Текст книги "Дом на Арбате"

– Здравствуйте! Да, я хозяйка дома. Мы раньше жили на служебной даче мужа, сюда редко, но наведывались, как раз за яблоками приезжали. Но вот вас что-то я не помню. Здесь раньше жили пожилые муж с женой, а дочь изредка их навещала. Меня Маргаритой зовут, – добродушно произнесла она и слегка засмущалась.

Мужчина с интересом смотрел на Риту и неожиданно протянул руку поверх ограды для знакомства:

– Андрей, будем знакомы. Дело в том, что я этот дом купил два года назад. Дочь стариков продала его мне, они, видимо, уже не могли одни жить круглый год на даче, а дочь не могла их навещать, я точно не знаю. Но искал я именно такой дом и, главное, недалеко от Москвы. Меня всё здесь устраивает: я и газ провёл в дом, и баню соорудил на участке. Заходите как-нибудь, покажу вам.

– Да, спасибо. Потом, в следующий раз обязательно найду время. Представляете, сколько у меня сейчас работы по участку и внутри дома? Но я твердо решила всё облагородить, ведь служебную дачу уже отобрали, сами знаете, какие сейчас времена настали. Там-то мы жили на всём готовом, даже еду в судках носили из спецстоловой, ничего сами не делали, все разбаловались. Но я твёрдо решила проводить лето на этой даче, привыкла к дачной жизни, с раннего детства жила здесь с родителями. Без воздуха не могу, в Москве задыхаюсь, так как живу в самом центре, на Арбате.

Рита слегка смутилась от того, что так подробно разговорилась с в общем-то незнакомым человеком, но отметила, что Андрей как-то сразу смог расположить к себе, поэтому и захотелось открыться.

– Я приехала только всё проверить, вот соберу сегодня старые листья и поеду назад. В принципе я ожидала худшего, но оказалось, что всё не так плохо, ничего особо не развалилось, и дом не обокрали, – смущённо добавила она.

– Нет, тут у нас не бывает воровства, сторож хорошо присматривает за дачами, я здесь живу круглый год, в город редко выезжаю.

Он немного помолчал и добавил:

– У меня здесь работа, все обустроено внутри под неё. А за вашим домом я тоже немного наблюдаю, никаких незваных гостей замечено не было.

Андрей тихо засмеялся, а потом сказал:

– Может, вам помочь с листьями? Вы уж, наверное, отвыкли от садовых работ? А мы, настоящие дачники, наоборот, привыкли к физическому труду, всё время что-то приходится поправлять и чинить. Мы не похожи на чеховских «дачников», разговоры не ведём, некогда, время стараемся не терять. В Москву не особо тянет.

Рита с интересом посмотрела на Андрея. Мужчина явно был интеллигентен, непрост, наверняка какой-то творческой профессии. И красиво подстриженная бородка, и прямые длинные волосы, завязанные сзади в низкий хвост, выдавали в нём поэта или писателя, а может, и художника. Она отошла от изгороди, попрощавшись с Андреем и сказав ему на прощание, что через неделю непременно приедет, прихватив с собой рабочих, и направилась к калитке.

Сев в машину, довольная своим визитом на дачу, Рита поехала в Москву. Всю дорогу в её голове вертелись мысли о делах, которые надо сделать на даче. Проблемы в её голове росли, как снежный ком, но откуда-то взявшаяся уверенность, что она всё одолеет, придавала ей силы. «Девочки уже взрослые, одна уже почти в разводе, другая вот-вот замуж выйдет, – думала про себя Рита, – дом будет нужен для их детей, это ясно, как день».

Когда Рита подъехала к дому, она вдруг на секунду вспомнила соседа Андрея и почувствовала какую-то лёгкую приятность и симпатию к этому человеку. «С соседом явно повезло», – пронеслась в её голове мысль. Открыв дверь своим ключом, она вошла в прихожую и сразу же свалилась от усталости в ближайшее кресло. Ноги её и спина гудели, она отвыкла от больших нагрузок. В холл вышла Варвара Петровна и заботливо спросила:

– Как съездила, доченька? Дом-то стоит на месте?

Рита с любовью посмотрела на мать.

