Текст книги "Академия Истины"

Я сперва запнулась, но вовремя вспомнила слова, произнесенные Чеккиной:

– Магистр Кальдерон – очень интересный мужчина. Но, Брианда, я не чувствую к нему ничего такого…

– Такого – это какого?

– Ну, не знаю… Я только под воздействием амулета испытывала любовь, и тогда все было очень ярко, а к магистру Кальдерону я подобного влечения не чувствовала никогда. – И я не соврала: болезненное чувство, которое захлестнуло меня, когда были повреждены магические контуры, не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось со мной зимою.

– Так ты с ним и не общалась толком, откуда бы взяться чувствам, – пожала плечами девушка. – Это только в книгах все с первого взгляда влюбляются, а в жизни обычно все совсем иначе.

– Я что-то совсем запуталась, – посетовала я.

– А ты не путайся! Лучше говори: дуешься на меня?

– Нет…

Как ни странно, но я действительно не чувствовала обиды на Брианду. Не знаю, что уж художница там себе придумала насчет магистра и меня, но обманывать она меня не обманывала. А что брату помочь хотела, так я бы, можно подумать, Доре или еще кому из девочек не попыталась помочь, если бы их сосватать нужно было. Мне, правда, все равно казалось, что девушка ошиблась в оценке намерений Филиппа, но поживем – увидим.

– Вот и чудненько, – обрадовалась Брианда. – Тогда расскажи, что там за история с опояской, иначе я не усну!

Нет, наверное, мне все же стоило рассердиться. Хотя…

– Только в обмен на рассказ о том, как так вышло, что эта ваша Марьяна стала принцессой. Я слышала, что она была невестой магистра Кальдерона.

– Смотри-ка, а ты начинаешь отращивать зубки, – хохотнула художница. – Так даже лучше.

Глава 36
Урви-берега

На Лисогон, когда лисы покидают свои зимние норы и принимаются рыть себе новые убежища, пришелся первый день недели тишины. Вновь повторилось все то же самое, что было зимой: все с головой погрузились в зубрежку, у меня прорезался неуемный аппетит, а Чеккина почти сутками пропадала на факультете Искусства, появляясь в общежитии только чтобы поспать пару часов.

Я до ужаса боялась сессии, с каждым днем все больше убеждалась, что ничегошеньки не знаю ни по одному предмету, с трудом понимала написанное и ворочалась в кровати чуть ли не до рассвета.

На Урви-берега дома я весь день возилась бы в огороде с рассадой, а здесь просидела до самого вечера над книгами, даже не ходила смотреть, вернулась ли река, протекающая по территории Академии, в привычное русло.

После ужина я занесла в нашу комнату кулек с булочками для подруги, по своему обыкновению пропустившей трапезу. Странно, но прямо посреди горницы, на полу, лежал небольшой конвертик. Имени на нем не было, но я подумала, что это может быть записка от Чеккины, случайно слетевшая с моего стола. Возможно, подруга заходила днем что-нибудь взять, а мне оставила какое-то сообщение. Правда, зачем потребовалось совать записку в конверт? А если это письмо, наоборот, для Франчески, просто она прочитать не успела? И что делать?

Покрутив бумажку и так и этак, решила все же вскрыть послание: если это не для меня, а для подруги, сразу же понятно станет, я и не буду дальше читать. А так: лежит в нашей общей комнате, имени нет, поди разбери, для кого это? Я аккуратненько разорвала конверт по краешку и вытащила бумажку. Прочла написанное и чуть не села прямо на пол.

В записке кривенькими буквицами было выведено:

«Есле хочишь увидить девчонку жывой приходи вечером в 11 к храму веритасии одна. Есле кому скажишь – падружку больше не увидишь».

В голове противно зазвенело. Я закрыла глаза, стараясь дышать как можно глубже, потом еще несколько раз перечитала послание. Это что ж получается: меня сжечь не удалось, так теперь Чеккину вместо меня могут убить? Ой, мамочки! Я судорожно сжала руки, смяв записку в кулаке. Мысли путались, перед глазами поплыли разноцветные круги.

«Тихо! Тихо!» – уговаривала я сама себя, будто нервно прядущую ушами лошадь. А может, это шутка? Злая, грубая, но шутка? Ой, не похоже… И что делать-то? Делать-то что?

