Текст книги "Айдолы"

24. Адская клетка

Тори попал совсем в иной мир, где были свои правила, свои законы, свои порядки. Тут не было ни компьютеров не телефонов. Не было сцены. Тут был жёсткий распорядок утра, вечера, дня и ночи. В камере предварительного заключения, куда его отправили, их было четверо. Он был единственным из всех, японцем. Его шок от всего происходящего с каждым днём перетекал в затяжную депрессию. На предварительном суде, айдол был оставлен под арестом, как особо опасный преступник. Дни для него потекли одной серой полосой. Первое время он просто смотрел в одну точку, потом начал по немного читать книги. Книги тут были в свободном доступе. Сокамерники предлагали ему играть в азартные игры, но он вежливо отказывался. В принципе соседи у него были вполне мирные, его не трогали, ни о чём не расспрашивали, помогали освоится, давали книги. Он, имея возможность получать довольно «жирные» передачи, делился с ними сигаретами и кофе. Несколько раз к нему приходили и спрашивали не перевести ли его в отдельную камеру. Он вежливо отказывался, ссылаясь на то, что у него всё нормально по этим меркам и он не жалуется. Время летело и однажды его вызвали и отвезли на допрос.

– Тэуро Инэ расскажите, как всё произошло у вас с потерпевшей?

– Никак не происходило. Мы с ней встречались, а потом расстались.

– Почему расстались?

– По обоюдному согласию.

– Она предъявила Вам такие обвинения, это очень серьезно. В таких вещах просто так не обвиняют.

– Я не сделал с ней ничего плохого, почему она так со мной я и сам не знаю. Я айдол, мне некогда иной раз поспать. Зачем мне это всё… – первые два допроса не дали вообще никаких результатов. Тори невозможно было раздавить, а применять какую-либо силу в стенах следственного комитета тут было не положено. Однако, То Кан пытался изо всех сил нажать на Тори. Он запросил возможность встретиться с несколькими, самыми отъявленными, преступниками, сидевшими в этой же тюрьме, и пообещал им существенную помощь в их делах, если они заставят Тори любыми путями оклеветать себя, поскольку пока он не сознался в содеянном, дело в суд не передают. Сокамерников Тори постепенно переводили непосредственно в зоны отбывания наказаний, а к нему подселили других заключённых. Вот тут-то и начался ад. Сначала его просто начали донимать с разными вопросами, потом стали мешать ему спать, но скоро дело дошло и до рукоприкладства. Его начали бить, за длинные волосы, за серьги в ушах, за ухоженную внешность, за нежелание курить в компании и играть в азартные игры. Первое время он давал сдачи своим обидчикам, но после двух отправок в карцер перестал сопротивляться вообще.

– Ты опять сюда вернулся? Зря! – прямо с порога после карцера ему очень сильно дали в живот. Он упал, его начали бить.

– Не бейте его по лицу, не то это будет слишком заметно и ему ещё послабления дадут. За какую статью ты сидишь – говори!

– У него насилие!

– Уууу… тогда нечего его жалеть! – на него вновь посыпались побои. Он лежал на полу и даже не сопротивлялся. Очнулся айдол в тюремной медицинской санитарной части.

– Воды можно…? – к нему подошла медсестра.

– А… очнулся. На пей. – айдол сделал глоток и опустился на подушку.

– Что со мной?

– Лежи, ты весь переломан. Они очень сильно тебя избили – он хотел поднять руку, но почувствовал, что она не поднимается.

– Отпустите пожалуйста, я и встать – то не могу.

– Нельзя парень, не положено. Ты ведь не в частной клинике, а в тюремной больнице – Тори вновь закрыл глаза. Заснул.

Впервые за неделю побоев, он смог нормально заснуть. Неделю он провел в лазарете. Когда его вернули в камеру, то там его опять ждали те же самые соседи.

– О! Этого задохлика привели!

– Дайте лечь!

– Да сейчас… Стой в углу! Упадешь – изобьём! – у Тори закружилась голова, он понял, что сил стоять у него нет. В глазах у него потемнело и он потерял сознание. Вновь очнулся он в лазарете, но на сей раз около него сидел То Кан.