– Мамочка, всё нормально! Дом стоит и простоит ещё сто лет, поездка была очень удачная!

Глава 8

Обратный путь Григория оказался значительно легче, чем в Москву. Странные мысли лезли в его больную голову, настроение у него было двоякое. Он, выросший без материнской любви и ласки, всё-таки не потерял интерес к жизни и тяги к хорошему. Сидя в самолёте, он вдруг вспомнил ту странную статуэтку в доме Влады не то женщины, не то мужчины, сидящего в странной позе с согнутыми коленями и в необычной шапке на голове. «Надо будет спросить у Влады, кто это, – подумал Гришка, – если, конечно, мы когда-нибудь с ней встретимся, что маловероятно». Трясясь в маршрутном такси по пути к дому, Григорий всё острее ощущал чувство безнадёжности. Он уже чётко понимал, что посадки надо вырубать. И то, что вместе с этим полностью нарушится его бизнес и заработки, и то, что впереди у него период полного безденежья прежде, чем он найдёт работу.

Чем ближе подъезжал Гриша к дому, тем больше его одолевало множество противоречивых мыслей. Оказывается, он многого не знал и недопонимал! Жизнь как бы открылась для него с другой стороны, он увидел совершенно других людей, и эти люди были добры к нему. Почему? Кто он им? Никто! На Владу он уже почти не держал зла, пусть сама разбирается со своим бывшим мужем Вахтангом.

Спрыгнув со ступеней маршрутки и подойдя к калитке своего дома, он ещё издали увидел сгорбленную фигуру своей соседки Мариам, в её скрюченных от ревматизма пальцах была большая алюминиевая чашка с зерном для кормления птиц. Она издали помахала ему рукой в знак приветствия. Войдя к себе на участок, Гоча почуял неладное: Мариам как-то чересчур быстро скрылась из вида, уйдя к себе в дом. «Странно, – подумал Гриша, – ничего меня не спросила про поездку, Владу, Москву». Но тут же в голове у него мелькнула страшная мысль: «Жив и здоров ли отец?» Он, не раздевшись, кинулся в дом и быстро прошёл в комнату отца.

Отец, как всегда, лежал у себя на кровати, в глазах его стояла страшная боль и вместе с тем вопрос, который он не мог произнести вслух. Резо боялся только одного: не бросит ли его сын опять в одиночестве? Хотя Григорий был абсолютно уверен, что Мариам отлично ухаживала за отцом, пока его не было.

– Папа, успокойся, всё хорошо, я приехал. Больше тебя одного не оставлю. Сейчас кушать будем, я привёз много вкусностей из Москвы. Сначала поешь, примешь лекарство, снотворное и спокойно можешь спать. Я здесь, рядом, не сомневайся, – ласковым голосом говорил Гоча и гладил отца.

Резо жалобно смотрел на сына, его руки тряслись. Про то, что он пережил за эти полтора дня, он не мог сам рассказать: состояние его организма было критическим. Конечно, нужна была больница, капельницы, профессиональный уход. Но Грише всё было не до этого, он не понимал всей тяжести положения больного.

Когда отец крепко заснул, Гоча вышел на участок, чтобы осмотреть своё хозяйство и полить посадки конопли. Протащив через живую изгородь шланг для полива, он начал поливать коноплю. Он машинально посмотрел на участок Сохадзе, но тут же замер на месте! Гоча отчётливо увидел, что посадок у соседа нет, они вырублены, земля вся перепахана. Он никак не думал, что Вахтанг так быстро примет решение и, не предупредив его, сам всё решит, да ещё в его отсутствие! Ну и друзья-соседи-соратники у него в бизнесе оказались! Каждый за себя! Понятно было, конечно, что Вахтанга уговорила мать, да и Влада тоже, и он быстро осуществил задуманное.

Гоча присел на стоявший в углу участка сухой пень, служащий стулом, он был полностью раздавлен и опустошён. «Надо, видимо, решаться и мне, раз такие дела пошли. Непонятно только, где я деньги буду брать, но с голоду, надеюсь, не помру. Жизнь подсказывает, что рисковать дальше опасно: один в поле не воин. Давид-то с Вахтангом как-никак машины чинят, хоть какие-то деньги получают. А я?» – раздумывал про себя бедный Гоча.

