Текст книги "Дом на Арбате"

На дачу, конечно, никто не поехал. Девочки встречали праздник каждая в своей компании. Эля ждала приезда Максима в зимние каникулы, её не интересовала никакая дача и украшенные ёлки в лесу. Варвара Петровна вся была в ожидании Гришеньки, обустраивала его временное жилище в своей комнате, купив специальную китайскую ширму неописуемой красоты. Она была расписана пейзажами Фудзиямы, Великой китайской стеной и, конечно, цветущей сакурой.

Прошёл месяц. Как-то Рита приехала с работы необычно рано, Варвара Петровна даже забеспокоилась: не заболела ли дочка?

– Рита, ты здорова? Что так рано?

– Не волнуйся, мамочка, со мной всё в порядке. Но я должна кое-что тебе сказать. Я беременна.

Глава 9

Варвара Петровна изумлёнными глазами смотрела на дочь. Как же так случилось, что она, умеющая всегда видеть человека насквозь, не почувствовала Ритину беременность? Всякое бывает на свете, но такое ей просто в голову не могло прийти.

– Рита, ты, наверное, перепутала время и век, как пел Окуджава! Разве можно быть такой доверчивой и наивной, ведь ты уже далеко не девочка! Сейчас не время для родов, вспомни, сколько тебе лет? Я боюсь за тебя!

– Мамочка, не волнуйся! Я всё выдержу, несмотря на свои 42 года. Конечно, меня будут пугать врачи, ведь к моменту родов мне будет уже 43! Но внутри-то я ощущаю себя на 25! Скоро, очень скоро я тебя познакомлю с Андреем, будущим отцом нашего ребёнка. Он тебе обязательно понравится! Ты же сама когда-то говорила, утешая меня, что я никогда не останусь одна, кто-нибудь меня по достоинству оценит. Помнишь? Всё-таки ты у нас провидица!

Рита кинулась целовать мать и, подняв её с кресла, стала кружиться вместе с ней в танце по комнате.

– Рита, конечно, я рада этой новости. Женщина молода до тех пор, пока её любят, это известная поговорка. Мы найдём лучших врачей для тебя, я освежу в памяти все свои связи, но всё-таки я волнуюсь за тебя!

В семье все приняли эту новость настороженно, никто не ожидал от матери такого. Сколько новостей свалилось на их голову в этом году! Но в душе Влада и Эля были рады появлению ребёнка у мамы, уж кто-кто, а она заслуживает любви и счастья! Через девять месяцев, как положено, Рита родила здоровенького сыночка, роды прошли успешно.

Прошёл месяц. Варвара Петровна заговорила с Ритой о крещении мальчика, имя которого пока скрывали. Посоветовавшись с Андреем, они решили крестить его в той же церкви, где крестили когда-то самого Андрея, который жил в доме напротив церкви святого Филиппа. Батюшка хорошо знал семью Виноградовых, которая часто посещали именно эту церковь. На крещение приехали все члены семьи. Подъезжая, все вдруг хором вскрикнули:

– А имя-то вы придумали? Как же ребёнка крестить?

Рита с Андреем одновременно посмотрели друг на друга и, улыбаясь, в один голос произнесли:

– Филипп. А как же по-другому? Сам бог сверху подсказал нам имя младенца. Пусть святой Филипп оберегает его в этой жизни. Для этого и выбрали именно эту церковь для крестин.

Все громко зааплодировали. В связи с маминой поздней беременностью, родами и хлопотами вокруг рождения малыша свадьбу Эвелины и Максима летом пришлось отложить. И времени, и сил, и денег не хватало на организацию торжества. Но ребята не особо расстроились, отметят через год, следующим летом, решили они. К тому времени мама окрепнет, Филипп подрастёт.

Максим, Эля и Славик начали свою учёбу уже на четвёртом курсе, а Влада благополучно окончила свой институт.

