Текст книги "Великая война без ретуши. Записки корпусного врача"

Слышится далекий колокольный звон. «Вечерний звон, вечерний звон, как много дум наводит он…»

15 июня. Погода неизменно сухая – жаркая. Газеты полны отзывами по поводу интервью нового министра внутренних дел; слова, сказанные сиятельным князем, только потому, что он вознесся на высокий пост, приобретают во мнении интервьюеров какой-то особенно глубокий смысл, к[ото] рого никто и не усмотрел бы, да и сами же они сочли бы, пожалуй, все сиятельные речения простой глупостью, если бы князь по-прежнему оставался в своем конюшенном ведомстве. А теперь органы прессы, каждый по-своему, ломают головы в истолковании слов министра, в к[ото] рых и сам-то он, наверное, не отдает себе ясного отчета[844]844
  Вот перл глубокомыслия Щербатова: в настоящее-де время о созидательной деятельности говорить нельзя, а необходимо-де сосредоточить внимание на задачах войны!! Изречение нельзя признать исходящим из глубокого мышления. (Примеч. автора)


[Закрыть]. Посмотрим, внесет ли управление его внутренними делами внутреннее объединение в тылу нашей армии – в дорогой нашей родине. Приятно и отрадно было бы видеть и в мирное время, а не теперь лишь, ч[то] б[ы] власть шла, обнявшись с общественностью, ч[то] б[ы] твердо всегда держался курс доверия к общественным силам и устранены были бы все препятствия и рогатки для широкой их творческой работы, ч[то] б[ы] не существовали «мы» и «вы». Какие результаты скажутся от организуемой теперь в России всеобщей мобилизации промышленности, направленной к устремлению всего русского труда к достижению общей цели? Как-то мы отобьемся от тевтонов, когда чуть ли не вся придворная камарилья на их стороне?..

Вздохнешь с большим облегчением, прочитавши из газет такое сообщение, что уходящего Харьковского губернатора М. К. Катеринича[845]845
  Катеринич Митрофан Кириллович (1861–1917) – действительный статский советник (1906), шталмейстер (1914), Харьковский губернатор в 1908–1915 гг., сенатор в 1915–1917 гг.


[Закрыть] посетила еврейская депутация и поднесла ему трогательный адрес с благодарностью за его справедливое и хорошее к ним отношение. Слава Богу, что есть еще у нас на Руси порядочные люди – администраторы. А интересно знать, не обусловлен ли уход Катеринича постигшей его опалой за то, что он не травил «жидов»?

За обедом узнал сенсационную новость: военным министром назначен Поливанов, а помощником его… А. И. Гучков. Нелепого в этом назначении ничего не вижу. Еще: будто бы и Горемыкин[846]846
  Горемыкин Иван Логгинович (1839–1917) – действительный тайный советник (1896), председатель Совета министров в 1906 и 1914–1916 гг. Действительный тайный советник 1-го класса (1916).


[Закрыть] уходит. К новому вину нужны и новые мехи.

16 июня. «Солнце всходит и заходит», дни текут за днями. Какой-то бюрократической отпиской звучит приказ Верховн[ого] главнок[омандующ] его от 8 июня с.г. № 466 о «разрешении» замещать должности начальников санитарных отделов штабов армий врачами; а когда уйдут сидящие теперь на этих должностях «храбрые» полковники да генералы?! Пренебрежение у нас здравым смыслом возведено в систему – ну, за то и бьют нас тевтоны: «не теряй сил, куме, седай на дно!»

Милая Лялечка прислала письмо с полевым цветком. «Все, – пишет, – рязанские знакомые прочли в газетах о том, что ты получил еще звезду, и поздравляли… Молодец ты, папа!»

Долго не имею вестей от С. и Т. Ну, и Бог с ними! Может быть, и интересны-то они для меня потому, что их возле нет!

17 июля. Барабанная атмосфера изнурила меня вконец; никуда нельзя показаться, ч[то] б[ы] несколько отдохнуть: на каждом шагу вырастают из земли солдаты, все козыряющие и глазами тебя пожирающие. Непогасимая потребность мысли… Мучительно хочется воплотить реально все, что накопилось в душе и мучительно просится наружу, хочется вдуматься, вчувствоваться, все сытожить… Танталовски жажду перечитать великих писателей, ч[то] б[ы] видеть их произведения в преломлении всего опыта своей души… Разъедаем рефлексиями, в голове сумбур.

А страшны были бы для нас наши же солдатики, если бы они стали думать и задумываться – что, зачем да почему?.. Что, если бы свет Христов да просветил бы всех?

Как и следовало ожидать, прохвост-мародер Пономаренко вместо того, ч[то] б[ы] быть преданным полевому суду, переводится лишь в другую армию…

Жителям Гродно объявлен приказ коменданта крепости о выселении к 20 числу всех семей с женским полом и детьми с оставлением мужского пола старше 18 лет; евреи в специальных поездах будут отправлены в Воронежскую губернию. Симптом!

Удушливые газы, развеиваемые немцами, в газетах стали именоваться «каиновым дымом». Комики!!

18 июня. Ужасная жара и засуха. За обедом был корпусной командир «от протекции» Сирелиус. Разговорились: Варшаву мало-помалу эвакуируют, настроение в России, говорит, – минорное; недостаток снарядов, для подбодрения пехоты намерен сделать распоряжение, ч[то] б[ы] стреляла артиллерия[847]847
  Пушки поизносились, требуют замены новыми. (Примеч. автора)


[Закрыть] хоть из холостых; я эту меру признал рациональной и привел сравнение с случаями из врачебной практики, когда для успокоения пациента делаем назначение ut aliquid fiat[848]848
  Чтобы что-нибудь делать (лат.)


[Закрыть]. Попытался провести еще большее сравнение: положение врача у постели б[ольног] о и командующего армией, когда врач в угоду окружающим б[ольног] о вопреки ортодоксии принужден бывает назначить ему жаропонижающее, а командующий, ч[то] б[ы] удовлетворить общественное мнение, скрепя сердце, вопреки прописной стратегии вынужден бывает удерживать тот или иной крупный город, намекнул для примера – на Варшаву; но на меня так дико и сконфуженно все посмотрели, а «божья коровка» – генерал Жнов стал возражать, что я сам сконфузился, почувствовав, что мы говорим на разных языках…

Мил моему сердцу Уфимский епископ Андрей[849]849
  Андрей /Ухтомский/ (1872–1937) – епископ Уфимский и Мензелинский в 1913–1921 гг.


[Закрыть], как истинный служитель церкви, а не диаволу.

От ежедневного беспрерывного шума и грохота автомобилей, повозок, движения паровозов и всей мирской суеты – не в состоянии ни на чем сосредоточиться, голова идет кругом, и нервы так взвинчиваются, что вот-вот, думаешь, взбесишься; вечером лечу стрелой на край города, ч[то] б[ы] никого не видеть и ничего не слышать, но увы! – не вполне это достижимо.

Слышится сборный рожок; сколько будит он сладких воспоминаний из прошлого минувшей кампании, куда я ехал полный надежд, полный веры в людей, веры в их бескорыстные подвиги – в подвиги настоящие, а не дутые – поддельные, какими они изображаются обыкновенно в реляциях!..

Из отрывного календаря читаю афоризм: «Дни нашей жизни не могут быть благородны и светлы, если мы проводим их, ничего не делая». Какая глупость! Да люди, склонные к ничегонеделанью, эти «бездельники», бывают куда как лучше всех этих деятельных непраздных! И душой богаче последних! С вытравленными душами от столь прославляемой деятельности, хотя бы она выражалась в таскании воды в решете! Я мечтаю и вожделею о сладостном для меня «безделье», когда, наконец, сброшу с себя хомут служебный. Впрочем, для людской массы безделье – опаснейший яд, для общественного благополучия и счастья ее ей необходимо без сна – без отдыха хотя бы толчение воды в ступе… Большой досуг родит думы, думы родят недовольство и критику, в конце концов – недовольство и противогосударственность…

19 июня. Жара и духота невыносимая. Немцы прут лавой «с чувством, толком, расстановкой», мы все отступаем и отступаем. Уже занято Замостье, рукой теперь подать на Холм, Люблин и далее. Если нас не выручат союзники, то, думается мне, тевтоны нас расколотят вдребезги: уж очень поздно мы начали организоваться по-человечески, не приобретая до сего времени никаких для того навыков; на стороне противников истинный порядок, а не тот, к[ото] рый старались поддерживать хитрые, алчные и бессовестные поводыри среди безгласного, глупого и темного быдла российского; и в критическую-то минуту переживаемого Россией несчастья, в грозный час у поводырей ее все же не видно искреннего раскаяния и решимости отказаться раз и навсегда от своих вотчинных феодальных вожделений в отношении своих рабов, как смотрят они на всю народную Русь. Управители «Российских Губернаторских Штатов» теперь в трусливой растерянности несколько поджали хвосты и ласково вопиют об оказании им помощи со стороны общественности, к[ото] рую до последнего времени так нагло, цинично и безбожно глушили полицейскими окриками, цуканьем да тюрьмами с виселицами, в глубине души своей, наверное, еще сохранивши блудные мысли, рассчитывая с улучшением общего положения дел опять приняться за свою политику бараньего рога, ежовых рукавиц и кузькиной матери[850]850
  Военная наша знать, она же – растленная, требует основательной дезинфекции. (Примеч. автора)


[Закрыть]… Заключается теперь союз между волками и овцами. Увидим, что из этого выйдет. А печать наша[851]851
  Разумею лишь ее благородные честные органы. (Примеч. автора)


[Закрыть] все еще принуждается говорить эзоповским языком…

Получил, наконец, и от другой близкой мне души письмо – от С. И Т., и С. как будто сговорились говорить мне лишь одни приятные вещи. Да неужели уж я такой хороший человек? «Я Вас очень часто вспоминаю и всегда восхищаюсь многим, многим в Вас…» Так пишет она…

20 июня. Вследствие засухи наблюдается, как осенью, грустная картина листопада. Что же? Начинается ли новая русская весна и обновление курса нашей внутренней политики? Или это только оптический обман? И реакция только на время грозящих России опасностей поприжала свой хвост, ч[то] б[ы] при изменившихся к лучшему условиях начать опять свои гнусные деяния?

Приятно было сегодня слышать здоровое понимание положения от молодого офицера при штабе Зиверта, с грустью высказавшегося, что объединению общественных сил земской, народной Руси с правящим классом, требующей теперь скорейшего созыва Государственной думы, еще давно надо было бы дать широкий простор развития, что и министры должны были бы быть ответственными перед народом, а теперешняя Г[осударственная] дума ведь не 1-я, может ли быть истинной выразительницей воли и мысли, и вообще – голоса нашей безмолвствующей Руси?! Среди офицерства нашего только еще лишь от молодежи можно иногда слышать гражданские нотки, средний же и высший командный состав погряз в развале и нравственном растлении; вместе с правящим сословием лихих супостатов они признают и закон, и права лишь в случаях, где их нужно применить в свою пользу, в своих утробных интересах, в остальных же случаях давая широкий простор озорству, от к[ото] рого стоном стонет подъяремная Русь всей «верноподданной» людской массы с народной поверхностью – обществом[852]852
  Давая неисчерпаемый материал для сказок действительности. (Примеч. автора)


[Закрыть]! Нет человека, мне думается, на Руси – человека из обыкновенных смертных (не из нотаблей – «гробов повапленных»!), к[ото] рый не носил бы глубоко в сердце неотреагированного чувства нанесенных ему от сатрапов обид и оскорблений. Все мы, россияне, благодаря провокационным беззаконным действиям наших властей, их бессовестности – все ходим с больно ущемленными аффектами, со столь резко выраженной у многих злобой против своих супостатов, что поражения, к[ото] рые несет теперь бедная Россия, нас даже не огорчают, а истерично радуют в наивной надежде, не будут ли этим наказаны и не восчувствуют ли это больно наши полицейские опекуны – истинные виновники постигших Россию бедствий… Много ли можно ожидать теперь от «всероссийского объединения труда» для нужд армии, объединения – как-то механически, ex tempore[853]853
  По мере надобности (лат.)


[Закрыть] сколачиваемого, без органических корней в прошлом, в к[ото] ром своекорыстной политикой правящих сфер[854]854
  С сонмом прислуж[ив]ающих, лакействующих штукмейстеров-наемников. (Примеч. автора)


[Закрыть] принудительно сеялась лишь одна рознь и взаимная вражда между людьми[855]855
  Неустанно все время вели борьбу с «внутренними» врагами – с крамолой!! (Примеч. автора)


[Закрыть]?

Немцы уже под Люблином и Холмом, а военные обозреватели и не желтой прессы продолжают в таком свете изображать действительность, что как будто не нас побеждают тевтоны, а мы их!.. Разжевывается чуть не ежедневно пропись стратегии, требующей-де, ч[то] б[ы] прежде чем принять или дать бой была создана такая обстановка, к[ото] рая сделала бы этот бой целесообразным, что отступая теперь мы-де «заставили германскую главную квартиру переменить свой стратегический план, заставив их послушно (sic!!) следовать за нами в том районе, где принятие сражения для нас более всего будет выгодным». А почему в августе-сентябре прошлого года мы австрияков, попросту говоря, гнали да колотили, а не «послушно лишь следовали за ними»?! Совсем оппортунистическая философия, едва ли, мне думается, искренняя, а с целью лишь успокоить общественное мнение, стремящаяся подчеркнуть в наших постоянных отступлениях, то бишь – в послушных за нами следованиях неприятеля, таящийся какой-то глубокомудрый план[856]856
  Представляю себе вполне всю ту картину трагического хаоса, какой теперь происходит в отступающих наших войсках. (Примеч. автора)


[Закрыть]; я предвижу, что годовщину войны немцы эффектно увенчают взятием Варшавы и «послушно» в нее «проследуют» за нами! Я с самого начала кампании был в оппозиции с газетными весельчаками, все время глупо глумившимися над планами немцев. Теперь дело стало виднее, чьи планы лучше – наши или их! Стройности, планомерности, методичности, продуманности и предусмотрительности немецкой мы можем противопоставить лишь полное отсутствие у нас этих качеств – полную государственную и общественную разруху.

21 июня. Как-то по-бутафорски и пошехонски выселяют из Гродно жителей известного возраста и женского пола; штабные же продолжают пользоваться вовсю утехами семейного и внесемейного счастья, раскатывая с бабьем в автомобилях (вопреки приказу Верховн[ого] главнок[омандующ] его!), коих с большим трудом выпросишь для объезда по служебным надобностям. Это миллионная доля из всех мелочей, характеризующих нравы нашего высшего служилого сословия – их отношения к уставам и закону… А как по этой части у немцев?

Приехала группа японских офицеров – какие они скромные, осмысленные, серьезные; идут и разговаривают вдумчиво – очевидно, о своем специальном деле; наши же, мне постоянно рисуются, где ни соберутся – всего менее расположены вести взаимные беседы на темы своего военного искусства, а больше лишь заняты бывают зубоскальством, погонями за бабами да размышлением об окладах денежного довольствия, чинах и орденах.

Прошел мимо памятника П. Столыпину[857]857
  Столыпин Петр Аркадьевич (1862–1911) – действительный статский советник (1904), гофмейстер (1908), министр внутренних дел в 1906–1911 гг., председатель Совета Министров в 1906–1911 гг.


[Закрыть], и навязчиво вставал вопрос, какую роль он сыграл для России – не злого ли гения, задержавшего моих соотчичей на пути гражданского их развития?!

«Земщина» (которую вместе с ««Прусским» знаменем» следовало бы теперь закрыть изданием) спрашивает: «А имеет ли право иудейская национальность сказать, что она верно служит России и не предает интересов армии нашему жестокому и коварному врагу?» С этим вопросом не мешало бы обратиться и к нашим высшим военным и гражданским чинам… А фон Будберг, теперь убежден я, из шайки Мясоедова; чтоб не поднимать истории (а этого мы, россияне, очень боимся!) его также только лишь перевели в другую армию, как и нашего капитана-мародера Пономаренко. Известную категорию лиц у нас за преступления не отдают под суд, а они лишь «добровольно» увольняются со службы по расстроенному здоровью «с мундиром и пенсией». Расстройство же их здоровья обязательно должны признать врачи…[858]858
  В Гродненском госпитале – маленький скандал: возвратившаяся из Петерб[ург]а сестра милосердия под влиянием наболевшего гражданского чувства негодования и скорби сердца неосторожно выразилась при окружающих, что-де без революции и свержения теперешнего государя у нас дела не поправятся. Конечно, ее сейчас же «сгребли». Хотя «от слова и не стонется», но все же ей среди больных и раненых – не место! Сам я не был сегодня в соборе у обедни, но командующий, к[ото]рый там был, передавал, что архиерей говорил проповедь и в ней убеждал молящихся, что оттеснение нас за Гнилую Липу ничего тревожного не должно представлять. (Примеч. автора)


[Закрыть]

22 июня. Меч нибелунгов занесен уже над Холмом и Люблином. И начальник штаба Попов, и квартирмейстер, и вообще все в штабе заметно удручены ходом событий. Генерал Янов, к к[ото] рому я зашел по делам, выразился, что все-то у немцев рассчитано верно, ведется методично и планомерно, у нас же… «одни только неожиданности» от них. Все, что у нас в России не творится, похоже на то, как у меня делали печь печники…

Печать продолжает поддерживать ослепление общества: немцы-де празднуют пиррову победу, увеличивается-де у них утомление, теряется выдержка – у нас же наоборот!! Мы-де лишь «покойно отходим, немцы же заполняют образовавшееся пустое пространство»! А война – на переломе; вопрос, может быть, короткого времени, когда немцы, завладев Варшавой, венчают кого-либо из своих принцев на Польское Королевство, свершено будет объединение Польши – и делу конец. Да и поляки-то едва ли будут тогда тосковать по нашим объятиям.

Обязательное постановление коменданта крепости о выселении семей из Гродно осталось фикцией; как и все наши развешиваемые правила и обязательства! Лишь была бы исполнена бумага!

Радкевич сообщил, что крепость Гродно предположена была к постройке в течение 10 лет, 1/3 ее уже готова, предназначалась для вмещения 60–70 тысяч гарнизона.

23 июня. Выехал в санитарное revue[859]859
  Обозрение (фр.)


[Закрыть] в район располож[ения] 2-го, 34-го армейских и 3-го Сибирского корпусов. В 34-й корпус выехал и командующий. В автомобиле с врачом для поручений покатил через Сопоцкин, Копциов на Лейпуны[860]860
  Лейпуны – местечко в Сейнском уезде Сувалкской губернии, ныне Лейпалингис в Алитусском уезде (Литва).


[Закрыть], Серее[861]861
  Серее – местечко в Сейнском уезде Сувалкской губернии, ныне Серияй в Алитусском уезде (Литва).


[Закрыть] и Олиту. В Лейпунах и Серее хорошо работают без крика учреждения Всероссийск[ого] земского союза – амбулатор[ия], чайная, больница, заразные бараки и пр. Поля покрыты «волнующейся желтеющей нивой», к[ото] рая в переживании теперешнего момента уже не могла бы произвести такого благостного настроения у великого поэта, ч[то] б[ы] разгладить морщины на челе и смирить души тревогу… Местами как будто начали жать. Счастливые жаворонки не признают людской мерзости – войны: поют себе да поют[862]862
  Звеня бесконечной трелью в небесах. (Примеч автора)


[Закрыть]. На горизонте видны пожары. В Олите заночевал.

Госпиталя эвакуацион[ного] пункта и 311-й полевой армейский расположены в казармах. Подъезжая, спросил солдатика, чьи это казармы, т. е. какая стояла здесь в мирное время часть; солдатик серьезно отвечал, что «казармы эти тутошние»! Кругом большая сосновая роща. Вспомнился мне мой родной сад… «Как был хорош наш сад густой, теперь – унылый и пустой…» Вспомнился и вообще мой «вишневый» дом… Я всегда с своей романтикой отжившего и с затаенными мечтами о прошлом… Мне думается, что я и под самым огнем неприятеля и в самую даже горячую работу никогда не сольюсь так плотно с внешностью, ч[то] б[ы] расстаться хоть на минуту со своими мечтами.

Администрацией, говорят, сделано распоряжение, ч[то] б[ы] жители при выселении увозили все медные предметы; приказано снимать и увозить колокола. Ночь под Ивана Купалу!

По газетам мы все «мудро отступаем», сокращаем да выпрямляем фронт. Ищут мудрость там, где она не ночевала. Соскучились сильно россияне по отлетевшей правде, лишенные драгоценнейшего из благ – свободы слова в печати, этом неусыпном и верном страже общественных интересов. Большое несчастье, если ей общество перестанет верить по слишком уж усердному воздейств[ию] на нее цензурных скорпионов.

Из 34-го корпуса выхватили 27-ю дивизию, отправленную на Ковель[863]863
  Ковель – уездный город Волынской губернии, ныне город областного подчинения Волынской области (Украина).


[Закрыть].

В то время к[а] к артиллерийск[ое] и другие ведомства не снабдили армию достаточн[ым] количеств[ом] снарядов и патронов, наш завод военно-врачебных заготовлений выступает весьма отрадным исключением: перевязок у нас вдоволь.

Дезинфекционный аппарат «Гелиос» солдаты прозвали «вшивым пулеметом»!

24 июня. Тихой музыкой несется утренний звон колоколов. После утреннего чая покатил на Бирштаны[864]864
  Бирштаны – местечко в Трокском уезде Виленской губернии, ныне курортный город Бирштонас в Каунасском уезде (Литва).


[Закрыть] и затем на Прены. Поломка в дороге колеса в автомобиле.

Наше лаптеплетство и пошехонство… Все еще огурцом теленка режем. При нашей безалаберности, беззаботности, при родных всех прорехах, ну как мы можем победить немцев?! Просятся на сравнение картины того, как боремся мы и как борются немцы – с пожаром, с какой-ниб[удь] эпидемией… Ведь такую же разница не в пользу нашу должна представлять и картина ведения войны! Как мы, русаки, строим печи, как проводим телеграфную проволоку, как чиним гати и мосты, как шьем белье без соображения, что оно должно быть прилажено на человека, а не на гуся, как мы теперь засаливаем солонину, к[ото] рую тысячами пудов приходится браковать за негодностью, и т. д., и т. д. Но неужели есть что-либо подобное у немцев? У них нет ни «авось», ни «небось», ни «ничего»… Суровая действительность внесла существенные поправки даже и в очень скромные мои понятия о русском человеке; для него – непонятная грамота интересы государств[енные] и общественные. Уже давно сложились навыки получать как можно больше, а давать как можно меньше. Чем выше российский гранд, тем более норовит он делать лишь для себя и ущемить других… Россия мне представляется развращенной до мозга костей продажностью, лицемерием, пресмыкательством, хамством и проч. смертными грехами.

О бродячих солдатах сложилась версия – есть из них «халупники», шляющиеся по месяцам из халупы в халупу, и – «волхвы», путешествующие вдали от своих частей также подолгу, но лишь по звездам! Вопрос с венериками и сифилитиками принимает жгучий характер. Приказом Верховн[ого] главн[окомандующ] его нельзя их эвакуировать в тыл, масса из них умышленно заражается, ч[то] б[ы] только уйти из строя. Не шутя приходит в голову мысль об образовании из них разве к[аких]-либо отдельных венерических отрядов!

Бирштаны, где расположился военный лазарет и лазарет Красн[ого] Креста. Райский уголок – курорт, запущенный; на берегу Немана – огромный парк.

Прены. Корпусной командир 3-го Сибирск[ого] корпуса Трофимов, бывший губернатор Черноморский в 1906–1907 гг. и бежавший оттуда в дни «бури и натиска». Для почета приказал дать мне 7 казаков, с к[ото] рыми я отправился уже в экипаже по плохой дороге в Ушболе и Поедуне, где располож[ились] лазарет и перевязочный отряд 8-й Сиб[ирской] дивизии. На Литве – редки деревни, а все хутора… Ночью возвратился опять в Олиту.

25 июня. Утром – на Симно, затем в Красну[865]865
  Красна – деревня Кальварийского уезда Сувалкской губернии, ныне Кросна в Алитусском уезде (Литва).


[Закрыть] и Шестаков. Вечер. Глухое буханье артиллерии. Бурятский лазарет с двумя летучками. Уполномоченный – москвич Михаил Васильевич Сабашников[866]866
  Сабашников Михаил Васильевич (1871–1943) – известный московский книгоиздатель, член ЦК партии кадетов (1905).


[Закрыть] – книгоиздатель и сахарозаводчик, он же председатель правления Университета Шанявского. Поразговорились и согласились, что в России у нас правительство не боится просвещения, а боится лишь просвещенных людей! Чайная и закусочная Пуришкевича – в вагонах. Ротный командир жел[езно] дор[ожной] роты штабс-капитан Тыртов под названием «Сатрап», его поведение…

Заночевал в Шестакове.

26 июня. Выехал на Лодзее через Красну в Вайтакеме и Пунск. В Пунске прекрасно работает в передовом отряде Земского союза женщина-врач Серебрякова; кальварийская администрация сделала будто бы распоряжение, ч[то] б[ы] жители жгли рожь! Приготовились к «мудрому» отступлению!! С запада на восток уныло тянутся подводы с беженцами, к[ото] рые уже, очевидно, устали плакать и молча сидят с выражением на лице тупой примиренности ко всему, что случилось с ними и что еще ждет их впереди…

27 июня. Возвратился в Гродно. На столе ожидала меня куча писем, бумаг газет. Получил письмо от Сережи и Т.; карточку от товарища детства – рязанца: «генерал-майор Бернацкий, председатель суда 20-го корпуса». Умер на 84-м году жизни А. Ф. Риттих[867]867
  Риттих Александр Федорович (1831–1915) – генерал-лейтенант (1894), военный писатель, автор работ по вопросам военной статистики, военного быта, этнографии.


[Закрыть], в 90-х годах уволенный со службы[868]868
  Был начальник 35-й дивизии в Рязани. (Примеч. автора)


[Закрыть] за правду в его книге о русском военном деле, проникнутой тревожной мыслью о положении нашего военного дела ввиду германской опасности. Еще и тогда находились люди, не боявшиеся честно разоблачать наши язвы, вскрывать нашу гнилую обществ[енно]-бытовую подпочву… Таких людей немедленно устраняли от занимаемых должностей… Хорошими и честными людьми у нас не дорожат… А генерал Е. И. Мартынов?! Зато пресмыкающимся – широкая дорога.

Слова англичанина Стэда, приезжавшего в Россию в дни перелома после японской войны: «Вы хотите иметь правовое государство, но знаете ли вы его настоящую природу? Оно подобно коню, голова к[ото] рого – объединенный кабинет, а ноги – политические свободы граждан. И как конь не может жить без головы и ног, так не может развиться и правовое государство без этих необходимых его предпосылок…»

Вопрос о мобилизации промышленности у нас в России пока в стадии комиссий, совещаний, заседаний… Где достать теперь руки, когда лучшие места были всегда заняты немцами, а наши инженеры-технологи в строю?[869]869
  Необходимо теперь начать постройку заводов! (Примеч. автора)


[Закрыть]

28 июня. Прошел хороший дождь. После нестерпимой духоты и жары дышать стало легче. Приостановку наступательных действий австро-германцев между Вислой и З[ападным] Бугом в направлении Люблин – Холм наши газеты из-под цензурной палки развязно трактуют как какую-то крупную с нашей стороны победу. Все баю-баюшки баю!

Наша русская история мне представляется сплошным враньем, и правду ее, мне думается, надо черпать лишь из иностранных источников. Как далека наблюдаемая теперь мной действительность от той, к[ото] рая изображается нашими корреспондент[ами] с театра военных действий – немир[овичами]-данченками, петровыми и tutti quanti[870]870
  Всеми прочими (ит.)


[Закрыть]! Ведь как слюняво ни расписывают щелкоперы, а несомненно одно, что серые бойцы наши ой как воевать не хотят; воевать желают лишь гранды, преследующие свои личные интересы в войне, да разве юнцы, начитавшиеся Жюля Верна[871]871
  Верн Жюль (1828–1905) – французский писатель-фантаст.


[Закрыть], Майн Рида[872]872
  Майн Рид Томас (1818–1883) – английский писатель, автор приключенческих романов.


[Закрыть], Купера[873]873
  Купер Фенимор (1788–1851) – американский писатель, автор приключенческих романов.


[Закрыть] и Густ[ава] Эмара[874]874
  Эмар Гюстав (1818–1883) – французский писатель, автор приключенческих романов.


[Закрыть].

По поводу потопления австрийской подводной лодкой итальянского крейсера «Amalfi»[875]875
  Итальянский броненосный крейсер, потопленный в июне 1915 г. в бухте Триеста германской подводной лодкой UB-14.


[Закрыть] «Новое время» приветствует «храбрых» итальянских моряков: «Принесенные вами жертвы – залог будущих побед!» Как гибок человеческий язык – из белого всегда можно сделать черное, из черного же – белое!..

Тяжело переношу разнузданную вокруг грубость; иногда чувствую, что я у последних пределов, и вот-вот эта тянущаяся «борьба на истощение», «борьба за максимальное напряжение» меня сделает совершенно ни на что не способным. Я так устал, устал. На смену нам нужны бы были новые молодые силы.

Корпусного врача 34-го корп[уса] Протопопова выкурили-таки наши вояки: не под кадриль он им пришелся – уж больно мягок и воспитан! Будь теперь среди нас Гаас[876]876
  Гааз Федор Петрович (1780–1853) – московский врач, известный филантроп.


[Закрыть] – известный подвижник-врач – и его признали бы подлежащим отстранению от должности.

Мои два лепорелло меня положительно нервят: как на них ни посмотрю – все время лежат себе да лежат, да еще на животе! Уж больно темен наш солдат. Стоящие часовые, мне кажется, если их спросить, для чего они приставлены – в большинстве случаев, пожалуй, ответят незнанием. Так ли у тевтонов?

С уходом помпадура Н. Маклакова печать получила возможность говорить по вопросу о созыве Государственной думы. Депутация Совета старейшин ее настаивает перед Горемыкиным на скорейшем созыве. «Истинно же немецкие» наши «патриоты»-реакционеры говорят, что торопиться нечего, и заботятся лишь о доходах своих имений.

29 июня. День Петра и Павла. Зароилась в голове масса светлых воспоминаний из моего невозвратного прошлого…

Прибыл из другой армии один коллега – главный врач госпиталя; представляясь мне, он с большой тревогой спросил меня, а что-де при представлении и «полковнику» он его не проглотит? Я успокоил его, что при мне он для него будет безопасен. Навидался он многих начальников санит[арных] отделов, и все они «орут-кричат и ничего не понимают». Начальник санит[арного] отдела 2-й армии – отставной генерал Дероберти[877]877
  Де Роберти Александр Валентинович (1851–?) – генерал-майор (1907), начальник санитарного отдела штаба 2-й армии в 1914–1917 гг. Генерал-лейтенант (1917).


[Закрыть] – с paralysis agitans[878]878
  дрожательный паралич (лат.)


[Закрыть], 12-й армии – отставной генерал Губерт[879]879
  Губер Константин Петрович (1854–1916) – генерал-лейтенант (1911), и.д. начальника санитарного отдела штаба 12-й армии с марта по декабрь 1915 г.


