Текст книги "Небесные книги в Апокалипсисе Иоанна Богослова"

Автор всячески подчеркивает высшую истинность текста Апокалипсиса: апостол Иоанн заявляет, что текст Апокалипсиса есть пророческое «откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог». Содержанием откровения являются видения, которые призваны описать, «что есть и будет после сего» (Откр 1: 19).

Описывая то, «что есть», Тайнозритель показывает картины мировой истории, каковой она предстает с «божественной перспективы». Как и ветхозаветным пророкам, ап. Иоанну явлена воля Божия, стоящая за событиями земной истории. Ап. Иоанн зрит происходящее на земле как борьбу сил добра и сил зла (особенно ярко это предстает в Откр 11—13, в картинах борьбы дракона и двух зверей с Церковью). Апостол показывает, что периоды видимого могущества зла на земле являются временными и преходящими. Всякий раз, когда в Апокалипсисе описывается деятельность сил зла – дракона-сатаны, зверя и лжепророка – неизменно повторяется формула «и дано было ему…» Эта фраза указывает, что сатана волен действовать лишь по попущению Божию, и все творимое им зло жестко ограничено Богом. Сатане позволено действовать в рамках периода «трех с половиной» лет, представляющего собой конечный период времени, за которым последует окончательное истребление зла и злых сил. В видениях цикла труб и чаш изображено, как Бог посылает кары на грешников, осуждая соделанное ими зло. Однако благой Бог дает им возможность покаяния и обращения, что явствует из стихов Откр 9: 20—21 и 16: 11.

Итак, повествование Апокалипсиса раскрывает подлинную реальность владычества Бога и Христа над историей. Раскрывая то, «что есть», Тайнозритель показывает вселенское значение жертвы Христовой как решающей победы над силами зла, внутреннюю сохранность и защиту верующих Богом даже посреди тяжких испытаний.

В свою очередь в Апокалипсисе не менее важную роль играет описание того, «что будет после сего», – то есть описание в строгом смысле «эсхатологических» событий. С Откр 15 начинается изображение финала мировой истории: суд над последователями зверя в видениях семи чаш (Откр 16), последний суд над вселенским царством зла, представленным в символическом виде «Великого Вавилона» (Откр 17—18), второе славное пришествие Христово (Откр 19) и утверждение полноты Царствия Божия и единения с Богом и Христом в эсхатологическом граде «Небесном Иерусалиме» (Откр 21—22: 5). Эти события являются достоянием будущего – их можно предощущать верой, но людям не открыто, как именно они совершатся. Однако со всей несомненностью Тайнозрителю открывается, что весь ход истории направляется Богом к благому концу. Читатели Апокалипсиса уверяются в том, что все описанные в нем видения эсхатологического свершения – суд над Вавилоном, второе пришествие Христово, явление Небесного Иерусалима, всецелое торжество добра над злом – непременно сбудутся как часть вечного замысла Божия. Все эти события уже заданы во вневременной реальности, когда воплотившийся Сын Божий взошел на крест.

Напомним, что для образов небесных книг библейской традиции достаточно важной идеей является возможность «из-глаживания» из них – а именно изглаживание грехов из книги людских деяний при искреннем покаянии человека (Нс 44: 22; Пс 50: 3) и изглаживание имени человека из книги жизни при нераскаянности в тяжких грехах (Исх 32: 31—32; Пс 68: 29; ср. также: Откр 3: 5). Подобную зависимость определения Богом участи людей от их дел и поступков можно увидеть в писаниях ветхозаветных пророков, в частности, в Книге пророка Ионы и Книге пророка Иеремии:

«Иногда Я скажу о каком-либо народе и царстве, что искореню, сокрушу и погублю его; но если народ этот, на который Я это изрек, обратится от своих злых дел, Я отлагаю то зло, которое помыслил сделать ему. А иногда скажу о каком-либо народе и царстве, что устрою и утвержу его; но если он будет делать злое пред очами Моими и не слушаться гласа Моего, Я отменю то добро, которым хотел облагодетельствовать его» (Иер 18: 7—10).