– Уйдите пожалуйста… уйдите!

– Э нет, дорогой! Ты посмел сдать ворованные документы, которые тебя никак не касались, в следственные органы, а теперь уйдите? Имей ввиду, пока ты не сознаешься, соседи у тебя в камере не поменяются.

– Я не делал ничего, в чём Вы требуете от меня признания.

– О Тори… Я не раз говорил тебе, что твоё поведение тебя, до добра не доведёт. Два мерзавца уже поплатились своими жизнями. Ты попал сюда, да ещё по такой статье… Вот до чего ты дошёл!

– Я не делал этого!

– Это ты будешь доказывать на суде. В прочем такими темпами до суда ты не доживёшь.

– Зачем Вам это?

– А кто будет отрабатывать долги, а? Или ты думаешь что твой защитник, Ли Чан, вернётся с того света и отмажет тебя от проблем? – То Кан опёрся рукой на грудь лежащего Тори. Парень застонал и начал задыхаться и кашлять.

– Ну? Дурно тебе? Каково быть заключённым, а не айдолом? Всё твоё имущество уже опечатано и скоро уйдёт с торгов, твоя сестра перейдёт в YDJL ENTERTAINMENT, всё твои треки и клипы удалены из мирового интернета. Ты больше никто! Ты этого добивался айдол, когда шёл против меня? Отмыть тебя теперь уже не получится. Ни Сан Хёна, черт бы его побрал, ни глупого правдолюбца Лин Хо, ни вашего защитника Ли Чана уже нет на этой земле. Чиян удалён из RAIN PEOPLE и группа расформирована. Все твои мемберы тщетно пытаются помочь тебе. Твой адвокат полный дурак. Он ничего не может сделать против моих связей. Твой Сангун пьяница, кто ему поверит. Ещё на допросе он рассказал, как ты нашёл его студента на улице и привел в свою компанию. Ну кто поверит нищему бродяге?! Если ты хоть чуть – чуть любишь Чияна то сознайся в том, что ты сделал, или он тоже сядет за групповое преступление вместе с тобой.

– Не трогайте Чияна…! – Тори прошептал одними губами. – Я всё подпишу.

– На, подписывай прямо тут – парень дрожащей рукой черкнул что-то в документах и потерял сознание. – Ну вот айдол, ты и подписал себе приговор! – То Кан вышел из палаты лазарета. Ещё две недели Тори пробыл в тюремной больнице, потом его практически перенесли в камеру, которая оказалась полностью пустой. Больше до суда его никто не тревожил, не трогал, не бил. Ему приносили передачи, письма от сестры и его мемберов. Он писал ответы, в которых не сказал ни слова о том, что с ним тут делали. Айдол много читал и учил португальский язык по словарю, потому как чем тут ещё заниматься. Он знал, что теперь его приговорят к очень большому сроку и оправдания у него уже никогда не будет. Впереди его ждал суд.

25. Ужасный приговор

На суд его привезли похудевшего, бледного и измученного. По парню было видно, что у него совсем всё плохо. Суд проходил в Канаде, по Канадским законам. Все его недоброжелатели приехали туда с большим удовольствием. Его коллеги-мемберы тоже были там. В комнате ожидания суда Тори сидел прислонившись к стене и тихо дремал. Все тюремные истязательства дали о себе знать и сейчас у него едва ли хватало сил, чтобы просто сидеть. К нему впустили сестру и Бин Ху.

– Братик, родной, что с тобой сделали? – он еле открыл глаза и попытался улыбнуться.

– Всё нормально сестрёнка, ничего – он хотел встать, но поехал по стене. Бин Ху успел подхватить его.

– Ты хоть ел чего? А то смотрю, лавочка опять по тебе смачно прошлась, даже не одна. Ощущение, что тут целая аллея лавочек по тебе ходила! – он достал еду. – На ешь.

– Не могу Бин Ху хён.

– Зачем ты взял на себя несуществующую вину Тори?

– Они бы изуродовали Чияна, да и вас бы всех тоже.

– Ты понимаешь, что тебе теперь грозит да ещё по этим законам?

