Текст книги "Рассвет королевы демонов"

Глава 2

Открываю глаза и вновь вижу перед собой море. Оно тихое и спокойное. Я вдыхаю соленый воздух и ощущаю, как становится легче. Ненамного, как мне хотелось бы, но все же… Мне лучше. Мысли вроде бы приведены в порядок и не настолько сильно отягощают мое состояние в целом. Всматриваюсь в бесконечный горизонт и замечаю, что солнце постепенно садится. Алый ореол едва ли заметен за синей линией моря, и я принимаю решение, что стоит двигаться обратно. Медленно поднимаюсь с колен, пытаюсь отряхнуть свое одеяние и в последний раз вдыхаю аромат моря.

Если до того, как сюда прийти, я чувствовала себя потерянной и уставшей, то сейчас, не знаю почему, чувствую прилив огромной силы. На прощание, как мне кажется, недолгое, окидываю взглядом спокойное море и пленительно-алый закат, который предвещает словно новую страницу моей жизни, а после мгновенно телепортируюсь.

Оказавшись на главной улице деревушки Шхра Иль, ловлю на себе косые взгляды местных жителей. Все, кому не лень, не стесняются и одаривают меня любопытными взглядами. Рядом проходит орк выше меня как минимум на две головы. Он одет в плотную кофту алого цвета и потертые штаны. На плече несет тяжелый мешок, похожий на мешок с картошкой. Орк щурит узкие глаза, что-то мямля себе под нос. Его огромные нижние клыки двигаются под шепот, которого я не могу расслышать, и, кинув напоследок презрительный взгляд, удаляется прочь, следуя своей дорогой. Я вздыхаю, не придав этому значения, и двигаюсь в сторону, где располагается храм.

«А тут людно вечером», – подмечаю про себя. Издаю короткий смешок от своей же нелепой мысли, продолжая медленно идти и наслаждаться спокойной жизнью этой деревушки. По пути мне встречаются несколько семей, которые откуда-то двигаются с детьми. С интересом разглядываю их счастливые лица. В сердце едва заметно что-то укалывает. Я мимолетно чувствую это и вздрагиваю. Поворачиваю голову вправо и вижу достаточно плотную толпу людей. Из-за шума, который издают жители, едва слышно звуки флейты и еще какого-то музыкального инструмента. Прищуриваюсь и замечаю, что там, где толпа густеет, проходит, видимо, какое-то празднество. Определяю про себя, что в последний раз могла позволить себе развлечься и отдохнуть только в академии. Ностальгия настигает меня внезапно, но в то же время я понимаю, что с тех пор прошло много времени, а мне пришлось многое пережить, что теперь лишь остались приятные воспоминания, которые греют сердце. Поворачиваю в противоположную сторону на развилке.

Улочка сужается, а звуки празднующей толпы становятся едва различимыми. Из-за забора вылетает рваный мяч и ударяется о мою ногу. Следом за ним трусцой выбегает девочка лет пяти. Ее лицо покрыто грязью, темные волосы собраны в растрепанный хвост, одежда рваная и кажется ношенной не первым поколением. У девочки разные глаза: один глаз темный, а второй… полностью белый. Такой же я видела у Шамана Ваакиля. На ногах красуются сандалии, а детские ноги испачканы в песке. Она останавливается и с изумлением смотрит на меня.

– Ой. – Детский голос кажется мне растерянным. – Простите.

Я выдаю едва заметную улыбку и, присев на корточки, беру мяч в руки.

– Любишь играть в мяч?

– Угу, – качает головой девочка и опускает глаза вниз. Мне кажется, что я ее засмущала, поэтому сразу же спрашиваю:

– А где твои друзья?

Девочка, не поднимая глаз, убирает улыбку с лица.

– У меня нет друзей, – едва слышно говорит она. – Со мной никто не дружит.

Ее слова пронзают болью мое сердце. Я сглатываю слюну и тяну машинально руку, чтобы поправить выбившуюся прядь из ее и так растрепанной прически.

– Почему? – практически шепотом спрашиваю я.

Как только я касаюсь ее волос, чувствую, как девочка дрожит. Ей страшно, и это видно невооруженным глазом, однако она всеми силами пытается показать, что это не так.

