Текст книги "Танец рисунка, голос линии, поэзия жизни. Интермодальная терапия экспрессивными искусствами"

Глава 2. История и философия интермодальной терапии искусствами

Невозможно говорить об истории возникновения и развития интермодальной терапии, не упоминая о фундаментальных теоретических и практических положениях этого направления. Речь идет о феноменологическом подходе, гуманистической философии Карла Роджерса и об эстетике.

И также невозможно не упомянуть об арт-основанных исследованиях, базирующихся на интермодальной терапии и в то же время независимых, развивающихся параллельно с ИТИ.

Способность к безоценочному выражению и беспристрастному наблюдению за феноменами психоэмоциональной жизни является чуть ли не важнейшим принципом в работе с экспрессивными искусствами. Любой возникающий продукт, любая линия, жест, движение, звук, вообще любые проявления сознания, чувства, эмоции – это феномены, означающие не больше, чем они есть, без чрезмерных интерпретаций, не «плохие» и не «хорошие». Эти голоса, послания бессознательного, приходят из глубины естества, их надо просто услышать и принять.

Феноменологический подход, созданный Эдмундом Гуссерлем, в центр внимания ставит движения души, ощущения, переживания, субъективный взгляд на вещи. Основой познания чего бы то ни было является непосредственное созерцание, главным образом чувственное восприятие. Гуссерль отстаивал чистое сознание, свободное от догм, навязываемых шаблонов мышления. Он говорил о том, что следует «строго воздерживаться от любых теорий; то есть предварительных мнений какого бы то ни было вида» и исходить только из того, что с очевидностью дано в опыте.

Призыв, который сформулировал Гуссерль, звучит так: «Назад, к самим вещам!», что подразумевает восстановление связи между сознанием и предметами, когда предмет воспринимается сознанием как нечто обладающее определенными свойствами, без изучения его функций, строения и т. д. Сознание и мир находятся во взаимодействии, сознание открыто миру или направлено на мир, и оба находятся во взаимовлиянии.

Таким образом, философия феноменологии инкрустирует субъекта обратно в чувственный мир и делает этот мир доступным для осознания. То есть можно сказать, что феноменология становится философией субъективного бытия в мире и задачей философии феноменологии становится исследование данности, в которой вещи в широком смысле проявляются в сознании, а опыт становится основой любого знания.

Методы интермодальной терапии опираются на базовые принципы феноменологического подхода, для которого характерно пристальное безоценочное внимание к проявлениям души в обстановке поддержки и принятия, и это уже само по себе целительно.

Бок о бок с феноменологическим подходом стоит гуманистическая философия Карла Роджерса. Личностную теорию К. Роджерса называют феноменологической или холистической. К. Роджерс исходил из холистического принципа, считая, что человек функционирует как единая, целостная личность, несводимая к ее частям.

Этот принцип холистичности лежит в основе интермодальной терапии искусствами. Человек рассматривается во всей своей целостности: мысли, чувства, образы, впечатления, воспоминания, телесный опыт сплетаются в единую симфонию, выражаемую на языке экспрессивных искусств. В процессе терапии клиент учится понимать и принимать свои чувства, становится творцом и хозяином собственного мира, даже если изначально он ощущал безысходность и отсутствие свободы выбора. Дело в том, что формулировка и озвучивание проблемы, помещение ее в творческий контекст экспрессивных искусств позволяет по крайней мере овладеть темой, выразить ее и попытаться трансформировать.

Карл Роджерс использует термин «организм», который охватывает все возможные уровни существования человека – от бессознательного физиологического функционирования до уровня духовных переживаний. И именно этот «организм» целиком включается в процессе занятий интермодальной терапией искусствами, меняя «Я-концепцию» клиента, т. е. представление о себе и своем функционировании в мире (Роджерс, 1994).

При этом у каждого организма есть врожденное стремление к самоактуализации, к развитию своих способностей, – это закон природы, общая тенденция ко все большему упорядочиванию и взаимосвязанному усложнению, очевидная как на неорганическом, так и на органическом уровне.

Еще один важный для интермодальной терапии принцип – не существует некой единой реальности, она преломляется во множестве субъективных реальностей. Именно с ней, с субъективной реальностью (пользуясь терминологией Паоло Книлла, «действительной реальностью» – см. «Буквальная, воображаемая и действительная реальности», с. 55), мы имеем дело. И тут мы снова приближаемся к тому, что человек – единственный эксперт своей жизни, своей субъективной реальности. «Единственная реальность клиента – это его действительная реальность, ее следует уважать, а не диагностировать» (Knill, Barba, Fuchs, 1993).