По спине побежал противный холодок. Я поежилась и метнулась к будильнику. До назначенного срока оставалось еще четыре часа. Может, побежать в лечебницу? Там декан должен быть или кто-нибудь, кто сможет его найти… Но в записке же велено никому не говорить… А как они узнают?.. А почем я знаю, что может и чего не может магия?.. Может, они за мной следить будут?.. А почему они?.. Может – он?.. Или она?.. Да какая разница!..

Так, стоп, тихо! Я попыталась унять мысли, скакавшие как блохи на сковородке. Голова огнем горела, а грудь, наоборот, словно лед сковал. Мне было так страшно за Чеккину, что хотелось завыть, но времени терять нельзя, надо попытаться хоть что-нибудь придумать.

Перво-наперво нужно понять, а не обман ли это все! В последнее время меня постоянно обманывают… А может, и сейчас Чеккина спокойно занимается своими делами, а я тут чуть ли не в истерике бьюсь?! Я стремительно выскочила из комнаты и со всех ног кинулась к факультету Искусства.

Обежала там все кабинеты, расспрашивая каждого встречного, не видел ли тот Франческу, но люди лишь руками разводили. Наконец, запыхавшись, добралась и до мансарды художников. Брианда, стоявшая перед большим зеркалом, с улыбкой обернулась ко мне, но я только выпалила:

– Ты видела сегодня Чеккину?

– Нет. А что случилось?

– Ничего. Спасибо, – бросила я и, хлопнув дверью, понеслась по коридору обратно к лестнице, ведущей на первый этаж.

«Где, где еще ее можно поискать?» – билось в голове в такт стуку каблучков. Не успев ничего надумать, я вихрем вылетела на улицу и попала прямиком в объятия художницы.

– А как ты… ах да! – вырвалось у меня. Я не сразу сумела осознать, что Брианда, в отличие от неофитов, умеет переноситься с места на место.

– Быстро говори, что стряслось? – потребовала девушка.

– Ничего, правда, просто мне срочно нужна Чеккина, а в здании факультета Искусства ее не было, – рассеянно ответила я, пытаясь сообразить, куда бежать дальше.

– Да-да, конечно, так я тебе и поверила! – Брианда ухватила меня за плечи. – Ну? Я жду!

– Извини, мне правда некогда, – попыталась вырваться, но блондинка никак не желала отпускать. Тут я поняла, что до сих пор сжимаю в руке смятую в комок бумажку. – Записка у меня для нее, срочная! Пусти, пожалуйста!

В качестве доказательства я повертела кулаком перед лицом художницы.

– А ну, дай посмотреть! – Она попыталась разжать мои пальцы.

– Да ты что! Это ж не тебе! – воскликнула я, поспешно пряча руку за спину.

– Тебе уже говорили, что врать ты совершенно не умеешь? – склонив голову набок, полюбопытствовала девушка.

– Мне некогда! Давай потом поговорим, а? – попыталась уйти от ответа я.

– Нет уж! – вынесла вердикт девушка. – Говорить ты будешь прямо сейчас, но уже не со мной!

– Не надо! – взвыла я, но было поздно: мы уже стояли в будуаре Брианды.

– Сядь-ка! – толкнула меня в кресло хозяйка и метнулась к двери. Там она резко дернула пару раз за шнурок сонетки и вернулась ко мне. – Вот сейчас мы все и узнаем! – не спуская с меня настороженного взгляда, уверенно заявила она.

Мне оставалось только вцепиться зубами в костяшку указательного пальца. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что произойдет дальше: сюда придет верит Кальдерон и просто заставит все ему рассказать. И что тогда будет с Чеккиной? Меня обуяло нестерпимое желание вскочить с кресла, разбежаться и треснуться головой о стенку!

В целом я угадала: сперва нас посетила миловидная Марта, которую художница отправила на срочные поиски магистра, а спустя минуту и он сам собственной персоной появился в будуаре. Как ни странно, не через дверь.

– Что за… – начал было мужчина, затем разглядел мое лицо. – Вечер явно перестает быть томным.

– Фея не может найти соседку, при этом прячет в руке какую-то записку. Сразу говорю: врет! – с ходу взяла быка за рога Брианда.

– Верита Феодоссия, посмотрите на меня, пожалуйста, – спокойным тоном обратился ко мне магистр.

Я подчинилась. Толку-то мне в сторону смотреть, если он своими чарами все одно принудит сделать так, как ему нужно.

– Верита Феодоссия, вы прекрасно знаете, что я могу вас заставить все мне рассказать, но давайте не тратить время и силы на пустяки. Итак, что произошло?

