Текст книги "Великая война без ретуши. Записки корпусного врача"

Март

1 марта. t°+2°R[705]705
  +2,5 °C


[Закрыть]; к полудню +6°R[706]706
  +7,5 °C


[Закрыть]. Великий князь Андрей Владимир[ович] продолжает жить при штабе. Оказывается, ему поручено свыше производство расследования всей истории катастрофы с нашей армией. Но подходящий ли он для этой цели субъект?! Хотелось бы и мне так многое поведать относительно действий Сиверса и Будберга, но кому? Будут только разговоры на разных языках… Припомнилось мне, что накануне еще нашего внезапного отступления Сиверсом, Будбергом уделялось уж слишком много ненавистнического и непросвещенного внимания санитарной части, сделано было распоряжение, ч[то] б[ы] один из лазаретов 64-й дивизии в Видминене[707]707
  Главный врач – Европин. (Примеч. автора)


[Закрыть], помещение к[ото] рого я признавал вполне приличным, непременно перешел бы в другое здание и оборудовал бы его так, как полагается быть на мирное время лечебному заведению.

Зашел ко мне Никитин[708]708
  Никитин Алексей Иванович (?–?) – действительный статский советник (1914), до 1914 г. занимал пост заведующего медицинской частью двора великой княгини Елизаветы Федоровны. Дивизионный врач 1-й кавалерийской дивизии в 1914–1915 гг., корпусной врач 7-го Сибирского корпуса в 1915–1916 гг., в начале 1917 г. был назначен Московским окружным военно-санитарным инспектором.


[Закрыть], дивизионный врач 1-й кавалерийск[ой] дивизии – протеже великой княгини Елизаветы Федоровны, ко мне относящийся с особенным решпектом; порассказал мне о нескольких несомненных случаях «самострелов» среди офицерства.

Среди сестер мне часто приходится действовать в роли строгого наставника, многих бывает необходимо отчитывать и указывать им надлежащее место; бестактны и врачи, что позволяют им говорить обидные для себя вещи. Возвратилась в Гродно Ковенская община сестер; Куракин-князь передавал мне, что д-р Константинович (серб) уволен за нечистые деяния: в своем любительском коллекционерстве по собиранию всяких касок, шлемов, шпаг и пр. он увлекся-де до того, что стал пересылать в Петербург немецкие рояли и другие большой реальной ценности предметы…

Между нами и немцами образовалась торричеллиева пустота… Вечером получена в штабе телеграмма, что Копциово[709]709
  Копцево – деревня Сейнского уезда Сувалкской губернии, ныне город Капчяместис в Алитусском уезде (Литва).


[Закрыть] взято нашими челябинцами[710]710
  336-й пехотный Челябинский полк.


[Закрыть].

Все колеблюсь: эвакуироваться ли мне временно, или нет? Как рабочую лошадь меня продолжают, к[а] к ни надоело, тянуть все в хомут…

Вот до чего мы, россияне, дослужились, что должны себя считать польщенными по поводу выражаемого г-дами министрами доверия обществу, а казалось бы – не наоборот ли должно быть? Не министрам [ли] следует стараться о доверии к ним общ[ест]ва?! Еще не скоро, вероятно, искоренятся у наших сановников вотчинные взгляды и приемы на государственное управление!

2 марта. t°+3°R[711]711
  +3,75 °C


[Закрыть]; погода кислая. Страдаю, что буду эвакуироваться; как ни неприглядна моя здесь жизнь, но и в разрыве с ней сказывается могущество уже пущенной в ход инерции, переменять направление к[ото] рой становится тяжело. Сказывается какая-то болезненная привычка к настоящему – текущему и фобия к новому – грядущему… Жаль мне как-то, хотя и временно, оставлять «сирыми» многих из моих сослуживцев и сослуживиц, полюбивших меня за элементарно лишь человеческие к ним отношения, видящих во мне не исключительно лишь начальника-карателя…

За обедом немало пришлось мне говорить с великим князем Андреем Владимир[овичем], но не иначе как в духе causerie[712]712
  Светской беседы (фр.)


[Закрыть]… Держит он себя необычайно просто и прибыл в штаб для сбора материалов о военных действиях погибшего 20-го корпуса; но какую ценность будут иметь эти материалы даже и при самом добросовестном его отношении к своей задаче[713]713
  Да и вообще – что такое данная история? Существует лишь история по такому-то (имярек). (Примеч. автора)


[Закрыть]?! Ведь человек он с другой планеты!

Слышал сегодня беседу среди молодых офицеров, с к[ото] рыми в компании был врач: один из них высказал здравую мысль, что-де врачи на передовых позициях проявляют больший подвиг, чем офицеры, так как работа первых требует от них больше, чем храбрости как состояния экстаза, а именно – мужества!

