Текст книги "Академия Истины"
Автор книги: Виктория Карелова
Жанр: Героическая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Глава 20
Сойкин день
Вот и наступил день, которого все ждали, но все равно боялись: началась сессия. Правда, мне повезло: первый мой экзамен был назначен на завтра, так что оставались лишние сутки на подготовку. А вот Чеккина сегодня должна была сдавать вокал. Подруга еще с вечера обмотала шею шарфиком и наотрез отказалась его снимать, хотя я и выказывала опасения, что она во сне может случайно удавиться. Подруга вообще была на удивление серьезна, даже улыбаться перестала. После завтрака я искренне пожелала удачи ей и Питеру, который сегодня сдавал геометрию. Я так и не разобралась толком, для чего эта штука нужна: со слов Питера выходило, будто данная наука изучает разные предметы и их взаиморасположение в пространстве, но я никак не могла уразуметь, что в этом знании полезного. Послушать парня, так даже сумку собрать без той геометрии невозможно, однако ж, в наших краях о такой науке и слыхом не слыхали, но со складыванием вещей в суму или сундук как-то все умудрялись справиться.
Проводив Франческу до дверей факультета Искусства, я отправилась в свою комнату тренироваться наносить на лицо белила тонким слоем.
Только расставила на столе флакончики, как из-за окна раздалось задорное «пиррь-пиррь». Глянула сквозь стекло и не поверила глазам: прямо на цветущей яблоневой ветви сидела небольшая рыжеватая птичка с черно-голубыми сияющими полосками на крылышках. Соечка, вещунья, откуда же ты взялась посреди большого города? Мудрые люди говорят, что встреча с сойкой в ее день судьбоносна. Если птица прилетит под окошко, надобно идти за нею, потому как птаха укажет путь к счастью.
– Спасибо тебе, Великая Веритассия! – вознесла я благодарность богине, пославшей мне нежданный подарок. – Я бегу, союшка! – запахнула мантию и кинулась скорее на улицу.
Птичка словно меня и ждала. Она легко перепархивала с дерева на дерево, дразня яркими крылышками, на которых, по поверью, прятались небольшие зеркала. Кто сумеет заглянуть в соечье зеркальце, тот увидит свое будущее.
Я спешила следом за маленьким проводником, лишь изредка отрывая взгляд от птички, чтобы запомнить дорогу. Народу вокруг было немного, но и безлюдной территорию Академии тоже назвать нельзя. Так что я честно выполняла обещание, данное декану Дорэ: в одиночестве не гуляла.
Бежать за сойкой пришлось довольно долго: через парк, мимо ботанического сада, в дальнюю от административного здания часть Академии. Я уже даже начала волноваться, потому что людей вокруг становилось все меньше и меньше. Наконец птица порхнула в проход между двумя небольшими строениями, и вот тут я впервые замялась, не решаясь следовать дальше. Моему взгляду открылся пустынный двор, заросший густым кустарником. Сейчас ветви растений гнулись под тяжестью выпавшего снега, создавая сказочный волнистый узор. Меж кустов в глубоком снегу была протоптана тоненькая стежка, ведущая к дверям здания, стоящего в глубине двора. Строение было увито традиционным виноградом, поблескивающие на солнце снежные холмики очень красиво смотрелись на красных листочках. Виноград в Академии не скидывал листву даже в морозы. Видимо, он был заколдован так же, как и яблони около нашего общежития.
Меня смущало странное запустение, которым так и веяло от двора и непонятного здания, но сойка, будто издеваясь, выдала длинную трель и поскакала по кустам, разбрызгивая искрящиеся снежинки во все стороны. Стоять на одном месте было холодно: я не успела надеть шубку, кинувшись в погоню за вещуньей. Тоскливо оглянувшись через плечо, я сжала зубы, поплотнее запахнулась в мантию и нерешительно шагнула на узенькую дорожку.
