Текст книги "Академия Истины"

Глава 26
Бражник

Наконец наступил день, на который был назначен Зимний маскарад. Хоть сегодня можно отдохнуть от зубрежки! Семестр начался всего две недели назад, а я уже устала. Ох, мамочка, если бы ты знала, как тяжело учиться! Но сейчас надо отогнать все невеселые мысли о заваливании сессии. У меня новое платье, чудесное колье, Чеккина обещала помочь с прической и макияжем, а танцую я уже неплохо, так что искренне надеюсь весело и приятно провести вечер.

С утра я сбегала к реке и набрала нам с Франческой по чашечке снега для умывания. Всем известно, что нынче снег приобретает особые свойства: он способен выбелить любую холстину, исцелить все недуги и сохранить женскую красоту. Правда, кажется, известно это было всем, кроме моей соседки, но даже она не отказалась умыться натопленной из бражного снега водой. На всякий случай!

Поскольку я вняла совету Брианды и попросила подругу сделать мне локоны, с самого утра мы принялись возиться с прическами. Для завивки у Чеккины были смешные палочки-спиральки, на которые следовало накручивать тонкие прядки волос, а потом ходить с баранчиками на голове целый час. Но это полбеды! Вот навертеть все мои длиннющие волосы на эти спиральки Чеккина сумела только за полтора часа. В итоге к обеду у меня уже болела голова, и я сама была не рада, что согласилась на эту пытку. Франческа только фыркала, мол, красота требует жертв – это тебе не снегом умываться, но я сама себе клятвенно пообещала, что больше никогда и ни за что не позволю так над собой издеваться.

Чеккина для маскарада выбрала платье цвета шартрез и теперь шутила, будто мы с ней похожи на одуванчик. Я, правда, считаю, что у одуванчика лепестки более яркие, чем у девясила, но не стала спорить с подругой.

По поводу праздника в той части Академии, где располагалось административное здание, что-то наколдовали с погодой: в результате на улице лежал снег, но холода совершенно не чувствовалось и можно было гулять по дорожкам прямо в бальных платьях. Я, правда, очень боялась замочить подол (снег же потом растает в помещении), но Франческа гордо заявила, что воды бояться – на маскарад не ходить, и решительно вытащила меня на улицу. Не знаю, как это сотворили, но снег действительно не налипал ни на платье, ни на обувь. Хорошая штука – бытовая магия! Если мне не суждено быть врачевателем, хорошо бы оказаться на факультете истинного Мастерства – там тоже можно приобрести полезные и нужные знания. Сегодня, правда, волшебный аграф я сняла, он совершенно не подходил к подаренным Бриандой вещам, но надеялась, что он все равно поможет мне разобраться с предназначением.

В здании администрации Чеккина первым делом потащила меня к большому зеркалу, чтобы полюбоваться на результаты наших усилий. Вынуждена признать: художница была права! Завитые волосы стали покороче. Чеккина еще небольшой узел мне на затылке соорудила, а уже из него, переливаясь на свету, спадали золотистые пряди ниже колен. Глаза в прорезях маски просто сияли! И вообще я выглядела такой тоненькой и хрупкой, как фарфоровая плясунья в магазине игрушек. Франческа тоже смотрелась роскошно, но, впрочем, она всегда была яркой и красивой.

Подруга поправила какую-то складочку на платье, ослепительно улыбнулась нашему отражению и гордо возвестила:

– Ну что, пошли завоевывать мир!

– Зачем? – удивилась я.

– Так, не порти праздник! – Подцепив меня под локоток, Чеккина направилась в бальный зал.

Здесь было еще красивее, чем во время Осеннего бала: стены и колонны искрились, словно присыпанные инеем, на окнах сверкали огромные снежинки, а с потолка свисали сосульки самых причудливых форм. Скорее всего, украшения были сделаны из стекла, но с учетом мастерства здешних магов я бы и настоящему льду не удивилась.

Питера я увидела сразу: с таким ростом и цветом волос он мог и вовсе не надевать маску. Я уже радостно улыбнулась и хотела помахать ему рукой, когда заметила, что парень не в одиночестве нас ждет: он разговаривал с девушкой. Судя по глубине декольте и ярко-рыжим волосам, это была не кто иная, как Элинор Олбанс. Странно, мне казалось, что они не знакомы. Даже не знаю почему, но созерцание расфуфыренной красотки, кокетливо трогающей пальчиком руку Питера, неприятно царапнуло. Я поспешно отвернулась и собралась пойти в другую сторону, но Чеккина немедленно дернула меня за колонну.

