Текст книги "Сравнительная политология. Политическая власть и политическое выражение"

С научной точки зрения, известную опасность может представлять стремление построить статические модели политического порядка, т. е. постулировать неизменность политических культур и способов организации города, которые из них вытекают. Вдвойне опасна в методологическом плане иллюзия, которая вслед за этим возникает – всегда проще и удобнее твердить о постоянстве порядка. К тому же появляется перспектива выдвижения легких решений, которые оставляют в стороне факторы разрыва и изменения. В историческом плане такой подход также является спорным: формы правления не перестают модифицироваться под влиянием экономической, социальной и даже климатической конъюнктур, политического вмешательства, под влиянием внешних моделей, иногда в итоге военных действий. Сказывается и влияние того, что в марксистской традиции называется «противоречиями».

Траекторию политического развития Китая ни в коем случае нельзя смешивать с историей конфуцианства и представлять это учение как некую этику китайского мира. В таком подходе недооценивается политика, к тому же не учитываются и интересы всех социальных актеров. Проповедуя конформизм и связывая норму с многовековой этикой, конфуцианство ограничивало бы законодательную власть элиты и государя.

Нужно учитывать и то, что строительство империи, в частности, в период правления династии Цин, знаменовали собой триумф легизма, опиравшегося, напротив, на всемогущество политических институтов и суверенитет закона, объективного и известного всем, но произведенного прежде всего государем.

Правда, справедливости ради, нужно сказать, что интегративная и централизаторская мораль конфуцианства не имела сходства ни с аристократией, чью автономию конфуцианство стремилось ограничить, ни с крестьянством, которое в отдельные периоды выражало недовольство в отношении центра. Не удивительно, что конфуцианство столкнулось с социальным и политическим кризисом. Этот кризис способствовал подъему и популяризации даосизма и буддизма.

Даосизм, как известно, является одним из самых оригинальных и стойких философских течений китайской мысли. В философской школе даосов, к которой принадлежал гениальный мыслитель Чжуан-цзы[182]182
  Чжуан-цзы (369 до н. э. – 286 до н. э.) – знаменитый китайский философ, один из основоположников даосизма. Его философия является скептической и рассматривает жизнь ограниченной, а знание безграничным.


[Закрыть], выражались некоторые антиобщественные и анархические тенденции, что позволяет полагать, как это отмечают специалисты по китайской истории, что в Китае существовало в то время и более широкое движение, не сводившееся к даосизму.

Для всех философских школ, более или менее близких к даосам, было характерно осуждение роскоши, всего искусственного, техники и новых установлений. Эти школы различались между собой тем, что выделяли разные нравственные требования: одни учили не отвечать на оскорбления, видя в этом универсальное средство для мира между людьми, другие проповедовали покорность течению жизни и эгоистическую самодостаточность, третьи говорили о самоценности индивидуума и требовали, чтобы каждый сам производил все необходимое ему для жизни. Все они, выдвигая идеал аскезы[183]183
  Аскеза (гр. askësis образ жизни) – совокупность аскетических упражнений, образ жизни, отвечающий требованиям и правилам аскетизма, который, в свою очередь, может быть определен как крайнее воздержание, отказ от жизненных благ.


[Закрыть] и независимости, несомненно, имели в виду самые малые и изолированные сельские общины, служившие живым примером.

Отдаленные смутные времена, когда люди не знали утонченной цивилизации, даосы считали золотым веком. Технический прогресс, всякое новое учреждение они считали новым шагом к порабощению человека и падению его естественных добродетелей. Та же любовь к исконно-нерасчлененному заметна у них и на понятийном уровне: подражая софистам, даосы любили разрешать антиномии[184]184
  Антиномия (гр. antinomia противоречие в законе) – противоречие между положениями, каждое из которых признается логически доказуемым (например, прерывность и непрерывность материи).


