Текст книги "Псы Господа"

6.

Обнаруженная сегодня чужая микрокамера оказалась установлена не горизонтально, но под углом – так, чтобы зафиксировать не моющегося под душем, а лежавшего в воде человека. И Лесник, рассудив, что незваные конкуренты знают, что делают, – установил свое орудие съемки точно так же.

Рассуждения его вполне оправдались. Однако Инга Васильевна Заславцева лежала не в воде. Под водой. На дне ванны.

Хотя живой человек имеет положительную плавучесть. Да и мертвый тоже (за исключением захлебнувшихся, чьи легкие заполнены водой) – вследствие чего несознательные граждане, стремящиеся скрыть в воде криминальные трупы, вынуждены использовать груз.

Но Инга Васильевна проигнорировала закон старины Архимеда и преспокойненько лежала на дне, благо размеры ее роскошной ванны, чуть ли ни мини-бассейна, позволяли с удобством там разместиться.

Лесник и Алладин не возмущались столь наглым нарушением одного из базовых законов физики. В конце концов, какой уж спрос с утопленницы-мутантки?

Распущенные волосы парили в воде. Глаза оставались открытыми. Мадам Инга лежала совершенно неподвижно, и лишь активно двигающиеся жаберные крышки не позволяли заподозрить, что бизнес-леди, вконец измученная бешеным темпом последнего года своей жизни, решила столь оригинальным способом совершить самоубийство.

– Как она хлоркой-то водопроводной дышит… – сказал Алладин, чтобы хоть что-то сказать.

Лесник не ответил. Гораздо больше его интересовали две другие проблемы, но обсуждать их вслух не хотелось.

Во-первых, он пытался понять: связаны ли люди, решившие заснять своеобразные водные процедуры, с милой компанией, рекламирующей свою деятельность в «Магическом вестнике»? Фирма по производству мутанток вполне могла контролировать своих «выпускниц». Но не исключено, что феноменальные жизненные успехи новоявленных русалок привлекли внимание кого-то постороннего…

Возможно, допрос сегодняшнего пленника прояснит эту неясность, но лучше вперед не загадывать.

Вторая проблема касалась отношений с северо-западными вообще и Алладином в частности. Поразмыслив, Лесник понял, что его коллега, предложив сыграть в открытую, сблефовал-таки. Потому что ни словом не помянул достаточно очевидный вариант: ловлю на живца с подстраховкой. Чего уж проще – наложить посторонней девице простенькую гипнограмму – одноразовую и самостирающуюся. А когда девушка позвонит по указанному в рекламе телефону и засобирается в путь – аккуратненько, издалека, проследить за ней… Сам Лесник так бы и поступил. Считать, что аналитики и оперативники СЗФ глупее его, не стоит.

Однако Алладин ничего не сказал даже о теоретической возможности подобной операции. И Лесник тоже решил оставить в рукаве парочку козырей.

На всякий случай.

7.

В Пскове функционировала резидентура первого ранга – областной центр все-таки. В неприметном одноэтажном особнячке на окраине имелось всё необходимое, комната для допросов в том числе – сегодня стараниями Костоправа она стала весьма напоминать палату в отделении реанимации.

Пленник лежал, зафиксированный на операционном столе. Рядом громоздилась аппаратура – кое-какие агрегаты оказались знакомы Леснику, о назначении остальных он лишь догадывался. Напарник подготовился на совесть, неприятных сюрпризов не будет… Хочется надеяться.

– Минут сорок у вас есть, – сказал Костоправ. – Постарайтесь уложиться. Повторной инъекции правдореза не будет. Рискованно.

«Все-таки не уверен до конца, несмотря на всю собранную здесь машинерию…» – подумал Лесник и переглянулся с Алладином.

– Работай, – кивнул Алладин на операционный стол. – Твоя дичь как-никак…

Любопытно… Значит и у Алладина те же сомнения: вдруг пленник все же умудрится каким-то хитрым способом ускользнуть туда, откуда не возвращаются… Иначе коллега не посмотрел бы, чья тут дичь, воспользовался бы своими прерогативами куратора резидентуры. Ладно, надо работать.