Птичка залилась совершенно человеческим смехом и перепорхнула поближе к непонятному домику. Я бочком, поминутно озираясь, двинулась за своей маленькой провожатой. Ничего страшного или угрожающего пока не происходило, но чем ближе мы подбирались к строению в глубине двора, тем отчетливее я понимала, что это здание давно заброшено. Для чего бы оно ни служило ранее, сейчас им никто не пользовался: окна были закрыты ставнями, дверь слегка покосилась. Хотя нет, кто-то же протоптал тут тропинку, значит, в дом хотя бы изредка кто-то ходит! Я замерла, не дойдя до двери. А если там, внутри, кто-то спрятался? А чего бы там кому-то прятаться? Может, это один из служащих просто приглядывает за старым зданием! Знать бы только, зачем сойка меня сюда привела.
Я огляделась в поисках путеводной птички, но ее и след простыл! Вот только что маячила голубеньким опереньем перед самой дверцей и вдруг пропала! Я застыла, не решаясь что-либо предпринять: вроде и заглянуть внутрь тянет, и поджилки трясутся. Так и вспоминаются увещевания декана Дорэ: «Постарайтесь проводить как можно больше времени либо в общежитии, либо в многолюдных местах, так вы сведете к минимуму возможность причинить вам вред. Точно не стоит гулять в одиночестве». Великая Веритассия, что ж мне делать-то?!
Проблема решилась сама собой: дверь заветного домика резко распахнулась, словно ее ногой изнутри пнули. Я испуганно пискнула и попыталась отпрыгнуть подальше. Естественно, угодила в сугроб и увязла в нем. Пока я изображала ветряную мельницу, размахивая руками, чтобы не потерять равновесия, на порог вышел мужчина в бордовой мантии.
– Верита Феодоссия, потрудитесь объяснить, какого хаоса вы тут забыли? – раздраженно вопросил он, прожигая меня взглядом темных, как сама ночь, глаз.
Я все-таки не устояла ровно и осела в сугроб. Было не больно, но стыдно: взрослая деваха, а на ногах не держится, словно карапуз какой.
– Я за сойкой пошла! – Объяснение звучало так жалко, что я в очередной раз почувствовала себя непроходимой тупицей.
Магистр, услышав мой лепет, закатил глаза:
– Нет, вы и впрямь наказание за мои грехи. Не знаю, за какие именно, тут выбор весьма обширен, но явно за самые тяжкие, слишком уж изощренна расплата! – Поглядев, как я нелепо ерзаю в снегу, пытаясь выкарабкаться, мужчина парой широких шагов преодолел разделявшее нас расстояние и рывком поднял меня за шкирку, словно нашкодившего кутенка. – Скажите, вы сознательно ищете приключений на свою… голову?
– Магистр Кальдерон, я не сама сюда пришла, честное слово! Меня сойка привела! – Я сделала еще одну робкую попытку объясниться.
– Вы не знаете, почему у меня такое острое желание вооружиться хворостиной и выпороть вас хорошенечко? – Любезный тон верита Филиппа совершенно не вязался со зловещими словами. – Да, это будет крайне непедагогично, зато, надеюсь, весьма доходчиво донесет до вас простую мысль, что только два дня назад вы клялись и божились вести себя осторожно, а вместо этого поддались орнитологическому порыву и полезли в самую заброшенную часть Академии! Кстати, вы всегда бегаете по улицам в такой легкой одежде?
– Нет, обычно в шубке, – пробубнила я обиженно. Что я, дитя неразумное, что ли, чтоб мне хворостиной угрожать?
– Я смотрю, вам очень понравилась наша лечебница, вы прям всей душой туда стремитесь! – восхитился мой персональный кошмар. – Идите внутрь, там тепло, – уже жестче бросил он и подтолкнул меня к заброшенному зданию.
– Магистр Кальдерон, вы не понимаете, если сойка в Сойкин день прилетела под окно, обязательно надо за ней пойти, она же судьбу указывает!
– В таком случае у вашей пичуги отменное чувство юмора! – заявил мужчина, помогая мне справиться с покосившейся дверью. – Веселее было бы только привести вас в склеп на кладбище! И как вам такая судьба? – Он обвел руками помещение.
Здесь и вправду было тепло. И даже светло. А в остальном… у нас на чердаке намного чище. Судя по всему, когда-то эта комната служила холлом: стены обшиты деревом, широкая лестница ведет на второй этаж, только вот все кругом покрыто толстенным слоем пыли, а с потолка свисают комья паутины. Кое-где на полу в пылевом ковре видны следы ног. Не шибко много, но отчетливо. Пахнет затхлостью и каким-то удивительно знакомым, еле уловимым ароматом.
– Прибраться бы, – буркнула я. В носу тут же зачесалось, я попыталась сдержаться, но все равно звонко чихнула.
– Ну вот, ваши подвиги были не напрасны, вам придется посетить лечебницу! – насмешливо уведомил верит Филипп. – Пойдемте, тут есть камин. Рекомендую расстегнуть мантию, быстрее согреетесь.
Магистр уверенно двинулся под лестницу, а я покорно побрела за ним. За невысокой дверцей скрывалось помещение, больше всего похожее на кухню. Посреди комнаты стоял большой стол, на котором были расставлены непонятные сосуды. Слева располагался внушительных размеров очаг, в котором висел котел. А над столом с потолочной балки свисали пучки самых разнообразных растений. Большую часть из них я опознать не смогла, хотя липовый цвет и мать-и-мачеха несказанно радовали, словно старых знакомцев повстречала. Так вот что за аромат я почуяла: лиственная труха! Несчастные пучочки явно висели здесь очень давно, за это время они высохли до такой ломкости, что дунь – и осыплются.
– Что это за место? – потрясенно спросила я, даже позабыв о робости.
– Это руины былой славы факультета истинного Чувства. – Верит Кальдерон уже подошел к очагу и хотел что-то там сделать, но в последний момент обратился ко мне. – Окажите любезность! Поверните вот этот рычажок. Мне, конечно, не сложно, но хотелось бы проверить одну теорию…
Я послушно выполнила требуемое. Под котелком немедленно загорелся огонь, что выглядело очень странно: дров-то там не было!
– Никаких неожиданностей. Жаль! – констатировал магистр, выждав несколько секунд. – Грейтесь, вам полезно. Кстати, не могли бы вы поделиться своими ощущениями?
– Какими? – не поняла я.
– А любыми! Вот что вы сейчас чувствуете?
Я чувствовала смущение, так как верит Филипп стоял слишком близко. Было в этом что-то неправильное, интимное вроде как. Сразу вспомнилось, насколько близко был Семен, когда я решилась его соблазнить… Моментально нагрелись уши. Хоть бы он решил, что это жар от очага!
– Не знаю, ничего особенного не чувствую, тепло вот… и пахнет приятно, – промямлила я, мысленно уговаривая себя не зардеться окончательно. Тут мне в голову пришла спасительная мысль: – А мне рассказывали, что на факультете Чувства обучались только женщины!
– Так и есть!
– А что же вы тогда… в смысле, вы же… не совсем женщина… – О богиня, мысль оказалась не такой уж и безобидной!
– Какая милая формулировка! – хмыкнул преподаватель. – «Не совсем женщина». Надо запомнить. Тем не менее я понял вашу мысль. Я тут пытаюсь найти ответы на некоторые вопросы. Должен признать – безуспешно. Ведьмы умели хранить свои секреты.
– Ведьмы? – удивилась я. – Мне говорили, что здесь учились ведуньи!
– А это разные названия одних и тех же женщин, зависящие лишь от отношения к ним тех или иных людей. Ведьмы, ведуньи, благодетельницы, разрушительницы, любимицы богинь, лиходейки… Все это про них, умудрившихся получить два дара вместо одного. Или же два проклятия, это, опять же, смотря с какой стороны подходить к вопросу… Но все же мне крайне любопытно узнать, что вы думаете об этом месте?
Я не успела ничего ответить, потому что случилось странное. И страшное. Мои ноги совершенно самостоятельно, против моей воли, сделали шажок, туловище само собой развернулось, и я оказалась лицом к лицу с магистром Кальдероном. Я пыталась отодвинуться, но тело меня не слушалось, как будто меня дергали за ниточки, словно ярмарочную куклу!
Руки сами потянулись к талии и решительно распустили опояску.
И вот тут я скорее всего побелела, потому что кровь в жилах буквально сковал леденящий ужас, и уже никакой жар в очаге не мог его разогнать. Если опояска несет в себе такой глубокий смысл, это ж получается, я сейчас… Мама! Больше всего на свете мне хотелось потерять сознание, но оно упорно не желало меня покидать. Я так и стояла неподвижно, мысли в панике метались в голове, а голос отказывался повиноваться.
