Текст книги "Записки хирурга. роман"

А для вас, женщины – всегда хорошие новости. Процедура ликвидации последствий любви (или вернее секса?) совершенствуется с каждым днем. Выскабливание с помощью хирургического инструмента больше не в моде. Ведь этот метод – самый травматичный. Особенно при сроке более шести недель и для нерожавших женщин (так называемых девушек). Забудьте об этом ужасе. Мини-аборты, или вакуумная аспирация – совершенная и безопасная процедура для гладких мышц шейки и тела матки.

И уж совсем другая история – медикаментозный аборт с помощью препаратов, стимулирующих сокращения матки. Пока несколько российских клиник по официальному разрешению недавно начали практиковать этот метод, эти же результаты были получены многими практическими врачами, которым не нужны разрешения. И результаты – обнадеживают. Это – самый щадящий для здоровья метод аборта, при котором ни шейка, ни стенки полости матки, ни влагалище не травмируются.

Медикаментозный аборт делают на сроках до семи недель. Суть в следующем: препараты блокируют работу рецепторов, стимулируют сокращения мышц, и развитие беременности прекращается. Происходит самопроизвольный выкидыш. Но, конечно, только в стационаре и под наблюдением врача. И не дай бог иначе. Ну, бывает, конечно – но об этом – никому!

Женщине, решившей безнаказанно скинуть ребенка, нужно выпить таблетки, которые уничтожат плод, а через день еще таблетки: они поспособствуют сокращению матки, расширению шейки матки и выкидышу. Никакого наркоза не требуется, максимум – успокаивающие средства. Красота! Полная невинность и безнаказанность!

А еще лучше помнить, что современная медицина новое поколение противозачаточных таблеток – гораздо более эффективный метод бережного отношения к своему здоровью. Препараты с очень низкими дозами гормонов не только защищают от беременности, но и регулируют нарушенный менструальный цикл. И не важно, из – за чего нарушен этот самый цикл, даже если из – за вашего глупого поведения. Подумаешь! С кем не бывает. Консультируйтесь с врачом. Некоторые таблетки влияют на свертываемость крови, из – за других теряет здоровье тот ребенок, которого вы когда – нибудь захотите, иногда болят ноги, иногда – голова, часто наблюдается повышенный рост волос на лице и теле, или сальность кожи – ничего! Зато представьте себе кучу удовольствий, которые вы сможете безнаказанно получить! А лучше предохраняйтесь сроками, или не позволяйте дураку, с которым живете, оставлять сперму там, где не надо – ведь есть и другие места! И такие прекрасные! Если запачкались – применяйте дезодорант, растут волосы – брейте! А чтоб не рожать – платите гинекологу, чтобы сделал кесарево сечение – и никаких мучений! Правда, после кесарева, дети будут появляться на свет «безбашенные» – несколько не в себе, но вам – то какое дело! Получайте себе удовольствие! Свободный выбор – это хорошо. Свободный секс – просто замечательно! И кому вы после этого нужны, профуры противные. Лечитесь сами от СПИДА, от бесплодия. Говна в семье не надо. Живите сами, с богом. Все претензии – к голливудским подлецам, все вопросы к американскому образу жизни. Демократия. Дерьмократия. Однако надо со всей определённостью сказать, что плохих времён не бывает. Всё зависит от каждого из нас. В любой ситуации можно поступить по – разному. Кто Вы, и каков Ваш путь – всё в Ваших руках. Выбирайте.