Всё последнее лето Гоча приходил в себя после горестей, свалившихся на него, прибирался в саду, чинил дом, с помощью работяг достроил сгоревшую веранду, а вот денег на сайдинг так и не нашёл. Подсознательно он решал в своей непутёвой голове вопросы, связанные с переездом в Москву: «Ехать или нет? Быть или не быть?» Вроде здесь он столько лет прожил, всё своё, родное, соседи хорошие. Но как только он вспоминал момент, как он сидел на лавочке на Арбате, ел мороженое, перед ним играл саксофонист, мимо проходили в обнимку влюблённые, что-то обрывалось у него внутри. Там можно было слушать музыку, ходить в театры, и главное, где-то работать, регулярно получая за это деньги.

Он стал представлять себе, как он, выйдя из подъезда, где живут Кучеренко, и, свернув на Арбате в сторону МИДа, пойдёт к Садовому кольцу и, перейдя дорогу, сядет на троллейбус «Б». На нём он доедет до Парка культуры, Третьяковской галереи и так далее, о чём много раз рассказывала его тётя Варвара. А можно поехать в другую сторону кольца, там посетить зоопарк, планетарий, побывать на Патриарших прудах и пешком пройтись до Красной площади.

Раньше бы он Варвару Петровну с её рассказами послал куда подальше, а сейчас почему-то стал прислушиваться к её речам и даже иногда мечтал увидеть эти известные места. Вот, оказывается, как повлияла на него та единственная поездка в Москву к Владе! В Кутаиси тоже, конечно, есть что интересное посмотреть, но он всё давно там видел. А в Тбилиси ехать далеко, нужны деньги. Да и когда ему было ехать, если постоянно надо было сторожить коноплю, ухаживать за отцом и своим хозяйством. А в Москве гуляй себе пешим ходом, наслаждайся свободой!

Но как только Гоча представлял себе, что ему придётся есть и спать в квартире Кучеренко вместе с Владой, её сестрой Элей и Варварой Петровной, у него немного портилось настроение. Долгие разговоры с ними ему совсем ни к чему. Но как бы там ни было, чаша весов его сомнений всё же перевешивала в сторону Москвы. «Я буду работать, у меня появятся деньги!» – эта приятная мысль утешала Гришу.

Он бы собрался в дорогу хоть сейчас, но его расстраивало положение дел у друзей, соседей Сохадзе. Челюсть, которую якобы вправили в травмпункте Давиду, приносила парню страдания, процесс заживления происходил медленно, никакие примочки Мариам не помогали. По ночам были слышны стоны Давида даже в доме Ирадзе. Нужен был осмотр хорошего лицевого хирурга. Вахтанг с ног сбился, пытаясь найти такого, и всё-таки добился своего. Врач приехал домой к больному и сразу же, осмотрев Давида, дал направление в больницу: челюсть была вставлена неправильно, мог начаться абсцесс.

Всё последующее время соседи занимались отправкой Давида в Кутаиси. Мариам поручила уход за живностью своему мужу, а сама каждый день на машине с Вахтангом ездила выхаживать Давида. К вечеру её больные ноги, все изъеденные варикозом, ещё больше опухали и грозили кровотечением. Ей самой тоже требовалась операция. Вахтанг каждый вечер терпеливо перетягивал ноги матери специальным эластичным бинтом.

Зная всю обстановку в семье соседей, Гоча очень расстраивался, он с детства любил Мариам, как мать. Поэтому ни о каком своём отъезде в Москву не заикался. А между тем Варвара Петровна одолевала Вахтанга своими звонками, прося каждый раз передать трубку Гоче. «О чём они там разговаривают подолгу? – злясь, размышлял про себя Вахтанг, – что надо от Гочи этой старухе, бабке Влады? Странно!» Но времени на обдумывание этой темы у него не было. Гоча тоже чувствовал, что частые звонки Варвары Петровны раздражают Вахтанга, и к тому же они далеко не дешёвые.

Ему надо было уже ехать, но сделать это, ничего не объясняя соседям, он не мог. Он боялся очередной ссоры, гнева Вахтанга после того, как он услышит о том, что у Гришки появилась новая родня. Мало того, родня появилась в Москве, а не где-нибудь на Камчатке! Как же разозлится Вахтанг, узнав, что он, Гоча, прямой родственник Влады! Влады, которая заварила всю эту кашу с коноплёй, а потом и вовсе бросила Вахтанга.