– Меня все называют чудовищем, – с грустью в голосе говорит она. – Никто не хочет дружить со мной, потому что у меня магия лавы.

– И разве это плохо? – Убираю руку от ее лица и жду, когда девочка поднимет глаза.

– Да…

– У меня тоже нет друзей, – неожиданно для себя выдаю я.

– Правда? – Девочка поднимает свои глаза, которые наполнены слезами. Я даже не заметила, как своими вопросами заставила расстроиться этого ребенка. Даже не подумала о том, что такой простой вопрос может ранить в самое сердце такое хрупкое создание.

– Правда. – Улыбаюсь и беру мяч в руки. Вижу, что мяч давно сдулся и потерял свою форму. Он пыльный и грязный, но… девочка с такой любовью смотрит на эту вещь, что я понимаю: по всей видимости – эта игрушка единственная, которая у нее есть.

– У меня были друзья, но жизнь расставила все на свои места, и теперь у меня их нет…

– Они умерли? – с опаской спрашивает девочка, убрав руки за спину.

– Нет, – отрицательно качаю головой. – Нет, они живы, просто… мы перестали общаться.

– Это грустно, – признается девочка и опускает свои шоколадные глаза в пол.

– Послушай. – Кладу руку на ее плечо, и девочка вновь поднимает на меня свои глаза. – Совсем неплохо быть не такой, как все. Да, различия могут пугать всех, проявлять в других негативные эмоции, но… Они просто не знают, каково быть не такой, как все. Иметь магию менее сильную, чем у других. Иметь другой цвет глаз или кожи. Любить не те цветы и фрукты, что все остальные. Это не плохо, понимаешь?

Девочка слушает меня, но ничего не отвечает.

– Иногда, в самых гадких и на первый взгляд неприметных магах сразу не разглядываешь тех, кто потом становится кем-то важным для своего общества.

– Магия лавы запрещена в этом мире, – с досадой в голосе говорит она.

– Но ты не одна такая, кто владеет этой магией, ведь так?

– Угу, – мычит девочка в ответ и с опаской тянет руки к мячу. – Но друзей у меня, даже таких, как я, нет…

– Друзья не всегда остаются с тобой. Ты знаешь, кто такие предатели?

– Нет, – отрицательно качает головой девочка и щурит глаза.

– Предатели – это те, кто вчера был друзьями. Не торопись делиться с друзьями всем самым сокровенным. – Осторожно дотрагиваюсь указательным пальцем до груди девочки, указывая на место, где располагается сердце. – Меня жизнь научила тому, что те, кого прикрываешь своей грудью, чаще всего наносят удар в спину.

Глаза девочки начинают сиять ярким огнем, на лице появляется едва различимая улыбка.

– Если ты не хочешь, чтоб тебя предавали, тогда просто никогда никому не доверяй свои секреты.

И протягиваю мяч девочке. Она с дрожью в руках берет его.

– Помни об этом. И никогда не расстраивайся, если тебя считают другой.

– Спасибо, – роняет девочка и, крепко обхватив мяч рукой, убегает прочь обратно в свой двор за кривой деревянный забор.

Иду дальше по узкой улочке, которая приводит меня к небольшой аллее. Утопающий луч солнца едва проглядывает сквозь плотные шапки деревьев, и я ловлю себя на мысли, что по весне эта аллея предстанет перед жителями деревни в сказочном одеянии. Еще раз вдыхаю аромат прохладного воздуха и уже на половине пути замечаю, что меня ожидает шаман. В это же мгновение тишину разрывает лязганье металла, и я чувствую, что клинки где-то неподалеку. Как нарастающая сирена, они приближаются ко мне и через секунду уже весело кружатся надо мной. Они сыты, о чем оповещают меня, и готовы к любым приказам, которые я им отдам. Но пока что нет надобности. По всему периметру храма стоят воины, а чуть ближе две девушки, которые были тогда в помещении. Я окидываю взглядом всю эту картину и, подойдя еще ближе к шаману, спрашиваю:

– Я слишком рано?

