Текст книги "Великая война без ретуши. Записки корпусного врача"

12 июля. За обедом присутствовал генерал Вебель, командир 34-го, растаявшего теперь корпуса, отправляющийся в резерв. Только посмотреть на сего генерала – так ужас берет за судьбу вверяемых его командованию тысяч людей!

Среди порядочной части штаба настроение угнетенное, в лицах их читается плохо скрываемое чувство стыда за действия нашего высшего командования. Дня через 2–3 должна решиться участь Варшавы. Подымает меня на юродство: подать рапорт о назначении меня командиром части, также и многих из корпусных врачей – а во главе санитарных отделов пусть продолжают состоять командиры полков да отставные генералы. Не будет ли так лучше для успехов нашего оружия? Ввиду же большой тяги офицерства на санитарные должности предложить врачам и военным чиновникам замещение офицерских должностей в войсковых частях. Авось тогда скорее победим!

Как по непосредственному чувству ни горько, но все же в победах немцев над нами нельзя не испытывать и другого чувства – удовлетворяющего чувства торжества здравого смысла над бессмыслием: культурная сила покоряет силу первобытную, организация – дезорганизацию, ум – глупость, умение и знание – неумение и невежество… Видна логика вещей, так все рационально, и нет места для мистики, для чудесного, если бы вышло наоборот!.. Убейте меня, а все же я не поверю в творимые немцами какие-то зверства, в их безрелигиозность, в их якобы варварство. Народ, у к[ото] рого сохранили святой и дивный обычай – oberamenfans (?), у к[ото] рого в городах на каждом перекрестке стоят такие восхитительные статуи Пресвятой Богородицы, у к[ото] рого в таком почете цветы – не может быть по натуре жестоким.

Сколько я ни замечал – все русифицированные немцы бывают обыкновенно глупее натуральных русских; среди них не найдешь ни гинденбургов, ни макензенов… Факт показательного значения!

Все чаще и чаще слышатся справедливые жалобы главных врачей госпиталей на то, что по самым мелким анонимным кляузам во фронт (исходящим весьма часто от пользующихся своими связями и без них сестер милосердия!) тотчас же назначаются всякие ревизионные комиссии, возбуждается переписка… Сутяжная писанина принимает бесконечно-грандиозные размеры.

В статье Dioneo[920]920
  Dioneo – псевдоним Исаака Владимировича Шкловского (1864–1935), публициста газеты «Русские ведомости»


[Закрыть] («Рус[ские] вед[омости]» № 158) трактуется могущий быть весьма назидательным для наших правящих и владетельных герцогов, королей, князей и всяких «раджей и магараджей» вопрос, почему подчиненные Британской Империи народы не воспользовались теперь случаем освободиться от «британского ига» и не бросились в объятия немцев… А потому, говорит автор, что Англия отлично поняла «секрет завоевателя» – она всюду предлагает присоединяемым народностям лучшие условия, чем они имели раньше; народностям, напр[имер], дозволяет она говорить и писать на опальном языке, молиться по-своему Богу, пользоваться благами свободы и т. д. «Классическим примером являются германские государства в XVIII веке: немцы были до такой степени порабощены своими герцогами и королями, что один из наиболее благородных людей того времени – Лессинг – писал: «Я не имею никакого понятия о любви к отечеству, и она кажется мне одной только героической слабостью, без которой я охотно обхожусь». Каждый раз, когда во время войн немецким правительствам приходилось плохо, население радовалось этому, видя в иностранном завоевании единственное средство для своего возрождения и прогресса. И вот явилась победоносная французская республиканская армия, провозглашая немцам освобождение от крепостного права, политическую свободу и равенство. Французов всюду восторженно встречали в Германии, а герцоги и князья бежали. Движение против французов в Германии началось впоследствии при Наполеоне, когда великая армия перестала быть освободительницей народов…» Sic! Эзоповским языком, но сказано весьма многое по отношению к переживаемому нами теперь моменту! Покайтеся, наши опекуны народные! Истосковалась душа по крупным честным деятелям в настоящий момент… А много ли, позвольте спросить, из правящего и командного класса у нас найдется людей действительно патриотически настроенных, к[ото] рые любовь к родине ставили бы выше любви к себе, к своим карьерам, местам и окладам?! Не является ли война для этой категории лиц, наряду с целым сонмом всяких авантюристов и моншеров, лишь источником их кормления и питания в самом широком прозаическом – утробном смысле?.. И этому Молоху приносят в жертву свои жизни массы святых слепышей…

Вечером небо заволоклось густыми тучами, разразившимися дождем и грозой. Люблю я эту величественную картину природы, когда душа воспаряется ввысь, а на все земное смотришь всеобъемлющим «телескопическим» взором…

Получил сразу два письма от близкой ко мне души Т. Одна оказалась пока жива (на севере), о другой (на юге), к сожалению, не имею сведений и не знаю пока, как установить с ней почтовую связь.