Всё-таки пришло время, когда Гоча созрел для отъезда в Москву. К этому времени Давиду сделали повторную операцию, молодой организм парня всё выдержал, и он понемногу стал поправляться. Наступил день, когда Давида выписали из больницы, и он вновь вернулся в свой родной дом. Счастливая Мариам хлопотала вокруг сыночка и по хозяйству. Постепенно жизнь входила в привычное русло. За время, что Давид лежал в больнице, Вахтанг и Гриша занимались посадкой новых виноградных деревьев на том месте, где раньше росла конопля. Они подолгу работали, склонившись над землёй. У каждого в голове витали воспоминания о том времени, когда они имели своё вино, полученное со своих виноградников. Как было приятно разливать вино по большим бокалам и угощать им друг друга. Какой бес их попутал? Как нашлись силы вырубить драгоценные виноградники?

Закончив с посадками, Вахтанг и Гоча, смущаясь, посмотрели друг другу в глаза. Каждый вспомнил то хорошее время, что они оба потеряли.

– Что, брат, опять будем месить ногами виноград в бочке? – дружелюбно произнёс Вахтанг и положил руку на плечо Гриши.

– Конечно, будем! Благородное дело, что уж тут говорить. Наши предки это делали в течение многих столетий.

– А мы не разучились, как думаешь? Сноровку не потеряли? – продолжал, смеясь, Вахтанг.

– А чем мы хуже Челентано из фильма? Только петь, как он, не умеем!

– Как это не умеем? Ещё как умеем! Нет грузина, который не умел бы петь! – восторженно вскрикнул Вахтанг, радуясь завершению дел, – важно, что мы успели посадить виноград осенью, до прихода заморозков, большое дело сделали! – добавил он в конце.

Так прошёл ещё один месяц. Набравшись смелости, найдя подходящий момент, Гоча решился поговорить с Мариам. А с кем ещё? Говорить с Вахтангом на такие темы он боялся, зная, что в гневе тот непредсказуем. Кстати, как и Давид, южные мужчины горячие, гордые, порой несдержанные. Это Гоча знал давно, прожив в Грузии всю свою жизнь.

Дождавшись, когда Вахтанг уйдёт к себе в мастерскую, Гурам отправится кормить птиц, а Давид, ещё ослабленный после болезни, лёг спать после обеда, Гришка подошёл к Мариам и, смотря на неё добрыми глазами, вкрадчивым голосом произнёс:

– Мариам, мне нужно поговорить с тобой. Это очень важно для меня. Когда тебе удобно?

Женщина не ожидала такого вопроса и немного удивилась.

– Говори, если надо. Рада всегда выслушать человека, помочь ему, ты же меня знаешь.

– Знаю, Мариам, и потому дорожу нашей дружбой.

Тут он запнулся и, немного помолчав, вдруг выпалил:

– Мариам, получается так, что я уезжаю отсюда. Похоже, навсегда.

– Как? – всплеснула руками изумлённая женщина. – Далеко ли? Что надумал, говори!

– Давай сядем спереди участка, где никого нет. Не хочу, чтобы кто-нибудь услышал наш разговор.

Мариам с трудом поднялась с плетёного стула, её толстые ноги еле удерживали очень большой вес женщины. Встав, она некоторое время просто постояла, отдышалась, и только потом, взяв под руку Гочу, медленно переваливаясь с боку на бок, тяжело дыша, поковыляла на площадку передней части дома.

Гоча с недоумением и жалостью смотрел на бедную женщину. Ведь совсем недавно она была сравнительно молодой! Её задорный смех разливался по всему посёлку, на её плечах держался весь дом, хозяйство, муж и сыновья. А сейчас? Как она постарела! Постоянное таскание тяжёлых вёдер, наполненных водой, удобрениями, кормом для животных, а также ежедневное приготовление еды для трёх мужчин сделали своё дело: здоровье Мариам было сильно изношено, это было видно невооружённым глазом.

