Текст книги "Записки хирурга. роман"

Часть IV. Жизнь

Москва приняла широко и сразу. Оформление в общежитие, согласования в отделе аспирантуры, оборудование рабочего места на кафедре… быстрее, быстрее, еще быстрее… и еще. Водоворот событий и рабочая нагрузка были поистине сумасшедшими.

За Исаева научно-исследовательскую работу выполнять было некому. Назвался груздем – полезай гвоздем. Отчет о проделанной работе за период… исполняющего пол – ставки МНС аспиранта Исаева гласил:

ОТЧЕТ

О проделанной работе

исполняющего пол – ставки МНС Исаева

Работа велась под руководством ответственного исполнителя Петрова по следующим разделам:

Приняты и обследованы больные: рак – 3 человека, гастрит – 1 человек, синдром Меллори-Вейса – 6 человек, язвенная болезнь желудка – 19 человек, язвенная болезнь ДПК – 32 человека, пульмонэктомия – 1 человек.

Методом вариационной пульсометрии обследованы: однократно-10 больных, двухкратно-5 больных, трехкратно-39 больных, более трех раз-8 больных.

3. Определение ОЦК изотопом I¹³¹ – 50 больных. Анализ материала с использованием БК-0010 и ПК ИБМ, поданы в печать работы «Оценка функционального состояния организма при остром желудочно-кишечном кровотечении» с соавторами, «Оценка тяжести острого желудочно-кишечного кровотечения» с соавторами, подана заявка на изобретение «Способ оценки достаточности (адекватности) инфузионной терапии при острых ЖКК».

Оценка периферического кровотока 37 больных.

Сделано 129 распечаток. Вычислялись средние значения М, Ъ, дХ, Амо, ИН, далее производился статистический анализ по выбранным группам сравнения.

При доставке больных в приемный покой с патологией по профиль работы группы – явка для проведения обследования – 87 раз.

15 мая исполнитель Исаев

отв. исполнитель Петров

Но ещё повседневность – так называемый быт. И ещё практическая работа хирургом – так называемая оперативная деятельность.

Пятый этаж аспирантского общежития в кирпичном здании без лифта. Прогулки с крошечной девочкой, дочкой. Приготовление пищи на общей кухне. Живший рядом африканец Нуйома после приготовления пищи имел дурную привычку выжигать свою большую сковороду на огне газовой плиты. Невыносимый смрад распространялся по этажу. Никакие беседы не действовали. Как-то Исаев по пути на вызов в больницу, ночью, на обследование больного с кровотечением, вынес раскаленную чугунную сковороду на мусорник. Утром мусороуборочная машина увезла весь мусор. Нуйома долго и тщательно искал посудину. Затем успокоился и купил электрическую. Он стал более терпим в общении – понял, что рядом с ним живут такие же негры, но только с белым цветом кожи.

В начале мая пришло время появиться на свет второй дочери. На праздники общежитие пустеет. Детский сад, куда отдавали старшую дочь, был закрыт. Поздно вечером у жены отошли воды. Исаев приготовил ее к родам сам, чтобы к ней не прикасались больничные санитарки. Вахтерши внизу не было. Они оставили старшую, 2^х летнюю дочку спящей на широкой кровати, взяли такси и поехали в МОНИАГ, к знакомым акушерам. Часа через три аспирант вернулся, и обнаружил дочку мирно спящей на кровати. Лужица перед кроватью говорила о том, что ребенок вставал и снова лег. Исаев прошелся по пустому этажу, ему не спалось. Вспомнился старший сын, 12 летний, подраставший без него на чужбине. Вспоминалась туркменская жара, рваный грохот взлетавших истребителей. Позвонили из больницы – надо было идти обследовать поступивших больных с кровотечением, но Исаеву не с кем было оставить дочь, о чем он и сообщил дежурной бригаде. Хирурги в этот раз сделали все без него.