– Ты куда это направляешься? – зашипела подруга, чем-то напоминая в этот момент рассерженную Брианду. – Ты что, собираешься позволить этой дряни вертеть сиськами перед твоим парнем?

– Он не мой парень, Чеккина, и имеет право общаться с кем вздумается. Я не стану им мешать. – Сказать-то было легко, но вот пальцы у меня прямо сводило от острого желания вцепиться Элинор в волосы.

– Ты меня, конечно, извини, но ты просто дура! Ты правда думала, что на такого красавчика никто никогда не позарится? Или ты считала, что он будет всю жизнь бегать за тобой, как собачонка, хотя ты только носом вертишь и всем своим видом показываешь, как он тебе безразличен?

– Он мне небезразличен, но никакого права мешать ему у меня нет, – твердо заявила я, стараясь вырвать локоть из цепких рук Франчески. – Мы не обручены и никаких обещаний друг другу не давали.

– Нет, я тебя сейчас ударю! – закатила глаза соседка. – Вот только найду чем и сразу же ударю! Если это из-за умывания снегом у тебя такой ледяной характер, тогда не нужна никакая красота, лучше быть просто живым человеком! Послушай меня хоть один разок: сегодня же дай ему понять, что он тебе нравится. Иначе потеряешь парня!

– И как, по-твоему, я должна это сделать? На шею ему броситься? – заартачилась я.

– Тоже вариант, хотя можно действовать и поизящнее. На мой взгляд, ему и небольшого поощрения будет вполне достаточно! Видела, как Элинор себя ведет? Она дрянь, конечно, но кое-чему ты у нее точно поучиться можешь. Так, все, молчи и иди за мной! – Чеккина решительно оборвала все мои возражения и потащила меня прямиком к той парочке, от которой я стремилась убежать. Не дойдя до них шагов пять, подруга выпустила мою руку и тихо бросила: – Ближе не подходи, но только попробуй смыться! Ой, какая неожиданная встреча! – сладким голосом пропела Франческа, останавливаясь рядом с парнем. – Питер, тебя невозможно не узнать. С такими волосами тебе только выкраситься в белый цвет и попытаться мимикрировать под статую, больше ничто не спасет! Дорогая, – трагическим шепотом, который был прекрасно слышен даже мне, возвестила подруга, склоняясь поближе к Элинор, – не хочется тебя расстраивать, но тебе срочно нужно попудрить носик! У тебя шиньон съехал, вот-вот брильянты повыскакивают!

– Не может быть! – ахнула рыжая, хватаясь за прическу.

– Ну, мне же лучше видно! – нагло заявила Чеккина, глубокомысленно кивая головой в такт словам.

– Ну, если врешь… – чуть слышно прошипела богачка, не забыв одарить Питера такой нежной улыбкой, что мне захотелось ее ударить.

– Да как я могу! – сделала огромные глаза Франческа.

Элинор еще раз подозрительно покосилась на подругу, но все же удалилась.

– Я бы рекомендовала сменить мизансцену, – задумчиво сообщила Чеккина, глядя вслед уходящей красотке. – Кстати, орел, насчет статуй я не шутила.

– Я тоже рад тебя видеть! – спокойно произнес Питер. – А где Фея?

– Вспомнил, наконец! Вон твоя ненаглядная, – мотнула головой в мою сторону подруга. Одновременно она, тайком от парня, продемонстрировала мне кулак. – А я пойду, пожалуй, тоже чего-нибудь попудрю… например, чьи-то мозги…

Питер преодолел разделявшее нас расстояние шага за два.

– Ни за что бы тебя не узнал! Ты сегодня еще красивей, чем обычно! – Он поцеловал мне руку. – Почему сразу не подошла, раз Чеккина меня узнала?

– Не хотела вам мешать.

– Кому? Нам с Чеккиной? – удивился парень.

– Нет, вам с Элинор.

– Это та рыжая? Я ее вообще не знаю.

– А что же она от тебя хотела?

– Мне без разницы. У нас женщин, которые так себя ведут, называют весьма неблагозвучным словом. Может, хватит о ней? Потанцуешь со мной?

– Конечно! – улыбнулась я в ответ.

Этикет не позволяет все время танцевать с одним и тем же партнером, так что с Питером мы в тот вечер танцевали не больше трех раз. Тем не менее он умудрялся постоянно находить меня в бальной суете, приносить напитки, и вообще, кажется, он и правда пытался за мной ухаживать. К середине праздника мне уже было невыносимо душно, и я вознамерилась выйти подышать свежим воздухом.