3 марта. Погода слякотная, t° = +3°R[714]714
  +3,75 °C


[Закрыть]. Газеты наши продолжают делить шкуру еще не убитого медведя[715]715
  Бесят меня фанфарные статьи газет с торжественными сообщениями о взятии нами каких-нибудь пулеметов, 2 пушек и 2 рот пленных при упорном замалчивании сколько одновременно того же захвачено у нас противником. (Примеч. автора)


[Закрыть]. Командующий армией утверждает, что война приближается к кризису… Идет успешная работа по ассенизации полей сражения… Циркулярная наша Русь сказывается здесь, на войне, с особенной выпуклостью, с каковой выступает на ней и картина людского устремления к кормлению и удовлетвор[ению] грубо-личных своих интересов. Душа моя отравлена грязью разочарований.

Плохая примета, подтверждаемая наблюдениями: как только наши вояки начинают проявлять инициативу в возбуждении вопросов практической медицины и санитарии, и предписывать нам, врачам, руководящие по ним правила – так жди скорой беды, вроде той, к[ото] рую пришлось пережить в конце января; а казалось бы, что в распределении обязанностей по специальности должно было бы только следовать принципу suum quique[716]716
  Каждому – свое (лат)


[Закрыть], и было бы куда как лучше! Так подло устроена природа человека, что он, ставши по служебн[ой] иерархическ[ой] лестнице выше другого, считает последнего уже ниже и по существу – в области даже специальных познаний этого последнего. Думается мне, что здесь много и российского хамства: подчини служебно вдруг хотя бы нашего министра хоть тому же командиру нестроевой роты (он же факультативно и начальник санитарной части!) – и бьюсь об заклад, что в глазах этого командира этот министр сделается глупее и меньше!

По толкованию и интерпретации (искренней ли?) наших газет – в сохраняемом Италией, Болгарией, Румынией, Грецией нейтралитете проявляется будто бы упорствование королей этих государств против воли народной. Сколько, мне думается, здесь пустозвонной фразеологии! Где верный индикатор и критерий воли народной, к[ото] рой, кажется, вечно суждено быть в плену и рабстве у земных фетишей – плутократии, аристократии, «глупократии» и прочей «кратии», включая «кратию» помазанничества Божия! Не чаще ли случается, что не столько народы воинственны и забиячны, сколько их земные фетиши – короли и цари? Народы же лишь воспринимают в чужом пиру похмелье. Самый страшный внутренний враг народа, от к[ото] рого главным образом надо освободиться – это его «глупократия»! Остальное все приложится.

4 марта. t° = –3°R[717]717
  – 3,75 °C


[Закрыть]. Погода радостная. В штабе – тихо. Радкевич за обедом сидел без обычной веселости. Один из симпатичных подполковников Генерал[ьного] штаба Яхонтов[718]718
  Яхонтов Виктор Александрович (1881–1978) – подполковник (1913), с декабря 1914 по октябрь 1916 гг. занимал должность старшего адъютанта отделения генерал-квартирмейстера штаба 10-й армии. Впоследствии – генерал-майор (1917), товарищ военного министра (до октября 1917 г.), видный деятель русской эмиграции.


[Закрыть] передал мне, что у Сиверса имеются бесстыдные намерения возвратиться обратно в 10-ю армию на ту же должность. А ведь кого, как не его с бароном Будбергом нужно считать преступными виновниками наших неудач и гибели 20-го корпуса, пробивавшегося в как[их]-ниб[удь] 10–12 верстах от фронта Гродненской крепости и оставленного без выручки, так как немцы отлично втерли очки в глаза нашим дурням, установивши завесу перед фортами, ч[то] б[ы] успеть за это время ликвидировать все операции с корпусом.

Продолжается уборка трупов на полях брани. Августовские леса с трагически погребенными в них тысячами жизней должны составить для потомства богатую и страшно красивую легенду об обиталище в них загробных теней и духов.

День закончил юрисдикцией над тремя сестрами 315-го госпиталя, друг с другом разодравшимися, и так жестоко, что, по заявлению старшего ординатора, приходилось их разливать холодной водой!

5 марта. – 3°R[719]719
  – 3,75 °C


[Закрыть]. Погода ясная.

Сегодня свидетельствовался во врачебной комиссии на предмет эвакуации на 6-недельный срок для поправления расстроенного здоровья.

Район расположения 20-го, 22-го и 2-го корпусов около Липска, Сопоцкина, Гожи и др. страшно загрязнен; источники воды завалены трупами; приходится врачам нести сизифову работу по ассенизации почвы и оздоровлению питьевой воды.

Приехавший из Петерб[ург] а полковник передавал, что там только и разговоров за последние дни было об открытии якобы широко организованного у нас в армиях шпионажа, свившего себе гнезда во всех штабах, включая штаб Верховного главнок[омандующ] его; жандармерия в широких размахах производит обыски; обыску подвергся будто бы и сам Сухомлинов[720]720
  Сухомлинов Владимир Александрович (1848–1926) – генерал от кавалерии (1906), генерал-адъютант (1912), в 1909–1915 гг. занимал должность военного министра.


[Закрыть] (собств[енно], его жена). Не муссируются ли слухи о шпионаже нашими горе-стратегами, желающими этим прикрыть свои неудачи и оправдать свои действия?! В числе изменников упоминаются люди видного общественного положения.