После праздников счастливый отец отдал старшую девочку в круглосуточный детский сад, расположенный рядом с клинической больницей и прошелся, вдыхая свежий весенний ветер, к себе на кафедру. В Москве весна совсем другая. Долго не тают грязные заледеневшие сугробы по обочинам дорог и тротуаров. Ярче светит солнце, в глазах людей весело играют огоньки. На утренней конференции доктор слушал доклады, дискуссию. Дружный коллектив хирургической службы пришелся ему по душе. Одна старшая сестра, услышав о происхождении Исаева, мрачно сказала: «Ну вот, еще один с дерева спустился». Но эта опытная пожилая медсестра оказалось очень душевным и надежным человеком, она постоянно помогала ему в его мелких аспирантских делах. Без ее помощи успех его работы был бы сомнительным.

Так же и к любому члену коллектива следовало подобрать ключик для общения. Клиника хирургии дружно работала под контролем старого мудрого Бена, чей внимательный взгляд блестел сквозь очки в самый нужный момент, когда сталкивались и переплетались мнения нескольких членов коллектива. Его простые исчерпывающие слова определяли отношения между работниками, каждый из которых имел свой личный интерес. Это была школа жизни для Исаева, некоторые действия которого ранее носили рефлекторный характер. Изо дня в день и по дежурству, и по плану хирурги делали сложнейшие полостные операции. Бывали случаи затруднений; тогда звали на помощь опытного профессора. Бен словами, стоя за спиной и прижимая маску ко рту, вытаскивал советом севшую в лужу бригаду. Иногда ему приходилось брать ситуацию на себя, для этого он быстро и без суеты мылся на операцию. Исаев изучал применяемые в клинике хирургические технологии, ассистируя опытным хирургам, наблюдая за работой бригад. Нередко с помощью шефа ему удавалось вклиниться в напряженный план и сделать что-нибудь самому. Естественно, Исаев всегда чувствовал дружную поддержку и помощь коллектива. Вот и сегодня Исаев под руководством опытного ординатора сделал гастростому. Затем обследование больных и анализ результатов обследования. Вечером – библиотека. Дни, месяцы, годы.

Этот летний отпуск был последним, аспирантура заканчивалась, следующей осенью защита диссертации.

Они с женой собирались тщательно, купили подарки, билеты – заранее. Аспирант сдал имущество перед отпуском. Дети пищали от восторга. Лето! На берегу моря!

За несколько часов до отъезда Исаев не смог подняться с кровати. Температура поднялась до 40⁰ С, кожа пожелтела и пошла бурыми пятнами, моча стала коричневой. Вызванная бригада инфекционистов поставила гепатит, предложила госпитализацию в инфекционное отделение Боткинской больницы. Аспирант решил лечиться дома, т.к. пребывание в Московском стационаре вызывает большие трудности для семьи. Друзья помогли занять место в купе. Всю дорогу он лежал на верхней полке. Надобности выходить в туалет не возникало.

На перроне его семью встречали родители и бригада скорой помощи. Это была расплата за работу с кровью больных при исследованиях.

Лежа под капельницей в реанимации городской инфекционной больницы, аспирант чувствовал страшную слабость. Кишечник молчал. Количество выделяемой мочи было очень скудным. Появились отеки. Работавшая над ним врач – инфекционист, симпатичная средних лет женщина, как бы учила его заново жить. Первую неделю он помнил смутно, слабость была потрясающей, принимать пищу не хотелось, мучила жажда. Но интенсивное лечение и молодость взяли свое. Чувство надежды на выздоровление появилось после того, как удалось ликвидировать запор. Это была тяжелая процедура. Исаев дрожал от слабости.

Все лечение заняло 3—4 недели. Оставшийся месяц отпуска был посвящен восстановлению сил.

Осенью состоялась предзащита. Все обнаруженные слабые места и недостатки удалось ликвидировать. Диссертация переплетена. Автореферат разослан всем положенным адресатам. Подготовлены слайды, текст выступления.

