Текст книги "Невольница. Роман"

Глава 11
Каюта капитана

Повисло продолжительное молчание. Пока Пиппа с нарочитым вниманием разглядывала свой порванный подол, потрясенная Аза пыталась собраться с мыслями.

– Ты меня презираешь? – неожиданно спросила Пиппа.

– За что?

– Как за что? За мои грехи.

Аза вспомнила Санчу. Судьбы двух молодых женщин во многом были похожи, однако Пиппа в меньшей степени являлась жертвой обстоятельств и по собственной воле стала вначале бродячей артисткой, потом воровкой. И все-таки Азе совсем не хотелось осуждать свою подругу по несчастью.

«Мне ли ее судить? Меня любили родители, кормилица Матюрина, бабушка, дядя Тибо, аббат Реми, Вадим, а Пиппа после смерти своей матушки осталась совсем одна. Ей трудно было избежать греха. Нет, я ее не упрекну: тем более, что она сейчас – единственная, на кого мне можно положиться»

– За свои грехи ты ответишь перед Господом, а я тебе не судья, – сказала Аза. – Если Богу было угодно, чтобы мы оказались вместе, нам надо крепко держаться друг за друга.

– Ты права, – согласилась с ней Пиппа.

Тем временем наступил вечер. Солнце нависло над горизонтом, а море на западе приобрело зловещий багряный оттенок. Ветер усилился, и палуба стала качаться сильнее. Однако Азу, как не странно, больше не тошнило, хотя ее состояние было по-прежнему скверным.

Она вдруг обратила внимание троих матросов: один из них открывал трюм, двое стояли в ожидании, держа что-то в руках.

– Им велено накормить пленников, – пояснила Пиппа, увидев, куда смотрит подруга.

– Бедняги! – пожалела Аза находящихся в трюме людей. – Они там без света и свежего воздуха.

– Уж очень ты жалостливая, – проворчала Пиппа.

– Что же в этом плохого?

– Не все люди достойны жалости.

– Ты говоришь о своем обидчике? Да, его жалеть не стоит. Он поплатился за свою подлость. А ты еще сомневалась в Божьей справедливости!

– Манкино еще ни за что не поплатился, – возразила Пиппа. – Пусть мне гореть в аду, если он не попытается выйти сухим из воды.

– Каким образом? – удивилась Аза.

– Примет магометанство.

– И он согласится погубить свою душу? Его не страшат вечные муки?

– Манкино ради собственной выгоды и сатане поклонится.

– И ты могла любить такого мерзавца? – удивилась Аза.

Ничего не ответив, Пиппа отвернулась от своей собеседницы, а той стало за себя стыдно.

«Зачем я упрекаю бедную женщину? Она уже жестоко поплатилась за свою опрометчивую любовь. Это мне повезло встретить такого мужчину, как Вадим, спасибо за него Господу».

– Ночь наступает, – заволновалась Пиппа. – Пора бы нам перебраться в каюту.

Ее беспокойство было вызвано тем, что на корабле началась шумная попойка. Из темноты слышались веселые голоса, а когда появлялся кто-нибудь с лампой, свет падал на раскрасневшиеся, хмельные лица. Вскоре Марчелло и Барбуто затеяли какое-то состязание, а остальные разбойники подбадривали их криками.

– Ох, не кончится это ничем хорошим, – процедила сквозь зубы Пиппа.

А Аза принялась вслух молиться.

– Я победил! – рявкнул Барбуто.

– Да, ты победил, – нехотя признал Марчелло.

– Мне нужен мой выигрыш! – заявил бородач.

– Чего же ты хочешь?

– Одну из наших женщин! – заявил Барбуто.

Пиппа громко ахнула, а Аза вся затряслась и покрылась густым потом.

– Я тебя не понял, – озадачился капитан. – Ты хочешь одну из девок забрать себе?

– Я еще не сошел с ума, чтобы надеть себе хомут на шею, – хмыкнул Барбуто. – А с девкой я только разок побалуюсь – от нее не убудет.

– Не попортил бы ты своим баловством наш товар.

– Я аккуратно, – сказал бородач и захохотал.

Матросы тоже засмеялись.

– Ладно! – согласился Марчелло. – Только бери не красотку, а рыжую девку.

– Я предпочел бы красотку, – возразил Барбуто.

От этих его слов Азу затрясло еще сильнее.

– Слишком она нежная, – настаивал на своем Марчелло. – Кто знает, что с ней может случиться. Дорогой товар надо беречь. А за рыжую девку мы много не выручим, да ей наверняка пришлось побывать под молодцами вроде тебя.

– Рыжую, так рыжую, – согласился Барбуто. – Особой разницы нет, на какой лошадке скакать – лишь бы у нее между ног была дыра.

Аза ощутила мерзкий страх. Мысль, что насильник не разберется в темноте, кто есть кто, заставила ее отползти от Пиппы и забиться в угол. Когда под навесом появилась черная тень, Аза едва не потеряла сознание. Ей показалось, что разбойник готов на нее броситься.

Но Барбуто, как только заполз под тент, сразу нашел Пиппу и повалил ее на тряпки. Аза закрыла глаза и заткнула уши, но все равно она слышала, как пыхтел бородач и болезненно стонала Пиппа. Этот ужас длился невыносимо долго. Аза была близка к обмороку, однако, как ей не было худо, сознание на сей раз не оставило ее.

«Господи Иисусе! – молилась она. – Спаси нас! Пресвятая Дева! Помоги несчастной Пиппе! Боже всемогущий и милосердный, покарай проклятых разбойников!»

Наконец, Барбуто удовлетворенно крякнул и выбрался из-под тента. Матросы встретили его свистом и сальными шуточками. Кто-то сказал, что и он не прочь развлечься, и несколько человек его поддержали.

У Азы упало сердце.

– Обойдетесь! – рявкнул Марчелло. – Развлечений у вас хватает на берегу!

Аза подползла к лежащей без движения подруге.

– Пиппа, дорогая, очнись! Ты меня слышишь?

– Да! – сипло ответила Пиппа.

Аза обняла ее и прошептала:

– Прости меня, ради Христа!

– За что?

– Я обрадовалась, что этому негодяю отдали тебя, а не меня, – призналась Аза.

– И я тоже на твоем месте обрадовалась бы, – прохрипела Пиппа.

Аза прижалась к ней и тихо заплакала:

– Что с нами будет? Господи, что с нами теперь будет?

Неожиданно совсем близко послышался голос капитана:

– Эй, вы! Пойдемте!

Аза замерла в растерянности.

– Пойдем! – сказала Пиппа. – У Марчелло мы будем в полной безопасности. А здесь нам нельзя оставаться.

– Верно! – согласился с ней капитан. – Тесновато нам будет втроем, но делать нечего. Не у одного Барбуто горит между ног. Не могу же я всю ночь отгонять от вас своих жеребцов. Ступайте за мной! И чтоб без женских капризов!

Как только Пиппа взяла тряпье из-под тента, она и покачивающаяся Аза двинулись за Марчелло. Он привел их в свою каюту, представляющую собой тесное помещение, вся обстановка которого состояло из узкого ложа и громоздкого табурета (и то, и другое было прикреплено к полу).

«Где же нам спать?» – растерялась Аза.

Еще ее мутило от пропитанного вонью спертого воздуха в каюте. Запахи крепкого мужского пота, немытого тела и вина били в нос.

Марчелло плюхнулся на свое ложе, а Пиппа молча расстелила принесенное тряпье на полу.

– С женщинами всегда много проблем, – заворчал хозяин каюты. – Почему я и не люблю с вами связываться, хоть и выручить за вас можно побольше, чем за мужчин…

Прервавшись, он снял с пояса металлическую фляжку и отхлебнул из нее несколько глотков, после чего захрапел.

– А он ночью не проснется? – спросила дрожащим голосом Аза.

– В любом случае он нас не тронет, – отозвалась Пиппа.

– Ну, да, ты говорила, что он чувствует отвращение к женщинам. Я тебе верю, но мне все равно неспокойно.

– Не бойся. Я не одну ночь провела рядом с Марчелло, и он меня даже пальцем не коснулся. Ложись спать. Ложе у нас хуже некуда, но мне приходилось ночевать и на голых камнях. Так что как-нибудь да уснем. Вдвоем лучше, чем одной, уже тем, что теплее. Я от холода очень мучилась.

Пиппа погасила масляную лампу, после чего она и Аза стали устраиваться на ночлег. Им было тесно, да и от холода они не спасались даже, тесно прижимаясь друг к другу. Первой уснула привыкшая к невзгодам Пиппа. Аза некоторое время прислушивалась к ровному сопению подруги, а потом и сама перебралась из мира реального ужаса в мир ночных кошмаров.

Вначале перед ней появились какие-то смутные, похожие на призраков образы, которые внезапно обрели плоть и кровь, превратившись в агрессивную толпу. Люди с недобрыми лицами показывали на Азу пальцами и смеялись над ней. Она попыталась убежать, но стоило ей сделать шаг, как земля у нее под ногами начала раскачиваться, и это вызвало всеобщий гомерический хохот. «Она погубила своего мужа!», – закричал напоминавший ей кого-то человек. «Я не губила Вадима!» – возразила ему Аза. «Твой муж – Бертран, а Вадим – твой любовник!» – заявил мужчина. Она вдруг с ужасом поняла, что перед ней никто иной, как покойный Арланд Евнух, у которого, однако, голос ее деда Гарнье. «Эту блудницу надо повесить! – заорал он. – А еще лучше ее сжечь! А я буду любоваться таким замечательным зрелищем!» Тут же два здоровяка подтащили Азу к дереву, с которого свисала веревка с петлей. А ее в это время беспокоила не предстоящая казнь, а то, что на ней нет ничего, кроме нижней рубахи. Азе было очень стыдно за свой вид даже тогда, когда Арланд надевал ей на шею петлю. Внезапно он сорвал со смехом с пленницы единственную прикрывающую ее тело одежду, и она предстала перед хохочущей толпой совершенно голой. «Эта распутница достойна своей позорной участи», – удовлетворенно изрек приблизившийся к Азе Бертран…

– Господи Иисусе, что с тобой? – донеслось до ее слуха уже из реальности.

Она открыла глаза и увидела обеспокоенное лицо Пиппы. У самой Азы пробегала по телу мелкая дрожь.

– Что с тобой? – повторила Пиппа.

– Мне страшный сон приснился, – ответила ей подруга, стуча зубами.

– Ты кричала так, будто тебя убивают

– Меня и убивали в моем сне.

Пиппа покосилась на храпящего капитана.

– Хорошо, что он от твоего крика не проснулся.

Словно услышав ее, Марчелло перестал храпеть, пошевелился и стал подниматься со своего ложа.

– А вы чего лежите? – обратился он к женщинам. – Мне ноги некуда поставить.

– Я освобожу место для твоих ножищ, – отозвалась Пиппа, вскакивая. – А Аза пусть лежит: ей нехорошо.

Марчелло принял сидячее положение.

– Что с тобой, красотка?

– Это я от качки страдаю, – ответила Аза.

– На, выпей вина! – предложил ей капитан свою фляжку.

Она сделала глоток и поморщилась.

– Ты чего? – спросил Марчелло.

– Вино плохое.

– А ты никак в винах разбираешься? – хмыкнул он.

Аза кивнула.

– Да, разбираюсь. У нашей семьи был лучший в Нарбонне виноградник.

– И куда же ваш виноградник делся? – заинтересовался Марчелло.

– Он теперь принадлежит аббатству Сент-Ирией… – начала Аза и прервалась, потому что на нее вновь напал приступ тошноты и рвоты.

– Я уберу все немедля, – засуетилась Пиппа.

Пока она занималась уборкой, капитан ворчал на свою излюбленную тему:

– Не напрасно я не люблю с женщинами связываться. С вами всегда много мороки. Уж очень вы нежные: возни много с таким товаром, и не знаешь, довезешь ли его.

– Зачем же ты все-таки связался с нами? – спросила Пиппа.

– Тебя твой дружок нам принес. Не отказываться же от дармовой добычи.

– А со мной что? – с замиранием сердца спросила Аза.

– А ты стоишь столько, сколько мы даже выкупами за знатных особ не получали. Мы тебя дорого продадим, а за твое похищение заплачено еще дороже.

– Кем заплачено? – поинтересовалась Пиппа.

– Дочерью правителя Коринфа, – заявил Марчелло.

Хотя Аза давно догадалась, кому она обязана своей неволей, тем не менее слова капитана заставили ее вздрогнуть.

– Дочь правителя Коринфа сама к тебе обратилась? – задала Пиппа следующий вопрос капитану.

Он фыркнул:

– Скажешь тоже! Кто она, и кто я!

– Откуда же ты про нее знаешь?

– Мальчишка, которого она к нам прислала, все выболтал.

– Нуньо? – хрипло спросила Аза.

– Да, его так зовут. Он просился к нам на судно, но я его не взял. Мне болтуны не нужны.

Марчелло поднялся со своего ложа, почесал у себя в затылке и, сказал, обращаясь к Пиппе:

– Принеси-ка своей подруге моченых яблок.

– Только вначале я переоденусь в мужское платье, – вдруг сказала она.

– Зачем? – удивился он.

– Тогда, то, даст Бог, во мне не будут видеть женщину.

– Попробовать можно, – согласился с ней капитан. – Ладно, надевай мужское платье. Только где ты его возьмешь?

– Найду.

Когда он вышел из каюты, Пиппа покопалась в валяющемся на полу тряпье. Она нашла себе штаны и рубаху – пусть сильно изодранные, тем не менее прикрывающие все, что следовало прикрыть.

Напялив на себя мужскую одежду, Пиппа проговорила с сожалением:

– Обрезать бы волосы, чтобы стать совсем похожей на парня.

– Не надо тебе обрезать волосы, – возразила Аза. – Найди шапку, и под ней волос не будет видно. Они у тебя красивые, жалко их.

– Было бы о чем жалеть, – буркнула ее подруга.

Глава 12
Месть

Аза чувствовала себя ужасно. Целыми днями она лежала пластом на палубе, под тентом, а по ночам мучилась в каюте Марчелло от одолевавших ее во сне кошмаров. К пище Аза испытывала стойкое отвращение, а если, поддавшись уговорам подруги что-то съедала, у нее начиналась рвота.

Пиппа в отчаянье восклицала:

– Ты же не доживешь до Мессины!

– Ну, и пусть, – равнодушно отвечала Аза.

Иногда, впрочем, она, чтобы успокоить взволнованную подругу, добавляла:

– Когда мы покинули Русильон, мне было так же худо. Но я, как видишь, выжила.

Пиппа нашла где-то шапку, под которую спрятала свои пышные, рыжие волосы. В мужской одежде она очень походила на мальчика-подростка.

Аза однажды сказала ей:

– Если бы я встретила тебя на улице, то нипочем не догадалась бы, что ты женщина.

– Это хорошо, – отозвалась Пиппа.

– Почему хорошо? – не поняла Аза.

– Потому что, – загадочно усмехнулась ее подруга.

– Ты что-то задумала?

Пиппа не ответила на вопрос, а заговорила об изменившемся к ней отношении мужчин с той поры, как она надела мужскую одежду. Аза и сама видела, что матросы уже смотрят на ее подругу так, словно перед ними не женщина, а парень. Капитан, будучи пьяным, не раз принимал Пиппу за члена своей команды и давал ей какие-то задания, с которыми она вполне справлялась.

– Может, и мне переодеться? – сказала Аза, которая весьма страдала от полных вожделения взглядов матросов.

Пиппа отрицательно покачала головой.

– Ты не такая, как я, и свою женскую сущность не скроешь и в мужской одежде. Тебя даже болезнь не лишила красоты.

– Жаль, что не лишила – буркнула Аза.

Ей впервые в жизни хотелось стать такой безобразной, чтобы вызывать у мужчин отвращение. Она мечтала заболеть на корабле чем-то вроде проказы и покрыться струпьями. Вадим ее такой не увидит, а разбойники, конечно же, безжалостно расправятся с прокаженной.

«А еще лучше, если поднимется буря, – думала Аза. – Тогда и я не попаду на невольничий рынок, и разбойники никому больше не причинят зла. Пусть и другие невольники погибнут, зато Господь будет к ним милостивее на том свете. Пиппе простятся ее грехи».

Но море, увы, оставалось спокойным, а корабль неумолимо приближался к Мессине. И, когда ясным, безоблачным утром парусник вошел в бухту, не было на свете человека несчастнее Азы.

– Я молила Бога, чтобы мы утонули, – призналась она подруге.

– Но Господь решил иначе, – ответила та.

– Может быть, что-нибудь все-таки произойдет? – воскликнула Аза.

В ее памяти возникли события недавнего прошлого, когда ее, казалось бы, ничто не могло спасти от брака с Бертраном. Но Господь не допустил этого и позволил Азе выйти замуж любимого человека. Почему же опять не может случиться чуда?

«Бог не оставит меня! – повторяла она про себя, как заклинание. – Богородица мне поможет!»

Тем временем корабль остановился в бухте, и пленницы принялись разглядывать берег. На заднем плане раскинулись овеянные туманной дымкой серо-голубые холмы и над самой высокой вершиной повисло лиловатое облако. Город же производил удручающее впечатление: уродливые землисто-серые дома на склоне, а ближе к морю и вовсе одни убогие хижины. Среди плоских крыш торчали металлические полумесяцы, но крестов нигде не было видно.

– Господи, что нас здесь ждет? – прошептала Аза.

– Ничего хорошего, – откликнулась ее подруга.

– Ты почему все еще в мужской одежде? – рявкнул на Пиппу приблизившийся к женщинам Марчелло.

– Я переоденусь, – пообещала она.

Аза хотела проводить подругу, но та попросила:

– Подожди меня здесь.

Оставшись одна, Аза забралась под тент. Она не могла больше видеть город, в котором хозяйничают мавры, и в котором ее ждет незавидная для женщины-христианки судьба. Пусть Вадим прожил среди неверных целых семь лет: во-первых, он мужчина, и, во-вторых, ему повезло с хозяевами, поскольку те даже не заставили его сменить веру. Вряд ли Аза окажется столь же удачливой, да и в любом случае измена мужу (пусть даже и не по собственной воле) казалась ей не менее ужасной, чем измена Иисусу.

Выглянув из-под тента, она увидела, как матросы вытаскивают из трюма пленников. Всего попавших в неволю мужчин было восемь. Связанные одной длинной веревкой они щурились от яркого солнечного света.

«Ужас, до чего они измученные! – пожалела несчастных Аза. – Бедняги! С ними обращаются хуже некуда».

Тут ее внимание привлек один из невольников – кудрявый, прекрасно сложенный парень. Аза поняла, что это коварный дружок Пиппы, и подумала с досадой:

«А он и впрямь хорош собой: худой, оборванный, но нельзя не признать, что красавец. Понятно, почему Пиппа потеряла голову. Ее бывший возлюбленный единственный из пленников достоин своей участи. Хотя, если ей верить – а не поверить невозможно, ибо она, как никто, знает этого человека – он способен ради собственной выгоды принять магометанство. Должно быть, мерзавец согласится и убивать христиан. Господи, накажи его!»

Манкино смотрел по сторонам, как бы оценивая обстановку. Совсем иначе себя вели его товарищи по несчастью. Аза знала от капитана, что семеро невольников были рыбаками-сербами. Эти люди привыкли к тяжелому труду и никогда не ожидали от жизни ничего хорошего, поэтому они воспринимали произошедшие с ними перемены с немалой долей равнодушия.

Неожиданно до слуха Азы донесся какой-то странный, еле уловимый звук. Удивленная она повернулась и ахнула, увидев, как шагавший по палубе Барбуто вдруг резко остановился, словно наткнулся на какое-то препятствие, схватился руками за шею, захрипел и упал навзничь. Аза так растерялась, что даже не сразу разглядела торчащий из груди бородача нож. Завороженным взглядом она наблюдала за растекающимся по палубе бурым пятном.

На пару мгновений команда корабля вся замерла, затем капитан подпрыгнул на месте и истошно завопил:

– Что творишь, девка? Убью тебя дрянь!

Эти слова относились к стоящей возле одной из мачт Пиппе. Она не только не переоделась, но еще и обстригла свои длинные волосы, и теперь у нее на голове были торчащие во все стороны короткие рыжие клочья. Зеленые глаза Пиппы грели, как у разъяренной кошки.

«Это она бросила нож в Барбуто, – подумал со страхом Аза. – Дева Мария! Что теперь с ней будет! Помоги ей, Боже! Спаси ее!»

Марчелло сделал шаг к Пиппе, но она, показав ему второй нож, крикнула:

– Стой на месте, иначе тебе конец! Я брошу нож в первого, кто попытается ко мне подойти и, будьте уверены, не промахнусь!

Этим словам нельзя было не доверять. У своего первого любовника, хозяина бродячей труппы, Пиппа научилась так хорошо метать ножи, что даже превзошла его в этом мастерстве, о чем она однажды рассказала своей подруге в присутствии Марчелло. Что касается остальных присутствующих при этом происшествии, то для них труп Барбуто являлся достаточным показателем возможностей Пиппы. Ни у кого не хватило смелости приблизиться к ней.

– Чего ты хочешь? – растерянно спросил Марчелло.

– А вот чего? – спокойно ответила Пиппа и метнула свой нож.

Капитан и матросы испуганно замерли, но жертвой разъяренной женщины стал на сей раз ее бывший любовник. Когда молодой человек стал падать, увлекая за собой других пленников, к которым был привязан, стоящий рядом с ним матрос, поспешил обрезать веревку. Манкино рухнул на палубу и задергался в конвульсиях посреди лужи крови.

Не дав никому опомниться, Пиппа начала быстро взбираться на мачту. Все с открытыми ртами следили за тем, как маленькая женщина взметнулась наверх и легко, словно по полу, прошлась по рее. Казалось, что она даже слегка пританцовывает.

Первым опомнился Марчелло.

– Слезай, дура! – закричал он. – Тебе все одно некуда от нас деться!

Она ему не ответила.

– Слезай, паршивая девка! – опять заорал он. – Может быть, я тебя и пощажу, но только!..

Не дослушав его, Пиппа осенила себя крестным знамением и прыгнула с мачты.

Аза в ужасе зажмурилась, но тут же поспешила открыть глаза. Она увидела, что Пиппа падает не на палубу, а в воду, причем это падение длиться необычайно долго. Когда же, наконец, раздался плеск воды, Аза вышла из оцепенения и подбежала к борту. Она вглядывалась в море, но ничего, кроме волн, не видела.

– Пиппа! – в отчаянье закричала Аза. – Пиппа! Где ты! Господи, Пиппа! Отзовись!

А по палубе метался, изрыгая проклятия, Марчелло. Он бранил всех подряд, а матросы пытались перед ним оправдаться за свое бездействие: дескать, никто не мог ожидать от рыжей ведьмы такого безрассудства. Мужчины сходились во мнении, что Пиппа сошла с ума.

– Дьявол вас забери! – вопил капитан. – Чтоб вам всем сдохнуть, недоноски! С одной сучкой не могли справиться, ублюдки! Чтоб вы все в ад провалились!

– Никто не хотел последовать за Барбуто, – заметил один из матросов.

– Ты, хозяин, тоже не больно-то с ней справился, – поддержал его другой член команды.

Марчелло обрушил на их головы новые потоки грязной брани, а затем принялся ругать всех женщин на сете.

– Ведьмы проклятые! – орал он, как резаный. – Пусть меня черти заберут живым в преисподнюю, если я еще когда-нибудь свяжусь хоть с одной из них! Пропади они пропадом!

Аза тем временем все смотрела на море, пытаясь разглядеть хоть какой-нибудь след подруги. Однако Пиппы не было нигде видно, а волны на месте ее падения давно успокоились.

«Пресвятая Дева! Неужели она утонула, да будет милостив Господь к ее душе?»

Аза почувствовала наворачивающиеся на глаза слезы. Ей было жаль Пиппу, но еще больше она жалела себя.

– Теперь я осталась совсем одна! – вырвался у нее возглас.

Марчелло еще некоторое время бегал и сквернословил, потом велел убрать трупы Барбуто и Манкино. Он по-прежнему был вне себя: его глаза метали молнии, лицо исказилось, а тело дергалось. Казалось, от злости капитан готов разнести свой корабль в щепки. Азе досталось от него немало гневных взглядов.

«Убил бы он меня», – равнодушно подумала она.

Марчелло ринулся к ней с криком:

– Чтоб ваше поганое женское племя сгинуло! Чрево дьявола! Гром и молния! Чтоб вас всех черти на огне жарили! Чтоб вам вечно гореть в адском пламени!

Аза равнодушно слушала его, ожидая от его гнева самых худших для себя последствий. Но он только грубо схватил ее за руку и почти волоком дотащил до мужчин-пленников.

– Эй, вы! – обратился Марчелло к двум стоящим поблизости матросам. – Свяжите девку покрепче, пока и она чего-нибудь не выкинула!

«Значит, я не умру», – подумала Аза с сожалением.