Мы ужасно все устали. Безалаберщину нашу немцы бьют системой! Мы не умеем в сравнении с ними трудиться – браться за работу. Да и чувство долга и законности, мне сдается, куда как более у них развито, чем у нас. Они творят «нехорошее» с нашей точки зрения – по принципу, по убеждению, мы же готовы постоянно творить преступления, но сейчас же за это в покаяние ставим Богу свечку! Кто более честен и неподкупен?

6 марта. – 8°R[721]721
  – 10 °C


[Закрыть]; солнечный день, благостный.

 
«Небо бледно-голубое
Дышит светом и теплом,
Что-то радостно-родное
Веет – светится во всем…»
 

Утром, напившись чаю, поехал в автомобиле в Соколку для производства расследования по вопросу, правильно ли 495-й пол[евой] госпиталь ликвидировал свои дела в Лыке при январской нашей катастрофе. Интересны бы были результаты расследования по более общему вопросу – умеют ли и воспитаны ли лица нашего командного состава вести дела как подобает, не теряя совсем головы во время пожара и всяких аварий, ч[то] б[ы] на минимум свести гибель вверенных им масс?!

На фронте у нас сравнительно тихо; раненых прибывает мало. В Гродно открылись кинематографы – «Лукс», «Сатурн». Стараюсь поскорее выехать отсюда, ч[то] б[ы] не задержаться из-за «грязных» историй в смысле могущего [наступить] обострения боевых действий или появления вспышки к[акой]-либо эпидемии. Перспективы же на сей счет имею самые мрачные. Но – feci, quod potui[722]722
  Сделал, что мог (лат.)


[Закрыть].

7 марта. +3°R[723]723
  +3,75 °C


[Закрыть]; выпал снег. За обедом общий разговор с великим князем; моя популярная сжатая лекция о значении азотной, азотистой к[исло] ты в питьевой воде по случаю абсу[р] дного понимания… Князь, оказывается, окончил курс Военно-юридической академии и ведет расследование боевых действий нашей армии за время ее отступления. Около князя имеются адъютанты, один из них – миллионер, снабжающий ресурсами великих мира сего…

Стоявший недавно в Сувалках штаб 10-й немецкой армии перешел теперь в Марграбово, где расположился в том же помещении, к[ото] рое занимал[ось] в дни оны штабом нашей армии. У убитого немецкого офицера нашли письмо будто бы очень пессимистическ[ого] содержания о положении дел их армии, кончающееся безотрадным предсказанием, что-де будет нам[724]724
  Т.е. немцам (Примеч. автора)


[Закрыть] «капут». Завтра намышляю тронуться в путь-дорогу; выеду – бомбой! Так все здесь опротивело; впрочем, не все… «Не все я в мире ненавижу, не все я презираю…»

8 марта. – 3°R[725]725
  – 3,75 °C


[Закрыть]. День светлый и радостный, я собираюсь сегодня к отъезду, и ч[то] б[ы] скорее прибыть к месту устремления, отправляюсь не в санитарном, а в пассажирском поезде сначала в Варшаву, откуда на Седлец (ч[то] б[ы] там повидаться с Гюббенетом[726]726
  Фон Гюббенет Виктор Борисович (1862–после 1930) – тайный советник (1914), в начале 1915 г. – начальник военно-санитарной части Северо-Западного фронта.


[Закрыть]), а там… там прямо в Москву. Из стана погибающих выбрался лишь около 11 часов ночи, т[а] к к[а] к поезда идут со страшным запозданием.

Сейны как будто нами заняты. Приходил князь Кропоткин, уполномоченный Рижского отряда, женатый на чистокровной немке – ех вице-губернатор, и отряд к[ото] рого весь состоит из немцев. Присюсюкивая, изливался в вожделениях поучить орден «с мечами», для достижения чего, конечно, козыряет вовсю!

О Лашкевиче, начальнике 28-й дивизии, говорят прескверные вещи: много пограбил в Пруссии и все отправил большим транспортом в свое имение; генерала этого его сослуживцы называют «Бейлисом».

9 марта. Поля очистились от снега, солнце греет животворно, реки вскрываются. Около 10 часов утра приехал в Варшаву, где пробыл до 4 часов дня в ожидании отходящего поезда в Седлец, куда прикатил около 7 вечера. Природа полна тишины и мира, все в ней пропитано совсем не воинственной поэзией. От Варшавы до Седлеца удивительная гладь и равнинная местность, мелькают то там, то сям мелкие озерца да молодой березняк. Совсем на вид мирная обстановка на вокзалах и станциях, общая физиономия людей – серьезно-сосредоточенная. Если бы не множество сестер милосердия, то ничто, казалось бы, не говорило о войне. Пребывание в купе первого класса для меня было настоящим раем.

По прибытии в Седлец остановился на ночлег у случайных знакомых – молодых офицеров фельдъегерского корпуса при штабе главноком[андующ] его, к[ото] рые прямо-таки меня загипнотизировали настойчивой просьбой у них остановиться; я в остром припадке абулии им беспрекословно отдал себя в полное распоряжение, хотя и с большой неохотой. Вечером поздно молодежь меня «сводила» в кинематограф, хорошо покормила и затем заботливо уложила спать.