В русле библейской традиции содержание небесных книг относительно судеб людей не заранее жестко фиксировано, но «подвижно» в том плане, что Бог откликается на свободный выбор отдельного человека.

В повествовании Апокалипсиса ярко представлена данная тематика – в нем показываются два возможных пути, которые могут выбрать люди. В 5-м разделе главы II уже было сказано, что в повествовании о двух свидетелях 11-й главы присутствует как тема спасения многих народов, так и тема суда над нераскаянными грешниками. Наличие этих двух тем характерно и для всего Апокалипсиса в целом: интересно проследить это на примере сказанного о «народах» и «царях». Известным фактом является то, что в Апокалипсисе содержатся взаимоисключающие высказывания относительно окончательной участи «народов и царей». С одной стороны, «цари земные» показаны в Откр 19: 19 как союзники первого зверя, вышедшие вместе с ним на брань против Агнца (ср.: Откр 17 и 19) и соответственно потерпевшие поражение и в результате погибшие (Откр 19: 21). Однако позже, в описании Небесного Иерусалима в Откр 21: 25, говорится, что «цари земные принесут в него славу и честь свою»; наиболее вероятно, что такое словоупотребление предполагает полноценное участие упомянутых царей в эсхатологической полноте нового века[779]779
  Это основной из предложенных комментаторами вариантов толкования этого стиха – см., например: Aune D. Е. Revelation 17—22. Nashville, 1998. Р. 1170-1172.


[Закрыть].

Подобным же образом употреблен универсальный термин «народы» (подразумевается, языческие народы): с одной стороны, в Откр 14: 8 сказано, что богоборческий Вавилон «…вином блуда своего напоил все народы» (ср. также: Откр 18: 23; 20: 7—8). Однако в 22-й главе утверждается, что листья древа жизни в Небесном Иерусалиме служат «для исцеления народов» (Откр 22: 2; ср. также Откр 15: 4: «Все народы придут и поклонятся пред Тобою») – и это последнее упоминание слова «народы» в Апокалипсисе.

Комментаторы высказывают разные мнения, как могут быть соотнесены два противоположных утверждения об окончательной судьбе «царей» и «народов»; анализ предложенных мнений, несомненно, заслуживает отдельного объемного исследования[780]780
  См., к примеру, монографию: McNicol A. The Conversion of the Nations in Revelation. London, 2011.


[Закрыть]. Вслед за Оригеном[781]781
  См. подробный разбор мнения Оригена в статье: Ramelli I. Origen’s Interpretation of Violence in the Apocalypse: Destruction of Evil and Purification of Sinners // Ancient Interpretations of «Violent Texts» in the Apocalypse. Gottingen, 2011. P. 46-63.


[Закрыть] некоторые исследователи считают, что в Апокалипсисе имеет место последовательное развитие образов: после временного мучения «в озере огненном» цари и народы допускаются в Небесный Иерусалим и получают там «исцеление»[782]782
  К примеру: Rissi M. The Future of the World: An Exegetical Study of Rev. 19: 11– 22: 15. London, 1972. P. 68-78.


[Закрыть]; однако большинством толкователей данное мнение не поддерживается. Соответственно библеисты обосновывают свое видение либо спасения, либо осуждения в качестве основной для Апокалипсиса темы, давая различного рода объяснения стихам с противоположным значением (к примеру, Г. Бил считает, что «царями» в Откр 21: 25 названы христиане – «царство и священники» согласно Откр 1: 5[783]783
  См.: Beale G. K. The Book of Revelation. P. 1097.


[Закрыть]). Как бы то ни было, стоит признать, что однозначное решение этого вопроса в тексте Апокалипсиса отсутствует.

Наиболее взвешенной представляется точка зрения, изложенная Ричардом Бокхэмом в его второй посвященной Апокалипсису работе – «Богословие Апокалипсиса»[784]784
  Bauckham R. The Theology… Р. 102—106, 149.


