Текст книги "Невольница. Роман"

Глава 9
Разбойничий корабль

Очнувшись Аза вначале услышала плеск воды, а затем почувствовала сильное покачивание и ощутила дурноту.

«Где я? Что со мной?» – подумала она и открыла глаза.

Перед ней сидели двое мужчин, старательно работающих веслами. Сама Аза, связанная по рукам и ногам, полулежала на носу лодки. Прошло какое-то время прежде, чем пленница вспомнила обстоятельства своего пленения. Кляпа у нее во рту уже не было, поэтому ничто не мешало ей говорить. Но не успела Аза обратиться к своим похитителям, как ее сильно затошнило. Она повернула голову, и ее вырвало на борт лодки. Это почему-то не рассердило, а обрадовало мужчин.

– Жива, слава Богу! – воскликнул высокий похититель.

– Значит, хозяин продаст ее за хорошую плату, – подал голос носатый коротышка.

Аза откинулась назад, совсем обессилев. В полуобморочном состоянии она слушала разговор разбойников:

– И за ее похищение нам неплохо заплатили.

– Да, неплохо.

Азу не покидало ощущение нереальности происходящего. Ей казалось, что она, на самом деле, спит и видит страшный сон. Пленница даже не находила в себе сил молиться, а все ждала, когда наступит пробуждение и жизнь пойдет своим чередом.

Однако все оставалось по-прежнему: лодка плыла, мужчины налегали на весла. Аза огляделась. Вокруг простиралось сияющее от солнечных бликов море, а берег уже успел так отдалиться, что почти не был виден. Хотя Аза и не умела плавать, она от отчаянья прыгнула бы в лазурно-нефритовые волны, если бы могла освободиться от пут.

– Развяжите меня, – жалобно попросила пленница.

Высокий разбойник отрицательно покачал головой, а коротышка проворчал:

– Потерпишь. С Божьей помощью доставим тебя на наш корабль и там развяжем.

– А пока Бог знает, чего от тебя ждать, – подал голос его товарищ.

«Оба поминают Бога, а сами злодейства творят», – подумала с горечью Аза.

Обогнув торчащую из воды скалу, лодка подплыла к двухмачтовому кораблю. Люди на палубе засуетились и спустили вниз веревку, концом которой крепыш обвязал Азу поверх ее прежних пут. Когда пленницу начали поднимать вверх, она молилась о том, чтобы веревка оборвалась.

«Господи! Пусть меня поглотит морская пучина!» – просила Аза Всевышнего, но ее мольбы оказались напрасными.

Оказавшись на борту, она ненадолго потеряла сознание, а когда пришла в себя веревок на ней уже не было. Очнувшейся от обморока Азе ударила в нос вонь. Тут же пленница сообразила, что она лежит на палубе. Почти все склонившиеся над ней мужчины буквально пожирали ее взглядами, и только один из них, губастый верзила, смотрел с досадой.

– Славная у нас нынче добыча, Марчелло! – проскрипел отвратительным голосом бородач с глубоким шрамом на лбу.

Верзила поморщился.

– Не люблю я, Барбуто связываться с женщинами.

– Такие красотки дорого стоят у мавров, – заметил Барбуто.

От этих слов Аза едва вновь не лишилась чувств. Словно откуда-то издали до нее донесся голос верзилы Марчелло:

– Но и забот с ними полно!

«В беспамятстве я буду совсем беззащитной», – мелькнуло в голове у Азы, и она усилием воли встала на ноги.

Марчелло окинул ее таким взглядом, словно видел перед собой не живого человека, а вещь. Затем он повернулся к худенькому пареньку и, махнув рукой, велел ему:

– Отведи, Уголино, эту красотку к рыжей девке.

Аза проследовала за Уголино к корме, где под тентом сидела девочка-подросток с копной волос цвета ржавчины.

– Я привел тебе подружку, Пиппа! – объявил паренек.

Пиппа окинула «подружку» внимательным взглядом своих зеленых, как полынь, глаз и воскликнула:

– Святые угодники! Она же бледна, как смерть!

– Позаботься о ней, – сказал Уголино. – Хозяин рассчитывает выгодно ее продать.

– Вы, должно быть, много за нее получите.

– Да уж побольше, чем за тебя, – хмыкнул паренек.

Когда он ушел, Пиппа уложила подругу по несчастью под тентом. Растянувшись на тряпье, Аза начала приводить в порядок свои мысли, и, едва ей это удалось, она сразу вспомнила о предательстве Нуньо. У нее сорвался с губ короткий стон. Как же можно было доверять безоглядно этому юному подонку?

«Санча говорила мне, что у всех ее братьев души нечистые. Уж кто-кто, а она, бедная, знала своих родственников. Почему же я не придала значение ее словам?»

Ладно, Аза могла не доверять Санче, считая, что та чрезмерно сурова к брату, помня свои старые обиды, но ведь и Рында, согласившись взять юношу с собой, вскоре невзлюбил его. Старый воин не раз называл Нуньо «хитрым сопляком». И Вадиму тоже не нравился брат Санчи. Но Аза жалела юношу и теперь вынуждена расплачиваться за эту жалость.

«Я глупа и доверчива, – в отчаянье упрекала она себя. – Надо было мне слушать умных и опытных людей, а не полагаться на себя. Не зря бабушка и дядя, да будет милостив Господь к их душам, твердили, что меня погубит моя доброта».

Внезапно ей к горлу подступила дурнота. Ее стошнило на палубу, едва она успела сползти с той кучи тряпья, на которой лежала. Потом Пиппа затащила обессилившую подругу обратно под тент.

«Откуда в ней столько сил?» – удивилась Аза.

– Погоди, я за тобой уберу, – сказала Пиппа.

– Я сама…

– Лежи уж!

Пиппа схватила тряпку и вытерла расползшееся по палубе серое пятно. Покончив с уборкой, она села рядом с лежащей пластом Азой и сочувственно спросила:

– Ты хвораешь?

– Это, должно быть, из-за качки. Со мной такое уже бывало.

– А как тебя зовут?

– Я – Аза.

– Никогда не слышала такого имени, – удивилась Пиппа.

Аза печально улыбнулась.

– Раньше меня звали Азалией. Мой муж дал мне новое имя, и оно мне нравится.

– У тебя был муж? – заинтересовалась Пиппа.

– Он и сейчас у меня есть, – поправила ее Аза. – Нас навеки соединил Господь, и мы любим друг друга. Впрочем, тебе этого не понять: ты еще слишком молода.

Пиппа хмыкнула:

– Ты меня приняла за ребенка? Знай, что я сама два раза рожала детей.

– Не может быть! – удивилась Аза.

– Клянусь Богородицей!

– И где твои дети?

– Умерли, – ответила Пиппа нарочито спокойным голосом.

– Упокой их, Господи! – пожелала Аза, осеняя себя знамением.

Ее подруга по несчастью кивнула.

– Бог оказал моим детям великую милость, забрав их к себе и избавив от страданий. Зато сейчас они – ангелы.

Чуткая Аза уловила в голосе собеседницы нотку сомнения. Понятно, что мать, потерявшая детей, страдает от этой потери, как бы она не старалась унять свои страдания.

– А где твой муж? – поинтересовалась Аза и тут же осеклась, потому что у ее собеседницы глаза ярко вспыхнули.

«Вот спросила невпопад! Должно быть, она потеряла не только детей, но и мужа».

Пиппа криво усмехнулась.

– Мужа у меня никогда не было. Были только дружки – из-за одного из них я здесь и оказалась.

– Как это случилось?

– Он решил продать меня этим мерзавцам.

– Как это? – опешила Аза. – Разве можно продать свою возлюбленную?

– Очень даже можно – и не только возлюбленную, а даже жену. Ты уверена, что и тебя не муж продал?

Вопрос вызвал у Азы вначале оторопь, а затем смех некстати.

– По-твоему я сказала глупость? – осведомилась Пиппа. – Почему ты так уверена в своем муже?

«Потому что люблю его», – хотела ответить Аза, но, сообразив, что этот довод неубедителен для ее собеседницы, она пояснила:

– Вадиму незачем было брать на душу такой грех. Однажды, когда мы ссорились, я предлагала ему отдать меня в святую обитель.

– Ты это серьезно ему предлагала?

– Серьезнее некуда, клянусь памятью моих родных. Став монахиней, я даровала бы мужу полную свободу. Иначе он будет женат на мне, пока кто-нибудь из нас не умрет.

– Святой обители нужен вклад, – сомневалась Пиппа. – Что, если твой муж не хотел за тебя платить?

Аза отрицательно покачала головой.

– Вадим не жадный. Он же русский.

– Кто?

– Русскими или русичами называют себя жители того края, где Вадим появился на свет. Это очень благородные люди.

– Людское благородство никогда не устоит перед блеском золота и серебра, – уверенно заявила Пиппа.

– Ты ошибаешься, – возразила Аза. – Когда жизни Вадима грозила опасность, его соотечественники отдали графу Русильона свою военную добычу.

– Правда, отдали? – не поверила Пиппа.

– Клянусь всем, что мен дорого! Пусть Бог меня накажет, если я солгала.

– Как это случилось?

– Долго рассказывать.

– Куда нам спешить?

– Действительно, некуда, – согласилась Аза со вздохом. – Ладно, слушай.

Она поведала своей случайной подруге о событиях, произошедших в крепости Обстакул. Пиппа слушал с большим вниманием и прервала рассказчицу лишь, когда речь зашла о Санче.

– Странно, что ты ей доверяла. Все-таки она спала с твоим мужем.

Аза тяжело вздохнула:

– Да, я слишком доверчива. Однако Санча, прости, Господи, все ее грехи, не обманула моего доверия, а, напротив, очень мне помогла.

Она продолжила. Самое большое впечатление на ее слушательницу произвели схватка Вадима с Бертраном и последствия этого поединка.

– После такого твой муж не мог тебя продать, – заключила Пиппа.

– Дочь нашего хозяина – виновница моей беды, – сообщила Аза. – А помогал ей брат Санчи, Нуньо.

– Наверняка эта знатная девица влюблена в твоего мужа, – предположила Пиппа.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Аза.

– Я жизнь знаю. Обычно женщины изводят друг друга из-за мужчин. Я ведь верно угадала? Дочь вашего хозяина вознамерилась заполучить твоего мужа?

– Да, это так. Но Вадиму Евдокия совсем не нравится.

– Какая же ты еще молодая и глупая, – проворчала Пиппа.

Аза вместо того, чтобы обидеться, с грустью с ней согласилась:

– Да, ты права, я глупа, как курица.

– Просто ты еще не знаешь, с каким остервенением добиваются иные женщины отвергающих их мужчин. Твоя соперница готова была на все, чтобы избавиться от тебя.

– Я от нее и не ждала ничего хорошего. Но Нуньо! Я его жалела, а он хитростью к разбойникам меня выманил.

– Должно быть, дочь вашего хозяина ему заплатила.

– Бог их накажет, – прошептала Аза.

– Ты уверена? – спросила Пиппа с сомнением.

– Конечно, накажет! Господь милостив, но недостойных дел не забывает. К Бертрану пришло отмщение через семнадцать лет после того, как он совершил свое главное злодеяние.

– Семнадцать лет это долго. А ты меж тем уже нынче наказана за свою доверчивость. Где же Господня справедливость?

– Не богохульствуй! – строго прикрикнула Аза на подругу по несчастью.

– И все же?

– В том, что со мной случилось, я сама виновата: нельзя быть такой дурой. Теперь буду молиться, чтобы Бог помог мне выбраться из беды, в которую завлекла меня моя глупость.

– Спасут ли тебя молитвы там, куда прибудет наш корабль?

– А куда мы прибудем? – встрепенулась Аза

– К маврам, в Мессину1616
  Островом Сицилия, на котором располагается город Мессина, в первой половине XI века владели арабы. Там было государственное образование, называвшееся Сицилийским эмиратом.


[Закрыть], – сообщила ей Пиппа.

– Зачем?

– Там нас продадут неверным.

– Неверным? – ужаснулась Аза. – Но, кто же эти люди, которые держат нас в плену и собираются продать? Они не похожи на мавров.

– Они – безбожники, считающие себя христианами, – ответила Пиппа. – Посмотри на них – это же конченые мерзавцы.

Аза признала ее правоту. Снующие по кораблю мужчины вели себя развязно и грубо, не обращая ни малейшего внимания на сидящих под тентом женщин. Матросы грязно бранились, чесали неприличные места, а один полуголый малый всего в шагах десяти от пленниц справлял с борта в море малую нужду.

Аза опустила глаза.

– Скотина! – заворчала Пиппа. – Они вообще все здесь свиньи. Кстати, если тебе будет надо, то под тряпьем есть горшок, а я тебя собой прикрою…

– И чем же наши мучители занимаются? – перебила ее Аза.

– Злодействами, грабежами и убийствами.

– Грабители и убийцы обычно по лесам бродят, а у этих злодеев есть корабль.

– А еще у них наверняка имеется богатый покровитель, с которым они делятся добычей. Эти разбойники грабят корабли и прибрежные селения. А самый большой доход у них от продажи людей в рабство.

– Разве за нас много заплатят? – удивилась Аза.

– За меня немного, а твоя красота стоит дорого. За тебя одну разбойники могут получить больше, чем за всех мужчин.

– Каких мужчин?

Пиппа указала на палубу.

– Там внизу пленники.

– Христиане?

– Кто же еще?

Внезапно Аза заметила бородача Барбуто. Он стоял, прислонившись спиной к одной из надстроек, и пожирал ее глазами. Она поспешно забралась поглубже под тент.

– Пес паршивый! – выругалась последовавшая за ней Пиппа.

– Какой у него омерзительный взгляд! – воскликнула Аза.

– Он и на меня так же смотрел. Хорошо, что Марчелло забирает меня на ночь в свою каюту. Ты тоже будешь там спать.

Аза почувствовала, как ее охватывает леденящий ужас.

– Спать у разбойника? – проговорила она, заикаясь.

– Да не бойся ты Марчелло, – отозвалась Пиппа и ободряюще похлопала подругу по плечу. – Он, конечно большой негодяй, но, на наше счастье, испытывает отвращение к женщинам. Марчелло даже не станет принимать пищу из одной с нами посуды, если ее после нас не вымоют. А прикоснуться к женщине, пусть она и собой самая распрекрасная, ему противно до тошноты.

– А разве такое бывает? – недоверчиво спросила Аза.

– Чего только не бывает на свете?

Их разговор был прерван матросом, принесшим пленницам еду. Он молча поставил перед женщинами две миски с похлебкой и ушел.

– Подкрепись, – предложила Пиппа подруге.

Но Аза отвернулась от мисок, потому что вид еды опять вызвал у нее приступ тошноты.

– Ты умрешь с голоду, – предрекла Пиппа.

– Ну, и пусть, – равнодушно отозвалась Аза. – Значит, такова будет воля Божья.

Она подождала, пока подруга насытится, а потом спросила у нее:

– Ты откуда родом?

– Из Байё в Нормандии.

– Вот как? – удивилась Аза. – Расскажи мне, как ты сюда попала?

– Послушай, если хочешь, – ответила Пиппа и, издав тяжелый вздох, поведала о себе.

Глава 10
Похождения рыжей Пиппы

В конце IX века на север Франции явились воинственные жители Скандинавии, называвшие себя викингами. Король Карл Простоватый1717
  Карл Простоватый – король франков (893 – 929).


[Закрыть] пытался с ними сражаться, но, в конце концов, пришел к выводу, что будет лучше, щедро наделив норманнов1818
  Норманны («северные люди») – название, которое использовали западноевропейцы по отношению к скандинавам.


[Закрыть] земельными владениями, сделать их своими вассалами. Так появилось герцогство Нормандское, где пришельцы с севера стали местной знатью, заставившей на себя трудиться веками обитавших на этих землях людей.

Один из потомков боевитых викингов жил во второй половине X века неподалеку от города Байё. Жестокий феодал, не щадящий своих вилланов, он был любим в своем кругу, как гостеприимный хозяин замка, где устраивались обильные пиршества, и угодий, куда приезжали поохотиться многие знатные особы, включая герцога Нормандии, Ричарда Бесстрашного.

Однажды, когда герцог уже готовился к отъезду из замка, один из его придворных – рыжий, зеленоглазый и некрасивый коротышка – обратил внимание на пробегавшую по двору молодую, пухленькую челядинку и так возбудился, что, недолго думая, затащил женщину за амбар. Она беспрекословно подчинилась гостю, поскольку до умопомрачения боялась хозяина. А через девять месяцев у соблазненной красавицы родилась рыжая и зеленоглазая дочь.

Соблазненная челядинка была замужем, и ее муж, понятно, не обрадовался рождению у него в семье столь приметного ребенка. Над незадачливым отцом потешались все, кому не лень, и он не придумал ничего иного, как выместить обиду на жене, избив ее до полусмерти, едва она успела оправиться от родов. Так случилось, что в это самое время герцог опять гостил в замке, а с ним был и его рыжий придворный. Однако оскорбленному виллану, конечно же, не пришло в голову предъявлять претензии соблазнителю своей жены.

Родившуюся девочку назвали Майеттой, и она, подрастая, все более походила на человека, который приходился ей кровным отцом. Он продолжал часто бывать в замке и, когда видел рыжую малышку, сам потешался над тем, насколько она на него похожа. Однако никаких отцовских чувств у него к ребенку не было. А законный муж матери Майетты и вовсе люто ненавидел свою названную дочь. Бедной девочке постоянно доставались попреки от человека, называвшимся ее отцом и насмешки от чужих людей По-доброму к Майетте относилась только ее до срока постаревшая мать, но она рано умерла, не выдержав побоев мужа.

В тринадцать лет Майетта увидела на рынке в Байё представление бродячих артистов. Под звуки бубнов и свирели жонглеры подбрасывали и ловили горящие факелы, фокусник глотал огонь, канатоходец ловко двигался по протянутой высоко над землей веревке, мускулистый атлет поднимал огромные тяжести, два акробата кувыркались в воздухе, а субтильного вида мужчина бросал кинжалы, ловко попадая в намеченную цель. Это необычное зрелище так захватило Майетту, что она невольно стала повторять движения артистов. Поведение юной зрительницы вызвало смех в толпе зевак, и девочка, смутившись, хотела убежать, но ее остановил тот самый мужчина, который швырял в цель кинжалы.

Он взял Майетту за руку, подвел к разноцветному фургону на колесах и спросил у нее:

– У тебя есть родные?

– Нет.

– А с кем же ты живешь?

Неожиданно для самой себя девочка почувствовала желание быть откровенной с этим чужим для нее человеком.

– С мужем моей покойной матушки, – сказала она с тяжелым вздохом. – Но он мне вовсе не отец.

Ей было отчего печалиться, ибо тот, кто считался по закону ее отцом, стал в последнее время проявлять к своей «дочери» отнюдь не родительский интерес. Майетте пока удавалось избежать насилия, но ее так называемый родитель становился все настойчивее.

Собеседник девочки, который, как потом выяснилось, был хозяином труппы, оказался человеком проницательным: он сразу все понял и предложил:

– Хочешь стать одной из нас?

– Хочу! – ответила Майетта, не раздумывая.

В тот же день она двинулась вместе с артистами в путь. Хозяин труппы дал ей новое имя, и с той поры исчезла Майетта, а появилась Пиппа.

Ей пришлось испытать и холод, и голод, и зависть других артистов, и много еще неприятностей. Пиппу научили разным трюкам, что-то придумала она сама, и вскоре ее выступления стали иметь большой успех. Хозяин труппы с девочкой не церемонился: сразу же затащил ее к себе в постель, а когда она родила (ребенок умер, едва успев явиться на свет), уступил Пиппу другому члену труппы – здоровенному атлету. Она этому не противилась, ибо быстро усвоила, что при такой, как у нее, жизни женщине, чтобы не пойти по рукам, надо иметь покровителя.

Продвигаясь из города в город, из селенья в селенье, труппа оказалась через несколько лет в Провансе и добралась до Марселя, где один генуэзский купец, восхищенный выступлением Пиппы, предложил артистам отправиться на его корабле в Геную, уверяя их, что там они хорошо заработают. После недолгих размышлений хозяин труппы согласился на путешествие по морю.

Первое выступление бродячих артистов в Генуе стало по– настоящему триумфальным. А потом произошло событие, которое вновь в корне изменило жизнь рыжеволосой уроженки Байё: она впервые в жизни по-настоящему влюбилась. Случилось это, когда артисты зашли в таверну. Едва Пиппа принялась за еду, как поперхнулась, потому что заметила неподалеку красавца с черными, кудрями и глазами цвета шкуры молодого оленя. При виде этого мужчины она мгновенно забыла обо всем на свете.

– Ты почему не ешь? – с подозрением осведомился у Пиппы ее тогдашний дружок.

И она принялась, давясь, жевать.

Спустя немного времени, когда атлет выпил достаточно много вина, она решилась вновь посмотреть на мужчину, произведшего не нее такое сильное впечатление. Оказалось, что красавец не оставил без внимания рыжую артистку. Поймав ее взгляд, он указал ей глазами на дверь.

– Ты куда? – спросил пьяным голосом у Пиппы атлет, когда она поднялась со своего места.

– Мне по нужде надо выйти, – тихо ответила она ему.

Пиппа выскользнула из таверны и прислонилась к стене. У нее по телу пробегала дрожь, а в голове была одна единственная мысль:

«Господи! Скорее бы он вышел!.. Скорее бы!..»

Кудрявый красавец не заставил Пиппу долго ждать. Появившись из двери таверны, он проговорил:

– Я сегодня видел, как ты выступала. Как тебя зовут?

– Пиппа – я, – ответила она и удивилась тому, как робко прозвучал ее голос.

Парень широко улыбнулся, и его зубы засверкали, как жемчуг.

– А я – Манкино. Хочешь быть со мной?

– Да! Очень хочу!

– Тогда пойдем.

Пиппа не вспомнила ни обо всей труппе, ни о своем дружке-атлете, с которым она два года делила постель, и от которого не так давно родила сына (этот ребенок тоже быстро умер). Она, не раздумывая, последовала за своей любовью.

Манкино оказался вором. Он путешествовал по всему Аппенинскому полуострову, беря по дороге себе все, что, по его мнению, плохо лежало. Пиппа открыла новые горизонты в ремесле молодого человека: она умела лазить по стенам и проникать в любую щель, у нее к тому же гораздо лучше, чем у Манкино, получалось схватить что-то незаметно для окружающих и убежать. Парню в основном приходилось наблюдать со стороны за действиями своей подруги да еще стоять на страже, когда она обчищала чей-то дом. Его это вполне устраивало.

Полгода паре сопутствовала в их воровской деятельности удача, но, в конце концов, Пиппа и Манкино едва не попались. Случилось это в городе Пескарии1919
  Ныне город Пескара в Италии.


[Закрыть], когда они решили поискать что-нибудь ценное в доме одного мелкого торговца. Оставшегося снаружи Манкино разморило от жары, и он, задремав, не заметил появления одного из сыновей хозяина обворовываемого жилища. Мальчишка, увидев, как Пиппа шарит по сундукам, поднял крик, но воры успели убежать прежде, чем возле дома собрался народ. Поскольку сын торговца видел, кто попытался поживиться за счет его отца, надо было спасаться. Если бы преступники покинули город пешком, их наверняка догнали бы, поэтому они попросились на один из стоящих на пристани кораблей, где им пообещали помочь, потребовав взамен все, что у них имелось.

К тому времени Пиппа успела охладеть к Манкино. Ее стало многое в нем раздражать, однако она не решалась его бросить. Ей было куда деться: такую замечательную артистку взяла бы к себе любая бродячая труппа. Но Пиппа жалела своего непутевого дружка. Не испытывая к нему прежних чувств, она тем не менее была уверена, что он продолжает ее любить. Манкино страшно ревновал свою подругу: он скандалил, а порой и пускал в ход кулаки, стоило ей посмотреть на другого мужчину. Ревность дружка Пиппа принимала за настоящую любовь. Как же она ошибалась!

На корабле беглецы добрались до греческого острова Корфу, где их высадили, оставив без средств к существованию. Пара оказалась в труднейшем положении. Заниматься воровством было слишком опасно: преступников легко на острове вычислили бы. Кое-что Пиппа зарабатывала, демонстрируя людям те номера, которые приносили ей успех, когда она была артисткой бродячей труппы, однако ее заработка хватало только, чтобы не умереть обоим с голоду.

Однажды в Кекире2020
  Кекира – главный город на острове Корфу.


[Закрыть] Пиппа узнала о появлении в порту парусника, на котором везли на Сицилию захваченных на побережье пленников. Работорговля была делом прибыльным и потому обычным. Пиппа и сама не знала, зачем она сказала своему дружку о прибывшем корабле. Манкино сделал вид, что он пропустил это сообщение мимо ушей, однако, когда стемнело, связал подругу (она, разумеется не ожидала от него нападения) и отнес на судно везшее невольников в надежде получить за нее деньги и покинуть опостылевший ему остров. Однако негодяй просчитался: капитан корабля Марчелло не только ничего не дал за Пиппу, но еще и велел матросам схватить ее дружка. Манкино был посажен в трюм, где уже находились другие пленники, и ему тоже предстояло стать товаром на невольничьем рынке. Так молодой человек поплатился за свое коварство.

Хотя жизнь Пиппы изобиловала тяжелыми потрясениями, событие в Кекире стали слишком большим испытанием даже для нее. Отнюдь не наивная она все же не ожидала столь большой подлости от Манкино: ведь он ей не только клялся в любви, но и многим был обязан. Пиппа, конечно, думала о побеге и даже, когда корабль подошел к Коринфу, хотела бежать от разбойников, однако Марчелло, кажется, сумел разгадать ее замысел. Капитан привязал пленницу у себя в каюте к массивному табурету, и в таком положении она пробыла довольно долго. Это привело Пиппу в отчаянье, заставив даже, когда никого рядом с ней не было, плакать.

Возле Коринфа корабль задержался на четверо суток. Краем уха привязанная пленница слышала, что причина этой задержки – какое-то выгодное дельце, но занятая собственными проблемами она не обратила внимание на эти разговоры.