Гроза прошла: издали заслышались все те же надоевшие до тошноты стереотипно-бравурные песни солдат… Проследовал к югу воинский поезд, солдатики в нем неистово кричали «ура» и махали платками. Sancta simplicitas![921]921
  Святая простота! (лат.) «Люди вы мои, люди! Милые вы мои люди! Ох, как мне вас жалко!» (Примеч. автора)


[Закрыть]

13 июля. Беспыльная чудная погода. Зашел в табачный магазин запастись рижскими сигарами, которых потом, пожалуй, и не раздобудешь, по крайней мере – по сносной цене. Евреи (чуткий барометр!) в тревоге спрашивают меня: «Не полезут ли опять сюда немцы?» Ответил, конечно, успокоительно. По целым дням в вышине реет «ballon captive»[922]922
  Привязной аэростат (фр.)


[Закрыть] (колбаса!).

Радкевич с обычным пленяющим спокойствием говорит, что стратегическое положение наше таково, что есть где проявиться талантам… Дерзкие и рискованные движения немцев меня приводят в восторг.

Получил от своего Сережи письмо; рвется ко мне, но я все колеблюсь в решении, когда ему было бы лучше приехать ко мне; не подождать ли, пока взбаламученное море немного успокоится, ч[то] б[ы] не попасть ему в «грязную историю». Крепко раздумываю, как бы получше устроить его жизнь и Лялечки, чтобы после смерти моей у них было теплое, уютное гнездо; тяжело умирать без надежды на прочное после тебя потомство…

14 июля. Немцы переправились через Нарев; 37-й пех[отный] полк[923]923
  37-й пехотный Екатеринбургский полк.


[Закрыть] наш весь истреблен. С шавельских позиций мы отступили к Поневежу[924]924
  Поневеж – уездный город Ковенской губернии, ныне Паневежис, административный центр Паневежского уезда (Литва).


[Закрыть]. По официальным телеграммам выходит, что произошла перегруппировка наших войск, в результате коей оставленные нами позиции потеряли для нас свое значение, мы-де под Шавлями осадили только свой центр, и план немецкий окружения наших войск рушился, а свелся-де лишь не к решительному удару, а только (хорошо это только!) к территориальному выигрышу! Значит – ура! Наша взяла! А территориальный выигрыш ведь скоро может дойти и до Смоленска! Это все – ничего… Неподражаема тонкость диалектической изощренности и изысканных софистических ухищрений нашей прессы!

11 июля в Москве открылось совещание представителей Всероссийского союза городов по борьбе с дороговизной, отчасти – и снабжению армии – «антидороговизненный» и «снарядный» по части «пушечного обмундирования» съезд! За что ни ухватимся мы теперь по части устройства – все приводит к необходимости коренных и общих реформ… Бедная Россия мне представляется какой-то Сахарой в отношении правопорядка, законности, государст[венно]-общественной и культурной организованности, все же создаваемые как в мирное время, так в особенности теперь благие начинания являются какими-то разрозненными, не связанными друг с другом оазисами, не имеющими общих корней, и все наши реформы выходят какими-то изолированными в жизни… Ковшом мелких, не объединенных общей идеей мероприятий не вычерпать моря веками скопившихся у нас зол! Прилагаю вырезку из «Нов[ого] вр[емени]» с фельетоном Меньшикова «Источник мужества»[925]925
  См. Приложение 10.


[Закрыть]. Прекрасная статья. Да простятся за нее многие грехи сему проституту пера[926]926
  Трактуется о праве говорить правду. (Примеч. автора)


[Закрыть]!

15 июля. Задождило. Тевтоны со швабами прогрессивно нас охватывают концентрически; размахиваются широко; действия наши не выходят за пределы крохоборчества…

Сегодня за обедом, воспользовавшись удобным случаем, опять начал свою проповедь о большей необходимости для нас обладать спокойствием, чем, пожалуй, даже избытком в снарядах, что ничто так не на руку германскому кайзеру, как наше нервничание… Говоря так, я, конечно, имел в виду почти всех, кроме Радкевича: он в этом отношении – молодец. Его спокойное благодушие отражается на всем штабе. А что было бы теперь у нас, если бы не ушли Сиверс и фон Будберг? Один ужас! Военных в отношении их годности я теперь готов расценивать не по их специальным познаниям, а только по спокойствию, по их способностям владеть собой. К сожалению, таковых у нас очень и очень мало.

Писарь[927]927
  Правдинский. (Примеч. автора)


[Закрыть] нашего отдела подал докладную записку с просьбой о его переводе в его «родной» полк (8-й Финляндский). Меня очень заинтриговало его желание переменить свой род службы – сравнительно теплое, безопасное место в канцелярии – на место в окопах; побеседовал с ним, ч[то] б[ы] проникнуть в его душу; отвечал, что очень тянет его к своим однополчанам, а то-де служить ему здесь, в отделе, стало «оскорбительно»!..

Прикидываю по карте масштабом и благодарю Всевышнего, что до Москвы – Рязани для врага осталась еще большая дистанция…

16 июля. С фронтов ничего нет утешительного. В газетах о положении дел у нас на театре войны – одна брехня; лучше поступают «Рус[ские] вед[омости]», к[ото] рые хоть помалкивают, когда нельзя сказать ничего хорошего (разумею статьи Оглина и Кирова). Переживаемая минута военным официозом квалифицируется как кризис генерального сражения всей войны. Войсковые учреждения корпусов, особенно краснокрестские, настроены весьма нервно и пугливо: одно упоминание о кавалерийских неприятельских разъездах вызывает панику, охватывающую весь тыл…

Формируется новых 15 корпусов. Немцы елико возможно стараются живую силу заменить техникой, мы же – наоборот: ее недостаток думаем компенсировать количеством шапок!..

Читаешь приказ по в[оенному] в[едомству] за 1915 г. № 78, где подробно описывается… новая форма нарукавной повязки Красного Креста взамен формы, объявленной в приказе за 1869 г. № 89, или тому же подобные приказы с подробным изложением происшедших перемен по части всяких крючков, петличек и пуговиц… и диву даешься – жизнь как будто идет по-прежнему. Ну, за эту бюрократическую схоластику зато нам и всыпают немцы! Мир полон праведных наказаний и заслуженных возмездий.

Закончилось в Москве созванное Всероссийским союзом городов совещание по вопросу о борьбе с дороговизной жизни – совещание бурное, как обыкновенно бывает у нас и всякое, стремящееся к упорядочению или оздоровлению тех или других уголков российской неприглядной действительности – с неизменным, конечно, спотыканием «кажинный раз все на том же месте», что в газетных отчетах символизируется сплошными пустыми полосами бумаги! Действия у нас много, да сводятся-то оно к бегу на месте!

17 июля. Ровно года, как продолжается наша злосчастная война. «Встань, проснись, подымись», мужичок… Что у тебя было, что стало и что теперь есть благодаря успехам российского оружия?!

Под большим секретом осведомлен, что Люблин нами очищен. Вопрос, видимо, короткого времени, когда мы очистим весь район Вислы и отойдем в своей «перегруппировке» на линию Ковно – Гродно – Брест-Литовск. В голову навязчиво лезет басня о проказнице мартышке, осле, козле и косолапом мишке… Музыканты наши все пересаживаются, да будет ли от этого толк какой – сомневаюсь[928]928
  «Made in Germany» я считаю для нас непреодолимым. (Примеч. автора)


[Закрыть]. Наша администрация и все военное сословие требуют для блага России радикальнейшего перевоспитания: хоть мало-мальски они должны просветиться, трезвым умом познать самих себя и стать в совестливые отношения к окружающим; а успеют ли они хотя по сокращенному курсу пройти эту школу в наступающую вторую годовщину кампании?! Теперь же пока чего не тронь – все смердит и воняет…

Послал Сереже удостоверение на право проезда ко мне на свидание; с ним чувствую потребность обо многом переговорить, главным образом – по жизнеустройству его и Лялечки. Скорблю душой, что не могу устроить и ее приезд ко мне. Да и момент-то сейчас тревожный, кроме того – сверх моих истощенных сил было бы теперь здесь заботиться о доставлении ей необходимых удобств и видеть ее в этой яме…

18 июля. Военные обозреватели уже не обинуясь подготовляют общественное мнение к предстоящему очищению нашими войсками передового театра. Бой-де с противником возможен будет лишь тогда, когда мобилизация промышленности даст армии необходимое для этого снаряжение, а до той же поры вся-де надежда на искусство маневрирования (попросту говоря – по добру – по здорову утечь из стальных объятий врага); это сближает, как утверждают в официальных кругах, задачу, выпавшую на долю армии в настоящий момент, с задачей Отечественной войны 1812 г. …Ой, улита едет, да скоро ли пойдет дело с нашим снаряжением[929]929
  Пока солнце взойдет – роса глаза выест. (Примеч. автора)


[Закрыть]? Война принимает характер состязания на выносливость.

Иудушка «Нового вр[емени]» в последнем его № уже берет под свою защиту нашу многогрешную бюрократию, привлекая за грехи наших военных ведомств к ответственности Государств[енную] думу (что-де она плохо контролировала!)

Мой земномятущийся полковник, разговорившись со мной, очень возмущался выдвижением вперед и осыпанием наградами наших «витязей» все по протекции да по приятельству (в пример привел Скоропадского – командира Кавалергардского полка, Никитина[930]930
  Никитин Владимир Николаевич (1848–1922) – генерал от артиллерии (1910), командующий 7-й (отдельной) армии в 1914–1915 гг.


[Закрыть] – порт-артурца, также нашего Жнова, но на этой фамилии он, спохватившись, поперхнулся). Эти и им подобные-де лица – все будущие командующие войсками! Вот за что-де нас бьют немцы!! Назначение же свое начальником санитарного отдела он, очевидно, считает совершенно законным и справедливым… Я хотел довести его мысль до логического конца и спросил, что же надо сделать, ч[то] б[ы] устранить те причины, по к[ото] рым нас бьют немцы. На это он красноречиво смолчал. Но уверен, что отношение его ко всем служебным неправдам будет самое примирительное (даже без показывания кукиша в кармане) как только он получит генеральский чин, к[ото] рого он так страстно желает, и ради чего без зазрения совести лакейничает не только перед власть над ним имеющими, но и перед лицами, близко к ним стоящими. Тяжело постоянное сознание, что все судьбы-то России находятся в руках не людей честной, неподкупной мысли и совести, а этих рвачей-хвачей, ставящих свои утробные интересы выше всего… Они же и самодержцы российской державы[931]931
  Те же удельные князья! (Примеч. автора)


[Закрыть], монарх же – одна фикция у нас.

19 июля. День, кажется, открытия третьей после июльской и январской сессии Государственной думы. Первые две собирались лишь для вида с исключительно декларативной целью – для демонстрации перед внешним врагом всеобщего согласия и готовности сотрудничества с правительством, ч[то] б[ы] прокричать лишь «ура!» Последняя же несколько поджавшими хвост кормчими нашего государств[енного] корабля допущена будет как будто – для работы.

Варшава доживает последние денечки своего российского подданства; вывезли оттуда, говорят, все; осталось только снять колокола, да нет пока мастеров сего дела…

Сестра милосердия передавала мне со слов беседовавших с ней раненых солдатиков, будто бы в боях лучшими оказываются прапорщики, нежели настоящие кадровые офицеры-трусы, с к[ото] рыми бесцеремонно они расправлялись по-своему: тут же их прикалывая или пристреливая. И поделом.

Японец «Николай Иванович», наблюдая наши нравы, сообщил мне, что у них, в противоположность нам, офицеры гораздо ближе стоят к солдатам, между же собой – дальше. Так и запишем.

Так мало отрадных сторон в наблюдаемой мной среде, что не в состоянии становиться выносить эту пытку – ходишь без сил, без мыслей, от постоянного гнетущего настроения боюсь впасть в неизлечимое слабоумие. Для наших фальстафов высшего ранга, кажется, чем дольше будет продолжаться война, тем им будет лучше – теплее и сытнее.

20 июля. Штаб фронта из Седлеца передвинут в Слоним[932]932
  Слоним – уездный город Гродненской губернии, ныне административный центр Слонимского района Гродненской области (Белоруссия).


[Закрыть]. Немцы методично нас выпирают. В соседних с нашей армиях и в галицийских (на южном фронте) появилась холера.

Ум и сердце мое слишком полны печали, ч[то] б[ы] чувствовать себя способным развлекаться по всевозможным капищам Гродно, где находят утеху наши «витязи», доходящие до совершенной моральной невменяемости, всячески стараясь утечь из строя, оказываясь «молодцами над овцами»… По-прежнему вопреки приказа Верховн[ого] главнокоман[дующ] его раскатывают в автомобилях с бабьем[933]933
  Охотятся за сестрами, устраивают им отдельные квартиры, через сводничество получают ордена и всякие служебные блага. (Примеч. автора)


[Закрыть]; прикидываются инвалидами на предмет перечисления на должности в отделах штаба. Хочется кричать от негодования и биться об стену головой. Жаловаться некому; остается поступить как некоему священнику, к[ото] рый написал прошение Господу Богу и положил его на жертвенник… Не участвуя в кампаниях по блудодеяниям, делаюсь для сослуживцев нелюб, как не свой… Мое одиночество истолковывают с укоризной стремлением якобы накопить деньги. В разговоре с генералами сегодня поднял их на дыбы, когда так en passant[934]934
  Мимоходом (фр.)