[Закрыть]. Все различия они считают искусственными. Большое и малое, жизнь и смерть имеют смысл только в противоположности друг другу, а в абсолютном измерении становятся одним и тем же: все во всем.

Отказ от всякого обращения к рассудку, неприятие жизни в обществе с его ограничениями, замкнутость в себе доведены у даосов до предела. При этом даосизм проповедовал отказ от службы империи и, скорее, призывал к отказу от политики в обществе, в котором политический порядок предстает как объединитель социальных движений, где индивидуальное действие приобретает социальное измерение только в отношениях с имперским институтом. Выдвижение «антиполитических» ценностей имело протестный характер и обладало большой мобилизационной способностью. Некоторые китаеведы видят небезосновательно в даосизме реакцию на наступление тирании[185]185
  Жерне Ж. Древний Китай. С. 130–131.


[Закрыть]. То же самое можно сказать и о буддизме, который отличается от конфуцианства недоверием по отношению к вещам этого мира, в частности, к политике. Это способствовало процессам политической мобилизации тем, что придавалось значительное внимание мессианизму (возврату Будды).

Динамика протеста против власти была опасной в силу того, что император был легитимным как обладатель мандата Неба, а поражение, или природная катастрофа, ставила под вопрос его право на командование. Имперский порядок оказывался зависимым от того, что обеспечивало его стабильность: реализующаяся при помощи людей и их веры социальная гармония, которая лежала в основании империи, терпела поражение в силу истощения политической способности династического центра, а также в силу постановки под вопрос периферийного равновесия и, в частности, социальных условий крестьянства.

Как мы уже видели, каждая династия строила свои отношения на основе эгалитарной раздачи земли крестьянам, гарантом чего была империя, которая формировала свои ресурсы на основе финансового и военного участия крестьянства в ее делах. И имперские кризисы были, как правило, связаны с нарушением этого равновесия. Династия Хань была дестабилизирована в силу ее неспособности поддерживать режим равного распределения земли, а также в силу политики, нацеленной на союз с богатым крестьянством, которое стремилось осуществить концентрацию земель.

Со второй половины VIII в. династия Тан оказалась в условиях экономического кризиса в силу того, что нарушилось равновесие земельной системы, потом начался кризис налоговый, а далее – и социальный. То же самое происходило в династии Сун[186]186
  Сун – династия и империя в Китае (960 – 1279). В этот период довольно успешно развивалась экономика Китая и получил развитие процесс объединения страны. Однако империя терпела поражения в борьбе со своими северными соседями-кочевниками. По условиям мирных договоров с киданями (1004, 1042) и тангутами (1044) сунские правители выплачивали дань шелком, серебром, чаем. В стране росли налоги, усиливался ростовщический гнет. Не утихали крестьянские волнения, давали о себе знать городские восстания. Оппозиционные настроения возникли и в среде господствующего класса. Политическая борьба в XI в. вылилась в движение за реформы (реформы Ван Ань-ши). Затем последовали военные поражения от монголов, и империя перестала существовать.


[Закрыть]. Дальнейшей дестабилизации династий способствовали многочисленные наводнения после 1327 г. Династия Мин[187]187
  Династия Мин (1368–1644) – основана после изгнания монголов и свержения монгольской династии Юань.


[Закрыть] столкнулась с неурожаями, а, начиная с 1627 г., – с глубоким крестьянским кризисом, связанным с неурожаями. Это же проявилось и в XIX в.

Утверждение имперских порядков сопровождалось преодолением сильного сопротивления общества. В частности, центральной власти династии Хань (206–220 гг. до н. э.) пришлось преодолевать сопротивление со стороны местных правителей. Ведь во многом отдельные области Китая оставались удельными княжествами со своими традициями, культурой и даже языком. Набирали силу сепаратистские движения. Идеологом такого рода движений была старая аристократия, которую подавляла империя. Хотя в отдельные периоды центральная власть шла ей на уступки: воссоздавались некоторые княжества, а их правителям присваивались почетные титулы, вплоть до титула ван (царь).