Обратно пришлось добираться на перекладных. Посадка в Баку и очередь за билетом на поезд Баку – Сочи. Пришлось сутки ночевать на вокзале, но дневное время было максимально использовано Исаевыми для знакомства с красавицей – столицей Азербайджана. Набережная, сады, восточная еда, прогулки среди общительного и гостеприимного населения. Разноплеменный Вавилон. Персы, турки, армяне, славяне, греки, татары, дагестанцы, аварцы – сотни национальностей счастливо жили здесь до начала «перестройки», постоянно наслаждаясь возможностью общения друг с другом. Закавказская железная дорога в Азербайджане вызывала впечатление хорошо отрежисированной оперетты. Проводники в форменной одежде с блестящими кокардами на зубок знали свои роли и зарабатывали изо всех сил. Продавалось и покупалось все. Оживленное общение на всех уровнях социальной лестницы – полный бардак. Поезд отошел на несколько часов позже обозначенного в расписании времени. Отправление не объявлялось. Исаевы сели в уже начавший двигаться состав и прошли в свое купе. Сын спал наутро на верхней полке, когда в купе зашел коренастый крепкий человек с чемоданом, полным спелой вишни и стал толкать сына, стремясь поставить чемодан на полку. Негодование подбросило доктора с места: «Я Исаев, а это мой сын! – какие вопросы?» – «а почему у него белая голова, раз ты Исаев? – ты русский, гяур!» – и чеченец (судя по мелькающим названиям в окнах поезда) люто схватил его за шиворот. Исаева сдвинуть было нелегко, он упирался, пытаясь сообразить, что делать в тесном купе при такой скоротечной ситуации. В это время, привлеченный шумом проводник, протиснулся в купе и стал по – восточному крикливо, разнимать внезапных соперников. А потом увел чеченца в соседнее купе. Чуть позже проводник зашел к доктору: «Не обращай внимания, дорогой! У него свои счеты к титульной нации!» – «при чем здесь титульная нация – возмутился Исаев – разве Сталин, Берия, Каганович и Троцкий – блондины? А национальный состав первых советских правительств ты знаешь? У меня ведь тоже деда расстреляли, а затем реабилитировали, его семья по всей России спасалась, отцу не дали доучиться в военном училище…» – «Ладно – ладно», – успокаивал проводник азербайджанец – «не будем разбираться, кто был исполнителем, у всех дерьма хватает!»

Курортный Сочи встретил пальмами через сутки. До Нового Города можно было доехать на поезде, самолете местных линий, автобусе и Метеоре – крылатом теплоходе. Сын выбрал море. Купили билеты на завтра на утро, и пошли в гостиницу. Прогулка по городу перед сном была увлекательной. Галечный берег мало чем отличался от берега моря на малой Родине. Ночью в гостинице Исаева разбудил шум и громкая развязная речь в коридоре, а когда постоялец вышел и потребовал объяснений от нескольких краснорожих баламутов, то крепкие прибалты – а это были они, высокомерно и по – хамски обозвали его русской свиньей и посоветовали закрыть дверь с обратной стороны. Пока доктор искал дежурную по этажу, уважающие только себя прибалтиш культуриш закрыли двери в свой номер и громко гоготали, звеня стаканами. Доктор и раньше сталкивался с тупым хамством высокомерных европейцев, – но сегодня его достали, он долго не мог заснуть. Прав проводник, дерьма везде хватает, особенно в дерьмовых местах и ситуациях.

Дорога на крылатом теплоходе с краткой остановкой в Лазаревском заняла не более 8 часов, однако шум, вибрация и качка изрядно утомили с непривычки.

Радости в семье не было предела. Исаев взял отпуск и купался с ребёнком за городом. Они исходили всё побережье, собирали грибы, ловили рыбу.

Тоска прошла. Но вот настали минуты прощания. Мальчика собрали в дорогу и посадили в АН – 24, который с двумя посадками летел в Нефтегорск. Там его встретила мать.