За неделю до защиты вся семья поехала к родственникам в Рязань – на свадьбу. Свадьба ничем не отличалась от многочисленных русских свадеб, проходивших в это время по всей стране. Исаева поразил один из братьев тестя – дядя Ваня. На протяжении 2^х часов он пел, приплясывая, частушки, подыгрывая себе на гармошке. Каждый куплет содержал матерные выражения. Народ стонал от смеха, сил плясать ни у кого не было. Но Ванюша, периодически принимая стакан белой на грудь, продолжал пение, пока не рухнул на диван и не заснул. Далее свадьба покатилась весело и без скандалов. Молодых щедро одарили подарками, да и от природы они были не обижены – статные и красивые.

Защита диссертации прошла успешно. Доклад заранее обкатали. Цветные слайды были сделаны профессиональным фотографом очень качественно. Был готов материал к раздаче. Выгодно сказалось наличие методических рекомендаций по восполнению кровопотери по методике Исаева, сыграло свою роль и авторское свидетельство на изобретение. Методические рекомендации были утверждены в Министерстве Здравоохранения. Из 22 членов ученого совета присутствовали 19. Исаев уверенно и вежливо сделал доклад, обратившись в президиум и к присутствующим маститым профессорам и докторам наук по избранной для защиты специальности. Слайды своевременно по сценарию демонстрировал по ходу выступления один из ассистентов кафедры. Сотрудники хирургической клиники, с которыми Исаев успел сдружиться за три года напряженной работы, одобрительно следили за ходом защиты. Заданные вопросы аспирант записывал и благодарил каждого вопрошающего по имени – отчеству за поднятую вопросом существенную проблему. Все поздравляли кандидата наук после того, как количество шаров было подсчитано. Против не было подано ни одного голоса. Началась суета – оформление бумаг по состоявшейся защите. Был шанс остаться в Москве, в одной из клиник – но не удалось добиться прописки. Маленькие дети не позволяли мыкаться по углам без квартиры, поэтому на семейном совете было решено возвратиться в Новый Город. Сборы в дорогу не заняли много времени, так же как и дорога 32 часа.

Все лето в Новом Городе стояла страшная жара. Редкую сухую прохладу, даже не прохладу – а облегчение приносил ветер. Однако и этот посланник богов, помогавший людям по утрам и вечерами, был очень робок и застенчив, он лишь с сожалением ласкал истомленные зноем тела и виновато исчезал, бессильный. Воды, как всегда, почти не было. Та жидкость, похожая на мочу, которая истекала из полусухих кранов – была только символом воды. Чтобы привести в употребимое состояние, следовало ее отстаивать в стеклянных трехлитровых баллонах день – два, а затем сливать в чайник без ржавого осадка на дне стеклянной посуды и кипятить на медленном огне минут пять – десять, чтобы вышли с паром все цивилизационные мерзости типа хлора и его соединений. Пить ее надо в жару только горячую и желательно в виде чая или компота. Горе тем, кто поверил производителям разных Пепси, Миринд, Коков – колов, севенов – опов и прочей нечисти, основанной на подсластителях, красителях, заменителях, ароматизаторах и другом дерьме, которое знающие люди не пьют. Сколько желудочно – кишечных расстройств, гастроэнтерологических заболеваний процветают на ниве распущенности, глупости и сопутствующим им обмане и излишестве! Целые институты лечат последствия этой нездоровой жизни, но только попробуй, скажи правду по поводу рекламы безобразного питья! Ах, свобода слова! Ах, предпринимательство! Ах, не дай себе засохнуть! А ну, оттянись, падла, со вкусом! А ну, загляни, сволочь, под крышечку! Ах, демократия! Ах, свобода! Ноняшнее поколение выбирает, … а ничего оно не выбирает. Сосет, что дают. Свободным является человек, который не знает, от кого он зависит. Называйте меня хоть горшком, только в печку не ставьте! Лучший напиток всех времен и народов – Русский Квас!

