Текст книги "Любовь как сон"

40

Когда Анна приблизилась к небольшой группке модно одетых мужчин и женщин, стоявших в сумерках под мелким дождем на Саут-Бэнк, она почувствовала себя неуместной в этой компании. Она и впрямь была неуместна на вечеринке в «Парлэ», куда вообще попала по ошибке.

Она жалела, что согласилась. Сочетание шампанского и Феодоры сделало ее безрассудно великодушной. Мишель была права, не стоило забывать, что она ничего не задолжала Джеймсу Фрейзеру. Кроме фонаря под глазом. В качестве мести следовало взять и подвести его.

Зачем она пришла? Чтобы защитить достоинство Джеймса? В то время как он так жестоко ее унизил полжизни назад?

Наверное, из любопытства. Даже после пережитого унижения Анна не устояла перед возможностью надеть маску и все изучить. Это ведь была однократная авантюра, как на вечере выпускников. Зайти и выйти – по собственному усмотрению. Анна подумала: судьба посмеялась, столкнув их с Джеймсом, но что, если Бог вразумляет ее? Иди, посмотри и пойми, что, честное слово, Джеймс и ему подобные совсем не так уж круты.

Даже на расстоянии двадцати шагов от сотрудников «Парлэ» так и веяло высокой модой. Анне стоило немалых трудов выбирать наряд, достаточно стильный, чтобы не выглядеть скучно, но в то же время не слишком экстравагантный – она ведь не хотела ничего провозглашать. В конце концов Анна вновь надела черное платье. Она не собиралась чересчур забивать голову заботами о том, сочтут ли ее подходящей подружкой для Джеймса. Подружкой?! Мнимой, да, но все-таки. В глубине души юная Аурелиана наблюдала за ней с благоговейным трепетом. Или с яростью.

Сотрудники «Парлэ» щеголяли стрижками «под горшок» и «ежиком», необычным пирсингом, яркими куртками, высокими неуклюжими каблуками. У кого-то даже были усы, как у циркача Викторианской эпохи. У одной женщины прическа напоминала гибрид пучка и «улья», нечто вроде утиного клюва на макушке. Анна услышала, как она назвала свою юбку-пачку (довольно поношенную на вид) «стимпанковой эротикой».

Господи, во что она ввязалась?! Анна большую часть жизни надеялась, что ее внешность обсуждать не будут. Она даже не предполагала, что ей придется участвовать в таких спорах!

Присутствующим в среднем было лет по двадцать семь. Они уставились на Анну с отстраненным любопытством.

– Привет, – поздоровалась Анна голосом практиканта, который впервые вошел в школьный класс.

Она помахала рукой и с облегчением увидела Джеймса, который отделился от группы, заметив ее. Он был в двубортной куртке типа бушлата, и Анна вновь облегченно вздохнула: Джеймс не слишком разоделся, не считая, конечно, легкого шика в стиле ретро. От холода лицо у него побледнело, глаза разгорелись, волосы растрепались на ветру. Джеймс наклонился и поцеловал Анну в щеку.

У нее что-то предательски оборвалось в животе – тем более неприятно, что Джеймс поцеловал ее просто так, для виду. Они переглянулись, вполне сознавая, что обоим неловко.

– Это Анна. Анна, это… остальные. Потом познакомимся.

Послышались бессвязные приветственные возгласы, и все вернулись к прерванным разговорам – все, кроме миниатюрной светловолосой девушки с волосами до плеч и юным открытым лицом. Она внимательно смотрела на Анну, сосредоточенно, но не враждебно, круглыми, как у совы, бледно-голубыми глазами. Анна подумала: «Да, да, я узнаю этот взгляд. Ты, разумеется, безнадежно влюблена в Джеймса. В него всегда кто-нибудь влюблен».

Джеймс потер руки, подышал на них, чтобы согреть, и сказал:

– Мы по-прежнему не знаем, чего ждать. Ребята полагают, что наш босс Джез научился глотать огонь, разъезжая на одноколесном велосипеде. В кои-то веки я с удовольствием на него погляжу.

– Внимание! – провозгласил какой-то мужчина с длинными, до плеч, седыми волосами, стоявший рядом с соломенной блондинкой в дубленке с большим мохнатым воротником. Они буквально источали атмосферу самодовольства, как обычно бывает у очень богатых людей. – Сейчас мы с Фи расскажем вам, каким образом начнется праздник. Мы выпьем шампанского на колесе обозрения! «Лондонский глаз», господа!