Магистр Кальдерон выразительно изогнул бровь:
– Очень щедрое предложение! Боюсь только, что не ваше.
Мужчина неторопливо нагнулся, и мне каким-то чудом удалось слегка покачнуться, отстраняясь.
– Да не дергайтесь вы так. – Он слегка поморщился. – Я младенцами питаюсь исключительно по вторникам и пятницам, а сегодня, как известно, среда.
С этими словами верит Филипп спокойно вернул оберег на его законное место и затянул концы заботливо сплетенной Сией тесьмы.
– Но намек я понял! – несколько громче и с легкой угрозой в голосе сообщил преподаватель, глядя куда-то поверх моей головы. – Идти можете? – уточнил он, уже всматриваясь в мои глаза.
Вместо ответа я сделала неуверенный шаг в сторону. Кажется, я снова могу распоряжаться собственным телом!
– Чудесно! – Мужчина ожесточенно дернул рычаг, гася огонь, а потом несколько грубо схватил меня за плечо и поволок к выходу. – Полагаю, нам лучше поскорей покинуть это место.
– Но… что… я же… – Голову словно кашей набили.
– Ничего, все хорошо, – безмятежно заявил магистр, ослабляя хватку. Он даже вполне любезно мне улыбнулся, отворяя входную дверь.
– Но вы же не думаете…
– Нет, и вам не советую! Расслабьтесь, вам просто показалось. Угорели с непривычки, – ехидно сообщил мой провожатый. – Сейчас мы выйдем со двора, и я поставлю вам портал в лечебницу. Попросите у верита Грэгори противопростудной микстуры, пожалуетесь ему на жизнь, он человек душевный, он вас пожалеет. А сейчас лучше ротик закройте, пока в него галка, простите, сойка не влетела!
Я задохнулась от возмущения, а магистр расхохотался мне в лицо. И это был тот самый смех, что преследовал меня в ночных кошмарах.
Глава 21
Рукодельник
Я не верила собственным глазам! Водила пальцем по строке, пытаясь ощупью помочь зрению, и все равно не могла до конца поверить! Мама, мамочка, этого не может быть! Я справилась! Спасибо тебе, Великая Веритассия! Я остаюсь в Академии!
Честно говоря, за время сессии я окончательно уверилась, что не знаю вообще ничего! Меня почти все время пробирала дрожь, я путала слова даже в обычных разговорах с Чеккиной, могла полчаса читать одну и ту же страницу, но в итоге все равно не уяснить ни строчки из написанного. А уж стоило взглянуть на себя в зеркало, как перед глазами вставала сцена у очага в помещении факультета истинного Чувства: мои руки, распускающие опояску, и насмешливо изогнутая бровь магистра Кальдерона. Я так и не сумела понять, что тогда произошло, но одно знала точно: действовать мне пришлось не по своей воле. Наверное, только поэтому я не сгорела со стыда, но все равно испытывала неловкость, и это чувство лишь укрепило мое желание держаться от верита Филиппа как можно дальше.
Экзамены я запомнила очень смутно, в основном какими-то отрывками. Вот у меня так дрожат руки во время сервировки обеда на две персоны, что столовые приборы выбивают дробь по тарелкам и бокалам. Вот во время исполнения менуэта у меня начинает дергаться веко, даже не получается из-за этого смотреть прямо в лицо Питеру. Вот, накладывая макияж для светского раута, я чуть не перепутала меловой карандаш для маникюра с кайалом. Вот на экзамене по литературе я вывалила на преподавателя бесконечный поток слов о поэзии труверов, хотя мне надо было всего лишь кратко пояснить, чем рондо отличается от дескорта.
И тем не менее я как-то умудрилась все сдать! Более того, мне даже назначили повышенную стипендию!
– Да долго ты будешь лупиться в одну точку? Не загораживай, дай другим посмотреть, – злобно прошипел кто-то у меня за спиной.
– Простите! – Я очнулась и поспешила пробиться сквозь толпу студентов, обступивших вывешенные в холле административного здания списки сдавших сессию и отчисленных. Последних, к слову, оказалось много, почти половина поступивших в Академию неофитов.
Вокруг бушевали страсти: кто-то из девочек громко рыдал, утешаемый подружками, некоторые парни изощренно ругались вполголоса или лупили кулаками по ни в чем не повинным колоннам, были и те, чей сияющий вид вызывал злобные и завистливые взгляды. Я была пока скорее ошарашена, нежели счастлива, но все равно поспешила убраться подальше от разочарованных, чтобы не портить себе настроение.
Выйдя на крыльцо, с наслаждением вдохнула морозный воздух с отчетливым ароматом яблоневого цвета. Никак не могу привыкнуть к этому запаху, нет-нет да ловлю себя на мысли: откуда пахнет весной?
По дорожке размеренно шагал Питер. Радость наконец-то переполнила меня и даже выплеснулась наружу: я слетела с крылечка и бросилась юноше на шею, спеша поделиться восторгом.
– Ты представляешь, я сдала! – заверещала и засмеялась одновременно. Кажется, я его слегка удивила (хотя, учитывая его обычную невозмутимость, наверное, даже сильно удивила), по крайней мере, он в первый момент озадаченно на меня воззрился, впрочем, приобняв за талию. – Я произвожу впечатление настолько недалекой, что ты не ожидал подобного? – Мне стало как-то обидно даже.
– Нет, я был абсолютно уверен, что ты справишься с экзаменами. Не ожидал я столь пылких объятий.
Я поспешно убрала руки с плеч парня, слегка смутившись:
– Извини, это от радости.
– Я понял, хотя предпочел бы менее прозаичное объяснение. – Он, однако, не торопился меня отпускать.
– А ты? Ты как? – забеспокоилась я.
– Как раз иду выяснять. Подождешь минутку?
– Конечно!
Питер наконец-то выпустил меня и поспешно взбежал по ступенькам.
– Я, конечно, отдаю себе отчет, что мое появление весьма несвоевременно, – произнесли у меня над ухом, – но не будете ли вы столь любезны часикам к семи прийти в мастерскую художников? Там можно будет спокойно поговорить о вашем будущем.
По-моему, впервые за прошедшие месяцы я не вздрогнула и не покраснела, услышав голос магистра Кальдерона. Видимо, сказывалась эйфория от успешной сдачи сессии.
– А почему нельзя сейчас поговорить?
– Потому что для этого нужны еще декан Дорэ и мастер Азеведо. А вот ваш молодой человек, к слову сказать, совершенно не нужен.
– Он не молодой человек… не мой… в общем, неважно, я вас поняла. Конечно же, я приду.
– Как это приятно, когда тебя понимают. – Мне показалось, что магистр издевается. – Вы, кстати, уже обдумали планы на каникулы?
– Нет, как-то времени не было.
– Вот до беседы и не стройте никаких планов, пожалуйста, если это вас не затруднит. Спешу поздравить вас с удачным завершением сессии, пусть и впредь Великая Веритассия будет к вам благосклонна! – Мужчина церемонно откланялся и исчез.
– Чего он от тебя хотел? – насторожился подходящий Питер, видимо, успевший заметить преподавателя.
– Звал к Брианде. Так как твоя сессия?
– Прекрасно, я тоже продолжаю обучение.
– Чудесно! Ой, надо же и Чеккине сказать, что списки вывесили. Я не сообразила посмотреть ее результаты…
– Я посмотрел, она тоже остается в Академии.
Я забежала в общежитие обрадовать подругу, а потом мы с Питером пошли гулять в парк.
Здесь было очень хорошо, почти как дома! Только дорожки протоптаны, а так – лес как лес. Вокруг суетилась всякая живность: мелькали беличьи хвостики, чивикали пичужки. Осенью тут было много ежиков, но сейчас колючие шарики уже видели десятые сны, дожидаясь прихода весны.
Питер, по обыкновению, держал меня за руку, хотя споткнуться на абсолютно ровной тропинке было сложно.
– Ты каникулы где собираешься провести? – спросил парень, когда мы уже до ручья добрались.