Клиент и в гуманистическом подходе, и в подходе ИТИ занимает центральное место при искреннем любопытстве и уважительном, безоценочном отношении со стороны терапевта, создающего пространство и возможность для принятия, исследования и развития клиента через экспрессивные искусства.

Таким образом, мы говорим о некоем внутреннем познании, цель которого – не нахождение объективной истины, существование которой уже поставлено под вопрос, а открытие и выплавление единственно правильной субъективной реальности, кристаллизуемой в образе и опыте. Образно выражаясь, мы говорим об алхимии личного опыта или поиска личного философского камня, существующего в единственном экземпляре и предназначенного для конкретного человека, того, чей опыт послужил сырьем для выплавки этой уникальности.

И в этом процессе «кристаллизации» личной истины искусства являются теми эликсирами, с помощью которых можно добиться максимальной чистоты опыта, не редуцируя его до уровня слов. Именно все разнообразие видов искусства позволяет образам, метафорам разворачиваться в полную мощь, становиться ярче, звучать чище и громче, исполняя танец души. В этом процессе переплавляются не только искусства, переплавляются различные языки сознания: идеи, эмоции, они наполняются чувственной тканью, воплощаются и обретают телесную наполненность, трансформируются и дорастают до уровня трансперсональных смыслов и архетипов. В общем потоке поиска и воплощения смыслов каждый из нас может обрести некое древнее знание, простое, дающее ориентиры и бережно поддерживающее, – свой собственный, личный смысл.

Для интермодальной терапии искусствами важен дискурс о красоте и философии искусства – эстетике. Человечество с древнейших времен задумывалось о роли и смысле красоты, но сам термин «эстетика» был введен только в XVIII веке, и тогда же она выделилась в самостоятельный раздел философии. Автор термина «эстетика», Александр Баумгартен, находился под влиянием картезианского мировоззрения и обозначал «эстетическое» как первую, низшую форму познания, отличая ее от «логической», т. е. рациональной формы познания, исследующей законы мышления.

С тех пор эстетическая мысль развивалась в разных направлениях, сейчас существуют различные подходы к пониманию эстетики. Для теории интермодальной терапии искусствами важна феноменологическая эстетика, которая старается описывать то, что сопутствует творческому процессу, и ценит в субъекте не активность мышления, а способность к созерцанию.

По словам японского философа начала прошлого века Китаро Нисиды, «если кто-либо желает обрести подлинное ощущение прекрасного, ему следует противостоять всем вещам в состоянии чистого муга[3]3
  Состояние муга в японской философии и культуре обозначает состояние или переживание, связанное с ощущением «отсутствия Я» или личных интересов, это отсутствие лишних мыслей, эгоистических переживаний, направленности на свое «Я».


[Закрыть]. Ощущение прекрасного возникает из этого необходимого условия, известного в искусстве как “божественное вдохновение”. Сама же красота, вызывающая это чувство муга, есть интуитивная истина, превосходящая интеллектуальную проницательность. Вот почему красота возвышенна. ‹…› Иногда люди тщеславно превозносят логическую истину, отрицая интуитивную как не более чем выдумку поэтов. Однако, по моему мнению, эта интуитивная истина обретается, когда мы отстраняемся от собственного “я” и становимся едиными со всеми вещами; это, иными словами, истина, видимая глазами Бога. Поскольку такой вид интуитивной истины проникает в глубочайшие тайны вселенной, он гораздо глубже и величественнее, чем логическая истина, обретаемая посредством обыденного мышления и проницательности» (Нисида, 2002).

Действительно, там, где мы прикасаемся к самому сердцу красоты, замолкают все слова и мы приближаемся к переживанию, близкому к духовному. То есть красота – это не некое объективное свойство произведений искусства, которые могут быть более или менее красивыми, а субъективная истина («красота в глазах смотрящего»), и тогда мы можем ощущать красивыми даже самые обыденные вещи.

Понятие и переживание «красоты» очень важно для подхода интермодальной терапии искусствами, однако философы и методологи интермодальной терапии экспрессивными искусствами вынуждены описывать свое понимание эстетики скорее через отличие от общепринятых описанных или негласно существующих в социуме установок, имеющих отношение к красоте, творцу, творческому процессу.

