Текст книги "Северное герцогство"

Глава 25

Летом северные дни длинны, а ночи коротки и светлы, словно в награду за долгую, тоскливо неприютную зиму. И сделать за это время жителям северного королевства нордвинов необходимо очень многое.

И лес заготовить, и рыбы наловить и зверя набить и грибов насолить. А еще починить и построить новые дома и корабли, просмолить полотно на паруса, наварить стекла, набрать янтаря… да разве все перечислишь?

А молодому королю, чтобы вникнуть во все и все проверить, приходится за день обойти множество мест, где вершатся самые важные дела. Хотя и стоят над ними надежные люди, но позволить им думать, будто король не интересуется их трудом, недавний наследник не имеет никакого права. Да и желания.

Это в южных странах наследнику достаточно просто родиться первенцем, и все, трон твой, будь хоть слабосильным и изнеженным, хоть глупым и ленивым.

А здесь, в северном королевстве это не так. Абсолютно. С малых лет мальчишки тренируют силу и ловкость, учатся управлять оружием и лошадьми, плести сети и разгадывать тайны звериных следов. И к десяти годам обычно заметно делятся на ведущих и ведомых, предусмотрительных и дерзких. И пару десятков самых способных из них король забирает в свой замок, это будущие командиры, советники и наследники. Разумеется, чаще всего сыновья короля тоже среди них, ведь с ними занимаются самые лучшие учителя.

В этот раз принцы тоже были, трое. И на прошлогоднем турнире младший из них, лэрд Кийронд, стал бесспорным победителем. А чуть позже и королем, их отец давно ждал такого момента.

Да и мать радовалась, как и братья. Они, несмотря на все несомненные достоинства, не добрались и до третьего места, борьба была напряженной.

Только сам Кийронд не испытывал от победы никакого удовольствия, в его душе давно и прочно воцарилась суровая зима. И все что делал молодой король, было всего лишь попыткой выжить в этой безжалостной ледяной пустыне.

– К вам жрец Олзен, – доложил адъютант, просунув голову между плотными шторами из отбеленного полотна, расшитого строгим узором, – пустить?

– Конечно, – кивнул Кийр, откидываясь на спинку массивного дубового кресла, укрытого ковром из медвежьих шкур и хмуро усмехнулся.

Он только собрался пойти поспать пару часов но видно не судьба.

– Добрый день, – появившийся на пороге седовласый крепкокостный мужчина в обычной одежде отличался от всех прочих жителей замка лишь скромной вышивкой на плече простой льняной рубахи.

– Уже ночь, лэрд Олзен, – поправил король, указывая ему на стул.

– Раз вы не спите – значит у вас еще день, – пожал плечами тот и присел на предложенное место.

Оглянулся на дверной проем, и с усмешкой махнул в ту сторону рукой. Кто-то охнул, что-то упало и покатилось, зазвенев.

– Не нравится мне правило не закрывать летом двери, – невозмутимо пояснил он насторожившемуся королю. – И привычка любопытных стражников подслушивать все разговоры – тоже.

– Они проверенные люди, – заметил Кийр, хотя и сам уже об этом думал.

– Можете говорить свободно, сейчас никто ничего не услышит, – сообщил жрец.

– Настолько важное дело? – встревожился король и предложил, – в таком случае обращайтесь ко мне без церемоний, Олзен.

– Дело серьезное, – признал тот, вздохнул и достал из висевшего на поясе внушительного кошеля узкий флакон. – Это южный ром… добавим в чай по стопке?

– Жрецы не пьют, – убежденно заявил хозяин кабинета.

– Да, – согласился гость, – но бывают случаи, когда это просто необходимо.

Спорить дальше король не стал, протянув руку достал из поставца большие обливные кружки и поставил перед жрецом. Тот кивнул, снял с чайника мехового ежа и разлил по кружкам крутой кипяток. Бросил туда по горсточке листьев, плеснул рома и щедро приправил вересковым медом.

Король смотрел на его действия с изумлением, он и сам был одаренным, но до сих пор не догадывался, что их жрецу ничего не стоит вскипятить давно остывшую воду.