– Пока не знаю, хотелось бы домой отправиться, но не уверена, что получится. А ты?
– На Новогодье точно к своим подамся. Фея… А ты была когда-нибудь на Севере?..
– Конечно! Я живу на севере, если ты забыл!
– Нет, на самом Севере, там, где заканчиваются земли богов и начинается бесконечность холодного океана?
– А! Тогда ответ отрицательный – нет, не была. Я вообще почти нигде не бывала: только в Пеньковском уезде и в Веритерре.
– Хочешь побывать?
– Даже не знаю… Как-то не задумывалась никогда.
– А если я тебя приглашу туда съездить?
– Куда? – Я наконец-то оторвалась от изучения заиндевелых травинок, склонившихся над ручьем, и изумленно уставилась на Питера. Мне показалось, что богатырь слишком напряжен, словно боится чего-то. Вон как челюсти сжал.
– Ко мне в гости. Точнее, к моей семье.
– Да ну, что ты! Неудобно как-то. – Я даже смутилась от такого предложения. Мне и к Чеккине-то неловко было ехать, хотя она меня уже месяц уговаривала, а тут – к Питеру. Он же мне не жених, чтобы вот так запросто к его родне отправляться.
– Не знаю, о чем ты подумала, но у меня есть мать, тетка и сестра, так что ничего непристойного я не предлагаю. – Мне послышалось, или он правда зубами скрипнул?
– Нет, конечно, я и не думала, будто ты предлагаешь что-то недостойное, – поспешила успокоить парня. – Мне просто редко доводилось бывать у кого-то в гостях, я боюсь что-то не то сделать и очень стесняюсь незнакомых людей, особенно когда их сразу много. Ты не представляешь, как я волновалась перед отправкой в Академию! Я и к Чеккине из-за этого все отказываюсь ехать. Извини, если обидела.
– Я тебя понял. Но, может быть, все же подумаешь над моим предложением? У нас очень красиво зимой: все небо переливается разноцветными огнями. А мои родные – гостеприимные люди, они будут рады тебе, обещаю.
– Питер, я в любом случае не могу пока дать тебе никакого ответа! Сегодня вечером мне должны передать кое-какие известия, только после этого я смогу решать, где проводить каникулы.
– Хорошо. Сегодня я в любом случае не уеду. Но, надеюсь, завтра ты сможешь сказать что-то определенное?
– Думаю, что да. – Мой ответ прозвучал уверенно, хотя душу и грызли сомнения: вдруг декан Дорэ все же посадит меня под замок?
Когда я к указанному часу явилась в мастерскую, кроме Брианды, там никого не было.
– Фея! – вскрикнула художница вместо приветствия, что-то энергично растирая по столу. – Я уже думала, что ты вообще никогда не придешь! Неужели поверила, что я пыталась тебя отравить?
– Здравствуй, Брианда! Нет, декан Дорэ объяснил мне, что ты весь день была здесь, а кто-то просто воспользовался твоей внешностью.
– Хотела бы я на этого «кого-то» посмотреть! – фыркнула блондинка, ополаскивая руки в тазу. – Надеюсь, ты не забыла, что мы еще не закончили? Сейчас же распускай волосы и вставай на прежнее место! С тобой же просто невозможно работать! Ты неуловима!
– А… магистр Кальдерон сказал, что у вас с ним и деканом Дорэ есть ко мне какой-то разговор… – Мне совершенно не хотелось стоять на ярко освещенном помосте на глазах у мужчин.
– Совместим приятное с полезным! – отрезала художница, вытаскивая из-под стола все тот же кусок зеленого бархата. – Так, ты сама встанешь, или мне тебя гвоздями к полу прибивать?
У нее так полыхали глаза, что у меня не было никакой уверенности, шутит собеседница или на полном серьезе угрожает.
Когда появились декан с магистром, я уже успела изрядно устать. Брианда же была весьма довольна и даже что-то напевала себе под нос.
– Могли бы и попозже прийти, вы отвлечете Фею, а у нее такое чудесное выражение лица! – сварливо заявила девушка, не забывая возюкать кисточкой по полотну. – И не подходите ко мне, я в ударе!
Мужчины синхронно заулыбались, потом магистр ушел куда-то за мольберты, а декан устало опустился на ближайший стул и окинул меня заинтересованным взглядом:
– Должен признать, что ты умеешь видеть красоту, Брианда.
– Еще бы! – язвительно парировала художница. – Это только мужланы ничего не замечают, пока им не сунут под самый нос, желательно на блюдечке с голубой каемочкой. Ну, декольте с голубой ленточкой тоже подойдет.
– Сдаюсь, сдаюсь! – примирительно поднял руки Дорэ. – Тебя все равно не передерзишь, а я и без ругани устал как собака. Итак, перейдем прямо к делу. Мы до сих пор не знаем, кто стоит за нападениями. Верита Ролло, вы понимаете, что в сложившихся обстоятельствах вам лучше не ездить на каникулы домой? Ваша семья живет слишком уединенно, там вас очень легко подстеречь и организовать несчастный случай.
– Да, верит декан.
– Прекрасно. Но в Академии на каникулах также почти никого не останется. Тут, конечно, безопаснее, чем у вас дома, но раз у того, кто прислал вам отраву, есть доступ на территорию, значит, здесь от него не спрятаться. По крайней мере, если не закрывать вас в лечебнице. Вы же этого вряд ли желаете?
– Совсем не желаю, верит декан.
– В таком случае… Брианда! – позвал мужчина, но художница не откликнулась. – Брианда!
– А? – Девушка высунулась из-за мольберта, несколько рассеянно глядя на декана. – Ах да! Фея, я приглашаю тебя на каникулы к нам в гости. У нас много свободных комнат и тебе там будет комфортно и безопасно.
– К вам – это к кому? – с трудом выговорила я помертвевшими губами.
– К нам с Филом. Мы живем в предместье Веритерры.
– Нет! – в ужасе выпалила я. Не смогла удержаться и стрельнула глазами в ту сторону, куда ушел магистр, но, к счастью, увидела лишь мольберты. Наверняка я залилась бы краской, если бы встретилась взглядом с преподавателем и тем самым выдала бы все Брианде.
– Почему сразу такое категоричное «нет»? – изумилась художница. – Ты сомневаешься в моих талантах домохозяйки? Правильно делаешь, но для этого у нас есть прислуга и домоправительница, которая великолепно справляется с ведением хозяйства в наше отсутствие!
– Нет, прости, Брианда, я ничего такого не имела в виду, – начала оправдываться я. Мой отказ и впрямь был очень грубым и резким, а девушка же не виновата, что я все время позволяю себе запретное с ее женихом. – Просто… я не хочу вас обременять. Вы же меня почти не знаете! Нет, правда… я очень вам благодарна за приглашение, признательна за заботу, но я не могу так.
Пока я лепетала, художница вышла из-за мольберта и внимательно изучала меня, уперев руки в бока:
– Ты чего-то панически испугалась, но я никак не могу понять, что такого ужасного может быть в моем предложении… Даже с точки зрения самых строгих норм морали ты спокойно можешь погостить у подруги… Меня ты не боишься, – рассуждала девушка, покусывая кончик кисти, – остается Фил… Фил, чем ты так напугал бедное дитя?
– Пообещал выпороть хворостиной! – донесся откуда-то справа голос магистра.
– Как мило! – восхитилась Брианда. – Знаешь, Фея, я тебе могу поклясться, что если бы он счел нужным выпороть – он бы это уже сделал! Так что можешь расслабиться. Кстати, а что такого ужасного умудрилась натворить наша несговорчивая гостья?
– Почти прямиком из лечебницы побежала ловить птичек в здании факультета истинного Чувства. – Верит Кальдерон наконец-то появился в поле моего зрения. Он встал за спиной декана, сложив руки на груди. Сам верит Дорэ все это время молча сидел, разглядывая меня со странным выражением лица, будто какое-то удивительное насекомое. Причем у меня не было никакой уверенности, что я для него представляла неизученную разновидность бабочки, а не таракана.
– Потрясающе! – резюмировал декан. – Так-то вы выполняете свои обещания. Кстати, Фил, ты воспользовался случаем?
– Ну, разумеется.
– И что?
– Если бы результат был, ты бы о нем уже знал.
– Вдвойне обидно. – Декан откинулся на спинку стула и сцепил руки на животе. – Неофит Ролло, мне уже порядком надоели ваши выходки и капризы. Поверьте, лично для меня проще всего засунуть вас в лечебницу и забыть о вашем существовании на все праздники. Чем вас не устраивает приглашение в гости к мастеру Азеведо?
– Верит декан, мне очень жаль, что так вышло, я не хотела нарушать данное вам обещание, но был Сойкин день, и сойка позвала меня туда… – Судя по лицам присутствующих, в соек-вещуний они не верили.
– Сумасшедший дом! – подтвердил мои мысли декан. – Не испытывайте мое терпение, неофит Ролло! Еще раз внятно, четко, по существу: чем вас не устраивает приглашение?
– Я не могу его принять! – Я готова была разреветься от бессилия. С глазу на глаз, может, я бы еще как-то сумела объяснить все декану, и то не уверена, но вот так запросто высказать при Брианде, что приставала к ее жениху… нет, у меня язык не поворачивался. Она же мне ничего плохого не сделала, а я вела себя просто по-свински. Да, в последний раз против воли, в прошлый раз – сама не знаю как, но в первый-то раз я же сама хотела поцеловать магистра Кальдерона…
– Почему?! – рявкнул верит Дорэ, теряя терпение.
– Тихо, бедный ребенок сам не свой! – вмешалась художница, на которую крик декана явно не произвел впечатления. – Так, Фея, мы отвлеклись от дела, ну-ка, быстро встань как надо. – Девушка вернулась к мольберту. – Вот, хорошо, смотри прямо. Я тоже не могу понять, что тебя гложет, но давай подумаем вместе, есть ли у тебя альтернативы. Куда еще ты можешь отправиться на каникулы, кроме родного дома?
– Ну, меня Франческа уже месяц уговаривает к ней поехать… и Питер сегодня в гости звал.
– Франческа – это твоя соседка? Франческа Сеньорини?
– Да.
– А Питер – это тот сын Севера, верно?
– Да, ты его уже так называла.
– Питер Брант, – подал голос магистр Кальдерон.
– Я против, – заявил декан. – Это ненадежно: соседка – предсказуемо, к тому же это очень известная семья, у них открытый дом, там устроить ловушку не составит особого труда. Сложнее, конечно, чем при полном отсутствии людей вокруг, но все равно задача довольно легкая. Северные народы – уже лучше, но про Брантов я мало знаю. Это менее очевидный ход, плюс любой чужак будет на виду, но никаких гарантий нет. У вас надежнее.
– Еще надежнее – сразу посадить девочку на цепь в подвале! – фыркнула Брианда. – Ты же видишь, к нам она почему-то не хочет. Мы же не можем ее заставлять. Это ее жизнь, в конце-то концов.
– К Питеру я тоже не хочу, – осмелилась вставить я.
– Вы не ищете легких путей, верита Ролло, как я погляжу! – всплеснул руками декан. – У меня тоже появляется желание применить к вам методы физического воздействия, может, хоть так вы поймете, что речь идет о вашей жизни, а не о пропущенной вечеринке.
– У Сеньорини должен быть Шарло… – заметила художница.
– Эпопт Демар? А ты откуда знаешь? – сверкнул глазами Дорэ.
– Он мне сам сказал, – невозмутимо ответила девушка. – Может, имеет смысл с ним пообщаться?
– Он всего лишь фигляр, хотя и знаменитый. – Декана аж перекосило.
– Фигляр не фигляр, но он очень талантлив и многое умеет, – парировала Брианда.
Я стояла, слушала все эти разговоры, и мне вдруг стало ужасно стыдно. Да, декан не был со мной особо любезен, но он ведь беспокоился о моей безопасности. Брианда и магистр Кальдерон готовы были терпеть дома малознакомого человека, чтобы мне не пришлось провести праздники взаперти, хотя наверняка у них нашлось бы множество гораздо более интересных дел, нежели присматривать за тем, от кого одни проблемы. Возможно, если я стану упираться и дальше, новогодье будет испорчено и у Шарля Демара, и у Чеккины. Зачем же доставлять всем столько неудобств, если можно все сделать проще?
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.