[Закрыть] коснулся щекотливого для них вопроса, выражая свое мнение, что уж очень щедро и скоро награждают нас чинами и орденами, и что уж очень большими окладами содержания пользуются их превосходительства, следовало бы-де нам и в военное время получать ну разве немного больше против мирного времени, а затем уже, по одержании успехов и одоления над врагом пусть выдавались бы нам хоть и крупные куши единовременного пособия… Их превосх[одительст]ва в одно слово с высокомерием отвечали мне, что-де если вы находите ваш оклад большим и вы жалеете казну (sic!), то-де никто вам не мешает излишек получаемого возвращать ей… Мои дальнейшие рассуждения были пустым ударом по воздуху… И как подумаешь, что ведь из таких субъектов комплектуется у нас состав правителей России – берет отчаяние…

Газетные трубадуры возносят теперь якобы возрождение и подъем национализма среди интеллигенции. Недоступно сие моему пониманию: принципы национального обособления я так охотно бы заменил принципами общечеловеческого единения… А хуже ли будут жить покоренные россияне под эгидой германского кайзера, чем они жили ранее под «отеческим» попечительством российских губернаторов и министров[935]935
  И всяких лиходеев-супостатов… (Примеч. автора)


[Закрыть]? Думаю, что напротив. Посмотрел бы я теперь на Августов – каким он был у нас и каким он стал за короткий даже промежуток времени у немцев…

Помещаю письмо немки к своему Фрицу – дышащее такой лаской, нежностью; столько в нем романтизма и сентиментальности[936]936
  См. Приложение 11.


[Закрыть]! Могут ли немцы быть столь жестокими каннибалами, какими их так усиленно стараются изобразить?! Не верится мне.

21 июля. Уже не секрет: немцы заняли не только Люблин, но и Холм. Газеты полны захватывающего интереса начавшимися отчетами о заседаниях Госуд[арственной] думы. Хорошо сказал Родзянко[937]937
  Родзянко Михаил Владимирович (1859–1924) – лидер партии октябристов, действительный статский советник (1906), гофмейстер (1899), председатель III и IV Государственной думы (1907–1917).


[Закрыть], вышло даже стихами:

 
«Никогда не быть ничьей рабой
Великой матушке-России…»
 

На душе у меня так тяжело, тяжело; чувствую себя как бы во вражеском плену. Ничто меня не радует. Отнята у меня бедная Ляля, в недалекой перспективе предстоит, вероятно, то же и с Сережей, если уйдет на войну.

22 июля. Со стороны Мариамполя – Кальварии немцы сильно напирают на нашу армию. В Вильно все до последнего почти человека выгнаны рыть окопы.

В речах депутатов Госуд[арственной] думы находит выражение вся накопившаяся у меня на душе гражданская скорбь. Боже мой, какая смрадная действительность русской жизни рисуется ими! Сколько окаянства содеяно нашими лихими супостатами при бухарской системе правления!.. Были хуже времена, да не было подлей!.. Государственная наша мудрость в лозунге «Расшибу!» как бы была теперь применима не к своим гражданам, а к внешнему врагу!

История с противогазными повязками и с беззубыми нижними чинами…

Получил сразу два письма от Ляли и Сережи; насколько первая – жизнерадостна, настолько второй настроен мизантропично («ибо, – говорит, – сволочь человек»); меня последнее огорчает; уж слишком рано он пришел к тому заключению, к какому я пришел лишь чуть ли не по 60-й весне моей жизни[938]938
  А много правды в афоризме: «счастье в том, ч[то]б[ы] любить, а не в том, ч[то]б[ы] быть любимым». (Примеч. автора)


[Закрыть].

23 июля. По секрету узнал, что сегодня Варшава сдана. Ивангород – тоже, Новогеоргиевск – охватывается противником; скандал: взят в плен начальник штаба сей крепости, выехавший с планами в автомобиле совсем недалеко от нее. Сами сыны Марса не без изумления задают мысленно вопросы – что будет в Гродно, если будет в осаде, где создается совсем опереточное положение? Одна в этом случае надежда на комендантшу Варвару Алексеевну Кайгородову!!

Получил письмо от сестры Т. уже из Риги; мое к ней, очевидно, уже не дошло в Митаву. Эвакуируются Ковно, Вильно, Белосток[939]939
  Белосток – уездный город Гродненской губернии, ныне административный центр Подляского воеводства (Польша).


[Закрыть], Рига; перевозятся (!) из них фабрики вовнутрь России. Ковно оказывается классическим городом, где фабриковались до сего времени винты, в к[ото] рых теперь критический недостаток.