– Мне нельзя говорить! – попыталась выкрутиться я.

– Даю вам еще один шанс. Последний. Скажете сами или мне применить силу? Ваш выбор?

Скрипнув зубами, я ответила:

– В комнате на полу нашла, – и разжала кулак.

Брианда первой схватила бумажный комок, развернула его, пробежала глазами и тут же передала добычу брату. Магистр вчитывался в написанное несколько дольше, после чего холодно бросил:

– Прошу прощения, дамы! – кивнул головой и пропал.

На меня сразу же навалились усталость и апатия. Хотелось закрыть глаза и уснуть. Желательно – навсегда. Как жить, если из-за меня с Чеккиной что-то случится? Возможно, мне было бы легче, если бы я смогла заплакать, но слезы почему-то не текли.

– Фея! – настойчиво позвала Брианда. – Возьми себя в руки!

– Да, конечно, – отозвалась я.

– Попробуй сосредоточиться и понять: в Храме Великой Веритассии круглосуточно находятся жрецы. Их там много! Сотни человек! Вокруг здания – площадь, то есть открытое место! Там негде спрятаться! – медленно, словно ребенку, втолковывала мне художница. – Очевидно же, что тебя просто хотели выманить из общежития и отправить в самое отдаленное от Академии место, к которому ты знаешь дорогу. Где-то по пути тебя бы перехватили. В торговом районе тьма закоулков. Вот там бы тебя и ждали. Надо было не метаться по учебным корпусам, а сразу бежать к Ансу!

– А как же Чеккина?.. Там же написано, никому не говорить, иначе… А я… Что с ней теперь будет?!

– Фея, я не провидец и не знаю, где сейчас твоя подруга, но ты бы ей точно ничем не помогла! Прекрати себя винить, от этого никому легче не станет! Я вообще не уверена, что ей что-то угрожает.

– Почему ты так считаешь?

– Просто, в отличие от тебя, здраво размышляю. Очень уж странная записка, как будто специально пытались написать побезграмотнее. И само требование – как в дешевой пьеске с избитым сюжетом. По-моему, очевидно – тебя просто хотели запугать и запутать, чтобы ты в панике бросилась бегом к Храму.

– Ты такая спокойная, – вяло заметила я. – Неужели совсем не волнуешься?

– Еще как волнуюсь! Но магия – это не только большие возможности. Это еще и большая ответственность! Если не научишься трезво оценивать свои силы и опыт, таких дел наворотишь, что потом никто не расхлебает! Я не знаю, привлекут ли Фил с Ансом остальных или попытаются разобраться самостоятельно, но совершенно точно могу сказать, что мне нечего противопоставить тем, кто написал эту записку. Я мастер Искусства, у меня узкая специализация. От меня было бы больше вреда, чем пользы. А ты и вовсе еще не маг. Так что наше дело не лезть в драку, а ждать. Понадобимся – позовут!

– Почему?

– Что «почему»?

– Почему ты говоришь, что пользы от тебя не было бы? Ведь чем больше магов, тем лучше!

– Смотря каких магов. И смотря для чего. В данной ситуации в первую очередь необходимы артефакторы, словесники и защитники. А вот искусники совершенно ни к чему. Я, например, совсем не хочу, чтобы в критический момент мой брат еще и за меня волновался. Это будет отвлекать его внимание и увеличит вероятность ошибки. Ладно, про специализации магов тебе еще расскажут, когда на следующую ступень перейдешь.

– А ты сейчас не такая, как обычно. Серьезная и собранная… – Во мне даже проснулся интерес.

– Это ты меня еще во время лекций не видела! – фыркнула она, сразу же превращаясь в прежнюю Брианду. – Ладно, пошли в библиотеку, а по дороге распорядимся насчет чая.

Пока мы ждали вестей от магистра, девушка успела немного рассказать мне про магию. Оказывается, даже у самых распространенных заклинаний, которыми пользуются все истинники без исключения, есть ряд ограничений. Именно поэтому художница, переносясь в поместье, всегда оказывается в своем будуаре, а вот ее брат предпочитает появляться в библиотеке. Так что в этой комнате мы точно не пропустим возвращение магистра. Я, правда, все равно слишком сильно переживала за Чеккину, потому не смогла понять и половины тех мудреных вещей, о которых толковала собеседница. Но блондиночка, кажется, способна была поддерживать беседу даже с колодезным журавлем, если тот будет изредка кивать и поскрипывать. Так мы и коротали время: Брианда – болтала, а я изображала из себя эту деревянную конструкцию.