Так, например, один из философов и методологов направления Стивен Левайн говорит о том, что, в соответствии с новой философией эстетики, человек творящий не может быть описан как демиург, который создает образы и формы, руководствуясь идеями своего ума. И сами творения в эстетике экспрессивных искусств не должны подвергаться критике, исходящей из классического понимания красоты как совершенства форм.

Традиционная эстетика и традиционное понимание красоты отделяют реальность искусства от каждодневной реальности жизни. Художник творит некий новый мир, но для того чтобы обрести способность создавать этот мир, художник вынужден долго учиться, чтобы обрести особые навыки.

В философии эстетики нового подхода Стивен Левайн предлагает «отпустить все иллюзии формальной эстетики….для того чтобы искать формы для бесформенного, позволяя хаосу нашего опыта разбить ограничения нашей культуры и появиться в новых формах» (Knill, Levine, Levine, 2005). То есть опять мы видим призыв вернуться к чистому опыту, к чему нас подводил Гуссерль, и не создавать эстетику, основанную на старых канонах создания арт-форм и даже способов восприятия, а перейти к созданию субъективной эстетики, единственным критерием которой будут аутентичность и особое переживание красоты.

Таким образом, эстетика позволяет приблизиться к выражению единственной субъективной правды жизни, данной в чувственном переживании.

Арт-основанные исследования (от англ. art-based research) развиваются параллельно с интермодальной терапией искусствами. Это междисциплинарная область знаний, основанная на применении творчества и искусства в исследовательском контексте. Она поддерживает и питает теоретическую и методологическую базы подхода экспрессивных искусств.

Арт-основанные исследования, как и интермодальная терапия искусствами, выросли из феноменологического подхода. По представлениям одних авторов, они являются частью качественных методов исследования в науке, в том числе в психологии, в противовес количественным. По другим представлениям, они являют собой новую исследовательскую парадигму.

Мы привыкли связывать понимание «исследования» с научной парадигмой и прежде всего с некими количественными исследованиями – подсчетами, измерениями. Однако существует и другой способ изучения реальности, основанный на других языках сознания – образном, полимодальном, метафорическом, который связан больше с искусством, нежели с наукой.

Это направление рассматривает создание арт-формы (art-making) как способ познания. Под арт-формами понимают любые жанры и формы любых видов искусства: литературы (эссе, короткие истории, новеллы, экспериментальное письмо, поэтические произведения и др.), сценического искусства (музыка, пение, танец, творческое движение, театр), визуального искусства (фотография, рисунок, живопись, коллаж, инсталляция, скульптура), мультимодальных жанров, соединяющих несколько форм.

Это холистический подход, в котором методологические границы между областями знаний свободно пересекаются. Ему свойственен отказ от стандартизации и единых измерительных процедур. Его характеризует ценность субъективного знания и опыта, полученного в процессе исследования. Ему свойственно представление о несводимости образа и выражения чего-либо к каким-либо способам описания. Образ значит больше, чем слова о нем. Исследователь превращается в «художника-ученого», который должен «думать как художник».

В этом подходе отразилось признание того, что искусство и творческий процесс могут порождать и передавать смыслы, что искусство способно передавать истину и помогать осознанию себя и других, что «не только феномены научной осознанности, но также самые различные реальности опыта, включая мораль, эстетику, политические измерения становятся легитимными полями для феноменологических исследований» (Knill, Levine, Levine, 2005).

Такой способ исследования может быть использован в различных контекстах, например, в психотерапевтическом, как исследование себя с помощью творчества. Можно использовать арт-основанные исследования, например, для:

♦ получения новых инсайтов и изучения различных тем;

♦ описания, получения новой информации;

♦ разрешения проблем;

♦ исследования микро– и макровзаимосвязей;

♦ социальной коммуникации, в том числе в провокативных целях;

♦ изменения стереотипов, доминирующей идеологии, предоставления возможности высказаться маргинализированным субкультурам и сообществам.

Кажется, что такой способ исследования будет более субъективным, однако если изучение какого-либо вопроса проводится в группе, то ответ на него может быть выведен из суммы отдельных ответов участников и он будет не менее объективным, чем результат, полученный с помощью количественных измерений.

