Текст книги "Дранг нах остен по-русски. Последняя битва"

Вот и копали пленные шведы траншеи, строили укрепления, остроги и дзоты, куда перевозили часть трофейной артиллерии. Работы хватало на несколько лет вперёд, кроме укреплений шведам предстояло протянуть на турецкую границу пару железнодорожных линий да выстроить рокадную чугунку. Как показал опыт Западного Магадана, для средневековых правителей бронепоезда на рокадных чугунках пока считаются непобедимыми и страшно опасными. Этот опыт нужно использовать, с захватом Тироля и Штирии на юге Новороссии проблем с собственным чугуном и сталью не будет.

Так что как раз шведских и польских пленников, число которых подходило после захвата Варшавы, Кракова и Львова к полусотне тысяч, отправлять в Югорусь Валентин Седов не собирался. Этим умельцам после постройки укреплений на границе с Турцией найдётся работа на многочисленных рудниках и шахтах, заводах и фабриках, в новых землях Новороссии.

Глава восьмая

– Как там у братьев Стругацких написано? «Над солнечными и лазурными берегами Таити светили яркие звёзды?» Где-то так вроде. – Николай Кожин из-под ладони посмотрел на бликующее яркими солнечными зайчиками море.

Здесь, на капитанском мостике «Вольфовича», в шезлонге под зонтом, лёгкий ветерок снимал духоту тропиков абсолютно. Казалось, вернулось детство, и маленький Коля Кожин лежит на черноморском пляже, предвкушая очередное ныряние с маской за крабами и медузами, когда разрешит мама. Тогда, много лет назад, даже Чёрное море казалось загадкой, а сейчас целый нетронутый цивилизацией Тихий океан не волнует совершенно. Душа огрубела, путешествия надоели, последние годы Кожин ловил себя на том, что ничему не удивляется.

– Говорят, когда перестаёшь удивляться, приходит старость, да и чёрт с ним. Закончится война в Европе, наведём порядок в Азии, вернусь в Волжск, будем с Петром рыбачить, помидоры собирать да эпиорнисов с дронтами разводить, – буркнул себе под нос старый сыщик, не веря ни единому сказанному слову.

Он отлично знал, что найдёт себе занятие веселее, нежели отдых на природе. Тем более что на ближайшие год-другой дело уже имелось, давно запланированное, тщательно продуманное и профинансированное. Ибо «Вольфович» во главе огромного каравана судов двигался к конечной цели всего нынешнего путешествия по Юго-Восточной Азии. А именно, к полуострову Камчатке, к его вулканам и гейзерам. Все предыдущие деяния русов в этом плавании (вроде захвата власти в паре княжеств, военная помощь и продажа десятков тысяч ружей нужным правителям) были всего лишь попутным грузом или прикрытием основного задания.

Караван судов вёз всё, что необходимо для крупнейшей тайной операции магаданцев, которая готовилась уже в Югоруси, хотя задумывалась лет десять назад. Многие документы и материалы были подготовлены заранее, ещё в Европе. Десять лет, стежок к стежку, прошивались необходимые документы, готовились механизмы, чертежи и планы. Со всего исследованного мира свозились сначала в Петербург, затем в Волжск древности, которые тщательно изучались историками, металлургами, искусствоведами, химиками. Нанятые монахи переписывали на пергаменты подготовленные тексты, типографии печатали единичными экземплярами книги на привезённых папирусах и состаренной бумаге. Всё это за последние три года было доставлено в Волжск, где подверглось дополнительной обработке. И настал, наконец, срок исполнения тайных планов магаданцев, в которые не были посвящены даже руководители Западного Магадана.

Флотилия, во главе которой шёл «Вольфович», кроме подготовленных «раритетов» везла строительный материал: инструменты, технику, припасы, одежду. И, разумеется, самих строителей. Почти десять тысяч пленных яванцев и тысяча нанятых на пять лет контракта опытных строителей со всех концов Юго-Восточной Азии под охраной батальона индусов, православных, конечно, давно называющих себя русами, расположились в трюмах и каютах югорусского каравана. Вся эта рабочая армия двигалась на север с единственной целью – создать развалины Магаданского царства. Да, именно среди вулканов Камчатки археологам будущего предстоит обнаружить циклопические сооружения исчезнувшей цивилизации магаданцев. Именно там лет через триста-четыреста, если не позже, археологи Московской Руси, или России, если она так будет называться, обнаружат заброшенные железные дороги и развалины древних городов.