– Примерно, но выбора не было.

– Так… ты давай всё таки ешь, тебе помочь? – парень замотал головой.

– Как вы прошли сюда?

– Деньги решают многое. Я попытаюсь что – то предпринять, только не знаю что. Адвокат у тебя плохой, Он даже не пытается что – то придумать.

– Мне уже всё равно… Что с Чияном?

– С него сняли все обвинения, за недостаточностью улик – Тори улыбнулся.

– Ну, хоть что-то… – он закрыл глаза. Несколько минут сидели молча. – Я хочу чтобы меня судили тут. Если меня депортируют в мой штат, то там, по местным законам меня за такое приговорят к смертной казни. Я хочу остаться тут, сейчас это моё самое большое желание.

– Что можно для этого сделать?

– Меня, скорее всего приговорят к депортации, но это только после того, как я отсижу хотя бы половину срока. Если за это время мою маму привезти сюда и сделать ей тут вид на жительство, оформить инвалидность, то они оставят меня тут, ведь вид на жительство у меня есть и совсем немного осталось до возможности получить гражданство.

– Хорошо, я постараюсь тебе помочь в этом – в помещение вошёл конвой.

– Подсудимый на выход! Остальных мы просим пройти в зал суда.

Когда Тори ввели в зал суда, по всему помещению пошёл гул. Люди начали перешёптываться и выкрикивать очень неприятные для него вещи

– Смотрите, ублюдка привели, а ведь казался таким правильным!

– Вот что делает с людьми слава. Они обалдевают от неё и считают, что им всё можно! – одна девушка повернулась к Тори, сидящему за заграждением

– Мы были твоими фанатами, но теперь мы тебя ненавидим! Лучше не выходи из тюрьмы, не позорь своих мемберов. Тебя больше нет в нашей жизни! Бин Ху встал.

– Девушки зачем вы так к Тори? Вам сказали и Вы поверили?

– Он же сознался в том, что сделал, это было объявлено во всех средствах массовой информации!

– Вы даже не представляете, почему он это сделал. Взял на себя ложные обвинения! Девушка повернулась к Бин Ху.

– При всём уважении к вам всем, мы не примем эту версию. Мы понимаем, что вам неприятно, что ваш бывший мембер преступник, но нужно смотреть правде в глаза!

– Вы правы, нужно смотреть правде в глаза, но ещё лучше включаться в этот просмотр вместе с усиленным, мозговым процессом. Голова вроде как для этого нам и дана, а не только чтобы конфеты кушать и музыку слушать. Поклонница хотела ещё что – то возразить, но в этот момент прозвучал удар молоточка и фраза – «Суд идёт!».

Весь процесс проходил очень быстро. Тори практически всё время не поднимал головы, он отказался отвечать на вопросы суда и попросту молчал. Прокурор запросил для него двадцать лет. Подошло время оглашения приговора.

– «Оглашается приговор! Признать Тэуро Инэ гражданина трёх стран, виновным в совершении данных преступлений и назначить ему наказание, с учётом смягчающего обстоятельства, а именно, пребывания на момент совершения преступления в сильном алкогольном опьянении, в виде лишения свободы на пятнадцать лет и восемь месяцев в колонии особого режима, химической кастрации и депортации в Штат рождения после отбывания полного срока заключения. Всё недвижимое имущество обвиняемого конфисковать, а так же запретить заниматься творческой деятельностью на территории Канады на двадцать лет. Приговор вступает в силу с момента его оглашения и имеет время на обжалование десять дней с момента его оглашения. Судебное заседание объявляется закрытым» – Тори поднял глаза

– Химическая кастрация?… – он закрыл лицо руками.

– Подсудимый на выход! Лицом к стене, руки за спину! – ему вновь надели наручники.

– Ну вот и нет больше Кон Тори! – То Кан присутствующий в зале суда злорадствовал. Тори выпрямился, повернулся к нему и громко, но спокойно сказал:

– Господин Иль То Кан! Вы вынудили меня взять на себя несуществующую вину и тем самым пытаетесь стереть меня морально с лица земли… Но не радуйтесь рано! Найдется такой человек, который вернёт Вам все ваши злодеяния сполна! Прощайте То Кан! – он отвернулся и сделал шаг в след за конвоирами. В зале зашушукались.