Экспрессивные искусства, как рентген, проявляют невидимую реальность. Эта метафора родилась на одном из групповых занятий, в ходе которого мы с помощью интермодальной терапии исследовали тему архетипов. Сначала участникам было предложено в танце воплощать движения, связанные с тем или иным архетипом, а потом зарисовывать наиболее яркие образы и впечатления, пережитые в танце. Так, например, рисунок одной из участниц напоминал рентгеновский снимок позвоночника, но для автора этот образ позвоночника олицетворял мужскую силу, опору, надежность – один из аспектов Анимуса. Другая участница упомянула такие аспекты, проявившиеся у нее в рисунке, как мудрость, глубина. Следующая участница проявила в своем рисунке этого архетипа аспект Анимуса, связанный с активностью, ориентацией в пространстве, экспансией, выраженный в образе первобытного охотника с луком. В итоге мы получили объемную картину этого архетипа.

Подобным образом с помощью этого подхода мы можем исследовать любые проявления сознания через искусство и наоборот[4]4
  Частично подход исследования культур через искусства был продемонстрирован в книге «Культура образа: кросс-культурный анализ образа сознания» (Сидорова, 2012, 2017).


[Закрыть]. Вот как описывает Шон Макнифф исследования, основанные на искусстве: «Эксперименты с творческим процессом показали, что существуют более глубокие и эффективные способы получения и передачи опыта, чем те, которыми мы обычно пользуемся. Эти способы незнакомы многим людям, но они вполне могут использоваться в исследованиях, в особенности тех, в которых участвуют художники… Основной задачей основанных на искусстве исследований должно быть использование иного подхода к изучению человеческого опыта, предполагающего более глубокое и полное понимание творческого процесса и наших отношений с миром. Эксперименты за рамками общепринятых подходов к исследованиям могут обогатить современную научную практику и помочь в понимании человеческих возможностей» (Макнифф, 2006).

Интермодальная терапия экспрессивными искусствами продолжает развивать свои философские и методологические основы, соединяя черты психотерапевтической и социальной работы, духовной практики и, шире, – способа бытия в мире, по большому счету пытаясь ответить на непростой вопрос: что значит быть человеком?

Прежде чем говорить об истории развития интермодальной терапии искусствами, стоит сказать несколько слов о тех философских и мировоззренческих тенденциях, которые лежали в основе самого факта появления этого уникального, несомненно, авангардного подхода на стыке психологии и искусства. Совершенно невозможно игнорировать тот факт, что в сферах современного искусства, как и в сфере современной психологической практики, за последние десятки лет произошли и продолжают происходить глобальные изменения, расширяющие и изменяющие представления о природе сознания и, в свою очередь, изменяющие конфигурацию и виды самой психотерапии и современного искусства.

Вернемся к началу прошлого века, который стал революционным во многих сферах искусства и науки, чтобы проследить предысторию возникновения интермодальной терапии. Появление в искусстве интереса к «чистому опыту» привело к возникновению новых авангардных художественных течений, в изобразительном искусстве в фокусе внимания – линия, движение (примером могут служить работы Кандинского, Малевича, Поллока, Ротко и др.), в литературе – попытки описать поток сознания, отказ от жестких поэтических канонов.

За всем этим последовали смелые эксперименты 60-х годов, когда художники, музыканты, актеры свободно творили, легко заходя на территории друг друга. По словам Дарьи Халприн, тогда «все элементы создания искусств были брошены вверх и упали в тотально непредсказуемом порядке», тем самым породив смешанные проекты, в которых танцоры работали с музыкантами, поэтами и художниками вместе.

В искусстве того времени появляется тенденция более осознанно воспринимать связку тело – сознание. Подобная тенденция продолжает развиваться почти во всех направлениях современного танца, в искусстве перформанса, в театральном действе (театр Гротовского), а в современной психотерапии получила очень мощное развитие в телесно-ориентированной терапии.

В современном искусстве, театральном и танцевальном, все отчетливее прослеживается стремление к импровизации как возможности непосредственно наблюдать проявления жизни «тела – сознания», где один образ, мысль, ощущение, чувство, движение сознания влечет за собой другие. Импровизация активно используется в терапии экспрессивными искусствами, и можно говорить о саморазворачивающемся творческом процессе индивидуума и группы.

В современном искусстве, вообще, часто используется активная позиция зрителя. Создается образ или череда образов, оставляющих пространство для полифонии восприятия и высвобождения ресурсов в сознании воспринимающего. Примером такого совместного творчества исполнителя и зрителя может быть современный танец и, в частности, японский танец буто, например, в исполнении Мина Танаки.