Потом, много позже, когда проведут раскопки этих развалин, будет «восстановлена» история магаданцев, пришедших в эти края из Европы после крещения Руси. Как первые магаданцы строили простые городища из брёвен лиственницы, затем перешли на каменное и кирпичное строительство, после чего изобрели бетон и железобетон. Одновременно историки всего мира с недоверием воспримут сведения с раскопок магаданских городов, ибо там обнаружат первые в мире печатные книги, датируемые десятым-одиннадцатым веками. Там же будут найдены остатки первых, примитивных печатных станков, тех же веков изготовления.

Много что будет найдено в развалинах магаданских городов, от первых радиоламп до алюминиевых остатков самолётов, первые станки с электроприводом и первые фотоаппараты. Там же найдут записи о срочной эвакуации царства на юг, в «открытую недавно» Югорусь, основанную выходцами из Магадана. Будет найдено несколько листовок с призывами к населению царства о срочном отъезде из-за разрушительного извержения вулканов.

Разрушительное воздействие вулканов Кожин собирался организовать сам, выстроив развалины городов на склонах активных вулканов. За три-четыре века наверняка хоть пара извержений случится, зальют лавой и засыплют пеплом созданные руины. А перед отъездом в любом случае русы попытаются разбудить вулканы несколькими взрывами. Впрочем, особой спешки в этом не было, ибо основное строительство планировалось года на два, после чего в районе «бывшего Магаданского царства» останутся несколько метеостанций и рыбачьих посёлков. Именно оттуда разведчики будут регулярно сообщать прогнозы погоды, а заодно и все новости, и ждать появления русских казаков-первопроходцев.

Трудно сказать, когда это произойдёт в нынешнем варианте истории. Казалось бы, к берегам Тихого океана Московская Русь вышла почти на полвека раньше, значит, Охотск и Петропавловск-Камчатский будут тоже раньше основаны. Ан нет, после бурного развития Владивостока и захваченных казаками атамана Кольцо приграничных маньчжурских и корейских городков, особенно незамерзающих портов на севере Кореи, направление освоения Русью Дальнего Востока изменилось.

Теперь охотники отправиться на Дальний Восток за сокровищами могли спокойно добраться туда на кораблях русов или русских купцов прямо из Новгорода или Риги, с пересадками или напрямую, коли повезёт. Выходило дорого, но быстро, всего за полгода, и с большим грузом любого объёма, который уютно лежал в трюмах. Да ещё с возможностью повидать южные страны, продать там или купить что-либо.

Так перебирались на тихоокеанское побережье люди торговые, зажиточные, бравшие с собой семьи и работников. Был другой путь, по суше, через Урал – Алтай – Иркутск – Амур. Таким путём шли, как правило, бедняки, сбивавшиеся в ватаги, двигались на восток в одних армяках, с топором за поясом. Добравшись до Амура, они оседали на свободных землях либо тоже перебирались на юг, к населённым и богатым краям, нанимались в работники к тем же казакам или промышленникам.

Именно там, в казачьей столице Дальнего Востока, незамерзающем порту Чхонджине, крутились огромные средства. В этот порт поступали не только товары с побережья трёх морей – Японского, Желтого и Восточно-Китайского, – но и трофеи, что добывали в своих набегах дальневосточные казаки из пограничных китайских и корейских селений. На этот порт шла основная торговля Новороссии и Югоруси своими товарами, в Чхонджин везли трофеи и ясак бойцы Фёдора Лютова, собиравшие доходы с островов Туманный (Хоккайдо), Хонсю, Цусима и Окинавского архипелага.

Учитывая, что испанские и португальские торговцы считали своим долгом посетить Чхонджин, порт за несколько лет стал известнейшим на Дальнем Востоке. Обилие разнообразнейших товаров со всех концов света, льготное налогообложение привлекали в порт желающих быстрого богатства со всех соседних стран. В первую очередь, конечно, из Московской Руси, ибо православные получали налоговые каникулы на семь лет. Этот совет наместника Головлёва атаман Иван Кольцо запомнил крепко и ни разу не пожалел впоследствии.

