Текст книги "Невольница. Роман"

Глава 15
Поединок

Аза проснулась, оттого что кто-то тронул ее за плечо. Однако глаза отказывались открыться, а сознание никак не прояснялось.

Словно из иного мира послышался скрипучий голос Сальвестры:

– Собирайся! Хозяин ждет тебя.

Аза с трудом разодрала веки и сразу же увидела платье из греческого шелка кораллового цвета на столике и башмачки из мягкой красной кожи на полу.

– Это для меня?

– Для кого же еще? – буркнула служанка.

– Это слишком дорогая одежда… – начала Аза.

Сальвестра сердито прервала ее:

– Одевайся быстрее!

К своему огорчению, Аза обнаружила, что и новое платье плотно облегает ее тело.

«Бабушка не одобрила бы такой наряд».

Расчесав ей волосы (на сей раз совершенно безболезненно), Сальвестра сказала:

– Вот ты и готова. Теперь нам можно идти.

– Куда?

– Хозяин зовет тебя на трапезу.

Аза обрадовалась, потому что ее опять мучил сильный голод.

– Пойдем, Сальвестра!

Служанка шагнула к двери, но неожиданно остановилась и сокрушенно промолвила:

– Не противилась бы ты сеньору Венченцо. Будь с ним поласковей.

– Но это же грех!

– Бог тебя простит…

– Но я себя не прощу!

– Сильная ты женщина, – с уважением произнесла Сальвестра.

– Разве? – удивилась Аза.

Она, напротив, привыкла считать себя слабой и безвольной, в чем, впрочем, были убеждены и люди, хорошо ее знавшие – бабушка и дядя. Но ведь ею и на самом деле было проявлено немало воли как в Обстакуле, так и в нынешних обстоятельствах.

«Просто для бабушки и дядюшки Тибо, упокой их, Господи, я была вечным ребенком».

Женщины спустились по лестнице, миновали коридор с глухими арками и дошли до большой двухстворчатой двери, возле которой Сальвестра тихо сообщила:

– Здесь тебя ждет сеньор Венченцо.

Переступив порог, Аза оказалась в просторном зале, где на стенах висели две огромные шпалеры с изображением сцен восточной охоты (подобные ковры она уже видела в доме стратига Пелопоннеса), а в окнах были яркие, красочные витражи. За накрытым столом сидел один Венченцо Морозини.

Аза растерялась: она не полагала, что будет трапезничать вдвоем со своим пылким поклонником. Он же, казалось, не замечал ее смятения. Поздоровавшись с гостьей Венченцо спросил о ее самочувствии.

– Мне хорошо, – только и нашла, что ответить, Аза.

– Я вчера не вышел к тебе. Прости меня. Но ты была уставшая с дороги, а мое присутствие могло тебя еще больше утомить.

– Спасибо за заботу.

Морозини поднялся из-за стола, взял Азу за руку и посадил на место рядом с собой. Она была так голодна, что с трудом сдержалась, чтобы не набросится на еду.

– Отведай моего угощения, – ласковым голосом предложил Венченцо, наливая ей вина.

– Мы же не помолились, – смущенно напомнила она.

После молитвы Аза отдала должное предложенным ей кушаньям. Больше всего на столе было рыбных блюд. Еще в тарелках лежали крабы, сыры, лепешки и сладости. Забыв о своей стеснительности, Аза пробовала каждое яство, пока не насытилась.

Морозини налил еще вина себе и гостье.

– Благословим промысел Божий, приведший тебя в мой дом.

Аза подавилась куском сардины и торопливо глотнула вина.

– Как же это произошло? – спросила она, откашлявшись.

– Тебе интересно?

– Конечно, интересно.

– Феделио ездил по моим делам в Мессину. Когда там мимо него вели пленников, он тебя узнал и потом выкупил для меня.

– И он решился потратить без дозволения господские деньги?

– Феделио – замечательный слуга. Он всегда угадывает желания своего господина. И на сей раз я очень доволен его сюрпризом.

«Сюрпризом? – возмутилась про себя Аза. – Кажется, Морозини считает меня совсем глупой. Даже если бы Сальвестра не обмолвилась, я и сама поняла бы, что здесь к моему прибытию готовились».

Однако вслух она этого не сказала: во-первых, чтобы не выдать проговорившуюся Сальвестру и, во-вторых, не хотела ссориться с Морозини, надеясь сговориться с ним по-доброму.

– А я могу теперь вернуться к мужу? – спросила Аза с замиранием сердца.

– Ты хочешь к нему вернуться? – спросил Венченцо, поморщившись, как от зубной боли.

– Конечно, хочу.

– У твоего мужа нет ни средств существования, ни дома. Он – скиталиц. Желаешь скитаться вместе с ним? Красивая женщина достойна лучшей участи.

Аза не смогла сдержать своего возмущения:

– Если моему мужу придется просить на паперти подаяние, мой долг – сидеть там рядом с ним! Мы соединены навеки во имя Господа нашего Иисуса!

Помрачневший Венченцо ядовито осведомился:

– А ты помнишь о том, сколько моих денег на тебя потрачено?

– Много, – прошептала Аза упавшим голосом.

– Да, тридцать восемь золотых монет – это немало. Твой муж может мне их отдать?

– У Вадима нет таких денег.

Морозини саркастически усмехнулся:

– Значит, он не выкупит у меня рабыню.

– Рабыню? – изумилась Аза.

– Раз я тебя купил, ты – моя рабыня. Но твой муж может отработать потраченное мною золото. Один год его труда будет стоить две монеты, и через девятнадцать лет ты станешь свободной.

– Так долго ждать? – ужаснулась Аза.

– Да, ждать вам придется долго, – жестко подтвердил Морозини.

Он окинул свою сникшую собеседницу пристальным взглядом и неожиданно улыбнулся.

– Не огорчайся. Клянусь Богородицей, ты скоро забудешь о своем муже-бродяге. Пойдем, я кое-что тебе покажу.

Аза нехотя последовала за ним. Они пришли в, полутемную комнатушку, где были лишь два больших, украшенных костяной резьбой сундука. Венченцо откинул крышку одного из них.

– Посмотри, какие у тебя теперь наряды.

Он вытащил охапку одежды из яркого шелка. Аза даже невольно зажмурилась.

– Это все твое, – говорил Морозини. – Ты будешь одета не хуже жены нашего дожа, и у тебя будет много украшений.

Швырнув одежду обратно, он открыл второй сундук, откуда вынул драгоценности. В руках у него теперь были изделия из золота, жемчуга и дорогих каменьев. Все сверкало и переливалось.

«Эти украшения носила несчастная Кателла», – подумала Аза и воскликнула звенящим голосом:

– А что станет со мной потом, когда я надоем? Рано или поздно это должно случиться!..

– Я клянусь тебе… – прервал ее Венченцо.

– Сеньор Морозини уже клялся родителям своей невесты в том, что женится на их дочери, и это не помешало ему клятвенно обещать мне взять меня в жены!

Азе удалось смутить своего поклонника.

– Откуда ты узнала про невесту? – поинтересовался он.

– Это не было тайной, – ушла она от прямого ответа.

– Да, у меня есть невеста, – признался Венченцо. – Я заключил договор с ее отцом, важным сановником при дворе греческого императора. Но, увидев тебя, я едва не нарушил свое слово.

– А теперь договор можно оставить в силе, – заметила Аза с горечью.

– Моя невеста еще очень юна, – добавил Морозини, не обратив внимание на последние слова своей собеседницы. – Наша свадьба состоится лет через пять. К тому времени я устрою твою судьбу.

Азой почувствовала себя оскорбленной до глубины души.

– Меня купили, как рабыню, – сказала она. – А удел рабов – труд.

Оторопевший Венченцо уронил драгоценности. А в следующее мгновение его глаза наполнились гневом. Он так посмотрел на Азу, что у нее пробежал по спине холодок.

– Тебе достанется самая тяжелая работа, – прошипел Морозини.

От этой угрозы у нее полегчало на душе. Уж к чему ей было не привыкать, так это к тяжелому труду, ибо она немало в свое время потрудилась, как в родовой усадьбе, так и на винограднике. Аза готова была ходить за скотом и птицей, убирать покои, готовить еду, лишь бы не изменять мужу.

Она склонилась в глубоком поклоне.

– Как угодно.

Морозини уперся взглядом в непокорную красавицу и вдруг схватил ее в объятия, прорычав:

– Дьявол и преисподняя! Ты будешь моей, Аззерра!

– Я не Аззерра! – крикнула Аза.

Вихрем в ее голове пронеслось воспоминание о том, как с ней уже случилось нечто похожее. Но Бертран пытался сломить ее морально, поэтому и имел недолгий успех. Венченцо же действовал грубо и напролом, чем вызывал у Азы желание отчаянно сопротивляться. Она попыталась вырваться из ненавистных объятий, однако попытка оказалась безуспешной. Тем не менее Аза не сдалась и вцепилась Морозини в руку зубами, а когда он издал вопль, ударила его по щеке.

Венченцо отпрянул от своей жертвы. Его глаза налились кровью, лицо исказилось, а тело задрожало. Аза боялась, что он набросится на нее с новой силой, и тогда она уже не сможет долго сопротивляться.

– Ты об этом пожалеешь! – воскликнул он.

– Я не хотела… – начала Аза и прервалась, потому что комната перед ней вдруг закружилась, и в глазах у нее начало темнеть…

Очнулась она, лежа на широкой постели. Отбросив одеяло, Аза с ужасом обнаружила на себе только нижнюю рубашку и вскрикнула.

– Это я сняла с тебя платье, – услышала она.

К постели приблизилась Сальвестра.

– Где я? – жалобно спросила у нее Аза.

– В опочивальне хозяина. Он тебя сюда принес и позвал меня.

– И все?

– А что еще он мог с тобой сделать, когда ты была, как мертвая? Хозяин послал за старой колдуньей Орсой: она в женских хворях разбирается.

– Зачем же он принес меня именно сюда? – пробормотала Аза, оглядывая роскошное убранство опочивальни.

Служанка хотела ей ответить, но не успела, потому что дверь отворилась и впустила костлявую, кособокую старуху.

«Это и есть колдунья Орса», – догадалась Аза.

Старуха вперилась в нее пронзительным взглядом и грубо спросила:

– Давно ли ты отдаешься мужчинам?

– Я зимой вышла замуж! – возмутилась Аза. – И у меня, кроме мужа, никого…

Орса бесцеремонно ее перебила и задала еще несколько вопросов, от которых Аза покраснела до корней волос. Но не ответить было невозможно, потому что пронзительный взгляд старухи заставлял говорить.

– Беременная ты, – объявила, в конце концов, Орса. – Не знаю, чей у тебя приплод, но понесла ты однозначно еще зимой.

Она вышла, оставив Азу обескураженной.

– Вот оно что! – воскликнула Сальвестра.

– Она сказала: зимой, – растерянно забормотала Аза. – Значит, я забеременела сразу…

– Такое случается, – вставила служанка.

– Пресвятая Дева! У меня будет ребенок от моего мужа! Господи Иисусе! Дите Вадима!

Как только Аза начала осознавать, что у нее внутри находится частичка любимого человека, она впервые с тех пор, как покинула не по собственной воле Коринф, почувствовала себя счастливой.

Сальвестра покачала головой.

– Как еще примет эту новость сеньор Венченцо.

– Ой, я же у него в опочивальне! Мне больше нельзя здесь оставаться! Дай мое платье!

Не слушая возражений служанки, Аза вскочила с постели, торопливо оделась и покинула опочивальню. Сальвестра привела ее в один из господских покоев.

– Побудь здесь! А я пойду к хозяину.

Увидев на стене небольшое распятие, Аза опустилась перед ним на колени и принялась горячо молиться. Она просила Бога сохранить ее ребенка и дать ей возможность встретиться с мужем. Они все должны быть вместе.

Когда скрипнула дверь, Аза резко обернулась. В комнату вошел Морозини. Он выглядел спокойным, хотя и не смог скрыть своей досады.

Аза поспешила подняться с колен.

– Прости, я помешал твоей молитве, – произнес Венченцо.

Она молчала и не сводила с него вопросительного взгляда.

«Господи! Только бы он вновь не попытался овладеть мною!» – вертелось у нее в голове.

– Присядь! – велел он, указывая на один из двух находящихся в комнате стульев.

Сам он сел на другой стул и после небольшой паузы сказал:

– Орса мне сообщила о твоем положении. Неужели ты сама ни о чем не догадывалась?

– Не догадывалась, клянусь памятью моих близких, – ответила Аза, краснея. – Даже не подозревала.

Хотя ее слова звучали вполне искренно, Венченцо все еще не избавился от недоверия.

– Ладно, ты неопытна и наивна, но твой муж – лекарь. Как он не заметил у тебя признаков беременности?

– Вадим был очень занят, а скрывала от него свое недомогание.

– Почему скрывала?

– Не хотела его волновать да и стеснялась показа…

Аза прервалась на полуслове, вспомнив странное поведение дочери стратига, когда та нашла ее в беспамятстве.

– Что с тобой? – удивился Морозини.

– Кажется, госпожа Евдокия догадалась о моей беременности, – прошептала она.

– Вполне возможно, – согласился он с ней.

– Что же теперь со мной будет? – спросила с замиранием сердца Аза.

– Ты останешься в моем доме. Не бойся, я тебя не трону, хоть ты мне и не безразлична. Если твой ребенок погибнет по моей вине, ты мне этого не простишь.

– Спасибо! – обрадовалась Аза.

– Живи спокойно.

– Но каким будет мое положение в доме?

Венченцо с удивлением посмотрел на свою собеседницу.

– Тебя это волнует?

– Да, волнует.

Подумав немного, он принялся рассуждать вслух:

– В обычные служанки ты не годишься. Будь я женат, из тебя получилась бы прекрасная камеристка для моей жены, но семьи у меня нет.

– Я умею прясть, шить и вышивать. А еще я знаю толк в вине.

– В вине? – изумился Морозини.

– Ну, да! Наша семья владела лучшим в Нарбонне виноградником.

– Что же, все твое умение мне может пригодиться. Я подумаю над этим.

Он замолчал и, подумав, добавил:

– Я тебе ставлю одно условие: никто в Венеции не должен знать, где твой муж. Говори, что вы вместе попали к маврам, и Вадим остался в плену у неверных, а еще лучше погиб.

Аза вздрогнула и испуганно спросила:

– Кому нужна такая ужасная ложь?

– Мне, – отрезал Венченцо.

– А если я не соглашусь?

– Согласишься, если хочешь сохранить своего ребенка, – проговорил Морозини с такой уверенностью, что Аза предпочла с ним не спорить.

– Хорошо, пусть будет как хочет сеньор, – поспешно сказала она и, вздохнув, добавила умоляюще: – Только я не смогу назвать моего мужа мертвым, да и лгать у меня никогда не получалось. Можно я буду говорить, что ничего о нем не знаю? Ведь так оно и есть.

– Ладно, лишь бы было по-моему.

– Но Сальвестре я уже рассказала…

– Мои слуги будут молчать. Они верны мне и не воспротивятся моей воле.

Аза вздохнула и печально опустила голову. А Морозини, напротив, вдруг повеселел. Он улыбнулся и ласково сказал:

– Ступай в свою комнату, отдохни.

– Я останусь в башне?

Венченцо пожал плечами.

– Не селить же тебя в голубятню – там тебя изведут.

– Как угодно.

В коридоре Азу дожидалась Сальвестра. Появившись из глубокой ниши, служанка с беспокойством спросила:

– И куда ты теперь?

– К себе в башню.

– Хвала Господу! – обрадовалась Сальвестра. – Значит, хозяин на тебя не сердится. Пойдем!

Аза жалобно посмотрела на нее.

– Я опять хочу есть.

– Ясное дело, – усмехнулась служанка. – Меня беременную тоже голод все время мучил. Ладно, я принесу тебе что-нибудь.

Она, действительно, принесла Азе в комнату лепешку, кусок жареной рыбы и немного вина.

– Пока тебе этого хватит. Скоро обед.

– А где я буду обедать? – спросила Аза, утолив свой голод.

– За хозяйским столом. Не с нами же.

– Лучше бы с вами.

Сальвестра осуждающе покачала головой.

– Тебе, что же, сеньор Венченцо так противен, что ты с ним за одним столом сидеть не желаешь?

– Я уже сидела с ним за столом.

– Не бойся – такое не повторится. Это он нынче утром трапезу для двоих устроил, а обычно с ним трапезничает немало народа.

– Отрадно слышать.

Служанка опять покачала головой.

– Мой тебе совет – будь с хозяином полюбезнее.

– После того, что он мне сегодня велел? – возмущенно воскликнула Аза.

– Что он тебе велел? – заинтересовалась Сальвестра.

– Сеньор Морозини хочет, чтобы я всем говорила, что мой муж в плену у мавров! Он даже предлагал мне называть Вадима мертвым!

– В этом нет ничего плохого, – неожиданно сказала служанка. – Сеньор Венченцо всего лишь не желает, чтобы ты тешила себя напрасными надеждами. Рано или поздно тебе самой придется признать, что твой Вадим потерян для тебя навсегда. Смирись с правдой и не мучайся понапрасну.

От этих слов Аза поначалу оторопела, но потом вспомнила, с каким доверием относится Морозини к Сальвестре. А ведь, действительно, эта женщина настолько ему верна, что ни разу не упрекнула его в гибели собственной дочери. Значит, как бы служанка не была добра к оказавшейся на ее попечении чужеземке, она прежде всего будет стараться для своего хозяина.

«Мне следует быть с Сальвестрой осторожной», решила Аза про себя, а вслух предложила своей собеседнице:

– Давай, не будем об этом говорить.

Глава 16
Праздничная месса в соборе Сан-Марко

Морозини, как и обещал, оставил Азу в покое. Он как будто даже избегал ее: не вызывал к себе и не навещал сам, чем она, конечно же, была довольна. Виделись они только на трапезах, где, кроме них, присутствовали еще управитель хозяйством, писцы, телохранители – в общем люди, составляющие ближний круг хозяина. Аза чувствовала себя неловко в этом обществе, считая свое положение в доме весьма скромным и даже, можно сказать, ничтожным. Обязанностей она, по сути, не имела. Правда, ей дали возможность заниматься рукоделием, но ничего при этом с нее не спрашивали.

Аза постоянно думала о своей дальнейшей судьбе. Она мечтала покинуть Венецию, однако для побега у нее не было ни средств, ни возможности. И все-таки Аза не теряла надежды убраться навсегда из этого странного и чужого ей города. Она часто вспоминал Пиппу. Может быть, рыжей бродяжке удалось добраться до Коринфа и сообщить Вадиму, что его жену увезли в Венецию? Азе, конечно же, очень хотелось, чтобы муж узнал о ее местонахождении. Но как он воспримет известие, у кого она сейчас находится?

«Господи, только бы Вадим появился здесь! – в отчаянье думала Аза. – Какими бы большими не были его сомнения, я сумею их рассеять! Только бы мой муж меня нашел!»

Она сравнивала себя с запертой в клетке птицей. Никогда прежде у нее не было такого маленького жизненного пространства, ограничивающегося, по сути, комнатушкой в башне. Нет, Азе вовсе не запрещалось бывать в других помещениях, но она сама не решалась никуда заглядывать. Выходить в тесный двор ей совсем не хотелось, потому что там было некуда скрыться от неприязненных взглядов молодых челядинок. Особенно недоброжелательно на нее смотрела рослая красотка по имени Антония.

– Антония меня ненавидит, – сказала Аза Сальвестре.

– Еще как ненавидит, – подтвердила та, нахмурившись. – Она же мечтала занять место моей Кателлы.

– Но твоя дочь, да будет милости Господь к ее душе, плохо кончила.

– Таких, как Антония, глупых и самонадеянных особ чужая беда ничему не учит.

Морозини, под предлогом того, что он беспокоится о безопасности Азы, почти не позволял ей выходить за ограду. Она могла лишь посещать находящийся неподалеку храм Сан-Христофоро, куда ее, кроме Сальвестры, сопровождали еще два здоровенных парня, которых звали Тинто и Кальво.

– Зачем мне охрана? – спросила Аза у Морозини.

– Чтобы никто тебя не обидел, – отрезал он.

Разумеется, в присутствии двух верзил никто и не смел не только обидеть Азу, но даже бросить на нее слишком смелый взгляд. Сами же охранники держались с доверенной их попечению молодой женщиной так, словно постоянно опасались нанести ей оскорбление. Так же вели себя и мужчины в доме Морозини – телохранители, писцы, конюхи и прочие слуги.

– Сеньор Венченцо очень ревнивый, – сказала однажды Сальвестра.

Из ревности или нет, но Морозини позволил Азе не надевать те платья, которые он ей подарил, и которые казались ей неприличными. Она сшила себе две свободные туники и носила только их.

Незаметно приблизилась Пасха. В преддверии праздника Азу вдруг охватило предчувствие какого-то важного события.

«Господи! – думала она, трепеща от волнения. – Неужели я получу весточку о Вадиме? Или он сам появится здесь?»

– Что с тобой происходит? – поинтересовалась Сальвестра, заметив ее возбужденное состояние.

– Это на меня весна так действует, – нашлась Аза. – А еще я радуюсь, что наступает великий праздник.

Во время обеденной трапезы Венченцо неожиданно спросил у Азы:

– Ты желаешь попасть на мессу в собор Сан-Марко?

– Конечно, желаю! – встрепенулась она.

– Завтра твое желание исполнится, – пообещал он.

– А почему не сегодня? – робко спросила Аза.

– В Сан-Марко на главную праздничную мессу собирается так много народу, что порой случается давка. В Сан-Христофоро тебе будет безопаснее.

В общем-то, он был прав – вряд ли Аза в ее положении чувствовала бы себя хорошо в переполненном главном городском соборе даже в том случае, если бы там не случилось давки. Ей и в Сан-Христофоро не хватило воздуха, поэтому она покинула храм задолго до окончания ночной службы.

Проснувшись утром, Аза вновь разволновалась.

«Сегодня что-то обязательно произойдет», – решила она и поспешила подняться с постели.

Спустя немного времени к ней в комнату вошла Сальвестра, у которой в руках было шелковое платье темно-красного цвета, с вышивкой на подоле.

– Я должна его надеть? – недовольно осведомилась Аза.

Служанка кивнула.

– Да, надень. Но не беспокойся – это платье вполне приличное.

Платье, действительно, оказалось довольно свободным, что примирило с ним Азу. Еще Сальвестра принесла ей темный суконный плащ, золотую с красным камнем застежку и круглую, расшитую золотыми нитями шапочку.

Аза недовольно поморщилась.

– Не в моем положении носить такие дорогие вещи. Что люди обо мне подумают?

– Ты наденешь то, в чем тебя хочет видеть сеньор Венченцо, – твердо сказала служанка.

Азе ничего другого не оставалось, как покориться. Одеваясь, она спросила:

– Ты будешь со мной?

– Буду, – ответила Салвестра. – Мы с Антонией тебя сопровождаем.

Аза невольно поморщилась.

«Антония? Вот уж чье присутствие мне не доставит удовольствие».

После окончания сборов она вместе с разряженным Морозини и девятью слугами входящими в его свиту, взошла на большую лодку с ярким тентом. Повелительным жестом Венченцо дал сигнал гребцам, и лодка медленно проплыла мимо роскошных дворцов, великолепных храмов, покрытых соломой деревянных домишек и маленьких огородиков. В этом необыкновенном городе, как и в остальном мире, богатство и бедность соседствовали друг с другом.

Наконец, впереди показалось мощное крепостное сооружение с башнями и зубчатыми стенами, а над ним нависала огромная базилика с круглым куполом.

– Вот и собор Сан-Марко, а рядом палаццо дожей, – сказала Сальвестра, обращаясь к Азе.

– Я никогда раньше не видела таких больших храмов, – прошептала та.

Сойдя с лодки на пристань, Морозини направился к собору, а его свита следовала за ним. Аза с любопытством смотрела по сторонам. Она отметила, что палаццо правителей Венеции представляет собой твердыню, которую вполне можно сравнить с Обстакулом. Ворота крепости были распахнуты, и возле них толпился народ, ожидавший, по всей очевидности, выхода дожа с семьей.

Приблизившись к собору, Аза обратила внимание на его свежую штукатурку и новое крыльцо.

– Этот храм возведен недавно? – спросила она.

– Нет, ему уже много лет, – ответила Сальвестра.

– Но он выглядит совсем новым.

Служанка с грустью покачала головой.

– Двадцать пять лет назад Сан-Марко сильно пострадал в страшном пожаре. Здесь тогда много чего сгорело.

Возле собора толпились нарядные мужчины и женщины. Они приветствовали Венченцо, а он в ответ кого-то удостаивал только сухого кивка, с кем-то здоровался вслух, а с некоторыми мужчинами горячо обнимался. Многие из этих людей принимались беззастенчиво рассматривать Азу, приводя ее в смущение. Она пыталась спрятаться от наглых взглядов за широкими спинами телохранителей Венченцо, однако это у нее получалось плохо. Венецианская знать явно испытывала немалый интерес к красивой чужестранке, живущей в доме молодого Морозини.

«Господи, Боже мой, какой позор! – ужаснулась Аза. – Представляю, что они все обо мне думают».

Она почувствовала огромное облегчение, когда всеобщее внимание обратилось на появившуюся из ворот палаццо семью дожа. Венецианский правитель, его жена и их многочисленные дети двинулись в окружении большой свиты к собору.

Основной чертой облика дожа Пьетро Орсеоло была умеренность. Лет сорока, среднего роста, довольно плотный, но отнюдь не тучный, одетый богато, но не пышно, он шагал и не быстрой, и не медленной поступью, сдержанно улыбаясь приветствующим его венецианцам.

Совсем иначе выглядела его утопающая в шелках, золоте, жемчуге и драгоценных каменьях жена. Она выступала, горделиво подняв голову, а на ее лице застыло презрительно-высокомерное выражение.

«Кто-то недавно говорил, что жена дожа – родовитая гречанка», – вспомнила Аза.

Детей у этой четы было около десятка: от долговязой, нескладной девочки лет четырнадцати до совсем крохотного ребенка на руках у няньки.

Когда семья дожа вошла со свитой в собор, люди тоже ринулись туда. Образовалась небольшая давка, в которой и сановитые люди, и их слуги вели себя одинаково бесцеремонно. Аза получила сильный толчок в грудь, от которого громко охнула. Обернувшийся Венченцо помог ей выбраться из толпы и буквально втащил ее в собор. Они встали рядом со свитой дожа.

Началась месса. Службу вел высокий, сухопарый старик с грустными глазами.

– Это патриарх Градо2727
  Градо – город, расположенный между Венецией и Триестом.


[Закрыть], падре Ветале Кандиано, – шепнула Сальвестра Азе.

– У него очень печальный вид.

– Он уже двадцать пять лет печалится.

Аза была заинтригована:

«Что же здесь было двадцать пять лет назад? Похоже, тогда произошли какие-то страшные события…»

До ее ушей донеслось:

– Pater noster, qui es in caelisю! Sanctificetur nomen tuum! Adveniat regnum tuum! Fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra!2828
  Отче наш, иже еси на небеси! Да святится имя твое! Да придет царствие твое! Да будет воля твоя яко на небеси и на земли! (лат.).


[Закрыть]

Отбросив все посторонние мысли, Аза упала на колени и принялась горячо молиться. Она просила у Бога воссоединения с мужем и благополучного появления на свет их ребенка.

«Господи! Встречусь ли я с Вадимом? – в отчаянье думала Аза. – Если да, то, молю, подай мне какой-нибудь знак!»

У нее ручьем потекли слезы. Морозини с озабоченным видом шагнул к ней, но она остановила его взглядом.

После окончания службы венецианская знать не торопилась покидать собор. Дож о чем-то говорил с патриархом, прочие тоже беседовали друг с другом. Венченцо общался с тремя молодыми людьми, с которыми, судя по всему, у него были самые добрые отношения.

– Хозяин беседует со своими родственниками, Лоренцо и Марко Морозини, – сказала Сальвестра Азе. – Еще с ними Гвидо Градениго – лучший друг сеньора Венченцо.

Молчавшая до сих пор молодая служанка Антония неожиданно фыркнула.

– Ты чем-то недовольна? – едко спросила у нее Сальвестра, а когда Антония, не произнеся ни слова, направилась к святой воде, ворчливо добавила: – Будь осторожна с этой чертовкой: хозяин велел ей следить за тобой.

«Тебе тоже», – едва не вырвалось у Азы, но она вовремя прикусила язык.

Как бы там не было, но Сальвестра единственная относилась к ней с искренной добротой.

Неожиданно слух Азы поймал разговор двух женщин. Речь у них несомненно шла о ней: ее называли любовницей Венченцо Морозини и осуждали. Это было невыносимо слушать.

«Боже милосердный, какой стыд! – вспыхнула Аза. – Лучше умереть, чем слушать о себе такое!»

Задыхаясь от омерзения, она почти бегом ринулась к выходу, и этот ее поступок был столь внезапным, что на него не успел среагировать никто из слуг Морозини. Не помня себя, Аза оказалась на площади Святого Марка и начала пробираться сквозь толпу. Внезапно ее схватил за плечи тощий паренек.

– Стой, красотка! Куда торопишься? Давай потанцуем!

Она увидела на образовавшейся в толпе площадке несколько пляшущих под веселую музыку пар.

– Пойдем и мы! – предложил паренек Азе.

Но она, резко вырвавшись из его рук, полезла дальше. Ее толкали и бранили, но Аза упрямо стремилась, сама не ведая куда. Наконец, она выбралась из толпы и замерла в изумлении.

Возле палаццо дожей перед публикой выступал юный артист. Это был отрок с торчащими во все стороны рыжими волосами, который кувыркался в воздухе, проделывая невероятные кульбиты, и ловко жонглировал различными предметами. Аза не могла поверить собственным глазам – она видела одетую мальчишкой Пиппу.

– Святые угодники! Не может быть! – вырвалось у Азы.

Внезапно ей стало дурно, и сознание оставило ее…

Очнулась она в лодке и увидела над собой три лица – испуганное Сальвестры, недовольное Антонии и озабоченное Венченцо.

– Хвала Господу! – обрадовался Морозини.

– Что с моим ребенком? – сипло спросила Аза. – Я не потеряла его?

– Нет, – коротко ответил Венценцо.

Она и сама успела понять, что, если у нее ничего не болит, то, значит, с ребенком все в порядке.

– Как я здесь оказалась?

– Тинто и Кальво бросились вслед за тобой, – подала голос Сальвестра. – Они отыскали тебя тогда, когда ты упала в обморок.

– Куда ты бежала? – поинтересовался Венченцо.

Аза сообразила, что не стоит никому открывать истинную причину ее волнения.

– Я почувствовала себя плохо, – объяснила она. – На площади мне тоже не хватало воздуха, и меня потянуло к воде.

Поскольку эта ее ложь мало отличалась от правды, то и слова Азы прозвучали вполне искренно. Во всяком случае Морозини, казалось, ей поверил.

– Хорошо, что с тобой ничего плохого не случилось, – пробормотал он.

– Там был мальчишка-жонглер, – добавила Аза. – Я остановилась, чтоб на него посмотреть. Он делал удивительные трюки.

К ней подошел Кальво.

– Мы не видели там никаких трюкачей.

– Мне уже стало легче, – сменила Аза тему разговора. – Я могу даже подняться.

– Лежи! – велел ей Венченцо.

– Слушаюсь, – покорно согласилась она.

У нее из головы не выходила Пиппа. Как эта рыжая бродяжка оказалась здесь? Вряд ли это произошло случайно. Главное, что появление Пиппы вполне можно принять за добрый знак, о котором Аза просила Бога.

«Мы с Пиппой обязательно должны встретиться. Но не надо никому о ней говорить».