В «Речи от 22/VII помещено прекрасное по содержанию письмо епископа Никона[940]940
  Никон /Рождественский/ (1851–1919) – архиепископ Вологодский и Тотемский в 1906–1912 гг., с 1913 г. возглавлял Издательский совет при Святейшем Синоде. Богослов и православный публицист.


[Закрыть] «Перед отъездом в Сибирь».

Последние №№ газет с открытием Госуд[арственной] думы настолько интересны, что жалко рвать; нек[ото] рые наиболее огненные прилагаю при дневнике. «День» стал самой любимой мной газетой, как наиболее отображающая мои чувства и мысли: в ней так много печали и гнева любящих свою родину людей… Живу внутренне так интенсивно, что кажется, что всегда у меня теперь пульс за 100, а t° до 38°!!

Скорбно-комично звучит сообщение, что в Петерб[ург] прибыл архиепископ Волынский Евлогий[941]941
  Евлогий /Георгиевский/ (1868–1946) – архиепископ Волынский и Житомирский в 1914–1916 гг.


[Закрыть], к[ото] рый заведовал русскими церквами в Галиции; приезд-де находится в связи с разрешением вопроса о положении русского духовенства, к[ото] рое было командировано в Галицию, а ныне оттуда отозвано; – «большинство командированных священников лишилось своих приходов в России и находится в крайне тяжелом материальн[ом] положении»! О, как далек от них идеал Христа и его апостолов! Немало, небось, «отозвано» теперь из Галиции и всяких командиров[анных] туда человеческих отбросов из породы «гг. ташкентцев» – наших российских культуртрегеров от правительства.

Вскрываются довольно откровенно теперь в газетных статьях многие зияющие раны российского государ[ственно]-обществ[енного] уклада; по адресу же «доблестной» армии раздаются лишь одни комплименты, значит, в том числе – и по адресу ее командного состава; а ведь о последнем-то, а также всей системе организации и приемов управления надо сказать все то же, что и о «Губернаторских Соединенных Штатах»! здесь тот же смрад, как и во всем государств[енном] строе, здесь те же лиходеи и прошехонцы во всей неутрированной своей фигурности щедринских типов. Какой вздор несут газеты, убеждая читателей, что в наших боевых неудачах повинным является лишь одно: превосходство технического оборудования у противника, главным образом – неистощимый у него запас снарядов; ведь это одно – в сущности есть многое, суммарный результат вообще – знаний, искусства, ума, воспитанной воли, выдержки и пр. положительных качеств, вследствие чего люди у них не треплются так безалаберно ни духом, ни телом, не выматываются до изнеможения, пользуясь правильной сменой работы и отдыха, соответствующим пищевым режимом и т. д.

Вечером выехал по железной дороге на Вильно, ч[то] б[ы] затем проехать по этапам военной шоссейной дороги на Вилькомир[942]942
  Вилькомир – уездный город Ковенской губернии, ныне Укмерге в Вильнюсском уезде (Литва).


[Закрыть] (верст 80 к СЗ от Вильно) – для борьбы с появившимися заболеваниями холерой в полках 2-й Финляндской стрелковой дивизии, только что возвратившихся из Галиции. В соседней 12-й армии холера уже косит массу жертв.

В Вильно приехал ночью; решил заночевать в одной из гостиниц при станции («Венеции»). Завтра рано утром отправлюсь раздобывать автомобиль, ч[то] б[ы] побывать на этапах – в Мейшаогле[943]943
  Мейшагола – местечко Виленского уезда и губернии, ныне Майшягола в Вильнюсском уезде (Литва).


[Закрыть], Ширвинтах[944]944
  Ширвинты – местечко Виленского уезда и губернии, ныне Ширвинтос в Вильнюсском уезде (Литва).


[Закрыть] и добраться под конец до штаба Финлянд[ской] дивизии в Вилькомире.

24 июля. Ночью долго не мог заснуть, любуясь небесной твердью и звездопадом. Отправился на поиски самоката. Большая чепуха и вавилонское столпотворение – никто ничего искренне не знает. Разыскал, наконец, этапного коменданта, оказавшегося любезным человеком – князем Микеладзе[945]945
  Возможно, имеется в виду Ивлиан Хотович Микеладзе (1862–?) – князь, полковник (1915).


[Закрыть], из грузин. Откровенная его беседа по вопросу о положении наших дел и о причине причин нашей российской пакостности. Всех наших властей разделал под орех; совершенно здраво и логично подверг критике всю нашу окраинную политику обрусения по отношению к инородцам; отрицал у них всякий истинный патриотизм, к[ото] рый заменен корыстью, продажностью, карьеризмом, фокусничеством и прочими проделками наших «государственных шалунов»… Успокоил меня, что автомобиль для меня по такому важному поручению обязательно должен быть дан, раз-де эти машины у военных находятся для катания со всякими «блядьми» (sic!). Но дело все-таки это оказалось не так просто, и я должен был дойти до самого начальника Виленского округа князя Туманова[946]946
  Туманов Николай Евсеевич (1844–1917) – князь, инженер-генерал (1907), с 1910 г. являлся членом Военного совета, в 1914–1915 гг. занимал должность главного начальника Двинского (бывш. Виленского) военного округа.


[Закрыть], направивш[его] меня к помощнику начальника штаба статскому советнику Рутковскому, к[ото] рого нужно было обласкать, много раз назвать «вашим превосходит[ельст] вом», сделать комплименты, ч[то] б[ы] раздобыть автомобиль. В ожидании его несколько часов просидел в штабе, и пришлось за это время быть невольным слушателем жарких разговоров между чинами средних рангов (полковники, статские советники…) по злобе дня: ругают открыто наш режим и правителей[947]947
  Требуют для примера казнить Сухомлинова, Кузьм[ина]-Короваева, etc. (Примеч. автора). Кузьмин-Короваев Дмитрий Дмитриевич (1856–1950) – генерал от артиллерии (1912), в 1909–1915 гг. занимал должность начальника Главного артиллерийского управления. В связи с выявившейся нехваткой боевого снаряжения на фронте был заподозрен в упущениях по службе и в мае 1915 г. снят с должности с отчислением в Военный совет.


[Закрыть]… Мошенников-то и грабителей, говорят, больше всего бывает именно в тех учреждениях и ведомствах, где шефствуют великие князья! За спинами их самые благопрятн[ые] условия для лиходейства всяких моншеров и штукмейстеров… В нашей главной-де квартире нет никакого плана: делают-то как легавые собаки, гоняющиеся за несколькими зайцами – только и знают, что лишь бросают силы то туда, то сюда – где только обнаруживается напор немцев, ведущих свою линию обдуманно, выдержанно и планомерно. Рассуждают прямо-таки – революционно!..

Я только слушал, и так хотелось бы сказать, что не следует ли поставить нам точку, ч[то] б[ы] не производить новых экспериментов над миллионами жизней россиян, да и приведет ли к желанным результатам наша мобилизация промышленных сил без одновременной мобилизации здравого смысла, разума, и главное – совести у наших сатрапов и всей дворцовой камарильи. Правда, война сблизила официальный мир с обществом и народом, встряхнула социальные силы, усилило государствен[ное] самочувствие во всех классах, но… но… надо смотреть в корень[948]948
  Разруха не в одном к[аком]-либо ведомстве, явление это не исключительное, а лишь отдельное звено в общей цепи строя государствен[ного] управления – неизбежный результат поганого режима и системы управления. (Примеч. автора)


[Закрыть]… Говорили совершенно справедливо о нелепости смещения после каждой неудачи с высшей должности на низшую, ч[то] б[ы] в скором же времени опять дать ту же высшую, и так далее…[949]949
  Проснулось в публике чувство правды, хотя пока и бездейственно… (Примеч. автора)


[Закрыть]

Был в окружн[ом] санит[арном] управлении, познакомился с окружным инспектор[ом] Рябининым – полной развалиной; сообщил он мне, что холера теперь гуляет по всей Виленской губернии, занесли-де ее – рабочие, к[ото] рых в несметном количестве выгнали из соседних губерний рыть окопы; не исключал возможности, что немцы-де бросают нам холеру с аэропланов!!!

Под Вилькомиром, куда я направляюсь, кипит бой. Общая растерянность… И Вильно, и Двинск, и другие важные пункты немцы возьмут пустыми руками; ничего у нас не предусмотрено… Что теперь могут сделать против напора немцев наскоро делаемые по направлению ко всем сторонам света наши полевые окопы?..

Испытываю чувство острейшей боли и стыда, представляя себе, как теперь ликуют в Варшаве немцы! Хочется рыдать, плакать…Кто, как не враги царя могли устроить минувшей весной его торжественный въезд во Львов и другие города Галиции?..[950]950
  Россия поистине – «страна чудес» и в отношении подлости, и в отношении пошехонской дуболобой глупости. Всякий-то почти в ней живет с ущемленным чувством от царящей голой неправды… (Примеч. автора)


[Закрыть]

Я на войне – в роли, по-видимому, Безухова… Ох, как я широк, и глубок, и невмещаем для текущей специальной работы, являющейся в общем хаосе для меня как[им]-то крохроборчеством и толчением воды в ступе.

