Электронная библиотека » Василий Потто » » онлайн чтение - страница 137


  • Текст добавлен: 26 июня 2015, 18:56


Автор книги: Василий Потто


Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 137 (всего у книги 211 страниц)

Шрифт:
- 100% +
XXXIX. ХРИСТИАНСКАЯ АРМЕНИЯ

Древняя Армения, как и все народы, населявшие соседние страны, обоготворяла природу. Но во второй половине III века царь Тиридат, из династии Арзасидов, принимает святое крещение, и с тех пор христианство, крепнувшее с веками, получает значение огромной образовательной и государственной силы в Армении. Оно нашло в стране готовую почву. Свет истинной веры давно уже проникал в нее, и начало христианства местные предания относят к тому времени, когда Спаситель мира был на земле и совершал дело своей божественной проповеди. Царь Авгар, владевший тогда Едессой, после неоднократных походов в Персию впал в тяжкую болезнь. А в то время Восток уже огласился чудесами, которые совершал на земле Иудейской новый великий пророк, Иисус из Назарета. Едесский царь, ища исцеления своей болезни, отправил к Нему послов со следующим собственноручным письмом:

«Достигла слуха моего весть о чудесах и дивных исцелениях Твоих без всяких врачебных пособий. Гремит молва, что по слову Твоему слепые прозревают, хромые и увечные ходят, прокаженные очищаются, что Ты изгоняешь бесов и злых духов, возвращаешь здравие неисцелимо больным и мертвых вызываешь вновь к жизни. Эти слухи воодушевляют меня; я верую, что Ты Сын Божий, совершающий эти чудеса; осмеливаюсь переслать к Тебе это письмо и умоляю Тебя благодушно посетить меня, чтобы вылечить меня от мучительного моего недуга. Слышал я также, что иудеи Тебя преследуют, ропщут на Твои чудеса и грозят Тебе гибелью. У меня здесь есть город, хотя не обширный, но спокойный; в стенах его Ты найдешь все, в чем можешь нуждаться».

Спаситель отвечал Авгару:

«Блажен, Авгар, в Меня верующий, не видя Меня, ибо обо Мне писано, что видевшие Меня не уверуют, чтобы невидевшие Меня уверовали и обрели жизнь. Я должен здесь кончить то, для чего послан, и потом отойти к Тому, Кто Меня послал. Возвратясь к Нему, пришлю к тебе одного из учеников Моих, да исцелит он тебя от недуга и да принесет с собой жизнь вечную тебе и всем, кто с тобой».

Христианское предание говорит, что среди посланных Авгара находился живописец, которому поручено было изобразить лик великого пророка, и он рисовал в то время, когда Спаситель говорил с народом. Но лучезарные черты божественного лица ускользали от искусной кисти живописца. Тогда Спаситель подозвал его к себе, взял убрус, приложил его к своему лицу и вручил его художнику. На убрусе отпечатлелся нерукотворный божественный образ. Образ этот и поныне составляет драгоценное наследие города Едессы.

По Вознесении Христовом, когда божественная проповедь распространилась по лицу земли, апостолы появились и в Армении. Фома, из двенадцати, послал к Авгару Фаддея, одного из семидесяти учеников Иисусовых. В то время жил в Едессе некий вельможа, по происхождению еврей. Фаддей и пришел к нему. И вот по всему городу разнеслась молва, что появился ученик великого еврейского пророка, распятого в Иерусалиме и, как всюду носился слух, воскресшего из мертвых. Когда весть о том дошла до царя Авгара, он сказал: «Это тот, о котором писал Иисус» – и тотчас же пригласил его к себе. Когда Фаддей входил в царскую палату, Авгар на лице его увидел знамение Бога. Он встал со своего престола и пал ниц перед апостолом; вельможи, его окружавшие, изумились, ибо не поняли знамения. Авгар спросил Фаддея: «Не ты ли тот ученик Иисусов, которого Он обещал прислать ко мне; не ты ли можешь исцелить мои недуги?» – «Если веруешь во Христа Иисуса, Сына Божия, то просьба сердца твоего исполнится», – сказал ему Фаддей. «Я уже верую в Него и в Отца Его, – ответил Авгар. – Я готов был со своим войском идти на истребление евреев, которые распяли его, если бы мне не воспретил этого Рим».