Однако главная опасность исходила все же не от аристократии. Самыми непримиримыми противниками династии стали крупные землевладельцы, «новые люди», которые, собственно, и привели ее к власти. Им совсем не нравилось подчиняться сильной центральной власти. В своем имении, часто весьма отдаленном от столицы, владелец считал себя абсолютным властелином и нередко вооружал крестьян, чтобы противостоять приказам императора.

И наконец, еще одной силой было китайское крестьянство. Мы мало знаем об условиях жизни крестьян того времени, но, как полагают историки, они жили в целом весьма трудно. Когда становилось совсем плохо, крестьяне уходили из деревень и создавали организованные отряды под руководством нескольких главарей. Иногда они образовывали дисциплинированные сообщества, обосновывая правоту своего дела религиозными, в основном даосскими доктринами. В эпоху Хань империя пережила множество подобных выступлений, а одно из них послужило причиной падения династии (II век до н. э.)[188]188
  Ломбар Д. Императорский Китай. С. 34–35.


[Закрыть].

Было бы неправильным ограничивать китайскую политическую историю противоборством между конфуцианским политическим центром и крестьянской периферией, мобилизованной буддистскими или даосистскими сектами.

Реальность однако является более комплексной. Политическая власть многократно небезуспешно проводила стратегию консолидации, опираясь на буддизм (V в.), или дао, по крайней мере, в царстве Вэй. Но союз был непрочен: буддизм мобилизует в своих интересах больше человеческих и материальных ресурсов с тем, чтобы не смущать политическую власть в ее стремлении к монополии и могуществу. К тому же центральная власть не была однородной: нередко возникали противоречия между царственной особой и двором чиновников, и получались в итоге периоды царственного господства, а потом бюрократического. Это проявилось в династии Мин, когда выявилась растущая трудность в примирении царской власти, располагающей большим символическим ресурсом, и институционализированной бюрократической власти.

Китайская история выявляет циклическую природу политических кризисов и способность политической системы преодолевать их на пути утверждения новой династии или нового режима, которые устанавливались на основе союза с крестьянством и на базе распределения земли. Все происходит так, как если бы проходило саморегулирование модели китайского политического развития[189]189
  Cf. Denie B., Hermet G. Op. cit. P. 158–159.


[Закрыть].

Индийская модель характеризуется иными основаниями кризисов и политических трансформаций. Крестьянство здесь не так связано с политическим обществом и не порождает социальные движения, способные его дестабилизировать и изменить. Это связано прежде всего с тем, что в Индии крестьянство фрагментировано по кастам и языкам. Его вовлеченность в социальный порядок является более социальным, чем в Китае, т. к. система каст является элементом стабилизации социального порядка на основе традиции. С другой стороны, комплексность системы земельной собственности обеспечивает значительную часть крестьянства профессией на земле, что снижает риск бунтов. Это не означает, что индийская история не ведает крестьянских бунтов: социальные движения объединяли их различные формы и могли подпитываться конфликтами языковыми или религиозными. Тем не менее они сохраняли фрагментарный характер, препятствуя широкой мобилизации подобного масштаба, как это имело место в Китае.

Локальная и фрагментированная мобилизация является специфической особенностью индийского мира, а также отношения индивида к политике. В Индии отношение индивида к политике испытывало влияние в бóльшей мере местного сообщества, наиболее близкого окружения. Индивид исторически воспринимал правительственную функцию как бесполезную, отдаленную, скорее как паразитическую, чем полезную. Его включенность в политическое общество большого измерения, например в империю, остается слабой, неустойчивой, и она связана с его стороны с недоверием и даже непониманием ее (империи) необходимости.