Тут на него накатила такая волна отчаяния, что он заплакал, как ребёнок. Гоча сидел на сухом пне и вытирал слёзы грязной кепкой, которую снял с головы. Он растирал грязь по лицу и, закрыв рот кепкой, давил внутри себя рыдания, чтобы никто не услышал. Так он просидел довольно долго. Вышедшие наружу вместе со слезами боль, тоска и отчаяние, накопившиеся за это последнее время, дали ему, видимо, немного сил и энергии. Наплакавшись, он почувствовал облегчение.

Он встал, вымыл лицо дождевой водой из бочки, снял с себя ветровку, зашёл в сарай, стоявший в углу участка, достал косу и начал косить коноплю. Конечно, косить траву газонокосилкой было бы легче, но он боялся шума от неё, а косой можно было всё скосить тихо, не боясь соседей, никому ничего не объясняя и не оправдываясь. Косил он долго, уже настала ночь, пришлось поставить на пень фонарь для освещения участка. Гришка так устал от этой непривычной работы, что у него заболела спина и руки. Тяжёлый день у него выдался сегодня, один перелёт чего стоил! Он буквально валился с ног от моральной и физической усталости. Его нервы были натянуты, как струны, так трудно ему далось решение скосить коноплю. Спина болела так, что он еле терпел, помимо этого ему ещё долго пришлось собирать траву в стог и приминать её стонущими от боли руками.

Сделав дело, он плашмя упал на стог с травой прямо спиной. Он весь взмок от тяжёлой работы, но… дело было сделано! И вдруг, когда первые усталость и боль начали потихоньку затихать, Гришка начал как-то нервно смеяться и плакать одновременно, видимо от счастья, что всё плохое позади, и он не будет теперь никого и ничего бояться. Он свободен! Свободен от полиции, покупателей, которые могли в любой момент заложить и предать, от Вахтанга, Давида и даже от Влады с её бабушкой-моралисткой.

Так он ещё долго пролежал в траве, уставившись глазами в чёрное южное небо, всё усыпанное звёздами. Как их много и как они красивы! Почему раньше он не поднимал глаз вверх и не смотрел на небо? Почему так сложилась его жизнь? Если б отец не заболел и не потерял работу, остались бы они жить в Тбилиси, он бы мог дальше учиться, а потом работать. Но пришлось продать свою квартиру, чтобы иметь деньги и уехать далеко от столицы. Эти воспоминания заставили его стукнуть кулаком по дереву, растущему рядом.

Пролежав ещё некоторое время на сырой конопле, рискуя простудить лёгкие, Гоча заставил себя встать, но вдруг почувствовал резкий, сырой, сильный запах, идущий от конопли. «Ещё этого не хватало, – подумал он, – хорошо хоть сейчас ночь, все спят, никто ничего не почует!» Он стал судорожно искать кусок брезента, валявшегося где-то в сарае. Накрыв им стог, Гоча немного успокоился и пошёл спать.

Когда он лёг в кровать, Гоча почувствовал, что сильный озноб пробивает его тело и адски болит голова. Вдруг ему почудилось, что где-то звонит мобильный телефон. Он не мог понять, откуда идёт этот звук, так как телефона у него отродясь не было. Через какие-то минуты он всё-таки понял, что это звенит в его ушах. Голова болела так, как когда-то в детстве, когда он упал с дерева и чуть не разбился насмерть. Но, к счастью, тогда подоспел отец и срочно отвёз его в больницу. Пришлось Григорию встать и выпить таблетку анальгина.

Проснулся он очень рано. Беспокойство за скошенную коноплю не дало ему хорошенько выспаться. Надо срочно звонить покупателям, может, ещё удастся деньги за неё получить. Но тут он увидел, что во двор дома Сохадзе вышла Мариам, лицо которой выражало крайнюю степень нервозности и недовольства. Взглянув на Гришу, она кивнула ему и почему-то ничего не спросила про здоровье отца. Это было очень не похоже на неё. Не проронив ни слова, она быстро вошла в дом. Он чувствовал, что Вахтанг тоже сторонится его, хотя где-то вдалеке на участке видна его фигура. Видимо, не хочет ничего обсуждать. Бродит вокруг, как одинокий волк.