Для лиходеев раньше была ставка «на жида», теперь прибавилась еще ставка на недостаток снарядов (только снарядов!), чем они могут прикрываться… Вместе с критикующими воплями гражданского характера так тесно переплетаются суетные, занимающие так много места в душе «господ людей» – работа мысли об окладах содержания, гельдах, знаках отличия… Ставка Верховн[ого] главн[окомандующ] его переходит, вероятно, в Борисов[951]951
  Борисов – уездный горогд Минской губернии, ныне административный центр Борисовского района Минской области (Белоруссия).


[Закрыть], где имение и его, и Петра Н[иколаевича][952]952
  Петр Николаевич (1864–1931) – великий князь, младший брат Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. Генерал-лейтенант (1908), генерал-адъютант (1908).


[Закрыть].

Выехал из Вильно около 2 часов дня, в Мейшаголу прибыл через час, где питательный отряд бурятский, здесь же и 320-й пол[евой] госпиталь. Масса рабочих – и стар, и млад – усиленно и спешно роют окопы; согнали рабочих тысячи, не обеспечивши их продовольствием и кипяченой водой; распорядителем работ – генерал Бердяев[953]953
  Бердяев Николай Сергеевич (1856–?) – генерал-лейтенант (1909), в 1914–1916 гг. состоял в резерве чинов при штабе Двинского военного округа.


[Закрыть], а по хозяйствен[ной] части – полковн[ик] Химрот.

Люди по неделе не имели горячей пищи; появилось несколько случаев среди них холеры; спешка такая, что «умелые» руководители работ не дали времени людям выкопать себе отхожие ямы; пакостят кто где попало; воду пьют из болот сырой. Хаос и ужас небрежения к элементарн[ым] нуждам бедных рабочих, среди к[ото] рых много дряхлых стариков и детишек. А это разве не вроде «немецкого зверства»?!

Вечером был в Ширвинтах, где и заночевал. Прегрустная картина беженцев, предоставленных самим себе. Не видно никакого руководительс[тва] и участия – полный хаос.

Ночью – тревога, разбудил меня молодой коллега Некрашевич докладом, что-де на горизонте кругом запылали пожарища, и обозы Финляндской дивизии – отступают, что едва ли поэтому нам можно теперь ехать на Вилькомир. Чутьем верхним определил, что начинается общая паника, а потому посоветовал коллеге сейчас же ложиться спать (утро-де вечера мудренее!), а мне позволить перевернуться на другой бок. Как потом узнал, Некрашевич был ко мне послан взбудоражившимися санитарами и сестрами Бурятского отряда; их так настроил обозный офицер!!

25 июля. Утром рано вместе с уполномоченным Бурятского отряда М. В. Сабашниковым покатили на Вилькомир в штаб дивизии. По пути заехали в Вилейки, где в отличном барском доме генерала Банды (?) разместилось хирургическое отделение Бурятского отряда. Масса тяжелораненых… Картина: среди солдат – женщина с распущенными встрепанными волосами, как больная – обезумевшая от ужаса беженка… Все время хохочет…

Проехали Пошелины[954]954
  Пошелины – местечко Виленского уезда и губернии, ныне Пашиле в Шяуляйском уезде (Литва).


[Закрыть], где штаб отряда 1-го и 2-го Кубанск[ой] казачьей дивизии; начальник отряда Тюлин[955]955
  Тюлин Михаил Степанович (1862–1935) – генерал-лейтенант (1912), с ноября 1914 по сентябрь 1915 гг. занимал должность начальника 2-й Кубанской казачьей дивизии.


[Закрыть] произвел на меня хорошее впечатление своим спокойствием; посвятил меня в свои замыслы… Ожидается бой между Нотоки и Надоки, сделал он распоряжение перейти в наступление, ч[то] б[ы] отбросить за реку Свенту неприятеля. В Пошелинах расположился и Евангелический передовой летучий отряд.

Около 12 часов дня был уже в Вилькомире. Устроил совещание с врачами отрядным (Идельсоном) и дивиз[ионным] (Деполович), дал инструкции. В Вилькомире – передовой летучий отряд Бурятский и штаб 2-й Финл[яндской] дивизии; начальник дивизии генер[ал]-майор Кублицкий-Пиотух[956]956
  Кублицкий-Пиотух Франц Феликсович (1860–1920) – генерал-майор (1911), в 1915–1917 гг. командовал 2-й Финляндской стрелковой дивизией. Отчим поэта А. А. Блока.


[Закрыть] – типа из генералов, стоящих за свечами в церквах.

Оставили меня обедать в штабе. Весь обед прошел при покойном настроении штабных, за третьим же блюдом настроение у Пиотуха было испорчено: по телефону дано было знать, что немцы с левого фланга обходят. «Никогда нельзя быть покойным, – сказал генерал, – немцы вечно всегда возьмут и поднадуют!»