Тогда Фаддей возложил на царя руку, исцелил его от недуга и начал проповедовать Евангелие ему и народу его. Он сотворил многие чудеса, исцеляя больных и недужных. Авгар и весь город приняли крещение, замкнули двери языческих храмов и обернули тростником кумиры, находившиеся на столпе и на жертвенниках.

В то же время апостол Варфоломей со своими учениками перешел Аракс и распространял учение Христа в восточной части Армении, не подвластной Авгару, строил церкви, ставил епископов, пока не был замучен в городе Аребани.

Христианство, как и повсюду, медленно вытесняло древнюю веру, в которой долго оставалась большая часть жителей, – и последователи его подвергались страшным гонениям. Уже сын Авгара был лютым врагом христианства. Под угрозой меча народ возвращался к своим кумирам. Тщетно святой Аттей обличал царя, убеждая внять голосу милосердия; он и сам принял мученический венец из рук тирана.

И повсюду в Армении преследовались христиане. Одни из них были замучены, другие скрывались в горы и вели отшельническую жизнь, многие поклонялись Христу тайно, оставаясь без пастырей.

Два первых века христианства прошли для Армении в этой борьбе, в чередовании царей, враждебных Христу, с равнодушными к Нему. Но число служителей истинного Бога росло, – и вот появляется в Армении царь Тиридат, сын Хозроя Великого.

История Тиридата необыкновенно знаменательна.

Когда отец его по воле царя Арташира Персидского был изменнически убит своим родственником Анаком и всему роду его грозила гибель, верные вельможи спасли двух его младенцев, укрыв дочь в неприступной крепости Ани, а сына, Тиридата, отправив ко двору кесарей римских, коренных врагов царей Сасанидов. Тиридат вырос в Риме. Не много данных сохранилось о том, какое влияние обнаружил на него Вечный город, но, по свидетельству римских историков, он вел там жизнь разгула и всевозможного потворства страстям, столь обычного в городе Нерона, Калигулы, Каракаллы.

Рассказывают, что Тиридат сделался весьма популярен в Риме необычайной силой, которую ему приходилось показывать в ипподроме. А какова была телесная мощь Тиридата – можно судить по нескольким случаям, о которых рассказывает Моисей Хоренский. Раз, уже будучи царем, он в сражении с аланами напал на вождя их и одним ударом обоюдоострого меча рассек его пополам вместе с головой и шеей его лошади. Силе своей, по словам историков, Тиридат обязан и царским саном. Перед лицом императора Диоклетиана он сразил на поединке исполина готфского, вызывавшего на бой самого кесаря, и благодарный император облек его порфирой и отпустил на царство.

Тиридат вернулся в родную сторону еще язычником. Но не один возвращался он в отечество; с некоторого времени неотлучно находился при нем ревностный служитель, близкий его сердцу, хотя и неведомый родом, которому он вполне доверял. Этот служитель был будущий великий просветитель Армении, святой Григорий.