Итак, проходил день за днем, месяц за месяцем, прошел уже и август – а дождя все не было. Теплая морская вода с прелыми водорослями и вялой рыбой походила на суп. Купание не приносило облегчения. Небо устало, стало пепельным, и на нем вдруг появились облака, расположенные параллельно друг другу в виде перьев – перистые облака. Знак перемены погоды! Завтра будет дождь! Нет. Завтра дождя не было. Прошло еще долгих три дня, пока на юге не появилось темное пятно, которое к вечеру стало закрывать пол – неба и заката уже не было видно. Рванул порыв прохладного ветра и вдруг стал слышен приближающийся шум: это сплошной стеной приближался дождь. Все вышли на улицу из домов, а купающиеся на пляже – забрались в воду и вот он – долгожданный спаситель! Рты, руки, глаза, души открылись навстречу потокам воды. Купальщики, нырявшие с масками, из – под воды глядели на ее поверхность и видели падение капелек – незабываемое зрелище! Через полчаса эти же наблюдатели отметили появление мутных потоков, скрывших поверхность от праздных взоров – вода стекала по склонам бухты. В это время жители Нового Города наслаждались шоу – представлением, устроенным для них некомпетентными проектировщиками, недобросовестными строителями и ленивыми эксплуатационниками. Улицы города стали походить на горные реки: ливневые коллекторы с одной стороны не справлялись из – за нерасчётного диаметра, с другой стороны были засорены. Вроде как бы никто и не подозревал, что такое может быть, а с другой стороны как бы и знали, но думали что в другой раз. Пронесет! И пронесло. Несло, как всегда круто. Сверкала молния, гремел гром – вот он, праздник жизни! По колено воды под утро в низменной части города и кучи щебня и грязи по ходу потоков. Но зато, благодаря дождю погода резко изменилась. Стало легко и комфортно, перестали наносить вред кондиционеры – недалекие лентяи повыключали их. Живи и радуйся! Наступила золотая осень. Все стали считать цыплят.

Кандидат медицинских наук по специальности общая и неотложная хирургия вернулся с семьей в родной Новый Город. Своей квартиры не было, на работе – место дежурного хирурга. Пока Исаев учился, ветеран – главный хирург умер, вместо него воцарился некий выпускник одного из сибирских мединститутов. При нем ординаторами работали трое его однокашников, а заведующий патанатомическим отделением был его лучшим другом. Новый главный хирург сказал Исаеву: «Ты нам будешь мешать. Ходу я тебе не дам. Здесь больница, а не институт, нам кандидаты наук не нужны». До этого законодатель хирургических мод работал в ЦРБ одного населенного пункта, за 200 км. О нем шла слава подлого и коварного человека. Но с него – как с гуся вода, новый главный хирург люто ненавидел тех, кто подавал хоть какие-то надежды. Это был мастер поставить клеймо, стравить людей, сделать нехорошее дело чужими руками. Исаеву было некуда идти или ехать, отец – мастер цеха, мать – кассир в кинотеатре. Он понадеялся на то, что дома и стены помогают, на свои знания и навыки, на ту добрую славу, которую оставил по себе своим самоотверженным трудом до аспирантуры. Исаев наивно считал, что каждый руководитель хирург должен бороться за преемственность поколений, воспитывать, беречь людей, создать свою школу. Он жестоко просчитался.

Первое же дежурство показало расклад сил. Исаев только покачал головой, рассматривая график. Он не оперировал около 3^х месяцев – защита, отпуск. Ему дали вторым и третьим дежурантами самых неопытных хирургов, один из них был из поликлиники – подрабатывал.