Пленник смотрел на них без тревоги и любопытства, но некая осмысленность во взгляде читалась. Алладин торопливо включил на запись видео– и аудиоаппаратуру.

– Кому ты звонил? – задал первый вопрос Лесник. Черт с ними, с анкетными данными, сорок минут не такой уж великий срок, надо узнать главное – что не так уж просто, на обобщенные и абстрактные вопросы клиент отвечать не в состоянии…

И тут же все пошло наперекосяк.

Клиент с готовностью открыл было рот, и даже произнес первый слог – то ли «на», то ли «ну», но закончилось всё болезненным стоном, лицо исказила гримаса.

Костоправ метнулся к своим приборам, к нему присоединились еще двое белохалатников, до того скромно сидевшие в углу.

Лесник и Алладин, не желая мешать, вышли в соседнюю комнату.

– Откачают… – сказал Алладин без особой уверенности. Закурил, выпустил струю дыма.

– Дай сигарету, – мрачно попросил Лесник.

Алладин удивленно поднял брови, но пачку протянул.

– Сегодня работать едва ли придется, а до завтра обоняние восстановится, – зачем-то пояснил Лесник.

– А я думал, у тебя нервы железные.

– Железо тоже изнашивается…

…Клиента откачали. Вытащили из клинической смерти. Но как объект допроса он уже никуда не годился.

– Мозг почти пять минут без кислорода, что вы хотите… – объяснял Костоправ. – Не случайное, конечно, совпадение: сильнейший спазм сердечной мышцы, и одновременно – тромб в артерии. В общем, тромб мы проворонили, пока с сердцем возились.

Помолчал и сказал задумчиво:

– Следующего придется сразу, загодя, сажать на искусственное дыхание и кровообеспечение.

– Боюсь, тогда натолкнемся на третью ступень защиты, – предположил Алладин. Добавил командным тоном, распахнув дверь комнаты для допросов:

– Отключайте от систем, ни к чему нам это растение!

Белохалатники начали выполнять приказание, бесповоротно вычеркивая пленника из списка живущих. А Лесник пытался понять значение взгляда Костоправа, посланного ему за спиной Алладина.

Очень странного взгляда…

8.

Ничего объяснять в стенах резидентуры Костоправ не пожелал. И в машине, предоставленной от щедрот Северо-Западного филиала, – не пожелал. Глядя в сторону, быстро и негромко сказал, когда они с Лесником шагали в сторону служебной парковки:

– Тромба там не было… А было перистальтическое пережатие сонной артерии. Причем искусственного происхождения. Небольшой имплантат в митральном клапане – крохотная капсула с алгавизином, плюс глубинная гипнограмма, которую никаким зондажем не зацепишь, если точно не знать, что и где искать.

– Как ты это вычислил без вскрытия? – изумился Лесник.

– Это НАША разработка! Трех Китов! И алгавизин, и материал капсулы-микрошприца, и ее конструкция – всё наше…

Лесник замедлил шаг. Спросил, не скрывая неприязни:

– И кому вы ставите это?

– Младший и средний оперативный и аналитический состав… А может и не только… Но в тебе ничего похожего нет, методика к СКД-вакцинированным неприменима.

«Значит, есть что-нибудь другое, о чем Костоправ ни за что не скажет…» – подумал Лесник. Он не особо удивился. Легенды о невидимых, неощутимых «минах» в организмах сотрудников, страхующих от ренегатства и утечек информации, бродили по Конторе всегда. Не исключено, что распускала их служба внутренней безопасности – в целях профилактики. Но главное, как выразился Костоправ, не в том…

Даже замедлив шаг, до джипа они добрались достаточно быстро. И вывод, неизбежно следовавший из полученной информации, Лесник озвучить не успел.

Впрочем, и без того оба понимали: против них играют СВОИ.

И верить нельзя никому. И ничему.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛУБИНА МРАКА

Аще жена кая от мужа прелюбы сотворит, Дракула же веляше срам еи вырезати и кожю содрати, и привязати ея нагу, и кожу ту на столпе среди града и торга повесити, и девицам, кои девьства не сохранят, и вдовам також, а иным сосца отрезаху; овым же кожу содравше со срама ея, и, рожен железен разжегши, вонзаху в срам еи, и усты исхожаше, и тако привязана стояше у столпа нага, дондеже плоть и кости еи распадутся или птицам в снедь будет.

Сказание о Дракуле-воеводе, XV век

Глава 1. ПУТЬ ДИЛЕТАНТА – V
Светлов, Псковская область, деревня Щелицы, 05 июля 1999 года

1.

Водитель со скрежетом переключил передачу, двигатель взвыл и автобус, подпрыгивая на ухабах, принялся медленно забираться в гору.

Гора, честно говоря, не заслуживала такого названия – обычный холм. Но для старого ПАЗика и эта высота стала нелегким испытанием.

Светлов отрешенно смотрел в грязное окно. Заняться было совершенно нечем. Ни поработать с персиком, ни подремать – автобус трясет на грунтовке, ревет радио.

Он пытался намекнуть Борису Евгеньевичу, что коли уж ему на выполнение задания отпустили всего три дня – то хорошо бы снабдить агента транспортным средством. Причем адекватным. Джипом, например. Ничто другое по таким дорогам ездить не в состоянии. Намек остался непонятым, и теперь ему придется объяснять, почему он не уложился в три дня. А он не уложится. Никак. Это стало ясно, как только Светлов добрался до автостанции Плюссы.

Услышав просьбу продать билет до Щелиц, молоденькая кассирша взглянула на него, как на человека, попросившего билет до Марса. Или по меньшей мере до Луны.

– Это… Не ходит автобус дотуда. Давно уж. Как сломался, так и не ходит.

– Но мне очень надо…

– Так не ходит, говорю же! В Плесну ехать надо, может кто оттуда и подкинет.

– И когда рейс в эту самую Плесну?

– Так завтра, в одиннадцать. Приходите, народу мало, билеты завсегда есть.

– Как завтра? А сегодня? И что я буду здесь целый день делать?

Кассирша оглядела Александра оценивающим взглядом. Он заподозрил, что сейчас она предложит несколько более или менее интересных вариантов препровождения времени. Интересных для нее. Но у Светлова были другие планы.

Рассудил он логично: раз не так давно автобус в Щелицы ходил, то кто-то ведь на нем ездил? И, надо думать, после отмены маршрута тоже как-то ездит, не пешком же добирается…

Он вышел на пыльную площадь перед автовокзалом, поболтался среди пассажиров, поджидающих свои автобусы. Поговорил с одним, вторым, третьим…

Никто ничего не знал.

Частников, предлагающих свои услуги, не обнаружилось.

Где можно поймать попутку в эту глухую дыру, Александр не имел понятия…

Он не отступился, продолжил расспросы – и удача ему улыбнулась: словоохотливая бабулька исчерпывающе объяснила ситуацию. В Щелицы, дескать, автобус нынче и впрямь не ходит. Но попасть туда все-таки можно, причем, что характерно, на автобусе же. Есть такой маршрут, раз в день – объезжает по кругу самые дальние деревушки района. В Щелицы заезжать не должен, хоть и недалеко они. Да только шофер-то на маршруте тамошний, щелицкий – ночевать домой ездит. Приплатить ему чуток сверх билета – и всё в порядке.

И обрадованный Светлов спустя два часа стал пассажиром этой груды металлолома, гордо именуемой автобусом. А затем еще почти пять часов совершал унылый вояж по району. Результат: день клонится к вечеру, а он еще ничего не сделал, даже не добрался до места назначения…

2.

Наконец водитель заглянул в почти опустевший салон:

– Ну, кто до Щелиц – по пятерке с носа!

И выразительно посмотрел на Светлова. Тот потянулся за бумажником. Две женщины средних лет, похоже, хорошо знали заведенный порядок – и загодя приготовили плату. Иных желающих не нашлось.

Коли уж встретились на пути две аборигенки – грех их не расспросить.

– Извините, – обратился к ним Александр. – Вы сами-то щелицкие?

Женщины переглянулись. Затем так же молча кивнули – абсолютно синхронно.

– Скажите, а с Казимиром Петровичем вы знакомы?

Фамилию Светлов не назвал специально. С одной стороны, имя Казимир для здешних мест редкое. С другой стороны – меньше официальности, меньше опасений, что собеседницы что-то заподозрят и замкнутся.

Женщины вновь переглянулись. Но ответить – или хотя бы кивнуть – не спешили. Пауза затягивалась.

Светлов с тоской понял, что у него не заготовлен ответ на элементарный вопрос: а зачем, собственно, он ищет Новацкого? Понадеялся на суггестию, не подготовил толком легенду… А поможет ли здесь внушение? Обстановка далека от тепличных условий тренировки: автобус трясется и подпрыгивает, ревущее радио частично заглушает слова, собеседницы отчего-то насторожены… И нет рядом инструктора, всегда готового помочь.

Одна из женщин, не иначе как закончив перебирать в памяти бесконечный список своих знакомых, соизволила-таки ответить. Ответ был короток и туманен:

– Ну-у…

Трактовать его можно было двояко. Либо «Ну чё привязался?!», либо «Ну, знакома вроде…»

Светлов предпочел второй вариант. Обрадовано улыбнулся, достал и раскрыл записную книжку.

– А я вот в гости к нему наконец собрался. Смотрю – адрес не полностью записан: Плюсский район, деревня Щелицы. Ни улицы, ни дома… Может, вы подскажите?

Лица женщин немного расслабились. Но лишь немного. Словно самые черные их догадки в отношении Светлова не оправдались, однако все равно он оставался личностью насквозь подозрительной.

Но ответ прозвучал уже более обстоятельный:

– Так в Щелицах улица одна и есть. Дорога идет сквозь их – вот те и улица. А нумеров на домах отродясь там не было…

И ни слова про Новацкого.

– У-у-у… Как же Казимира Петровича тогда отыскать? Поможете?

– А никак. Не живет он летом-то в Щелицах. Сколько уж годков зимует тока…

Светлову не составило ни малейшего труда изобразить, как он разочарован таким известием… Он и в самом деле был разочарован, даже разозлен. Что он напишет в отчете? Скорбную повесть о том, как мыкался на автовокзале и пять часов трясся по здешним ухабам? И приложит снимки с пейзажами окрестных озер – дескать, подозреваю, что тут-то и водятся русалки?

– А может, вы знаете, где он сейчас? – схватился он за последнюю надежду, как утопающий за соломинку. И добавил-таки легкий, осторожный посыл:

– Расскажите мне!

Не сработало… Тетка помотала головой и сжала губы плотно-плотно, всем видом показывая, что будет держать их таком положении до Судного дня. Или по меньшей мере до приезда в Щелицы.

Александр посмотрел на ее попутчицу. Ту, похоже, зацепило… Легонько, ни о каком контроле над сознанием речь не шла. Просто возникло неосознанное желание помочь симпатичному парню – как у чиновниц в пенсионном фонде и налоговой инспекции, как у преподавателей в университете…

Женщина зачем-то оглянулась, хотя в салоне никого больше не было. Перегнулось к Светлову через разделявшую их спинку сиденья, сказала негромко:

– Болтают, чё в Заянье он летует… Но ты не слушай, коли и вправду Петрович в гости звал – в Беленькой его ищи, недалече это, кто-нить да подбросит из щелицких…

Расположение деревни Беленькой Светлов после изучения карты здешних мест примерно представлял. Не так уж «недалече», но и не дальний свет… Он хотел спросить, чем там занимается Казимир Петрович – но тетка уже демонстративно разглядывала проплывающий за окном пейзаж.

3.

Как выяснилось, деревня не зря носила звучное название Щелицы.

За холмом, который столь героически штурмовал ПАЗик-инвалид, высился другой холм, весьма похожий. В ложбине между ними и разместилась деревня.

Тетки-попутчицы сошли в самом её начале, у первых домов. Светлов в одиночестве доехал до автостанции, выбрался из автобуса, огляделся.

Деревня как деревня. Длинная улица с пыльными палисадами, избы, огороды, колодцы… Чуть дальше деревянный мостик с покосившимися перилами переброшен через невеликую водную преграду – не то большой ручей, не то крохотную речку, сквозь кусты и не разглядеть толком. Из обитателей Щелиц в поле зрения попала лишь пара кур, копошившихся в канаве.

Пока Светлов озирался, водитель загнал ПАЗ в ближайший двор. Роль же автостанции выполняла бревенчатая изба. Александр потрогал амбарный замок, висевший на дверях, потом взглянул на часы – четверть восьмого.

Хотя до заката далеко, чувствовалось, что в деревне наступил вечер. И глубокий. Праздношатающихся граждан не было вовсе. Магазин закрыт, местная администрация тоже. Кто, интересно, его подкинет до деревни Беленькой? А если не найдет сразу оказию – где он будет ночевать?

– Чё, парень, ищешь кого?

Светлов обернулся. К нему обращался водитель автобуса.

– Вроде как ты не здешний… – Утверждения во фразе оказалось больше, чем вопроса.

– Не здешний, – подтвердил Светлов. – Мне вообще-то в Беленькую надо. Не подскажите, как добраться?

Казалось, водитель безмерно удивился. Словно представить не мог, зачем городскому жителю потребовалось попасть в этакую глухую дыру…

– Пойдем, – кивнул он Светлову, направляясь вдоль улицы. Александр закинул спортивную сумку на плечо и пошагал следом.

– Там ты к кому? – спросил шофер.

– Да так, – неопределенно ответил Светлов, – дела там у меня.

– Какие дела?

Светлов мысленно выругался – какого лешего мужику надо? Как будто сговорился с теми двумя тетками. Может, слышал обрывки разговора? Да нет, ничего он мог услышать в своей завывающей колымаге – лишь завывающую еще громче музыку.

– Какие дела, парень? – настойчиво повторил водитель. – Могу помочь, но мне знать надо.

– Я журналист, – ляпнул Александр первое, что взбрело в голову. – Вот, слышал, что там девушка нашлась – из леса вышла. Хочу узнать поподробней.

– Чё за газета?

– «Московский комсомолец».

Мужик окинул его оценивающим взглядом.

– Удостоверение показать? – спросил Александр, на всякий случай приготовившись провести небольшой сеанс внушения.

– Да ладно, бляха-муха, не надо… – буркнул шофер. – Петр я.

– Александр.

– Ты это… в общем, нехорошее место там. И людишки такие же. Не знаю, чё ты про них сочинять собрался… У нас тут тоже нашлась одна такая, нудистка, бляха-муха… А в Заянье из лесу аж две вышли… Может, про них напишешь?

Светлов покачал головой:

– Нет, мне в Беленькую надо.

Пропитое лицо водителя отразило напряженную работу мысли. Наконец он пришел к решению:

– Ну, ежли хочешь, завтра утром я отвезу, выходной у меня… Заодно и заброшу кой-чего знакомой одной. Только это… того, ну…

– Я заплачу, не беспокойтесь.

– Стольник. По рукам?

– Ладно, – кивнул Александр.

Билет от Плюссы до Щелиц стоил восемнадцать пятьдесят, плюс дополнительная пятерка. Наценка существенная, но коли уж он будет единственным пассажиром…

– Ночевать есть где?

– Нет.

– К себе не могу, – быстро сказал Петр. – Баба моя – зверь. Живьём сожрёт – даже костей не высрет!

Он радостно загыгыкал собственной дебиловатой шутке. Светлов выдавил бледное подобие улыбки. Отсмеявшись, Петр предложил:

– Пошли, знаю тут одну… Приторговывает она – работы нет, кормиться чем-то надо… В общем, заплатишь – пустит заночевать. Я завтра по утряни заеду. Не проспи.

– Проснусь… Ваш ПАЗик мертвого разбудит.

– Не… На мотоцикле моем поедем…

Светлов изумился. Шофер рейсового автобуса не воспользуется казенной машиной, чтобы немного подкалымить? Чудеса… И вообще – почему, коли уж у Петра выходной, ПАЗик остался в Щелицах, а не попал в руки сменщика?

Петр не стал темнить в ответ на прямо поставленный вопрос:

– Так мой же это драндулет, бляха-муха, не казенный… По договору подрабатываю. Тутошнему автобусному начальству бензин жечь накладно для пары пассажиров-то… А я заодно грузы кой-какие подбрасываю, – не за так, понятно, на хлебушек хватает…

«И на водочку…» – мысленно продолжил Светлов. Набухшие кровеносные сосуды на лице Петра сомнений в его наклонностях не оставляли. Оставалось лишь надеяться, что сегодня вечером пресловутые наклонности проявятся не в полной мере.

– Ехать долго?

– Сорок верст. Но дорога… чё говорить, сам поглядишь. Часа два, не меньше.

Они подошли к неприметному дому. Петр стукнул в окно. Где-то в глубине двора тут же загавкала собака.

– Погодь… Псина у нее, бляха-муха, стервозная.

Послышались шаги, звякнула цепь.

– Кого нелегкая несет?

– Открывай, Томка, глянь, какого парня тебе привел! Журналист с Москвы!

После слов о Москве и журналисте за дверью воцарилось молчание.

– Заночевать ему надоть, бляха-муха! – поспешил объяснить Петр. – А бизнесы твои без надобностей, об другом пишет! Пустишь?

Вновь молчание. Затем решительный вердикт:

– За так – другой ночлег ищите. За полсотни – пущу.

Очевидно, названная сумма показалась самой Тамаре запредельной, даже для столичного журналиста. Потому что она добавила несколько иным тоном:

– Зато и комната с телевизором…

Чем торгует хозяйка – женщина не старая, но какая-то блеклая, незаметная, бесцветная – стало ясно, едва она отворила дверь… В сенях громоздились пластмассовые ящики с пустыми водочными бутылками.

Петр протянул пару мятых десяток. Хозяйка ловко спрятала деньги, исчезла на пару минут и тут же вернулась с поллитровкой. Судя по засаленной этикетке и пробке, закатанной явно не фабричным способом, емкость сия многократно заполнялась прозрачным содержимым – наверняка смесью технического спирта и водопроводной (а то и колодезной) воды.

Петр оживился, прошептал что-то хозяйке в ухо, не иначе как скабрезное, – она оттолкнула его и сплюнула.

– Вали отсюдова к Анчутке своей!

Петр довольно ухмыльнулся, словно услышал нечто донельзя приятное. Кивнул Александру, напомнил:

– Утром заеду, в девять.

– Куда эт' ты намылился? – подозрительно спросила Тамара.

– Тебе-то чё? Дела у меня.

– А автобус? Завтра ж рейс!

– Отложился рейс. По техническим, бляха-муха, причинам. Радиатор течёт. Как починюсь, так и поеду.

– Из ..я у тя течёт!!! – взвилась Тамара, нимало не смущаясь присутствием постороннего. – Мне в Плюсу за товаром надо, где я те вечером затарюсь?

(Как и многие местные жители, она экономила на согласных, предпочитая не удваивать «С» в названии райцентра.)

Взгляд разъяренной хозяйки метнулся по сторонам – похоже, в поисках предмета, пригодного для немедленной расправы с Петром. Тот не стал дожидаться, выскочил из сеней на крыльцо. Светлов шагнул следом – переговоры о ночлеге стоит закончить чуть позже, когда мадам немного успокоится…

Петр толкнул Александра в плечо кулаком.

– Ну, бывай. А то, может… – Он взболтнул бутылку.

– Нет, спасибо…

– Пошли, пошли… Чё тут ввечеру еще делать?

– Рад бы, да не могу, – решительно соврал Светлов. – Подшился недавно…

– У-у-у… – протянул Петр с сочувственным уважением. – Но у Томки ты не сиди, не отсвечивай, клиента ей не распугивай… По округе погуляй, на часовню погляди – памятник, бляха-муха, архитектуры, аж табличка привинчена…

– Вали отсюда, сказала!!! – рявкнула из-за дверей Тамара.

– Ладно, до завтрева, – торопливо распрощался Петр.