Григорий был сын Анака, от руки которого пал царь Хозрой. Когда раздраженный народ растерзал убийцу, Григорий, тогда двухлетний младенец, был спасен своей кормилицей, успевшей бежать с ним. Один персидский вельможа, женатый на христианке, встретив на пути кормилицу, приютил младенца, и, таким образом, Григорий вырос под непосредственным влиянием ревностной поклонницы Христа. Девятнадцати лет он женился на дочери одного из именитых армянских князей, исповедовавшей также христианскую веру, и от этого брака были у него два сына. Но призванием Григория была не тихая семейная жизнь; его влекло к себе христианское подвижничество. И он расстался с детьми и женой, которая со своей стороны отдала себя также служению Богу в безмолвной обители. На душе Григория лежал тяжкий грех отца, – он знал об убийстве им царя Хозроя, – и, расставшись с семьей, решился искупить его тяжким подвигом. Он отправился в Рим, чтобы служить Тиридату, сопровождать его в походах с римскими легионами, всюду оказывая ему свою приверженность. Рим был для великой души Григория великой школой христианской любви и терпения: он был свидетелем гонений на христиан, непобедимого мужества их веры, воодушевлялся им и готовился к мученичеству, постигшему его в Армении.

С царскими почестями и римским великолепием шел Тиридат в свое царство, окруженный многочисленной свитой и римскими легионами. Народ, изнуренный беспорядками двадцатисемилетнего междуцарствия и персидским гнетом, с восторгом встречал единоплеменного царя. Тиридат желал торжественно отпраздновать свое вступление на царство, и в стенах храма Анагиды (Дианы) принес богатую жертву, благодаря богов за сохранение своей жизни и царственное возвращение на родину. Но здесь вере святого Григория и суждено было подвергнуться тяжкому испытанию. Когда Тиридат потребовал, чтобы Григорий поклонился вместе с другими кумирам, Григорий отказался.

«Я исповедую Создателя неба и земли и не поклоняюсь творениям рук человеческих; верно служу царю земному, – хочу сохранить верность и небесному», – сказал он. Тиридат был разгневан. Тогда, желая ускорить падение царского любимца, услужливые царедворцы открыли царю тайну рождения Григория. «Сын цареубийцы не достоин жизни!» – воскликнул Тиридат. Григорий был подвергнут мучительным истязаниям и, измученный пытками, брошен в глубокий ров, наполненный ядовитыми гадами; в ров этот, находившийся вблизи города Арташата, около того места, где убит был некогда царь Хозрой, обыкновенно ввергались преступники, осужденные на смерть. Целых четырнадцать лет судьба Григория облечена была непроницаемой тайной. Ни в пределах Армении, ни в чертогах Тиридата, нигде не повторялось самое имя мученика, которого считали уже погибшим. Но Провидение хранило Григория. Благочестивая вдовица, жившая подле самой темницы, ежедневно бросала ему в малое отверстие скудную пищу, а ядовитые гады не касались его. И вот настал наконец час, когда из святых уст мученика должна была раздаться христианская проповедь и внести в Армению свет истинной веры.

Но прежде Провидением суждено было пролиться новой мученической крови, чтобы засвидетельствовать о Христе в стране языческой. «На костях мучеников утверждается церковь». Незадолго перед тем жили в Риме пятьдесят дев, посвятивших себя служению Богу; все они жили вместе, под руководством благочестивой старицы Гаяны, и между ними была одна царского рода, по имени Рипсима, отличавшаяся необыкновенной красотой. Преследуемые Диоклетианом, хотевшим взять Рипсиму в жены, они тайно отплыли в Палестину, а там божественное видение внушило им удалиться в Армению. Тридцать семь дев поселились близ тогдашней армянской столицы Вагаршапат, в убогом домике, близ виноградника, и проводили время в трудах и молитве. Кесаря известили, где укрылась Рипсима, и он написал Тиридату, прося его выслать к нему царевну, если он сам не пожелает взять ее себе в супруги. Тиридат, пораженный ее красотой, послал ей богатые царские дары; они были отвергнуты. Тогда он приказал предать ее всенародно мучительной казни. Подруги ее, пришедшие взять тело мученицы, были также схвачены и на том же месте преданы смерти. А затем, на другой день, были замучены и сама наставница Гаяна с остальными тремя непорочными девами, из которых одна, Мариамна, убита на одре болезни. Тела всех тридцати семи дев были брошены на съедение зверям, – но звери не смели коснуться святых мучениц.