– Ты точно не замерзнешь? – с сомнением уточнил Питер, оглядывая мое легкое платье.

– Не должна, там тепло.

– Может, накинешь? – Он начал расстегивать пуговицы своего кафтана (все время забываю, как называется эта часть мужского костюма на столичный манер).

– Спасибо, не надо! – воскликнула я, перехватив его руку. – Если хочешь, вообще оставайся тут, я ненадолго.

– Только если ты настаиваешь, что пойдешь одна, – как-то напряженно ответил юноша.

– Да нет, вместе даже веселей, – успокоила его я.

На улице было просто чудесно: вокруг сугробы, над головой звездное небо, одуряюще пахнут яблони и совершенно не холодно! Как во сне, честное слово! Хотелось петь от восторга! Я не придумала ничего лучше, чем запрокинуть голову, раскинуть руки и закружиться на месте, приговаривая: «Звезды ярки, звезды ярки, народитесь белы ярки!» У нас завсегда на бражник так овец заговаривали. Но долго крутиться не получилось, я обо что-то запнулась и упала бы, если б Питер не подхватил.

Ладони у него были горячие-горячие, это даже через ткань платья чувствовалось, а волосы серебрились в лунном свете, совсем как снег. Это было так странно, но очень красиво! Я даже не удержалась и провела пальцами по этим таинственно мерцающим волосам. На ощупь – совершенно нормальные, мягкие, вовсе на снег не похожи.

– А ты красивый! – задумчиво сообщила я.

Юноша выглядел озадаченным.

– Тебя это удивляет? – хихикнула я.

– Меня удивляет, что вина я тебе вроде не приносил, а ведешь ты себя странно.

– Я и чувствую себя странно, – охотно согласилась я. – Как будто в крови что-то пузырится! И вообще, наклонись!

Питер послушно приблизил ухо к моему лицу, видимо, решив, что я хочу ему что-то шепнуть. Даже я сама удивилась, как спокойно и смело развернула ему голову и прижалась губами к его устам. По-моему, я его здорово ошарашила, он даже вздрогнул в первый момент, а потом просто приподнял меня за талию и продолжал целовать, держа на весу. И это было гораздо приятнее, чем с Семеном!

Губы у Питера тоже оказались горячие, но они были мягкие и нежные. Боли я не чувствовала, только по всему телу разлилась нега и стало так хорошо, как будто именно этого мне и недоставало всю жизнь.

Глава 27
Громницы

Я и не представляла, что можно быть настолько счастливой! Уже, почитай, месяц прошел с Зимнего маскарада, а я засыпала счастливая, просыпалась счастливая, целыми днями словно на крыльях летала, и по ночам меня никакие кошмары не беспокоили! Чеккина даже начала бурчать, что завидно смотреть на мое сияющее лицо. Я от всей души желала, чтобы у подруги тоже сложились с кем-нибудь такие же отношения, как у нас с Питером.

И почему я раньше не замечала, какой он красивый, надежный, ласковый, нежный и добрый? И сильный, конечно, но это-то как раз было понятно с самого начала. Неужели те глупые сны настолько меня запугали, что я ничего вокруг не видела?

И вот странное дело: я почти все свободное время проводила в компании Питера, но за пару часов в день успевала выучить гораздо больше, нежели раньше за целый вечер упорной зубрежки! Как-то мне все предметы стали легче даваться. Все же правы, видимо, были хуторские девчата, когда говорили, что при поющем сердце любая работа спорится!

А мир полыхал какими-то невероятными красками! Я с изумлением обнаружила, что снег на территории Академии не белый, а светло-лиловый! Когда я подивилась этому вслух при Брианде, она только фыркнула и пояснила, что это отсвет от бордовых стен.

– Неужели ты всегда видишь окружающее таким ярким? – спросила я тогда.

– Я хорошо различаю оттенки, иначе грош бы цена мне была как художнику! А вот твоя эйфория мне не до конца понятна, – поджала губы девушка.

– Только не говори, что тоже завидуешь, как Чеккина, – засмеялась я в ответ. Я вообще теперь гораздо чаще смеялась, нежели смущалась, и мне это очень нравилось!

– Да я бы, может, и позавидовала, только меня всегда настораживают настолько внезапные перемены в людях. Как-то они неестественно выглядят! – Брианда нахмурилась. – Слушай, а твой северянин тебе ничего в последнее время не дарил?