[Закрыть]. Исследователь высказывает мнение, что наличие в тексте изображений как спасения народов, так и суда над народами полностью отвечает намерению автора, который сознательно, используя те же самые универсальные (отчасти гиперболические) термины, фактически равно отразил в Апокалипсисе эти два возможных пути. Таким образом, как всеобщее поклонение Богу, так и отпадение следует рассматривать с одинаковой серьезностью, поскольку эти две перспективы представлены в тексте Апокалипсиса одновременно[785]785
  См.: Bauckham R. Climax of Prophecy. P. 309.


[Закрыть]. Можно сказать, что в вечном замысле Божием предусматривается, что в истории будут и многие народы, принявшие определенный им Богом путь, и народы, отвергнувшие его. Представляется, что изображенная в Апокалипсисе двойственность участи «народов» и «царей» выражает мысль, что Бог может спасти все народы, если они обратятся ко Христу, а это зависит от их свободного выбора.

При всей дарованной человеку свободе самоопределения нельзя забывать, что последнее слово в определении человеческой участи остается за Богом: в одном из заключительных речений последней главы так сформулирована позиция Апокалипсиса: «Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святый да освящается еще. Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его» (Откр 22: 11—12).

Итак, можно сделать вывод, что в повествовании Апокалипсиса дано изображение двух путей, избрание каждого из которых зависит от свободного выбора человека. Тем самым в описании судеб «народов» и «царей» автор Апокалипсиса выражает очень характерную для образов библейских небесных книг идею «синергии», соработничества Бога и человека.

В настоящей работе было показано, что в Апокалипсисе проявляются основные присущие небесным книгам свойства – божественный авторитет, непостижимая глубина, высшая истинность, а также акцентирование сочетания воли Божией и воли человеческой. Поэтому представляется вполне возможным говорить об общности Откровения Иоанна Богослова с небесными книгами. Таким образом, весь Апокалипсис можно понимать как открытое Тайнозрителю содержание небесной книги замысла Божия.

Заключение

Подводя итоги, нужно сказать, что ни в одном новозаветном произведении образ книги не играет столь значимой роли, как в Откровении Иоанна Богослова. На протяжении повествования Апокалипсиса встречаются четыре образа небесных книг; кроме этого, слово «книга» применено к самому Апокалипсису. Образы небесных книг Апокалипсиса, продолжая предшествующую библейскую и межзаветную традицию, являют при этом множество своеобразных и уникальных черт, в которых отражаются яркие особенности новозаветного богословия.

В отношении образа книги жизни автор Апокалипсиса последовательно придерживается предшествующей традиции: в книге жизни записаны имена людей, наследующих вечную жизнь, что в Апокалипсисе выражается как гражданство в Небесном Иерусалиме (Откр 21: 27). При этом образ книги жизни в Апокалипсисе обогащен чертами, присущими новозаветному откровению. Книга жизни пребывает во владении Христа (Откр 3: 5; 13: 8; 21: 27) как победившего смерть, живущего «во веки веков» (Откр 1: 18) и истинного Судии (ср. Откр 19; Ин 5: 22; Мф 25: 31—46). «Предвечное» написание имен в книге становится возможным благодаря искупительной жертве Христовой (Откр 13: 8). В образе книги жизни акцентируется всеведение Божие – грешники не вписаны в нее «от создания мира» (Откр 13: 8; 17: 8). Характерной особенностью является также то, что единственное в Апокалипсисе упоминание об «изглаживании» из книги (Откр 3: 5) сделано в контексте обетования о спасении, что особенно подчеркивает милость Божию.

Образ книги людских деяний, единожды упомянутой в сцене эсхатологического Суда в Откр 20: 12, полностью укладывается в рамки традиционных иудейских представлений. Пред Богом открыты все дела людей, на их основании осуществится справедливый суд над каждым, и таким образом будет определена вечная участь человека.