Меняются представления об эстетике, например, художник Марсель Дюшан говорит об искусстве как о том, на что указывает художник. Все помнят революцию в выставочном искусстве, когда этот художник поместил в выставочном пространстве писсуар. Таким образом, переход или сдвиг совершается в сознании воспринимающего, все что угодно может быть искусством.

Постмодернизм породил ряд новых художественных стилей, таких как хэппенинг, перформанс. Современное искусство со времен экспериментов авангардного движения 60-х годов выходит из галерей и сценических пространств, и зрители или случайные прохожие могут стать участниками арт-процесса, а незапланированным реквизитом могут служить обычные бытовые вещи, находящиеся вокруг.

Постмодернизм как явление общественной и культурной жизни современного общества стал разрушителем мифов, «освободителем смыслов», манифестом равноправия читателя, зрителя и автора произведения, однако утрата «вечных ценностей» дезориентировала современного человека, лишила его внутренней опоры и душевной устойчивости. Мир постмодерна создал мир массовой информации, где постоянно возникающие формы смыслов конкурируют друг с другом. От нас, живущих в современном пространстве культуры постмодерна, требуется совершенно новый способ взаимодействия с информацией. В отличие от совсем еще недавнего прошлого, когда нужные сведения приходилось добывать, теперь, в век интернета и переизбытка информации, нам нужно тщательно дозировать и отбирать информацию, а для этого должны быть сформированы четкие внутренние ориентиры, которым часто неоткуда взяться в условиях культуры потребления.

По словам Дарьи Халприн, «восстановление души в нашей культуре требует от нас освободить тело и воображение из-под власти потребительства, научиться основывать наше отношение к эстетике не только на внешней красивости принадлежащего нам или того, что мы хотим иметь своим, но на содержании внутреннего мира за пределами внешних проявлений», «скорее, нам надо совершенствовать способность быть в потоке жизни, как верят гуманисты, врожденную способность к осознанию и творчеству, что ведет нас содержательному существованию», «умение “танцевать” со связкой противоположных сил внутри и вокруг нас – это основа для прикладного искусства жизни» (Halprin, 2003).

Что же касается психологии, в том числе практической, то известно, что практическая психология началась с психоанализа, и в начале прошлого века можно было видеть господство именно этого объясняющего подхода. Это же касалось и так называемых мономодальных направлений в терапии искусствами, которые стали возникать в 40-е годы прошлого века. И арт-, и танцевально-двигательная терапия опирались во многом на философию и теорию, предлагаемые психоаналитическим подходом, где искусство рассматривалось как символическое выражение бессознательных сил, влечений и конфликтов, играло сублимирующую функцию и терапевт должен был прежде всего владеть искусством интерпретации. Но уже к 70-м годам проявляется тенденция к междисциплинарному диалогу, в том числе и внутри направлений терапии искусствами, и представители различных видов терапии искусствами стали проявлять интерес к работе своих коллег.

«Новые парадигмы XX и XXI веков пытаются заставить нас переосмыслить понимание сложности жизни в эпоху постмодерна – включая необходимость действовать в хаосе и многообразии, несомненное рождение нового порядка и постоянное движение самопознания во всем. Мы возвращаемся к принципам и законам, по которым люди жили в самые древние времена. При этом делаем этот полный круг по-новому, на новом основании, с новыми, более сложными вызовами. В области философии, психологии, искусства, образования, медицины и науки эти новые парадигмы направляют нас в сторону более полной, воплощенной жизни, в которой искусство, наука, психология и духовность не разделены, а, скорее, воссоединены через общие метафоры и универсальные принципы и идеи» (Halprin, 2003).

Это очень важный призыв, может быть, даже манифест современного человека, которому нужно найти центр в хаосе нынешней жизни, жизни, в которой каждый сам создает себе цели и ориентиры, выплавляя тот единственный субъективный философский камень, в котором соединяются цели, представления, верования, тело и его движения и высшие человеческие ценности, красота и любовь. Экспрессивные искусства приглашают нас жить в большей осознанности, в ощущении мудрости и красоты жизни, в каждодневном поиске баланса между различными силами.

Однако мы отвлеклись. Все эти фундаментальные преобразования в области искусства, науки, философии и психологии стали причиной и следствием возникновения в 70-х годах прошлого столетия нового направления психотерапии и социальной практики – интермодальной терапии экспрессивными искусствами, или терапии выразительными искусствами.