[Закрыть] – с dementia senilis[880]880
  Старческое слабоумие (лат.)


[Закрыть], весь ушел в павианское таскание за сестрами, из коих одну сделал своим делопроизводителем и с ней разъезжает по учреждениям; устраивал с сестрами раскатывания в автомобилях… Еще – отставной генерал Чистяков[881]881
  Чистяков Александр Степанович (1855–?) – генерал-майор (1913), начальник санитарного отдела штаба 5-й армии в 1914–1916 гг.


[Закрыть] в 5-й армии (qui pro quo[882]882
  Один вместо другого (лат.)


[Закрыть] – с ампутацией «бедра» и «плеча»)… Вся офицерская заваль, еще в мирное время признанная неспособной служить своему прямому специальному делу и уволенная поэтому в отставку генералами, – в военное время признается способной для служения, но уже тому делу, к[ото] рому и в мирное время не была обучена! Это ли не сказка действительности?!

Прилагаю мой рапорт о результатах объезда корпусов[883]883
  См. Приложение 9.


[Закрыть]. Красный Крест с своими представит[елями] и агентами – пижонами в камергерских и камер-юнкерских мундирах проявляет большое засилье над военной медициной; козыряние, рекламирование идет вовсю… Безо всякой шумихи, скромно в противоположн[ость] Кр[асному] Кресту ведут свое дело организации Земского и Городского союзов.

Кого теперь бьют австро-германцы? Русь губернаторскую, камергерскую, помпадурскую – подлую!

30 июня. «Приказом Верховного начальника санитарной и эвакуационной части от 27-го июня 1915 г., инспектор лечебных заведений гор. Тифлиса, ген. – майор Акимов перемещается на таковую же должность в Петрограде.

Утверждаются в должности инспекторов лечебных заведений Петрограда: отставной ген. Невадовский, отст. ген. Грибский, отст в. – адм. Грамматчиков, отст.к. – адм. Кевнарский, отст.к. – адм. Деливрон, отст. ген. – майор Скворцов, подполковник персидский принц Фатали-Мирза».

К фактам растления русских нравов и наглого издевательства над совестью и здравым смыслом. Приказно-полицейскую матушку нашу Русь жестоко и методично бьют швабы и тевтоны, а гнилые – ржавые колеса ее государственн[ой] машины продолжают по инерции двигаться в том же направлении, к[а] к и раньше. Война для темных людей – мор, а для собак – корм! Инспекторами лечебных заведений, казалось бы, кого надо было назначать? Во всяком случае, если не простых врачей – то профессоров медицины и вообще лиц, причастных по своему образованию к ней, но никак же не генерал-майоров или контр-адмиралов, ничего не имеющих общего с медициной, да притом еще отставных – т. е. признанных и для мирного-то времени рамоликами-инвалидами! Вот так укомплектованы и месте начальник[ов] санит[арных] отделов армий! Все такие же отставные генералы-параноики, да завалящие полковники, к[ото] рых некуда по родству да кумовству устроить, так валяй – становись во главе санитарной части!! Акты поистине революционные и провокационные[884]884
  Наши сатрапы скоро будут управлять нами через своих камердинеров! (Примеч. автора)


[Закрыть].

Давит тяжелым молотом мое сознание и отравляет желчью мою душу повседневное вынужденное наблюдение сплошной отвратительной картины той бездны хулиганства и апашества, к[ото] рую творит правящий наш класс на трупах сотен тысяч гибнущих ради его похоти серых слепышей. О, как мучительно рвусь я отрясти прах и бежать вон из окружающей меня адской камеры удушающих газов, этой поистине каиновой атмосферы! Потерплю до осени… Трагизм еще в том, что апеллировать не к кому, кроме Бога[885]885
  Кроме него – «а судьи кто?» (Примеч. автора)


[Закрыть]! Остается – «laissez-passer»[886]886
  Позвольте пройти (фр.)


[Закрыть], или же бесплодно донкихотничать.

С вечера заслышалась ожесточенная артиллерийская канонада с запада, продолжавшаяся до поздней ночи. Немцы здорово напирают со стороны Ломжи, Прасныша, Млавы[887]887
  Млава – уездный город Плоцкой губернии, ныне административный центр Млавского повята Мазовецкого воеводства (Польша).


[Закрыть]… На остальных частях фронта, кроме Люблинско-Холмского, одна лишь вермишель. Пригнано несколько тысяч пленных – «голубых людей» – на работы.

Прошелся к кладбищу. Приятно посидеть вдали от живых людей среди усопших и погрузиться душой в глубокий покой. «Ночь тиха, пустыня внемлет Богу, и звезда с звездою говорит…»