глазах и удивление, и недоумение, и недовольство ей, так ей казалось. Видимо, не о такой невестке он мечтал. От этого она чувствовала себя неуверенной и ущербной.

Весна в Грузии началась быстро и плавно перетекла в лето. Уже в марте быстро распустилась мимоза и зацвела своими мохнатыми лимонными соцветиями, так вкусно пахнущими и похожими на маленьких цыплят. Весь посёлок утопал в деревьях распустившейся мимозы. Чуть позже появились на ветвях акации её душистые белые гроздья.

В апреле уже всё утопало в зелени, свежая травка перед домом быстро выросла, её надо было уже косить. За домом всё как было прежде, так и оставалось. «Свинарник», – про себя называла Влада это место, где гуляли куры, индюшки и петухи. Она старалась редко показываться за домом, этот участок удручал и расстраивал её. Смотреть на вечно сгорбленную фигуру Мариам, кормящую птиц, и вечно торчащего у клеток с кроликами Гурама, стареющего, неухоженного, небритого и мрачного, очень огорчало Владу. При виде этого зрелища за домом у неё сразу же портилось настроение, ей приходилось постоянно закрывать нос руками, чтобы не вдыхать зловонные запахи, идущие с участка.

Вахтанг, конечно, замечал за Владой эти её недовольства, но молчал, не делал замечаний, пытаясь понять её.

Но постепенно у него стало накапливаться раздражение, и однажды он нервно вскрикнул:

– Хватит строить из себя недотрогу, ничего не умеющую делать, иди помоги матери!

Влада гордо вскинула на него свои голубые глаза, обиженно поджала губы, но ничего не ответила. Изредка она всё же стала помогать Мариам кормить кур, что было в принципе несложно. Владе было жалко видеть фигуру немолодой женщины со сгорбленной спиной, постоянно согнутую над грядками, вечно обутую в грязные резиновые сапоги и одетую в драный старый ватник. Сердце Влады разрывалось от жалости к Мариам, неухоженность которой расстраивала её. Несомненно, она заслуживала лучшей участи. Влада за это время сумела полюбить Мариам. Время быстро бежало вперёд. Наступило лето. Жизнь в этом посёлке на задворках Кутаиси, казалось, не менялась десятилетиями.

Но кто-то свыше всё же помогал Владе. Как-то выйдя за калитку погулять, она свернула не налево, как всегда, к мастерской, а направо. Пройдя по дорожке мимо соседнего дома, она обомлела, увидя горы и маленький ручеёк, который струился между камнями. «Почему мы раньше не были здесь? Почему Вахтанг не показывал мне этой красоты?» Камни были плоские, по ним было легко перейти ручеёк.

А там! Подняв голову вверх, Влада увидела открывающийся перед ней потрясающий вид на горы. В предгорье лежало множество разных камней: и большие валуны и маленькие камни. Чем выше в горы, тем больше было зелени. Осторожно перейдя через ручеёк, она заметила небольшую горную тропинку, ведущую вверх. Глаза Влады разгорелись, ей захотелось приключений. Она стала медленно подниматься по тропинке всё выше и выше, вокруг было так красиво! Вдоль тропинки росли мелкие фиалки, а также незнакомые розовые цветы, похожие на цветы шиповника, только размером поменьше. От них шёл сильный аромат! Она остановилась и огляделась вокруг. Чуть выше в скалах она увидела удобный плоский камень, на который можно было сесть. Камень не был холодным, так как был сильно нагрет солнцем.

Какой вид открывался отсюда! И небольшие горы, освещенные солнцем и поросшие зеленью, и крыши домиков, видимые с высоты, были великолепны! Сверху казалось, что черепичные крыши домов прилепились друг к другу и блестели на солнце. Воздух в горах был явно целебным! Отсюда она не могла быть видна никому в посёлке. Высокие кусты и заросли папоротников росли повсюду и полностью закрывали её одиноко сидящую фигуру. Райское местечко, почти Эдем.

Наконец-то Влада нашла место своего уединения! Она теперь старалась приходить сюда каждый день, брала с собой сумку с институтскими заданиями, и, усевшись поудобнее на плоском камне, постелив на него плед, делала свои уроки. Здесь её ничто не отвлекало. Про свои походы в горы она никому не рассказывала. Вахтанг с утра уходил на работу в мастерскую, сотового телефона своего у него никогда не было, они никогда не перезванивались между собой. А у Мариам было такое количество дел по дому и во дворе, что она никогда не следила за Владой.

Так прошло больше месяца. Влада успела переделать все свои задания почти за целый год. Настроение её было прекрасным, походы в горы явно улучшили её здоровье, сон и психическое состояние. Но однажды вечером, перед сном, отдёрнув одеяло, чтобы лечь спать, Вахтанг как-то грубо схватил её за руку и сквозь зубы сказал:

– Ты куда это уходишь надолго из дома по утрам? Матери совсем перестала помогать! Почему никому ничего не сообщаешь?

Влада злыми глазами посмотрела на него и тихо процедила:

– Я ухожу в горы не гулять, а выполнять институтские задания, мне там легче думается. И вообще я приехала сюда с надеждой, что найду работу, а не помогать твоей матери во дворе.

После этого каждый лёг на свою половину кровати, отвернувшись друг от друга. Это была их первая настоящая ссора.

Дом семьи Сохадзе стоял на улице предпоследним. Рядом с ним возвышался соседский дом, который был крайним со стороны начинающихся гор. В этом доме жил их сосед, которого звали Григорий, но которого все называли по-грузински Гоча. Мужчине было около сорока лет, с виду он казался неказистым и простым в общении, слегка забитым и деревенским. Похоже, Гоча никогда не выезжал за пределы посёлка и родного Кутаиси. Он так же, как и соседи, имел свой огород, птиц и другую живность, постоянно занимаясь своим хозяйством. С раннего утра его можно было увидеть на участке: грязном, неубранном, заросшем сорняками. Тяжёлые зловонные запахи тянулись по воздуху от дома Гриши к дому Сохадзе. Влада невзлюбила его с первого взгляда: она таких мужчин никогда не видела.