Получена утром телеграмма о падении Перемышля. Город расцветился флагами. Совершено по сему случаю молебствие.

10 марта. Тепло по-летнему. Светлая погода. С молодежью прошелся по городу; заставили меня с ними сняться; слушали граммофон. Осматривал достопримечательность историческую: часовню, склеп и гроб с датой «1798», где лежит прах Огинского[727]727
  В. П. Кравков посещал часовню Св. Креста в Седлеце. Скорее всего, он видел надгробие основательницы часовни княгини Александры Огинской (1730–1798). Автор упоминаемого им полонеза композитор Михал Клеофас Огинский (1765–1833) похоронен во Флоренции (Италия).


[Закрыть], известного для меня как автор полонеза, к[ото] рый так хорошо мне играла на рояле в дни знойной юности моя из первых любовей – m-lle Орлова. Около 7 вечера выехал из Седлеца. На всех станциях развешивают флаги и зажжена иллюминация. Ночью в Бресте.

11 марта. На рассвете в Барановичах[728]728
  Барановичи – уездный город Минской губернии, в котором с августа 1914 по август 1915 гг. располагалась Ставка Верховного главнокомандующего, ныне административный центр Барановичского района Брестской области (Белоруссия).


[Закрыть] – Ставке Верховн[ого] главноком[андующ] его, где находится в настоящее время и государь. Дороги все более и более принимают вид зимний. Под Минском[729]729
  Минск – губернский город Минской губернии, ныне столица Белоруссии.


[Закрыть] уже глубокие снега, езда на санях. Погода чудная, солнечная; так и рвусь в синюю бездну небес… Вечером уже темно – Смоленск[730]730
  Смоленск – губернский город Смоленской губернии, ныне административный центр Смоленской области.


[Закрыть].

12 марта. Около 7 утра – в Можайске[731]731
  Можайск – уездный город Московской губернии, ныне административный центр Можайского района Московской области.


[Закрыть]. Погода ясная; большой мороз; глубокая зима. Около 11 утра прибыл в Москву. Замучила совесть, что оставил стан погибающих и приехал на отдых, к[ото] рого лишены многие другие… Сердечная встреча с детьми; при виде и Сережи, и Ляли до слез стало грустно: такими-то они показались мне неземными, беспомощными.

Как ни постыло сложилась моя личная жизнь, но не хочу я, ч[то] б[ы] дети меня пережили: страшным мне представляется их сиротство без меня, особенно же – Ляли. Готов переносить нечеловеческие страдания, ч[то] б[ы] только не оставлять их неустроенными.

14 марта. Живу вне родины, вне привычной для меня обстановки. Узнал об очередной смерти еще нек[ото] рых из рязанцев; с кем из них я не был даже и знаком, а только лишь знал их, и те мне представляются теперь такими близкими-близкими… Утеря родного гнезда вырвала почву из-под моих ног – лишила меня «печки, от к[ото] рой я мог танцевать…» Постепенная утеря, кроме того, и всех когда-то близких моему сердцу людей болезненно чувствуется в моей душе, из к[ото] рой вырвана широкая область того, чем я жил… Душа уже заметно опустошена, угасла как бы значительная часть моей личности, наступило умирание оставшегося моего «я»… И живы многие друзья, да вот трагедия: умерли мы друг для друга…

16 марта. Все неотвязней и неотвязней посещают меня мысли о близкой моей смерти… Еду в Петербург с большой нудностью, ч[то] б[ы], пока тяну служебную лямку, уж до конца выдержать мерку испытаний людской суетностью. Живу страдательно все какой-то навязанной внешней жизнью. Неудержимая тяга хоть последние 1–2 года жизни пожить для себя – созерцательно.

17 марта. Приехал в Петерб[ург]. Задушевная встреча с Колей и Сережей[732]732
  Имеются в виду Н. П. Кравков и С. П. Кравков.


[Закрыть]. Внутренне мы так близки друг к другу, судьба же так безжалостно нас растаскивает в разные стороны… Побывал в [Военно-] санит[арном] управлении. Разговоры о назначениях, чинах, орденах, формах и пуговицах… Ничего живого, захватывающего… Сенсационным сообщением – история с Мясоедовым[733]733
  Мясоедов Сергей Николаевич (1865–1915) – полковник Отдельного корпуса жандармов, прикомандированный с 1911 г. к военному министру В. А. Сухомлинову. Был казнен в марте 1915 г. по ложному обвинению в шпионаже.


[Закрыть]. Но что, в сущности, и она, и он в ряду с целым комплексом прочих этиологических факторов, делающих Россию неизбывно несчастной?!

21 марта. Бедная Лялечка сегодня плакала. О, эти зримые и незримые ее слезы, густым туманом закрывающие в распятой душе моей весь мир! Ее горем я совершенно раздавлен и еле-еле влачу свое мутное, безрадостное, безутешное существование. Все мои мысли и чувства наполнены только одной бесплодной думой – как бы скрасить и облегчить ее жизнь? Ежедневно просыпаюсь в кошмарном ужасе перед грядущим днем[734]734
  С 1906 г. Е. В. Кравкова страдала прогрессирующей глухотой. Все попытки ее излечения оказались тщетными. Болезнь дочери и связанные с ней опасения за ее будущее стали постоянным источником переживаний В. П. Кравкова.