Эволюция политического общества в Индии зависит от способности правителей мобилизовать ресурсы власти и использовать стратегии мобилизации в интересах поддержки центральной власти со стороны различных социальных групп. И здесь мы сталкиваемся с тем, что в индийской истории является основанием политической автономии. Мы сталкиваемся с феноменом религии. Влияние религии на политику является в этой стране определяющим: легитимация политики берет начало в пространстве священного. А потому политический порядок в Индии может быть только божественного происхождения. Разрешение кризисов и преодоление хаоса связано чаще всего с использованием индуистской мифологии. Однако адаптация политических обществ к вызовам времени, преодоление рисков эрозии этого порядка, выстраивание отношений с соседними обществами, дружескими или враждебными, связано с инициативами политической природы, которые задают ритм индийской истории.

Указанная адаптация испытывает влияние ряда факторов. Среди них первое место принадлежит факторам военной природы. Создание или распад империй в Индии связаны с оружием и военными захватами. Это же самое можно сказать о царствах и об отношениях между ними. К этому добавляется другой фактор – способность принца выйти за пределы родственных структур, которые активно влияли на политический порядок и его основания.

Этот феномен изучался на примере раджей[190]190
  Раджа (санскр. – царь), княжеский титул в Индии.


[Закрыть] и их способности вассализировать членов семейства, а также способов контроля над соседними королевствами, в которых они становились сюзеренами. Нужно сказать, что способность создавать и утверждать зависимость была важным ресурсом власти принца (военной, бюрократической, наследственной и даже личной). Уменьшение этих ресурсов вело к исчезновению вассальских связей. Такая система учитывает одновременно комплексность и нестабильность политических обществ. Комплексность, т. к. такая модель способствовала созданию пирамидальной структуры авторитета, множественности политической власти, находящейся на разных уровнях, осуществляющих конкурентный авторитет на одних и тех же пространствах, наподобие русской матрешки; нестабильность, т. к. такая структура зависела от эволюции ресурсов суверена. В соответствии с такой логикой политический порядок может быть только геометрически переменным, а различие между стабильным и нестабильным – трудным делом.

Двойственность политики мусульманского мира, противопоставляющая легитимность и необходимость, является источником социальной напряженности. Для того чтобы добиться гражданского повиновения, государь стремится нанести поражение любому протестному движению и делегитимировать его действия. Однако такие действия не могут добавлять новых источников легитимации. Однако не следует делать вывод о том, что исламская политическая культура характеризуется подчинением или деспотизмом: крайнее разнообразие политических ситуаций в истории мусульманского мира обнаруживает большой протестный потенциал и его большое значение в процессе изменения политических систем[191]191
  Данное утверждение наглядно подтвердили события, которые уже вошли в историю под названием «арабская весна», охватившая большинство стран арабского мира на Севере Африки и на Ближнем Востоке.


[Закрыть].

Государь имеет и аргументы. Мы выше показали некоторые формы легитимации (в частности, религиозные настроения), которые оказывали сильное влияние. Однако они не могли существовать в своем чистом виде. Сама природа политического действия побуждает государя действовать в тех областях или в соответствии с ситуациями таким образом, что с трудом такие действия можно легитимировать на основе религиозного закона. Такие действия становятся одним из оснований политического порядка. В то же время такого рода действия власти опираются на неустойчивое основание, что может вести к возникновению кризисов.

Между тем главная задача государя заключается в защите сообщества от беспорядка, а власть навязывается как нечто необходимое для этой защиты. К этому добавляются некоторые дополнительные черты. Прежде всего, восстановление политического позитивизма на основе культуры, которая является, по сути, детерминистской: если власть существует, то это происходит не по воле людей, а прежде всего по воле Бога, который желал такой власти; а потому власть должна уважаться всеми.

Таким же образом государь использует отсутствие политических теорий, оправдывающих право людей на сопротивление власти или установление народного суверенитета, с помощью чего как бы легитимируются требования индивидов или групп по поводу трансформации политической системы.

