Текст книги "Северное герцогство"

– Ну так ведь сколько напутали… – всхлипнула она.

– И сами распутали, – поддакнул Грозби, – а это самое ценное, когда человек осознает свои ошибки и находит силы и смелость их исправить.

Шана проводила их задумчивым взглядом, поднялась из кресла и направилась в свои покои. Они с Дорсом выбрали самые скромные, но все равно невероятно роскошные по её представлению. И комнатка для камеристки или чтицы там тоже имелась, няня осмотрела ее сразу по приезду, и сначала собиралась позвать Дорса, зная его неприхотливость. А потом подумала и напрочь отказалась от этой мысли, осознав, что унизит таким предложением преданного родственника.

И теперь порадовалась, что не сделала еще и этой ошибки. Тем более Гроз снова был прав. Он очень редко вмешивался в домашние дела, полностью доверяя им троим, да и работа не оставляла ему ни одной свободной минуты. Много лет он ел на ходу и спал урывками, когда голова сама падала на чертежный стол.

Но когда приходилось разрешать неотложные семейные задачи, всегда находил правильный выход… вот только забывал посвятить в эти планы домочадцев и пояснить им ход своих мыслей.

Войдя в свои комнаты Шана решительно дернула шнур звонка и села к столу, ожидая прихода упрямой девчонки.

Та прибежала через три минуты, приглаживая на ходу растрепанные волосы, еще не достаточно отросшие, чтобы заплетать на ночь косу.

– Лейда Шана, вы меня звали?

– Да. С этого момента ты живешь в моих покоях, в комнатке камеристки, – строго заявила няня, умевшая при нужде распорядиться хоть взводом егерей, хоть толпой пьяных рыбаков. – Мне отдали тебя в воспитанницы и потому не вздумай устраивать тут бунтов или капризов. Твои вещи слуги перенесут завтра, а сейчас иди укладывайся спать и выбрось из головы свои глупые страхи. Купальней пользуйся сколько нужно, ночную сорочку и пеньюар возьми в моем гардеробе, сладости и печенье в буфете. Все поняла?

– Поняла, – уныло кивнула Вела и побрела в сторону своей новой комнаты, но на пороге остановилась и тихо осведомилась, – а почему вдруг так внезапно?

– По многим причинам. Но самые главные две – о лейде Фаинии нужно заботиться постоянно, отвлекать ее от невеселых мыслей, она тяжело привыкает к чужому дому. А вторая – я неважно себя чувствую и мне может в любую минуту понадобиться помощь… зелья накапать, воды подать.

– А лекари? – недоверчиво хмурилась девчонка.

– Сделали что могли, теперь нужны лишь время и забота, – Шана состроила скорбную гримасу и тяжко вздохнула. – ну иди, я недавно приняла зелье, сейчас справлюсь и сама.

Когда Кора вернулась в свою гостиную, Ирджин уже был там, разливал душистый чай по золотистым фаянсовым чашечкам.

На столике стояло большое блюдо из того же сервиза, наполненное всевозможными вафлями, пирожными и булочками.

– Спасибо, – поблагодарила девушка, рассмотрев эту, еще недавно совершенно недоступную ей роскошь, тихонько вздохнула и села на диванчик.

– О чем ты вздыхаешь? – насторожился маг, присаживаясь рядом, но не слишком близко.

– Дарвел очень озадачил меня этим указом, – отпив чай, нехотя призналась Кора, вовремя вспомнив, что маги как-то чувствуют ложь и придумать несуществующий повод не получится. – Ну какой из меня советник? Если я даже близко не представляю, чем могу им помочь. Когда я говорила, что хотела бы устроить временное убежище для потерявшей работу прислуги, то представляла себе совсем другое. Купить простой дом… с десятком комнат, завести одну– двух помощниц. Есть такие женщины, постарше, вроде нашей Шаны, которые хорошо разбираются в хозяйстве и людях.

– Тебе не о чем волноваться, – нежно улыбнулся невесте маг, придвигаясь чуточку ближе, – если ты заметила, меня назначили советником по правосудию, и я в этом разбираюсь. И могу помочь тебе с потерявшими имущество или кров детьми и женщинами, издав приказ решать их дела безотлагательно, и не единоличным решением разных взяточников, а особым, общественным судом, в который обязательно будут входить маги или знахарки. И кроме того… счастье мое, ты помнишь тот дом в Лидморе, где мы были два дня назад? Я не успел сказать, что дарю его тебе, и ты можешь устроить там всё, что пожелаешь. Хоть приют для девушек, сбежавших от ненавистных женихов, хоть убежище для обманутой прислуги.