На шестой день сам Тиридат, его ближайшие сановники и исполнители казни подверглись участи Навуходоносора. Пораженные безумием, они стали скитаться с дикими зверями и терзали собственное тело, наполняя страшными воплями окрестности Вагаршапата. Ужас объял столицу.

Тогда, в тайном видении, сестра Тиридата была извещена, что только один узник Григорий может исцелить бесновавшихся. Некий вельможа немедленно отправился в Арташат, не веря, чтобы Григорий, после четырнадцатилетнего забвения в ядовитой яме, мог быть еще в живых.

Григорий, однако, был жив; его освободили, облекли в светлые ризы и с торжеством повезли в Вагаршапат. Сестра царева, синклит и весь народ вышли навстречу ему за ворота столицы и пали к ногам его. В то же время, привлеченные какой-то неведомой силой, бесновавшийся царь и сановники устремились к святому и простерлись перед ним с дикими воплями. Григорий исцелил их, говоря: «Не мне поклоняйтесь, – ибо я только человек, вам подобный, а Тому, Кто создал небо и землю и нас людей и Кто ныне исцелил вас». «Где божии серны?» – спросил он потом, и когда ему указали место избиения дев, он собрал нетленные останки их, обвил в собственные одежды, отвергнув как недостойные богатые ризы, принесенные язычниками, снес их в один виноградник и остался там в уединенной молитве над ними.

В полночь его посетило видение.

Он видел, что свод небес разверзся и необыкновенный свет пролился до земли; по направлению лучей его стремились сонмы ангелов, а перед ними высокий муж, с грозным взором, державший в деснице своей золотой молот. Он летел с неба быстрее орла и, достигнув до центра города Вагаршапата, с неимоверной силой ударил молотом о землю. Застонала земля; гул пронесся в недрах ее, страшные вопли исторглись из ада, и горы сровнялись с землей.

И вдруг посреди самого города, близ царского дворца, появился высокий, круглый, обширный золотой пьедестал, на нем – огненный столп, над столпом – облачный свод, увенчанный светозарным крестом; вокруг него – четыре других столпа, из которых три на месте казни святых дев, и над каждым по кресту над сводами. Все изображение покрывал чудный купол из облаков, служивший основанием огненному престолу, на котором Крест Господень в светозарных лучах проливал свет, проникавший до самого основания столпов. Тогда выступил из земли обильный источник и потек через все поле, далее и далее, пока зрение могло следить за ним. Ангел Божий прилетел к изумленному Святителю и сказал ему: «Муж с грозным видом и высоким станом, шествовавший впереди сонма ангелов с золотым молотом в деснице и ударивший по земле – Сам Господь. Да будет место это храмом Божиим, домом молитвы всех верующих и престолом Первосвященника».

Всколебалась земля – и видение исчезло.

На месте его Григорий водрузил знамение креста и положил основание трем другим престолам, на месте избиения Рипсимы, Мариамны и Гаяны с их подругами, – там, где явились столпы. Главный престол был назван Шогокат, что значит «излияние лучей», и здесь впоследствии основалась величайшая святыня Армении, монастырь, названный, в память видения, Эчмиадзин, то есть «Сошествие Единородного Сына». На другой день тела святых мучениц были преданы земле. Раскаявшийся царь более всех трудился для достойного погребения своих жертв, и жены вельмож носили на могилу камни в своих драгоценных одеждах.

Царь и весь его совет единодушно решили тогда избрать Григория пастырем себе в вере Христовой и отправили его для посвящения к архиепископу Кесарии, Леонтию. В Кесарию между тем долетела уже молва о мученических подвигах Григория, о чудесном обращении им целой страны к свету Христову, – и Леонтий рукоположил Григория епископом всей Армении. На берегах Евфрата встретил возвращающегося святителя Тиридат со всем царственным домом, сановниками и народом. Григорий крестил их в водах реки, освященной воспоминанием о земном рае. Но прежде он наложил на них короткий приготовительный пост, который церковь армянская и поныне соблюдает в память ее просвещения.