[Закрыть].

Апрель

10 апреля. На театре военных действий, по газетным сведениям, продолжается длительное затишье. Вот уже месяц прошел, как я живу в домашней обстановке – «отдыхаю» после перенесенных мною всевозможных треволнений на войне, испытывая здесь еще большие муки, чем на ней: с одной стороны – от адской ненависти к созданию, с к[ото] рым безжалостная судьба заставляет меня жить в противоестественном симбиозе, от чего только и могу мало-мальски спасаться стойко выдерживаемой многолетней немотой и непротивлением, с другой же стороны – от безгранично-страдательной любви к моей бедной Ляле, к[ото] рой я ничем не могу помочь в ее горе, облегчить глубокое чувствование к[ото] рого для самого себя я не в состоянии, да и не хочу – стыдно и бессовестно мне было бы к этому стремиться, остается мне только безутешно о ней плакать и плакать… Пользуюсь мимолетно лишь теми радостями, к[ото] рые доступны и моей дорогой Ляле; остальных – не приемлю… Хотя ужасный конец был бы, может быть, и лучше бесконечного ужаса, но… но… право, уменье храбро умереть куда к[а] к легче уменья храбро продолжать жить… «Молчи, скрывайся и таи… чувства твои; лишь жить в себе самом умей». Трагически переживаю еще и чувствование того, что «все кругом изменяется – все течет».

15 апреля. Прибрел в дремучий безвыходный тупик; жизнь безо всякого просвета впереди; все более и более меркну, хожу как угорелый в состоянии к[акого]-то оглушения и общего паралича умствен[ной], сознательн[ой] деятельности от надвинувшегося на меня несчастья; несчастье же не в том, что я глубоко страдаю, а в том, что адски страдает моя бедная Ляля. О, как жжет мою душу ее вопрос: «А не могу я, папа, сразу оглохнуть?» Или случайно брошенная в разговоре фраза, что жизнью она совсем не дорожит!.. Боже мой, где для меня убежище в этом море?!

Сегодня уезжаю обратно на войну. Ч[то] б[ы] разрядить несколько похоронную атмосферу убедительно просил Соню[735]735
  Имеется в виду С. П. Ключарева (Кравкова).


[Закрыть] приехать вечером, побыть с нами вкупе, а также умолял, ч[то] б[ы] никто меня не провожал на вокзале, кроме, по крайней мере, Сережи. Неизбывное горе свое не с кем разделить, Сережу жалко терзать, да он и без того глубоко страдает. «Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя?» Переношу горе молчаливо, без крика; тем тяжелее. А что все «глупые», «странные», «чудаки» – не являются ли они часто скрытыми носителями переживаемых ими, охвативших их всецело душевных мук?! Так хотелось бы сказать Ляле: «Живи не стесняясь – не так, как я хочу, а как хочешь ты, но только будь счастлива, конечно, по-своему, а не по-моему, как бы мне мучительно твое счастье не было!..» Успокаиваюсь немного, когда не вижу Ляли, но это меня еще больше мучает.

Психическая дуболобость сожительствующих у меня в доме двух сестер Лукиных[736]736
  Имеются в виду жена В. П. Кравкова Елена Алексеевна, урожденная Лукина (1870–ок. 1922), и ее сестра Елизавета Алексеевна Гирина (Лукина). С 1906 г. отношения автора с супругой носили резко конфронтационный характер.


[Закрыть] достигает последних пределов терпимости. Бесчувственные и безмозглые твари! Жить мне с ними нельзя, не рискуя совершить уголовное преступление[737]737
  Много я от них претерпел мнимой пользы для, детей ради. (Примеч. автора)


[Закрыть]. Делаю прыжок в неизвестность; переживаю моральный перелом, разрываю с последними остатками моих привязанностей с родиной. Буду всячески бороться, ч[то] б[ы] идти в согласованности со здравым смыслом и разумом, а там что Бог даст. Буду бешено ездить и ездить, ч[то] б[ы] в изнеможении физическ[их] сил забывать свое горе. У моих близких что-то выпало для меня, а у меня для них…

16 апреля. Утром под Вязьмой[738]738
  Вязьма – уездный город Смоленской губернии, ныне административный центр Вяземского района Смоленской области.


[Закрыть]. «Не рассеять мне дум тяжелых…» Ляля, Ляля!.. Да и Сережа не менее ее – страдалец. Не радует и распускающаяся краса природы; деревья зазеленели, началась пахота, по полю бродят стада коров, овец. Тянет к тишине, простоте, неторопливой безыскусственной жизни!

17 апреля. Приехал в Гродно. Получил письма от сестер – Томкевич, Селивановой – теплые, хорошие, но душа моя лишилась способности созвучно им откликнуться, неизбывное мое горе меня раздавило; мне мучительно стыдно было бы быть лично хоть чем-л[ибо] довольным, когда моя Ляля так несчастна.