Подающий надежды хирург продолжал работу. Однажды ему привезли молодую женщину с завода шампанских вин. После необходимого минимума обследования с участием гинеколога, стало ясно, что надо делать аппендэктомию. Женщина была худенькая, необходимости в наркозе не было. Примерно за 30 минут до подачи в операционную больной сделали премедикацию: растворы промедола, димедрола и атропина внутримышечно. День был относительно спокойным, и в операционной собрались свободный от работы анестезиолог, операционные сёстры, санитарка. После образования операционного поля Исаев начал делать местную анестезию. Он зажал между пальцами желвачок кожи и ввёл в него иглу для внутрикожных инъекций. Подушечка новокаина от первой, щадящей, инъекции, позволила безболезненно последовательно увеличивать размеры инъекционных игл, расширять область мягких тканей, пропитанных (инфильтрированных) раствором новокаина. Наконец дело дошло, до блокады по Школьникову, когда хирург с внутренней стороны крыла подвздошной кости, длинной иглой создал новокаиновый инфильтрат. Больная тревожно спросила анестезиолога, который с интересом следил за действиями Исаева, стоя у изголовья: «Когда же мне наконец начнут делать операцию?!» Анестезиолог погладил тёплой ладонью её сухой лоб и ответил: «Сейчас тебе погреют кожу лампой, которую ты видишь наверху, и минут через 20 начнут». Она успокоено кивнула головой.

Исаев в это время уже вскрыл брюшную полость и отграничил брюшину большими операционными салфетками. Ассистент спокойными движениями помогал ему. Хирург плоским расширителем приподнял одной рукой брюшную стенку, а другой рукой, держа длинный изогнутый зажим (корнцанг) как писчее перо, осторожно продвинул марлевую салфетку (тупфер) в малый таз. Имеющийся выпот – признак воспаления – он осушил несколькими тупферами. Придатки, доступны для осмотра, чистые и здоровые. Исаев отдал ранорасширители ассистенту, и двумя лапчатыми пинцетами, осторожно перебирая толстую кишку, достал из раны купол слепой кишки с толстым, примерно в палец, червеобразным отростком. Он был красного цвета и покрыт желтоватым фибрином – белковым воспалительным налётом. Хирург последовательно проделал стандартную процедуру удаления червеобразного отростка «от верхушки». Культя (остаток отростка) должным образом обработана и спрятана. Надёжно поставив дренажную трубку в малый таз и проверив ещё раз область вмешательства, Исаев зашил рану. От разреза до последнего шва прошло 15 минут. Больная спокойно дремала в ожидании начала операции. Наложив повязку, хирург осмотрел удалённый препарат. Внутри отростка гной. Можно было спокойно описывать операцию.

Но чаще бывало иначе. Привозили тучных больных, которые боялись обращаться к врачу и поэтому имели, как минимум, местный перитонит (воспаление брюшной полости). Операции проходили технически трудно, при неадекватной анестезии, когда анестезиологов приходилось буквально умолять расслабить больную (или больного). Особенно тяжело доставалось тем хирургам, которые забывали делиться с анестезиологами подачками от родственников больных. Причём люди, дававшие наркоз, не понимали того, что не все больные могли дать взятку. Жестокую конфронтацию между кланами врачей усиливал начмед Сладеньков, который подрабатывал анестезиологом на дежурствах и прикрывал все действия товарищей по профессии. Как – то, собравшись в ординаторской после бессонного дежурства и уже одеваясь перед уходом домой, хирурги с анестезиологами разговорились по поводу платных услуг в хирургии. Исаев, наливая 100 грамм коньяку знакомому анестезиологу, сказал: «Официально разрешенную практику оказания платных и бесплатных медицинских услуг в одном медицинском учреждении следует считать порочной. В любой больнице вам скажут: стойте в очереди на операцию три месяца или пол года, но если хотите завтра, то платите, и мы вас прооперируем. Когда у руководителя учреждения есть дилемма: лечить бесплатно или за деньги, то он, конечно, выбирает второе. Фактически у нас на базе государственных учреждений существуют частные клиники. Надо четко определить: либо мы даем им статус некоммерческих медицинских организаций, и бюджет платит им за своих пациентов. Либо давайте часть сделаем коммерческими, а часть государственными и только их будем финансировать, если у нас на всех средств не хватает». Анестезиолог хорошо знал состояние дел в практическом здравоохранении. Он выпил сам, посмотрел, как привычно опорожнил стакан Исаев и ответил: «Врачи говорят откровенно: не берет только тот, кому не дают. Причем большинство воспринимает такие платежи как справедливые, а пациенту лишь намекают, что нужно оплатить. Очевидно, что хорошего решения здесь нет, и надо выбирать наименее плохое – не столько бороться с теневым рынком, сколько пытаться его регулировать. Очень важно развивать платный сектор, чтобы цены в нем служили ограничителем для цен на „черном рынке“. А в целом здравоохранение находится в состоянии неэффективного институционального равновесия – никому не выгодно и никто не хочет изменить создавшееся положение». Доктора сошлись на том, что медицинские начальники ждут приватизации лечебно – профилактических учреждений, а пока ведут себя так, что вроде как бы эти учреждения уже ими приватизированы. Простые врачи не только страдали от барского воровства. Начальство в полной мере использует древнее правило деспотических властителей: разделяй и властвуй. Клановая вражда в медицине – не редкость. Особенно тяжелы в этом плане анестезиологи, считающие себя богами, дарующими и отбирающими жизнь и норовившие управлять движением скальпеля.