Участники протестных действий имеют немало аргументов и немалый опыт в мусульманской истории. Даже если соглашаться с постулатом необходимости порядка, индивид может это делать за пределами города. А потому протестная практика в исламском мире чаще всего связана с эмиграцией за пределы сообщества. Такими действиями пользовались многочисленные представители из числа политиков, философов или ученых арабского мира.

Таким же образом, не ставя прямо под вопрос существующий порядок, построение политического порядка в мусульманском мире может приводить социальных акторов к разоблачению коррупционной природы власти на основе уступок принципу необходимости, а также призывов к тому, чтобы опираться на Закон Бога. Это обычная практика политической истории ислама, т. к. она совпадает с энтропической концепцией города, т. е. идеей о том, что всякая человеческая конструкция способна деградировать и требует очищения и реставрации.

Далее. Отметим непреложный факт: стратегия протестной практики в мусульманском мире строится на стремлении доказать свою высшую легитимность на основе верности учению.

Нам известно, в частности, благодаря ибн Хальдуну[192]192
  Ибн Хальдун (1332–1406) – арабский историк и философ. Последователь Ибн Рушда. В сочинении «Книга назидательных примеров…» изложил свои взгляды на развитие общества (идея исторических циклов; различия в образе жизни людей связывал главным образом с географической средой), историю народов мусульманского Востока (особенно Магриба).


[Закрыть], что этой политической власти постоянно угрожали разделения, связанные с племенно-сообщностной природой социальных связей. Центр власти наделялся способностью к эффективному действию только в случае, если он выражал дух группы, достаточно сильной и структурированной. Если дух этой группы выдыхается, то, в силу своей включенности в сети институционализированной власти, дух всего сообщества остается нетронутым, а политический потенциал власти в силу этого остается значительным.

Вырождение центральной власти может быть ускорено подъемом периферийной племенной власти, которая сможет легко сменить ее в соответствии с циклической моделью смены династий.

В соответствии с такой логикой получает развитие в городах тенденция библейского ислама, немного клерикализированного, помещенного в институционные сети, тогда как в сельских зонах возрождается братский ислам, питаемый ресурсами сообщностного типа. В периоды ослабления центральной власти вторые приобретают реальное политическое значение, становясь местом политической стабилизации и способствуя в случае необходимости – династическому изменению.

В соответствии с этой циклической логикой, социальные основания которой являются диверсифицированными, процессы истощения власти завершаются разрывом, который может вызывать игра различных факторов. Вновь мы сталкиваемся с военным фактором: монгольское завоевание стало результатом ослабления халифата абассидов; военное могущество Альморавидов положило конец в средневековом Марокко династии идриссидов[193]193
  Идрисиды – арабская династия. Правила в Марокко в конце VIII–X вв. Основатель Идрис ибн Абдаллах. После смерти Идриса II (792–828) государство идрисидов распалось на отдельные княжества, которые были ликвидированы войсками Кордовского халифа в 974 г.


[Закрыть].

Институционный фактор нельзя недооценивать: айюбиды[194]194
  Айюбиды (Эйюбиды) – династия, правившая в конце XII–XIII вв. в Египте, Сирии, Месопотамии, Южной Аравии. Основана в 1171 г. Салах-ад-дином. Вела успешные войны с крестоносцами. Основная египетская ветвь айюбидов в 1250 г. литквидирована мамлюками.


[Закрыть] (1171–1250), потом мамлюки[195]195
  Мамлюки (араб. – невольники) – воины-рабы, составлявшие гвардию династии Айюбидов. В 1250 г. верхушка мамлюков свергла египетскую ветвь Айюбидов и основала династию мамлюкских султанов, правившую до 1517 г. в государстве, включавшем Египет и Сирию. Мамлюки были свергнуты турками-османами. В 1711–1798 гг. мамлюкские эмиры (беи) фактически снова правили Египтом. Окончательно их власть была ликвидирована Мухаммедом Али в 1811 г.


[Закрыть] (1250–1517) в Египте, династии IX–X вв. в Персии не могли не привести к неустойчивости династий. Но особенно следует выделить значение мессианизма, появление мессии как призыв к возрождению религиозной идентичности политической власти. Крушение империи омейадов и утверждение империи абассидов было ускорено в первой половине VIII века движениями посланцев Бога. Династия альмохадов[196]196
  Альмохады – принятое в литературе название династии и государства в Северной Африке (1121/22 – 1269). Государство альмохадов было образовано в процессе борьбы с Альморавидами. Распад государства начался в период Реконкисты.


[Закрыть] утвердилась в Марокко по инициативе ибн Тумарта, который претендовал на оживление этого эпизода Медины, где пророк Мохаммед вышел из идолопоклоннического города Мекки, чтобы построить город Бога.

История мусульманского мира в классическую эпоху выявляет, что напряженность между властью и протестными силами, центром и периферией было вызвано к жизни упадком веры и мессианизмом, что сыграло значительную роль в изменении политического равновесия в соответствии с моделью «интеграция-дезинтеграция-реинтеграция». Протест в мусульманском мире не предстает как фактор, блокирующий построение политического порядка.

Однако в наши дни протестные движения в исламском мире приобретают все более радикальный характер. Начало этому было положено возникновением движения братьев мусульман (1929), взявших на вооружение так называемую священную войну против государя в том случае, когда он предает веру и утверждает деспотизм. Воинственный исламист предстает как моджахед, требующий право на создание новой юриспруденции и нового легитимного политического порядка. В итоге возникает двойственный политический порядок, который получает свое выражение в конкуренции политических пространств.

Кризисы, которые поражают российскую модель развития, характеризуются централизованным характером, активным участием в них политической власти, которая исторически стремится контролировать совокупность социального порядка.

Российские кризисы существенно отличаются от кризисов мусульманского мира, для которых характерно стремление протестующих социальных акторов использовать в своих интересах политическую легитимность. Кризисы в России отличаются и от кризисов в Китае, которым присуща постановка под вопрос социального основания имперской власти, связанной с истощением поддержки этого типа режимов со стороны крестьянства.

Нужно сказать, что в модели, в которой господствует политика, кризисы как фактор изменения берут начало именно в политике и имеют политическую природу. И они обусловлены способностью центральной власти поддерживать, контролировать и даже присваивать различные социальные пространства.

Этот феномен становится понятным при учете институционализации царского режима и утверждения новой аристократии, находящейся под контролем центральной власти. Накопление ресурсов власти связано с Петром I (1689–1725), который сумел мобилизовать свои политические и военные способности для объединения старой и новой аристократии. Этой объединенной аристократии были навязаны те же задачи, те же обязательства гражданской и военной службы, которые, по своей сути, интегрировались полностью в имперский политический порядок.

Эволюция общества приобретает в данном случае синусоидальный характер. При этом происходит ослабление ресурсов центра, что проявляется, например, в атомизации аристократии, что при правлении Екатерины (1762–1796) привело к относительному уменьшению обязательств знати.

После Венского конгресса[197]197
  Венский конгресс 1814–1815 гг. – общеевропейская конференция, в ходе которой была выработана система договоров, направленных на восстановление феодально-абсолютистских монархий, разрушенных Французской революцией 1789 г. и наполеоновскими войнами, и были определены новые границы государств Европы.


[Закрыть], наоборот, были восстановлены ресурсы царистского режима. После поражения в Крымской войне (1853–1856) военный фактор приобрел особенно большое значение в поддержании политического порядка. Выяснилось, что политическая власть оказалась неспособной поддерживать социальный порядок и обеспечивать единство внутри себя самой.

Такая конструкция политического основания имела ряд последствий для социальной структуры, а также и для кризисов политической способности режима.