– Ах ты гад! Ты ещё мне дерзишь при таких вот обстоятельствах! Не выживешь ты за решёткой! – Тори опять отвезли в камеру.

Прошло несколько дней и за ним пришли.

– Куда меня теперь?

– Вас приговорили к кастрации. – Тори запрыгнул на койку

– Нет, прошу Вас! Умоляю!

– Осуждённый! Прекратите вести себя как ребёнок! Вам вынесен приговор и Вы обязаны принять это с честью. В конце концов Вы же знали, на что шли, когда издевались над бедной девушкой. Идите сами, это не больно, всего один укол. Вам ничего не будут резать, только укол! – его скрутили. – Не упираетесь! Приговор всё равно будет приведён в действие, даже если это нам придётся сделать силой! Ноги не шли, айдола тащили волоком. Притащили в небольшое помещение, пристегнули к специальному креслу. Парень плакал.

– Я умоляю Вас не надо… не..на..до…! – в руку что-то кольнуло. Стало жарко, потом холодно. Его ещё какое-то время держали связанным, а потом притащили обратно в камеру.

Через два дня, Тори отправили в место отбывания его наказания. По приезду он попал в карантинную камеру, там его очень коротко постригли и выдали новую одежду. Теперь ему было уже всё равно. Он перестал реагировать на всё, что ему говорят, что с ним делают и куда везут или ведут. Два дня он пробыл в этом карантине, а на третий день его отвели в его одиночную камеру, где он должен будет провести ближайшее пятнадцать лет. Он забился в угол на койку, обнял свои колени руками и тихо зарыдал, настолько тихо, что даже сам он себя почти не слышал. Он практически не вставал с кровати и не подходил к окну. Так он провел первую свою ночь в заключении. На вторую ночь он увидел в стене стекло и перерезал себе обе руки. Когда к нему в камеру вошли разносчики еды, то увидели молодого парня, лежащего без сознания, в луже собственной крови.

– Ещё один. Ну зови врачей, сейчас полежит в больнице пару недель, потом в психиатрической клинике, а потом привыкнет. Срок начался.

26. В неволе

В буднях осуждённого не было ничего хорошего. Сиди в одиночке и сходи с ума. Из-за того, что Тори пытался покончить с собой, его взяли на особый учёт и обыскивали его камеру каждый день. Несколько месяцев ему кололи очень сильные антидепрессанты, из-за которых он просто спал. Постепенно пришло полное понимание происходящего. Депрессия заменялась отчужденностью и пофигизмом. На время такого лечения ему не разрешали передавать письма и запретили свидания. Полгода он ни с кем не общался, никого не видел кроме хмурых врачей и строгих конвоиров. Однажды он заболел, температура зашкаливала. Тори проспал практически сутки. От антидепрессантов ему стало совсем плохо, и он попросил хоть какое-то лекарство, что бы немного поправить своё состояние. Врачи оказались вполне нормальными. Его быстро забрали в лазарет, а там было совсем другое отношение. К нему приходили, спрашивали, лечили, кормили. За первые полгода в заключении Тори сильно похудел. Он мало что ел, аппетита у него не было, и тут, в лазарете его начали кормить. Кормить так, чтобы хоть немного поправить его до отметки удовлетворительно. Он не шумел, не возмущался. Тори был тихим, спокойным и старался не обращать на себя никакого внимания.

Уже в лазарете ему передали письмо. Это писала Минджи.

– «Дорогой Тэуро, мы все очень по тебе соскучились. Как ты? Я узнала, что с тобой делали перед судом. Почему ты мне ничего не сказал? Не нужно было брать на себя вину, которой нет. Я подумаю как можно тебе помочь, но проблема в том, что Кюрин не хочет отказываться от своих ложных обвинений. Она требует акции от твоей компании, которую всё же никто уничтожить не смог. Я не перешла в YDJL и осталась у нас. Твоя компания сохранена и останется только за тобой. Бин Ху помогает записать мне и Гёрэ новые альбомы. Он следит за твоей студией, хоть на неё постоянно покушается То Кан. А вот квартиры и дом они забрали. Прости братик, я не смогла это удержать.

Бин Ху добился того, чтобы ты отбыл свой срок в Канаде, как ты и хотел. Нам не пришлось выдумывать маме никакие диагнозы. У неё случился сердечный приступ. К сожалению она не сможет приехать к тебе, она очень плохо себя чувствует. Мы перевезли её в Оттаву и у неё теперь есть тут вид на жительство. А вот я приеду к тебе, ты только держись. Я обязательно приеду. Я так хочу тебя обнять. Ты всегда мой любимый братик и я очень по тебе соскучилась. Жди меня, мы скоро увидимся. Обнимаю тебя крепко твоя сестрёнка, Минджи».

Тори вздохнул.

– Сестрёнка… Я соскучился, очень сильно. Хочу тебя увидеть… – сон потихоньку овладевал им. Он прижал к себе письмо. Дороже этого письма сейчас у Тори ничего не было. Через несколько дней его опять вернули в камеру, поскольку сочли уже полностью здоровым. Он сел на койку и стал перечитывать письмо по нескольку раз. В окошко на двери постучали.

– Тэуро! Вам передача. Возьмите. – ему просунули пакет и створка окна закрылась. За полгода это была первая передача, которую он получил, видимо лечение антидепрессантами закончилось. Он открыл пакет. Там оказались теплые вещи и сладости, это Минджи позаботилась. Тори был жуткий сластёна и сестрёнка постаралась сделать так, чтобы хоть как-то скрасить его пребывание в заключении. Так же он получил несколько книг, карандаши, ластик и хорошую бумагу, для рисования. Он был безумно этому рад, теперь он мог все свои эмоции вырисовывать, а не держать в себе. Через несколько дней за ним пришли конвоиры.

– Куда меня ведут?

– К Вам пришли, у Вас два часа – ему надели наручники и повели по коридорам тюрьмы. В комнате для свиданий его ждали Минджи, Гёрэ и Бин Ху.

– У Вас два часа – ещё раз напомнили конвоиры. Двери комнаты для свиданий закрылись. Ребята бросились обнимать Тори.

– Братишка! Мой родной братишка! – Минджи обнимала брата и плакала.

– Мамуко… Сестрёнка… спасибо что так заботишься обо мне тут, я недостоин такой заботы. – Гёрэ и Бин Ху тоже обняли своего мембера.

– Мы не спрашиваем как ты, это и так видно. Держи вот ешь, ты совсем худой – Бин Ху обнял парня за плечи. – Давайте-ка поешь нормальной еды. Хоть так мы тебя покормим, хоть чуть-чуть.

– Не хочу, аппетита нет.

– Тори не будь ребёнком, нужно жить, чтобы выйти отсюда скорее. Мы с тобой ещё выйдем вместе на сцену, нужно только подумать, как вывести Кюрин на чистую воду. – Тори опустил голову.

– О чём ты Бин Ху? Какая сцена? С моей карьерой всё кончено. Пятнадцать лет, репутация в ноль. Ты же сам слышал, что говорили Роди на суде. – Гёрэ фыркнул.

– Да какие они Роди после этого, я вообще думаю, что это подставные были. Тебя любят и помнят!

– Но ведь группу распустили?

– Ну То Кан конечно распустил, но это не значит, что мы не можем собраться снова. Гёрэ пока работает под твоей компанией и успешно работает. Я тоже. Минджи управляет делами и сама пишет альбом, мы ей помогаем. Так что всё идет, как идёт. – Тори вздохнул и взял в рот несколько кусков принесённой ребятами еды.

– О хён, у тебя аппетит появился. Наконец – то! – Гёрэ открыл сок. – Сюда нельзя принести спиртное, тогда давай сока выпьем за то чтобы ты быстрее отсюда вышел и вернулся на сцену! – они подняли стаканы.

– Хорошо… Хорошо, чтобы так и было.

– Будет братишка, будет, мы знаем, что тебе пришлось тут пережить. – Бин Ху взял Тори за руку.