Желающих пробираться севернее Амура было немного, в основном торговцы пушниной, нанимавшие казачьи отряды. Да и тех становилось с каждым годом всё меньше, пушнина уже не была единственным источником сверхприбыли для Московской Руси. Во-первых, цена на пушнину заметно снизилась после появления в Западном Магадане промышленных пушных звероферм, где на дешёвой рыбе и субпродуктах откармливались тысячи соболей, песцов, черно-бурых лисиц, выдавая на рынок Европы и Ближнего Востока вдвое больше качественной пушнины, чем тридцать лет назад вывозила одна Москва. Добытая и привезённая из Сибири шкурка соболя уже не приносила купцам тысячу процентов прибыли, как раньше. А, как мы видим из истории Российской Федерации, наши «бизнесмены» меньше чем за тысячу процентов прибыли редко согласны трудиться.

Сказки о трёх-пяти процентах прибыли, получаемых «честными промышленниками», остались в советском прошлом, как мы все видим из окружающей действительности, особенно по ценам на бензин и прочему, даже сто процентов прибыли наши русские бизнесмены считают убытками. Маловероятно, что пятьсот лет назад русские купцы думали иначе, потому охота в лесах Сибири на соболя стала спадать, что давало шанс редкому и красивому зверьку выжить в дикой природе.

Многим красивым зверькам повезло в новой реальности, их не истребят русские и иные охотники в погоне за богатством. В первую очередь, спасутся каланы, которых русы брали под охрану на всех тихоокеанских островах, поскольку именно все острова, прилегающие к материку – Шантарские, Курильские, Командорские, Алеутские, – русы объявили своей собственностью. За исключением, естественно, Сахалина, куда пока не высадились ни русы, ни русские первопроходцы.

Как оказалось, за пять лет изучения только каланов зоологи из Петербурга и Королевца насчитали пять видов, в том числе гигантского калана длиной до трёх метров. Да морских ламантинов, включая пока не истреблённую стеллерову корову, уже успели изучить и описать шесть разных видов. Не считая десятков разновидностей моржей, тюленей, котиков, морских львов и прочей островной живности.

Пришлось на каждом из крупных островов устраивать остроги береговой охраны, совмещённые с биологическими станциями, где учёные изучали животных, в первую очередь с целью промышленного производства. Особенно ручную стеллерову корову и гигантского калана, который оказался не менее ручным, из-за чего, видимо и был истреблён в РИ. Этих зверей Пётр Головлёв и Елена Чистова попросили акклиматизировать для проживания у берегов Волжска и Королевца, соответственно.

Так что затраты русов на освоение Дальнего Востока росли, а прибыли добытчиков пушнины падали. Но это не огорчало царя Ивана Пятого, три младших сына которого выучились в Королевском университете и активно развивали промышленность на Руси. В этом мире, в отличие от РИ, Московская Русь основную внешнюю торговлю вела не только зерном, мёдом и прочей пенькой. После экономического и политического преобразования Руси, умело подготовленного и проведённого Иваном Ивановичем Пятым (с помощью советников-русов), будущая Россия твёрдо встала на путь промышленного развития.

Никаких признаков закабаления крестьян боярами и помещиками практически не осталось, кроме «ряда» (договора аренды) крестьянина ничего не связывало с владельцем земли. А за Уралом и в южно-уральских степных чернозёмах земля вообще выделялась крестьянам напрямую от государства, никаких дворян там не было в помине.

Используя мирные десятилетия и внешнюю поддержку Новороссии, русские купцы развернули торговлю с половиной мира, активно вытесняли конкурентов по всей Европе, благо промышленники новой формации, получив образование в Королевце и в Петербурге, активно развивали ресурсоёмкие производства, специфически характерные именно для Руси. Пиленные на механических пилорамах доски огромными баржами уплывали по Волге и Дону, через Каспийское и Чёрное моря, на Кавказ, в Турцию, Армению, Персию, в среднеазиатские владения Новороссии.

Изделия уральских оружейников и ювелиров прочно завоевали Европу, курские рельсы оказались самыми дешёвыми в мире. Нижегородская и новгородская бумага легко конкурировала с африканской с новороссийских фабрик по цене и качеству. После запуска нескольких консервных фабрик рыбные и мясные консервы из Руси, особенно консервированная красная и чёрная икра, шли в Европе нарасхват. А предприимчивые купцы, при активной поддержке русов, наращивали поставки русского кваса и сбитня, вытесняя из ежедневного обихода привычное для европейцев вино.

Сахарная свёкла и подсолнечник на причерноморских чернозёмах дали небывалые урожаи, после чего подсолнечное масло и кусковой сахар стали одним из фирменных продуктов Руси Московской. Многое появилось за последние годы у Руси, в том числе и обилие серебряных и золотых монет собственной чеканки, полностью изживших прежнюю практику денежного расчёта мягкой рухлядью.

Так что выход нынешней Руси на Камчатку, Чукотку и Сахалин мог произойти гораздо позднее, чем в реальной истории. Предприимчивые русские купцы и промышленники могли неплохо зарабатывать и в более тёплых краях, не было жизненно важно для Московской Руси добывать тонны сибирских мехов, не организовывали царские власти походы казаков за мягкой рухлядью.

Зато развитие русских незамерзающих портов, захваченных казаками у Кореи, шло фантастически быстрыми для семнадцатого века темпами. Некоторые русские купцы уже полностью перебрались в Чхонджин вместе с семьями и всей роднёй, осваивая каботажную торговлю вдоль всего дальневосточного побережья. Корейцы же, как и японцы на захваченных Фёдором Лютовым землях, достаточно активно принимали православие, особенно после объявления налоговой амнистии на семь лет русами и казаками Ивана Кольцо. Магаданцы не сомневались, что через десять-двадцать лет православными станут все дальневосточные подданные московского царя и югорусского наместника.

Удивило Кожина и Головлёва полное отсутствие голландцев в Юго-Восточной Азии и весьма скромное присутствие португальцев. Хотя, по рассказам Павла Аркадьевича, в начале семнадцатого века реальной истории голландские торговцы активно вытесняли португальцев по всему Востоку, от Японии до Цейлона, включая Индонезию и Малайзию.

Такое расхождение с РИ наши герои, по здравому размышлению, объяснили исключительно своим вмешательством в европейскую политику. Если бы магаданцы не стали поставлять испанцам товары в обмен на пленных гёзов-голландцев, испанцы бы не утвердились в захваченных Нидерландах. Если бы Головлёв не захватил Англию, помогавшую голландцам и разгромившую «непобедимую армаду» Испании, испанцам пришлось бы искать источники новых доходов на востоке и западе.

В нынешних условиях король Филипп Испанский и Португальский был вполне доволен успехами своей объединённой страны в Европе. Никаких английских пиратов в Карибском море, равно как голландских, французских и прочих, в этой истории не было. Вырезали магаданцы нехороших пиратов, мешавших осваивать Сахарные острова и устье Миссисипи. Никто не грабил испанские галеоны с серебром и золотом, доходы из Америки поступали регулярно, и все государственные ресурсы объединённой Испании и Португалии шли на европейские проекты без отвлечения на какие-то долгоиграющие плавания на восток. А полностью захваченные Испанией Нидерланды не имели возможности для активной колонизаторской деятельности на востоке. Французы, потерявшие четыре достаточно прибыльных региона, полностью сосредоточились на укреплении власти в оставшихся провинциях, активно выпрашивая деньги у католических братьев-испанцев.

Объединённая Испания и Португалия, регулярно получавшие из Америки все её богатства, от золота и серебра до драгоценных камней и платины, с явным удовольствием тратили все эти средства на закупку русских товаров. Начиная от продуктов питания, консервов, столь популярных в жарких странах, заканчивая драгоценными украшениями и недорогими полусинтетическими тканями. Не забывая, конечно, об оружии и явных предметах роскоши, ставших необычайно популярными в Европе за последние годы.

Телефон, машина, граммофон, зеркала, огромные стеклянные окна, бильярд, женская косметика из Королевца, одежда с бельевой резинкой, велосипеды, резиновая обувь и многое другое из магаданских товаров прочно вошли в необходимый минимум «порядочного идальго». В результате, чего и добивались магаданцы, без всяких пиратов и войн почти все золото и серебро Америки, вкупе с её драгоценностями, платиной и прочими металлами, оказывалось в Новороссии и в Западном Магадане.

Частная же торговля испанцев, португальцев, голландцев, вкупе с французами и прочими венецианцами, была подорвана довольно сильно опять же магаданцами. Сначала русы ввели несправедливые налоги для конкурентов, избавив от налогов своих купцов, затем захватили страны Леванта и Могольскую Индию, после чего в Европу хлынул огромный поток недорогих восточных товаров, полностью лишивший испанцев и португальцев сверхдоходов из восточных колоний. В результате ни средств, ни человеческого фактора на захват новых колоний в Азии или на расширение уже имеющихся факторий у европейцев не осталось. Как и желания что-либо искать при вполне стабильных поступлениях из Америки и недорогих русских товарах из Азии.

Так действия наших героев в Европе и на Ближнем Востоке аукнулись на другой половине земного шара. И весьма хорошо аукнулись, избавив Новороссию и Югорусь от конфронтации с королём Филиппом Испанским и Португальским, от прямой конфронтации, потому что неприятности короля Филиппа всё-таки ожидали. Как, впрочем, и остальных королей Европы, которых осталось уже не так много, как было полвека назад…

– Друзья мои, если можно, прошу не затягивать, у меня в двенадцать часов сложная операция. – Валентин Седов внимательно посмотрел на военного министра, выступавшего по обыкновению первым на Совете обороны Новороссии. Остальные министры согласно кивнули головами.

Ежедневные утренние совещания Совета обороны за последний месяц приняли плановый, спокойный характер, а временный наместник Новороссии не хотел терять практический опыт хирурга.

– По состоянию на шесть утра сегодня, двадцать шестого сентября, ситуация следующая. На востоке наши войска полностью вышли на границу с Западным Магаданом, Московской Русью и на северные рубежи обеих Венгрий. Побережье Балтики уверенно очищено от остатков северной армии шведов, ведутся работы по созданию долговременной линии обороны по границам бывшей Великопольши. Эти границы нами определены с учётом наиболее выгодных оборонительных рубежей по треугольнику с вершинами в городах Варшава – Краков – Калиш. Именно в этих городах с нашей помощью ведётся формирование трёх «независимых польских» княжеств, которые будут существовать на территории Великопольши. Львов, как вы знаете, включён в состав Новороссии, мы получили через него южный выход на границу Московской Руси. – Министр указкой обозначил линию будущей польско-русской границы, мягко огибавшую эти три будущие столицы снаружи. – Внутренние границы между польскими княжествами мы не оговариваем, уверен, полякам будет интересно их устанавливать самим лет десять, если не больше.

– Гораздо больше, – усмехнулся безопасник в густые усы, ведь именно его люди занимались подбором князей «независимых княжеств».

Хотя по факту эти «независимые княжества» бывшей Великопольши будут скорее бантустанами ЮАР, поставщиками рабочей силы, без каких-либо обязательств и вложений со стороны Новороссии, внутри которой находятся эти «независимые княжества».

– Далее на востоке наши войска вышли на границу с Турцией и соединились с казачьими отрядами, контролирующими бывшую Венецию. Сейчас происходит установление контроля над венецианскими островами в Адриатическом море, их там больше сотни. Карты у нас и казаков имеются, работаем совместно.

– Как моряки? – исключительно для проформы уточнил Седов, поскольку конфликтов между морскими и сухопутными войсками не было.

– В рабочем порядке, Валентин Петрович. – Поклонился министр, продолжив доклад. – Далее, на юге мы продвинулись в Папской области до Рима, с помощью казаков, естественно. Побережье Лигурийского моря нами контролируется полностью, до границы с Лангедоком, там всё нормально, слава богу. Хуже обстоят дела в Швейцарии, в горах топчемся на линии Базель – Люцерн – Айроло. Скоро зима, надо решать со швейцарцами, до снега не успеем их полностью оккупировать.

– Да и не надо. Определяйте удобные оборонительные рубежи и окапывайтесь. Озеро под Люцерном наше, насколько я помню. Организуйте там взлётку для бомберов и разведчиков, будем отрабатывать полёты в горах и регулярные бомбёжки. К весне определимся, полагаю. Либо сами решим вопрос со Швейцарской конфедерацией, либо отдадим их Провансу. Ресурсов хватит, людей надо беречь. – Седов взглянул на министра иностранных дел. – Как там наши союзники, довольны?

– Да, наместники Прованса и Лангедока уже интересовались, какие у нас планы по соседним странам. Намекали, что им не нравится Франция, – улыбнулся министр, выходец из детдомовцев, полтора десятка лет работавший по дипломатической линии. За эти годы он приобрёл светский лоск и выглядел импозантнее любого графа.

– Вот и ладно. Дальше? – вопросительно посмотрел Седов на докладчика.

– Довоенная территория Новороссии полностью нами освобождена и взята под контроль. Боевые действия идут лишь в Папской области и Швейцарии. Эрцгерцог Рудольф и его семья находятся у нас, живут в своём венском замке. Вся территория бывшей Священной Римской империи германской нации нами оккупирована. К сожалению, на это пришлось отвлечь много сил, поэтому и застряли в горах Швейцарии и Папской области.

– Как дела у шведов?

– Армия Московской Руси освободила Кируну, гарнизон крепости сумел дождаться подкрепления. Сейчас русские войска двумя дорогами движутся к Стокгольму. Мы согласовали с воеводой Бутурлиным высадку двух русских полков силами нашего флота в Стокгольме. Ждём, когда русская армия подойдёт к столице Швеции, чтобы атаковать одновременно со стрельцами. – Министр взял со стола второй листок сводки. – Вчера пришло сообщение из Ливана: турецкие войска атаковали две крепости на севере страны. Подробностей пока нет, но надо определиться, будем ли влезать в эту заварушку…

– По договору мы вступаемся за нашего друга Фахр-эд-Дина, эмира Ливана, только по его просьбе. В столице Ливана постоянно живёт наш полномочный посол, от него никаких сообщений не поступало. – Седов вопросительно взглянул на министра иностранных дел.

– Не поступало ничего, – отрицательно мотнул головой тот.

– Тогда подготовьте документы на имя казачьих атаманов, чтобы они немедленно отводили свои отряды на Кипр и Крит. Поддержите их нашим флотом, чтобы быстрее вернулись, обеспечьте доставку на острова боеприпасов и топлива. Деньги казакам выплатили неделю назад. – Валентин обернулся к министру обороны. – Как скоро мы сможем доставить свою помощь Ливану, если они попросят?

– Пару полков сможем вывести к Венеции из Штирии за неделю, там довооружить и доставить в Ливан, это ещё неделя, – прикинул вслух министр обороны, глядя на карту. – Если нужно больше войск, уйдёт месяц с лишним. Но, считаю, двух полков хватит. Тем более за две недели мы сможем ещё полк индусов из Северной Индии доставить. Опыта у них маловато, но когда-то надо его получать?

– Так и сделаем. Ещё новости есть? Нет? Тогда все свободны. – Валентин откинулся в кресле, прощаясь с министрами. Кажется, успел, глянул он на часы и открыл форточки, проветривая кабинет. Прошёл вдоль стола, выравнивая стулья, вернулся к двери и вышел в приёмную. – Сейчас подойдёт Сергей Кожин с мужчиной, пропустить их сразу. Да, сегодня утром проверили кабинет на прослушку?

– Так точно, – вскочил секретарь с места. – Вчера вечером установили у входа разъёмы, отключающие всю аппаратуру в вашем кабинете. Если желаете подстраховаться, можете лично отключить в любое время.

– Хорошо, я жду посетителей.

Валентин вернулся в кабинет и плюхнулся в кресло. Рука машинально выдвинула верхний ящик тумбочки. Пачка бумаг перекочевала на стол, врио наместника Новороссии принялся просматривать документы. Документы, обнародование которых разорвёт Европу и Ближний Восток лучше десятка ядерных зарядов. Документы, собранные и переведённые за последние два десятка лет поисков, первоначально из чистого любопытства, с целью спасти редкие рукописи. Затем, по мере изучения, три офицера – Головлёв, Кожин и Седов – целенаправленно скупали старые рукописи по всей Европе и Азии, включая африканское побережье Средиземного моря. Более того, Головлёв финансировал скупку, изучение и перевод рукописных текстов из Новороссийского бюджета, благо финансовое положение страны всё время было великолепным.

Огромным шагом вперёд оказались документы – рукописи, глиняные таблички, серебряные листы, берестяные грамоты и деревянные дощечки, – изъятые из подвалов Ватикана. Туда уникальные документы были привезены крестоносцами четыреста лет назад из разграбленной Арконы, славянского хранилища знаний. Что-то наверняка попало в архивы Ватикана из библиотеки разграбленного крестоносцами же Константинополя, некоторые рукописи имели надписи вовсе фантастические, вроде «Собственность Александрийской библиотеки».

Часть текстов были переведены с пергаментов, привезённых русами из храмов и хранилищ Персии и Северной Индии, огромная работа переводчиков велась два десятилетия. Наверняка через годы будут обнаружены ещё более интересные сведения, тем более что переговоры с тибетскими монахами ведутся третий год, и весьма результативно.

Но главные сведения добыты, а пару месяцев назад именно Сергей Кожин в гетто города Льежа обнаружил и вовсе скандальные данные, заставлявшие торопиться. Оказывается, в Льеже в еврейском гетто католические монахи и иудейские раввины, знатоки Торы, работали над окончательным вариантом Библии. Да, именно так, до начала семнадцатого века Евангелие существовало, а Библия официально не была утверждена Церковью. Даже многие церковные иерархи не видали такую книгу, пользуясь сборниками псалмов и прочих еврейских сказок. Да, да, именно таким образом. Как объяснил единственный дипломированный историк среди магаданцев, Павел Аркадьевич, первая печатная Библия в РИ была издана князем Острожским примерно в 1580 году. До этого Библии имелись лишь в рукописных вариантах, весьма расходившихся по текстам.

Вмешательство магаданцев в политику Европы привело к тому, что к 1580 году у князя Острожского не было средств для подобного издания, а все его мысли были заняты возвращением собственных земель, захваченных шведами при явной помощи магаданцев. Дальше – больше, магаданцы захватили Англию, прошли частым гребнем по книжникам Молдавии, Валахии, Трансильвании, затем по всей Центральной Европе. Апофеозом действий магаданцев стал сожжённый и уничтоженный Ватикан.

В таких обстоятельствах католическим иерархам было не до обсуждения вариантов Библии как Книги книг, якобы божественного откровения, записанного свидетелями встреч с Господом. Что уж там говорить о православных патриархах, занятых простым выживанием в турецком владычестве да карьерными потугами с целью получения хотя бы видимости самостоятельной власти.

Так и получилось, что до сих пор не появилась ни одна печатная Библии, а канонические тексты не были утверждены. Те рукописные варианты Книги книг, которые ходили по рукам, вызывали усмешку даже у самих магаданцев. Некоторые рукописные Библии содержали пару-тройку первых глав, на чём добросовестно и заканчивались.

Так что появилась совершенно фантастическая возможность создания своей Библии, своей Книги книг, непохожей на легенды и мифы древних евреев, которые мы читаем в РИ. Характерно, что идея эта впервые возникла ещё в Западном Магадане в ходе частых дискуссий между офицерами и учителями, как надо жить и строить будущее Европы. Позднее, когда появились первые интересные рукописи, а наместник Новороссии Пётр Головлёв создавал идеологию русов, офицеры вернулись к промелькнувшей мысли снова.

Почему все христиане считают перепевы еврейских мифов и легенд какими-то богоданными ценностями? Почему легенды и мифы Древней Греции, в переводе того же Парандовского, на которых воспитаны миллионы европейцев, менее ценны? Только потому, что греческие мифы честно названы мифами, а еврейские мифы объявлены откровениями Божьими?

Какие это, к чертям собачьим, откровения Великой Книги, где на каждой странице дикие евреи предают друг друга, убивают, насилуют, грабят? В чём таком состоит «высокая идея» совокупления еврейских народных героев со своими дочерьми и сёстрами? Неужели кровосмешение и педофилия, за которые борются толерасты в Европе двадцать первого века, такие необходимые нормальным людям ценности? Какие истины духа нам открывают рассказы о войнах, предательстве, уничтожении женщин и детей, подкупе и измене, которыми занимались древние евреи многие века? Что, кто-то действительно верит, что десять заповедей несут мир и процветание? И они высказаны именно Господом? Если эти кто-то хотя бы раз прочитали саму Библию, пусть даже в переводе, это маловероятно. Хотя зачем Библию читать, прочтите всего лишь «Три мушкетёра», ту главу, где происходит завтрак во время осады Ла-Рошели.

Как там выражался Портос, кажется? «Не убей БЛИЖНЕГО своего. А где сказано, что англичане – наши ближние? Следовательно, англичан французы могут убивать совершенно спокойно, это не грех». Вот и вся божественность заповедей, где в каждой строке еврейской Библии подчёркнуто, что нельзя воровать у БЛИЖНЕГО, нельзя убивать БЛИЖНЕГО, нельзя возжелать жены БЛИЖНЕГО, и так далее. А ближними, как известно, у кочевников всех времён и народов, вплоть до двадцать первого века, считаются члены своего рода и не более того. Любого чужака, тем более иностранца, убить и ограбить – это дело святое. Кто сомневается, пусть проедет по нынешнему Ближнему Востоку или Афганистану. Вернётся живой – расскажет.