Моментом основания ИТИ можно считать открытие магистерской программы по терапии экспрессивными искусствами в одном из Кембриджских колледжей (Lesley college) в штате Массачусетс, США. Основатели подхода ставили во главу угла интермодальный и интердисциплинарный подходы к терапии искусствами, в противоположность существующим в то время узкоспециализированным мономодальным программам, делающим акцент на одном виде искусства (изобразительное искусство, или танец, или музыка и т. д.).

Музыкант и психотерапевт из Швейцарии Паоло Книлл, американский психолог и художник Шон Макнифф, танцовщица и танцевально-двигательный терапевт Норма Канер и американский психолог и психотерапевт Натали Роджерс дали мощный старт этому удивительному направлению психотерапии и социальной работы, где в одной терапевтической индивидуальной или групповой сессии соединялись различные виды искусств, при этом клиентам не надо было быть специалистами в них.

Мы обязаны также упомянуть имена философов, методологов и практиков направления – Стивена и Эллен Левайн, Херберта Эберхарда, Джека Веллера, Дарьи Халприн, Салли Аткинс и первого поколения учеников, которые ныне являются активными продолжателями подхода, – Марго Фукс Книлл и Маркуса Александра.

В 1994 году Паоло Книлл с учениками вернулись в Европу и основали Европейское высшее учебное заведение (European Graduate School) – уникальный образовательный частный университет в Швейцарских Альпах, где в атмосфере свободы и интернациональности получают образование терапевты и консультанты в области экспрессивных искусств.

В том же году была создана Международная ассоциация терапии экспрессивными искусствами (International Expressive Arts Therapy Association), целью которой стало предоставление мировому сообществу возможностей диалога, профессионального роста и выдвижения стандартов профессиональной практики, а также продвижение экспрессивных искусств как мощного инструмента психологического, физического и духовного оздоровления. Ассоциация объединила не только психотерапевтов, но и поэтов, художников, танцовщиков, певцов и музыкантов, т. е. людей искусства и преподавателей разных видов творчества[5]5
  Подробнее об Ассоциации – на сайте www.ieata.org.


[Закрыть].

На сегодняшний день терапия экспрессивными искусствами используется в самых разных областях как основной подход и в виде отдельных техник. Это междисциплинарное направление, предлагающее огромные возможности для личностного роста и самоисследования, оно применяется в детской и семейной терапии, терапии супружеских пар, при работе с эмоциональными расстройствами, кризисами развития, травмами, ПТСР, неизлечимыми болезнями, например, СПИДом. Также терапия экспрессивными искусствами успешно применяется в домах сирот, специальных школах, при работе с детьми с ограниченными возможностями и их родителями, с больными людьми в госпиталях. Методы терапии экспрессивными искусствами могут использоваться и в индивидуальной работе, и в групповой – с сообществами, например, при работе с жертвами катастроф и терактов, в миротворческой работе, в работе по разрешению конфликтов. Усиливается современная тенденция применения экспрессивных искусств в образовании, в работе с организациями в целях улучшения групповой коммуникации, творческого решения проблем.

Теперь, спустя почти 50 лет, существует целая международная сеть учебных центров и институтов по всему миру.

В России интермодальная терапия развивается с 1998 года, с визита Натали Роджерс. Сейчас растет число обучающих программ для арт-терапевтов и терапевтов искусствами, проводится больше арт-терапевтических конференций.

В 2005 году появилась программа повышения квалификации на базе Московского государственного психолого-педагогического университета (МГППУ) по благословению профессора Джека Веллера и доктора психологических наук Ф.Е. Василюка, которая успешно развивается и расширяется. С 2015 года она стала полноценной двухгодичной программой переподготовки.

Появляются другие обучающие программы по этому направлению, растет сеть региональных программ.

С 2012 года проводится ежегодный Международный фестиваль по терапии экспрессивными искусствами, посвященный именно интермодальному подходу, – это место встреч, обмена опытом, место, где выпускники нашей обучающей программы могут попробовать свои силы в проведении мастер-классов и где начинающие терапевты встречаются с более опытными коллегами.

В 2016 году в России по моей инициативе создана Ассоциация интермодальной терапии экспрессивными искусствами – профессиональная организация, которая объединяет последователей и практиков этого направления, постепенно растущая и расширяющаяся.

В настоящее время это направление психотерапии искусствами продолжает развиваться. Рожденное в практике, оно задействует различные научные и философские направления и углубляет опыт, полученный на практике.