Что касается социальной структуры, то в России издавна утвердилась ориентация консервативной политической власти на сохранение статус-кво. Стремясь обеспечить свое воспроизводство, максимизировать свои ресурсы, обеспечивать себя ресурсами извне, политическая власть стремилась интегрировать различные правящие категории: взамен она стремилась поставить им на службу принудительные способности в сдерживании «опасных классов» в их способности дестабилизировать порядок. Отсутствие организованного гражданского общества и слабость ресурсов власти ограничивали возможности изменения, по крайней мере, адаптации к новым условиям политического развития, которые легче выражаются в социальных отношениях, чем на политической сцене.

Утверждение сильной имперской политической власти было осуществлено за счет крестьянства и ценой сохранения отношений рабства, тогда как западные государства добивались этой цели на пути освобождения от рабства. Феодальные прецеденты на Западе сыграли решающую роль в построении государственной идентичности, в создании гражданского общества, в то время как в России все делалось для того, чтобы политический порядок сохранил находящиеся у власти силы. Всякая утрата политических способностей центра порождала три типа социальных кризисов, солидарных между собой:

• неспособность обеспечить социально-экономическую модернизацию страны;

• неспособность контролировать аристократию;

• неспособность сдерживать крестьянские бунты.

Первая из этих дисфункций была связаны с консервативным характером царской системы власти. В период могущества она была связана с деятельностью государства по формированию буржуазии. Последняя, будучи тесно связанной с политической властью, не была и не могла быть революционной силой. Связанная с имперской системой, буржуазия развивалась парадоксальным образом – стремясь развивать капиталистическую экономику, даже социальные образования буржуазного типа, она оставалась клиентом действующего политического порядка, в котором господствовали феодальные структуры. Противоречие между «феодальным государством» и капиталистической экономикой блокировало экономическое развитие России, стесняло переход к формированию капиталистического сельского хозяйства, а также углубляло социальную напряженность, а вместе с ней и неспособность политической системы управлять социально-экономическими трансформациями.

Вторая дисфункция углубляет первую: всякое отступление в политической способности центра выражалось в ослаблении его контроля над социальными структурами и, в частности, над аристократией, которая, в свою очередь, добивалась создания местных институтов или представительных институтов (Государственная дума), которые она смогла бы контролировать. В конце XIX – начале XX вв. аристократии удалось подтвердить феодальную ориентацию социально-экономического порядка.

Третий элемент кризиса – ослабление политических способностей – привело к сокращению принудительных способностей и подверженности влияниям извне. И то, и другое стало результатом поражения в Крымской войне. В итоге было отменено крепостничество, например. Кризис политической системы побудил политическое руководство России проводить реформы, контролировать которые она уже не могла, а обеспечить глубину преобразований также не была способна. Царская политическая система не смогла объединить экономические и социальные условия для полного устранения отношений крепостничества. Данное противоречие оказалось в центре порядка, в котором переоценивалась роль политического элемента в общественном развитии. Эта система способствовала превращению русского крестьянства в социальный класс, враждебный аристократии и политической власти. А это придавало крестьянству революционный характер, чего не было ни в Европе, ни в Индии, ни в мусульманском мире. Природа политического контроля, а также революционный потенциал населения породил ряд революций в России.

Вопросы для самоконтроля

1. В чем заключается специфика общественного развития в восточных странах? Опишите основные черты политического порядка в Китае, Индии и в мусульманских странах.

2. Что отличает политическую организацию в России? И чем она отличается от государственной организации в Китае, Индии и мусульманских странах?

3. Опишите общие и особенные черты политики в долговременном плане Китая, Индии и мусульманских стран?

4. Чем отличается политика в Российской империи? Как изменились основы российской политики на протяжении прошлого столетия и на нынешнем этапе исторического развития?

5. Что такое кризис модели развития страны?

6. Какова причина различий в характере кризиса модели развития?

7. Каковы особенности проявления кризиса развития в Китае, Индии и мусульманских странах?

8. Опишите особенности кризиса российской модели развития? Назовите дисфункции политической власти в России, приведшие к крушению царской власти.