«Что происходит? – задумался Григорий. – Как будто все избегают меня! И Вахтанг не подходит, и Давида не видно». Через некоторое время он увидел Вахтанга, поднимавшегося на крыльцо своего дома. Лицо его явно было недовольным.

– Вахтанг! – крикнул взволнованный Гоча, – у вас всё в порядке? Что вы избегаете встреч со мной, даже про вашу скошенную траву мне ни слова не сказали! Я ведь тоже скосил от греха подальше. Как дальше жить буду, не знаю!

Вахтанг подошёл ближе к сетке, разделяющей их участки, и каким-то не своим, низким голосом довольно грубо произнёс:

– Да, скосили. Раньше надо было это делать. Зря мы придумали с вами этот бизнес, смельчаки какие! А теперь расхлёбывать всем вместе надо. Когда тебя не было, Давид связался с покупателем, надеялся, что тот заберёт товар, тот приехал, увидел, что поле с коноплей всё с корнем перекопано, всё понял и разозлился, что его бизнес рушится, да и товар оказался негодным, не созрела конопля ещё. Кончилось тем, что покупатель подрался с Давидом, нос ему разбил, кровь с трудом остановили, а, главное, сломал ему челюсть. Был бы я дома, я такого не допустил. К врачу надо. Мать рыдала всю прошлую ночь, ей даже не до твоего отца было. Я появился только к вечеру и сразу повёз Давида в травмпункт.

Бедный отец твой, он сразу всё понял: и запах учуял, и крики дерущихся людей, и рыдания матери слышал. Он же на улице в тот момент сидел в своём кресле, всё видел своими глазами. Ты, вижу, тоже последовал нашему примеру. Это правильно, но боюсь, покупатель всё окончательно поймёт и тебя тоже в покое не оставит, да и конопля, видишь, незрелая оказалась. Но это, думаю, просто его придирки. Надо тебе, Гриша, хорошенько продумать, куда увезти отца подальше от беды, да и самому спрятаться на время.

– Как спрятаться? – закричал от страха Гоча. – Он что, не возьмёт товар и денег не заплатит? А как же наш договор? Это нечестно!

– О какой чести ты говоришь? Это бизнес! У меня хоть какие-то мозги есть, а у вас с Давидом как не было их раньше, так и сейчас нет. Нам тоже денег не заплатили, а товар забрали. Хорошо ещё у отца двустволка была, он вышел с ней и пальнул в воздух, а так бы могли Давида до смерти забить. Мать весь день сидит, его лечит, примочки делает. Хорошо ещё в травмпункте Давиду челюсть сумели вправить. Так что советую тебе, Гоча, на нашем примере поберечь себя и Резо, а о травке и деньгах забыть.

Гоча всё никак не мог смириться со всем тем, что говорил Вахтанг. Что теперь ему делать? Как жить дальше? Между тем как-то раз Вахтанг сам пришёл в дом Ирадзе и попросил Гочу серьёзно подумать над тем, что он сейчас скажет:

– Гриша, ты, видимо, не до конца понимаешь всего происходящего, недооцениваешь обстановку, не думал, что ты настолько наивен. А ведь всё очень даже нехорошо у тебя, да и у меня складывается. Покупатель очень обозлился на нас, траву он забрал недозрелую, да и зол на нас, конечно, что сорвался у него продавец. Продаёт-то он, естественно, дороже траву, чем покупает у нас. Понимаешь, какую прибыль он получает? Мне тут передавали, что он не пощадит тебя, грозится поджечь твой дом, а может, и мой. Но думаю, он со мной связываться побоится, так как отец не на шутку его испугал выстрелом. К тому же он знает, что нас три мужика в доме, с нами связываться больше не захочет. Короче, давайте переезжайте к нам, пока не поздно, Резо поберечь надо, ему ни к чему эти страсти переживать. Собирайтесь потихоньку, мать уже комнату приготовила. А потом, когда всё уляжется, вернётесь к себе. Понял?