– Возможно, – кратко отвечает он, и почему то мне кажется, что у Ваакиля взволнованный голос. Я оглядываюсь по сторонам и вижу Юхана, выходящего из храма. Он с радостью в глазах смотрит на меня, будто бы наша разлука была долгой. Подойдя к нам, Юхан сует руки в карманы и говорит:

– Прошу меня извинить, – его голос дрожит, но принц старается изо всех сил это не показывать, – но в моем королевстве случилась беда.

– О чем ты? – Щурю глаза и смотрю на Юхана, словно не хочу и дальше слышать его слова.

– На мое королевство напали. – Сухость в голосе Юхана, кажется, сдавливает стенки рта, отчего принцу тяжело говорить. – В столице творится неразбериха, и… мне нужно быть там… рядом со своим народом.

– Кто напал? – переспрашиваю у него и замечаю, что принц сильно опечален.

– Пока не знаю, – отвечает тот. – Это я и хочу выяснить.

– Ладно, – отвечаю ему, и мы встречаемся взглядами. В карих глазах Юхана видны искры боли и страха. Припоминаю, что ранее на его владения не нападали. По крайней мере, я не слышала ничего такого, что бы так его опечалило либо он вспоминал с такой тревожностью.

– Прости меня, Аврора.

– Все хорошо. А где Ивви?

– Она ушла, – вмешиваются клинки, и я перевожу на них взгляд. Едва заметный васильковый дым струится из их рун. – Просто взяла и испарилась.

– А как же… тело Раума? – встревоженно восклицаю я. Клинки кивают на шамана, который, спрятав руки в длинные рукава, неподвижно стоит и слушает нас. – Где тело Раума? – спрашиваю у шамана, чувствуя, как меня переполняют переживания и страх.

– Оно уже на алтаре, – совершенно спокойно отзывается Ваакиль.

От слов шамана мне легче не становится. Словно что-то недосказанное в наших речах зависает в воздухе. Я хмурюсь, пытаясь сосредоточиться, и внезапно для себя, практически едва уняв тревогу в голосе, задаю следующий вопрос:

– А Дариус?

– Его нет на этих землях, – едва слышно трещат клинки. – Он покинул нас. Впрочем, как и всегда.

Чувствую привкус горечи на кончике языка. Поджимаю губы в плотную ниточку и слышу едва ли различимые слова шамана:

– Дальше твой путь лежит в одиночестве.

– Спасибо, что напомнили, – цежу со злостью сквозь зубы и замечаю переминающегося с ноги на ногу Юхана. Он делает шаг в мою сторону и внезапно крепко обнимает меня. Не знаю почему, но от прикосновений принца я чувствую, как тот дрожит. Ощущаю его дрожь по всему телу. Его горечь и боль за меня. Его страдания и тьму адского пламени. Я обнимаю Юхана в ответ и понимаю, что дальше мне следовать по своему пути – в одиночестве.

– Спасибо за все, – шепчу ему на ухо, понимая, что я прощаюсь с ним. Что, быть может, это последняя наша встреча в этом прекрасном мире.

– Тебе спасибо. – Едва сдерживая жгучую печаль, Юхан пытается держаться мужественно. – Береги себя.

– Обязательно…

Я не могу больше поддаваться эмоциям. Мне нужен глоток свежего воздуха, и как можно безразличнее я разрываю наши объятия. Юхан по-доброму улыбается мне и делает два шага назад. Я лишь выпрямляю спину, опустив руки по швам, и провожаю Юхана взглядом, хотя сердце рвется на куски. Юхан вместе с охраной направляется в сторону выхода, вполне возможно, навсегда покидая мои воспоминания. Я как можно дольше смотрю ему вслед, будто бы не хочу с ним прощаться. Будто бы знаю, что он придет ко мне внезапно, где бы я ни находилась.

– Нам пора, Аврора, – низкий баритон опаляет мой слух, и я, развернувшись к шаману, еще стою какие-то секунды. Ваакиль медленно идет по узкой тропе, которую я не сразу же заметила в противоположной стороне от нас. А я все еще не могу сдвинуться с места, осознав, что вновь осталась одна. Что вновь одиночество меня настигло именно тогда, когда я нуждаюсь в поддержке.