Дежурство в пятницу было наиболее ответственным – надо было следить за всем грузом недоделок, оставленных в отделениях. Кроме того, то, что сделают хирурги с пятницы на субботу – остается до понедельника под наблюдением не всегда опытных и не всегда ординаторов. Исаев тщательно принял сам все отделения и туда, где не было тревожных больных, поставил поликлинического хирурга. По отделениям, где надо было делать назначения и перевязки, поставил более опытного врача, сам взял приемное отделение и реанимацию (обеспечение хирургических больных, находящихся в реанимации). Таким образом, ситуация была под контролем. Сортировка и диагностика поступающих больных в приемном покое – очень ответственная работа. Здесь Исаеву пригодился многолетний опыт. Первая группа поступивших еще днем людей оставлена на дежурантов ординаторами отделений.

Анализы поступавших больных лежали на столе медсестры приёмного отделения. Места в отделениях были, и док положил четверых из пяти под наблюдение. Одному можно было отказать в госпитализации, и его с рекомендациями Исаев отправил домой. Вечером стали поступать по дежурству. Оценивая и анализируя ситуацию, Исаев понял, что работы хватит до утра. Так и вышло.

Пошли напряженные дежурства, месяц за месяцем, год за годом. Дни и ночи.

Благодарность больных, известность в городе не приносили облегчения. Обстановка в городской больнице напоминала бульканье нечистот в канализационном коллекторе. Исаеву не давали хода, а с возрастом частые дежурства (надо было кормить семью) стали подрывать здоровье. Доктор наведывался периодически в краевое управление здравоохранения с целью получить где-нибудь на Кубани хирургическое отделение. Путь до краевого центра был недалек, но утомителен.

Бело-красный, раздолбанный, «Икарус» нагло раздвигал широким задом поток всякой междугородней техники. Смог плотной тяжестью ложился на растущий вдоль трассы урожай. В салоне полный комплект. Исаев, как один из «подкожных» молодого усатого водилы – кубанца, удобно развалился на откидном кресле у входа и во все три глаза чувствовал летящую навстречу панораму.

Моя Кубань.

Зашелестел «рваный» – из автобуса вылезла морщинистая бабка – в плетеной корзине что-то попискивало. Снова скорость. Мелькают по обочинам: урожай в коробках и ведрах, многочисленные банки с цветами и траурными лентами – а за ними фото молодых людей в траурных рамках. Самое большое в мире кладбище – дорога. Жизнь и смерть.

Сзади чуть выше сидела молодая женщина с ребенком, чистая нежная ножка уходила под платье и будила то, что Исаев всегда старался скрыть от посторонних глаз. Молодуха, видимо заметила реакцию Исаева и старалась все время как – нибудь, вроде бы ненароком, прислониться к нему. Начался город, он с облегчением вздохнув, вышел у кирпичного здания мединститута и сразу поднялся в отдел аспирантуры. На его «Здравствуйте – разрешите?» – замученная жизнью грустная блондинка в строгой одежде недобро кивнула в ответ – «Ааа, это вы…» Ответив на телефон, продолжила – «Вы ведь знаете, кафедры переполнены, своих пристроить не можем, квартиру и не вспоминайте». Осторожно сидя, Исаев ответил: «я не прошу об устройстве, дайте мне справку, что на меня не претендуете». Она медленно приподнялась и поправила юбку под его ироничным взглядом – «зайдите через час, Тройский на ученом совете». Хирург решил зайти в крайздравотдел и узнать наличие мест для хирургов по больницам региона. До крайздравотдела было недалеко. Косноязычный инспектор по кадрам, подло ухмыляясь, выложил на стол кучку замусоленных записок главврачей дальних станиц. «Нн-уужны ддежуранты». «Но в моем городе есть вакантные места ординаторов!» Усы развели руками – «устраивайся сссам!» И ссам вернулся в отдел аспирантуры.

Много поездок. Динамо.

Имея на руках справку из аспирантуры и несколько телефонов станичных ЦРБ, «сссам» на автобусе возвращался в родную ГБ, где с 15 ⁰⁰ он заступал на дежурство ответственным хирургом. Вспоминалась статья депутата госдумы, бойкой женщины в городской газете «С тяжелой ноги» – «по уровню коррумпированности российское здравоохранение на почетном месте, сразу после армии и правоохранительных органов». Он первым вышел на автовокзале. До больницы хорошим шагом было 35 минут. Успел.