– «Лондонский глаз»? – недоверчиво переспросил Джеймс вполголоса. – Да уж… Мы, кажется, будем первыми лондонцами, которые на нем прокатятся.

Он уныло улыбнулся, взглянув на Анну, и она ответила гримасой ужаса. В животе у нее опять все перевернулось, причем вовсе не от красоты Джеймса. Ей и в голову не приходило, что они будут кататься на колесе обозрения. Почему она об этом не подумала?!

Хихикая, болтая и похлопывая руками, компания двинулась по Саут-Бэнк. Добравшись до колеса, Джез и Фи принялись шептаться с персоналом.

– Наверняка просят, чтобы нас прокатили бесплатно. Вот крохоборы, – сказал Джеймс, пытаясь разговорить Анну.

Та кивнула и натянуто улыбнулась, стараясь держать панику под контролем. Если она скажет: «Я не могу», – то выставит себя на посмешище перед всеми этими жуткими людьми. Пока она раздумывала, седовласый мужчина в пальто снова потребовал внимания:

– Слушайте, слушайте, нам дают две кабинки! Известно, что вечерние виды особенно романтичны. Поэтому, вместо того чтобы делиться на две группы, давайте разрешим какой-нибудь паре прокатиться отдельно! Ну, кто хочет?

В ответ послышалось бормотание. Добровольцев не нашлось. Блондинка что-то шепнула своему спутнику, и тот взглянул на Джеймса.

– Джеймс, как насчет тебя и твоей дамы?

Все обернулись к ним.

– О! Поедем? – спросил Джеймс у Анны, и та с трудом кивнула в знак согласия.

«Господи, господи, господи…» Теперь вывернуться было уже невозможно.

Она молча зашла вслед за Джеймсом в кабинку, похожую на космическую капсулу. Анна напоминала себе проволочную фигурку в мыльном пузыре, который вот-вот унесет дыхание великана. «Только бы не вырвало, только бы не вырвало…» Она устроилась на деревянной скамейке в центре капсулы, ухватилась за нее и попыталась сосредоточиться на этом ощущении. Дверь за ними закрыли и надежно заперли. Анне показалось, что защелкнулся тюремный замок. Нет, она не хотела, чтобы дверь осталась открытой. Сколько продлится поездка? Целую вечность.

– О господи! Вертящееся колесо для туристов. Извини, что так глупо получилось. По крайней мере есть выпивка, – сказал Джеймс, доставая шампанское из ведерка со льдом. – Хочешь?

Анна, на время утратившая дар речи, покачала головой.

– Ты в порядке?

Она кивнула, откровенно покривив душой, и Джеймс продолжал смотреть на нее.

– Я боюсь высоты, – тихо произнесла она и поморщилась, когда колесо тронулось.

– Правда? Почему ты не сказала? Был бы отличный повод убраться отсюда…

– Я не хотела привлекать внимание… подумала, что страх высоты, кажется, не вписывается в мой образ.

Джеймс, казалось, смутился, и в то же время ему было приятно.

– Да ты просто героиня. – Он внимательно взглянул на Анну. – Тебя ведь не вырвет прямо здесь, правда?

41

Анна сидела с закрытыми глазами, пока продолжался мягкий подъем, и силой воли удерживала содержимое желудка на месте. Когда она наконец открыла глаза, то увидела, что Джеймс с озабоченным видом протягивает ей шампанское.

– Анна, мне очень стыдно. Ты должна была сказать.

– Наслаждайся видом и не волнуйся, я выдержу, – прошептала она, помахав рукой.

Джеймс с бокалом отошел к окну. Некоторое время они молчали.

– Ты совсем не можешь смотреть? – наконец спросил он. – Я понимаю, звучит цинично, но… отсюда такой вид. Или это на меня уже шампанское действует.

– К сожалению, не могу, – ответила Анна, рассматривая побелевшие костяшки пальцев.

– Ничего, что я разговариваю? Или мне замолчать?

– Говори. Так лучше.

– А с каких пор ты начала бояться высоты?

– Спасибо, ты здорово меня отвлек! – Они рассмеялись. – С тех пор, как в детстве лазила на Пизанскую башню.

Повисла короткая пауза.