Выйдя из деревни, шаман медленно ведет меня сквозь тенистый лес, который плавно переходит в возвышенности и скалы. Я плетусь позади него, погрузившись в свои тяжелые мысли, которые не дают покоя. Более того, я ощущаю груз неподъемной печали, которую вряд ли смогу растворить в радости. Дорога становится все уже и уже, пока и вовсе не переходит в едва заметную тропинку, которая порой не огибает какие-то огромные булыжники, и приходится их перешагивать.

Воздух становится злее, клинки молчат, будто бы язык проглотили, а осознание того, что я в гордом одиночестве, не придает мне лишних сил. Набравшись побольше смелости, я обращаюсь к Шаману:

– Ваакиль…

– Я все ждал, когда ты хоть слово проронишь, – с иронией в голосе отвечает он.

– Да… как-то сложно с мыслями сейчас, – признаюсь ему и перешагиваю через булыжник.

– Нам во-о-о-он на тот выступ. – Шаман останавливается и вытягивает руку, показывая небольшой утес со стороны горы Кранс. Я замечаю небольшой мыс, что выступает более заметно, чем остальные выступы. Высота приблизительно около тридцати метров, как мне кажется. Словно это верхушка храма, на которой я едва ли могу с этого места заметить что-то, что похоже на алтарь.

– Высоко, – срывается с моих уст неуверенно. – А как мы туда доберемся?

– По лестнице, – отвечает шаман и делает шаг вперед. Я лишь пожимаю плечами, продолжая тащиться за ним.

– Так о чем ты хотела меня спросить?

Я тихонько вздыхаю, потому что до сих пор мысли настолько быстро мелькают в моей голове, что чувствую себя растерянной.

– Как вы все же поняли, что я приду к вам?

– Не задавай вопросов, на которые и так знаешь ответы, – безразлично отвечает Ваакиль, продолжая уверенно следовать по дорожке. Кроме завывания ветра и скалистой местности, нам по пути ничего не встречается. Изредка ящерицы убегают под камни или же слышится гоготание каких-то птиц между камнями. – Ты хочешь совершенно о другом меня спросить, – словно наводит меня на правильные мысли Шаман.

– Да, наверное… – неуверенно отвечаю ему.

Вздрагиваю от того, что кто-то пробежал позади меня. И это явно была не ящерица. Что-то большое и тяжелое пронеслось позади, но, обернувшись, я не увидела ничего, кроме пустоты.

– А как будет проходить ритуал? – дрожащим голосом спрашиваю я, стараясь быть бдительной. Клинки резвятся на природе и кажутся мне очень не разговорчивыми. Будто бы я их чем-то огорчила.

– Ивви оставила кокон с демоном. – В голосе шамана слышатся усталость и безразличие. – Мы положим его на алтарь, а дальше я все сделаю сам.

– Понятно.

Ощущаю грусть от короткого ответа шамана. Поэтому, не давая себе унывать, задаю следующий вопрос:

– А почему вас называют потомком Зулда?

– Потому что я отношусь к родовому дереву демонов и темных ведьм. Зулд был одним из великих демонов в истории Мира Йерсен. Первым, кто пошел против своего создателя. Первым, кто встал на защиту своего культа.

– Я думала, что только Раум такой. – Говорю это вслух, вместо того чтобы размышлять молча. Но Ваакиль не слышит этого. Или делает вид, что не слышит.

– Давно демоны перестали быть адскими тварями, впрочем, как и вампиры. Все больше демонов становятся расчетливыми и рассудительными. У них свои цели, которые они преследуют. Их раса стала развиваться, как только Зулд пошел против Юрун. Изначально никто не верил в него. Никто, кроме его народа. Деревня Шхра Иль верила в своего покровителя.

– А как эта деревня создавалась?

– Пришел Зулд и возвел тут дома с помощью демонических сил. Зулд начал собирать свой народ в пустыне: всех без разбору он забирал к себе, но лишь с одним условием.

– Каким?

Ваакиль роняет через плечо:

– Те, кто получал свой кров над головой, обязаны поклоняться ему. Зулд создал свой культ, жители верили ему, восхваляли, делали общины и алтари. После войны между богами Зулд стал реже появляться. Ходят легенды, что его стали покидать силы. Что он был проклят самой богиней Юрун. А вот почему? Вопрос хороший.

Ваакиль откашливается. Я ничего не смею вставить в его монолог, поэтому лишь тихонько подзываю к себе клинки, которые весело огибают Ваакиля и подлетают ко мне.

– Тогда Зулд назначил одного из жителей просвещенным. Ранее так назывались шаманы. Дал ему некие силы провидения. И тогда же был создан Орден Зулда. Никто не хотел верить в то, что Зулд может умереть. Это было бы нескончаемое горе для народа.

Я внимательно слушаю шамана и, едва не споткнувшись, удерживаюсь на ногах. Поднимаю голову чуть выше и замечаю, что солнце замерло на месте. Будто бы кто-то удерживает его. Однако откуда-то вылезла луна, которая медленно, словно на цыпочках, приблизилась к ореолу солнца.

Я как завороженная смотрела на это зрелище, будто бы впервые в жизни видела Шепот Тьмы. Шаман останавливается и ждет, пока я налюбуюсь данным природным явлением.

– В день, когда луна поспешила выйти на небо и столкнулась ореолами с солнцем, демон Зулд покинул этот мир, – тихонько приговаривает шаман. Его голос тихий и спокойный. – Никто не знал истинных причин. Никто верить не хотел в это страшное событие. Орден Зулда поклялся нести сквозь время эту ношу, чтить традиции и передавать их из поколения в поколение.

Я продолжаю наблюдать эту картину. Луна медленно, как мед, стекает по воронке, затмевая солнце. Некогда яркий оранжевый ореол тускнеет перед глазами. Его окантовку поглощает темная материя, напоминая мне о том, что в этом мире до сих пор добро противостоит злу. Что есть черное и белое. Хорошее и плохое. Сладкое и горькое. Что в нашем мире есть всегда какая-то противоположность, что перетаскивает на себе полотно правды.

– Зулд говорил, и очень много раз, что его уже не воскресить. Что душа его требует покоя, и если такое произойдет, то не стоит пытаться вытащить из адского пекла то, что хочет с ним стать единым целым. Орден Зулда пронес эту легенду через великие циклы магии, сквозь время и войны, и по сей день никто не решается совершить этот ритуал.

– Подождите, – осеняет меня, и я перевожу взгляд с явления на шамана. – Вы хотите сказать, что ритуал, к которому вы готовились и мы с вами заключили сделку, будет проведен, чтобы воскресить Зулда?

Клинки со злостью бренчат около меня, и мысленно я улавливаю их неподдельную злость, которую они хотят вылить на шамана.

Ваакиль же смеется. Его смех добрый и задорный, без какой-либо нотки корысти и вранья.

– Нет, Аврора. Зулда я не смогу воскресить. Мне не хватит сил. Однако этот ритуал подходит для того, чтобы на том алтаре, – шаман указывает костлявой рукой на место, к которому мы держим путь, – я смог вытащить из адского пекла Графа Ада.

– Ладно, – тихо изрекаю я.

«Он врет?» – ментально спрашиваю у клинков.

«Нет», – с небольшой паузой отвечают клинки.

Шаман издает легкий смешок, словно слышит нас, и, развернувшись, продолжает следовать дальше.

Чем ближе мы подходим к месту назначения, тем сильней ощущаю дрожь в коленях. Воздух вблизи Нижнего Дьявольского залива становится прохладнее. Его языки залезают за шиворот костюма, пронзая тысячью игл кожу. Меня передергивает от россыпи противных мурашек, что пролетают адской волной дрожи по телу. Я поднимаю взгляд на мыс, который ждет нас. В свете Шепота Тьмы рельеф горы кажется мне застывшей глиной. Где-то проглядываются дыры, что походят на соты меда, где-то отвалившиеся куски камня. Клинки мгновенно летят ко входу в гору, которая послужит коридором для достижения цели, оставив меня с шаманом наедине.

Глава 3

Подойдя ко входу, который едва освещается уже практически потухшими факелами, шаман, остановившись, разворачивается ко мне и тихо роняет:

– Ты готова?

Я смотрю на гору, задрав голову вверх, и ощущаю переполняющие меня эмоции. Страх и раскаяние, словно добро со злом, сражаются в моем сердце, и от осознания того, что я уже в одном шаге от своей цели, холодит кожу. Каменистая стена будто бы служит последней преградой перед выполнением заветного желания. В свете ночи замечаю трещины и уже давно покрытые мхом впадины. Дорога, ведущая ко входу, протоптана, словно сюда постоянно ходят люди, однако по пути мы не встретили никого. Руки начинает неприятно покалывать, а сердце норовит выпрыгнуть из груди. Я нервно сглатываю горький ком сомнения и твердо киваю.

– Да, готова.

– Тогда пойдем, – изрекает шаман и, развернувшись, идет в небольшую арку, что служит проходом в гору. Я мешкаю и зову клинки, которые через какое-то мгновение оказываются около меня.

«Что там наверху?» – с опаской спрашиваю я.

«Ничего такого, что могло бы угрожать твоей жизни», – отвечают они.

«Ладно».

Каменная арка, служащая проходом, манит меня. Я стараюсь прислушаться к любым звукам, которые исходят изнутри, но, кроме завывания ветра, не слышу ничего. Зайдя внутрь, вижу винтовую лестницу, вырубленную в стенах горы. Она настолько узкая, что по ней может двигаться только один человек по направлению вверх или вниз. Привкус нарастающего страха ощущается на кончике языка, но, не дав ему завладеть моим разумом окончательно, я делаю первый шаг по лестнице. Потолок низкий, а через несколько метров в неглубоких впадинах сверкают факелы, которые скудно освещают ступени. Я иду за шаманом, который медленно поднимается по ступеням. Мне кажется, что еще одна ступенька, и он остановится, чтобы отдышаться, однако он этого не делает. В голову закрадывается мысль, что шаман куда более вынослив, чем кажется на первый взгляд. Это не хилый мужчина, которого можно уложить одним ударом. Нет… Он куда сильнее.

Клинки витают рядом, словно пытаются меня защитить от чего-то. И чем выше мы поднимаемся, тем тяжелее становится воздух. Где-то едва различимо замечаю годовалые паутины, которые свисают над головой. Воздух пахнет горелым и спертым. Не останавливаясь, я следую за Ваакилем все выше и выше. Каждая ступенька словно мизерный шаг в приближении меня к моей цели. В голове уже давно спутались все мысли, и я не в силах их разобрать. Более того, мне чудится, что под гнетом своих раздумий я потеряла ниточку цели своего существования. И пока ступени не заканчиваются не поднимают нас на вершину утеса, я все чаще думаю о том, где я допустила ошибку. Кто на самом деле мои друзья и почему я так поступила. Почему я так думала в момент боли и отчаяния? Почему я сделала именно такой выбор? Когда я пропустила тот переломный момент, что моя жизнь стала драгоценней, чем жизнь моих друзей? И чем выше мы поднимаемся, тем сильней сдавливает виски от раздумий. Клинки молчат все это время, впрочем, как и сам шаман. А я не в силах проронить и слова, будто бы ощущаю, что впереди ждет меня нечто, что будет служить переломным моментом во всей истории. Чем ближе мы становимся к выходу с лестницы, тем сильней ощущаю колотящееся сердце. Еще чуть-чуть, и оно выпрыгнет из груди.

Я не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как мы зашли в пещеру, но уже чувствую, как ветер пронизывает стены. Как становится более шумно от завывающего гула высоты. Пока мы не спеша поднимались по лестнице, я насчитала порядка двухсот факелов. Некоторые из них сияли ярче, словно недавно были обновлены. Другие же вот-вот норовили потухнуть. Быть может, прошло меньше пяти минут, как я стала видеть луч Шепота Тьмы. Холодный, пронизывающий всю землю, он старался проникнуть на лестницу, словно ждал только нас и больше никого. Шаман вышел первым из пещеры, а я чуть позже. И как только моя нога переступила с лестницы на большой толстый камень, что служил порогом, меня окатил зловещий и холодный ветер.

Он завывал трелью в моей голове, будто бы рад был видеть меня. Будто бы только и ждал моего появления. Оглядываю местность и вижу, что левее располагается полуразрушенная каменная арка, а под ней алтарь. Откуда-то из трещин виднеется трава, словно сигнал того, что жизнь тут еще не утратила своей значимости. Оглядываюсь по сторонам и вижу небольшие деревья, кусты… Все мне кажется очень странным и в то же время долгое время желанным. Ваакиль медленно следует к алтарю, и я следую за ним.

Отсюда открывается невообразимая красота просторов Дымчатых земель. С мыса видно, как Нижний Дымчатый залив словно покрылся темной вуалью. Нет волн, нет волнения. Словно это просто темное полотно, которое простирается до самого Королевства Южных Бурь. А где-то там, в самом далеке на горизонте, уже огибает свои владения Молчаливый Океан. Перевожу взгляд в правую сторону, и отсюда, словно на ладони, виднеется деревушка Шхра Иль. Как маленький клочок земли, что ярко освещается факелами, придает мне силы? И пока я разглядываю просторы, которые виднеются с этого утеса, кутаясь сильнее от зловещего ветра, который сильней, чем на земле, Ваакиль привлекает мое внимание. Он встает на одно колено и вытаскивает из-за пазухи небольшое существо. И я понимаю, что это Бё.

– Это же Бё? – восклицаю я неожиданно для себя, словно не хотела это произносить вслух.

– Ивви отдала его нам, – с безразличием в голосе отвечает Шаман. Он опускает Бё на землю. Существо не больше, чем указательный палец. Я внимательно смотрю на то, что дальше будет. Шаман что-то говорит, а после дотрагивается пальцем до Бё и, поднявшись с колен, отходит от него. Существо начинает медленно увеличиваться в размерах, словно перед глазами пролетает ускоренная версия его жизни и взросления. И я замечаю, что в руках Бё держит еловый кокон. Сердце вновь начинается биться с ускорением. Оно словно хочет вырваться наружу и прильнуть к сердцу Раума. Чувствую, как дыхание становится прерывистым, словно я увидела саму смерть перед глазами. Увеличение в размерах Бё не заняло больше чем три минуты, а то и четыре. И как только Бё стал того размера, который был в первый раз, единственное, что он сказал, так это:

– Бё.

Шаман ему поклонился, а я, в свою очередь, сказала:

– Я рада видеть тебя, Бё.

Существо, что Ивви называла своим компаньоном, сделало кивок головой, будто бы понимало, насколько я рада его видеть. Молча компаньон относит еловый кокон на алтарь и аккуратно его кладет на холодный камень. Шаман следует за ним и, поблагодарив, просит отойти.

– Что дальше? – Чувствую, как мое терпение вот-вот лопнет. Как в скором времени вырвется наружу любопытство вперемешку с истерикой, которую я так тщетно пытаюсь сдержать внутри себя.

Но шаман ничего не отвечает, лишь разрывает еловый кокон, откидывая сухие ветки в сторону. Я не решаюсь подойти ближе к демону. Отсюда вижу, как ветер треплет его волосы. Как бледна его кожа. Он словно статуя, которой будут поклоняться другие. Сердце разрывается на мелкие кусочки, и я уже хочу прижаться к нему всем телом. Попросить прощения за то, что из-за своей гордости позволила ему оказаться там, где он не должен был быть. Шаман вытаскивает из-за пазухи какой-то мешочек и, открыв его, посыпает тело Раума пыльцой. Из-за ветра она разносится и на окружающую местность. Я внимательно наблюдаю за тем, что делает шаман, и совершенно не хочу думать о том, что мне нужно будет делать. Твердый стержень решения внушает некую уверенность, и я не боюсь ничего, что будет потом.

– А куда ушла Ивви? – спрашиваю у Бё и подзываю клинки, чтобы те помогли перевести. Компаньон что-то бурчит, и для меня это походит на шелест листвы, но не более. А вот клинки, как я вижу, отлично его понимают.

– Он сказал, что Ивви направилась на какую-то миссию.

– И оставила Бё тут одного? Она же с ним не расстается!

Клинки умолкают, чтобы, как мне кажется, понять, что говорит компаньон, а потом тихо говорят:

– После того как она поговорила с шаманом, Ивви тоже заключила сделку на какую-то миссию, которая ее ждет. Но Бё не знает, что это за миссия. Она не стала ему рассказывать.

– Разве в Бё не заключается ее природная сила?

– Нет, – отрицательно покачиваются клинки и блещут васильковым сиянием.

Я задумываюсь над тем, куда могла бы пойти Ивви и что у нее за миссия, которую ей нужно выполнить. Обернувшись, я разом задаю вопрос шаману, который продолжает покрывать демона пыльцой:

– Какую сделку вы заключили с Ивви?

– Я никому не рассказываю, какие сделки заключаю со своими партнерами.

– Но Ивви мой друг! – восклицаю я, сложив руки на груди. – Она по крайней мере слышала о том, какую сделку мы заключаем с вами.

– Потому что она была причастна к этому, я предвидел это.

В мои мысли закрадывались сомнения насчет того, что шаман до конца искренен с нами. Однако это развеивают клинки, которые говорят о том, что шаман чист и не имеет корыстных целей. И что у него тоже миссия, цена которой велика…

Я лишь сглатываю тягучую слюну и ничего больше не отвечаю ни ему, ни компаньону, ни клинкам. Именно сейчас мне хочется зарыться в теплое пуховое одеяло и никого не видеть и не слышать. Шаман заканчивает посыпать тело Раума и, спрятав мешок за пазуху, обращается ко мне:

– Все готово. У нас есть не более десяти минут, прежде чем мы начнем ритуал.

– А мы можем начать сейчас?

– Если ты готова…

– Я готова, – наперекор всем своим чувствам говорю шаману. – Что от меня требуется?

– Подойди сюда, – шаман подзывает меня к себе, и я неуверенным шагом иду к алтарю. Каждый шаг дается мне с трудом, потому что я чувствую нескончаемую дрожь в коленях. Я чувствую подступающий к горлу страх, который сковывает все мое тело. И страх не того, какую цену я заплачу, а того, что все это может быть напрасно. Что все мои старания будут потрачены впустую и ничего не выйдет.

Я вижу перед собой Раума, который… словно спит. Глаза наливаются слезами, но беру себя в руки и подавляю в себе это состояние. Я не хочу казаться слабой, казаться той, которая проделывает весь этот путь и в конце разваливается по кускам. Я не могу. Не имею права быть слабой. Не имею права давать себе слабину и рыдать тогда, когда уже в шаге от победы. Стряхиваю все это состояние, отбрасывая ненужные мысли, и слышу голос шамана:

– Ты точно подумала, что готова провести этот ритуал?

– Вы так спрашиваете, словно предвидели все концовки ритуала, – говорю ему, практически выплевывая слова из себя. – И сколько исходов вашего ритуала вы видели?

– Тысячи, – говорит шаман. – Но все равно спрошу тебя.

– Я хорошенько подумала для того, чтобы дать положительный ответ. – Не решаясь дотронуться до бездыханного тела Раума, проговариваю это так тихо, что едва саму себя слышу.

– Хорошо, – говорит шаман. – Тебе нужно взять Раума за руку и не отпускать ни при каких обстоятельствах.

– Ладно.

– Если будет страшно, будет больно – не отпускай.

– Да, я поняла, – вновь едва слышно роняю. Но по-прежнему не могу пересилить себя, чтобы взять Раума за руку. Он словно уснул. И краски просто приглушены. И если бы не засохшее алое пятно в его груди, которое от времени стало частью ткани, то я бы подумала, что он правда спит. Окидываю взглядом его губы, нос, ресницы… Его демоническую часть лица, которая скоро зажжется тем же темно-фиолетовым дымом. Будет по спирали завораживать меня своим свечением. И…

Тут я понимаю, что Раум все это время был одинок. Как и я. И мне, как кажется, посчастливилось почувствовать то, что чувствовал он все это время – горечь существования в необъятном мире. Ни любви, ни друзей. Никого, кроме врагов. И от осознания этого в моей груди словно умирает та вера во все прекрасное, которая забилась в самый дальний угол.

– Пора, – говорит шаман.

Я качаю головой, ощущая горечь на кончике языка и неприятный осадок, который опускается все глубже и глубже в мое сердце. Дрожащей рукой дотрагиваюсь до руки Раума. Она ледяная, тяжелая. Мне кажется, что мою кожу пронзают тысячи ледяных иголок, стоит мне только дотронуться до нее. И эта боль разносится по всему телу без возможности издать какой-то звук. Сильней сдавливаю ладонь Раума, сомкнув плотно губы. Не могу оторвать взгляд, который прикован только к нему и больше ни к кому. Ваакиль тем временем говорит: