Текст книги "Тест на любовь"

Так что же на нее свалилось – счастье или несчастье? Ольга вздохнула, ответа на этот вопрос у нее не было. Как не было точных ответов и на другие вопросы.

– Не ищи ответов, Ольга. Просто живи, – говорила ей Ирма. – Всем нам неизвестно сколько осталось. Такие, как мы, подчиняются собственным законам, у нас должны быть свои понятия о счастье и несчастье. То, что разрешено другим, нам запрещено. И наоборот. Разве кто-то обречен на такие страдания, которые могут свалиться на нас? Да, мы возим то, что нельзя возить. Это преследуется по закону. Но закон – для здоровых, дорогая. Боль, которая может обрушиться на нас, только наша боль, нам придется ее терпеть, если мы сами не позаботимся о болеутоляющем. Я помню, как мучилась моя мать. Только из-за меня она не прекратила сама свои страдания.

Ольга хорошо понимала то, о чем говорила Ирма. Она не раз думала, что ей нетрудно отойти в мир иной – всегда найдется таблетка… Но еще не время. У нее еще есть дела на этом свете. Но если начнутся боли… Те, кто запрещает использовать наркотики для обреченных, не знают, что такое боль. Поэтому они ставят исполнение принятых законов выше страданий отдельного человека. А если так, то надо самим о себе позаботиться. Ирма права – чем больше курьеров, тем надежнее защита от страданий для таких, как она.

Ольга решила больше не раздумывать – звонить или не звонить в прошлое. Звонить. Едва переступив порог собственной квартиры, Ольга сняла трубку и набрала номер Тани Песковой.

– Таня? Узнаешь старинную подругу Ольгу? – Она никогда не пыталась интриговать по телефону, мол, а ну догадайся, кто это… И сама терпеть не могла.

На другом конце раздалось ошарашенное:

– Ой, Геро, ты, что ли?

– Представь себе. Жива-здорова. Не хочешь увидеться? – спросила Ольга. – Я сейчас кладу трубку, а ты подумай. Перевари мое появление в твоей жизни и запиши телефон.

Ольга продиктовала номер, положила трубку и отправилась в душ. От воды она быстро приходила в себя. Подставляя тело под колючие острые струи, она ощущала необыкновенную легкость, бестелесность.

Итак, все, что говорила Ирма на террасе своего дома, обретало реальность. Ольга как представитель турагентства «Кукольный домик» отправила уже несколько «туристок». Ольга не интересовалась, кто эти женщины, не вникала в дела Ирмы, которая знает, что делает. Ольга выполняла свою работу. Ирма и Иржи были ею довольны.

Ольга очень изменилась. Теперь это была уверенная в себе женщина, ухоженная, стильно одетая. Она решила строить загородный дом под Москвой: конечно, Чехия – прекрасно, но она не хочет оказаться иностранкой. Она построит такой, в каком сейчас живет мистер Уиклер. Может, порадовать старика?

Если воспользоваться его теорией, то, увидев воплощенный в жизнь новый дом, он решит, что срок его земного пребывания удлинится. Ведь он его построил в тридцать. А почему бы мистеру Уиклеру не прожить сотню лет? Ну, женится еще разок… Ольга улыбнулась. Да хоть двести. Пускай живет.

Мистер Уиклер любит жизнь. Вообще, как она заметила, там жизнь любят гораздо больше, чем здесь. А домик в лесу, который они построили со Славой, она сохранит. Мало ли – пригодится сыну для чего-нибудь.

Сейчас Ольгу Геро больше всего занимала персональная выставка. Она хотела ее и боялась… Ее работы будут висеть в зале фотоцентра… Только ее и больше ничьи. Она участвовала в разных выставках, выставлялась за границей. Но это другое. Устроить персональную выставку – это значит оказаться один на один со зрителями.

– Конечно, несколько лет назад, в прошлой жизни, такая выставка стала бы потрясением для коллег, – призналась Ольга Ирме. – Но тогда об этом мечтать было нельзя. Тогда нужны были не деньги, а то, что дороже их… Не тебе рассказывать. И вы, и мы играли по одним правилам.

– Можешь не рассказывать. – Ирма улыбнулась. – Но времена переменились, а вместе с ними и правила. Давай думать о сегодняшнем. Итак, что надо прежде всего? Рекламные плакаты с твоим портретом. Мальчики, жаждущие взять у тебя интервью. Ты их как следует угостишь, они хорошо поработают. Стало быть, нужен фуршет – легкий, но сытный, запоминающийся.

– Приглашения на двух языках – русском и английском?

– На трех. Добавь чешский. – Ирма многозначительно посмотрела на подругу – Я обеспечу тебе иностранный патронаж. У вас это любят. Наш фотожурнал тебя устроит?

– О, Ирма, об этом я и не мечтала.

– Еще не все. Рецензии… Непременно. Ты вкладываешь деньги, которые сама заработала. На каждый вложенный доллар, я не говорю рубль, ты должна получить как можно больше товара. Интеллектуального товара. Поняла? Иначе зачем тратиться? Ты должна получить максимум. Раньше такие выставки обеспечивали пожизненное признание. Сейчас нет. Значит, надо прокричать громче!

Глаза Ольги загорелись азартом. Она устроит выставку. Шумную, заметную.

– И еще, – добавила Ирма, – не вздумай экономить на дизайнере.

Ольга энергично закивала.

– Надо доверять специалистам. – Ирма многозначительно усмехнулась. – Понятно?

– Еще как…

Ольга вышла из душа, телефон сразу зазвонил. Это была Таня, переварившая появление Ольги в ее жизни.

– Итак, Таня? Как насчет того, чтобы встретиться с бывшей подругой?

– Ольга, ты с Луны свалилась?

– Да, Таня. Именно оттуда я и свалилась.

– Ты сколько лет не звонила?

– Не считала… А теперь вдруг захотелось вернуть приятных людей.

– Ага, намерена тряхнуть стариной?

– Если точнее, снова познакомиться со своей старинной подругой Таней Песковой. Как ты? Где ты?

– О, я нормально. Правда, я сейчас женщина сильно трудящаяся. Работаю с утра до вечера. С девяти до шести.

– Вот как? Ты и в худшие времена ходила на работу по присутственным дням! Как сейчас помню – мы каждый день, а ты как избранные.

– Да, но мне кажется, это уже было не со мной.

– А все, что происходит теперь, – это с тобой?

– Ты знаешь, со мной. Я даже испытываю удовольствие от хождения в присутствие. По крайней мере не надо думать, чем себя занять. Самое трудное для большинства из нас, если не заниматься самообманом, – найти себе дело без посторонней помощи.

– Слушай, Пескова, ты очень помудрела.

– Я всегда была такая. Только ты не замечала.

– Зато моя камера замечала.

– Твоя фотокамера выискивала морщины на наших мордах, – рассмеялась Таня. – А самые настоящие морщины гораздо глубже.

– Знаешь ли, подруга, именно оттуда они и проецируются на морды…

– Вот видишь, Геро, ты тоже даром время не теряла, умна до безобразия.

– Да кто бы спорил! Мудрая я теперь, мудрая. Ну так как, не боишься принять приглашение старой мудрой подруги?

– Я смелая. Говори: куда? Когда?

– На джин с тоником. В бар Дома журналиста. Знаешь где?

– Надеюсь, он все там же?

– Да.

– Хорошо, но мой благоверный…

– Ага, благоверный… У меня такого нет, поэтому оставь его дома, пусть лежит на диване, или где там ты еще его держишь.

– Ладно, оставлю с кошкой.

– Ага.

– С Муркой. Недавно у нее родилось восемь замечательных котят. Один еще при ней. Не надо?

– Нет, жалко животное, сдохнет от тоски. Меня часто не бывает в Москве.

– А, ты занятая женщина?

– Ну, ты же помнишь, я и тогда не сидела на месте. Сейчас работаю в одной фирме… Много езжу. Так как? В выходной?

– Договорились.

– Кстати, а где ты сейчас работаешь?

– По-прежнему в библиотеке, но в другой.

– А у нас еще есть библиотеки?

– А то…

– И где это?

– В Тушине.

– Вот это да! И есть читатели?

– Гм.

– Ясно. Очень откровенно.

Они посмеялись. Ольге было приятно снова услышать знакомый голос с ехидцей.

Теперь, много лет спустя, Ольга догадалась, что давным-давно Таня перенесла похожую операцию. Потому-то она и решила отыскать старую подругу. Таня никому ничего не рассказывала, но, пройдя через все, Ольга больше не сомневалась. Как не сомневалась и в другом – ей надо заняться Таней Песковой. Число «кукольных домиков», усмехнулась она, может вырасти. А не выстроить ли им целый городок? Ольга горько усмехнулась. Отличная идея. Только за такую идею вряд ли заплатят. Но Таней она займется, она уже поговорила с Ирмой.

Все чаще Ольга ловила себя на том, что сейчас она может все, как будто внутренние барьеры, внешние ограничения стерлись, открылась безбрежность мира. Она полюбила летать во Вьетнам, влажный воздух разглаживал кожу, целебные ароматы растений насыщали легкие – чего стоил запах мандаринов, не имеющий ничего общего с запахом привычных кавказских плодов. Вьетнамская кухня с каракатицами, лягушачьими лапками, собачьим мясом, прекрасно приготовленным в ресторане, доставляла удовольствие. Как-то разом все стереотипы прежней жизни рухнули, и Ольга ощутила себя человеком, открытым для всего.

Она чувствовала себя тугим мячом, сильной рукой запущенным в известную цель. И эта цель – ее собственный конец. Но пока она в полете, ей надо успеть выполнить все свои желания и прихоти.

Минь прекрасно относился к Ольге, он не знал, известны ли ей их отношения с Ирмой, но поскольку ее представили подругой Ирмы, он вел себя с ней чрезвычайно корректно. Он готов был исполнять все ее капризы.

Клиника, которую Минь держал под своим контролем, состояла из специалистов, и никакого труда не было загрузить контейнеры. Процедура проходила безболезненно, но чтобы не доставлять неудобств разовым курьерам, которые сами не знали, что везут, им затуманивали сознание. Посвященным курьерам, как самой Ольге, тоже давали возможность увидеть волшебные сны. И снова к ней возвращался первый наркотический сон – крупная клюква на излучине реки.

Проснувшись, она думала – а может, ей поехать в свой сон? И посмотреть? Но, придя в себя, она поняла – нет такой реки, а на песчаном берегу никогда не растет клюква.

13

«Семерка», от которой на всякий случай отрывалась машина Ольги, ехала не за ними. Она мчалась сама по себе, просто в ней сидел Андрей Широков, дождавшийся наконец своего водителя, в сотый раз извинявшегося за опоздание.

– Да нет, ты ничуть не опоздал, это самолет прилетел раньше. Такое случается. И не вини себя – эти минуты меня навели на очень важную мысль. Так что за твое опоздание я тебе даже приплачу. – Он протянул Толе сотенную бумажку.

Водитель ошарашенно посмотрел на хозяина.

– Андрей Михайлович, ну вы даете. Да если вы мне за опоздание отстегиваете сотню баксов, я каждый день буду опаздывать.

– А вот когда ты в следующий раз опоздаешь, я вычту у тебя сотню. Дорогие мысли приходят в голову нечасто. Понял?

Водитель успокоенно хмыкнул. Хозяин ему хорошо платил, ничего не скажешь. Но требовал четкости и послушания. Другой на Толином месте давно бы плюнул на деньги и сбежал. Но Толе бежать некуда. Никто, кроме Широкова, не взял бы его водителем. В свое время он побывал в сумасшедшем доме, если называть заведение своим именем, а не в нервной клинике. Он проторчал там несколько месяцев после нервного срыва из-за аварии. То была ужасная авария, и виноват он. Он работал дальнобойщиком, ехал из загранрейса на огромном «фрихофе», который его фирма купила у одной английской дамочки – она была, говорят, на всем рынке грузовиков единственным дилером от Англии. Ни один мужик не сумел ее вытеснить целых двадцать лет. Грузовик был последнего поколения, страшно дорогой. Толе не повезло – он заснул и в пять утра вылетел на встречную полосу на Минском шоссе. В него врезался «жигуль».

Муж, жена и двое детей – все всмятку. Так что Толя будет до конца жизни благодарить ту англичанку за качественную машину – будь он в любой другой, давно кормил бы червей в земле.

Фирма, в которой он работал, была непростая, и ему предложили на выбор – сумасшедший дом или тюрьму. Конечно, он выбрал первое. Теперь наступили новые времена, когда всем сумасшедшим самим предложили определить степень собственного сумасшествия и только признававшим себя таковыми предлагали укладываться в клинику. Никто больше не вправе засунуть туда кого-то, если он не буйный, помимо его желания. Толю тогда заприметил доктор и предложил у него работать.

Доктор, а им был Широков, тогда уже знал о готовящемся указе, но пациенту совсем не обязательно знать о нем, пусть видит в нем спасителя и преданнее служит.

Андрей видел огни «БМВ», быстро удаляющиеся по шоссе. Хорошая машина. Всем понятно – на нее можно заработать только определенными путями, причем совсем не теми, которые годятся для женщины в возрасте Ольги Геро. Вряд ли она продает себя, но наверняка что-то продает. Сейчас все продают, правда, везет тем, кто хорошо знает, что, куда, кому и за сколько. Андрею не составляло труда узнать адрес и телефон Ольги Геро. И проследить, чем она зарабатывает. Хозяйка фирмы? Нет, она не того психологического склада. У нее нет желания руководить другими, тратить на них свои силы. Наверняка разведена, подумал он, ее никто не встречал. Конечно, можно подумать, что муж прислал за ней машину. Но он побился бы об заклад, что машину прислал не муж. У замужней женщины взгляд иной, на ней лежит печать – занято, даже если она сама строит глазки и. пытается убедить – да свободно же!

Широков усмехнулся. Ну так что же – продолжить опыт с первой пациенткой почти двадцать лет спустя? Человек меняется, да, конечно, за полжизни она многое пережила, наверняка стала крепким орешком. Но каждый орешек состоит из половинок. Надо знать, где надавить, чтобы он раскрылся. Он это знает…

Сейчас Широкова интересовало другое – сама ли она управляет собой, достаточно хорошо постигнув собственную суть, или ею управляют? Если да, то кто, почему, зачем?

Он посмотрел на водителя и спросил:

– Ты видишь номера?

– Да, вижу.

– Запомни и узнай, чья машина.

– Хорошо, хозяин.

– Фамилию и адрес владельца.

– Есть.

– Жду звонка сегодня.

– Есть.

14

Андрей набрал номер платной справочной и узнал домашний телефон Ольги Геро. Судя по номеру, живет в центре. Значит, дела у нее идут прекрасно. Водитель удивил его своим сообщением – машина записана не на нее, но на кого она записана! У Андрея перехватило дух. Так что же теперь такое Ольга Геро?

Андрей поблагодарил Толю, который понял, что хозяин доволен результатом его простого расследования, если добавил еще десятку гонорара. Похоже, хозяин не просто рад, здесь что-то большее.

Толя прикинул, а сколько дадут ему те, кому он это расскажет? Точнее, сколько ему запросить?

Андрей долго ходил по комнате и думал. Ольга не шла из головы. Наконец он снял трубку и набрал номер ее телефона.

– Алло! – услышал он на другом конце провода.

Он молчал.

– Говорите же! Алло! Он молчал.

– Ну, черт побери! Говорите или положите трубку! Он молчал.

– Тогда я положу. – И шмякнула трубку на рычаг.

Ольга Геро по-прежнему импульсивна. Ее, как и раньше, можно подтолкнуть… Она чем-то взволнована. Стало быть, есть причина. Судя по всему, основательная, это не просто минутное раздражение. Хорошо, надо последить за ней – куда она ездит.

Андрей, проворачивая в голове ситуацию, подошел к зеркалу и посмотрел на себя: ничего нового, такой, как всегда. Он пожал плечами. А каким он хотел себя увидеть – таким, как тогда? Ах как она бежала, у нее действительно были потрясающие бедра – крепкие, сильные.

Конечно, сейчас они уже не такие, у женщин после тридцати бедра худеют и дрябнут. Даже если она их накачивает, все равно не то. Поэтому ему нравятся молодые, до тридцати. В постели. После тридцати трех просто постель их уже не устраивает, они хотят разговаривать, делиться мыслями, а он этого не любит. Ему и своих мыслей хватает.

Рука сама собой потянулась к телефону, пальцы тыкали в кнопки, набирая ее номер.

– Алло?

На другом конце сняли трубку и молчали.

– Здравствуй, Ольга. Никакого ответа.

– Ольга, не плати той же монетой. Она засмеялась.

– Я знала, что это ты звонил.

– Почему?

– Потому что я тебя узнала в Шереметьеве.

– А мне казалось, ты смотрела за горизонт.

– Да, но я вижу все, что происходит до линии горизонта. Это особенность фотографов.

– А ты фотограф?

– Да, с тех пор как окончила университет. Тот самый, где я победила в забеге. Ты понимаешь, о чем я говорю. Я не выпускаю из рук камеру.

– Это прекрасно. Значит, ты тонкий психолог.

– Если и не очень тонкий, то достаточно сообразительный. Хватило ума понять, что ты меня заметил, узнал и поехал следом.

– Да, я ехал, но у тебя слишком мощная машина. Моя «семерка» против «БМВ» – тихоходный ослик.

– Мой шофер предположил, что у тебя фордовский движок, раз ты решил увязаться за нами.

– Нет, шофер не прав.

– Конечно, нет. Когда он поддал газу, тебя нельзя было рассмотреть даже в подзорную трубу.

Ровный голос Широкова немного успокоил ее.

– Это манера моего водителя, – вздохнула она.

– Твоего водителя?

– Да, а почему бы и нет?

– Ты состоятельная женщина?

– А почему бы и нет? Да, я вполне состоятельная, самостоятельная, какая еще бывает женщина? А все остальное ты видел.

– Я не все видел.

– Ну, то, что не видел, тебе и видеть не обязательно. В конце концов, ты мне кто?

– Я тебе никто. А ты мой первый удавшийся эксперимент.

– Что? Эксперимент?

– Да, объект. А ты забыла, кто тебя загнал в чемпионки по бегу?

Ольга расхохоталась:

– Да, конечно, от таких гнусностей можно было добежать до Аляски не останавливаясь.

– Разве то были гнусности? Я говорил чистую правду.

– Мне было семнадцать лет, а ты говорил про какие-то бедра. Про мои необыкновенные возможности, которые открывает мое тело, как я теперь понимаю.

– Да, я намекал на это. Но ты же достигла…

– Но не с помощью собственного тела! – крикнула она и осеклась.

А с помощью чего достигла она благополучия? Он и сам не знает, насколько прав. Чертовски прав. Ольга похолодела.

– А ты что, ясновидящий?

– Нет, я психолог.

– Ну да, конечно. Ты же был аспирантом с психфака. А вы там все психи.

– Нет, не все. Я оказался лучшим психом.

– Что ты имеешь в виду?

– Я великий психолог.

– Ты, наверное, сумасшедший.

– Нет, психиатры часто бывают сумасшедшие, но я практикующий психотерапевт.

– Да? – проговорила она задумчиво.

А не спросить ли его, какого черта ему от нее надо? Она вспомнила его лицо в аэропорту. Его глаза. Что такое было в его глазах? Если бы посмотреть в них через камеру, она бы определила безошибочно.

– Ты думаешь, у тебя глаз-рентген, да? – В ее голосе послышалось что-то такое, отчего у Широкова забилось сердце. Он точно знал – ей не хочется, чтобы он видел ее насквозь.

– Думаю, да, – сказал он, четко давая понять, насколько уверен в своих способностях.

Сердце Ольги забилось в дикой тревоге. Но ведь Иржи сказал – ничто, никакой рентген не способен раскрыть, что у нее внутри. Конечно, нет. Какая чепуха! Она спятила!

Глаз-рентген. Переутомилась, надо кончать этот дурацкий разговор.

– А во что ты хочешь меня загнать на этот раз, Широков? – спросила она, подчиняясь какой-то посторонней воле. – Что ты хочешь? Вообще-то кто кому звонит? Ты мне или я тебе?

– Я тебе звоню.

– Что ты хочешь сказать мне?

– Я хочу увидеться с тобой.

– С какой стати? Зачем?

– Ну, просто я хочу с тобой увидеться.

– Что предлагаешь?

– Я предлагаю тебе со мной встретиться.

– Хорошо, где и когда?

– Называй место ты, где тебе удобней. Ты женщина. Сердце Ольги колотилось как безумное. Где? Где? Не домой же его приглашать?

– Да, хорошо. Давай-ка встретимся на моей профессиональной территории. В Доме журналиста. В баре. Как?

– В баре. В Доме журналиста. Когда и во сколько?

– В воскресенье, в час дня.

– Ах, мы пойдем на утренник.

– А ты думал – на вечерний прием? Нет, дорогой. Вечерами я не хожу по барам с незнакомыми мужчинами.

– А со знакомыми?

– У меня нет знакомых мужчин. А вообще какое твое дело? – Ольга разозлилась – с какой стати он лезет в ее жизнь? А она рассказывает ему все, что он ни пожелает. Она явно переутомилась.

– Да нет, Ольга, я думаю, у тебя есть знакомые мужчины. И ты ходишь вечерами в бары. У тебя есть маленькое вечернее платье, знаешь, такое ма-аленькое черненькое платье, долларов… Ладно, я оставляю наглые попытки проникнуть в твои коммерческие тайны.

Ольга усмехнулась. Он прав, черт возьми. У нее есть ма-аленькое черное платьице, всего за две сотни баксов, но на ней оно выглядит на тысячу.

Ольга стала судорожно вспоминать, когда в последний раз вечером была в баре. Ну конечно, во Вьетнаме, ну конечно, в Праге. Но не в Москве.

– Да, я бываю в барах, но…

– Вот видишь, а хотела сказать неправду.

– Слушай, я боюсь с тобой встречаться, ты какой-то странный.

– Да я не странный, и чего тебе бояться в час дня в Доме журналиста?

– Хорошо, встретимся в вестибюле. Я проведу тебя по своему удостоверению.

– Отлично. Договорились. В вестибюле. Ты поведешь меня в бар.

– Договорились, пока. Он положил трубку.

Она тоже положила трубку и отскочила от телефона, будто боялась обжечься.

Она метнулась в кухню, налила апельсинового сока в стакан, выпила залпом, не поняла, что такое сделала, налила еще, снова выпила, опять не поняла. А когда налила третий стакан, удивилась – Господи, она пьет столько жидкости, будто готовится к ультразвуковому исследованию. В конце концов, ну встретится она с ним. И что? Он же не экстрасенс, который вытряхнет у нее из башки все, что там сидит. Да и она кое-чему обучилась за прошедшие годы.

Она умеет владеть собой. Иначе давно бы засыпалась. Ольга вспомнила, как в свой первый сознательный рейс, после того как Ирма и Иржи ей все открыли, она летела из Вьетнама и, сидя в самолете, вглядывалась внутрь себя. Ей казалось, она видит все, как на экране, что в ней. Она считала часы, минуты, когда приземлится самолет, ей казалось, контейнеры слишком тяжелы, у нее случится «выкидыш», прямо здесь. Она закинула ногу на ногу, так плотно стиснув бедра, что лицо побелело от усилия.

– Вам нехорошо? – озабоченно подлетела к ней стюардесса, милая блондинка с красным платочком на шее, концы которого кокетливо торчали в разные стороны. При виде красного цвета Ольгу охватила паника. В глазах стюардессы возникла тревога, но не за пассажирку, а за себя – неужели придется возиться? – Мы идем на посадку. Потерпите! – не попросила, не уговаривала, а потребовала она.

И странное дело, при всей нелюбезности души, голос – сама любезность, он успокоил Ольгу. Она расслабилась. И, черт побери, она должна доверять Иржи. Если он сказал, что не о чем беспокоиться, значит, так и есть. В конце концов, он должен трястись над ней больше, чем она над собой. Конечно, «куколок» вроде нее он наделал много, но не всем доверяет так, как ей. Она ощутила внезапный прилив радости, но тут же взяла себя в руки – рано ликовать. Она давно знала: порадуешься прежде времени – в положенный срок нечему будет радоваться. Все хорошо вовремя.

И Ольга закрыла глаза…

Сейчас, напившись соку, она поставила в холодильник пакет. Ладно, надо кончать воспоминания, что было – то прошло. Предстоит встретиться с Таней. За Таню Ирма вознаградит ее отдельно. Ольга станет ее поручительницей. И если все состоится, они с Таней вместе поедут в Прагу. Господи, на кой черт ей этот мужик? Для чего она назначила ему встречу в Доме журналиста? Ольга сама не понимала, но чувствовала, как что-то толкает ее к нему. Где-то в глубине сознания сидела необъяснимая мысль – этот человек ей нужен. Или память о победе, которой никогда бы не было без него? Как мужчина он ее не привлекал, то есть нет, все при нем, он видный, ладный, статный. Но эти слова, приходившие на ум, были безликие, лишенные страсти и порыва, как и ее отношение к нему.

– Итак, что ты можешь нам сообщить? – спросил Петр Сергеевич, глядя на Толю, сидящего перед ним на стуле. Кабинет был обставлен новой итальянской офисной мебелью, а водителю Широкова принесли стул из старой жизни, чтобы подчеркнуть, что он чужой в этом мире.

– Ну что могу сообщить, – вздохнул он. – Патрон интересовался одной машиной и одной бабой.

– Называй номер. Называй бабу.

– Бабу не знаю. А номер машины… – Он назвал без запинки.

– Ты, конечно, узнал, к кому она приписана?

– Да, узнал. – Он сообщил.

– Хм, – покрутил головой толстый. – Это что-то новенькое в жизни твоего шефа. А баба?

– А баба – я не знаю, кто такая. Машина встречала ее в Шереметьеве.

– Что ж, ладно. – Он нажал несколько кнопок: – Друг, запиши-ка номер, поинтересуйся, что за бабу катает эта тачка.

– Приступить к исполнению? – спросил «друг».

– Так точно. Немедленно. Исполнишь – мигом сюда. Что еще можешь добавить?

– Патрон слетал в Прагу. Вернулся.

– Сколько дней был в Праге?

– Три.

– Что он там делал?

– Не знаю. Он не говорил.

– А по дороге из аэропорта было что-то интересное? Толя вспомнил сразу же о сотне баксов, но решил не обнародовать новость. Бумажка приятная, новая, чужими пальцами не захватанная, пускай себе лежит там, где лежит.

– Нечего больше сказать, да?

– Нечего.

– Ну ладно, до новых встреч, Толян. Бывай. – И толстый помахал ему рукой, как вождь с трибуны.

– Иди и не оборачивайся, – посоветовал охранник, выпуская его из офиса.

Толя никогда не оборачивался, уходя из громадной комнаты. В прежние времена здесь заседал ученый совет научно-исследовательского института. Кому только не сданы здесь помещения, некогда бывшие лабораториями, где шуршали бумажками сотни серых бабенок и нечесаных мужиков. Сколько чаев здесь выпито из пачек со слоном, сколько мышей выкормлено сухими бутербродными крошками. Похоже, администрация, съежившаяся на пятачке возле сортиров в конце коридора – все в одной норке, с директором за ширмой, – сама не знала, кому именно сдала. Весь штат от прежней науки – только они: директор, секретарша и бухгалтер.