А Олзен, словно ничего не замечая, размешал ложечкой чай, вдохнул аромат, пригубил и, поставив перед собой, задумчиво уставился в сереющее небо за узким окном.

– Хочу рассказать тебе историю одного предательства… – он поморщился, словно откусил гнилое яблоко, – и прошу об одном… никуда не бежать, пока не дослушаешь до конца.

– Хорошо, – согласился Кийр, помешал свой чай, попробовал и довольно кивнул, вкусно и бодрит.

– Жили две сестры… вроде дружно, ссор никто не замечал. Но люди иногда бывают удивительно близоруки… никто не понял, что обе влюбились в одного молодого лэрда. – Жрец хмуро вздохнул, отпил маленький глоточек и продолжил свой рассказ, – ничего особенного в том нет, так часто бывает. Но обычно выбор за мужчиной, и третья лишняя отступает. Но в этот раз нелюбимая сдаваться не захотела, придумала как избавиться от соперницы.

– Олзен… – почувствовав, как темнеет в глазах, хрипло справился Кийр, начиная подниматься с места, – я правильно понимаю?

– Сидеть, – велел тот, и королю тотчас отказали ноги, – я же просил никуда не бежать? Её я уже усыпил, потом разберемся.

– Гадина… – еще раз попытавшись встать, с ненавистью выдавил правитель, – вот потому и противна она мне была…

– А тебе все были противны, – заметил жрец, справедливости ради, – так будешь слушать дальше?

– Не надо… – на миг зажмурился тот от нестерпимой боли, потом выдавил, – просто скажи, где ее могила.

– А могилы нет, – сообщил Олзен, – сестра не стала убивать счастливую соперницу… просто продала.

– Как… продала? – не поверил Кийр, пять лет считавший себя виновным в гибели Гасси.

– Очень просто. Уговорила пойти с ней к южным купцам, помочь выбрать ткани, и отдала им.

– Но ведь… они же сошли с корабля вдвоем, я сам разбирался! И на пристань вернулись вместе!

– Второй «девушкой» был помощник купца, надевший плащ и вуаль Гасси. А когда на глазах толпы они распрощались и разошлись в разные стороны, моряк в укромном уголке снял женские вещи, сложил в мешок и вернулся на шхуну. И вскоре они покинули нашу бухту.

– А дальше? – с надеждой смотрел на него молодой король.

– Её не обижали… в южных странах светловолосые красавицы ценятся дорого. Продали на одном из невольничьих рынков в Богарру, наложницей для пятого принца.

Кийр схватил кружку и выпил почти половину, пока она резко не вырвалась у него из рук.

– Не злись ты так… наложницей Гасси не стала, ее забраковали дворцовые знахарки. Девушка оказалась в положении… не понимаешь? Странно. А я думал, это твой ребенок.

– Ребенок? – и без того бледный король просто позеленел, – мой ребенок?!

– Да, сын, Робинт. Уже четыре года без трёх месяцев. Умеет оборачиваться волчонком… но до недавнего времени плохо передвигался, его пытались отравить. Причем яд принесли в гарем слуги… подкупил кто-то из гостей султаната. Лично мне теперь интересно только одно, откуда у Миртанны столько золота?

– Убью гиену собственными руками, – рычал Кийр, покрываясь шерстью и пытаясь встать со стула, – отпусти, приказываю!

– Не можешь, – Олзен отрицательно покачал головой, – я не твой подданный и потому тебе не подчиняюсь. А тебя только месть волнует? Или все же хочешь узнать, где сейчас Гасси и Роби?

– И где? Их выпустили из гарема?

– Нет. Султаны не имеют глупых обычаев, выпускать ценных рабынь. Ей нашли лучшее применение, вместе с сыном подарили одному из правителей.

– Кому?

– Герцогу Тайгердскому.

– Я её выкуплю. Сколько он хочет?

– В Тайгерде запрещено рабство, – с усмешкой просветил его жрец, – и людей никто никому не продает.

– Так… – задумался король, – а украсть их можно? И вообще зачем она ему? В наложницы?

– В герцогстве нет наложниц, только жены. К тому же Дарвел недавно нашел свою любимую и очень счастлив. И вообще он теперь белый маг.

– Олзен… раз ты так хорошо все знаешь… объясни мне, как вернуть ее домой? Их, – с мольбой смотрел на жреца Кийр.

– Видишь ли, тут есть одна тонкость… сама Гасси считает, раз ее не искали, то она никому здесь и не нужна. Ну и наверное боится… вернуться и увидеть рядом с тобой счастливую жену. Ты ведь и сам пока не решил, зачем они тебе?

– Как это – зачем? – оскорбленно смотрел на него король, – это моя женщина! И мой сын!

– И ты готов признать это перед всеми? И пройти с ней ритуальный обряд? – жрец смотрел жестко и испытующе, – унижений и боли она больше не вынесет. И так уже на триста лет вперед наглоталась по твоей вине.

– Но почему… – вскипел было Кийр и сразу же смолк, до боли сжав губы. С минуту молчал, отвернувшись к окну, потом горько усмехнулся, – все было не так. Я просто пытался уберечь ее от злых завистниц, ведь права на выбор еще не имел. И теперь мне все равно, как это видится со стороны. Уже убедился, кроме нее мне никто не нужен и ничто не мило… неужели ты сам еще не заметил? И на ритуал я готов, и от трона откажусь без сожаления, и даже не боюсь уйти отсюда и поселиться в том герцогстве. Все равно без нее не живу… тяну лямку, как слепой вол на мельнице.

– Я помогу, – веско сообщил Олзен, – собирайся в дорогу. Помощникам скажи, будто едешь посмотреть место для охотничьего дома. Буду ждать в сухом логу. Не волнуйся, не разминемся. Но услугу в ответ попрошу… указ о разрешении торговли с Тайгердом. Они могут доставлять сюда разные фрукты. Втрое дешевле, чем везут Богаррские купцы и раз в десять больше.

– А чем мы будем отдавать?

– Да хоть янтарем. Они добывают самоцветы необычной чистоты и жемчуг, но янтарь там большая редкость. А позже и сами найдете, сейчас не до этого. Я ухожу, жду тебя у старой хижины. Миртанну не ищи, ее нужно судить.

Жрец спокойно покинул кабинет, и только тогда Кийр почувствовал, что снова может двигаться. Но бегом никуда не побежал, торопливо подписал срочные бумаги, поставил печати и аккуратно убрал все в массивный металлический ящик, намертво прикованный к стене цепями.

Затем отправил адъютанта спать, велел слугам запрячь лошадь и пошел переодеваться. Дорог в горах нет, даже тропинок никто не натоптал. Кроме зверей, а они не ходят там, где нужно пройти людям. И поэтому Кийр был уверен, что идти придется медведем, волками обычно бегали только дети, и то лишь лет до восьми.

Как пойдет или на чем поедет жрец, и поедет ли сам, он не думал, запоздало уразумев, насколько мало знал человека, живущего в их городе, а теперь уже в замке не менее полусотни лет.

Одежду для такого случая выбрал удобную, легкую, из крашеного в зеленый цвет льна. Сапожки надел короткие, замшевые, стянутые под пряжку, с двойной подошвой из прошитых жилами воловьих шкур. Все самое необходимое в походе разложил по кошелям и ножнам, пристегнутым к поясу, на шею повесил самые сильные обереги и амулеты. В вещевой мешок бросил лишь запасную пару белья да кружку, остальное добудет, если понадобится.

– Вы куда, ваше величество? – замер в галерее перед покоями старший советник Золерс, служивший еще отцу Кийра.

Правда, старый король вскользь советовал отправить его в отставку, если будет давать свои советы слишком настойчиво, но Кийр на это еще не решился. Да и советник держался пока деликатно.

– Еду присмотреть место для новой заимки. Постараюсь обернуться за три– четыре дня. Если появятся срочные вопросы – идите к отцу, он обещал помочь.

– А разве сами охотники это не решат? – в голосе советника скользнула легкая укоризна. – Вы совсем не отдыхаете. А через пятицу праздник…

– Я знаю. Но как это связано с моей поездкой в боры? – Сейчас король был настроен решительно и задержка его злила, но советник этого еще не осознал.

– Приедут знатные лэрды со всего побережья… с дочерьми и племянницами… – осторожно намекнул Золерс.

– Ну и пусть приезжают. Примите их как положено, да охрану усильте. Или без меня не справитесь?

– Но они надеялись… что ваше величество заранее познакомится с девушками, присмотрится…

– Я понял, Золерс, вы устали, вам надоел ваш пост… он действительно требует много сил. Но зачем же сразу в свахи? Не настолько и достойное мужчины ремесло. Вы еще вполне сможете послужить в ратуше или канцелярии. Пока отдохните, подумайте, что вам ближе, как вернусь, подпишу указ.

Развернулся и легко побежал вниз по лесенке, с едкой усмешкой вспоминая перекошенное лицо главного советника. И добравшись до караулки, где командир замковой стражи уже выдавал спозаранку наряды, выставил воинов прочь и жестко велел:

– Я отправил Золерса в отставку, проследи, чтобы не напакостил напоследок и ничего не подписал задним числом. Запри все его бумаги и убери подальше. Я уезжаю глянуть на охотничьи заимки, усиль охрану, следи за подозрительными, не стесняйся сажать в погреба. Советник плел какую-то сеть.

– Понял, – мрачнея, кивнул Чендер, и, прихватив пяток воинов, умчался в сторону канцелярии, размещенной в новеньком каменном здании неподалеку от ворот.

А король вскочил на коня и, покинув замок через задние воротца, помчался к назначенному месту.

Сухой лог назывался так вовсе не оттого, что на самом деле высох. Ничуть, тут буйно росли и цвели травы, заросли малины и смородины, ежевики и дикого тёрна.

Просто ложок был помельче других и снег тут обычно сходил на декаду, а то и полторы раньше, чем в глубоких распадках. Потому и по ягоду да за травами сюда всегда отправлялись прежде всего. Вот и в этом году мелькали уже на прогретых пригорках алые капли мелкой северной земляники, но Кийр мчался мимо, не желая больше задерживаться ни на миг.

Жрец сидел на крылечке, застеленном полосатым половиком и с наслаждением грыз сочный стебель ревеня.

– Отдай коня моему ученику, – сообщил буднично, едва всадник замер перед ним, – я отвезу тебя в своей кибитке.

– В горах никакая кибитка не пройдет, – не поверил король, разглядел скривившую губы старца лукавую усмешку, и безропотно спрыгнул наземь. Парнишка лет семнадцати, не по здешнему загорелый и тонкокостный, невозмутимо принял повод и повел животное к навесу, огороженному замшелым от старости бревенчатым забором.

– Садись!

Провожавший парня взглядом Кийр обернулся на этот приказ и потрясенно застыл. Олзен сидел в совершенно невозможной кибитке, больше похожей на детскую люльку, или куцую лодчонку, чем на повозку. Да и колес у нее не было. Как и весел. Всего два скромных креслица, приткнутых одно за другим. Жрец занял переднее и с насмешливым укором глядел на растерявшегося короля.

Тот полыхнул жаркой досадой, не к лицу взрослому мужчине так долго удивляться и сомневаться, и осторожно шагнул в лодку, готовясь удерживать равновесие. Однако она даже не шелохнулась, приподнялась выше и уверенно направилась в сторону гор. Одновременно ее стенки вытянулись в высоту и сомкнулись над головами путников сплошным потолком. Но по бокам остались оконца, закрытые прозрачными дверцами.

– Если будет душно – окна можно приоткрыть, – повернувшись к королю, добродушно пояснил Олзен, – а если желаешь перекусить – под сиденьем корзинка с едой и чаем. Ну а если захочешь погулять – не скромничай, говори сразу, буду присматривать подходящее местечко. Сам знаешь в горах не везде можно сделать привал.

– Сколько мы будем добираться? – волновало короля.

– Сейчас поднимемся повыше и прибавим ходу. – пообещал жрец, – увозить тебя надолго я не намерен. Твой первый советник что-то крутит, похоже, собирается устроить твою судьбу на свой вкус.

– Я его снял, – сообщил Кийр. – час назад.

– А указ подписал? И печать поставил? – нахмурился старик.