Сегодня больных передавал пожилой хирург – ординатор, прозванный за определенный образ жизни «вождем краснорожих». Этот ординатор хорошо провел день – на грудном кармане халата просвечивала зеленая пачка денег. Скользнув равнодушным стеклянным взглядом по не успевшему переодеться Исаеву, вождь начал было говорить, но затрещал местный телефон и кандидат наук поднял трубку. «Ответственный» – сказал он. «Это из приемника привезли молодуху, с автодорожки, болит живот и низкое давление!» – голос опытной медсестры был спокоен. «Регистрируй и поднимай с историей в экстренную операционную, по дороге приготовь к чревосечению. Молодой пусть поднимется на ассистенцию и соберет анамнез, посмотрит что успеет, – быстро делай!» Исаев посмотрел, положив трубку, на вождя: – «Ну?»

Вождь сообщил, что в отделении с утра два подростка с аппендицитами, – «лучше прооперировать, боли держаться. В терапии старикан с животом – похоже, „зевнули“ перитонит. Во взрослой травме зам. главного врача по хирургии – Шариков, крутит больного с травмой грудной клетки. Больной лежит вторые сутки, стало хуже, Шариков думает пунктировать после рентгена. В детстве все спокойно. В гнойной дежурит ординатор, сейчас на перевязках. В реанимации надо понаблюдать панкреонекрозы, перевязать вечером. А так все хоккей!» – закончил вождь, – «До завтра». Исаев, переодеваясь, кивнул головой. Из двух дежуривших с ним хирургов, Гена, ординатор из гнойного отделения, был самым опытным. Он его и попросил остаться на приеме на время операции. Молодой уже расхаживал по операционной, наблюдая за анестезисткой, ставящей систему. Поздоровавшись, Исаев усадил его писать историю. Пока операционная Лена по экстренной программе помогала готовиться к пункции, Исаев зашел в соседнюю операционную, где растерянно суетился Шариков. Это был плотненький мужчина с подслеповатыми глазами и пухлыми губами. Поговаривали, что он за глупость и склонность к интригам, а также сбор компромата на руководство переведен сюда с повышением из соседней больницы. Уже здесь за время работы проявил себя с самой отрицательной стороны как хирург, а как человек жил склоками. Коллектив стал похож на стаю дворняг, состязание в подлости сделалось привычкой. Но Шариков – это только исполнитель. Истинный кукловод – заведующий отделением и главный хирург города Слоноваленко только ухмылялся безгубым ртом, глядя на хирургические склоки. Как только в больнице появлялся грамотный хирург, способный составить Слону конкуренцию, в действие запускался Шариков. Таким образом, из больницы «ушли» нескольких кандидатов наук. Теперь остался Исаев, самый молодой из местных аборигенов, умудрившийся вырасти с нуля в родном городе, до к. м. н. по общей и неотложной хирургии. Любую ситуацию в коллективе Слон обращал против способных работников, имеющих на все свое мнение.

Итак, в операционной на столе спиной к Шарикову сидел молодой парень. Боевых знаков, кроме ссадин, на коже груди не было. На снимках – при поступлении и новом – виден был неестественный уровень в левой плевральной полости и свернувшийся там кольцом назо-гастрольный зонд. Казалось бы, все предельно ясно – показания для наркоза и ушивания диафрагмы налицо. Плевральная полость занята желудком, попавшим туда при травме в разрыв диафрагмы.