Гришка с жалостью смотрел на Мариам. Всю свою жизнь, что он прожил в посёлке, он относился к ней, как к родной матери. И даже называл её на «ты», хотя в Грузии это было не принято. Внешне она растеряла всю свою былую красоту. Блёклые волосы, давно не стриженые, местами с сединой, торчали из-под старинного, якобы бархатного, чёрного капора. Необъятная грудь Мариам колыхалась от каждого её вздоха. Сколько волнений она перенесла в последнее время!

«Вроде бы её все любят и ценят, – подумал расстроенный Гоча, – а получается, что не жалеют, не берегут. Ведь Мариам намного моложе моей московской тёти Варвары, но их даже сравнивать нельзя! Та дышит благородством, умом, уверенностью и успевает ещё давать всем советы, как жить! А Мариам – просто уставшая замученная женщина, ей надо лечиться и отдыхать. Может даже и поехать в какой-нибудь дом отдыха!»

– Давай тут сядем, Мариам, сейчас я принесу для тебя более удобное кресло с террасы, да и плед тоже, прохладно к вечеру а то пойдём ко мне в дом, я там всё привёл в порядок, а?

– Нет-нет, сынок, – запричитала Мариам, – тут посидим, на воздухе, а то хватятся меня, искать начнут. Говори, что там у тебя случилось?

Она смотрела на него своими добрыми глазами, из которых постоянно, то ли от ветра, то ли от аллергии текли маленькие струйки слёз. Она вытирала их своими натруженными, уже морщинистыми руками, не знающими крема и маникюра. Гришка с жалостью, глядя на женщину, заговорил:

– Мариам, я уезжаю в Москву жить к своей тёте, которая искала меня по всей стране целых сорок лет. И благодаря большой случайности всё-таки нашла меня.

Мариам с большим удивлением и недоверием посмотрела на Гочу. Дальше он всё подробно рассказал ей обо всём том, что случилось с ним после отъезда Влады. Как долго он всё обдумывал и к какому решению пришёл в конце концов. Женщина долго молчала, внимательно слушала Григория, а потом радостно прильнула к нему и в порыве счастья быстро заговорила:

– Ой, как я рада за тебя, Гришенька! Всё-таки бог смилостивился над тобой и послал тебе счастье и удачу! Настрадался ты, мальчик, хватит с тебя! Новая родня обогреет, накормит, хорошая жизнь начнётся! Глядишь, и женишься, детки родятся, хватит бобылём жить! Будет для кого жить дальше! Езжай, езжай непременно! За домом я присмотрю, живность кормить буду, всё нормально будет. Соскучишься по теплу, солнцу, приезжай сюда. Дом у тебя есть, мы тебя ждать будем.

Гоча непроизвольно кинулся в объятия Мариам. Чувства большой благодарности за её слова и прежнее доброе отношение к нему всколыхнулись и вызвали прилив нежных эмоций к Мариам, частично заменившей ему мать в юношеском возрасте.

– Спасибо, Мариам, за поддержку. Я буду звонить вам всем. Как только заработаю деньги, сразу же куплю себе сотовый телефон и позвоню вам. Я очень благодарен тебе, Мариам, за уход за моим отцом, за великодушие к нашей семье.

Он сам не ожидал от себя, что способен на такие речи и искренность. В порыве благодарности они сами непроизвольно слетели у него с губ. Затем он попросил Мариам не рассказывать пока Давиду и Вахтангу о его отъезде и оставил ей ключи от своего дома. Подарив семье Сохадзе всех своих животных и птиц, а также свой виноградник, Гришка собрался в путь. Денег на поездку хватало только на поезд, самолёт был значительно дороже. Григорию оставалось сделать последний шаг.

* * *

Учась уже на четвёртом курсе, Славу стали часто посылать на практику в Крым и Узбекистан, где находились известные обсерватории с мощными телескопами для наблюдения звёзд. Он посвящал своей любимой работе всё своё время и силы. Вячеслав по-прежнему занимался на кафедре изучением звездоскоплений, разумеется, после своих учебных занятий. При его активном участии было проведено множество наблюдений в Москве, Крыму и даже Болгарии. Его уже сейчас могли бы взять бы в аспирантуру кафедры звёздной астрономии, но для этого сначала надо было окончить институт и получить диплом. Он всегда мечтал открыть в небе что-то необычное.

И первое же его открытие оказалось сенсационным. В один из зимних дней, сидя днями и ночами у телескопа и изучая звёздное небо, 21-летний студент четвёртого курса МГУ Вячеслав Куницкий открыл новую переменную звезду. Она находилась на расстоянии около шести тысяч световых лет от Земли. На следующий же день эта информация была отправлена в высшие инстанции, а затем на регистрацию для подтверждения открытия в Международный каталог переменных звёзд, который содержал информацию о миллионах объектов.

Конечно, Вячеслав мечтал открыть на небе что-то необычное, но никак не помышлял, что такое произойдёт с ним ещё в студенчестве. Радости не было предела. Звезде был присвоен, как полагается, соответствующий номер. Такие события в астрономии происходят крайне редко. Славу все поздравляли, студенты младших курсов смотрели на него, как на кумира. Во многих газетах и журналах появились заметки о новом открытии московского студента. Это была большая удача! Преподаватели дружелюбно похлопывали Славу по плечу, жали руку и искренне радовались его победе. Всем было абсолютно ясно, что студент Куницкий – будущее светило нашей науки!

Через несколько дней новость о Славином открытии услышал по радио его брат Максим, а потом и Влада с Элей, короче – все его близкие друзья. Макс позвонил брату по телефону, долго поздравлял его, уверяя, что ничуть не удивился этому известию, так как Славик был необыкновенным и умным ещё с детства.

Вячеслав отметил это событие на кафедре и с одногруппниками. Поздравления шли со всех сторон: от девочек Кучеренко, их мамы и бабушки, многочисленных родственников и друзей.

Слава решил отметить это знаменательное событие и встретиться со своими дачными друзьями и Максимом у него дома. Ведь так давно они все не виделись! Целых три с половиной года! Сколько всего нового и интересного произошло за это время! Все, конечно, были бы рады увидеть любимого друга. Как раз в это время, в начале февраля, у Максима были зимние каникулы, и он обещал прилететь на встречу.

Славик был безмерно рад повидаться с друзьями детства, но подсознательно он мечтал больше всего о том, что наконец-то увидит Владу! Он знал, что она разошлась с мужем и закончила институт. Это были хорошие новости для него. Все преграды теперь были устранены, Влада сама ушла от мужа, значит, на то были веские причины. Душа его ликовала! Никто, ни одна девушка на свете не нравилась ему так, как Владка! Видимо, он всё же однолюб! «Ну и хорошо, если это так! Буду любить всегда одну женщину и всю жизнь посвящу ей и любимой работе», – иногда посещали его голову такие приятные мысли, при которых он радостно улыбался в свои маленькие усики. Хорошо бы всё так и произошло: любовь к Владе и жизнь в науке – вот чего бы хотел Славик в этой жизни! Остальное второстепенно.

Так временами мечтал молодой астрофизик Вячеслав Куницкий, изредка отрываясь на несколько минут от телескопа, чтобы выпить очередную чашку кофе. Сидя в удобном кресле в лаборатории, он частенько стал пить кофе, борясь с желанием заснуть: ведь все наблюдения проводились ночью.

В последние дни его мечты были только о Владе. Он мысленно представлял их встречу и то, как она теперь выглядит, и даже дошёл до того, что рисовал её облик в своих мыслях, что крайне редко с ним бывало раньше. Надо сделать всё по высшей планке! Стол с угощениями он не будет заставлять делать маму, обычные оливье и селёдка под шубой всем надоели. Пусть их едят на Новый год!

Он непременно закажет всё в лучшем ресторане. И обязательно самую вкусную еду: крабы, креветки, авокадо, моцареллу, копчёного угря и шашлыки из баранины. Почему ему всего этого так захотелось, неизвестно! Хвастаться он никогда не любил, поражать кого-то из любимых друзей тоже не собирался. Просто ему захотелось чего-то необычного.

Разумеется, все ребята с нетерпением ждали встречи. Слава предупредил родителей о вечеринке, чему они были очень рады. Ведь они знали, что в институте он так особо ни с кем не подружился. В голове его были одни звёзды и ночное небо! Даже его маме Жанне, родной сестре Светланы, матери Максима, изредка приходили в голову немного странные и пугающие мысли: «А не останется ли сын одиноким технарём, всего себя отдавшим науке?» Примеров из жизни людей, одержимых физикой или математикой, у неё было достаточно, и она не желала любимому сыну такой судьбы.

В доме царила суета, когда стал приближаться тот самый заветный февральский день.

– Славочка, я решила заменить шторы в большой комнате, как ты считаешь? – возбуждённо кричала Жанна.

– Зачем, мама? Чем старые стали плохи? Оставь всё, как было.

– Мой сын открыл звезду! Не каждый день случается такое!

Славик подошёл к взволнованной маме и чмокнул её в щёку.

– Может, не каждый, но всё-таки случается, поверь мне. Не суетись, мама! Я сам всё приготовлю. Закажу еду из ресторана и не разрешу тебе стоять на кухне часами. Ты не кухарка! Ты мать и жена знаменитых физиков! Шучу, конечно.

Отчасти Слава был прав, так как его отец Глеб Сергеевич Куницкий был известным физиком-ядерщиком и работал в Академии наук. Для Вячеслава он с детства был неоспоримым авторитетом и примером для подражания.

Снег мягким покрывалом закрыл всю землю. Слава выскочил на улицу, успев на ходу накинуть дутую куртку с капюшоном. Мороза он не замечал. Он шёл в сторону Воробьёвых гор к зданию МГУ Крепкий морозец пощипывал его щёки, ветки деревьев были плотно закутаны снегом, отливая в конце аллеи тёмно-сиреневым цветом. «Прямо как на картине Грабаря «Февральская лазурь», – подумал про себя Слава. Его сердце ликовало! Природа всегда очень действовала на него, он чувствовал её глубоко, всем сердцем. Она может утешить и успокоить человека, он чувствовал это всегда, ещё с детских лет.

Войдя в помещение ресторана, Слава снял капюшон, протёр запотевшие от мороза очки, разделся и остался в тёплом шерстяном свитере с оленями на груди, такие свитера, по его мнению, были модны во все времена. Самому ему некогда было следить за модой, а тем более гнаться за ней. За его гардеробом всегда следила мать. Он сел за ближайший столик и попросил меню, долго изучал его и наконец сделал заказ. Дальше Вячеслав отправился в любимый МГУ Он шёл по скользим ступеням здания, кто-то здоровался и окликал его, но Слава никого не видел. В его голове была одна мысль: «Через два дня я увижу Владу».

Всем москвичам хорошо известны «Красные дома» на юго-западе Москвы, построенные ещё в середине 1950 годов. Невыцветающую плитку изобрел уроженец Грузии А. Мелия. В конце 40-х годов этой плиткой был облицован весь Крещатик. И вскоре «плитка Мелии» благородного цвета слоновой кости покрыла все семь сталинских высоток. Здание МГУ тоже было облицовано этой плиткой.

Для оформления жилых массивов юго-запада столицы решено было использовать красный цвет. Им были облицованы дома на улице Строителей, а так же их близнецы на улицах Куусинена, Б. Галушкина и Пырьева. В одном из таких домов на юго-западе Москвы и жила семья Куницких.

Наконец-то долгожданный день наступил. Все друзья, как обычно, встретились у метро и, пройдясь пешком до нужного дома, дружной толпой ввалились в квартиру Славы. Все стряхивали снег со своих дублёнок, пуховиков, стучали ногами в прихожей и весело кричали хором: «Поздравляем! Поздравляем с открытием новой звезды на небе!»

– Подождите-подождите! Про это пока не будем! Дайте мне вас всех рассмотреть как следует и обнять. Ведь мы не виделись почти четыре года! Дорогие мои, как я рад вас видеть, как ждал эту встречу! – восторженно сказал Слава.

Он помог всем раздеться, расцеловался с друзьями, но когда очередь дошла до Влады, он слегка смутился и, не успев её разглядеть, неловко чмокнул в щёчку, стараясь не показать своё волнение. Войдя в зал, все начали поздравлять Славу и дарить подарки в честь знаменательного события. Эля с Максом подарили шуточное панно с фотографиями друзей времён их жизни в Серебряном бору и книгу по искусству. Влада стала разворачивать из обёрточной бумаги свой подарок.

Это была картина. Увидев её, все изумились красоте, изображённой на ней: над ночным городом на тёмном небе мерцала одна-единственная звезда, освещая дорожку, идущую вдоль городской улицы. По улице под ручку шла влюблённая пара людей. В доме стояли овации и аплодисменты! Когда все немного поутихли и выпили по бокалу шампанского, начались торжественные речи в честь Вячеслава. Он слушал их, улыбаясь, но не особо внимательно, так как, не отрываясь, смотрел на Владу, забыв все приличия.

Влада, по его мнению, очень изменилась за это время. Она, конечно, повзрослела, как-то окрепла, что очень ей шло. Она не была уже той девчонкой, ходящей вечно в кроссовках и с наушниками на голове. В её облике появилось что-то очень женственное, что сильно украшало её. Влада выглядела уверенной молодой женщиной, знающей себе цену. И это особенно бросалось в глаза, когда рядом с ней крутилась её сестра. Элька осталась той же очаровашкой, лёгкой и подвижной, ангелом, сошедшим с небес, без памяти влюблённой в Макса.

Они не могли стоять отдельно друг от друга, им нужно было постоянно обниматься. Когда кто-то выходил из зала, Эля с Максимом начинали целоваться, не боясь, что кто-то войдёт. Все их чувства Слава понимал, стал представлять себя на их месте. Раньше его не особо волновали чувства других людей. Но последнее время, узнав, что Влада свободна, он хотел только одного – чтобы она принадлежала ему и только ему. Никому другому он её больше не отдаст.

Влада чувствовала внимание Славы и тоже бросала пристальные взгляды на него. «Неужели это тот самый Славик, который был просто их детским дачным другом и которого интересовали только звёзды в последнее их лето в Серебряном? Как можно было так сильно измениться за четыре года? – спрашивала себя Влада, разглядывая Вячеслава. – Так возмужал, сильно вырос, пополнел, выглядит старше своих лет, держится легко и уверенно». Правда, очки Славы, которые он носил с детства, напоминали всё того же Славика, доброго, хорошего и надёжного друга. Маленькие усики очень шли ему, а красивый и модный костюм придавал важности молодому учёному. Вячеслав превратился в интересного молодого мужчину, от которого исходила энергия ума и доброты.

«До чего ж хорош! – продолжала размышлять Влада. – Его и сравнивать с Вахтангом нельзя, они небо и земля просто. Почему я раньше этого не понимала? Как я смогла так быстро влюбиться в Вахтанга? Где были мои глаза? Ведь вроде я никогда не была дурой. Вон Элька влюбилась по уши в Максима, но ведь всем видно, какой он достойный человек и как любит её!»

После застолья все стали с удовольствием рассматривать фотоальбомы, где друзья были запечатлены в детстве в Серебряном Бору и купающимися в реке. Начались воспоминания, которые сопровождал смех и восторженные крики. Потом все уселись на мягкий диван и бархатные кресла и попросили Славика рассказать о недавно открытой звезде. И как ему это удалось сделать.

– Да я и сам не ожидал, если честно, – скромно и немного шутливо ответил Вячеслав. – Видимо, мой многолетний труд и поиск и привели к этому, а может, если чего-то очень сильно хочешь, оно сбывается рано или поздно, – добавил он и, широко улыбаясь, посмотрел на друзей.

Все хором засмеялись.

– Если б так у всех было! Мы уже на Марсе давно жили бы, да, Слава? – прокричала весело Эвелина.

– Нет, на Марсе вряд ли! Атмосфера не та, но ещё не всё изучено. Наука быстро движется вперёд, – спокойным и уверенным голосом ответил Вячеслав.

– Славик! Ты просто Эммануил Кант у нас! Его тоже интересовали только небо и звёзды над головой! – кричал возбуждённый Максим, не сводя глаз с брата.

Дальше посыпались вопросы:

– А как называется твоя звезда? Она большая? Сколько лететь до неё? Я бы хотела побывать на ней, – тихим и серьёзным голосом произнесла Влада.