– Это правда? Я иногда просто не могу понять, ты шутишь или как.

– Я серьезно. Звучит слишком по-итальянски, да? Все равно что сказать: «Я ослепла, потому что мне попали в глаз большим куском пиццы». Раньше посетителям позволяли подниматься на самый верх башни, и никаких перил не было. Эпоха безопасности, здорового образа жизни и принудительной страховки от несчастных случаев еще не началась. Я поднималась по ступенькам впереди отца. Когда мы уже почти достигли верха, я выбежала на один из балконов и чуть не вывалилась. Я спаслась только благодаря длинным волосам. Папа ухватился за них и втянул меня обратно. До сих пор помню, как я глянула в бездну и поняла, что сейчас упаду. Я знала, что погибну. Ну, насколько это может знать ребенок в шесть лет. В таком возрасте еще рано сталкиваться с представлением о собственной смертности. С тех пор я боюсь высоты. Как будто у меня вечный посттравматический стресс. Каждый раз вспоминаю…

– С ума сойти, как плохое воспоминание может напоминать о себе многие годы, правда? – сказал Джеймс. Это прозвучало так выразительно, что Анна подумала: «Он наверняка вспомнил, кто я такая», – но он тут же добавил: – Например, в фирме, где я раньше работал, мне пришлось попробовать жирорастворяющие таблетки. В итоге из тебя выходит нечто, похожее на козий сыр. После такого итальянские блюда никогда уже не станут прежними…

Анна рассмеялась. Снова воцарилось молчание.

– Кстати, как там твои свидания по Интернету? – спросил Джеймс.

– Как всегда.

– Может быть, тебе поменять фотографию в профиле?

– Великолепно. То есть я сама виновата?

– Нет! – широко улыбнувшись, ответил Джеймс. Анна подумала, что, видимо, женщины редко над ним подшучивали, и ему это явно нравилось. – Однозначно нет. Хотя, признаюсь, на секундочку я и правда так подумал. Слушай, почему бы вообще не изменить свой профиль? Я работаю в Интернете, занимаюсь копирайтингом. А еще часто слушаю, как Лоренс кого-нибудь разбирает по косточкам. Хочешь мнение стороннего лица?

– Прямо сейчас?

– Не думай о высоте, – сказал Джеймс, доставая телефон и делая гримасу, говорившую: «Ну же, подыграй мне».

– Ты хочешь меня смутить? – поинтересовалась Анна, чувствуя, как напрягаются мышцы живота – от высоты и от воспоминаний.

– Честное слово, нет. Ну же. Неужели тебя это смутит сильнее той чуши, которую я порол на открытии выставки?

Анна засмеялась и склонила голову набок.

– Ты прав…

Ей было неприятно думать, что Джеймс сейчас прочтет ее обращение к потенциальным партнерам. Но Анне действительно хотелось знать, о чем он думает. Да, он представлял собой воплощенное зло, но еще… Джеймс был умным и красивым. Да. Она не отказалась бы услышать его мнение.

Анна назвала свой логин на сайте и напряженно ждала, пока Джеймс, ворча, искал сеть.

– Та-ак, вот оно…

– Только не дразнись.

– Не буду. Если ты не пишешь там про «умение оценить лучшее в жизни» и все такое. Ага. Отличная фотография. Но… их только три?

– Да.

Анна смутилась, будучи вынуждена разъяснять ход своих мыслей.

– Не хочу, чтоб судили по внешности.

– Похвально. Но ты ищешь мужчину в реальном мире, а не в том, о котором мечтаешь. Закачай еще несколько фоток… «Люблю путешествовать». Универсальный вариант, подойдет каждому. Кто предпочитает сидеть дома, пишет «люблю выходные». – Анна хихикнула. – Я бы заменил на что-нибудь пооригинальнее. Хм… «Спортивная и активная». Правда? Хотя… нет! – Джеймс вскинул руку, как только Анна негодующе открыла рот. – Я имею в виду, что «спортивная и активная» обычно значит «адски скучная». Или «ходит пешком на работу». Я бы это вычеркнул, если только ты не профессиональная теннисистка. Люди и так видят, что ты не лопаешь пончики целыми днями, – в общем, больше их ничего не интересует. Поэтому я возвращаюсь к первоначальной идее: больше фотографий.