– Он на Новогодье подарил мне вот этот аграф, – немедленно похвасталась я.

– И ты его постоянно носишь?

– Ага.

– Давай его жезлом классификации проверим, а? В лечебнице точно есть, мне Анс даст! – воодушевилась девушка.

– Это такая черная палка, которая меняет цвет, когда ею водят над магическими предметами?

– Да. А откуда ты знаешь?

– Верит декан уже проверял! Эта застежка помогает магу раскрыть свои таланты, – гордо сообщила я.

– Серьезно? – Художница задумчиво уставилась на меня, постукивая кончиком пальца себе по губе. – Неужели у тебя открывается дар Искусства? Никогда бы не подумала!

Я легко сделала пируэт, обняла блондиночку за плечи и звонко чмокнула в щеку:

– Вот будет здорово, если я тоже стану художницей!

– Зашибись вообще! – По-моему, это был неприкрытый скепсис, но я предпочла улыбнуться и показать Брианде язык.

Пожалуй, единственное, что меня огорчало в эти дни, – непонятное выражение, которое я иногда замечала на лице Питера. Иной раз, взглянув на него, я видела печаль или даже боль в глазах, но он всегда говорил, что мне почудилось. Странно, раньше его лицо мне казалось просто каменным. Впрочем, я и снег тогда искренне считала белым. Может, во мне и впрямь проснулся дар Искусства?

На Громницы выпадал один из крупнейших праздников Веритерры – День рождения Верховного правителя. В городе устраивали гулянья, никто не учился и не работал.

По такому случаю мне даже разрешили выйти за пределы Академии, но только в сопровождении друзей и передвигаться только по людным улицам. Я очень обрадовалась, тяжело же постоянно ощущать себя пленницей.

Надо признать, что праздник мало чем отличался от Дня Веритерры: опять выступления артистов, акробатов и жонглеров. Снова игрища. Красиво, конечно, ярко, но как-то без души, что ли… Неужели за такой короткий срок я превратилась в пресыщенную столичную жительницу? Мне же раньше так нравилось на ярмарке!

Народ вокруг толкался оживленный и улыбчивый. В воздухе уже ощутимо пахло весной. Питер держал меня за руку, и мне было с ним легко и хорошо, но по городу нам надоело шататься довольно быстро, и мы улизнули в парк Академии. Здесь об эту пору никого не оказалось, и можно было вволю целоваться, не опасаясь посторонних взглядов.

Правда, тут я опять поймала странное выражение в глазах юноши: загнанное какое-то, словно на него охота идет.

– Ну что с тобой такое? – Я ласково погладила парня по щеке. – Затравленные зайцы бодрее выглядят, чем ты! Тебе плохо со мной?

– Мне с тобой безумно хорошо! – крепко прижал меня к своей широкой груди Питер. – Просто… я очень боюсь тебя потерять… – прошептал он мне в волосы.

– Ты же раньше ничего не боялся! – откликнулась я.

– Раньше у меня тебя не было. – Он отстранился и заглянул мне в глаза. – Я тебя люблю.

– Я тебя тоже! – Никогда бы не подумала, что смогу так легко это произнести. Я всегда представляла, что обязательно покраснею и засмущаюсь в такой момент, но ничего подобного! Чувствую себя совершенно свободно!

– Ты – самое лучшее, что со мной когда-либо случалось! – выдохнул Питер и приник к моим губам.

Глава 28
Дорогорушитель

Время летело с невероятной скоростью! Оглянуться не успела, как наступил берзень и принес с собой длинные выходные, предназначенные для проводов зимы и закличек весны. Меня все еще не отпускали домой, зато верит декан дозволил мне на Комоедицы поехать в гости к родне Питера.

Я немного волновалась, собираясь в дальнюю дорогу, но мои переживания не шли ни в какое сравнение с метаниями возлюбленного. Казалось, что с каждым днем он становился все печальнее и печальнее. Я пробовала выпытать, что гнетет милого, но он отговаривался усталостью. Впрямую спрашивала, не боится ли он, что я его родичам по душе не придусь, но дролечка заверял меня в обратном: тебе, мол, все рады будут! Ну, двум смертям не бывать, а одной не миновать! Со всеми бедами вместе справимся!

Накануне отъезда декан Дорэ велел явиться перед ужином к нему в кабинет. Я так поняла, что он мне даст запасной защитный амулет или что-то вроде того.

Пришла, а декан не один у себя – с магистром Кальдероном.