– Нет… – начиная злиться на себя, расстроенно сознался король. – Просто выдал Чендеру приказ.

– Так, – Жрец достал откуда-то походную плоскую шкатулку с бумагой и перьями, – пиши сейчас. И построже, да назови преемника.

– Кого бы ты посоветовал? – принимая шкатулку, справился Кийр.

– У тебя между прочим, интуиция одна из сильных сторон дара, – убежденно сообщил ему Олзен, – посмотри на всех, кто мог бы занять этот место внутренним взором и сам скажи, кто тебя не будет раздражать, если наденет нагрудный знак главного советника?

– Только Чендер… – мысленно примерив на всех регалии, пораженно признал король.

– И правильно, – усмехнулся жрец, – он давно вырос из штанов стражника. А замену себе пусть ищет сам, он знает кто чего стоит.

– Спасибо, – ставя подпись и оттиск печати, поблагодарил король, и невольно нахмурился, – но почему ты никогда раньше не помогал?

– Кто тебе такое сказал? – фыркнул тот, сворачивая указ в трубочку и вкладывая ее в центральное отверстие ажурной пирамидки, – Ты отца спроси. Просто мне не нужно наград и почестей, я не для того тут живу.

– А для чего? И вообще, откуда ты пришел?

– Пришел издалека, но разве это важно? А живу чтобы присматривать за теми, кому не дают покоя чужие сокровища, земли и женщины. Мы ненавидим войны и делаем все, чтобы их избежать.

– Я тоже ненавижу войну, – уверенно кивнул Кийр, – и презираю жадных идиотов, у которых не хватает ума сообразить, что если сегодня ты придешь в чужие земли, убивать их хозяев и грабить детей, то точно так же однажды могут прийти к твоим собственным внукам или правнукам и убивать будут уже их. Этому никогда не будет конца, если не вырубать безжалостно гнилую породу безумцев, призывающих толпу брать в руки оружие.

– Это мне известно, – мягко улыбнулся ему жрец, и признался с чуть смущенным смешком, – потому и нарушаю правила. Лично сопровождаю тебя к сыну, хотя мог бы убедить подождать, пока их привезут на шхуне.

– Спасибо, – король проглотил вставший в горле комок, помолчал и осведомился, – а кому ты отправил мой указ?

– Твоему отцу. У него в замке непререкаемый авторитет, и он мгновенно остановит любую свару.

– Да, – согласился Кийр, и задумчиво добавил, – я до сих пор не могу понять, почему от отдал мне корону?

– Потому что считает тебя достойнее твоих соперников по турниру. И знает, что ты не изменишь его принципам и не польстишься на легкую добычу.

– Ты о старых племенах? Конечно, это же подло. – король смолк, глядя в окно на стремительно проносившиеся мимо заснеженные склоны гор.

Глава 26

К обеду лодка, которую жрец звал ладьей, перевалила на другую сторону хребта, и путники устроили привал в заросшем густым ельником ущелье. Пока король умывался и набирал в кувшин ледяной воды из стремительной речушки, жрец развел костер, повесил над ним прут с нанизанным мясом и колбасами и набрал ранних грибов. Просто повел рукой и они полезли из-под прошлогодней листвы. Небольшие, крепенькие, и чистенькие словно промытые.

– Я же зову грибы, а не мусор, вот он и не лезет, – пояснил Олзен в ответ на незаданный вопрос короля. – нам еще лететь часа два, нужно подкрепиться. Здесь путь прямой, сможем поспать. Герцог решил вылететь нам навстречу, вместе с женой и советниками. Они будут ждать в имении Бобры, подаренном правителем школе для белых магов.

– У них настолько хорошие отношения с белым орденом? – проявил осведомленность Кийр.

– У него способности к белой магии, и это не просто магический дар, а жизненные принципы, – осторожно объяснял Олзен, – а его жена сильная целительница, и ее маги тоже взяли в ученицы. А позже и ее сестер, когда они вышли замуж за белых магистров. Поэтому Дарвел решил объявить всех белых магов равноправными жителями долины. С возможностью строить и покупать дома и поместья, открывать школы и лавки. А еще лазареты для простых жителей. И некоторые уже решили перебраться, но сначала расширяют и перестраивают нижнюю дорогу, по плану предложенному отцом герцогини.

– Смелый он человек, – пробормотал король, явно имея в виду Дарвела.

Больше он о герцоге и магах не спрашивал. И вообще был задумчивым и молчаливым до того самого момента, как ладья ринулась вниз, казалось прямиком в веселую череду кружевных волн, набегающих на золотой песок.

Однако король не видел ни красот этого маленького моря, ни румянца плодов в кронах, сквозь которые они опускались на дорожки сада. Последние полчаса его мучали сомнения, неожиданно накатившие штормовой волной. А вдруг эта женщина, привезенная герцогу из Богарры, вовсе не его синеглазая любовь, а какая-то рабыня, придумавшая надежный способ вырваться на свободу?

Это только ленивым бездельницам, в каких иногда превращаются девы, нашедшие богатых вдовцов, кажется, будто жизнь в гаремах – шелк и мед. А он отлично разглядел, насколько гнусная эта ложь. Жаль, рассказать никому нельзя, что одним из тайных испытаний для вышедших на турнир наследников короля нордвинов давно стала вылазка в чужие земли.

Хотя все считают, будто маги оттачивают мастерство защитной иллюзии где-то в дальних ущельях, те из наследников, кто смог дойти до конца, знают правду. Однако дают закрепленную магией клятву никому и ни о чем не говорить.

Ни о шхуне, ожидавшей пятерку победителей, первыми вышедших в бухту из горного лабиринта. Ни о том, куда она привезла их через несколько дней. И тем более молчат о задании, предлагающем проникнуть в любой из охраняемых замков и добыть доказательство своего поступка. Причем нельзя брать ничего такого, за что может пострадать кто-то из слуг. Но довольно приметное, и ценное, простая метла или кружка не зачтется.

Лично он снял выцветший, проеденный мышами старинный вымпел с гербом, пылившийся под самым потолком парадного зала. И пока валялся в темном уголке сада, ожидая наступления сумерек, чтобы под их прикрытием преодолеть хорошо охраняемые стены, выслушал не одну печальную историю служанок– невольниц, перебиравших неподалеку какие-то крупы.

Кто бы знал, как ему хотелось за эти страдание несчастных женщин наказать хозяев замка! Хотя бы устроить им небольшой пожар или нагнать среди стражи паники, пробежав по крышам огромным медведем!

Жаль, после подобного срыва о победе можно было больше не мечтать, а у него в тот момент это оставалось единственным смыслом жизни. Выполнить наказ отца.

– Кийр… – словно издалека донесся голос Олзена, – иди вон в ту беседку. Я буду ждать вас на веранде. Помни, времени в обрез.

– Куда? – в смятении завертел он головой, но уже заметил светлое платье женщины, спиной к нему сидевшей в беседке.

Специально жрец так подвез… чтоб не волновать… понял король, пока шагал напрямик по мягкой, густой и короткой травке к легкому, открытому всем ветрам сооружению. У них на побережье таких не строят.

А в душе уже родилось и начало постепенно крепнуть узнавание… свернутых в узел светлых волос, наклона головы, очертаний узких плеч и спины.

Она всегда была самой маленькой и худенькой из невест, его глазастая Синь, и Кийр ласково звал ее Синичкой.

Хотя в королевстве нордвинов ценились совершенно другие женщины, статные и широкоплечие, сильные и выносливые. Другим там трудно выживать, и дети от них болезненные.

А он видел только свою Синичку, лишь её мечтал любить и носить на руках… только ей отдавать найденный янтарь и добычу, ее кормить первой земляникой и жирными осенними глухарями, беречь и опекать всю оставшуюся жизнь.

– Роби, – нежно произнесла вдруг женщина на наречии Нирата, и звук родного голоса пронзил Кийра острой горечью потери и счастьем встречи, – не ешь так много абрикосов. Живот заболит.

– Лэрд Сабенс вылечит, – звонким голоском беспечно отозвался невидимый королю сын, – он все может. А когда мы пойдем к Рису?

– Еще немного погуляем… – пояснила она, – нас обещали позвать.

– Синь… – не в силах молчать дальше, тихо позвал он, и стремительно метнулся к беседке, вмиг оказавшись лицом к лицу с оглянувшейся женщиной. Ее невозможно было не узнать или спутать с кем-либо другим, – Синичка моя…

– Ты? – Гассиния задохнулась от неожиданности, подняла руку в привычном жесте, прикрыть лицо перед мужчиной, и вспомнив, что уже не в гареме, уронила её на колени, – откуда?

– Жрец привез… – король осторожно коснулся пальцем ее щеки и вдруг, резко перемахнув через перила, оказался рядом с любимой, сгреб ее в охапку и замер, пряча лицо в пахнущих незнакомыми травами волосах.

– Кийр… – она задыхалась от любви и нежности в его медвежьих объятьях, и не понимала, отчего ее любимый молчит, пока не обвила руками могучий торс.

И лишь ощутив сдерживаемую дрожь сильного тела, и холодок промокших волос, сообразила, что ее избранник рыдает горько и отчаянно, как малый ребенок.

– Кийр… счастье мое… жизнь моя… – истово шептала Гасси, нежно гладя ладонями его напряженный торс, – все уже прошло, все хорошо, я вернулась… больше не потеряюсь…

Неизвестно, где находила слова утешения эта измученная тяжкими испытаниями женщина, откуда-то точно знавшая, что даже у самых сильных и выносливых мужчин бывают иногда такие вот минуты слабости. Но не стоит осуждать их за такое, это вовсе не недостаток, наоборот. Те, кто не знают боли потерь и угрызений совести, никогда не сумеют понять других и подать им руку помощи в трудный момент.

– Синичка моя… – счастливо улыбался он сквозь быстро высыхавшие слезы, – разве я позволю тебе потеряться еще раз? Мне и этого хватило… на всю жизнь запомню.

– Отпусти маму! – раздался сердитый приказ, подкрепленный грозным рыком.

Кийронд мгновенно обернулся и потрясенно замер, обнаружив в трех шагах от себя двух мощных взрослых снежных барсов, прикрывающих спинами третьего, мелкого и взъерошенного. Но больше всего короля изумил сидевший на загривке у зверя обычный серый домашний котенок, тоже встопорщивший хвост и сердито шипевший.

– Роби… – смущенно улыбнулась Гасси, – сверни щит. Это не враг а друг…

Она прикусила язык, не зная, имеет ли право выдавать малышу тайну Кийра, пока ничего не сказавшего о сыне.

– Пусть он уходит! – вставая с колен непреклонно заявил светловолосый и голубоглазый малыш. – Я сам буду тебя защищать.

– Вот как, – заинтересованно протянул король, и вдруг предложил, – ну, начинай. Посиди минутку, Синичка, мы поговорим по-мужски.

Ласково поцеловал любимую в макушку, бережно, с явным сожалением усадил на скамью и на миг словно окутался снежной порошей.

А затем шагнул к барсам огромным северным медведем. Настолько белым, что даже глаза резало.

– Ой… – невольно охнул Роби, но не побежал прочь, а наоборот, ринулся вперед, стараясь загородить собой зверей. – не тронь их, слышишь, чудовище! Рис, Рита! Идите домой! Я кому сказал? Домой!

Последние слова мальчишка кричал уже сверху, сидя на могучей груди медведя. Зверь крепко и бережно обнимал его передними лапами и предупреждающе поглядывал на мохнатую компанию сына. Обижать их очень не хотелось, но, если звери вздумают напасть, невольно придется защищаться.

– Рита, нельзя! – мгновенно протиснулась между медведем и барсами Гасси, и пояснила, не оглядываясь, – это звери герцогини. Они очень умные, спасают в горах людей.

Но барсы и сами уже отступили. Не побежали, нет. Спокойно, без спешки сделали пару шагов в сторону от тропки и легли в траву, изучающе разглядывая незнакомого, но не подозрительного гостя.

А в следующую секунду среди деревьев мелькнул бок ладьи и король поспешил снять щит.

– Ну, будем знакомиться, сын? – второй рукой крепко прижав к себе Синичку, Кийр весело глянул в настороженные глаза мальчишки.

И захлебнулся, потерялся на миг в собственных, одновременно вспыхнувших, почти равных по мощи чувствах.

В сердце буйно расцветало незнакомое, но уже всепоглощающее ощущение восторга. Щедро приправленного не испытанным прежде, щемяще нежным обожанием, и неожиданно сладкой отцовской гордостью. Далеко не каждый малыш так смело и беззаветно бросился бы защищать друзей.

А разум туманила яростно вскипавшая неуемная, жаждавшая мести ненависть. Ярилась злобой на подлую гадину, походя укравшую у него так много простых человеческих радостей. Безвозвратно утерянные годы, когда он мог бы сам растить своего сына, сам с ним гулять и заниматься, носить на руках и возить на лодке. Да много чего могло быть… но по вине наглой и жестокой дуры, так и не случилось. Вместо всего этого его Синичка хлебала униженья и обиды рабской жизни, а его первенец поднимал с полу брошенные хозяевами объедки.

– Кто, сын? – недоверчиво прищурился Роби, и король расплылся в восхищенной улыбке.

Трудно было бы не узнать собственную гримасу, если не раз видел в зеркале такой же настороженный взгляд. Чендер имел привычку приходить с докладом спозаранку, когда Кийронд еще одевался.

– Ты, – уверенно подтвердил король. – А я твой отец. Вы потерялись… и я вас искал. Очень… но одна одлая гадина солгала… и… я не смог вас найти. Никто не смог… хотя искали все. А теперь мы поедем домой… и будем жить все вместе.

– А у тебя есть дом? – задумался малыш.

– Ну да, – кивнул Кийр, потянулся к Гасси, с наслаждением вдохнул ее запах и нежно шепнул, – ты же пойдешь со мной в храм, Синичка?

И тотчас насторожился, заметив, что она смотрит мимо него. Резко обернулся, готовясь биться за свое счастье со всем миром и облегченно перевёл дух.

Над тропкой перед ними зависла туманная ладья, более просторная и длинная, чем та, в которой привез его Олзен. Он и сейчас был тут, вместе с сидевшим на переднем сиденье незнакомым молодым мужчиной. Магом, судя по знаку ордена, вышитому на плече.

– Герцог Тайгердский приглашает вас пообедать, – с доброжелательной улыбкой сообщил маг и в борту ладьи появилась дверца.

Больше всего Кийронду хотелось сейчас немедленно отправиться домой, но он учтиво улыбнулся в ответ.

– С удовольствием. – король легко подхватив Гасси, посадил в ладью, затем подал ей сына и запрыгнул сам.

– Ты меня не узнаешь, Гассиния? – осторожно осведомился Олзен.

– Узнаю, – бледно улыбнулась она, закусила губу и виновато прошептала, – но женщины не должны первыми заговаривать с мужчинами. И смотреть тоже нельзя.

– Убью… – сорвался с губ короля яростный рык.

– Я бы тоже убил, – тихо скрипнул зубами маг, и, явно продолжая разговор со жрецом, безапелляционно заявил – пойдем вдвоем.

– А Лиата? – недовольно проворчал жрец. Вздохнул, и примирительно произнес, – и чего я спорю? Мне же лучше. Можем и Сабенса взять, для кворума.

– Не наглей. На нем куча женщин… мы и сами разберемся.

Кийр не понимал более половины намеков, скрытых в их коротких фразах, но отчетливо осознавал, если маги собираются лететь к нему в гости, да еще и разбираться с его недругами, то лично он тоже спорить не станет. И пусть некоторые трусы упорно цепляются за старинные законы и махают как стягами запретами предков.

Им давно пора понять, жизнь не стоит на месте. Все меняется, и природа, и люди. Бывшие враги становятся друзьями, налетчики – купцами, а родные сестры – предательницами. И мудрым, потомки назовут не того, кто сидел на сундуках с древними заветами, а того, кто искал пути, как облегчить жизнь своему народу.

– Сюда, – ладья замерла у просторной деревянной веранды, где за большим столом сидели хозяева долины.

Кийр никогда не спутал бы регалии герцога Тайгердского ни с цепью султана Богарры, ни с Ниратской короной. Учили наследников очень хорошо.