Анна подумала, какой странный выдался вечер. Она болтается между небом и землей с Джеймсом Фрейзером, который дает ей советы, как привлечь внимание мужчин. Новоявленный Сирано де Бержерак.

– Так. Ага. Тут написано, что ты безнадежный романтик?

Анна почувствовала, что краснеет, и порадовалась тусклому освещению.

– Ну да…

– Не надо. Мужчины думают: «Ага, значит, через месяц позвонит в слезах в три часа ночи».

– Это значит, что я хочу серьезных отношений. Я… ну, ты понимаешь… я не страдаю ерундой.

– Только не надо писать, что ты «устала от несерьезных отношений». Самое страшное, что можно услышать от женщины. Любой мужчина поймет, что рискует однажды проснуться и увидеть тебя с кухонным ножом в руках. «Я думала, что ты не такой, как другие, Джеймс. Ты ведь не хочешь умереть так же, как они, правда, Джеймс?..»

Анна рассмеялась и спросила:

– Ну, умник, и что же мне тогда написать?

– То, что отражает твою суть. Только не оправдывайся. Обязательно напиши «не люблю кошек». Очень оригинально.

– Тогда я одним движением руки вычеркну всех котовладельцев.

– Скажи честно, ты хоть раз встречала котовладельца, который тебе понравился бы?

– Кажется, нет, – ответила Анна, и оба улыбнулись.

– Более того, котовладельцы будут заинтригованы. И потом, неужели ты правда хочешь встречаться с мистером Любителем Кошек? Он наверняка будет слушать какую-нибудь фигню, есть чечевицу и страдать от эректильной дисфункции.

– Сомневаюсь. Вообще откуда ты знаешь? Ты хоть когда-нибудь знакомился по Интернету?

«Ну да, конечно».

– Нет, но когда шел на свидание, то всегда думал: а понравится ли место, куда я иду, человеку, который мне небезразличен? В Интернете то же самое. Чем более личной ты сделаешь свою страничку, тем скорее найдешь мужчину, который тебе подойдет. Представь себе, кого ты ищешь, и пиши только для него.

– Хм. Честно говоря, я понятия не имею, кого ищу.

– Ты давно одна? – спросил Джеймс, убирая мобильник в карман.

Отчего-то в этих странных обстоятельствах Анна решила рискнуть и сказать правду. Бесполезно было приукрашивать истину. Стимпанковая эротика – не для нее.

– С самого начала. Ну… не совсем, конечно. Лет семь.

– Ого!

– Спасибо.

– Нет, я имел в виду – ничего себе. Даже не верится.

Анна подумала: «Это просто вежливая банальность», – и пожала плечами.

– После университета я полтора года встречалась с одним парнем, Джозефом. Мы даже жили вместе. Он был довольно милый. А мой университетский бойфренд Марк отказывался меня целовать, пока мы не переспали. Еще он постоянно критиковал мою внешность. Ужас. Хорошо, что мне уже не девятнадцать лет и я не хватаюсь за первого попавшегося мужчину, по принципу «лучше хоть кто-то, чем никто».

В этот момент ей пришло в голову: нужно исследовать, каким образом высота влияет на падение внутренних барьеров.

– Господи… – выдохнул Джеймс, повернувшись к ней. – Судя по всему, мерзкий был тип.

«Зато он не вытаскивал меня на сцену и не обзывал слонихой».

– Кажется, я даже никогда не влюблялась по-настоящему.

– Повезло. Значит, последнее слово всегда останется за тобой.

– Ты циник.

– Нет, я говорю искренне, – Джеймс подошел, чтобы долить бокал, и вытащил бутылку из хрустящей ледовой жижи в ведерке. – Ты по-прежнему не хочешь? А вдруг поможет? Глоточек для смелости.

– Разве что очень маленький, – сказала Анна.

Боже, опять шампанское.

Джеймс налил полбокала и протянул ей.

– Ты так и будешь сидеть, вцепившись в скамейку?

– Очень смешно. Да.

– Ты права. Если капсула оторвется и мы плюхнемся в Темзу, ты, скорее всего, выживешь, если будешь держаться за скамейку. Доплывешь до берега, сидя на ней, как на плотике.

– Ну тебя.

Джеймс поставил бокал на скамейку и придерживал его, пока Анна не собралась с духом и не протянула одну руку. Манера Джеймса – шутки в сочетании с искренней заботливостью – нравилась ей. Он вернулся к окну, а она быстро отпила шампанского, стукнувшись зубами о стекло. Еще два глотка – и шампанское закончилось.