Магистр появился ближе к полуночи, сильно уставший и, кажется, недовольный. Брианда отреагировала на появление брата моментально:

– Все живы?

– И даже здоровы, – ответил он.

По его словам выходило, что Чеккину никто и пальцем не трогал, просто днем в столицу по каким-то делам неожиданно нагрянули ее братья. Девушка убежала в город повидаться с родней, а таинственный некто воспользовался ситуацией, чтобы выманить меня из Академии. Где и кто должен был меня ждать – непонятно, потому что ничего подозрительного обнаружить не удалось. Как я поняла, кроме Филиппа, поисками занимались декан Дорэ и еще кто-то с факультета истинного Мастерства.

– У меня такое впечатление, будто отправитель послания хотел просто посмотреть на реакцию вериты Феодоссии. Ну, и на то, во что выльется вся эта кутерьма с запиской, – слегка поморщился магистр Кальдерон.

– Что-то вроде репетиции? – Брианда, кажется, способна была понимать брата с полуслова.

– Похоже на то.

– А с Чеккиной точно все в порядке? – робко подала голос я.

– В полнейшем. Она осталась ночевать у знакомых в городе, но завтра… уже сегодня вы с ней обязательно увидитесь, – заверил меня магистр.

– Полагаю, нам всем тоже пора отдохнуть, – спохватилась Брианда. – Фея, тебя устроит прежняя спальня?

Глава 37
Пчельник

После завтрака магистр попросил меня уделить ему несколько минут для приватного разговора. Я тут же испугалась, решив, что накануне он меня обманул и с Франческой что-то все же случилось.

Когда Филипп затворил за нами дверь библиотеки, я уже готова была услышать самое худшее.

– Да не смотрите вы на меня так, словно вас на заклание ведут, – вздохнул мужчина. – Что вы себе придумали, пока мы шли от столовой до этого помещения?

– С Чеккиной все хорошо?

– Я же вам уже вчера сказал: ваша подруга жива, здорова и вполне довольна жизнью! Она даже не знает о записке.

– Правда?

– Даю вам слово!

Я перевела дух.

– А теперь, когда мы прояснили жизненно важные вопросы, может, вы присядете и мы поговорим о ерунде? – выгнул бровь магистр.

Ну вот, опять он надо мной издевается.

– Почему бы и нет, – ответила сухо.

– Отрадно слышать, – слегка поклонился Филипп.

Я опустилась в одно из кресел, мужчина же остался стоять, облокотившись о спинку соседнего.

– Верита Феодоссия, я прошу вас внимательно выслушать мои слова, желательно до конца, а только потом начинать возражать. Выслушаете?

– Постараюсь.

Мне показалось, что магистр слегка улыбнулся. Чуть-чуть, одними уголками губ.

– Как я уже вчера говорил, мне непонятна история с запиской. Неясно, чего хотел добиться отправитель, неизвестно, что ждало бы вас, прими вы решение пойти к Храму. Традиционно никаких следов злоумышленника обнаружить не удалось.

– Так, может, это просто чья-то злая шутка была? – рискнула предположить я.

– Все может быть, – уклончиво ответил Филипп. – Но больше всего меня беспокоит то, что записка оказалась в вашей комнате. Общежития неофитов довольно хорошо защищены, и попасть туда постороннему весьма затруднительно. Я знаю только пять возможных вариантов, как такое могло произойти, и четыре из них требуют участия очень сильного мага.

Магистр замолчал.

– К чему вы клоните? – Я сразу же почувствовала себя неуютно.

– А клоню я, верита Феодоссия, к тому, что вас надо бы изолировать на все время сессии. Но на это вы не согласитесь, я прекрасно понимаю! – Он мне даже рта не дал раскрыть. – Тем не менее вам явно нужна более серьезная защита. И вот теперь мы переходим к самому щекотливому моменту. Я предполагаю, что злоумышленник находится непосредственно в Академии. Это, с одной стороны, сужает круг поисков, но, с другой стороны, сильно ограничивает число лиц, которым можно доверять. Надеюсь, вы верите, что лично я вам зла не желаю?