18 апреля. Погода прекрасная; у нас на фронте тихо. Не видно суматохи вокруг. Встретили меня в штабе приветливо. На вопрос Радкевича – «Ну, что у вас там нового?» – я ответил, между прочим, что-де все тянутся к нам сюда воевать; на это он, переглянувшись с начальником штаба, удивленно заметил, что «у нас же все неудержимо стремятся отсюда – туда!»

Как будто после перенесенной грандиозной трепки никак не приду в себя, чувствую себя пришибленным и уничтоженным, весь во власти дум о ребятах, особенно о Ляле; не могу без слез видеть гуляющих и проходящих здесь в ее возрасте девушек – жизнерадостных, полных надежд, здоровеньких!.. Душа моя опустошена, не могу писать; на внешние впечатления не нахожу в ней звуков для ответа; не помогают мне никакие болеутоляющие средства.

Был во всенощной в соборе, где очень хорошо поют. С ненавистью бегу всяких развлечений; на людях мне невыносимо тяжело. От овладевшей мной безысходной кручины поддался слабости – напился «горькой» и рано залег в кровать…

19 апреля. В городе жизнь совсем как бы по-мирному: открылись кинематографы, понаехали к военнослужащим жены, родные, скоро откроется оперетка. Немцы, занявши Россиены[739]739
  Россиены – уездный город Ковенской губернии, ныне город Расейняй в Каунасском уезде (Литва).


[Закрыть], поперли на Шавли[740]740
  Шавли – уездный город Ковенской губернии, ныне город Шяуляй, административный центр Шяуляйского уезда (Литва).


[Закрыть] и Митаву[741]741
  Митава – губернский город Курляндской губернии, ныне Елгава, город республиканского подчинения в Латвии.


[Закрыть]. По толкованию газетных щелкоперов – это все продолжение наших блистательных побед! Рузский и Селиванов[742]742
  Селиванов Андрей Николаевич (1847–1917) – генерал от инфантерии (1907), с 1910 г. был членом Государственного совета. С октября 1914 по апрель 1915 гг. командовал 11-й армией, взявшей австрийскую крепость Перемышль.


[Закрыть] вовремя, ч[то] б[ы] не пережить своей славы, сошли со сцены; Сиверс же принужден подать в отставку; выручила его запасная б[олезн]ь – «ацетонурия», с к[ото] рой он много лет преуспевал по службе и продолжал бы преуспевать, не случись январская катастрофа… Много шансов на утверждение командующим нашей армией Радкевича; для меня он – обаятелен: человек образованный, несколько философ, покойный, гуманный, да и по стратегии, думаю, не хуже других командующих армиями, хотя и не «гениального» штаба.

Зашел вечером, спасаясь от тоски, в кинематограф; все покатывались со смеху от веселых сцен, мне же стало еще грустнее, хотелось плакать; не досидевши до конца, ушел.

20 апреля. Сильный ветер, холодно. Прошелся после утреннего чая по зацветшему уже саду при доме губернатора. Телеграфные и телефонные проволоки неистово выли и гудели, точно рыдали сотни к[аких]-то диких плакальщиц; чувствовалось что-то символическое и мистическое… Не с кем мне разделить своего бездонного горя-горького, некуда мне от него уйти… Живу изо дня в день, потерял всякую программу жизни, да и жизнь-то моя отлетела, увяли голубые мечты; овладевает жажда покоя и забвения. Изнываю под тяжким бременем самопознания и предвидения всего того, что должно случиться и чему должно быть. Как, посмотрю я, даже и людишки отлично умеют устраивать свою жизнь, и как дурацки все у меня вышло. «Чем выше чертоги я строил – тем ниже жилище обрел…»

Формируются у нас на живую руку какие-то 2 корпуса для действий в районе Гродно и Ковно; видел я в штабе и вновь назначенных командиров этих корпусов – Сирелиуса и Вебеля[743]743
  Вебель Фердинанд Маврикиевич (1855–1919) – генерал от инфантерии (1915), с апреля 1915 по февраль 1916 гг. командовал 34-м армейским корпусом.


[Закрыть]; Боже мой, какое убожество! К обеду попал генерал Воронец[744]744
  Имеется в виду Воронецкий Владимир Владимирович (1886–1916) – генерал-майор (1915), с мая 1915 по февраль 1916 гг. занимавший должность начальника штаба 37-го армейского корпуса.


[Закрыть] (?), поспешающий к своему командиру корпуса Сирелиусу на Ковно, ожидающему его с нетерпением. Радкевич объявил этому генералу, что им предстоит задача «из ничего сделать что».

Из междустрочного чтения официозных телеграмм Верховн[ого] главнокоманд[ующ] его и психически слепой не может не усмотреть, что дела наши на фронтах идут пока неважно; инициатива действий – всецело в руках немцев. В телеграммах как о крупнейшем трофее нашем оповещается urbi et orbi[745]745
  Городу и миру (лат.)


[Закрыть], что-де наш отряд взорвал у противника патронную двуколку[746]746
  Факт вторжения немцев на балтийское побережье и в шавльский район наши газетные строчилы трактуют как событие, не имеющее абсолютно никакого в военном отношении значения, как даже акт демонстративно-бессмысленного характера, да еще притом совершенный-де (читай: какой гнусный! такой же гнусный, как-де повадка немцев бросать бомбы с аэропланов предпочтительно в санитарно-лечебные заведения!!») «с целью покормиться за чужой счет»! Фи!.. В факте же допущения нашими войсками вторжения больших сил немцев в Остзейский край видят только искусный маневр наших военачальников! Поживем и посмотрим, что из этого выйдет… // Самоуспокоительные рассуждения газет: что-де занятие немцами Прибалтийского края вызвано необходимостью для них создать иллюзию завоевания неприятельской территории, чтобы это обстоятельство могло быть учтено в их пользу при заключении мира, или: что-де занятием новой нашей территории германцы лишь муссируют свои успехи, ч[то]б[ы] произвести впечатление на нейтральные и колеблющиеся державы, или же: что-де Германия творит лишь пустую, но громкую для малоосведомленных немецких бюргеров операцию, усматривающих в ней якобы действительную возможность завоевания Прибалтийского края, и т. д. в этом же самоусладительном тоне доводы мне очень напоминают о случае, как один зубной врач, запломбировавший неудачно зуб моей Лялечке, когда она потом обратилась к нему с жалобой на появившуюся адскую в этом зубе боль, утешал ее тем, что-де боль у зубе не самостоятельная, а «отраженная»! Как будто Ляле могло быть легче терпеть отраженную, а не самостоятельную боль в зубе! (Примеч. автора)


[Закрыть]!! Не выручит ли нас теперь в критический момент Италия, об имеющем быть со дня на день выступлении к[ото] рой стали писать газеты? Пошли, Господи!

Штабные наши «рябчики» разукрасились боевыми орденами с мечами и бантами; каждый из них стремится к скорейшему продвижению вверх по служебной лестнице, но… но… с прекрасно разработанным в стратегическо-тактическом отношении планом наибезопаснейших путей в достижении своих целей.

Мой разговор с подполковником бароном Икскуль о том, как он получил «Владимира» 4-й ст[епени] с мечами и как рассчитывает он получить командира полка, ч[то] б[ы] миновать теперь неприятной для него необходимости хотя бы полтора протекционных месяца прокомандовать предварительно батальоном; подвиг же его заключался в том, что 31 января он на автомобиле отвез пакет генералу Российскому, потерявшему-де было всякую связь с армией; верхом ехать – «не может» вследствие расширения вен на левой ноге! А полком командовать считает себя правомочным! Живет всю кампанию «по-семейному». Идеология сего марса есть идеология всего нашего воинства; сколько в ней для свежего человека цинизма, разврата, моральной низости… О, если бы наши военачальники всю гибкость своего ума по части всяких плутней, обходов закона и передергивания карт pro uso proprio[747]747
  Ради собственной выгоды (лат.)


[Закрыть] да не поленились бы применить к противнику; последний уже давно был бы сокрушен!

21 апреля. День светлый, а на душе все скверно-прескверно. И оживающая природа уже не действует на меня так целебно, как прежде. Я как старый, истрепанный, избитый пес, если только не мешают мне «господа люди», тем лишь и занят, что лижу свои остро саднящие и ноющие неизлечимые раны; все более и более ухожу к себе внутрь, сознание затуманенное. Не в силах до сего времени ответить на теплые, дышащие жизнью письма от Т. и С. От всех городских развлечений – отвернулся. Нашел два умиротворяющих душу уголка – в саду возле госпиталя на берегу Немана и на городском кладбище.

22 апреля. Смущения и суеты по поводу вторжения немцев в Курляндию у нас в штабе не замечается. Искренне ли, деланно ли, но Радкевич сегодня за обедом высказался, что-де германцы все свои планы запутали (sic!). Недолго, по-видимому, ждать результата, кто из нас больше путает: мы ли, они ли… Я продолжаю верить в немецкую методичность, обдуманность, выдержку, ч[то] б[ы] насмешливо не относиться к кажущимся нам непонятными их операциям. Мало, с другой стороны, внушают мне доверия наши вожди (и вообще наши распорядки), ч[то] б[ы] не быть пессимистом…

Наш верховн[ый] начальник по санитарн[ой] части принц Ольденбургский называется у нас кратко: «Сумбур-паша».

23 апреля. Голубое небо, светлый день. Но мне и скучно, и грустно… Разъедаюсь рефлексией… Ляля, моя Ляля, Ляля дорогая!… Но счастливей ли тебя мой Сережа? Нет жертв, к[ото] рых бы, казалось, я не в состоянии вам принести, ч[то] б[ы] только вы были счастливы, но только кроме одной, это – любить того, кого я всеми фибрами души моей ненавижу. Я сделал все от меня зависящее, ч[то] б[ы] смягчить невыносимую непроглядность моей семейной обстановки до полного непротивления возмущающим мою душу лукинским никакой дезинфекции не поддающимся навыкам и повадкам – всей их навозной фотосфере, я принудил себя навеки онеметь до появляющихся у меня в этой поганой обстановке судорожных приступов удушения. Не лучше ли будет мне совсем к вам не возвращаться?

Что наша жизнь? Игра, в к[ото] рой главными козырями для выигрыша являются энергия и воля, но никак не ум и знания человека.

Сегодня утром узнал, что ночью над Гродно летал цеппелин, сбросивший несколько бомб. Среди жителей много жертв[748]748
  Поднялась большая стрельба и вообще суматоха, я же – крепко спал и ничего не слышал; так незаметно и легко можно было отправиться в место вечного упокоения. (Примеч. автора)


[Закрыть]. В местной газете «Наше утро» событие это озаглавлено «Разбойный набег цеппелина на Гродно»! Налеты же наших аэропланов на неприятельскую территорию, очевидно, не являются разбойничьими! Я, впрочем, неправ, негодуя на фальшивость нашей прессы в оценке наших военных действий: слишком критический момент переживает Россия, когда ввиду конечной цели – сломать тевтонов – является необходимость для обработки общественного мнения прибегать и к «святой» лжи[749]749
  А при борьбе – все средства хороши! (Примеч. автора)


[Закрыть]. Профессор Лейпцигского университета д-р Карл Бюхер[750]750
  Бюхер Карл (1847–1930) – немецкий экономист, историк и статистик, профессор политэкономии в Лейпцигском университете в 1892–1917 гг.


[Закрыть] в выпущенной брошюре о современной печати справедливо говорит: «просматривая газетные листы – находишь в них столько ненависти, лжи, клеветы и травли, что в отчаянии спрашиваешь себя: неужели мы пришли к концу всякой культуры и возвратились к первобытному состоянию дикарей?»

Беседовал с начальником штаба Поповым по поводу предложения Центрального общевоинского комитета Варшавы предоставить армии санитарный отряд для борьбы с эпидемиями, состоящий из хорошо обученных ad hoc[751]751
  Для этого (лат.)


[Закрыть] 16 учителей и 6 дезинфекторов; хотя «благонадежность» их и заверена Варшавск[им] генерал-губерн[атором] Енгалычевым[752]752
  Енгалычев Павел Николаевич (1864–1944) – князь, генерал-лейтенант (1914), Варшавский генерал-губернатор в 1914–1917 гг.


[Закрыть] и полицией, но настроение теперь у нас в штабе резко отрицательное по отношению к всем обществ[енным] организациям, так как в них начали видеть организованную агентуру шпионства, предательства и крамолы. У какого-то члена Госуд[арственной] думы обнаружены прокламации. Относительно данного санитарн[ого] отряда я старался успокоить генерала, а вот на Рижский – Рижский отряд[753]753
  Где отлично чуть не на всех языках говорят, но весьма скверно лишь на русском! (Примеч. автора)


[Закрыть], как я уже и давно твердил, следовало бы обратить в[есьма] серьезное внимание.

Немцы проявляют большую хитрость, соединяя свои телефонные и телеграфн[ые] провода с нашими, и переговариваясь как бы от лица того или другого нашего военачальника о том, что им надо разузнать. Наши же простаки часто попадаются на удочку.

24 апреля. День ангела моей Лялечки. Хотел послать ей поздравительную телеграмму, но ввиду того, что последняя, по сложившимся обстоятельствам настоящего момента военного времени, пошла бы почтой, предпочел послать просто письмо.

Санитарный мой отдел сегодня перебирается в другое помещение – в городское училище, а то в занимаемое теперь водворяется по-прежнему Контрольная палата. Администр[ативно]-правительств[енные] учреждения мало-помалу возвращаются в покинутый было ими г[ород] Гродно.

Виделся с и.д. врачебного губернского инспектора. Боже мой, в каком допотопном состоянии обретается до сего времени несчастная наша матушка – губернская санитария! Существуют здесь еще приказы общественного призрения, и правят всеми делами губернии щедринские герои! Большое благодеяние в борьбе с заразн[ыми] б[олезня] ми среди гражданского населения оказывают теперь эпидемические отряды Общеземского союза. А то было бы черт знает что!

К общественным организациям вершители наших судеб все более и более начинают относиться с опаской, в смысле подозрительн[ого] отношения к их «благонадежности». В штабе же друг к другу относятся подозрительно! Мне как должностному лицу приходится получать необходимые сведения часто не прямым путем, а путем чуткого уловления и разгадывания случайно проболтанных фраз… В общем, «секреты» оказываются секретами полишинеля, и более секретами для нас, чем для немцев. Трагически прискорбное явление в этом подозрительн[ом] отношении не только к общественным силам нашего командного и администрат[ивного] класса, но и друг к другу! А кто виноват в этой сверхненормальности? А правящие верхи, издавна традиционной своей полицейско-бюрократической палкой отделавшие российских граждан (sit venia verbo[754]754
  Не во гнев будет сказано (лат.)


[Закрыть]), как каких-то военнопленных, это «мы» и «вы» – явление, вероятно, свойственное лишь «самобытным» устоям России, и не имеющее места в других культурных государствах, где и государственность, и общественность не живут как собака с кошкой. «Соединенные Губернаторские Штаты», каковыми является Россия – вот в чем наше несчастье; стоящие во главе этих штатов помпадуры с щедринскими навыками законности – вот кто истинные революционеры-максималисты!!