– То есть, конечно, мне нравились некоторые парни… – О нет, теперь она заговорила под воздействием высоты и спиртного. – Но не могу сказать, что когда-либо испытывала всепоглощающее чувство безмерной любви к одному-единственному человеку. Иногда кажется, что я жду уже целую жизнь. Жду того, кто поймет меня, и мы будем как лучшие друзья… и нам не надоест держать друг друга в объятиях.

Джеймс повернулся к ней.

– Сомневаюсь, что такая любовь существует где-то за пределами романтических фильмов. А если да, то заканчивается через неделю.

– Спасибо, порадовал.

– Ну извини. Не спрашивай мнения о романтике у мужчины, которому изменила жена.

– Она ушла к другому?

– Да, он манекенщик, и ему двадцать три. Теперь я понимаю, как себя чувствуют первые жены рок-звезд.

– Он красивый?

– Нет, это манекенщик-урод, у него голова как дыня. Разумеется, он красивый! Спасибо, что напомнила.

Оба рассмеялись, и тут Анна догадалась, что Джеймс вспоминает о жене. Смех угас. Джеймс Фрейзер, который чувствует себя физически непривлекательным… ничего себе.

– Думаешь, вы с ней помиритесь? – спросила она.

– Не знаю. Совсем недавно я бы осторожно сказал «да». А теперь… не знаю.

– Но ты этого хочешь?

– Очевидно, хочу. Сам не знаю почему.

– Потому что ты испытываешь всепоглощающую романтическую любовь к одному-единственному человеку?

– Потому что я вечный козел отпущения. – Они вновь замолчали. – Ладно, давай набросаем для тебя новый профиль. Анна, историк…

– Такое ощущение, что мне шестьдесят восемь и я пользуюсь машинкой для выдергивания волос из носа.

– «…но я вовсе не старушенция, которая пользуется машинкой для выдергивания волос из носа. Представьте себе женщину, которая бесстрашно вскрывает проклятую гробницу мумии. В руке у нее факел, а рядом Индиана Джонс».

– Ты описываешь археолога.

– Не мешай. Закончим вот так: «Я красива. Ненавижу кошек. На завтрак предпочитаю омлет в булочке. Позвони!»

Она расхохоталась.

Красива? «Не так уж красива и не в моем вкусе».

– Да, у тебя отлично получается.

– Слышу в твоем голосе сомнение, – с улыбкой заметил Джеймс. – Между прочим, на мне масса ответственности. Я веду блоги в социальных сетях за всех своих клиентов. Одно неловкое движение – и «Ортопедические стельки Шоллса» вылетят в трубу.

Ура, ура, наконец-то кабинка опустилась.

Выходя, они продолжали смеяться. Анна и забыла, что они пришли с компанией.

– Хорошо прокатились? – с явной насмешкой поинтересовался какой-то низкорослый жилистый тип в ярко-зеленом пальто, берете и клетчатых брюках.

Анна заметила особое выражение на лицах компании. Оно было ей незнакомо. Настолько незнакомо, что лишь через несколько секунд она поняла, что это такое.

Зависть.

Правда? Коллеги Джеймса завидовали их уединению, мнимому роману и интимным шуточкам на двоих?

Как легко исцелиться от зависти, если узнать прозаическую истину.

42

Джеймс не думал, что ему понравится в боулинге, но, когда они отправились в ретро-бар в «Олстар-лейнс», оказалось очень весело. Пусть даже его посещали запоздалые мысли типа «Ну что ты делаешь?» – присутствие Анны действительно украсило вечеринку.

Она прекрасно общалась со всеми – дружелюбная, раскрепощенная, безыскусная. Правда, поначалу Анна держалась настороженно, но с помощью алкоголя наконец обрела почву под ногами. Когда она инстинктивно сосредоточилась на Лекси как на самом приятном человеке среди присутствующих, Джеймс одобрил вкус своей спутницы.

Он представил, как вела бы себя Ева. Наверное, слушала бы Рамону или Гарриса с загадочным и немного осуждающим выражением лица, как у кошки-сфинкса. Затем, вернувшись к Джеймсу, сказала бы несколько пренебрежительных слов, от которых он бы занервничал, хоть и порадовался бы тому, что ему составляет компанию самая клевая девушка в компании. Ему следовало догадаться: Ева всегда давала понять, что и он тоже ее недостоин.

Джеймс попытался представить себе самое лучшее качество Евы, в котором не было бы ничего поверхностного, наносного, способного впечатлить подростка. Доброта? Мимо. Заботливость? Хм. Ну, в общем, он встречался не с социальным работником и не с волонтером на кухне для бедных. И необязательно было всю силу эмоций тратить на жалость к себе.

Когда Джеймс позвонил своей сестре Грейс, чтобы рассказать об уходе Евы, та заявила: «По-моему, она всегда тобой пренебрегала. Но тебе такие нравятся». – «Правда?» – удивился он. «Ну да. Стервозные. Как женщины, так и мужчины».

Джеймс действительно не знал никого, кто не подошел бы под определение Грейс. И об этом стоило задуматься.

Как отреагирует семья, если Ева вернется? Джеймс подозревал, что родные не придут в восторг. Но ведь дело не в том, чего хотелось им, правда? Лишь бы она вернулась к нему. Джеймс с трудом мог вообразить альтернативу. Он всегда получал то, что хотел.

Кстати говоря, он заметил, что Анне уж точно не помешали бы несколько уроков игры в боулинг. Она играла прескверно и разражалась дурацким смехом всякий раз, когда шар краем задевал кегли. В конце концов Джеймс понял, что больше не в силах наблюдать, как очередной шар без толку катится по желобу.

– Хочешь еще немного конструктивной критики? – спросил он, подходя и принимая вид чрезмерно заботливого бойфренда.

Анна отвела с лица темные кудри и безмятежно взглянула на него. Короткое платье в сочетании с цветными чулками и дурацкими ботинками для боулинга выглядело очаровательно.

– Во-первых, зачем ты берешь такие тяжелые шары? Они же весом с пушечное ядро. Как половина тебя.

Она покраснела. Остроумная и дерзкая на язык Анна вдруг смутилась при упоминании о своем весе? Женщины иногда бывают такими странными.

– Просто мне нравится перламутровый цвет.

Джеймс улыбнулся.

– Ну ладно. Но все-таки я советую взять вон тот шар. Он не такой красивый, но гораздо лучше подходит для того, чтобы сшибать кегли.

Он подал ей другой шар, поддерживая снизу ладонью, пока она просовывала пальцы в отверстия.

– Раскачай его, – сказал Джеймс, показывая, как это делается. – Смотри туда, куда хочешь попасть. И не швыряй шар, как пакет с мусором в помойку. Плавным движением… вот так. Ты меня, наверное, теперь возненавидишь?

– Да уж, ты хуже, чем Фред Уэст, – ответила Анна, и Джеймс рассмеялся.

Она раскачала шар и с небольшой высоты бросила на дорожку. Он покатился вбок и сбил три кегли, прежде чем скрыться из виду.

– Уже лучше, – сказал Джеймс, потирая шею. – И все-таки ты слишком полагаешься на удачу. Сейчас угадаю. В школе у тебя не ладилось с физкультурой?

Он улыбнулся, Анна тоже – из вежливости, – но вид у нее был встревоженный. Видимо, он вел себя слишком нахально. Но ведь он просто хотел посмешить Анну. Она не лезла за словом в карман, и Джеймсу нравилось с ней пикироваться. Будь она его коллегой, он с удовольствием ходил бы на работу.

– Можно я покажу? Ты уже ненавидишь меня, как серийного убийцу, так что хуже не будет.

– А ты удивлен? Ну давай.

– Значит, так…

Он встал позади, и когда Анна принялась целиться, Джеймс направил ее руку. Бросив шар, она покачнулась, и на мгновение они тесно прижались друг к другу.

Джеймс ощутил нечто вроде вспышки. Несомненное влечение между мужчиной и женщиной. Когда их тела внезапно соприкоснулись, как будто в замке зажигания повернули ключ и вспыхнули фары – то есть нервные окончания.

Он отступил на шаг и стал давать советы, держась на некотором расстоянии. «Вот это сюрприз, – думал Джеймс. – Ведь она мне не нравится. То есть, конечно, Анна очень приятная, и, будь она в моем вкусе, я бы втрескался по уши». Джеймс готов был поклясться, что университетские очкарики наверняка бегают за ней табунами. Тем более что большинство женщин-ученых, которых он видел, выглядели как произведение очень криворукого мастера.