Вячеслав внимательно посмотрел на неё.

– Звездам присваиваются соответствующие номера. Иногда имя какого-то человека, чаще всего известного. Но в душе каждый астроном, открывший звезду, называет её именем, которое ему нравится.

– И каким бы ты её именем назвал? – вскрикнул Максим. – Признавайся, нам, друзьям, можно открыться.

– Нет, это секрет. Могу только сказать, что оно женского рода.

Все инстинктивно посмотрели на Владу. Та покраснела, но ничего не ответила. Тут вдруг Элька подошла к пианино и заиграла известный романс, как ни странно, все дружно запели и, к счастью, все знали слова:

– Гори, гори, моя звезда! Звезда любви приветная… – запела Эвелина красивым сопрано, ничуть не смущаясь.

Максим не сводил с неё влюблённых глаз, а Слава, сидящий на диване рядом с Владой, всеми фибрами своей души ощущал тепло и энергию, исходящие от неё. Он приблизился к ней, незаметно пододвинулся ближе и всё время боролся с желанием взять её руку в свою. Он продолжал незаметно рассматривать Владу. Её прическа была всё та же. Прямой пробор и распущенные по плечам волосы, как у Джоконды.

Облик лица девушки был таким же привлекательным, как у Моны Лизы с картины Леонардо. Одета Влада была просто, но изысканно: джинсы в обтяжку и лёгкая шифоновая кофточка до бёдер нежно бирюзового цвета. В её уши были вставлены длинные висячие серьги-гвоздики на золотой палочке, в основании которых тоже была бирюза. А на шее висела витая золотая цепочка. Её сдержанное поведение, знакомое ему с раннего детства, эмоции, загнанные внутрь, и зажатость говорили ему о перенесённых Владой горестях, связанных с уходом отца и разводом с мужем.

Она была похожа на спящую красавицу, которую необходимо было разбудить. И чуточку – на Снежную королеву, от которой слегка веяло холодом. Во Владе не было раскованности, лёгкости, которой с лихвой было у её сестры, но явно присутствовали изысканность и шарм. Через какое-то время Слава догадался, почему ему так казалось: Владе не хватало любви, счастья, это было видно невооружённым глазом, и он, Вячеслав, даст ей эту любовь! Отогреет её, и Влада забудет обо всём плохом, что было раньше.

Дальше начались танцы. Музыку, непременно медленную, Вячеслав отобрал сам. Он хотел танцевать только с Владой! Да и с кем ему оставалось танцевать, ведь Эвелина с Максом сразу вцепились друг в друга, танцуя в обнимку весь вечер. Слава пригласил Владу на танец. Она встала с дивана, изящно положила свои тонкие руки на плечи партнёра, и они медленно поплыли под звуки песен в исполнении оркестра Поля Моруа, Джо Дассена, «Модерн Токинг», модной сейчас Лары Фабиан и мелодии знаменитых итальянских хитов.

Слава не сводил глаз с Влады. Каждое её движение пробивало его, как будто током, сводя с ума, и желания поцеловать её. Через какое-то время он всё же решился задать ей свой единственный вопрос.

– Ты сильно любила своего мужа? Не можешь забыть его? Почему такая грустная? – тихо прошептал Слава на ухо девушке.

Влада подняла на него свои большие синие глаза, в которых стояли слёзы, и, смотря прямо на Славу, серьёзно ответила:

– Влюбилась я от отчаяния, от горя и обиды, что папа ушёл из семьи, хотела что-то доказать и к кому-то прислониться. Потом я поняла, что настоящей любви у нас не было. Мы прожили вместе меньше года.

– Я постараюсь, чтобы ты забыла о том времени. Кстати, ты поняла, как я назвал свою открытую звезду и кому я её подарил?

– Нет… – удивлённо ответила Влада и каким-то странным взглядом посмотрела на Славу.

– Тебе. Дарю её тебе, Влада. Назвал я её сразу, как только звезду зарегистрировали и дали номер. Для меня звезда имеет имя «Влада». Я люблю тебя и хочу, чтобы ты об этом знала.