– Да, конечно, – легко согласилась я. Ведь правда, если так подумать, магистр Кальдерон всегда относился ко мне очень бережно, щадил меня и старался быть рядом, когда мне угрожала опасность. Даже на хутор тайком, изменив личину, поехал, хотя мог бы гораздо интереснее время провести. Ну, а про истории с опояской и поцелуем я вообще молчу.

– Благодарю, – приложил руку к сердцу мужчина. Вот не поймешь его: то ли издевается, то ли просто привык так себя вести. – Я же, в свою очередь, безусловно могу доверять лишь троим: декану Дорэ, магистру Грэгори и Брианде. За любого из них я готов поручиться. Беда в том, что среди этих людей нет ни одного артефактора, а ваш защитный амулет далеко не идеален. Он, разумеется, оберегает вас от многого, но если бы мне потребовалось его уничтожить, я бы с этой задачей справился, а магов моего уровня в Академии не так уж и мало. Таким образом, налицо дилемма: нужно усилить вашу защиту, но при этом не привлекать внимания посторонних. Услугами артефакторов Академии мы воспользоваться не можем, поскольку не знаем, кому из них можно доверять. В обычной лавке амулет сильнее вашего не купить. Остается только применять уже имеющиеся в наличии вещицы.

И тут магистр так странно на меня посмотрел, что мне стало неловко. А он ведь еще ничего такого не сказал, на что мне захотелось бы возразить. Наоборот, пока что все было понятно и правильно. Я нервно заерзала в ожидании того самого, щекотливого. И оно не заставило себя ждать. В пальцах магистра что-то блеснуло.

– Это фамильное кольцо. Очень сильный артефакт. Если вы согласитесь его надеть, я смогу почувствовать грозящую вам опасность и определить ваше местонахождение. Соответственно, сумею и помощь оказать. Во избежание недоразумений должен сразу предупредить: кольцо – обручальное. Тем не менее я предлагаю его вам в качестве защиты, а не в качестве символа помолвки.

Меня бросило в жар, щеки запылали. Сразу вспомнилась недавняя беседа с Бриандой, в голове промелькнули отрывки из снов, а потом почему-то представился подаренный Питером аграф.

– Магистр Кальдерон, извините, пожалуйста, но я никак не могу принять ваше предложение, мы же с вами едва знакомы, – промямлила я, опустив глаза.

– Верита Феодоссия, кажется, вы не расслышали мои слова! Я предлагаю вам защиту, а не руку и сердце. Как длительность нашего знакомства может повлиять на мою способность вас защитить?

– Я вам очень благодарна, честное слово. – Я все же решилась посмотреть прямо в лицо магистру. – Но это же обручальное кольцо, вы сами сказали. Это нехорошо. Это нарушение заветов Великой Веритассии.

– Чем же мое предложение нарушает заветы богини?

– Обручальные кольца – символ помолвки, а помолвка, как и истинный брак, заключается по любви. И вот так использовать их – кощунство.

Мужчина опустился в соседнее кресло и внимательно посмотрел на меня:

– Вас смущает мнение вашего жениха?

– Вы же знаете, что нет у меня никакого жениха.

– Наличие в вашей комнате обережной птицы говорит об обратном.

– Я же вам уже рассказывала: это подарок! Мы не заключали помолвку с Семеном, он просто хотел меня защитить, вот и подарил заряницу.

– Тогда в чем заключается принципиальная разница между моим предложением и поступком Семена? Я тоже хочу вас просто защитить. Если бы у меня под рукой был другой артефакт, я бы воспользовался им.

Я смотрела на магистра и не находила слов, чтобы возразить. И как у них с Бриандой все время получается меня запутывать? Семейное, что ли? Что ни скажу, все глупо выходит, все они как-то с ног на голову умудряются перевернуть!

– Верита Феодоссия, я вам это кольцо не в качестве предсвадебного подарка предлагаю, а всего лишь даю на время поносить, как оберег. Потом вернете. Что вас так сильно смущает?

– Не знаю, – честно ответила я. – Мне просто это кажется неправильным. Как будто чужое берешь.

– Несомненно, такой серьезный подход делает вам честь. Тем не менее я очень прошу вас принять мою защиту и согласиться некоторое время поносить кольцо. Поверьте, я не самый никчемный маг на свете и могу принести какую-никакую пользу. Или же вы сомневаетесь в моих возможностях?

– Нет, что вы, магистр Кальдерон, у меня и в мыслях такого не было! – Вот как теперь прикажете ему возражать, чтобы не обидеть?

– Счастлив слышать! Так вы позволите надеть вам кольцо?

– А… а как я это объясню другим людям? Его же видно будет! Не могу же я сказать, что обручена с вами, это ведь неправда! – ухватилась я за спасительную мысль.

– Думаю, что у Брианды найдется какое-нибудь подходящее украшение, чтобы замаскировать это кольцо под обычную драгоценность, – пожал плечами магистр. – Так вы согласны или будут еще возражения?

Я растерянно хлопала ресницами и не знала, что бы еще сказать.

– Прекрасно, будем считать ваши аргументы исчерпанными, – бодро заявил Филипп. – Позвольте вашу руку.

Я нехотя протянула ему кисть, и мужчина ловко надел колечко мне на палец. Ну да, правильно, он же уже не в первый раз это делает! Интересно, а Марьяна была рада их помолвке? «Да какое мне дело-то, в конце концов?!» – разозлилась я сама на себя за непрошеные мысли.

– Однако у вас такой вид, как будто вы не защитный артефакт надели, а камень себе на шею повесили, – заметил магистр. – Боюсь, моему самолюбию был нанесен ощутимый удар. Пойду с горя сделаю что-нибудь необычное. Вот что в ваших краях делают мужчины, когда огорчаются?

– Дрова идут рубить! – ответила я, не задумываясь, полностью поглощенная изучением своего безымянного пальца.

– Да, это и впрямь необычное времяпрепровождение, – светским тоном сообщил Филипп. – Боюсь, однако, что даже не знаю, есть ли в этом доме топор… Не говоря уж о дровах…

– Вы шутите? – пытливо уставилась я на него.

– Пытаюсь, но получается, видимо, из рук вон плохо. Вы даже не улыбнулись.

– Извините, я немного растеряна.

– Это бывает, – согласился магистр. – Мне самому сказать Брианде насчет украшения или предпочитаете лично с ней поговорить?

– Спасибо, лучше я сама.

Я неловко вылезла из кресла, сделала книксен и побрела прочь из библиотеки.

Художница, как и ожидалось, обнаружилась в будуаре, где она что-то нервными росчерками изображала на большущем листе бумаги.

– Что тебе поведал мой ненаглядный братец? – осведомилась девушка, сдувая с глаз выбившуюся из прически прядку.

– Даже не знаю, как тебе сказать, – замялась я.

– Фея, что стряслось? На тебе лица нет! – соизволила оторваться от своего занятия Брианда.

– Э-э-э… вот! – Я продемонстрировала ей руку с кольцом. Идея поговорить с девушкой лично уже не казалась мне такой уж хорошей.

Грифель выпал из пальцев блондинки и покатился по полу, пачкая ковер.

– Зашибись! – Даже не знаю, чего было больше в ее голосе: ужаса или восторга.

– Это не то, что ты подумала! – попыталась исправиться я.

– Серьезно? Тогда я, пожалуй, присяду! Даже не знаю, кто из вас лучше делает сюрпризы: ты или Фил!

В общих чертах я пересказала Брианде нашу с магистром беседу.

– Не-е-ет! – простонала она в ответ, закрывая руками лицо.

– Ты против? – испуганно вскрикнула я.

– Мне просто нужно время, чтобы смириться с неизбежным: мой брат – идиот! – продолжала стонать художница. – И это уже не лечится!

– Извини, я не хотела тебя расстраивать! Если ты считаешь, что я поступила недостойно, я сейчас же верну ему кольцо.

– Куда пошла? А ну, сядь сейчас же! – слабым голосом приказала девушка. – Нет, вы меня в гроб вгоните, честное слово! Это ж надо было додуматься! Анс неделю ржать будет!

– Да ты объясни толком, что случилось? – попросила я. – Может, еще все можно поправить.

– Отсутствие мозгов не поправить никак! – тоскливо сообщила блондинка. – Я не про тебя, чудо в перьях! Хотя вы и стоите друг друга, честное слово!

Более понятной реакции я от нее так и не дождалась: девушка еще долго стонала и охала, зато согласилась дать мне то, что сумеет замаскировать обручальное кольцо. Через несколько минут мой безымянный палец украшала странная золотая завитушка, полностью закрывающая половину перста. Больше всего эта штучка напоминала уменьшенный вариант дверной пружины. Согнуть палец я теперь не могла, зато тоненький ободок обручального колечка настолько сливался со спиралькой, что даже я не сразу могла понять, где заканчивается одно и начинается другое.