Но, пусть даже он решился пуститься в свободное плавание, Анна уж точно была не из тех, с кем можно заняться сексом ради развлечения. Слишком серьезная и влиятельная. Если бы Джеймс захотел с кем-нибудь переспать, он выбрал бы… Лекси, наверное. Но только не Анну. С Анной он предпочел бы дружить. Она первая за долгое время сумела его заинтриговать.

Более того, Джеймс ломал голову, как бы сказать ей: «Я бы очень хотел и дальше общаться с тобой по-дружески», – чтобы она не подумала, что он надеется на большее. Ведь он знал, что Анна тоже не испытывала к нему ни малейшего влечения. Интересно, как избежать намеков на секс, чтобы собеседник не решил, что на самом деле ты только и думаешь о постели?

Когда они проиграли, Анна сначала затерялась в толпе, а через полчаса появилась и сказала, что уходит.

– Лекси плохо. Она перепила, – объяснила Анна. – Я посажу ее в такси.

– О…

У Джеймса разом испортилось настроение. Анна была единственным украшением вечеринки, и он надеялся, что она пробудет до конца. Он как раз собирался позабавить ее, поделившись кое-какими офисными сплетнями. Если она уходит, и ему тут делать нечего.

– Лекси настолько нуждается в помощи?

– Да, и она ее получит, – ответила Анна, и Джеймсу отчетливо показалось, что она раздражена.

– Я тебя провожу, – сказал он, когда она развернулась, собираясь уходить. – Только возьму куртку.

Еще один бонус наличия подружки, пускай мнимой, заключается в том, что коллеги просто кивают и подмигивают, когда ты говоришь, что уйдешь пораньше.

– Все нормально? – спросил Джеймс на улице, когда Анна устроила ослабевшую Лекси на скамейке в ожидании такси. Она повернулась к нему, и Джеймс догадался, что ответ отрицательный.

– Мне позвонил Лоренс и пригласил на свидание, – сказала она с неподдельным гневом.

«Ты когда-нибудь перестанешь приставать к женщинам, которые притворяются моими подружками?..»

– Он сказал, это ты дал ему мой номер.

О господи, зачем он это сделал? Но Лоз пристал намертво, и Джеймс легко сдался…

– Он сказал, что ты пригласил меня в театр только ради него. И ты назвал мою сестру «доказательством, что после пересадки мозга люди иногда выживают».

Джеймс опешил от неожиданности. От стыда в животе что-то сжалось.

– Между прочим, обе фразы вырваны из контекста.

– Значит, ты никогда не высказываешь обидных мнений о женщинах, которых почти не знаешь? – уточнила Анна, величественная, как Феодора, и откинула растрепанные ветром волосы. Она словно собиралась, не дрогнув, отдать приказ о казни.

– Обычно нет. Надеюсь.

– Наверное, на встрече выпускников я просто ослышалась. Видишь ли, мне показалось, что, глядя на меня, ты сказал: «Не такая уж красавица и не в моем вкусе».

Джеймс сглотнул. Вот влип. Он действительно сказал это Лоренсу. А она услышала. Ох…

– Я не имел в виду… Слушай, Лоренс просто мутит воду, чтобы с тобой переспать.

– А ты, образец мужественности и честности, стоишь здесь с женщиной, которую попросил притвориться на сегодня твоей подружкой?

– Я никогда и не утверждал, что у меня нет недостатков. Просто я не такой, как Лоренс, – неловко выговорил Джеймс. – Так ты согласилась?

Анна пожала плечами.

– Эта идея ничуть не хуже твоей…

Она вытянула руку, и у обочины затормозило такси.

– Если ты думаешь, что Лоренс лучше, то сильно ошибаешься. Поверь, Анна, от него будут неприятности. Не надо с ним встречаться.

– Меня не интересует твое мнение относительно того, с кем я должна встречаться.

– Понимаю, но я же говорю как друг. Лоренс – не тот человек, с которым стоит иметь дело.

Анна фыркнула:

– Друг!

– Да, я думал, что я твой друг.

– На мгновение я тоже так подумала. Но, по-моему, пора наконец поставить точку.

Кое-как разместив Лекси, безвольную, как кукла, на сиденье такси, Анна залезла следом и захлопнула дверцу. Она даже не обернулась.