Текст книги "Любовь как сон"

59

Джеймс сначала думал, что придется ехать общественным транспортом, но потом оценил состояние Эгги и передумал. Ему совершенно не улыбалось таскать по метро женщину, похожую на тряпичную куклу.

Она стояла и дрожала от холода, пока он безрезультатно махал проносившимся мимо такси. Джеймс снял пальто и протянул ей.

– Заедем перекусить? – спросила Эгги. – Что-то меня мутит.

Подбородок у нее слегка дрожал.

– По-моему, лучше сразу в постель, – сказал Джеймс. – И в такси тебя не вырвет.

Он позвонил Анне и сказал, что нашел Эгги. Пьяную, но не поруганную. Анна и удивилась, и даже повеселела. Она только что вернулась домой после долгих безнадежных поисков. Джеймс порадовался, что не отказался помочь.

Наконец рядом остановилось такси, и они залезли внутрь. Эгги положила голову на плечо Джеймса и сидела так, пока автомобиль, дребезжа, пробирался по городским улицам.

– Что там у тебя случилось? Ты правда порвала с Крисом?

– Он отменил свадьбу! Я ему никогда не прощу!

– Только потому, что ты вошла в слишком большие расходы. Он сделал это не для того, чтобы тебя расстроить. Если не ошибаюсь, Крис доставил тебе много радости. Но и ты тоже должна радовать его. Подозреваю, он не выдержал, когда ты принялась покупать то, за что не могла заплатить.

– Но я так мечтала о большой свадьбе! Я спланировала ее до мелочей.

– Эгги, свадьба – это еще не все. Главное, как вы живете дальше. У меня самого была шикарная свадьба – только лучшее, полным списком. Но ею дело не заканчивается. Нельзя жить картинками в «Инстаграме».

– Ты так просто говоришь. Твоей свадьбе наверняка можно было только завидовать.

– Я не «просто говорю», поверь. Иногда погружаешься в мелочи и забываешь, что не они – самое важное. Никто, в том числе ты сама, на следующий день не вспомнит, подавали ли за праздничным столом сосиски с чесноком и можжевельником или нет. Ну, разве что они окажутся просроченные.

– Думаешь, ты когда-нибудь женишься снова? – спросила Эгги.

– Х-ха. Вряд ли, кого бы ни сулило мне будущее… – Джеймс замолчал. Это как-то не вписывалось в образ благородного рыцаря. – А ты любишь Криса, да? Он самый подходящий для тебя человек? – Эгги зашмыгала носом в знак согласия у него на плече. – Ты не понимаешь, что с самого начала получила больше, чем многие другие люди. Один из трех браков не задается сразу. Мой в том числе.

– Но это такое разочарование… Я понимаю, что веду себя как избалованный ребенок, но когда ты мечтаешь о чем-нибудь конкретном, остальное кажется никуда не годным. Я перебрала в Лондоне все варианты, и идеально подошел только «Лангэм».

– А почему обязательно Лондон?

– Потому что мы здесь живем.

– Да, но ты ведь наполовину итальянка, так? Вот отличный повод поехать за границу.

– Но мой отец родился не в Милане и не в Риме, а в горной деревне.

– И прекрасно. Если вы устроите свадьбу там, получится оригинально и неразорительно. Снимите большой удобный амбар для танцев, купите дешевые билеты на самолет – и все. Получится свадьба, которую приятно будет вспомнить. Многие ли ваши друзья венчались в… как называется это место?

– Барга, – ответила Эгги.

– Барга. Очень своеобразно.

– Ну и кто туда поедет?

– Все те, кого вы бы хотели видеть на свадьбе в Лондоне. Я серьезно. Если они пожелают приехать, то уж постараются. А если нет – ну что ж…

– Хм. Наверное, ты прав.

Такси, урча, стояло в пробке. Джеймс взглянул на Эгги и понял, что процесс пошел.

– Наверное, нам не нужно такое уж большое помещение… и там тоже есть гостиницы и кафе… А как быть с девичником? Я думала, мы полетим на Ибицу. Где же мы его устроим теперь?

– Например, у Мишель. Она же держит ресторан. Я бы только порадовался, будь у меня подруга – хозяйка ресторана.

– Да?.. – Эгги села попрямее. – А мое платье? Я осталась без платья. В январе я получу премию, но это будет слишком поздно…

Джеймс задумался, насколько далеко он готов зайти. К черту. Рисковать так рисковать.

– Сколько тебе нужно на платье?

– Две тысячи.

– Я одолжу.

– Серьезно?! – воскликнула Эгги и прикусила губу. – Но… я, наверное, должна отказаться, так ведь? Анна велела бы мне сказать «нет».

– Ну, хотя ты и подвержена приступам расточительности, но в общем и целом производишь впечатление разумного человека со стабильной зарплатой. Вернешь через несколько месяцев.

– Верну в конце января! Клянусь!

– Значит, я не успею ощутить их отсутствие. Никаких проблем. Но давай оставим это между нами.

– Ты просто супер, Джеймс Фрейзер.

Такси остановилось возле дома Анны.

Эгги расстегнула ремень безопасности и вернула Джеймсу пальто. Он махнул рукой в ответ на ее попытки расплатиться с таксистом и помог Эгги вылезти. Джеймс не знал, хочет он видеть Анну или нет, но выбора не осталось – дверь распахнулась, и на заросшую подъездную дорожку упал луч света.

Сестры долго обнимались, а потом Эгги заковыляла в дом, бормоча что-то про рогалик с шоколадной пастой.

– Спасибо, – сказала Анна. Она стояла на холоде, крепко обхватив себя руками и натянув рукава свитера на пальцы. – Я обошла все бары в радиусе пяти миль и уже собиралась выть на луну. Эгги заплатила за такси или я тебе что-то должна?

– Она заплатила, не беспокойся, – ответил Джеймс.

Они натянуто улыбнулись.

– Извини. Ты ведь предупреждал насчет Лоренса. Я и не думала, что он покусится на Эгги.

– Да уж, вы с ним… короче, я не ждал ничего хорошего.

Анна нахмурилась.

– Ты имеешь в виду то свидание на катке? По-твоему, он обиделся, потому что я не захотела с ним больше встречаться?

– А я думал, вы недавно виделись.

Анна озадаченно взглянула на него.

– Нет.

Джеймс ощутил прилив надежды – и решил рискнуть.

– То есть ты не спала с Лозом?

«Мог бы сформулировать и поделикатнее».

– Нет, конечно. В последний раз мы общались, когда я получила то подлое письмо, в котором он сваливал вину за выпускной целиком на тебя. Он сказал, что прекрасно понимает мои чувства, потому что сам однажды запорол презентацию. Я его послала. Кстати, большое спасибо, что сказал Лоренсу, кто я такая.

Джеймс забормотал:

– Извини… извини. Лоз прислал мне эсэмэску… что-то про Италию… которая вступила в войну…

Анна переступила с ноги на ногу.

– И ты, получив одно невнятное сообщение, сделал такой вывод?

– Э-э. Ну… я ошибся.

– У тебя счетчик тикает, – сказала Анна, дрожа от холода, а потом повернулась и вслед за Эгги вошла в дом.

Забравшись в такси, точно в боевую колесницу, Джеймс сообразил, что Лоренс имел в виду Эгги, а не Анну. Несомненно, он переключился на другую мишень, как только утратил все надежды в отношении Анны. И не случайно породил эту путаницу. Лоренс хотел увидеть реакцию и получить подтверждение, что она интересовала Джеймса.

Впрочем, Джеймс напрасно старался. После великодушного жеста, который мог хотя бы отчасти восстановить его репутацию в глазах Анны, он сам загубил дело, оскорбив ее дурацким предположением. Впору было провалиться сквозь землю.

Но, значит, она не встречалась с Лоренсом? Джеймс не ожидал, что эта новость так его порадует.

Когда такси остановилось возле дома и водитель потребовал астрономическую сумму, Джеймс посмотрел в зеркальце заднего вида и понял, что улыбается, сам не сознавая того.

60

– Значит, все улажено? Свадьба будет в Италии? – спросила Мишель.

– Да, и вы оба приглашены. На вас денег у моей сестры хватит.

Восторги Эгги поначалу были так велики, что она порывалась пригласить на свадьбу даже мясника с булочником, но включить в список Мишель и Дэниела желала вполне искренне. Эгги нравилась Мишель в качестве лучшей подруги Анны, ну а Дэниел и Пенни прилагались комплектом.

– Отлично. Мне нужно отдохнуть, – сказала Мишель, сортируя карты, с электронной сигаретой во рту, как настоящий шулер.

– Принцесса Ди, дама червей. Дама червей, леди и джентльмены, – пропел звонкий голос в микрофон.

Мишель перевернула карты. Она позвала Анну и Дэниела поиграть в бинго с игральными картами в одном унылом пабе в Ислингтоне. В ее ресторан пришел новый шеф-повар, и у Мишель редко выдавался свободный вечер на неделе.

– Да, – сказала Анна, раскладывая карты рядами по цвету. – У моей сестры проснулись организационные навыки. Она похожа на дипломата ООН. Я пригласила Криса выпить, пока Эгги лазила по итальянским сайтам, а отец сидел на телефоне и переводил. Мы с ним решили, что ради общего блага нужно заключить союз за спиной у Эгги. Оказалось, он сам всерьез засомневался насчет денег, а она, чтобы он расслабился, сказала, что финансовыми вопросами занимаюсь я! К счастью, Крис решил, что с него хватит, и морально готов к скромной свадьбе, пока Эгги будет выплачивать долги. А вместо Мальдив они проведут медовый месяц в Тоскане.

Анна глотнула пива.

– Родители просто в восторге – ведь это значит, что папины родственники тоже смогут прийти на свадьбу. Все, кто знает тетю Бев, прыгают от радости: она сказала, что никуда не поедет, потому что ненавидит иностранную еду и дешевые авиалинии. Если бы Эгги не сидела по уши в долгах, я бы сказала – слава богу, что так получилось. А тебе спасибо за то, что согласилась принять у себя девичник.

– С удовольствием, – ответила Мишель. – Если то, что Эгги говорила о своих подругах, правда, я заработаю больше, чем при полном зале обычных клиентов… – Она склонилась к Дэниелу. – Тут вообще есть какая-то логика?

Карты Дэниела лежали на столе кружком, вне зависимости от цвета и достоинства.

– По-моему, все абсолютно логично, – ответил он.

– Тройка пик! Тройка пик, дамы и господа!

Дэниел перевернул карту.

– Вот видишь. Не зевай.

– Господи, как я жалею, что обратилась за помощью к Джеймсу Фрейзеру.

– Но ты же сказала, что он все уладил?

– Да-а-а… Но из-за Патрика и Эгги мне уже дважды пришлось перед ним унижаться. Честное слово, я бы предпочла без этого обойтись. И уж ни в какие рамки не лезло, когда он заявил, что я спала с Лоренсом!

– Ну, Лоренс – тот еще тип. Он, наверное, хвастался.

– Да, но подумать, что я правда это сделала…

– Секс – такая штука, которая иногда случается в жизни, подруга. Правда, не со мной, – заметила Мишель.

– Валет треф! Валет треф, пожалуйста! – крикнул ведущий.

Мишель перевернула карту.

– Наконец-то!

Пока она перебранивалась с Дэниелом из-за игры, Анна задумалась о Джеймсе. Она не понимала, почему так расстроилась из-за его предположения, что она спала с Лоренсом. В конце концов, они ведь ходили на свидание. И Анна никогда не отрицала такой возможности. Но она по-настоящему огорчилась из-за того, что Джеймс в это поверил. Неужели ему было не все равно, что они с Лоренсом могли оказаться в постели? В конце концов, он не одобрил поход на каток. Анна не знала, что и думать. Ведь Джеймс оказал ей услугу и разыскал Эгги, так что, наверное, не так уж он рассердился. Разве что решил попросту отплатить добром за то, что Анна позвонила Фи. Странно было слушать, как та разливалась соловьем, уверяя, что Анна производит на Джеймса чудесный эффект. «Все мы заметили в тот вечер в боулинге, что он не сводил с тебя взгляда…»

Да ладно. Наверное, Джеймс просто следил, чтобы она не сделала ничего предосудительного. Как магазинный охранник наблюдает за потенциальным воришкой.

– Дэн, я забыла сказать, что ты, разумеется, приглашен на свадьбу вместе с Пенни, – рассеянно сказала Анна.

– Спасибо. Я, наверное, не смогу поехать, – ответил тот, тасуя карты.

Мишель и Анна переглянулись.

– Кто-то должен остаться в ресторане.

– Не говори глупостей, замена найдется.

– И для меня это слишком дорого.

– Конечно, получится не очень дешево, потому что придется покупать авиабилеты, но заодно это отличный повод для отпуска, – сказала Анна.

– Ну да… Но Пенни хочет писать диплом по реставрации. Нам придется подтянуть пояса.

– Вот пускай Пенни и подтянет, – сказала Мишель.

– Мы должны поддерживать друг друга.

– Значит, она пойдет работать на полную ставку, если ты решишь написать диплом по философии?

– Реставрация. Как интересно! – нервно перебила Анна.

– И все-таки это не повод пропускать свадьбу, – продолжала Мишель. – Я не согласна. И вообще, я собиралась тебя повысить.

– Э?

– Мишель, необязательно… – начала Анна.

– Нет, не спорьте. Теперь ты получаешь больше, а значит, можешь поехать в Италию.

Дэниел хлопнул глазами:

– Вот это да.

– Двойка треф! – крикнул ведущий.

– Бинго! – воскликнул Дэниел, воздевая в воздух сжатые кулаки. – Я выиграл!

– Победитель угощает, – заявила Мишель.

Дэниел зашагал к стойке.

– Ты такая щедрая, – сказала Анна.

– Ерунда. Я и так недоплачивала этому глупышу. А его многие хотят переманить. Знаешь, что он сказал одной клиентке, которая на прошлой неделе разоралась из-за маринованных мидий? Она твердила: «Я перенесла рак, поэтому не спорьте со мной!» А Дэниел ответил: «Тогда, мэм, я полагаю, вы понимаете, какое их постигло разочарование». В нем пропадает отличный комик! Ему готов был аплодировать весь ресторан. Конечно, дамочка разнесла меня в кулинарном блоге, но оно того стоило.

– Ничего себе! – зажимая рот рукой от смеха, проговорила Анна.

– Еще смешнее, что она несколько раз написала «маринад» через «о», видимо, от слова «море», пока ругала меня за соусы.

Мишель отложила сигарету и отхлебнула тоника.

– Я готова платить Дэну, но не содержать Пенни. «Диплом по реставрации»! Пенни просто спец по валянию дурака, тебе так не кажется?

61

Джеймс ехал в метро, глядя на валявшуюся на полу газету и слушая доносившееся из соседских наушников бряканье, когда до него дошло. И внезапно показалось не таким уж невозможным избавиться от той тяжести, которая угнездилась в животе. Вариант был только один.

Он выскочил из вагона, поднялся по лестнице, проталкиваясь сквозь толпу пассажиров, миновал турникеты и наконец вырвался на свежий воздух.

Джеймс набрал рабочий номер. «Лекси, пожалуйста, ответь, пожалуйста, Лекси, пожалуйста…»

Ответил Гаррис.

– Привет, старик, я сегодня не приду.

Джеймс подумал: раз уж он намерен сказаться больным, нужно быть полюбезнее.

– Я тут блеванул и подозреваю, что не в последний раз. Продолжение следует. Не знаю, до которой серии дойду.

На другом конце провода воцарилось подозрительное молчание.

– Ты где? Что-то шумно.

– В Хайбери. Пришлось выйти и поискать урну.

– На станции нет урн.

– Молодчина, Шерлок. Я на улице. Хочешь, сделаю на телефон фотографию в знак доказательства? Специально для тебя.

– Нет, спасибо, ты мне и так уже испортил завтрак. Ты не заразен?

– На атипичную пневмонию не похоже – по-моему, я просто зря доел вчерашний рис. Спасибо за заботу.

Джеймс убрал телефон и мысленно прикинул маршрут. Он решил, что пойдет пешком, чтобы проветрить голову. Если, конечно, лондонские выхлопные газы могли этому способствовать.

Анна расхаживала по лужайке перед колоннадой главного корпуса. Ее дыхание облачками повисало в морозном воздухе. На другой стороне двора появился человек, который целеустремленно шагал к ней. Она вдруг узнала черные волосы и темно-синее пальто, а потом разглядела и все остальное.

Сердце у нее застряло в горле. Анна сглотнула и стиснула зубы. Она злилась, а вовсе не волновалась. Так отчего же она вдруг занервничала?

Джеймс подошел к Анне с крайне встревоженным видом. Уж точно она не ждала его в это время дня. Ого. Он что, решил прочесть лекцию на тему: «Что было, то было, мы взрослые люди, давай забудем о прошлом»?

Анна неохотно остановилась.

– Привет. Можно с тобой поговорить? – спросил Джеймс.

– О чем?

– О школе. О том, что случилось.

– Мне нечего сказать.

– Тогда, пожалуйста, просто послушай. – Анна пожала плечами. – Я хочу попросить у тебя прощения. Мы поступили ужасно, жестоко. Я даже не представляю, как ты мучилась. Могу сказать лишь, что в шестнадцать лет я был полным придурком. Остается надеяться, что с тех пор я изменился, хотя и далеко не сразу. Еще я прошу прощения за то, что повел себя по-идиотски, когда ты напомнила мне об этом. Я сказал ужасные слова, не успев задуматься, потому что был ошарашен, и ляпнул первое, что в голову пришло. Потому что ты сердилась на меня, а я стыдился своего поведения. Самому не верится, что я так тебе нагрубил. Мне следовало сразу же извиниться перед тобой, и, к сожалению, даже тогда я этого не смог сделать. – Джеймс на секунду замолчал. – С тех пор я бесчисленное множество раз спрашивал себя, отчего так поступил с тобой в школе. По правде говоря, тогда я просто забыл, что ты – тоже человек, у которого есть чувства. Я решил, что ты сама виновата, раз не похожа на других. Чтобы не утратить популярности, я делал то же, что и все остальные. Жаль, что мне не хватило силы воли.

– Ты закончил? – спросила Анна.

Джеймс взглянул на нее со страхом.

«Вот и хорошо».

– Если коротко… я хотел, чтобы ты знала, как мне стыдно. – Он откашлялся. – Я искренне прошу прощения.

– Ты долго к этому шел, – холодно произнесла Анна. Джеймс слабо улыбнулся. – Поздравляю. Спасибо, – сказала она и двинулась дальше.

– И все?

– А чего ты ждешь? Полного прощения, раз и навсегда, чтобы вычеркнуть этот проступок из списка? Хорошо, я тебя прощаю. Вычеркивай.

– Мне не нужно прощение. Я понимаю, что ты не можешь взять и простить меня. Не сейчас, во всяком случае.

– Тогда что тебе нужно? – спросила Анна.

– Поговорить. Я хочу, чтобы мы снова стали друзьями.

Анна покачала головой:

– Зато я не хочу.

– Все было хорошо, пока я не увидел ту фотографию. Очень хорошо. Мы столько смеялись… и жили душа в душу! Что случилось?

Анна вздрогнула при словах «та фотография» и почувствовала себя такой беззащитной, словно Джеймс застал ее на гинекологическом кресле.

– Я никогда не желала иметь с тобой ничего общего. Наши отношения были чисто деловыми. Увидев тебя на совещании в музее, я пришла в ужас! Потом я составила тебе компанию, чтобы оказать любезность. Так и знала, что зря. Ссора из-за фотографии стала сигналом к пробуждению. И я больше не хочу с тобой общаться.

– Из-за школы? Ты думаешь, я не изменился?

– Мне неинтересно знать, изменился ты или нет. Главное, изменилась я. И больше я не подпущу к себе никаких легкомысленных придурков.

Джеймс поморщился:

– Это грубо, Анна.

И вот тут она вспылила. Анна ощутила гнев и боль, которые скопились в груди, комом поднялись к горлу и превратились в злобные, резкие слова.

– Грубо?! А ты попробуй проживи пять лет в аду и в довершение всего получи публичное доказательство, что целая школа тебя ненавидит, Джеймс! Что все смеются над тобой – ведь ты по глупости решила, что тоже можешь поучаствовать в празднике. Ты еще не знаешь, что такое «грубо»! Ты и близко не стоял!

– Что касается той выходки на концерте, не ищи в ней логики. Это просто дурацкий менталитет толпы.

– А, вот как ты запел – думаешь, твое дело объяснять мне, что все было не так плохо? Ты думаешь, дело можно поправить, если сказать: «Ну, успокойся, детка»?

– Нет! Я совершенно искренен! – воскликнул Джеймс, снял сумку с плеча и бросил наземь. – Когда мы в последний раз виделись, ты сказала, я якобы знал, что нравился тебе в школе. Но я не знал. То, что случилось, было… – Он прикусил губу. – Примерно за месяц до того мы с Лоренсом болтали о девчонках – да-а, как взрослые разумные люди. Когда речь зашла о тебе, я сказал, что ты была бы очень даже ничего, если бы…

Джеймс замолчал.

– Если бы?.. – повторила Анна, скрестив руки на груди.

– Если бы похудела. И Лоренс стал безжалостно смеяться, что ты мне нравишься. Он уговорил меня подшутить над тобой на выпускном. Я согласился, только чтобы он отстал. Я мыслил как типичный подросток, который не хочет отделяться от компании: если ты не плывешь по течению вместе с остальными, значит, твое место занимает кто-то другой. Я был жалким трусом, который боялся, что его будут травить. Если это слово здесь уместно.

– Неуместно.

– Знаю.

– Нет, не знаешь. Это все равно что сказать человеку, у которого руку оторвало молотилкой, что однажды тоже порезал палец листом бумаги. Тебя не стали бы травить так, как травили меня, если бы ты сказал «нет». Такие, как ты, не в состоянии понять таких, как я.

– Такие, как я?

– Да, такие люди, которые порхают по миру, запросто добиваются своего и считают себя особенными только потому, что красивы.

– Перестань. Я не утверждаю, что ты не страдала. Но говорить, что ты одна во всем мире знакома со страданиями, – это уж как-то чересчур.

– А тебя когда-нибудь били и пинали только за то, что ты толстый и страшный, Джеймс? Твою сумку крали, чтобы сунуть в мусорный бак? Тебя оставляли после уроков за потерянную домашнюю работу, хотя на самом деле одноклассники отняли ее и разорвали, но пожаловаться учителю значит навлечь на себя большие неприятности? Тебе приходилось когда-нибудь врать родителям, что ты получил синяки на физкультуре, и видеть слезы в глазах младшей сестры, которая прекрасно знает, откуда они взялись? Ты просыпался каждое утро раньше будильника, чувствуя тошноту при мысли о том, что нужно идти в школу? Ты считал, что день удался, если тебя только по разу оскорбили на каждом уроке? – Джеймс протянул к Анне руку, но она отстранилась от его прикосновения. – Что еще? О-о-о, столько всего. Сейчас вспомню… У тебя бывало, что ты надевал свою безразмерную одежду и ехал на школьную вечеринку в конце года, а потом, выйдя из машины, ждал, пока отец отъедет, шел в парк и несколько часов сидел там в одиночестве, потому что не хватало сил сказать родителям, что ты – нежеланный гость на празднике? – Джеймс посмотрел на нее, потом уставился в землю… – И, наконец, самый популярный человек в школе хоть раз давал тебе понять, что, может быть, он не такой, как все эти мрази? А потом загонял в ловушку, обстреливал конфетами и называл слонихой. Знаешь, Джеймс, ты был для меня лучиком света в школе. Видеть тебя, думать о тебе, писать глупости в дневнике… Ты хорошо относился ко мне только в моем воображении, но хватало и того. Ты мог даже ничего не делать. Достаточно было, что ты меня не замечал! Но и этого утешения ты мне не оставил…

Джеймс потрясенно молчал. Но Анна не могла удержаться. Как будто рухнула плотина.

– Каждую ночь я изливала душу в дневнике, перечисляя свои беды. Я обещала себе, что однажды уеду. Что настанет время, когда мне не придется каждый день видеть вас, ублюдков. Подружившись с тобой, я предала детские мечты. Вот почему я не хочу никакой дружбы. Ты не хотел ее тогда – а теперь предлагаешь, когда мой вид перестал быть оскорблением для глаз. Ну а я не желаю тебя знать. Как ты выразился? «Грубо»? Ну так попытайся сам собрать осколки своей жизни и ковылять дальше.

Это была настоящая гневная отповедь, и, когда Джеймс заговорил, его голос звучал слабо и потрясенно:

– Дай мне шанс искупить свою вину, Анна.

– Ты ничего не можешь сделать. Ты просто не понимаешь.

Анна подумала, что наконец сказала достаточно, чтобы отогнать Джеймса. Между ними происходил поединок воли: он ломился в дверь, которую она не желала открывать. Где-то в глубине души, возможно, Анна хотела, чтобы он хорошенько постарался. Но она знала, что он не станет прикладывать лишних усилий. Никоим образом Джеймс не мог выстоять в этой схватке. В том, что касалось чувств, Анна обладала силой двадцати мужчин.

– Мне надо работать, – сказала она. – До свидания.