– Присаживайтесь, неофит Ролло, присаживайтесь, в ногах правды нет! Это вам. – Хозяин кабинета протянул мне небольшой конвертик.

Я приняла его и вопросительно взглянула на декана.

– Читайте, не стесняйтесь!

– Что-то с моими? – тут же испугалась я и рванула тонкую бумагу. Но записка, написанная изящным наклонным почерком, была от Брианды: девушка приглашала меня погостить в выходные.

– Так я же уезжаю к Брантам, – искренне изумилась, поднимая глаза на декана.

– Нет, к Брантам вы не поедете, – спокойно возразил мужчина.

– Как не поеду? – окончательно обалдела я, переводя взгляд с одного мага на другого. Может, у них тут принято перед Комоедицами людей разыгрывать? А что, ничем не хуже обычай, нежели желания в полночь загадывать.

– Альтернативы у вас две, – неспешно продолжил глава врачевателей. – Либо вы отправляетесь в гости к мастеру Азеведо, либо проводите все праздники в лечебнице.

– Но вы же сами разрешили! – воскликнула я.

– А теперь передумал!

– Но… но меня же ждут, как я могу не поехать!

– Абсолютно спокойно: извинитесь перед вашим другом и не поедете.

Я уставилась на магистра Кальдерона, надеясь, что хотя бы он разъяснит эту нелепицу! Зря. Мужчина стоял у окна с отрешенным видом и явно не собирался заговаривать со мной.

– Но что я такого сделала? – Моему возмущению не было предела.

– Это не вы сделали, это вам пытаются что-то сделать. Точнее, убить! – бесстрастно ответствовал декан. – Вот в целях обеспечения вашей безопасности вы и остаетесь под надзором.

– Но вы же и неделю назад об этом знали! – Мой голос сорвался на крик. – Зачем же разрешили мне ехать? Я не хочу опять сидеть взаперти! Мне надоело!

– Успокойся! – странным тоном приказал магистр. И я действительно тут же перестала горячиться. Оказывается, я даже не заметила, как вскочила со стула.

– Извините! – Я опустилась обратно на сиденье. – Это что, шутка? – не хотелось терять надежду.

– Нет, я абсолютно серьезен, – изрек декан. – Вам совершенно не обязательно сидеть взаперти: в гостях у мастера Азеведо вы сможете и гулять, и развлекаться.

– А… а почему Брианда лично меня не пригласила?

– Потому что сегодня она занята на выставке, но завтра она будет дома и с радостью о вас позаботится, – вклинился в беседу верит Филипп.

– Но я все равно ничего не понимаю, – пролепетала я в ответ. – Я хочу к Брантам.

– Это не обсуждается, – отрезал декан. – Либо вы сейчас добровольно отказываетесь от поездки на Север, либо магистр Кальдерон вас заставит.

– Как заставит? – пискнула я.

– При помощи магии, разумеется.

Я поглядела на магистра: его лицо по-прежнему ничего не выражало. Открыла рот, чтобы возмутиться, но декан скучливо произнес:

– Если станете продолжать препирательства, опоздаете на ужин. Соглашайтесь уже на что-нибудь и не тратьте свое и наше время.

– Но я же…

– Ваш выбор!

– Хорошо, поеду к Брианде, – надулась я. Все равно же с ними не справлюсь.

– Вот и чудесно! Поклянитесь, что на все выходные отправитесь к мастеру Азеведо, и можете идти.

– А клясться-то зачем?

– Предпочитаете внушение?

– Хорошо. Клянусь именем Великой Веритассии, что на Комоедицы поеду в гости к Брианде.

– На кого? – удивился декан.

– Так принято называть праздник весны у коренных народов Веритерры, – любезно пояснил магистр.

– Тогда меня все устраивает. – Глава врачевателей откинулся на спинку кресла.

– Завтра в десять утра я вас встречу около общежития, подойдет такое время? – осведомился верит Филипп.

– Да, – буркнула я.

– Чудесно. Не смею вас больше задерживать, – подвел итог декан Дорэ.

Я встала, нехотя изобразила книксен и побрела к выходу, ломая голову, как объяснить все это Питеру. По коридору успела сделать всего несколько шагов, когда дверь одного из соседних помещений распахнулась. Я хотела обогнуть ее, но ноги сами понесли меня внутрь темной комнаты. Почему я не испугалась – не знаю. Дверь беззвучно затворилась у меня за спиной, а в ушах зазвучал сиплый голос:

– Молчи и слушай!

– Так я жду объяснений, Анс, зачем ты все это затеял?

– Объяснения у меня, конечно, есть, но должен предупредить – тебе они по вкусу не придутся!

– И все-таки…

– Ну, начнем с того, что эта дурочка находится под воздействием приворота.

Тишина.

– И давно ты узнал?

– Еще до начала воздействия.

– Это каким же образом?

– Она притащила мне на проверку подарки от друзей на Новогодье.

– Я из тебя каждое предложение должен клещами вытаскивать?

– Среди всяческих, несомненно, любопытных штук вроде небезызвестного тебе украшения находился и любовный амулет, подаренный неким Питером Брантом. Оцени: я даже посоветовался с Залманом – это типичная для северных умельцев довольно слабая побрякушка. Создать страсть на ровном месте не сумеет, зато раздуть пожар из слабого интереса – запросто, хотя даже на такое воздействие потребуется уйма времени.

– И ты знал, но не сказал?

– Более того, я соврал, будто артефакт призван раскрыть магический потенциал владельца, чтобы девчонка его гарантированно носила не снимая!

– Анс, а ты в бога не заигрался?

– А ты мозги дома не забыл? Ответь мне на простой вопрос: за каким хаосом северным кланам настолько понадобилась девчонка-неофит с неопределенным даром, чтобы они не погнушались разбавить драгоценную кровь наследника одного из старейших родов?

– Полагаешь, что парень действовал не сам, а по указке свыше?

– Без вариантов. У них слишком слабые артефакторы, чтобы разбрасываться подобными штучками. А вот провидцы у них, наоборот, традиционно самые сильные в Веритерре.

– Так, может, именно они стоят за нападениями?

– Не похоже. По словам Брианды, щенок крутился вокруг девчонки с первого дня. Если бы хотел убить, возможностей мог изыскать предостаточно безо всяких перемен внешности. Он звал ее в гости еще на Новогодье, после отказа в ход пошла любовная магия. Нет, Фил, она нужна им живая.

– Если ты так уверен, почему не отпустил?

– Чтобы обратно она вернулась уже замужней?

– Тогда зачем ты вообще позволил ей носить амулет?

– А чтобы усыпить бдительность. Неизвестно, что и где ей бы подсунули, если бы она не носила свою цацку. А так все уверены, что план сработал. И сорвал я поездку в самый последний момент по той же причине: ради эффекта внезапности. Кто знает, были ли у них запасные варианты.

– Скажи, а о девочке ты подумал?

– Не беспокойся, мой благородный друг, твоя девочка интересует меня только в качестве потенциальной ведьмы. Во всех остальных смыслах можешь заботиться о ней сам: вытирать сопли, склеивать разбитое сердце и все такое прочее.

– Нет, ты все-таки гад…

Тишина обрушилась на меня внезапно. Оказалось, что я сижу на полу и кручу в пальцах отстегнутый от мантии аграф. И когда успела?

– Мне жаль, девочка. Мне правда жаль, – проскрипел голос, и меня легонько погладили по голове.

Странно, но мне совершенно не было больно. Плакать тоже не хотелось. Я молча встала и вышла из комнаты.

Подходя к общежитию, издали заметила маячившего у входа Питера. Он меня тоже углядел, приветственно взмахнул рукой и двинулся навстречу.

– Ты не пришла на ужин, – начал блондин, приближаясь, но вдруг замер, встревоженно вглядываясь мне в лицо. Потом перевел взгляд на мою мантию, и его руки безвольно упали вдоль тела.

– Ты знал, какими свойствами обладает аграф? – спросила я равнодушно и одновременно поймала себя на мысли, что мне следовало бы уже давно биться в истерике.

– Да.

Ответил, словно камень уронил, но глаз не отвел. Я подошла и со всей дури впечатала злосчастную брошку в грудь богатыря. Впрочем, он даже не пошатнулся.

– Больше никогда не подходи ко мне! – сказала я и стремительно направилась к подъезду.

– Фея! – сипло позвал он, но я только прибавила шагу и ворвалась в общежитие. Пронеслась мимо вериты Гурдан, взлетела по лестнице и распахнула дверь своей комнаты.

Собиравшая чемодан Чеккина, увидев мое лицо, выпустила из рук платье.

– Фе…

– Я сейчас не хочу говорить, – сухо бросила в ответ и, не раздеваясь, кинулась на кровать, отвернувшись лицом к стене.

Франческа какое-то время еще возилась у меня за спиной, а потом легла рядом, крепко обхватив меня за плечи. Так мы и лежали, обнявшись, пока у меня не полились, наконец, слезы.