Наиболее сложным и многоплановым образом является книга Откр 5: 1, находящаяся в деснице «Сидящего на престоле», написанная «внутри и отвне» и «запечатанная семью печатями». Эта книга представляет собой уникальный образ небесной книги для всей иудейской традиции. На основании ранних святоотеческих толкований, библейских параллелей и современных Тайнозрителю реалий было установлено, что в сцене Откр 5 запечатанная книга играет роль символа универсального владычества, которое передается Богом распятому и воскресшему Христу. Однако значение запечатанной книги для повествования Апокалипсиса отнюдь не исчерпывается данной ролью.

Из всех видов небесных книг ближайшим прототипом запечатанной книги является книга судеб, которая также связывается с идеей владычества. Однако в Апокалипсисе не выражена характерная для древнего ближневосточного и античного мировосприятия мысль, что вся история вплоть до мельчайших деталей предопределена заранее. В повествовании Апокалипсиса задан иной акцент: человеческая история направляется благим Богом к вечному спасению. В соответствии с этим представляется наиболее точным и взвешенным определить запечатанную книгу как спасительный эсхатологический замысел Божий, реализуемый в мировой истории. Господь Иисус Христос, Богочеловек, в совершенстве исполнивший замысел Божий о человечестве, «достоин» принять и раскрыть книгу определений Божиих. Написание книги «внутри и отвне» символизирует всеохватывающий характер Божиих определений, запечатанность – неизменность и непостижимость воли Божией. К такому толкованию тесно примыкает понимание запечатанной книги как пророчеств Ветхого Завета, которые исполняются во Христе, а также завета Божия с человечеством. Особого внимания заслуживает синтезирующее толкование книги, сделанное сщмч. Викторином Петавийским и соединяющее образность

Писания Ветхого Завета и завещания. Согласно св. Викторину, по отношению к книге как завещанию Иисус Христос выступает и как Завещатель, и как Исполнитель его условий, и как его Наследник – таким образом подчеркивается уникальная роль Христа.

В работе был рассмотрен и иной аспект образа запечатанной книги – его связь с последующим повествованием Апокалипсиса. Вполне обоснованно мнение, что содержание книги в определенной мере раскрывается в последующих видениях Апокалипсиса. Есть все основания полагать, что сцена Откр 5 («Сидящий на престоле» передает запечатанную книгу Агнцу) соответствует описанной в заглавном стихе Откр 1: 1 «цепи» передачи откровения («откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог»). В этом случае образ запечатанной книги Откр 5: 1 играет знаковую роль во всем Апокалипсисе – содержание книги являет обетованное в Откр 1: 1 «откровение Иисуса Христа». В соответствии с повествованием глав, в которых видится раскрытие содержания книги, главной темой обетованного откровения может считаться либо осмысление зла и страданий в мире (Откр 6:1 – 22: 5), либо Божие воздаяние грешникам (Откр 8:1 – 22: 5), либо видения подлинной реальности мировой истории и эсхатологического суда (Откр 12: 1 – 22: 5), либо финальные события эсхатологического свершения – падение богопротивного Вавилона и явление Небесного Иерусалима (Откр 17: 1 – 22: 5). Несомненно, что все эти темы присутствуют в Апокалипсисе, и различные варианты видения центрального откровения опираются на уже наличествующую в его тексте содержательную тематику. Проведя анализ аргументации, мы пришли к убеждению, что разные варианты понимания обетованного откровения не исключают друг друга, но равно допустимы и выявляют различные грани Откровения Иоанна Богослова.

Из посылки о видениях Апокалипсиса как содержания запечатанной книги можно вывести важное богословское следствие. Агнец-Христос, победивший силы зла, держит в Своих руках книгу с семью печатями, в которой содержатся все дальнейшие видения мировой истории, показанные в Апокалипсисе. Соответственно можно заключить, что все разворачивающиеся перед глазами читателей события человеческой истории, в которых проявляется борьба добра и зла, имеют подчиненный статус по отношению к явленной Тайнозрителю истинной реальности владычества Бога и Христа, описанной им в Откр 4—5.

Книжка, данная Тайнозрителю ангелом в сцене Откр 10, символизирует призвание ап. Иоанна к пророческому служению (ср.: Иез 2: 8 – 3: 3). Содержание книжки отражено в отрывке Откр 11: 1—13 – повествовании об «измерении храма» и пророческом служении «двух свидетелей». Путем всестороннего анализа повествования Откр 11: 1—13 мы пришли к выводу, что в откровении книжки в символическом виде раскрывается проблематика всего пути христианской Церкви: внутренней сохранности и защиты Церкви Богом, свидетельства Церкви в мире, страданий членов Церкви и спасительности их страданий, приводящих к окончательной истинной победе над гонителями и к обращению прежде неверующих.

Из многочисленных структурных параллелей становится очевидным, что книга Откр 5: 1 и книжка связаны между собой. Книжку Откр 10 можно назвать малым подобием вселенской запечатанной книги в деснице Божией. Ее значение может быть расширено как имеющее отношение не только лично к Тайнозрителю, но и ко всем христианам. Наилучшим образом соотношение книжки и книги Откр 5: 1 можно сформулировать так: книга Откр 5: 1 символизирует эсхатологический замысел Божий, реализованный Христом, книжка – участие христиан, представленныхТайнозрителем и «двумя свидетелями», в завершении исполнения этого замысла в исторической перспективе.

В работе были сделаны соответствующие выводы о взаимном отношении образов небесных книг. На основе анализа порядка упоминания слова «книга» в Апокалипсисе была выявлена четкая хиастическая структура: вначале упоминается Апокалипсис как книга (Откр 1: 11), затем книга жизни (Откр 3: 5), книга с семью печатями (Откр 5), «книжка» Откр 10; после этого вновь упомянута книга жизни (Откр 13: 8; 17: 8; 20:12,15; 21: 27), вместе с примыкающей к ней книгой людских деяний (Откр 20: 12) и,

наконец, снова Апокалипсис как книга (Откр 22). Данный факт еще не был отмечен и осмыслен предыдущими исследователями Апокалипсиса. В центре выявленной хиастической структуры находятся книга с семью печатями и книжка, что подтверждает тезис о том, что они являются главными образами небесных книг Апокалипсиса и наиболее значимыми для развития всего повествования.

На основании проведенных исследований был сделан вывод, что все упоминаемые в Апокалипсисе образы книг по праву можно считать взаимосвязанными и взаимодействующими. Эти книги маркируют путь, который очерчивает Тайнозритель на протяжении всего повествования: от земных реалий – к небесным, от судеб конкретных людей – к общим величинам истории, с последующим возвращением к исходной точке.

Наконец, в ходе проведенного исследования было установлено, что важное место в развитии повествования занимают упоминания самого Апокалипсиса как книги (Откр 1 и 22), которые являются неотъемлемым элементом вышеописанной хиастической структуры. Появляясь в первой и последней главах, указания на Апокалипсис как книгу служат композиционным обрамлением всего произведения. Более того, в работе мы пришли к заключению, что сам Апокалипсис имеет определенную общность с небесными книгами. Действительно, если содержание книги с семью печатями раскрывается в видениях Откровения Иоанна Богослова, то содержание этой небесной книги фактически соединяется с текстом Апокалипсиса. Кроме этого, в самом тексте Апокалипсис наделяется присущими небесным книгам свойствами: божественным авторитетом, высшей истинностью, непостижимой глубиной. Также во всем повествовании Апокалипсиса ярко акцентируется сочетание воли Божией и воли человеческой («синергия»), что в свою очередь является очень характерным для образов библейских небесных книг. Итак, на основании тщательного анализа текста Откровения Иоанна Богослова можно утверждать, что весь Апокалипсис мыслится как содержание небесной книги замысла Божия, открываемое Тайнозрителю Богом и Христом.

Приложение

Раннехристианские толкования образов запечатанной книги Откр 5: 1 и «книжки» Откр 10

Толкования запечатанной книги Откр 5: 1

Список использованной литературы

Источники

1. Novum Testamentum Graece et Latine. Nestle-Aland. 27 Aufl. Stuttgart, 1994.

2. Septuaginta / Ed. A. Rahlfs. Stuttgart, 1979.

3. Biblia Hebraica Stuttgartensia / Ed. K. Elliger, W. Rudolph. Stuttgart, 1997.

4. Ambrosius Autpertus. Expositionis in Apocalypsin libri I—V. Turnhout, 1975 (Corpus Christianorum; 27).

5. Ambrosius Mediolanus. Expositio Psalmi 118. Paris, 1845 (Patrologiae cursus completus. Series Latina (далее – PL); 15. Col. 1197-1526).

6. Apringius. In Apocalypsin. Paris, 1900 (PL Suppl. 4. Col. 1221– 1248).

7. Bedae Presbyteri Expositio Apocalypseos / Ed. R. Gryson. Turnhout, 2001 (Corpus Christianorum; 121A).

8. The Book of Enoch, or I Enoch: a New English Edition with Commentary and Textual Notes / Ed. M. Black. Leiden, 1985 (Studia in Veteris Testamenti Pseudepigrapha; 7).

9. The Book of Jubilees / Ed. J. C. VanderKam. Sheffield, 2001.

10. Cyprianus Carihaginensis. Testimonia adversus Judaeos. Paris, 1844 (PL 4. Col. 675-780).

11. Der Apokalypse-Kommentar des Andreas von Caesarea / Hrsg. J. Schmid. Miinchen, 1956. Bd. 2.

12. I Enoch / Ed. G. W. Nickelsburg. Minneapolis, 200E

13. Fragmenta graecorum tragicorum / Ed. A. Nauck. Leipzig, 1889.

14. Hieronymus. Liber Ezdrae. Paris, 1845 (PL 28. Col.1403—1435).

15. Hilarius Pictaviensis Episcopus. Tractatus super Psalmos / Ed. J. Doi-gnon. Turnhout, 1997 (Corpus Christianorum; 61).

16. Hilarius Pictaviensis. De Trinitate Libri Duodecim. Paris, 1843 (PL 10. Col. 9-471).

17. Joseph und Aseneth / Kritisch herausgegeben von C. Burchard. Leiden; Boston, 2003.

18. Jiidische Schriften aus hellenistisch-romischer Zeit / Ed. H. Lichten-berger, G. S. Oegema. Neue Folge, Giitersloh, 2002.

19. Oecumenius. Commentarius in Apocalypsin / Ed. M. Groote. Lovanii, 1999.

20. Origen. Commentaire sur Saint Jean /Avant-propos, trad, et notes par C. Blanc. Paris, 1966 (Sources Chnhiennes; 120).

21. Origen. Hom61ies sur Ez6chiel / Introd., traduction et notes par M. Borret. Paris, 1989 (Sources Chffitiennes; 352).

22. Origen. Hom61ies sur l’Exod / Introd., traduction et notes par M. Borret. Paris, 1985 (Sources Chffitiennes; 321).

23. Origenes. Selecta in Ezechielem. Paris, 1862 (Patrologiae cursus completus. Series Graeca; 13. Col. 767-824).

24. Paulus Orosius. De Arbitri Libertate. Paris, 1846 (PL 31. Col. 1173—1212).

25. Primasius Hadrumetinus. Commentarius in Apocalypsin. Turnhout, 1985 (Corpus Christianorum; 92).

26. Prudentius. Carmina/ Ed. M. Cunningham. Turnhout, 1966 (Corpus Christianorum; 126).

27. Tyconius Afer. Expositio Apocalypseos / Ed. R. Gryson. Turnhout, 2011 (Corpus Christianorum; 107A).

28. Victorin dePoetovio. Sur 1 Apocalypse: suivi du fragment chronologique et de la construction du monde / Introd., texte critique, trad., commentaire et index par M. Dulaey. Paris, 1997 (Sources chffitiennes; 423).