Но не всё так мрачно: были и есть прекрасные анестезиологи – реаниматологи. Для них клятва Гиппократа – не пустой звук. Эти специалисты всегда пользовались особой любовью и уважением больных и хирургов. Наиболее продвинутым и просвещенным личностям из врачей – специалистов были чужды спесь и высокомерие. Среди специалистов больницы попадались уникальные личности, консультации которых ценились очень высоко. Среди таких спецов был и очень старый интеллигент – Кучкин. Однажды Исаеву пришлось прооперировать гигантскую грыжу передней брюшной стенки. После операции жизнь медленно возвращалась к больному. Исаев тщательно и в положенные по технологии сроки делал перевязки, следил за его диетой. Уверенность в своих действиях во время операции и отсутствие признаков послеоперационных осложнений придавали силы оперирующему хирургу. Но очень медленно шло заживление ран и выздоравливающий человек неохотно, казалось с принуждением, возвращался к жизни. Исаев решил пригласить знакомого терапевта Кучкина и посоветоваться с ним у постели больного. Этот старичок, всегда аккуратно одетый, вызывал воспоминания о древнегреческих философах, равных по душевным качествам своим богам. Немного имеется различий между мудрецом и врачом, и все, что есть у мудреца, присутствует и у хорошего врача. Именно таким и был этот старенький терапевт: он по большому счету презирал деньги, был скромен и совестлив, одевался просто, но аккуратно, обращался к людям с уважением. Его здравые суждения о жизни вызывали благодарную реакцию собеседников – по нему можно было сверять свою деятельность как по хронометру. Единственным его недостатком было то, что он очень любил осматривать молоденьких женщин. Они это понимали и со снисходительной улыбкой воспринимали его внимание к своим прекрасным молодым молочным железам. Хирург знал, что если вместе с этим специалистом придется осмотреть больного, то никогда этот человек не допустит сплетен и осуждающих высказываний, не станет высмеивать, как это делают многие терапевты, непонятные ему действия хирурга. Благообразный старичок спокойно подошел к постели больного, вежливо и приветливо поздоровался с ним и стал мирно беседовать. Исаев удалился с его родственниками в сторону и обсуждал вопросы дальнейшего ведения этого медленно выздоравливающего послеоперационного больного. Терапевт беседовал долго. Наконец Кучкин закончил, и они уединились с Исаевым в пустой в это время ординаторской, обсуждая общие впечатления. Терапевт сказал: «Вы знаете, что замедление обращения внеклеточных и внутриклеточных жидкостей в теле человека всегда вызывает заболевания. Ведь обмен осуществляется главным образом через капилляры и мембраны. Поверхность протоплазмы на протяжении тела одного человека составляет 200 гектаров, и на всем пространстве этом происходят ферментативные реакции, реакции обмена, в каждой точке этой замечательно организованной системы они происходят постоянно». Он остановил ладошкой вдохнувшего воздух для ответа Исаева и продолжал – «Учтите также и то, что кожа представляет собой значительную поверхность для применения различных видов лечения, которое обязательно влияет на весь организм. Во время некоторых болезненных состояний вместо температурных реакций появляются ночные потения. Считая по 500 потовых желез на 1квадратный сантиметр, общая потовыделяющая поверхность тела будет около 5 квадратных метров, а у почек – 8 квадратов. Я хочу сказать вам» – он продолжал удерживать своей ладошкой готового высказаться Исаева – «что вы не используете всех возможностей для того, чтобы больной скорее выздоравливал!». «Но ведь мы растираем ему грудь камфарой, обтираем иногда влажным полотенцем» – «а почему иногда и почему вы его не купаете, почему вы не делаете ему массаж, не используете физиотерапевтических возможностей? Я внимательно просмотрел все анализы и данные послеоперационных обследований и считаю, что вам надлежит добавить только это. Сопутствующих заболеваний у него нет». Исаев понял, что надо действовать, а не оправдываться, что терапевт полностью прав. Еще академические учителя предостерегали молодого слушателя о том, что нельзя забывать главное, углубляясь в детали, разграничивать частное с безукоризненной точностью и в то же время пренебрегать общим и существенным – это приводит к врачебным ошибкам и является непростительным легкомыслием. Только широкий взгляд помогает врачу успешно спланировать и осуществлять этот очень ответственный процесс – лечение больного. Когда диагностическое и профессиональное видение специалиста освободится от заскорузлых статических знаний, когда вы поймете роль функциональных расстройств, научитесь оценивать степень гипоксемии, когда вы научитесь правильно читать анализы, когда вам станет понятной роль всех органов в данной болезни у данного больного, когда вы приучитесь рассматривать кожу как орган выделения болезнетворных веществ, когда вы поймете роль общих методов лечения в том числе массажа, гидротерапии – тогда вы станете настоящим врачом. Несмотря на плохую подачу воды в хирургические отделения да и то в ограниченные промежутки времени – утром и вечером, ему следовало раньше обратить свое внимание на то, что заметил и высказал старый опытный специалист. Он проводил старика до лифта и вернулся к нетерпеливо ожидавшим родственникам больного. Исаев устроил небольшой военный совет. Жена и сын выздоравливающего записали, что и с какой периодичностью надо делать. Воды в настоящее время в больнице не было, и даже в операционных сливали на руки из ковша. С помывкой следовало подождать либо до появления воды, либо постараться вывезти больного домой на некоторое время. Так как после помывки следовало сделать перевязку – обработать вялогранулирующие (вялозаживающие) раны, то в этом предприятии необходимо было участвовать лично Исаеву, а возможно еще и взять перевязочную медсестру с необходимыми принадлежностями. Так что в организации данных действий сын выздоравливающего должен был принять самое непосредственное участие. Об этом они и договорились. А сейчас лечащий врач показал родственникам правильное исполнение массажа. Для этого он переложил обнаженное высохшее тело на стоявшую рядом кушетку. Было тепло и не следовало бояться простуды. Исаев разбил несколько ампул с камфарой и осторожно протер тело маслянистой жидкостью. Затем легкими движениями пальцев он подготовил кожу к нагрузке и, меняя технические приемы воздействия, стал наращивать усилия. После того, как видимый эффект был достигнут (больной и сам отмечал это), Исаев завершил свои действия успокаивающими движениями. На следующий день больного удалось вывезти на помывку домой. Исаев сам взял перевязочные средства и перевязал больного после ванны. Выздоровление пошло быстрее, человек оживал буквально на глазах и был выписан через неделю после начала физиотерапевтических процедур.

Следует сказать о врачах профессионалах и о круге их пациентов. В нашем материальном мире, и особенно после прилюдного провозглашения целеуказания «обогащайтесь!», действия людей становятся всё более бездушными. Особенно это относится к врачам, которые открыто игнорируют клятву Гиппократа. Каждый врач – професионал имеет круг людей, которых держит на «коротком поводке». Иными словами, речь не идет о помощи пациентам в полном выздоровлении или излечении – это никому не выгодно! Пациент по – глупому живёт и наживает болезни, а врач лечит так, что бы периодически иметь возможность поддержать этого пациента в его неправедной жизни. После запоя – на капельницу, после обжорства – на очищение от шлаков, после отпуска – на лечение ЗППП, и так далее!

Смех – это именно та разоблачающая, особенно предательская черта характера, которая снимает с того, кто смеется всю маскировку. По смеху узнают отношение к людям, намерения, глубину ума, положение в обществе. Есть радостный и грустный, веселый и горький, окрыленный и обескураженный, беззаботный и деловой, звонкий и глухой, предупредительный и бесшабашный смех, есть так же слабый и сильный, грохочущий и блеющий, горький и сладкий, грязный и чистый, ядовитый и добродушный; различают также ненавидящий, издевательский, насмехающийся, злорадный в противовес степенному, уютному и одобрительному. Есть смех густой, сытый, животный. Смеются или улыбаются смущенно, деланно, жеманно, искусственно, вымученно или как – то иначе, но всегда по – особому, своеобразно и неповторимо. Именно так и смеялись эти двое на инвалидных колясках, приехавшие в приемный покой больницы в минуту затишья вечером. Смех одного можно было бы назвать веселым, открытым и немножко насмешливым. У него при этом уголки рта смещались вверх и немного назад смеховыми мышцами. Смех другого был совсем не таким: он был виноватым, болезненным, просительным и руководили этим его смехом антагонисты смеховых мышц или мышцы печали. Если у первого посетителя при более или менее ритмичном выталкивании воздуха из легких выражались радость, веселье, позитивная установка на жизнь и восприятие мира, как основы юмора, то у второго колясочника улыбка была чахлой и вымученной. Его грустный смех в форме тревожной печальной улыбки показывал внутреннюю озабоченность. Эти странные посетители (как понял Исаев приехавшие из неподалеку расположенного дома инвалидов) сразу определили его в качестве искомого объекта и подъехали к нему для решения своих вопросов. Да. Было, чему смеяться и было, отчего плакать. У печального посетителя с врожденно недоразвитыми конечностями и недостаточностью мышц случилась его обычная беда: он уже около недели не мог сходить по – большому, и приехал за помощью в больницу. Исаев был очень зол на медсестер дома инвалидов, которые как обычно только стригли купоны, избегая такой черновой работы. Обобранные инвалиды были постоянно неухожены. Посылать этих людей было некуда. Надо браться за дело.

Исаев знал, что ставить клизму в данном случае бесполезно: это надо было сделать несколько дней назад. Теперь в ампуле прямой кишки – ее расширении в нижней части – находился каловый камень, и начать надо именно с него. Пришлось взять инвалида в клизменную комнату приемного покоя и раздеть для начала – впереди была очень грязная процедура. Этот обрубок человека с помощью врача уместился на покрытую клеенкой кушетку и тревожно мигал своими большими глазами, глядя на грозные приготовления мускулистого хирурга. А тот готовился произвести местное обезболивание в область сжимающей мышцы заднего прохода: предстояло болезненное удаление калового камня. Подошла перевязочная сестра с необходимыми принадлежностями, Исаев обработал свои руки, кожные покровы предстоящих действий и набрал четвертьпроцентный раствор новокаина в большой двадцатиграммовый шприц. Затем хирург осторожно, контролируя движения шприца пальцем другой руки, ввел иглу на необходимую глубину и произвел инфильтрационную анестезию намеченных мышц и покровов. После этого он приготовил калоприемник и осторожно, вводя пальцы в прямую кишку один за другим, расширил сжимающую мышцу и погрузил в задний проход почти всю кисть руки. Каловый камень был очень твердым и почти не поддавался разминанию пальцами, при чем при попытке помочь другой рукой вращался как мяч. Пришлось употребить и инструмент. Наконец частями, с трудом, камень удалось разрушить и освободить просвет кишки. Настала пора очистительных клизм, которые следовало проводить после стимуляции кишечника. Долго пришлось промывать инвалида, который не забывал поесть, несмотря на запор. К концу процедуры, длившейся несколько часов, Исаев пропитался запахом кала подобно колхозному скотнику. Пришлось мыться и менять белье. Пара веселых инвалидов, ржа от счастья как кони, поскакали на своих колясках в ближайший спиртсодержащий пункт и вернулись в приемный покой, спустя несколько часов, в дупель пьяные, счастливые и благодарные, спрятав среди одежд несколько бутылок с портвейном «Анапа». Исаев наблюдал их визит с верхнего этажа, где готовился оперировать больную с перитонитом. Он помог медицинским сестрам приемного покоя избавиться от инвалидов с их бутылками тем, что разбойным матом послал пьяную парочку обратно в дом инвалидов. Дежурная бригада отвлеклась от предоперационной подготовки на полминуты, наблюдая за шатким, неверным движением колясок, которые в мерцающем освещении больничной территории, тыкаясь от бордюра к бордюру, покинули лечебно – профилактическое учреждение.

Часто приходилось выезжать в другие больницы для консультаций хирургических больных. Сегодня дежурная врач – инфекционист пригласила хирурга к тяжелому больному с менингоэнцефалитом. Вены на руках ребенка были настолько испорчены многочисленными капельницами, что надо было поставить постоянный катетер. Хирург взял с собой опытную операционную медсестру с набором для установки катетера. У дверей палаты стояла несчастная мать, заламывая руки и бормоча что – то через полузакрытые губы. Осмотр не занял много времени. Исаев, успев помыть и наскоро вытереть руки, обработал место введения катетера и прилегающие к нему кожные покровы широко и щедро антисептиком, а ребенок смотрел на них пустым, отсутствующим взглядом. Исаев выбрал маленькую иглу. Ставить подключичный катетер ребенку всегда очень трудно. Некоторые из педиатров, рассказывают что для того, чтобы набить руку на этом деле, тренируются в патанатомическом отделении. Твердая рука – вот и весь секрет. Исаев никогда не боялся, что у него дрогнет рука, так как имел большой опыт работы по препарированию трупов и опыт хирургической практики вообще. Он сказал операционной сестре:

– Порядок, Валюша. Давай начнем. Ребенок уже лежал на столе для перевязок с небольшим валиком под плечевым поясом так, чтобы голова была запрокинута вниз и область введения катетера была максимально доступной.

Он сел так, чтобы головка ребенка была под рукой, и, положив руку на стол, уперся в стол локтем другой. Проколол кожу и начал инфильтрацию тканей новокаином. Ребенок отвернулся, хотя лицо по-прежнему ничего не выражало. Исаев сменил иглу на более крупную и ввел в подключичную вену под необходимым углом углом, а затем попробовал поршнем шприца отсосать кровь. В резервуар шприца пошла темная венозная кровь. Он снял шприц, осторожно вращательным движением отсоединив его носик от павильона иглы и закрыл пальцем ее просвет. Затем опытная сестра без всяких команд, молча и осторожно подала тоненький проводничок, который хирург аккуратно ввел в просвет пункционной иглы. Проводничок вошел в просвет широкой подключичной вены, игла была удалена и по проводнику был поставлен подключичный катетер. Исаев аккуратно промыл его просвет раствором гепарина и закрепил на коже лейкопластырем.

Он улыбнулся, довольный одержанной победой.

– В яблочко! Валя, а теперь давайте… Но у нее уже была готова капельница, и она его ждала, а не он ее. Исаев подсоединил капельницу.

– Вот так. Пускайте жидкость.

Оба смотрели в одну точку на стеклянную бутылочку – резервуар с физиологическим раствором. Пошло. Исаев закрепил место соединения пластырем, проверил, хорошо ли держится, и поднялся.

– На пятьдесят капель поставьте для начала. Я потом взгляну еще раз и скажу, какой режим выбрать.

Мать все еще стояла за дверью палаты, пытаясь разглядеть в матовое стекло действия медиков. Хирург спросил ее: «Почему вы раньше не пришли, не обратились за помощью к врачам?»

Он и сам не знал, зачем спрашивает. Что она может ответить вразумительного? Может назвать тысячу причин. Обращалась к поселковым медицинским сестрам, но у нее нет таких денег, чтобы обратиться в больницу, страховку врачи не признают и заставляют платить, она не знала, что ребенок так серьезно болен; никто не сказал, куда обратиться. И так далее. Впрочем, она ничего и не думала отвечать. Да и ответа не требовалось – подключичный катетер был налажен, капельки прозрачного физраствора с набором витаминов проходили наглядно через стеклышко капельницы. Путем внутривенного введения лекарств врачи получили возможность эффективно бороться со страшной болезнью, появилась надежда. Исаев передал больного врачу – инфекционисту и они с медсестрой вернулись в хирургический стационар.

День шёл за днём, месяц за месяцем, год за годом. Исаев рос как хирург, довольно быстро и уверенно.

Однажды, рабочим днём, около 11:00, привезли парня лет 22-х. Он в порту был прижат автопогрузчиком к штабелю досок. Беспокойное поведение, бледность, жалобы на боли в животе, слабый пульс и низкое давление позволили подозревать травму внутренних органов.

Исаев обработал антисептиком побритый живот и, сжав кожу под пупком между пальцами, осторожно и быстро ввёл иглу в образовавшийся валик. Новокаин пошёл послойно до пупочной диафрагмы, затем, после эластичного звука прокола, под неё. Остроконечный скальпель проколол мягкие ткани до апоневроза и, с шелестящим звуком, разрезал пупочную диафрагму. Исаев поднял цапкой диафрагму вверх и ввёл в крошечный надрез остриё троакара. После извлечения стилета по трубке пошла струёй алая кровь. Показания к чревосечению абсолютные. Отдав необходимые команды анестезиологам и медсестре, хирург внимательно наблюдал за работой бригады, изредка направляя действия людей.

Интубация прошла быстро, мерно шумел наркозный аппарат. Анестезиолог разрешил разрез. К этому моменту подготовка операционного поля была разрешена, и Исаев послойно открыл живот. Кровь собрали для реинфузии, пальцы чувствовали тёплые струйки крови в глубине операционной раны. На ощупь наложены зажимы, после осушения от крови, стал виден оторванный илеоцекальный угол, при чём брыжейка подвздошного и восходящего отделов нарушена примерно на 50 см. Наложение соустья между подвздошной и восходящей ободочной кишкой в пределах жизнеспособных тканей заняло около полутора часов. Хорошо ещё, что при травме не был вскрыт просвет кишки, это позволяло надеяться на благоприятный исход, т.к. из просвета толстой кишки в брюшную полость не попали болезнетворные микробы. Правосторонняя гемиколэктомия, (операция по удалению восходящего отдела толстой кишки) действительно, прошла успешно. Больной был выписан на исходе второй недели пребывания в хирургическом стационаре. Сотни и тысячи людей прошли через руки Исаева за эти годы. Вспоминая всех он вдруг понял: каждый, из поступивших в больницу, сделал всё, для того, чтобы попасть туда. Особенно яркими были два последних примера.