Но Шариков, держа в руках большой шприц, выкачивал по толстой игле розоватую слизистую жидкость с хлопьями. «Слушай» – он назвал Исаева по имени – «здесь плеврит, и я вызвал тебя, чтобы ты подтвердил диагноз». Хирурги отошли в сторону. Ответственный держал перчатки не касаясь Шарикова, который продолжал: «плеврит реактивный, прогноз, скорее всего плохой, так ты подпишешь консилиум?» – «Нет. Конец иглы, которую ты сейчас оставил в руках медсестры, находится в полости желудка, а желудок – в левой плевральной полости. Если ты еще хоть немного промедлишь с операцией, может произойти разрыв полого органа, и пацан умрет от плевропульмонального шока». Шариков побагровел: «Падите вон, товарищ Дежурант, вы всех достали со своими покупными знаниями!»

Исаев молча вернулся к своей больной. Утром его ждала многодетная семья, старики родители, семеро человек, живших в маленькой старой хрущебе. На протяжении многих поколений его фамилия была богата силой духа и умом. Возмущаясь несправедливым обвинением, Исаев вспоминал строки из «Медицинской Газеты»: хирургия для одних – средство существования и обогащения, для других – служение больным, для третьих – объект познания живой природы, для немногих избранных возможность философского восприятия и осмысления жизни.

На пункции была получена кровь и хирург начал чревосечение. Операция продолжалась часа три. Опять все пришлось испытать по полной программе: затруднение в остановке кровотечения, отсутствие необходимого кетгута при выполнении швов печени, вздутие кишечника и напряжение мышц из-за неадекватной анестезии. Наконец вроде бы все наладилось, Исаев стал заканчивать операцию.

Пользуясь временем, которое «длинные» релаксанты давали для завершения, Исаев максимально подстраховал больную: под контролем глаза и руки надежно поставил длинный гастроэнтеральный зонд, участок толстой кишки на известном расстоянии от швов толстой кишки вывел наружу без вскрытия, отлогие места широко задренировал перчаточно-трубочными дренажами. Исаев колдовал над последним швом, когда его внимание привлекли знаки реаниматолога, показывающего пальцем в сторону операционной, где находился Шариков. Стараясь не расстерилизоваться по дороге, ответственный, вошедши, увидел на операционном столе труп с синими покровами лица и следами уколов на передней грудной стенке – внутрисердечные инъекции успеха не имели, реанимировать больного не удалось. Вокруг стояли несколько врачей и медсестер с неестественными лицами. Шарик похоронил – таки больного. Мужик бедным оказался. Некому за него платить. Хирург догнал быстрым шагом уходящего по коридору заместителя главного врача по хирургии и заволок его в ординаторскую операционной. Несколько мгновений две фигуры в белых халатах метались между столами, Исаев опомнился и замер. Шариков ощупью поднял разбитые очки, начал переодеваться. Уходя с историей болезни трупа, он с ненавистью произнес, не глядя на Исаева: «Тебе конец».

Посмотрев по дороге наблюдаемых больных, ответственный спустился в приемный покой. Здесь его ждали трое посетителей с уже готовыми результатами анализов. Второго и третьего хирургов своей бригады он послал оперировать аппендициты. Последней пойдет грыжа с перитонитом из терапевтического отделения.

Хирург автоматически – привычно сортировал больных, оценивал анализы, описывал истории, делала записи в журнале отказов. В голове неотступно стоял вопрос: почему большинство товарищей по работе и начальство не радо его успехам – а после защиты диссертации возникло поле лютой ненависти? Ведь он никогда не осуждал хирургов больницы за их коллективные протесты на плохую зарплату и обеспечение, когда они после работы садились в личные машины и ехали на дачи, рынки, тряся «зелеными»? Не передать словами всю мерзость внутрибольничных отношений, но где же корень зла? Где основная причина?

Наконец – таки начат перитонит в гнойной операционной и ответственного хирурга вызвали на интраоперационный консилиум. Семидесятилетний мужчина, страдавший ИБС и ЖКБ, попал с приступом болей в терапию дня три назад. Никто не обратил внимания на пупочную грыжу. Последствия они обсуждали, глядя в операционную рану. Разлитой каловый перитонит – смертельная штука в таком возрасте. Решили выполнить зондовую декомпрессию, удалить омертвевший сальник и вывести наружу участок поперечно-ободочной кишки с прободными отверстиями. Многократное промывание брюшной полости с использованием отсоса – зрелище малоприятное, но полезное для больного. Дренирование и наложение лапаростомы хирурги заканчивали без участия ответственного.