Гришка сидел, низко опустив голову, и молча слушал соседа, до конца он не верил всему услышанному. Как отец перенесёт переезд к Сохадзе? Что подумает? Это же большой стресс для него! И потом, ему за живностью своей надо ухаживать! Кто за него будет это делать? Гришка испуганными глазами посмотрел на Вахтанга:

– А кто же птиц и кроликов моих кормить будет?

– Мать моя покормит, мы уже договорились с ней.

– Спасибо, Вахтанг, мне надо всё обдумать.

– Некогда обдумывать, Гоча, теряем время. Собирайтесь! Всё гораздо серьёзней, чем ты представляешь.

С этими словами дружелюбно похлопав Гочу по спине, Вахтанг поднялся со стула и медленно пошёл к двери.

– Мне что ж, вообще не разговаривать с покупателем, если он нагрянет? А вдруг он заплатит мне?

– Нет. Не разговаривать, не заплатит. Он слишком зол на нас, ни к чему хорошему этот разговор не приведёт. Тем более я знаю, как ты можешь вывести из себя человека, лучше не рисковать.

С этими словами Вахтанг быстро вышел из дома. Гриша поплёлся закрывать дверь за соседом, после его посещения страх за отца совсем парализовал его. Вот до чего дожили! Всё было бы по-прежнему, если б не Влада с этой чёртовой курицей! Но он не стал дальше развивать эту мысль, подсознательно понимая, что просто в их жизнь внедрился Его Величество Случай! Когда-нибудь, но это всё-таки произошло бы!

Гоча начал медленно собирать все необходимые для переезда вещи, складывая их в пакеты и большие сумки. Никаких чемоданов у них никогда не было. «Хорошо ещё, что у меня есть такие сердобольные соседи, готовые нас приютить», – подумал расстроенный Гоча. Но особо расстраиваться ему было некогда. На следующее утро Вахтанг спозаранку пришёл за ними. Схватив сумки и пакеты, он помог Гоче вывезти на улицу немощного отца, после чего они отправились к дому Сохадзе. На пороге их ждал недовольный Гурам.

– Ну что, доигрались? – только и сказал он.

Их поселили в той же отдельной веранде, где когда-то жили Вахтанг с Владой. Бедный Резо безумными глазами смотрел на происходящее, не понимая, почему он оказался в чужом доме. Но объяснять ему происходящее никто не хотел. Мариам бросилась кормить Резо, а несчастный и растерянный Гоча сел в кресло напротив и стал обдумывать своё новое положение. Ему было о чём подумать.

Прошёл ещё один день, который сын и отец провели внутри дома Сохадзе. Гриша не отходил от отца, но объяснять ему ничего не собирался. Главное, что они рядом, в безопасности. Глядишь, пронесёт. Но этого не случилось. В следующую ночь покупатели пришли к дому Ирадзе.

Не увидев дома хозяев, они поняли, что те сбежали. Отыскав стог с коноплёй, который отсырел за это время и начал гнить под брезентом, от злости, видя, что им ничего не светит, они подожгли веранду дома Ирадзе и быстро исчезли.

Через несколько минут терраса заполыхала огнём. Первым, увидев в окне огонь и почувствовав дым, на крыльцо выскочил Давид и с криком «Пожар!» кинулся к дому Григория, перепрыгнув через огораживающую сетку своими длинными ногами. Он быстро включил Гришкин шланг для полива и начал заливать огонь. На помощь сразу же прибежали Гоча, Вахтанг с Гурамом и сосед, живущий напротив. Из двух шлангов они смогли залить огонь, который полностью успел уничтожить веранду и подпалить стену у дома. Основная часть дома с комнатами Резо и Гочи осталась нетронутой. Всё произошло в считанные минуты и случилось так, как предсказывал Вахтанг.

Разумеется, всё это почувствовал и засыпающий Резо, который сидел в это время в кресле. Он смог подкатить кресло к окну и увидел, как полыхает пламя, сжигая его родной дом. Бедный мужчина только мычал себе что-то под нос, переживая за сына и соседей, но никто его в тот момент не слышал. Психика его и так была сломлена, силы старика истощились из-за постоянных стрессов в последнее время. Он закинул голову назад, видимо, пытаясь докричаться до бога, но силы его совсем покинули.