Святитель водворился в царственном Вагаршапате и тридцать лет светил родине своей словом истины и благим примером. Видя, что уже достаточно утверждена им вера Христова в отечестве, Григорий поставил на кафедру сына своего Аристагеса, а сам удалился в дикую пещеру области Таронской, где спасалась некогда одна из спутниц царевны Рипсимы. Там он и закончил в молитве свое нелегкое поприще. Соседние пастухи нашли однажды неведомое им тело его и погребли в пустыне. Только через многие годы открыто было небесным видением одному отшельнику место погребения святителя, и его нетленные останки перенесли с честью в селение Тартан, где устроилась обитель. Теперь голова святого находится в Неаполе, левая рука в Сисе, правая же в Эчмиадзине, где и поныне служит для посвящения преемников его – католикосов.

Царь Тиридат был ревностным помощником Григория в распространении христианства. По рассказу Моисея Хоренского, он обладал не одной телесной силой, но и необыкновенной волей, и возвышенным умом; а увлекательным красноречием и силой убеждения он превышал даже самого просветителя Армении, Григория. Приняв христианство, он сам стал проповедовать слово Божие, рассказывая всем о чудесах, которые Бог сотворил над ним. В этой проповеди провел он всю свою жизнь и пал наконец жертвой той же ревности в вере. В управляемой им стране еще оставались многие нахарары, державшиеся язычества, и царь постоянным увещанием принять христианство вызвал ропот даже среди своих приближенных. Тогда он снял со своей головы царский венец и ушел в пещеру, где проводил свои последние дни святой Григорий. Царедворцы, боясь народного неудовольствия, просили его воротиться на царство, и когда он отказался – они отравили его. Армянская церковь причисляет Тиридата к лику своих великих святых, как равноапостольного.

С укреплением христианства в Армении ее политическая жизнь выиграла не много. Если вначале и установились у нее дружественные отношения с сильной Византийской империей, то, с другой стороны, Армения столько же проиграла от усиливавшейся ненависти к ней Сасанидов соседней Персии. Дружба Византии вообще обходилась Армении дорого; императоры смотрели на нее просто как на свою вассальную страну и в этом именно смысле оспаривали ее у персов. Армения стала яблоком раздора между этими двумя сильными государствами, ареной разорительной для нее борьбы и смут между нахарарами, переходящими на сторону то персов, то византийцев. А такие переходы далеко не были безразличны для боровшихся сторон, так как они сопровождались обыкновенно переходом дружин и, главным образом, конницы, которая считалась в то время лучшей в целой Передней Азии. По свидетельству самих греческих историков, в конце концов, произошел даже простой раздел Армении между персами и греками, причем последним досталась лишь незначительная западная часть страны. Да и недолговременна была эта внешняя дружба маленького государства с огромной империей; она превратилась скоро в суровую ненависть, бывшую отчасти причиной того, что греки мало-помалу потеряли и ту незначительную часть Армении, которая оставалась в их власти. В то время как византийское правительство неблагоразумными поступками, закрытием школ, преследованием национальности армян, их языка и обычаев отчуждало своих приверженцев, персидский двор ласками, наградами, а еще чаще тайными интригами и обещаниями привлекал на свою сторону нахараров, – и мало-помалу в Армении установилось преобладание персидской партии. Цари, не имевшие, в сущности, фактической власти, давно уже были игрушкой в руках то того, то другого из соперничавших государств; значение их падало все более и более, развратная жизнь надоела всем до того, что нахарары сами обратились к персидскому царю с настоятельной просьбой уничтожить в Армении царское достоинство. Просьба эта, составлявшая полное торжество политики персов, была уважена, и в 482 году персидский царь Баг рам V сверг в лице Арташира с престола Армении династию Аршакуни. Страна сделалась провинцией, раздробленной на множество нахарарств, – и самостоятельное существование Армении надолго прекратилось.