Вместе с травматологом Исаев осматривал троих, доставленных с ДТП. Новенькая «Вольво» по дороге на курортный поселок врезалась в стоящий на обочине фургон без габаритных обозначений. Два трупа сразу отвезли в морг. Трое стонали на каталках в приемном покое. За стонущих мафиози сразу, плотно, взялся травматолог – «Это мои». Да, действительно, переломы костей. Но лихорадочно блестевшие глаза бледной, молодой, симпатичной толстушки, тихо лежавшей в стороне, и стонавшей тише других, привлекли хирурга к себе. Она дотронулась рукой до пупка и пожаловалась на боль в животе ….

В четвертом часу, закончив реинфузию – переливание излившейся в свободную брюшную полость крови, после спленэктомии – удаления селезенки, Исаев опустошенно подошел к окну операционной.

С восьмого этажа больницы, расположенной на одном из склонов гор, окружающих город, открывался прекрасный вид спокойной бухты и гор за нею. Тихо мерцали огнями дома, штилевая бухта глубоким зеркалом отражала предутреннюю зарю. Природа успокоила и укрепила. Пора на последний обход.

Утром он передал больных по смене и пошел отсыпаться. В полдень позвонил заведующий приемным покоем: «Ждем на конференцию в 14 нуль нуль». Многолетняя работа по ночам не располагается к здоровью. Хлеб дежуранта тяжел. Многие молокососы смеялись над Исаем: заплати и будешь хоть ординатором как мы, хоть заведующим. «Зеленые» все решают. Но Исаев решил идти своим путем – работы писать, кандидатскую защищать…. Ах ты негодяй, Исаев! Мы тебе покажем….

Видя обстановку в больнице, Исаев попытался через знакомых выехать для работы за рубеж и добыл очень ценное письмо

Начальнику Управления

Министерство здравоохранения РСФСР здравоохранения крайисполкома

Исх. №30 Копия: Исаеву.

Отдел руководящих кадров Министерства здравоохранения РСФСР просит рассмотреть возможность рекомендации тов. Исаева – дежурного врача-хирурга городской больницы для направления его в загранкомандировку.

В случае положительного решения просим представить на тов. Исаева и на его жену, оформленные в установленном порядке выездные документы с рекомендацией для зачисления в резерв специалистов с последующим направлением в одну из развивающихся стран Азии, Африки и Латинской Америки сроком на 2 года.

По данной кандидатуре просим сообщить:

О принятом решении и сроке представления оформленных выездных документов в Министерство здравоохранения РСФСР (месяц поступления).

В случае отказа в оформлении специалиста причину данного отказа и возможность возвращения к его кандидатуре в ближайшем будущем.

Начальник Отдела

Управления кадров /подпись/

Однако попытки оформить документы были остановлены чиновником крайздравотдела. Глазами вареного судака он тупо смотрел на Исаева. Как-то приехав с женой, он испытал очередное унижение – в краевую администрацию их не пустили, т.к. жена была в джинсах, а дамы должны ходить в брюках. Денег на взятки не было. Даже японцы отмечали: «…чиновник – вымогатель наносит вред, который очень трудно исправить. Ибо нанесение ущерба управлению страной – это величайшее из возможных преступлений… еще древние мудрецы говорили, что лучше иметь чиновника – вора, чем чиновника – вымогателя».

Между тем практика дежурного хирурга стала обширной. Он оперировал больных с болезнями из самых различных разделов хирургии. Гинекологические, урологические, абдоминальные, торакальные и другие операции по дежурству были обычным делом. Слава об оперирующем кандидате медицинских наук распространилась по городу и все крепче была ненависть и клевета врагов.