– Но он слишком велик… – засомневалась девушка, – и ты покупал его для себя. Я не могу принять такой дорогой подарок.

– Счастье мое… – грустно улыбнулся Ирджин, – это лишь капля из того, что мне хочется тебе подарить. Не думай ни о чем, просто занимайся чем хотела, а я буду тебе помогать. Только не молчи… если чего-то нужно, вместе мы все решим. А теперь давай посидим еще немного… как утром, да я пойду, тебе нужно отдохнуть. Завтра едем на суд.

Он осторожно придвинулся к невесте вплотную, бережно обнял и затаил от неожиданности дыханье, когда она сама опустила голову на его плечо. И сидел так, словно скованный, задыхаясь от внезапно залетевшего на зов его души счастья и боясь спугнуть его случайным движеньем.

А потом так же молча поднялся и поспешно ушёл, пока еще хватало силы воли.

– Можно сказать, – слегка разочарованно усмехнулась Кора, глядя на плотно прикрывшуюся дверь, – что последнюю проверку на порядочность и благородство мой жених прошел блестяще. Странно только, почему мне не хочется гордиться своей выдержкой? Ну и его заодно.

Впрочем, так даже лучше, особенно если матушка до сих пор любуется звездами. Спешить им абсолютно некуда, раз они уже нашли друг друга и проверили свои чувства.

По выработанной за последние годы привычке девушка убрала со стола, поставила в буфет сладости, а посуду на поднос и отправилась спать.

Глава 8

На суд бывшие советники отправились в обитых металлическими полосами кибитках без окон, сопровождаемые усиленным эскортом из вооружённых егерей.

Герцог и маги прибыли в ладье. Вместе со всеми друзьями и родичами, пожелавшими поучаствовать в процессе. Фаиния и Шана отказались наотрез, Нетанья тоже. Не поехали и Цинния с дочерью. Звать их зятя никто не собирался. Зато попросился Дорс, и теперь сидел в самом конце длинного судейского стола, стоящего на внушительном возвышении. Напротив них каскадом поднимались ряды зрительских мест, а внизу, за невысокой решеткой на простых скамьях сидела толпа странно похожих людей.

Тюремные надзиратели герцогских казематов подходили к охране преступников очень серьезно и после того, как маги сняли с них все амулеты и украшения, не только побрили узникам бороды и локоны, но и остригли ногти. И отобрали всю одежду до нитки, выдав одинаковые полосатые холщовые штаны и рубахи, украшенные огромными номерами.

Публика ошарашенно разглядывала одинаковые полосатые спины понуро повесивших головы преступников и пыталась опознать по ним знакомых.

Но едва прозвенел судейский гонг, все притихли, и устремили взоры на судейскую коллегию, боясь пропустить хоть слово.

– Заседание верховного суда герцогства Тайгерд, по делу о государственной измене преступной группы заговорщиков и вооруженном нападении на герцогскую семью и домочадцев объявляется открытым, – важно и мрачно провозгласил старший судья Лидмора, немолодой лэрд Ангус Жатьен. – Речь от обвинения и приговор прочтет светлый лэрд Ирджин Тиэдинз, советник высокородного лэрда герцога Дарвела Тайгерда по правосудию и дипломатии. В защите преступникам принято решение отказать, так как их вина полностью доказана и эти доказательства проверены и признаны подлинными всеми членами герцогского суда.

В зале кто-то застонал, но тут же стих, так как поднял руку сидевший справа от герцога Ирджин, требуя тишины.

– Суд установил степень вины всех мятежников, и выяснил, что глава заговора, бывший лэрд и банкир Пангерт некоторых чиновников и знатных лэрдов привлекал в задуманное им преступное сообщество против их воли. Запугивал, шантажировал жизнью родственников и фальшивыми обвинениями в измене. Лишь немногим из них хватило сообразительности и смелости попросить защиты у регента или придворного мага, и за это они полностью оправданы, сохранили звания и должности и получили награды за верность принесенной присяге.