Потушив пламя, в дом ворвался Григорий. Он кинулся к отцу и стал приподнимать его голову. Но вдруг Резо начал резко биться в его руках, словно рыба, выброшенная из воды. У Резо начался какой-то сильный приступ, такого Гриша не видел у него раньше. Ему стало страшно.

– Отец, отец! – закричал он не своим голосом, пытаясь прижать отца к себе, сдерживая его предсмертные судороги. – Кто-нибудь, помогите! – почти рыдал он.

В эту минуту в комнату ворвалась Мариам, и печально глядя на эту картину, вдруг тихо сказала:

– Оставь его, Гоча. Отцу уже не помочь.

Тут Гриша увидел, что отец уже не дёргается, а наоборот, совсем затих у него в руках. Через какое-то время он понял, что отец умер.

Гришка из последних сил перетащил уже мёртвого Резо на кровать. Измученные и обессиленные мужчины, после того, как они справились с пожаром, ввалились в дом и увидели следующую картину: Гришка, весь почерневший от горя, встал им навстречу, но, потеряв силы, упал в обморок прямо у кровати отца. С криком Мариам кинулась к Гоче, хлопая его по щекам и пытаясь привести в чувство. Мужчины с сочувствием смотрели на происходящее, но поделать уже никто ничего не мог.

Похоронив Резо на местном кладбище, Гриша отправился жить к себе в дом. Предстояло восстановить его после пожара, убрать сгоревшие доски веранды, привести в порядок оставшуюся часть деревянного дома и участок под террасой. Теперь его жилище выглядело уныло и сиротливо. Но оставшаяся часть дома уцелела, и там вполне можно было жить. «Хорошо бы оббить дом модным сейчас сайдингом, – размышлял Гоча, – но денег на это нет и никогда не будет».

Григорий находился в плохом моральном и физическом состоянии, случившееся горе с отцом отняло у него последние надежды и желание жить. Очень помогали ему соседи, поддерживая и подкармливая бедного Гришу. Мариам ежедневно приходила к нему на участок и кормила его живность. Птицы смирно сидели в своих клетках, как будто всё понимая и сочувствуя хозяину. Участок находился в большом запустении, земля вокруг покрылась толстым слоем золы, все окна были в копоти.

Вахтанг и Давид во всём старались помочь несчастному Григорию. Обгоревшую стену дома, примыкавшую к веранде, братья Сохадзе собственными руками решили отремонтировать, оббив её свежими досками и покрасив, чтобы как-то улучшить вид дома соседа. Благодаря их помощи дом и участок Гочи стали приобретать нормальный вид. Когда прошёл примерно месяц со дня трагедии, Гришка немного стал приходить в себя.

Мариам радовалась, что у Гриши наконец-то появился аппетит и какие-то силы. Время потихоньку лечило обессиленного молодого мужчину. Если после пожара и потери отца он почти не разговаривал, находясь в шоке, то сейчас начал говорить и отвечать на вопросы. Так плачевно закончилась история с коноплёй, подорвав силы и здоровье всех членов двух семей. Но, как известно, чтобы что-то началось, другое должно закончиться. Так и произошло в жизни Григория Ирадзе.

Варвара Петровна последнее время не находила себе места, она нутром чувствовала, что надо спасать её мальчика, сына родной сестры Верочки. Всё уже было ясно практически до конца. Фамилию Гриши и Резо она и раньше не знала, она ей ни о чём не говорила. На вид Гриша соответствовал тому, каким он должен быть сейчас, она знала, что он на два года моложе её Риты. Остальное всё совпадало. Что тут раздумывать? Главное, поскорее забрать его к себе поближе, хватит, настрадался парень, это видно по его образу жизни, внешнему виду и развитию. А отцу Резо как-нибудь они помогут.

Так рассуждала Варвара Петровна, сидя перед окном своей кухни и уставившись глазами на любимый дом Мельникова. На подоконнике стоял кувшин с оранжевым физалисом, который в прошлый раз привезла Рита с дачи. Букет очень украшал вид всей кухни. Стояла середина ноября. Осень она любила всегда, она не навевала на неё тоску и «не наводила грустные думы». С каждым приходом осени женщина ощущала прилив внутреннего спокойствия и благости. Увядание природы вызывало в её душе ощущение покоя и благоденствия, величия бытия и душевного равновесия. Может быть, это от того, что она сама родилась в конце сентября? Вечерами Варвара Петровна подолгу всматривалась в ночное небо, по которому медленно плыли хмурые «тучки небесные». «Как далеко до неба! Сумерки во мгле…» – вспомнила она любимые строки Марины Цветаевой. Как же правильно описывают природу её любимые поэты! Они видели при своей жизни те же пейзажи, что и мы сейчас, люди первого десятилетия XXI века. Как сложно устроен мир, и как величественна природа!

Постепенно мысли её вернулись к Гришеньке, родному племяннику. Что дальше тянуть? Всё уже ясно, надо звонить Вахтангу и просить его, чтобы он позвал Гришу к телефону. Она уже стара и надо успеть сделать всё возможное, чтобы помочь парню получше устроиться в жизни. Вечером, когда Влада пришла с работы, поужинала и села к телевизору, Варвара Петровна подошла к ней и начала нелёгкий разговор:

– Владочка, пришло время звонить Вахтангу. Я долго созревала, но дальше ждать не могу. Мне абсолютно ясно, что Гриша мой родной племянник. Пожалуйста, позвони Вахтангу и попроси его передать трубку Григорию, я поговорю с ним. Для меня это крайне важно.

Влада изумлённо вытаращила глаза на бабушку.

– Ты точно это решила? Что ты ему предложишь? Неужели жить у нас? Не слишком ли это? Ты не подумала о том, что он в Москве не приживётся? Он дикарь, почти Маугли, не сильно развит, ему не особо нужны московские блага. Да и вообще, кем он тут сможет работать? Здесь нет его кур и кроликов, да и конопли тоже! – довольно резко проговорила недовольным тоном Влада.

Надувшись и нервно зашагав по комнате, Влада продолжила:

– Вахтанг, однако, не понравился тебе при первой встрече, да и потом тоже. А Гришеньку ты готова приютить у нас дома? Он вырос в другой среде, пойми, бабушка! Он может испортить нам жизнь здесь, в Москве. Я только недавно обрела покой, уехав из Грузии, успокоилась, что больше не увижу этих несчастных людей, начала наконец-то жить! Ты забыла о нас с Элей? Мы твои родные внучки! Я не хочу видеть этого Гришку!

Влада чуть не рыдала. Варвара Петровна с состраданием смотрела на внучку, отчасти понимая её, но утешать Владу она, однако, не кинулась. Вместо этого, помолчав, она, собравшись с силами, властным и твёрдым голосом проговорила:

– Влада, успокойся. Я отчасти понимаю тебя, но до конца не согласна с твоим мнением. Я долгое время шла к осуществлению своей цели – найти ребёнка своей родной сестры. Сколько сил и нервов я потратила, одному богу известно, но долгое время у меня и моего мужа, твоего дедушки, ничего не получалось. Многого мы не знали, даже имя Гриши нам было неизвестно. Ведь его могли назвать грузинским именем, что было бы правомерно. И вдруг такая удача! Она сама приплыла к нам, кто-то там, на небесах, помог нам. И что, я вдруг откажусь от этой затеи? Нет! Я наконец-то нашла моего мальчика и его отца и твёрдо решила, что всё сделаю для их счастья. Ты и Эля тут ни при чём! Вы самые мои любимые девочки, и вся недвижимость и нажитое имущество, конечно, перейдёт к вам после моей смерти. Но Гришу я постараюсь вытащить из этого посёлка в любом случае! Вряд ли он тут в нашем доме будет долго жить. Разумеется, я понимаю, что он вам неинтересен и даже раздражает вас. Но уж, простите, потерпите чуть-чуть первое время, а там что-нибудь придумаем. Мама твоя согласна со мной, она всегда поддерживает меня во всех делах.

С этими словами Варвара Петровна вытерла краешки глаз носовым платком, поправила салфетку, лежащую под кувшином с физалисом, и подошла к кофеварке, чтобы сварить себе капучино.

– Ты будешь кофе? – тихо проговорила она, взглянув на неподвижно сидящую Владу.

– Да, сделай, пожалуйста. В принципе, я согласна с тобой. Но почему-то я с трудом представляю нашу совместную жизнь с этим новым родственником. Мы и в Грузии не дружили с ним, – добавила печальным голосом Влада.

– Ничего, всё образуется. Я всё сделаю так, поверь мне, что ты редко его будешь видеть.

Они молча выпили кофе, погрузившись каждый в свои мысли. Влада, на ходу сказав «спасибо», быстро выбежала из кухни. Два дня они не поднимали эту тему, Варвара Петровна больше не напоминала Владе о звонке. На третий день Влада сама пришла в комнату бабушки и увидела, как та, сидя в кресле у кровати, копается в своей телефонной книжке, отмечая там что-то карандашом. Влада не стала ничего спрашивать, а сразу же выпалила:

– Сейчас я буду звонить Вахтангу. Ты готова к разговору с Гришей? Всё продумала? А вдруг он не захочет тебя слышать, бросит трубку, не поверив в твои доводы? Неужели поедешь к нему сама в такую даль?

Варвара Петровна тихо сидела, сильно сгорбившись в кресле, и нервно теребила в своих морщинистых руках свой носовой платок. Но услышав предложение Влады, она твёрдым голосом сказала:

– Звони. Будь как будет. Надеюсь, всё будет хорошо, Гришенька не настолько глуп, как тебе кажется. Да и Реваза я помню, как очень положительного человека.

Обе сидели и напряжённо смотрели на телефонную трубку в руках Влады. Она, набравшись сил и смелости, набрала номер телефона Вахтанга. На том конце провода никто долго не подходил, Влада хотела уже положить трубку, но тут вдруг послышался глухой низкий голос Вахтанга:

– Алло! Слушаю вас! – прокричал он резким и слегка раздражённым голосом.

– Вахтанг, здравствуй, это я, Влада. Не волнуйся, я бы не стала тебе звонить, но моя бабушка очень хотела поговорить с твоим соседом Григорием. Ты не мог бы его позвать и передать трубку? Разговор очень важен для неё. Если Гриши поблизости нет, перезвони, пожалуйста, когда ты сможешь найти его. Поверь, если бы это было неважно для неё, я не стала беспокоить тебя.

По всей видимости, Вахтанг не ожидал таких слов от Влады. Это просьба очень удивила его, и про себя он подумал: «Зачем им понадобился Гоча? Странно как-то». Но ничего не стал возражать, так как хорошо знал Владу и то, что она без нужды не стала бы тревожить его. Внимательно выслушав её и не задав ни одного вопроса, он просто и дружелюбно ответил:

– Влада, я всё понял. Перезвоню, когда отыщу Гочу. Ты, наверное, не в курсе, что тут у нас и Гришки случились большие неприятности? Дело в том, что дом у Гриши и Резо подожгли покупатели травы, обозлившись, что прервался договор с ними, и что они не будут теперь получать травку. Узнав про пожар, Резо очень распереживался за дом и сына и в конце концов умер. Недавно похоронили. Так что имей в виду это, Гоча сейчас очень ослаблен, он жил одно время у нас, на днях только переехал к себе. Жалко парня.

Влада, услышав такое, вся похолодела. Она впервые почувствовала и свою вину за случившееся. Что же теперь делать? Действительно, Гришку очень жаль, да и его отца тоже. Она, естественно, всё рассказала тут же бабушке. Варвара Петровна сидела расстроенная, по её щекам текли слёзы. Через какое-то время она выпила глоток корвалола, успокоилась и уверенным голосом произнесла:

– Будем ждать звонка от нашего Гришеньки! Надеюсь, Вахтанг передал ему твою просьбу.

«Кремень! – подумала про себя Влада. – Благодаря таким людям наша страна и выиграла войну, вот с кого всем надо брать пример!» И тут же, вспомнив свои монологи в разговоре с бабушкой, устыдилась своих слов и поведения. Женщины терпеливо сидели в спальне Варвары Петровны, молчали и только временами смотрели на часы, висевшие напротив кровати.

Время тянулось поразительно медленно, они начали немного нервничать, Но бабушка старалась не показывать этого. Наконец-то раздался резкий звонок телефона, обе вздрогнули от неожиданности. Влада схватила трубку и, услышав голос Григория, громко произнесла: