Текст книги "Любовь как сон"

43

Анна сновала по квартире, гадая, удастся ли соорудить приличный ланч из половины банки консервированного перца, черствого хлеба и куска сыра, покрывшегося сине-зелеными пятнышками. Или все-таки лучше сходить в магазин? Тут она заметила, что ей пришло письмо от Джеймса Фрейзера.

В субботу? Она не знала, чего ожидать, но приготовилась, что приятного будет мало. Если Джеймс прислал извинения, то, наверное, исключительно ради того, чтобы она не разболтала в «Парлэ», что они не настоящая пара.

Открыв письмо, Анна обнаружила, что оно довольно длинное. Она удивилась. Джеймс Фрейзер отнюдь не казался ей человеком, который станет общаться с женщиной, заставившей его пережить неприятную минуту. Не считая, разумеется, собственной жены.

Крепко сжимая в ладонях чашку с чаем, Анна принялась читать.

Дорогая Анна!

Я прошу прощения, если мое письмо неуместно, но, в конце концов, ты всегда можешь отправить его в спам или прислать мне в ответ картинку с задницей. Но все-таки я хотел бы объясниться.

Ты, возможно, не перестанешь ненавидеть меня, когда прочтешь это письмо, но по крайней мере я получу утешение – слабое утешение, – что ты ненавидишь меня за дело, а не из-за болтовни Лоренса. Я прошу тебя поверить, что все, о чем я здесь говорю, – правда. Да, я понимаю, при сложившихся обстоятельствах просьба весьма серьезная. Я продолжаю гадать, что ты подумала обо мне после звонка Лоренса… В общем, подозреваю, что ничего хорошего. Могу лишь сказать, что мои варианты тоже не фонтан. Если я правильно понял то, что ты вчера сказала при расставании, мы, скорее всего, больше не увидимся, поэтому зачем лгать?

Я действительно пригласил тебя в театр отчасти потому, что Лоренс об этом попросил. Ты понравилась ему на встрече выпускников, как, наверное, сама заметила. Я был не прочь оказать Лоренсу услугу, да и сам не возражал, потому что мне нравится твое общество. Если бы я пригласил тебя только ради Лоренса, то, пожалуй, сам не пошел бы в театр. Клянусь, я не настолько люблю Лоренса, чтобы смотреть современную пьесу, лишь бы дать ему возможность переспать.

И я действительно сказал, что с твоей сестрой непросто общаться. Прости, я знаю: всегда неприятно слышать, как оскорбляют человека, которого ты любишь. Не думай, что мне совсем не понравилась Эгги… Просто вы так разительно непохожи. Наверное, я удивился. Зато Мишель просто супер. Хотя я и рискую показаться высокомерным, но все-таки не думаю, что поступил очень плохо, отпустив эту небрежную реплику. Я вправе иметь нелестное мнение о людях, даже если они как-то связаны с моими друзьями. Лоз тебе настучал, просто чтобы насолить мне, и в результате ранил твои чувства. По-моему, это некоторым образом характеризует его, а не меня.

Что касается сказанного мною на встрече выпускников, то я просто хотел, чтобы Лоренс от тебя отвязался. Я подумал, что ты наверняка пришла не одна. Не хватало только Лоренсу влезть в неприятности. Я не имел в виду ничего дурного, лишь бы он заткнулся – мы просто стояли и болтали, так скажем, по-мужски, особо не задумываясь. Не знаю, как оправдаться, не рискуя зайти слишком далеко и вызвать отвращение. То есть ты действительно, в широком смысле слова, не в моем вкусе, но я сомневаюсь, что тебя это сильно расстроит. Уверен, ты относишься ко мне точно так же.

Ну вот, я дописал до конца. Понимаю, что выгляжу хуже, чем думал. Я мог бы поунижаться и сказать, какая ты замечательная и как здорово ты вчера со всеми общалась. Но вместо этого я лучше пущу в ход тяжелую артиллерию. Прилагаю фотографию Лютера, который сидит в лотке. Он такой пушистый, что не помещается целиком, поэтому голова торчит наружу, когда он делает свои дела. Наслаждайся!

Джеймс.

Анна открыла приложенный снимок и невольно рассмеялась, увидев сердитую морду Лютера, который смотрел мармеладными глазами в объектив с таким видом, словно ему подсунули тухлятину.

Она несколько раз перечитала письмо, пытаясь понять, как относится к Джеймсу. С одной стороны, он не пожалел времени, чтобы написать очаровательное признание. Анна вынужденно отдала ему должное. С другой стороны, врожденное чувство превосходства ей претило. Оно так укоренилось, что Джеймс даже сам не сознавал, когда выказывал его. Ну с какой стати волноваться, понравилась Джеймсу Мишель или нет? Анна не нуждалась в том, чтобы он одобрял ее друзей и членов семьи. Он слишком преувеличивал собственную значимость.

И снова эти слова, что она не в его вкусе. Невероятно. «Спасибо за информацию, пожалуйста, не забудь при случае поставить мне оценку». Видимо, по мнению Джеймса, Анна должна была страдать от уязвленного самолюбия – ах, ее сочли недостаточно привлекательной, – вместо того чтобы послать к черту мужчин, которые высказываются о женщинах подобным образом.

Но в общем и целом естественное чувство справедливости подсказывало, что люди часто говорят необдуманно, о чем впоследствии жалеют. И она сама – не исключение.

Анна долго раздумывала над словами Джеймса и наконец открыла поле для ответа.

Джеймс!

Я готова предположить, что ты говоришь правду, но не понимаю одного. Если Лоренс – придурок и регулярно тебя подставляет, почему он остается твоим лучшим другом? Вы знакомы со школы? Наверное, он был твоим шафером и все такое?

Анна.

Ответ пришел через пять минут, и Анне немного полегчало при мысли о том, что Джеймс, не отрываясь, сидел в почте.

Хороший вопрос. Не знаю, как ответить. Наверное, придется покопаться в собственной душе. Лоренс очень забавный, но порой он и правда может взять и укусить – несомненно, ты это скоро поймешь. Хотя, полагаю, я не настолько уж виноват, что выбрал его в качестве лучшего друга, ведь мы очень давно знакомы. В школе мозгов ни у кого нет. Когда поймешь, что представляет собой человек, уже успеешь к нему привязаться. Я так говорю, потому что не вижу твоего лица и не могу судить, насколько ты сердита и готова ли простить меня.

Кстати говоря, Лоз не был моим шафером. Эту почетную обязанность исполняла моя сестра Грейс.

Дж.

Анна ответила немедленно. И тут же поняла, что, по сути, уже простила его. Может быть, потому, что Джеймс как бы отдалил себя от поступков, совершенных в школе.

Твоя сестра? Правда?

О нет, она выказала интерес. «Анна Алесси, ты становишься жертвой любого мужчины, способного написать хорошее письмо».

Джеймс ответил почти сразу.

Да. У меня есть фотки в качестве доказательства. Она – военный корреспондент, сейчас на Мали. Сама понимаешь, в каком восторге мать. Из всех членов моей семьи именно Грейс достались мозги, смелость и талант. По-моему, это нечестно. Ей двадцать шесть, она никому не позволяет собой помыкать и рискует получить пулю или наступить на мину, пока я придумываю рекламу для йогурта с живыми бактериями.

На самом деле – и я говорю это не для того, чтобы возвыситься в твоем мнении, – Грейс очень похожа на тебя. Особенно в неуклонном стремлении разъяснить мне, что я придурок. Надеюсь однажды вас познакомить, хотя мое достоинство непоправимо пострадает. Ты бы ей очень понравилась.

Дж.

Анна подумала: Джеймс Фрейзер как он есть. Страстное желание познакомить ее с кем-то значимым для него, с намеком, что однажды это обязательно произойдет, невзирая на все обиды и оскорбления.

Ладно, извинение принято. Кстати, Лоренс пригласил меня на каток. Честно говоря, не ожидала.

А.

На сей раз ждать ответа пришлось почти полчаса. Анна подумала: наверное, Джеймс не хотел, чтобы она шла на свидание с Лоренсом. И она прекрасно понимала почему. До сих пор откровенность Лоренса не приносила Джеймсу особой пользы.

И зачем она согласилась? Лоренс оказался довольно гнусным типом. Действовал он прямо и обезоруживающе. Телефон у нее зазвонил на выходе из туалета в баре, и как только Анна ответила на звонок и объяснила, где находится, Лоренс резко спросил: «У тебя правда свидание с Джеймсом?»

Когда она объяснила, в чем дело, он сказал: «Знаешь, никогда раньше со мной так не было. Я еще не встречал женщину, которая заинтересовала бы меня как ты и с которой захотелось бы познакомиться поближе. Хотя, наверное, ты не слышала обо мне ничего хорошего и совсем не рвешься пойти со мной на свидание, но все-таки я предлагаю увидеться. Вместо того чтобы строить планы и козни, я решил быть абсолютно откровенным и просто, напрямик пригласить тебя куда-нибудь вечером. Я не тороплю и не настаиваю. Если ты откажешься, обещаю, я не буду давить».

Удивительно, но Анна не смогла отказать сразу. Пока она раздумывала над ответом, Лоренс внезапно заявил: «Джеймс мне помогает, потому что знает, что я положил на тебя глаз. Поэтому я и не понимаю, что у вас там происходит сегодня. Он бывает таким двуличным…» Анна, исполнившись любопытства, поинтересовалась, что он имеет в виду. То есть сама напросилась на неприятное откровение.

Она слушала Лоренса, стоя рядом с Лекси, которая смотрела на Джеймса бессмысленным взглядом вдребезги пьяного человека. Лекси долго объясняла ей, как честен и благороден Джеймс на работе. Анна выслушала рассказ о его доблестях с толикой скепсиса, тем более что Лекси была пьяна. Она не могла не отметить, что Джеймсу все-таки не хватило благородства для откровенного признания.

Когда Джеймс помогал ей бросить шар, у Анны возникло странное ощущение, о котором она бы никому не рискнула рассказать. Они прижались друг к другу, и на мгновение… она почувствовала приятное тепло. Анна воскрешала его в памяти и раз за разом представляла, как Джеймс прикасался к ней. Видимо, она страдала от одиночества сильнее, чем признавалась себе. Анна подумала, что скоро будет похожа на арестанток, которые от отчаяния становятся мужеподобными, делают татуировку с изображением пантеры и начинают приставать к сокамерницам.

Лоренс и Джеймс. Кто из них вел себя хуже на школьном выпускном? Джеймс. Именно он заманил ее на сцену.

И разве Мишель не объяснила, что она попусту тратит время на интернет-знакомства с безопасными, но скучными мужчинами? И Джеймс сказал то же самое. Поэтому Анна и ответила:

– Хорошо, Лоренс. Давай попробуем.

Ты действительно идешь на свидание с Лозом? Ого. Потом расскажешь, как оно прошло. Если только тебе не придется излагать эту историю суду, по видеосвязи. Извини, я пошутил. В любом случае не пей никаких напитков со странным меловым привкусом.

Дж.

44

В понедельник с утра Джеймс клевал носом на работе, сидя над письмом сестре, и испуганно вздрогнул, когда понял, что кто-то стоит у него за спиной. Слава богу, это была всего лишь Лекси. В пятницу она здорово напилась, бедняжка, бледность до сих пор не сошла у нее с лица, глаза превратились в щелочки. Впрочем, не исключено, что она и на выходных повеселилась, благо возраст позволял. Иногда он представлял, как она сидит дома. Лекси была из тех девушек, которые пьют розовое вино, едят трюфели и носят мохнатые тапочки.

– Передай Анне спасибо, что она отвезла меня домой, – попросила она. – Мне очень стыдно.

– Конечно, не проблема. Мы и раньше напивались, когда босс угощал, так что не переживай.

– Я испортила тебе вечер?

– Мне?

– Ну да…

О господи! Анна возилась с ней в одиночку. Джеймс надеялся, что Лекси наутро все забудет, но, видимо, она что-то помнила. Досадно.

– Нет, правда, никаких проблем, – соврал он. – А ты в субботу с утра, наверное, была совсем никакая?

– Чуть не умерла. Голова кружилась страшно, – сказала Лекси. – Мне стало плохо еще до того, как мы уехали из боулинга. Анна такая добрая! Я зашла в туалет, а она услышала, что со мной происходит, и сказала: «Я знаю, ты сейчас думаешь, что хочешь остаться, но если не мешкая поедешь домой, гарантирую, тебе не о чем будет сожалеть. Если ты останешься, то завтра совсем не будешь помнить, что ты говорила и делала, а это хуже всего». И знаешь, я поняла… Она разговаривала со мной как лучшая подруга!

Да, у Лекси, несомненно, была кровать с четырьмя столбиками, застеленная бельем в стиле ретро, цветы в старомодных горшках и полный набор коллекционных открыток «Вампирские тайны».

– Да, здорово. Анна правда заботливая. Я ей напишу.

К ним развернулся Чарлз:

– Слушай, а она классная. Я, правда, не знал твою бывшую жену, но Анна очень общительная. Приятная девушка. Она мне рассказывала про свою работу. Похоже, она большая умница.

– Да, – торжественно подтвердила Лекси, кивнув. – Анна очень, очень приятная.

– Я никогда не могла понять, пошему вы с Евой вместе, – сказала немка Кристабель, которая вела бухгалтерию и время от времени обсуждала свою сексуальную жизнь, причем с полнейшим бесстрастием и в таких выражениях, что Джеймс покрывался холодным потом. – Она же просто какой-то… снежный королева. Ты рядом с ней всегда становился серьезный. Совсем не тот Джеймс, которого мы знаем.

Джеймсу показалось странным, что, по мнению коллег, он по-настоящему раскрывался с ними, а не с собственной женой.

– Поздравляю, ты эволюционировал, – сказал Паркер. – Справился с трудностями и стал пригоден к эксплуатации.

Паркер никогда не старался нарочно говорить гадости, но у него это получалось само собой. Джеймс поморщился. Как странно. Он всегда полагал, что Ева производит ошеломляющее впечатление, и даже не думал, что будет столько шума из-за человека, всего-навсего оказавшегося «приятным». Ему стало немного стыдно. Словно он получил по заслугам. Джеймс думал, что публика в «Парлэ» тщеславна – и получил доказательство, что тщеславен он сам. Довольно-таки мелок в душе.

– Да, ты вовремя избавился от своей последней пассии, – сказал Гаррис, охотно хватаясь за возможность сказать что-нибудь неприятное, как будто именно так и следовало отзываться о женщине, которой ты недавно поклялся в вечной верности. Неприятно было переживать потерю в присутствии Гарриса. «Ты никогда не терял близких».

Коллеги дружно забормотали, соглашаясь, что чувства, испытываемые Джеймсом к Еве, и в подметки не годились его предполагаемой любви к Анне. Джеймс слегка смутился. Значит, он так успешно притворился, что они почувствовали себя вправе откровенно высказаться о Еве, которую он продолжал любить? Не будет ли им неловко, если, точнее, когда они помирятся?

Джеймс повернулся к компьютеру, тупо глядя на шутливый текст письма к Грейс, и нажал «сохранить в черновиках». У него пропало настроение острить. «Вруны никогда не добиваются успеха».

Или нет? Пришло письмо от Лоренса. У Джеймса не хватило мужества общаться с ним лицом к лицу или через веб-камеру, поэтому он послал приятелю довольно резкое письмо, в котором назвал Лоренса придурком за то, что тот наговорил Анне глупостей.

Что-то его тревожило во всей этой истории. Он знал, что Лоренс способен на подлость, когда настроен решительно, но обычно и Джеймс не позволял обходиться с собой как со случайным свидетелем. Внутренний голос прошептал: «Может быть, потому, что раньше ты никогда не стоял на пути».

Джеймс вспомнил, сколько раз смеялся вместе с Лоренсом над очередным истерическим посланием оскорбленной женщины или прикрывал приятеля, когда тот удирал из клуба через заднюю дверь.

В любви, на войне и в боулинге все средства хороши, Джимми. Если серьезно – извини, я не знал, что ты к ней неравнодушен, иначе бы слегка сбавил обороты. Она начала о тебе расспрашивать, ну я и наболтал ерунды, за что очень извиняюсь. Отомсти мне, расскажи, как я пытался цеплять девушек в соцсетях.

Но все-таки я иду на свидание. Чищу щеточкой лучший костюм и брызгаюсь духами под названием «Согласие».

Лоз.

45

Будучи полным профаном во всех видах спорта, да и вообще в любой физической деятельности, Анна тем не менее неплохо каталась на коньках. В детстве отец водил ее на каток, чтобы избежать походов по магазинам с женой и младшей дочерью. Он сидел на скамье, читал книжку и махал рукой всякий раз, когда Анна, описав круг, проезжала мимо.

Фокус заключался в том, чтобы верить, что ты справишься, и катиться вперед, выписывая ногами изящные дуги. Еще приятно было, что в любительском катании худоба необязательна. Главное – держать равновесие.

Когда Анна и Лоренс взяли напрокат коньки, зашнуровали их туго-натуго и зашагали к выходу на каток, пошатываясь, как новорожденные жеребята, она отчасти ожидала, что сейчас Лоренс начнет выписывать восьмерки и стремительно тормозить, осыпая ее крошками льда из-под лезвий. Но у того на лице был написан неподдельный ужас, и держался он чертовски неуклюже. Лоренс долго стоял с очень мрачным видом, цепляясь за бортик. Анна не могла понять, предвидел ли он заранее, что его неловкость покажется милой, или же Лоренс правда не знал, что так будет. Но в итоге вышло к лучшему. Никогда еще он не казался таким растерянным – и это очень нравилось Анне. Он помахал ей, и она сделала несколько кругов в одиночку.

– Могла бы предупредить, что ты профи, – заметил Лоренс, когда она в третий раз проехала мимо. Сам он в это время с черепашьей скоростью тянулся в хвосте группки крошечных школьниц с розовыми рюкзачками.

– Да ладно, я сто лет не каталась. Просто держись увереннее.

– У тебя все получается без усилий, я вижу. Ты, наверное, даже по воде умеешь ходить. По замерзшей так уж точно.

– Поверь, ты ошибаешься.

Анна поправила толстый черный шарф домашней вязки (рукоделие Джуди Алесси). Ей приятно было услышать комплимент, хотя и не вполне уместный. Подождите-ка. Она развлекается на свидании? Просто чудо. С Лоренсом? Еще удивительнее. С человеком, которого Джеймс назвал сущим дьяволом, мастером обмана. Неужели она правда может позволить себе легкий флирт? И даже роман?

Вообще-то самодовольные манеры были не вполне в духе Анны, но она вполне представляла себе женщин, которым нравилось такое поведение. Очень нравилось. За пределами катка Лоренс держался, как многие мужчины, с видом человека, абсолютно уверенного в себе и собственной дурной репутации. Именно такой уверенности мечтаешь набраться, общаясь с Лоренсом и ему подобными. И его выразительное некрасивое лицо было на свой лад гораздо привлекательнее идеальной внешности. То, на что приходится дольше смотреть, больше нравится. Анна это и раньше замечала.

– Хочешь, держись за меня, – предложила она. Ей хотелось проверить, как отреагирует Лоренс – типичный альфа-самец.

– А я тебя не уроню?

– Ничего, я готова рискнуть.

Лоренс неловко ухватил ее за руку и выпустил бортик. Он не столько катился, сколько пытался шагать на коньках и всей тяжестью повисал на локте Анны.

– Отталкивайся, – велела она, показывая, как надо скользить. – Не бойся упасть, и не упадешь. – Лоренс попытался двигаться чуть более плавно. – Вот видишь, – сказала Анна, уводя его от столкновения с компанией студентов и направляя в центр катка. Оказавшись вдали от надежного бортика, Лоренс испугался и еще сильнее вцепился в руку Анны. – Не пугайся, – успокоила она. – Скользи…

– Да, как будто все так легко, – с шутливым раздражением отозвался Лоренс.

– Ты прав, – сказала Анна, смеясь.

Через несколько секунд, когда она уже уверилась, что Лоренс уловил суть, он вдруг резко рванул ее за руку.

– Ой, ой, ой-ё-ёй!

Лоренс внезапно шатнулся, попытался бежать на месте, споткнулся и упал, увлекая за собой Анну.

Она приземлилась на пятую точку, а Лоренс растянулся на спине, напугав компанию пожилых японских туристов, которые, оправившись от ужаса, немедленно защелкали фотоаппаратами. Анна подползла к нему.

– О боже… ты в порядке? Лоренс, ты не ударился головой?

Он лежа взглянул на нее.

– Я умер и попал в рай?

По-прежнему на адреналине, Анна рассмеялась. Это была настоящая истерика, до спазмов в животе. Она могла бы сама догадаться, что невозмутимость Лоренса способна пережить и не такое испытание.

– Судя по тому, что я о тебе знаю, в рай ты точно не попадешь, – с трудом выговорила она.

– Уверена? А по-моему, я вижу ангела.

– Ты хоть когда-нибудь перестанешь болтать чушь?

Лоренс с трудом поднялся на ноги и поморщился.

– Первый урок катания для новичков закончен, – сказала Анна, держа его за руку. К счастью, никто случайно не проехал Лоренсу по пальцам, пока тот лежал, раскинув руки.

– Слава богу.

– Зачем ты позвал меня на каток, если сам не умеешь кататься?

– Подумал, что свидание точно запомнится, – ответил он. – Но, честное слово, привязывать к ногам ножи и становиться на лед – просто безумие.

И они заковыляли в раздевалку.

Вечером каток казался идеальным местом для свидания. Огромная сверкающая рождественская елка, голубовато-зеленый блеск льда, красиво подсвеченное огромное здание… Анна чувствовала себя героиней романтической комедии, вплоть до нелепого падения Лоренса. Они сидели на скамейке, глядя на катавшихся, и наслаждались восхитительным сочетанием морозного воздуха и горячего сидра. Если Анна намеревалась влюбиться, обстановка к тому располагала.

Как жаль, что она находилась в обществе человека, испытывавшего на ней свой репертуар проверенных шуточек, пересыпанных небрежными намеками на профессиональные достижения и любовные победы. Анне надоели однообразный разговор и ощущение, что она слушатель, а не собеседник.

– Лоренс, – негромко сказала она, – не изображай мужчину, которого, по-твоему, я хочу встретить. Я гораздо охотнее проведу время с тобой как таковым. Забудь на некоторое время, что я женщина.

– Это не так легко, – ответил Лоренс, подмигнув. – Ну вот, опять, да? – Оба рассмеялись. – Да, ты права, я действительно немного переигрываю, когда волнуюсь.

– Волнуешься, – иронически заметила Анна, приподняв бровь.

Настала тишина.

– Насчет того, что рай мне не светит, это тебе разведка донесла, в смысле Джеймс Фрейзер? – поинтересовался Лоренс.

– Плюс мои собственные наблюдения.

– С Джеймсом бывает непросто общаться.

– Перестань. Я больше не хочу разбирать ваши ссоры, – сказала Анна, поморщившись.

– Нет, я злюсь не потому, что он сделал что-то конкретное. Просто он вообще такой. Девушки к нему так и липнут. Начиная со школы.

Анна неловко заерзала и допила сидр.

– Стоять рядом с Суперменом очень вредно для самолюбия. Ты становишься невидимкой. Ну или вторым шансом для тех, кому не обломилось. А что, если я изображаю лучшего друга в качестве очень большой компенсации? Понимаешь? Типа – ладно, этого я достичь не могу, так достигну хоть чего-нибудь.

– Да, – ответила Анна. – Понимаю.

– Повторим? – предложил Лоренс, глядя на ее стакан, и она кивнула.

Он отошел, и тут у нее зажужжал телефон.

Ну, как прошло?

Дж.

Мы еще здесь. Вообще весело. Лоренс, кажется, лучше, чем ты думаешь.

А.

Вот это да! Неужели ты купилась? «Я не такой, каким кажусь». Ах-ах. Анна, это же обыкновенное мошенничество. А я-то считал тебя умной. Ты согласишься на второе свидание?

Дж.

Если бы Анна не знала твердо, что это невозможно, она бы решила, что Джеймс немножко ревнует.

Может быть.

А.

Ладно. Мы с тобой выпьем, и я вправлю тебе мозги. Не важно, хочешь ты или нет. Я намерен вмешаться, исключительно ради твоей пользы. Нам нужно поговорить о Лоренсе.

Дж.

Лоренс принес сидр и поставил стаканы на скамейку.

– Ты многих женщин окрутил своими байками, да? – спросила Анна, сделав глоток.

Он ухмыльнулся.

– Ну, не то чтобы очень много. Вторую половинку я так и не встретил. Иначе бы не сидел здесь.

– Знаешь, ты такой забавный, – сказала Анна. – Будь я мужчиной, ты бы заверял, что охмурил сотни. Но я женщина, и, по-твоему, мне приятно услышать, что «они все ничего для меня не значили, милая».

Лоренс улыбнулся еще шире.

– А тебе разве не приятно?

Анна пожала плечами:

– Зачем что-то скрывать, если ты ни о чем не жалеешь? Я же говорю, оставайся собой.

– А как же предубеждение? Что я несерьезный и просто морочу девушкам головы?

Анна подозревала и то и другое. Она задумалась о справедливости своих суждений относительно тех, с кем хотела и не хотела ходить на свидания. Она уверяла Лоренса, что он относится к ней без предубеждения, и это было не вполне правдой. Честно ли она поступала?

– Чисто теоретически я считаю, если кто-то обходится с людьми как с расходным материалом, собеседник склонен думать, что и от него однажды тоже с легкостью избавятся, – осторожно сказала она.

– Хм… На самом деле я думаю так: если ты голоден, ступай ужинать. Если что-то кажется тебе приятным развлечением, вероятно, так оно и есть. Мои мотивы и поведение всегда довольно открыты. Но рано или поздно на тебя наклеивают ярлык: сердцеед, донжуан и так далее. Наверное, такова человеческая натура.

Анна задумалась: может быть, Лоренс говорит откровенно, а она чересчур придирчива? Но разве не так действуют записные соблазнители? Сначала сбить жертву с толку альтернативной моралью, добавить немного самоуничижения, плюс терпкий одеколон и горячий алкоголь. И внезапно ты оказываешься без трусов, сама не понимая, как это произошло.

– Наверное, я бы тоже не хотела, чтобы меня судили по моим предпочтениям, – признала она.

– А каковы они?

– В основном я беспомощно жду, когда появится человек, к которому я буду неравнодушна.

– Я тоже. Просто я больше бегаю.

– Правда?

– Да.

Лоренс не сводил с нее взгляда, попивая сидр. Анна подумала: «У него большой опыт… насколько он искусный игрок?»

– Посмотри, – сказала она, радуясь возможности отвлечься, и указала на двух катавшихся девушек, лет двадцати, с растрепанными волосами, в безупречно чистых ботинках. Они скользили спиной вперед, глядя через плечо и зигзагом переставляя ноги, почти плывя. Такие быстрые и ловкие, они буквально танцевали, лавируя между людьми.

– Ты думал, я хорошо катаюсь. Вот они уж точно знают, что делают.

– Ты очень скромна для человека, у которого масса причин не скромничать. – Лоренс даже не взглянул на девушек. Судя по всему, он следовал тактике «дай ей почувствовать, что других женщин для тебя не существует».

– Ой, пожалуйста, не надо.

– Видишь? Тебе ненавистны комплименты.

– Стоит поверить в хорошее, как придется принимать всерьез и дурное.

– Поверь, скромность тебя только украшает. Нечасто встречаются красивые женщины без огромного самомнения. Или пачки неврозов.

«Откровенно скажи, что она красива. Но в то же время дай понять, что в ней кроется нечто большее». Джеймс был прав: Лоренсу следовало написать книгу под названием «Как покорить женщину».

Анна покачала головой:

– Совершенно необязательно быть красивой, чтобы заработать невроз.

– Да ладно. Откуда ты знаешь?

В самом деле, откуда? Анна быстро поняла, что с Лоренсом невозможно вести нормальный разговор, он слишком увлекся собственной игрой. Каждая фраза отточена, каждый взгляд тщательно рассчитан.

На том и закончился эксперимент. Лоренс ей не подходил. Она подумала: есть мужчины, для которых ты всегда будешь добычей. Когда они настигнут тебя, завалят и, э…сожрут… да, да, это не лучшая аналогия. Короче, когда они добьются своего, им станет скучно и они пустятся за следующей жертвой. Лоренс не стремился получше узнать Анну, он хотел только переспать с ней. Бесполезно было пробиваться к подлинной сути Лоренса, и Анна сомневалась, что она бы ее порадовала.

– Ну, как тебе каток в сравнении с боулингом? – спросил он.

– Трудно сравнивать. Я совсем не умею играть в боулинг и едва держусь на коньках.

– Я вообще-то имел в виду свидание.

– Что? Поход в боулинг не был свиданием.

– Знаю, но… уж побалуй меня. Поставь оценку по пятибалльной шкале.

– Слушайте, что вы оба такое затеяли?

Анна мгновенно вспомнила Джеймса и Лоренса на давнем школьном выпускном. Как они стояли за кулисами и наслаждались ее унижением. И теперь тоже шла игра, и вновь она была жертвой.

И участвовала в этом добровольно, с открытой душой. Когда туман рассеялся, Анна ощутила легкое отвращение к самой себе.

– Вы что, заключили пари? Для чего вы разыгрываете спектакль под названием «Я отчаянно умоляю тебя пойти со мной на свидание»?

– Не надо, Анна, я не имел в виду ничего такого, когда спросил про боулинг. Просто пошутил…

– Спасибо за сидр. Надеюсь, ты не слишком сильно отшиб зад и твое самолюбие тоже не очень пострадало, – сказала Анна, вставая.

Несмотря на бурные протесты Лоренса и заверения, что она неверно поняла его дружескую шутку, она заявила, что уходит.

– Лоренс, твоя принцесса в другом замке.

– В смысле?

Анна помедлила.

– Не знаю. Так говорит мой коллега Патрик.