Это было печальное время в Армении, печальное тем более, что армянский народ, быть может, именно под влиянием христианства начал жить в это время высокой умственной жизнью. Этой именно эпохе, V веку до Р. Х., принадлежит величайший из армянских писателей-историков, знаменитый Моисей Хоренский, живой свидетель политического падения своей родины. Моисей родился в конце IV века в селении Хорень, давшем ему свое имя. Замечательный умом, знаменитый историк видел в течение своей долгой жизни весь тогдашний свет и имел возможность научиться всему, что знало человечество. Он был в Едессе, Антиохии, Византии, посетил Рим, Палестину, Афины и Александрию, читал произведения греческих и римских классиков и, наконец, своей историей Армении создал великий памятник и в родной литературе. Он прожил, как говорят, сто семнадцать лет. Вернувшись уже в старости из своих путешествий, он застал Армению как раз во время падения династии Аршакуни и в таком положении, которое исторгло у него вопли страдания. «Сетую о тебе, земля Армянская, – записал он в своей истории, – сетую о тебе, страна благороднейшая из всех стран Севера: нет у тебя более ни царя, ни священника, ни советника, ни учителя… Жалею о тебе, церковь армянская, не вижу более разумное твое стадо ни пасущимся на зеленом лугу, покоящемся у вод, ни собранным в овчарни, ни защищенным от волков: оно рассеяно по пустыням и крутизнам гор…» Так оплакивал свою отчизну благороднейший сын своего века и своей страны.

Около середины VII века пали и сами Сасаниды; их место заняли новые завоеватели, арабские калифы, – и в борьбе между ними и византийскими императорами Армения снова сделалась ареной кровопролитий и опустошений, завоевываемая то арабами, то греками. Ревностнейшие распространители своей религии, арабы, по отношению к Армении оказались, однако, не худшими властителями и даже наименее стеснявшими их политическую жизнь и религиозную свободу. Один из нахараров, Ашот, происходивший из древней армянской фамилии Багратидов (Багратуни), с соизволения самих, уже слабевших калифов, искавших опоры между прочим и в Армении, принял в 885 году царский титул и, возложив на себя корону, начал собой новую династию Багратидов.

Происхождение этой фамилии и ее значение в прежней жизни Армении составляет одну из интереснейших страниц армянской истории. По преданию, во времена вавилонского пленения в Армению пришла еврейская колония под предводительством некоего Шамбата, производившего свой род от царя Давида. При царе Вагаршаке один из потомков Шамбата, Багарат, за преданность и помощь царю, за верность и мужество получил звание родоначальника и занял придворную должность возлагателя короны. Арташез II, за новые заслуги одного из Багратидов, пожаловал ему венец, украшенный драгоценными каменьями. Права и должности, пожалованные Багратидам этими царями, были наследственными в их роде, давая им большое значение между нахарарскими родами. И гордые Багратиды всегда помнили эти права. Рассказывают, что один из Багратидов, Сембат, взяв в плен изменника Меружана, претендовавшего на армянскую корону, надел ему на голову свернутое наподобие венца раскаленное железо, говоря: «Венчаю тебя, Меружан! Ты искал армянской короны – и мне, венценалагателю, по обычному наследственному нашему праву, надлежит возложить на тебя корону».

Один из представителей этого знаменитого рода и становится теперь царем Армении. Гений народный как бы воскрес со вступлением на престол династии Багратидов; для Армении настала новая эпоха благосостояния и развития. Столицей царства был сделан город Ани, который с течением времени украсился великолепными храмами и дворцами и разросся до стотысячного населения. Развалины этого города поныне красноречиво свидетельствуют о том, какой высокой степени просвещения достигала тогда Армения и какая будущность могла бы предстоять ей, если бы не грозы все новых и новых нашествий.