– Предатели… – с ненавистью процедил кто-то из преступников, и темная, словно сотканная из плотного тумана огромная когтистая лапа тотчас выхватила его из общей клети и посадила в отдельную.

– Преступник номер девятнадцать нисколько не раскаялся за время ареста и тем самым усугубил свою вину, – невозмутимо сообщил Ирджин публике и продолжил речь, – некоторые из заговорщиков до последнего надеялись, что нападение не состоится, и всячески уклонялись от помощи Пангерту, откупаясь деньгами. И хотя они не пришли с повинной к придворному магу, регенту, или высокородному лэрду Дарвелу Тайгерду, герцог решил их помиловать, так как они и сами уже наказали себя и свои семьи. Эти лэрды лишаются занимаемых постов, но им остается звание, имущество и недвижимость. Узники под номерами четыре, семь, девять, десять, двенадцать, пятнадцать, восемнадцать, двадцать и двадцать два освобождаются и могут получить свою одежду и вещи.

Темная лапа мелькала безостановочно, выхватывая полосатые фигуры и переправляя к двери в коридор. Остальные узники побледнели и сжались ещё сильнее, понимая, что их наказание будет намного жестче.

– Еще пятеро узников искренне раскаялись за проведенное в камере время, и за это высокородный лэрд Дарвел Тайгерд счел возможным смягчить им наказание. Они теряют свои посты и звания, но их детям звание оставлено, как и имущество. Отправьте леев под номерами два, пять, шесть, одиннадцать и четырнадцать переодеваться, они свободны.

Лапа мгновенно справилась с задачей и снова исчезла, а на скамье осталось всего семеро узников.

– Все остальные, – жестко глянул на них маг, лишаются постов, званий, имений, драгоценностей и состояний. Но их семьям, кроме семьи главаря заговора Пангерта, остаются жилые дома вместе с обстановкой и полученное за женами приданое, если оно еще не растрачено самой хозяйкой. Эти тонкости проверят чиновники советника по финансам лэрда Кезорта Луанона и служащие герцогского банка. Семья Пангерта, последние несколько лет нагло тратившая украденные преступником у казны деньги, лишается родового звания и всего имущества, включая драгоценности, амулеты и роскошную одежду. Все это будет продано с аукциона, вместе с имуществом остальных наказанных и пойдет в возмещение убытков казны и на оплату слуг. Все преступники, кроме номера девятнадцать, немедленно отправляются в монастырь Бен – Кале на три года и лишь от их усердия зависит, выйдут ли они вовремя или останутся там дольше. Номер девятнадцать за спесь и злобу приговаривается к ошейнику подчинения и отправляется в распоряжение жреца храма Угорда.

– На сколько? – охнула седая дама в шляпке с черной вуалью.

– Это решит жрец, – холодно пояснил Ирджин, – возможно в тот же день отправит пожизненно в Бен-кале. Больше вопросов ни у кого нет?

– А как нам теперь жить? – выкрикнул молодой парень, и растерянно оглянулся на дергавшую его за рукав заплаканную даму, – а что такого? Я же не прошу его отпускать?

– И ты прав, – кивнул ему Ирджин, – теперь это для вас самый важный вопрос. Но прошу запомнить, за дела отцов никто из вас не отвечает, кроме родичей Пангерта, рьяно помогавших ему плести интриги. Именно поэтому его сын был среди наказанных, а племянница отправлена в дальнюю обитель, приучаться к честности и труду. Желающие уехать к родственникам в королевство, получить работу или научиться ремеслу могут прийти на прием ко мне или к светлому лэрду Анвиезу, мы поможем определить ваши умения и склонности. Принимаем мы в ратуше, каждое утро, с восьми до десяти.

– Спасибо, ученик, – неслышно для публики саркастически поблагодарил его магистр и получил в ответ уверенную усмешку.

– А ты собирался получать жалованье просто так? – так же неслышно съязвил Ирджин и сурово глянул на публику, – Заседание верховного суда герцогства Тайгердского объявляется закрытым.

Возможно, кто-то из зрителей и собирался задать еще вопрос или высказать свое мнение, но магов это уже не заботило. Закрывшись от посторонних непроницаемым туманным щитом, они создали ладью и менее чем через минуту улетели в ней через распахнутое окно.

– Куда летим? – едва оказавшись над крышами города, хмуро осведомился герцог.

Суд весьма подпортил ему настроение, наглядно показав, насколько мало понимают знатные и богатые жители столицы ужас задуманного Пангертом переворота. И его последствия, в случае удачи банкира неминуемо больно задевшие бы жизни всех обитателей долины.

– На ярмарку, – кротко поведала Лиатана, – мне Анви пообещал.

– Да? – изумленно приподняв бровь, Дарвел оглянулся на учителя, – а Ильда об этом знает?

– Конечно, – нежно улыбнулась ему жена, – мы даже одежду заранее приготовили попроще… а морок кастует Сабенс, как мне пояснили, он в этом мастер.

– И где эта одежда? – осведомился он, пока не понимая, зачем им вообще нужна ярмарка?

Разве нельзя приказать купцам доставить во дворец все необходимое?

– У Коры, – с готовностью пояснил Ирджин, – там и перекусим. Я еще вчера попросил Бремера послать надежного повара и горничных.

– А у Коралии… – снова задумался герцог, – есть тут дом?

– Ирджин отдал мне тот, где были мошенники, – невозмутимо сообщила сидевшая рядом с магом девушка, наслаждаясь давно забытым, испытанным лишь в детстве ощущением защищенности, умиротворенности и гармонии.

Вместе с расцветавшей в ее душе уверенностью в правильности происходящего эти чувства создавали невыразимо прекрасный, светлый образ будущего, где никто не посмеет насильно навязывать ей свои желания и правила.

– Вот как, – удивился Дарвел, и тотчас перевёл взор на спокойное лицо жены, – счастье мое, а тебе не хочется иметь дом в Лидморе? Я как-то не сообразил, но у казны тут есть особняки… можешь выбрать.

– Мне не нужно, – с улыбкой отказалась она, – у меня есть Анстор. Мы с Корой собираемся открыть там лазарет для калечных детей. Возможно, Сабенс пожелает иногда их навещать.

– Я магистр, – открыто улыбнулся ей Сабенс, – и для собратьев готов делать все, на что хватит сил. Поэтому просто зовите, когда понадоблюсь, безо всяких церемоний, и я обязательно приеду. Только скажите, где находится этот поселок?

– Это имение, – пояснил Анвиез, – в трех милях отсюда, между замком и столицей. Идеально подходящее место, там богатый сад и целебные ключи.

Больше он ничего пояснить не успел, ладья опустилась на балкон особняка, принадлежащего теперь Коре. Герцогская чета, Анвиез с Ирджином и невестами вошли в дом, а остальные отправились в летний дворец. Вандерта ждала семья, а Таубена с Ледтоном совершенно не интересовали ярморочные забавы. В отличие от Дарвела им приходилось частенько бывать по делам на разных ярмарках и аукционах.

Сестры переодевались и пили чай наспех, ярмарка была уже в самом разгаре и им не терпелось оказаться на рыночной площади, среди прилавков, шатров, коробейников и зазывал. Давно, еще в детстве полюбившееся развлечение, в последние годы не доступное ни одной из них.

Очередная ладья доставила компанию в узкий закуток между глухой стеной харчевни и шатром гадалки. Девушки юркнули под черный, разрисованный звездами и странными знаками полог, а мужчины пошли мимо крыльца, намереваясь встретить спутниц у выхода из шатра.

Нечаянно услышанная фраза заставила магистра мгновенно поднять над собой мощный отвод глаз, и двигаться дальше осторожно, как охотящийся за бдительной крысой кот.

– … повезут в Бен-кале.

– Я похож на идиота? Там будет охрана с амулетами.

– Ты давал клятву! – возмущенно прошипел пожилой мужчина в потертом темном одеянии, явно с чужого плеча.

– Да. Но знатному господину! – огрызнулся жилистый парень среднего роста, прячущий лицо под полями низко надвинутой на лоб соломенной шляпы.

Его одежда была ненамного новее, чем у собеседника, но сидела как влитая, привычно обтягивая крепкие плечи и торс.

– Это не имеет значения! – настаивал старший.

– Все имеет! Я клялся защищать богатого лэрда от всех случайностей, но не от его собственной дурости! И никогда бы не взялся за эту работу, если знал, что он полезет меряться силами с белыми магами! Сразу тремя! Нас никто не предупредил… что мы беремся защищать полного дурака. Вы не знаете, что там творилось… а мы были… и еле ушли. Поэтому даже не просите и больше не зовите. Я не работаю на самоубийц!

– Но он там погибнет… ты не представляешь себе, что такое Бен-Кале!

– Почему это? Отлично представляю. У меня кузен целый год там прожил… вернулся умным человеком. В общем прощайте, лэрд, и забудьте, что мы были знакомы.

Наемник в шляпе развернулся и поспешно зашагал в сторону прилавков.

– Пеняй на себя… – его бывший хозяин выхватил из кармана блеснувшее лезвием метательное оружие и весьма умело швырнул ему вслед.

– Дурак, – вслух припечатал Анвиез, ловя воздушной петлей трехгранный дротик, – за что ты решил его убить?

– За обман… – медленно произнес убийца, рассматривая появившихся из пустоты людей, – а вы кто такие?

– Сначала расскажешь, кто ты, – магистр оглянулся на спутников и попросил, – идите без меня, я позже догоню.

– Мы с тобой, – не согласился герцог, и Ирджин согласно кивнул.

– Схожу за девушками, посидим немного в соседней чайной, вряд ли его история затянется надолго.

Чайная только открылась, и еще пустовала, никто не бежит пить чай, пока не обойдет хотя бы несколько интересующих его рядов. Поэтому Анвиез очень порадовал хозяйку, сняв всё заведение на полчаса.

Устроились в отдельном кабинете, хотя чая никому не хотелось. Всем было интересно, кто этот, пока еще лэрд, и как он собирался освободить своего родственника или друга.

– Да никак, – откровенно усмехнулся лэрд Геменз Бетвано, старший брат советника Сивенса Бетвано. – я же не идиот. Надеялся, что кто-нибудь поймает этих наемников, егеря или вы… вы же тайные агенты? И наемники выдадут меня вашему командиру. А после достаточно рассказать ему прямо в глаза, как я всех вас ненавижу и суд тут же отправит меня в Бен– кале.

– И зачем вам туда? – справилась Лиатана.

– Чтобы спасти этого дурака, – хмуро усмехнулся лэрд Геменз.

Он явно сделал ставку на откровенность, и Дарвел не мог не признать, что ему это нравится.

– Но их там и так спасут, – заметил Анвиез, лично инспектировавший самый дальний и северный монастырь.

– Всех остальных, – убежденно покачал головой неудавшийся убийца, – но не его. Сивенс моложе меня на десять лет, и я знаю его характер наизусть, потому что сам воспитывал с пятнадцати лет. Дал матери клятву… когда она умирала. Брат очень способный, и не зря лэрд Конрад назначил его советником по науке и технике, когда Сивенсу было всего двадцать восемь. Моложе его на четыре года был только лэрд Ледтон, потомственный охотник и рыбак. Но Ледтон оказался более бдительным и здравомыслящим, а Сивенс всегда был натурой романтичной, увлекающейся и слегка легкомысленной. Сначала он увидел в заговоре какую-то свободу для научного и технического развития долины, мнимую возможность новых отношений между жителями, бредил огромными заводами и шахтами, гладкими как стекло дорогами и усыпанными самоцветами шпилями домов. Он не задумываясь, дал Пангерту магические клятвы верности и служил ему преданно как самая верная собака. А в последние годы понемногу прозрел… потерял интерес к науке, пристрастился к вину и доступным фрейлинам. Я его ругал и уговаривал… просил всё бросить и уехать… у матери есть родственник в королевстве. Он небогат… но приютил бы, я припрятал кое-что на черный день. Да вот только у брата вдруг некстати проснулась честность. Он заявил, что сам во всем виноват, но нарушать клятву не может. И каяться не станет, а если его убьют во время мятежа то это будет справедливая кара. Сам он никого убивать не собирался… и насколько мне известно, это было осознанное и твёрдое решение. Но как все обернулось на деле – мне никогда не узнать.

– Ну в этом мы можем помочь, – помолчав, веско пообещал Анвиез, – если вы скажете, зачем хотели убить наемника? Мы их пощадили, так как они работали за деньги и не знали истинных планов Пангерта. А как только разобрались в происходящем – бежали из дворца, даже не заметив, что охрана любезно открыла им ворота.

– Я не собирался его убивать, – очень твердо заявил Геменз, – мне это ни к чему. Только ранить… ну это я уже говорил. И по ошибке попасть не в руку а в спину тоже не мог, я уже двадцать лет работаю учителем холодного оружия в столичной школе для знатных юношей и бросать дротики могу даже с завязанными глазами, на слух.

– А способности проверяли? – прищурился Ирджин, и переглянулся с учителем, тоже заметившим бледный свет слабого дара.

– Да, я учился у жреца Нифона, – спокойно признался Геменз, – но они не выросли. Так вы будете проверять мое умение метать оружие?

– Нет, мы тебе верим, – произнес Дарвел и глянул на учителя, – сними с меня отвод глаз.

– Хорошо, – невозмутимо согласился тот и снял морок с герцога и себя. – Так вот, как новый главный советник, предлагаю простить лэрду Гемензу попытку обмануть правосудие и нанести травму невиновному человеку.

– Другого способа срочно попасть в арестантский обоз я не придумал… – пожал плечами Геменз и с надеждой уставился на Дарвела, – а брат?

– Он, как ты справедливо сказал, на самом деле преданно служил Пангерту, и в день мятежа стоял со всеми в строю с боевым жезлом в руках, – строго пояснил Анвиез. – Но проверить, нажимал он на рычажок – или нет, невозможно. Все жезлы в руках неодаренных выпускали иллюзорные снаряды. Допустить гибели женщин мы не могли.

– А они знали… – мгновенно нашел спасительную лазейку Геменз, – что жезлы не опасны?

– Нет. – убил надежду магистр, – когда оружие им продавали – оно было боевым.

– Значит… вы знали заранее… – вмиг сообразил мастер метательного оружия.

Впрочем, это и не удивительно, с его-то профессией. Неуклюжие тугодумы туда просто не попадают. Не имеют шанса.

– Но почему же их не остановили? – в его вопросе звучала живая боль и упрек, – можно было просто снять с постов.

– Против такого поворота было несколько важных причин, – честно сообщил Анвиез, – но главная – все они самые значимые люди герцогства, за каждым друзья, родичи и подчиненные. Подумай, как бы они восприняли эту весть? Сколько злобы вылили бы на регента? И разве долина жила бы относительно спокойно все эти годы? Да, из двух зол мы выбрали меньшее, дав им время и возможность поумнеть, остыть, осознать бессмысленность и опасность своего замысла. История знает случаи, когда длительные заговоры рассыпались сами по себе, изжив свою привлекательность для их организаторов. Но об этом ты подумаешь в пути. Раз тебе так хочется поехать в Бен-кале, езжай законно. Предлагаю пост помощника настоятеля монастыря по охране преступников. Жрецам и послушникам не очень хочется ловить и лечить беглецов, а бегут они, особенно новички, постоянно. Бунтовщикам очень трудно поверить, что за пятьсот лет существования монастыря оттуда не выбрался ни один узник. Живым.

– Я готов, – не раздумывая, объявил Геменз. – куда идти?

– В городские казармы, обоз пойдет оттуда. Но сначала надень этот амулет… и запомни, снять его невозможно. Даже с умершего. В нем защита и маяк. По нему я найду тебя в любом месте, в море, в горах, в пропасти или в подземном лабиринте.

– Понятно, – блеснул насмешливым взором новый сотрудник охраны, – а можно последний вопрос… если мне удастся ему доказать… убедить, что прыгать в пропасть еще рано и всегда можно раскаяться и начать жить сначала?

– Жрецы сообщат мне о такой доброй новости, я регулярно получаю отчеты. И если ты это сделаешь, вы уйдете вместе с первой же оказией. Но если ты еще и сумеешь доказать всё это тем узникам, кому сочтешь нужным – получишь достойную награду.

– А если – всем? – с недоверчивой усмешкой осведомился Геменз.

– Тогда останешься там постоянным воспитателем, – невозмутимо пообещал герцог, вставая с места, – таких сотрудников жрецы очень ценят. Всё, идем, пока ярмарка не закончилась.

Магистр снова набросил морок, и они ушли, заботливо подхватив своих спутниц.

А новый помощник настоятеля Бен-кале проводил их взглядом, подсел к столу и подвинул ближе мясные пироги и рыбные расстегаи.

Из-за волнений последних дней он постоянно забывал поесть.