– Не делай больше так Тори, даже если сложно будет. Не делай! Твоя мама этого не переживёт.

– Не сделаю… просто я был не в себе, сейчас я уже привык…

– Мы будем приезжать к тебе братик, как только сможем. Вместе или по отдельности – Минджи обняла Тори. Гёрэ присел рядом.

– Куда это ты одна собралась, а? Это опасно, да и мы тоже хотим видеть Тори – айдол потрепал Гёрэ по плечу.

– Береги её, пожалуйста береги, у меня нет другой сестры, а я на тебя её оставляю макнэ.

– Я не отдам её никому.

– Тэуро Инэ, на выход! – в комнату вошли конвоиры. Тори обнял всех по очереди. Ему снова завели руки назад и надели наручники.

– До свидания ребята!

– Молчите не болтайте! – конвоир резко наклонил его голову. – Давай, давай, иди уже айдол! – Тори увели, а Минджи расплакалась.

– Зачем они с ним так… сломают же его, совсем сломают!

– Не сломают, он сильный – Бин Ху обнял Минджи и Гёрэ.

– Молодые люди, пожалуйста на выход! – их проводили из комнаты свиданий. Отъезжая от проходной Гёрэ прошептал

– Ты выйдешь отсюда хён, обязательно выйдешь!

27. Свидание с врагом

Прошло много времени, Тори уже смирился со своей такой участью и просто жил одним днём. Надежды на раннее освобождение у него не было. Его положение стало чуть лучше, потому как он был ниже воды, тише травы, да и поводов у него шуметь не имелось. Он регулярно получал книги с воли, читал, учил португальский язык. Периодами ему давали позвонить маме или сестре. У него было по 15 – 20 минут разговора раз в три недели. Мама каждый раз плакала, а сестра смеялась. Рассказывала про то, как у них идут дела, старалась как – то поднять настроение своему любимому брату. Она скрывала от него то, что с компанией проблемы, что её уже почти закрыли и что сейчас они держатся только за счёт новой, огромной компании PIT ENTERTAINMENT, в которой тоже вечно происходят какие странные движения. Минджи сказала брату, только то, что она хочет заключить с ними партнерский договор и стать их дочерней компанией. На что он дал согласие и сказал, что пусть она делает так, как считает нужным. Однако, пока Минджи этого не сделала, так как уже несколько лет эта компания вела какие то напряжённые отношения и YDJL ENTERTAINMENT и сейчас им было просто не до того, чтобы возится ещё и с Минджи. Тори понимал, что его компании рано или поздно не станет, и уж лучше так, чем совсем никак. Однако, что такое PIT ENTERTAINMENT он не знал, и страшно боялся, как бы его сестрёнка не попала в очередную ловушку То Кана. За такими звонками и размышлениями прошло несколько лет.

Однажды его вызывали на свидание. Войдя в комнату для встреч, он обомлел. Его ждала Кюрин. Он хотел просто развернуться и уйти, но она его остановила.

– Здравствуй Тори, я говорила, что тебе просто так ничего не сойдёт с рук.

– Зачем ты пришла? У нас с тобой давно всё кончено! – он понимал, что количество свиданий с ним ограничено и она сейчас забирает одно. Это значит, что ещё много месяцев он не увидит родных и близких ему людей.

– Пожалуйста оставь меня в покое, я уже привык к тому, что я тут. Моя жизнь уничтожена, чего тебе ещё от меня нужно?

– Компанию. Отдай мне компанию и я сделаю для тебя всё. Я вытащу тебя отсюда и верну тебе репутацию – Тори поднял на неё глаза, Кюрин вздрогнула. Такого страшного взгляда она ещё не видела никогда.

– То есть ты засунула меня сюда ни за что, а теперь оказываешь мне милость за компанию?

– Ну да, всё за что-то. Ты сильно меня обидел Тори, но ты ведь живой, не то что…

– Не то что что? Или кто? Лин Хо? Сан Хён? Вы с То Каном их уничтожили физически, а меня морально. Ну какая разница… Ты реально думаешь, что вот такое существование в образе зверушки а зоопарке лучше чем гроб? Может сама хочешь сюда?

– Я хочу компанию!

– А я не отдам. Можешь меня прямо тут убить. Мне такая жизнь уже не особо не нужна. – Кюрин подошла ближе.

– А если я сейчас останусь тут с тобой?

– Зачем? У тебя есть Джозеф.

– Нет Джозефа…

– О, это я уже слышал…

– Нет, теперь на самом деле нет.

– О… Ты его тоже посадила за решётку?

– Нет… Он погиб в автоаварии.

– Довела значит и его… Одни проблемы от тебя!

– Тори, Тори ну посмотри на меня, ну я же к тебе пришла, а? – девушка встала перед айдолом на колени. Он оттолкнул её.

– Не трогай меня! Не унижайся перед человеком, который, как ты сказала, издевался над тобой!

– Тори прости меня, это То Кан потребовал так сделать… Теперь его нет уже…

– Ну что ж, я рад этому, я же предупреждал его, что найдется такой человек

– Ну теперь мы можем быть вместе – Тори посмотрел на неё с насмешкой.

– Ты пришла за моим бизнесом, теперь рассказываешь о любви, а до этого обвинила меня в издевательствах над собой. Не морочь мне голову, Кюрин!

– Но я действительно люблю тебя

– Шла бы ты отсюда…

– Я хочу от тебя детей!

– По твоей милости, меня лишили возможности иметь детей! – Девушка кинулась Тори на шею, он попытался её оттолкнуть, но она повалила его на кровать и начала целовать. Айдолу стало плохо и он начал задыхаться, ведь девушка села на него верхом, а он не мог оттолкнуть её, потому как любые его действия, тут трактовались бы против него.

– Я тебя люблю, пожалуйста будь со мной!

– Уйди Кюрин, уйди! Мне плохо… Оставь меня… не хочу. Ничего не хочу я… Пусти, мне не хватает воздуха… – она села ему практически на горло. – Кюрин… – он захрипел. Девушка отошла от него. Он лежал с запрокинутой головой и нервно дёргался. Изо рта пошла пена.

– Боже мой, помогите кто-нибудь, парню плохо… – она начала стучать в дверь. На её крик вбежали конвоиры.

– Что случилось? Он ударил Вас?

– Нет, помогите ему скорее, он упал и у него приступ какой – то! – вбежали медики, быстро вкололи что – то парню.

– В лазарет его, он эпилепсик что-ли?

– Не знаю я, извините, можно я пойду.… Пожалуйста! – Кюрин быстро схватила сумку и выбежала прочь из помещения…

В глазах у Тори всё плыло.

– Где я?

В лазарете ты парень

– Что со мной? Я ничего не вижу.

– У тебя был приступ, девушка тебя спасла – Тори вновь начал задыхаться. Опять его затрясло и горло стало сжимать какой – то невероятной силой.

Опять приступ! Срочно инъекцию! – его привязали, повернули голову на бок, из носа пошла кровь.

– Там свет… яркий такой, пожалуйста выключите его больно глаза… – айдола держали. Держали долго, пока приступ не закончился. Он снова потерял сознание, очнулся только спустя несколько часов.

– О… наконец – то! Наш эпилепсик пришёл в себя. Что Вас так напугало? Или это у Вас врождённое? – он помотал головой.

– Нет, не было у меня раньше таких приступов, мне кажется я тут схожу с ума… Не пускайте больше эту девушку ко мне, я не хочу её видеть

– Она Вас напугала чем – то?

– Она меня посадила сюда, ни за что!

– Оооо… Так это Вы её?…

– Я не делал этого, мне нечем доказать, но я не делал этого… это было свидание с врагом! – врачи переглянулись.

– По-моему парень то у нас того. Оставим его тут на несколько дней, а потом в камеру.

– Отправьте меня в камеру, я не хочу больше никого видеть, мне одному легче! – врачи пожали плечами.

– Хорошо – парня отправили в камеру. Он забрался под одеяло и долго лежал на боку лицом к стене. Ужас, пережитый им на свидании, постепенно его отпустил.