При Багратидах оправившаяся Армения пользовалась некоторым спокойствием и значением до конца X века; и цари, хотя власть их была зависима и нуждалась в признании, то со стороны калифов, то со стороны византийских императоров, нередко носили титул «царя царей». Но с начала XI века между самими представителями династии возникли раздоры и войны за престол. Арабы из политических видов поддерживали семейные распри, охотно раздавая короны разным членам царствующей фамилии. В Армении возникли тогда три царства, одно в нынешнем Ванском пашалыке, другое в Карсе, третье в области Сюник (Карабаг). И каждый из трех царей желал преобладания над другими и титула «царя царей».

А между тем наступила эпоха падения Багдадского калифата, и с запада шли несметные орды завоевателей. Армянские цари, озабоченные междоусобной борьбой, усмирением непокорных нахараров, уже не имели возможности защищать отечество от этих новых опустошительных нашествий. Быстро падает благосостояние Армении, а вместе с тем и царская власть. Наконец сами нахарары изменнически предали последнего Багратида Гагика II византийскому императору Константину Мономаху. Отвезенный под предлогом свидания с императором в Константинополь, он был там коварно задержан и силой принужден отречься от престола. Столица его Ани была захвачена также путем измены, несмотря на упорное сопротивление жителей. Греки, впрочем, недолго пользовались плодами своего коварства. В 1064 году султан Али-Арслан овладел Ани. Армянское царство пало навсегда, и лишь за немногими нахарарами оставалась некоторая власть. Но в 1242 году пришли монголы и разгромили всю Армению, оставив в ней лишь слабые признаки некогда бывшей политической самостоятельности.

В то время, когда оканчивалось существование Великой Армении, на недолгое время приобретает некоторое значение Армения Малая. В эту страну и соседнюю с ней Киликию переселились многие армяне, гонимые бедствиями отечества. Они вместе с коренным населением и образовали отдельное государство. Маленькое государство это в XI веке успело сбросить с себя византийское иго и поставило себе царем родственника Багратидов, Рупина, – первого представителя целой династии. Малой Армении довелось играть настолько замечательную роль в Крестовых походах, что царь ее, Леон II, был возведен императором Генрихом VI в короли и 6 января 1192 года коронован в Тарсе. Довольно долгое время Мало-Армянское царство счастливо противостояло притязаниям монголов и турок; но внутренние неурядицы, вместе с вмешательством пап в церковные дела, мало-помалу совершенно ослабили и его.

В 1375 году последний царь Армении, Леон VI, был пленен мамелюками, и, таким образом, прекратилось политическое существование и последней отрасли Армянского царства.

Нелишне сказать, что Леон VI впоследствии освободился из плена и умер в Париже в 1393 году. Он погребен в церкви Целестинов, откуда прах его позднее был перенесен в Сен-Дени. Над его могилой стоит памятник, и поныне посещаемый многими путешественниками. Современный Леону французский историк Фруассар говорит о нем: «Лишенный трона, он сохранил царские добродетели и прибавил к ним еще новые – великодушие и терпение. Со своим благодетелем Карлом IV он обходился как с другом, но никогда не забывал собственного царского сана. И смерть Леона была достойна жизни его».

Возвращаясь к прошлому, можно отметить, что во время Крестовых походов выдающаяся и в то же время страшная роль выпала на долю Едессы, города Авгара. В первой половине XII века она была во власти французских крестоносцев; но потом ее взял и предал жестокому опустошению турецкий султан, отец славного Нуредина. Франки снова овладели городом, – вслед за тем опять должны были уступить его туркам. Едесса понесла на этот раз такой кровавый разгром, что даже хладнокровный летописец восклицает: «О тучи гнева, о день жестокий, о ночь смерти, заря ада, день погибели для несчастных едессцев, жителей великолепного города!»

С падением Мало-Армянского царства начинается ряд переселений армян в разные страны земного шара. Гонимые бедствиями отечества, они разбросались тогда на восток до Индии и на запад – по целой Европе, преимущественно в главных центрах ее, в Париже, Лондоне и так далее. Тем не менее основная масса населения осталась в своей первоначальной стране, и лишь Европейская Россия и собственно Константинополь отняли у родины армян многих ее членов, сделавшись очагами армянской эмиграции. Это стремление армян к переселениям не дает права заключить, по словам одного историка, «о бездушном индифферентизме их к своему отечеству»; оно объясняется вековыми религиозными гонениями.

В 1472 году, когда возникает новое Персидское царство, Армения становится простой персидской провинцией. Западную часть ее, сто лет спустя, завоевал турецкий султан Селим II, восточная – осталась по-прежнему за Персией. И в этом виде застает и Великую, и Малую Армению новейшая история.

Такова в кратких очертаниях политическая история армянского народа в эпоху господства в нем христианской веры. В пятнадцативековой период она не представляет ни великих полководцев, ни крупных политических деяний, которых не чужда древняя история Армении. Политическая самостоятельность уже никогда не поднималась в Армении на этот длинный ряд столетий, и страна была то безмолвной данницей сильных соседей, то яблоком раздора между ними. Каждый сильный народ, появляющийся на сцене исторического мира, каждое новое нашествие значило для Армении только перемену повелителя.

Но тем удивительнее зрелище народа, сохранившего в эти века зависимости и веру, и язык, и свое особенное духовное лицо, в то время как соседние великие народы, управлявшие судьбами мира, вместе с потерей политического могущества обыкновенно утрачивали и нравственную самобытность, сливаясь с другими племенами. Невозможно отказать Армении в своеобразном величии, невозможно представить ее себе лишенной мужества и нравственной силы. Действительно, если от верхнего слоя фактов, отмечаемых политической историей, погрузиться в глубь вековой жизни армянского народа, перед наблюдателем возникает картина не сонливой неподвижности порабощенной страны, а постоянной деятельности, направленной именно на то, чтобы сберечь свой дух от притязаний завоевателей. Существуют свидетельства, что в этой суровой борьбе армяне не раз проявляли высокую нравственную силу. Этот народ, столь неспособный к завоеваниям, так немного заботившийся о политической самостоятельности, представил мощные доказательства того, что не в отсутствии мужества лежит объяснение его вековой исторической зависимости и что там, где мог и находил нужным бороться – он находил в себе и непреодолимые силы.

Вот что писал, например, один из персидских полководцев эпохи Сасанидов об армянах, сражавшихся с ним под предводительством некоего героя Вагана: «Сколько вреда нанес нам Ваган со своей малочисленной дружиной, говоря истину, состоявшей иногда из нескольких сотен людей, могут свидетельствовать старшины нашего войска. Тяжело говорить, и покажется невероятной речь моя, как с малочисленной дружиной он неустрашимо вел упорную борьбу, делая нападения на войска, расположенные в стане, и причиняя огромный вред. Но я расскажу об одном деле, которого я сам был свидетель, – дело неслыханное, превышающее все дела человеческие; оно покажется для слушателей невероятным. С тридцатью воинами Ваган бесстрашно напал на три тысячи человек и совершил такой подвиг, что бывшие там до сих пор вспоминают о нем и до сих пор не могут освободиться от наведенного на них страха. Дело это ничему нельзя уподобить. Как деятельные работники, острыми серпами и косами накосив траву и собрав ее в скирды, весело и беспечно возвращаются по домам своим, точно так же и тридцать воинов-армян, напав на полк Махрама, разбили, опрокинули его и множество храбрых перерезали, а сами не убегали, не гнали своих лошадей назад, но долгое время беззаботно ехали около нас, и никто из нашего войска не смел взглянуть на них, – они казались нам не людьми. Хотя эти слова, произнесенные перед тобой, – дерзость с моей стороны, но я осмеливаюсь высказать истину. Если бы Армения с такими людьми была с нами, то Грузия и Албания не посмели бы никогда отложиться от нас…»


  • 4 Оценок: 5

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации