Текст книги "Академия Истины"

Мне, разумеется, совсем не хотелось сидеть в лечебнице все каникулы, тем более что там меня может поджидать обладатель сиплого голоса, но Брианда абсолютно права – жизнь-то моя. Неужели мне собственная безопасность дорога меньше, чем всем этим людям? Неправильно это.

Дождавшись паузы в споре, я поспешила вклиниться:

– Я согласна! Пусть будет лечебница. Только… можно мне туда книжки из библиотеки взять? Не хотелось бы терять время на каникулах, я и так очень дурно образованна.

После моих слов повисла тишина. Первой пришла в себя художница:

– Фея, ты уверена? Может, лучше все-таки к нам? У нас отличная библиотека, а если потребуются учебники, можем взять с собой.

– Спасибо, Брианда! – уже совершенно искренне поблагодарила я. – Но я не хочу никому мешать. Пусть будет лечебница. Там ведь безопасно?

– Абсолютно, – удовлетворенно кивнул декан Дорэ.

Мне жутко хотелось спросить про голос, но я не знала, к чему такой вопрос приведет. Вдруг и лечебницу сочтут недостаточно надежным убежищем и действительно запрут в каком-нибудь подвале?

Глава 22
Инесей

Мне выделили самую большую палату, заменив одну из коек письменным столом. Позволили даже прогуливаться во дворе, но только в сопровождении кого-либо из магов, имеющих доступ в лечебницу. Как я поняла, на время каникул пациентов здесь не осталось, но постоянно присутствовал дежурный лекарь. Еду мне приносили прямо в палату. Верит Грэгори, который дежурил чаще остальных, очень переживал, что мне приходится большую часть суток куковать в одиночестве под замком, а потому всегда старался развлечь меня разговорами и побаловать чем-нибудь вкусненьким. Он вообще производил впечатление очень доброго человека, хотя и легко поддающегося эмоциям.

С Бриандой мы виделись каждый день. Она решила не упускать случая и закончить картину. Я не возражала против сеансов, тем более после утомительного позирования в художественной мастерской девушка водила меня в библиотеку, где позволяла брать все, что душе угодно. Гулять она меня тоже звала, но установилась морозная погода, так что парк и ботанический сад как-то не особо прельщали. В наших краях об эту пору и вовсе птица на лету замерзает, а уж что творится на родине у Питера – даже представить страшно!

Друзьям я сказала, что праздники проведу у родни в предместье столицы. Даже сообщила, где именно. Судя по всему, там жили как раз Брианда с магистром Кальдероном. Врать было противно, но декан Дорэ заставил меня растрезвонить как можно большему количеству народа о своих предполагаемых планах. Уж не знаю, чего он этим хотел добиться.

Сиплый голос меня пока не беспокоил, зато изводили навязчивые сновидения. Каждую ночь, стоило лишь закрыть глаза, я видела лицо верита Филиппа. После бала он мне ни разу не снился, я даже стала забывать о тех ужасах с его участием. Сейчас кошмаров как таковых не было, просто каждую ночь ко мне во снах являлся чужой жених. Что с этим делать, я совершенно не понимала!

Он ведь даже и не красив, и старше меня раза в два, наверное, и никогда мне ничего такого не говорил, чтобы я могла голову потерять, только подтрунивал да посмеивался. Да, он был первым мужчиной, которого мне захотелось поцеловать, но я тогда и знакома с ним не была, а просто перепутала сон с явью. Одно время у меня разрывалась грудь от боли, стоило лишь представить, как он нежно обнимает Брианду, но в этом, как я поняла из подслушанного разговора, был повинен опасный артефакт. Да, я тогда умудрилась отчебучить что-то непотребное, но вряд ли оно было более непристойно, нежели сделанное мною у очага факультета Чувства. И ведь я очень хорошо помню тот момент, когда развязывала опояску: не было у меня тогда желания соблазнить магистра! Не было, точно говорю! Мною кто-то управлял, хотя и не знаю зачем!

А вот теперь я никак не могу выгнать образ верита Кальдерона из своих снов. Я уж и ложилась как можно позже, и думала на ночь о ком угодно, только не о нем: вспоминала и сильные руки Питера, и горячие губы Семена, и даже искрящиеся на солнце глаза Шарля Демара – все впустую! Каждое утро я снова мерила шагами палату, стараясь обуздать желание побиться головой об стенку, повторяя, словно молитву: «Он жених Брианды, он жених Брианды, он жених Брианды…» Неужели вот это наваждение и есть любовь, о которой так мечтают девушки? Но ведь это совсем не похоже на то, что описывают в книгах! Да я вообще, кроме раздражения, уже ничего в адрес магистра не чувствовала! Но из снов его прогнать все равно не получалось, хоть тресни!

Сегодня Брианда приволокла в мастерскую здоровенную коробку, которую прислонила к стене в углу. Мне стало до жути любопытно, что там, но задавать вопросы я, как обычно, постеснялась.

Девушка нынче была особенно взвинчена и постоянно меня шпыняла. Я уже успела понять, что художница особым образом сосредотачивается на работе и просто перестает адекватно воспринимать окружающих, когда поглощена творчеством, потому не обижалась на подобную манеру общения, но в этот раз блондинка прямо рвала и метала.

От сеанса я устала так, словно он длился раза в три дольше, чем обычно. С трудом сползла с подиума и вяло приступила к разматыванию бархата.

– Ну как, хочешь первой увидеть, что получилось? – на удивление довольным голосом позвала Брианда.

– А что, уже все? Ты закончила? – поразилась я. Мне-то, наоборот, показалось, будто у художницы все идет из рук вон плохо.

– А ты как думала! Скажу без ложной скромности – это шедевр! – Кажется, девушка вот-вот примется мурлыкать, словно сытая кошка.

Я наконец-то сумела избавиться от накидки и подошла к картине. Не знаю, что я ожидала увидеть, но точно не это! Кажется, все мои чувства разом сошли с ума и пустились в пляс.

На холсте была изображена женщина, осматривающая реку с крутого берега. Она стояла спокойно, даже расслабленно, хотя положение рук, головы и тела четко повторяло ту неудобную для меня позу, которую строго заставляла держать Брианда. На женщине было зеленое платье, изумительно красиво облегающее фигуру. Я даже на мгновение перевела взгляд на скинутую только что тряпку: неужели вот это нагромождение складок выглядело так? У незнакомки были мои волосы, но на этом сходство заканчивалось. У той, что на картине, были огромные сияющие глаза, в которые хотелось нырнуть, как в омуты, нежные щеки и прелестный точеный носик, а еще от нее исходило сияние! Наверное, если бы я была мужчиной, я бы влюбилась с первого взгляда. А самое удивительное, что женщина была совсем-совсем живая! Она нежно улыбалась, и до меня долетал звук ее смеха, ветерок шевелил складки на подоле платья и играл длинными волнистыми волосами, от красавицы пахло цветами, росистым утром и парным молоком. Мне даже захотелось дотронуться до ее мягкой теплой кожи. Я уже приподняла руку, но тут голова закружилась, и я чуть не упала.

– Ой, тихо-тихо! – Брианда успела схватить меня за плечо и подтолкнуть в сторону стула, на котором я и обмякла. – Извини, я совсем упустила из виду, что ты неофит, защиты как таковой не имеешь, а полотно еще слишком сильно эманирует. Все, больше пока не смотри.

– Что это было? – пролепетала я, стараясь избавиться от наваждения: до меня все еще доносился легкий смех, а аромат молока дразнил обоняние.

– Это то, за что произведения магов с даром Искусства и ценятся столь высоко: пробуждение в душе зрителя, слушателя или читателя самых лучших чувств и самых приятных воспоминаний. Мы вкладываем силы в облагораживание людских натур! Впрочем, конкретно у тебя и так все благородно до невозможности.

Знала бы она… Но я поспешила прервать подобное течение мыслей:

– А кто это?

– В смысле? – Мой вопрос, кажется, изумил Брианду донельзя.

– Ну, ты же изобразила кого-то конкретного? – Судя по всему, художница меня все еще не понимала. – Может быть, я ошибаюсь, но, наверное, так должна выглядеть Прекрасная Аморита.

– Ну и самомнение у тебя, однако! – фыркнула девушка. – Нет, я не пыталась изображать ничего эпического. Это просто ты в типичном сельском пейзаже.

– Я?! – Вот теперь пришел мой черед изумляться. – Да у нее от меня только волосы и поза такая же, в которой я стояла, а больше ничего общего!

– Это что, издевка или оскорбление? – моментально ощетинилась Брианда. – Я что, по-твоему, даже с портретным сходством справиться не могу, да?

– Что ты, я не сомневаюсь, что ты великолепно рисуешь, я такой красоты в жизни не видела! Но она же… да вот именно: она – красавица, а я – обычная. У меня и глаза не такие яркие, и фигура не такая стройная, и нос куда толще! И вообще: я бледновата, а от нее глаз невозможно отвести. Я даже с косметикой на лице так не выгляжу! Это… как его… художественное преувеличение, вот!

Девушка почему-то смотрела на меня с жалостью:

– Беру свои слова обратно! Нет у тебя никакого самомнения, тебе вообще самооценку кто-то так уронил, что она под плинтус закатилась. Интересно, кто ж с тобой так?

– Что? – Я растерянно моргала, совершенно не поспевая за мыслями собеседницы.

– Неужто в твоей деревне нашелся идиот, который тебя бросил?

– Куда бросил?

– В терновый куст! – захохотала художница. – Ну, разбил сердце, отверг или как там обычно пишут в романах. Ты, конечно, говорила, что кавалеров у тебя не было, но я в это никак поверить не могу.

– Нет, не было, честное слово! И никто мне ничего не разбивал. Но я же правда в зеркале совсем другое лицо вижу! Ну что ты смеешься?

– Ой, не могу! – Брианда уже оперлась о стол, продолжая ухохатываться. – Ой, рассказать кому – не поверят! С такими данными она сидит и комплексует! – Девушка утерла выступившие слезы. – Слушай, чудо в перьях, ты же этими черными тряпками себя просто убиваешь! Я понимаю, с мантией ты ничего поделать не можешь, но ведь и платье, как специально, вечно таскаешь такое, что его содрать хочется! Но даже в черном, который тебе совершенно не к лицу, ты все равно красавица, а уж если правильные цвета подобрать, вот именно так, как на картине, ты и будешь выглядеть!

Я только рот беззвучно открыла, а потом обратно закрыла, продолжая неверяще смотреть на художницу.

– Так, я хотела подождать до Новогодья, но выдержать этот олений взгляд просто не могу! Иди сюда, будем на тебе эксперимент проводить! – Девушка настойчиво потянула меня за руку.

– К-какой? – Мне сразу стало неуютно. От слова «эксперимент» ощутимо веяло чем-то нехорошим.

– Попробуем сделать из серой мышки прекрасную бабочку!

– Бабочки из гусениц получаются, а не из мышек, – назидательно сообщила я.

– А мы сделаем из мышки! Маги мы или не маги? – подмигнула Брианда. Не давая опомниться, она быстро потащила меня в угол, где стояла загадочная коробка. – Раздевайся!

– Зачем? – окончательно струхнула я.

– Сейчас же раздевайся, не то порву платье! – топнула ногой художница.

Я обреченно вздохнула и начала снимать одежду.

– Нижнюю рубашку тоже долой! – велела моя мучительница. Я попыталась было возразить, но девушка не стала слушать и быстро содрала с меня исподнее. – А теперь глаза закрыла и не подглядывай, иначе ты у меня вместо бабочки в жука-навозника превратишься!

– Не надо! – взвизгнула я.

– Цыц! Зажмурься, я сказала!

Я поспешно прикрыла глаза ладошками. Кто их разберет, этих истинников, может, она не шутит!

– Так, руки от лица убери! – скомандовала Брианда и начала на меня что-то натягивать. По ощущениям – ткань, и очень приятная. Возилась со мной художница довольно долго, я уже все губы искусала, пока меня облачили в несколько слоев каких-то материй, потом больно стянули волосы на затылке, а на грудь положили что-то ледяное. Я даже вскрикнула от неожиданности.

– Тихо, уже почти готово! – шикнула блондинка, что-то пальцами трогающая у меня на шее. – Так, теперь два шага вправо! – Меня потянули за руку в нужном направлении. – Смотри!

Я сразу распахнула глаза пошире, но не сразу поняла, что увидела!

Передо мной стояла девушка в платье из плотной поблескивающей ткани того оттенка желтого, какой бывает у лепестков девясила. Фасон немного напоминал наряды Чеккины, разве что рукава попышнее да вырез не столь глубокий, и тот прикрыт почти полностью роскошным ожерельем с цветами и бутонами, собранными из желтоватых камней. Золотистые волосы незнакомки были собраны в какую-то непонятную куафюру вроде конского хвоста. Но самое странное, что лицом она изумительно походила на женщину с портрета! Те же нежно-розовые щечки, тот же теплый тон кожи, глаза чуть посветлее, но все равно огромные.

Я перевела взор вниз и оглядела себя: тело облепила блестящая желтая ткань. Вскинула голову и протянула руку к незнакомке. Пальцы коснулись холодного стекла.

– Это… Это зеркало! – вскрикнула я, пораженная открытием.

– Естественно, – фыркнула Брианда. – А ты чего ожидала – иллюзию? Правда, отлично сидит? Как на тебя шито!

– А… – я все никак не могла справиться с удивлением, оглаживая странную материю, – а почему сейчас я похожа на портрет, а обычно не похожа?

– Я же тебе пятнадцать минут назад все объяснила! Потому что ты носишь дурацкое платье, которое тебе совершенно не идет! Вот это – твой цвет! Даже подкрашиваться не обязательно. Волосы в локоны уложить, и все умрут! Пойдешь в нем на маскарад! – С этими словами художница приложила к моему лицу небольшую масочку из той же ткани. – Это мой тебе подарок на Новогодье.

– Брианда, что ты, это очень дорого, я не могу принять такой подарок!

– Глупости! – отмахнулась девушка. – За твой портрет я планирую выручить гораздо больше. Так что прекрати нести чушь!

– Брианда, ты не понимаешь: да одни бусы стоят наверняка больше, чем весь наш дом!

– Сомневаюсь, но даже если так – радуйся! Украшение, кстати, не от меня.

– А от кого?

– Ну, от кого я могу передать тебе подарок? От Фила, разумеется.

Я дернулась так, что чуть не упала. Пальцы сами ухватились за каменные цветы, но я вовремя спохватилась, что могу испортить дорогую вещь.

– Нет! Брианда, это невозможно! Как оно снимается?

– Тьма и хаос! Колье-то тебе чем не угодило? Еще скажи, что некрасивое! – Кажется, девушка начала злиться не на шутку.

– Да пойми же ты, – взмолилась я, – не могу я принять такой дорогой подарок от постороннего мужчины! Нельзя!

Художница картинно воздела руки и возвела очи горе:

– Богиня, дай мне сил вынести капризы этой неблагодарной девчонки! Вот теперь уже и я хочу взять хворостину и вздуть тебя хорошенько! Что это за страшное место, в котором ты выросла? Вы там что, каждый раз скрупулезно высчитываете, кто кому на сколько медяков подарок купил?

– Нет, конечно, но мы такое и не дарим, это ж не крынка молока!

– А в чем разница? Каждый дарит что может и что хочет!

– Бриандочка, ну как же тебе объяснить, такие вещи только от жениха принимать можно!

– Это тебе кто сказал?

– Ну… – Я даже растерялась. – Впрямую никто, но это все знают! Что солнце всходит на востоке, мне вроде бы тоже никто не говорил, но это же так!

Кажется, девушка искренне заинтересовалась:

– И что же включено в список допустимых подарков?

– Да нет никакого списка, просто все с малых лет знают, что и кому можно дарить. – Почему с этими горожанами так сложно разговаривать?

– Хорошо, давай по порядку: букет полевых цветов можно?

– Да.

– А крынку молока?

– Да.

– А коробку конфет?

Я замялась:

– Не знаю…

– Как же так?

– Ну, у нас такое не дарят…

– А драгоценности дарят?

– Нет.

– Так о чем спор? У вас это не принято, а тут – запросто! И вообще, отучалась бы ты уже от этих провинциальных замашек! Всех поклонников с таким подходом распугаешь!

– Было бы кого пугать, – обреченно произнесла я. Кажется, Брианда опять одержала верх: я уже и сама себе не могла объяснить, почему неприлично принимать такие подарки.

– Так все уже сделано за тебя!

– Что ты имеешь в виду? – Мое отражение весьма глупо захлопало ресницами.

– Твой ненаглядный сын Севера отпугнет кого угодно без посторонней помощи.

– О чем ты? – все никак не могла уразуметь я.

– Да ты же везде ходишь в обнимку с этим своим Питером! Это я знаю, что ты его воспринимаешь только как друга, а остальные считают, будто место занято!

– Какое место?

– В твоем сердце, дурочка!

– Подожди, ты хочешь сказать, что все думают, будто Питер – мой кавалер?

– Дошло наконец-то! – Брианда подняла одну бровь, и эта гримаска моментально напомнила мне магистра Кальдерона.

Я мотнула головой, чтобы избавиться от наваждения:

– А… это разве плохо, что у девушки есть поклонник?

– Смотря для чего! – развела руками художница. – Если он тебе нравится, тогда все просто прекрасно. А вот если ты предпочитаешь кого-то другого, тогда ты выбрала излишне мужественного друга. Сын Севера одним взглядом убьет любого, кто попробует к тебе приблизиться.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула.

– Как все сложно, – в очередной раз вырвался из моих уст стон.

Глава 23
Вторая братчина

Я лежала в постели, в очередной раз пытаясь разобраться в себе. Подарки от Брианды и магистра Кальдерона я в итоге все же приняла, но если насчет платья совесть моя была чиста и спокойна, то против колье все в душе восставало. И я никак не могла понять, что именно меня так сильно смущает!

Вот платье: как по мне – это тоже очень дорогое подношение, но, во‑первых, от подруги, во‑вторых, вроде бы как за помощь, хоть и призрачную. Украшение же стало полной неожиданностью! Мне действительно никто никогда не говорил, что нельзя принимать в подарок драгоценности, но у нас в округе их просто никто никому не дарил: ни у кого не было таких денег! Возможно, Брианда права, и в столице подобное в порядке вещей: магистр, как я поняла, – сильный маг, а значит, наверняка богат, он, может, по пять раз в неделю девушкам что-то подобное дарит. Но с чего вдруг мне-то? Я ему никто и звать никак.

Конечно, лестно было бы думать, что взрослый состоятельный мужчина сражен страстью (матушка бы точно такого жениха одобрила), но у него есть Брианда. Разумеется, я не очень хорошо (да что там: просто плохо) разбираюсь во взаимоотношениях, но ничто в поведении верита Филиппа не указывало на какие-то чувства ко мне. Хотя еще летом я бы поклялась, что и Семен ничего такого в мой адрес не испытывает, а поди ж ты!

С другой стороны, как раз от Семена я и приняла в дар заряницу, а ее-то уж точно только от жениха принимать можно! Тогда я, помнится, тоже колебалась, но не хотела обижать парня. Магистра мне обижать, опять же, совсем не хочется, но в голове так и свербит мысль, что такую драгоценность от чужого жениха принимать никак нельзя. Хотя сама Брианда, кажется, совсем не против. Может, у них тут и впрямь гораздо меньше значения придают таким вещам? А может, все из-за этих проклятущих снов? Так ни магистр, ни Брианда не виноваты, что мне постоянно чужой суженый во снах является.

Эх, если бы у меня была возможность что-нибудь подобное в ответ подарить, тогда бы все стало проще. Но у меня ничего нет. Для Брианды-то я заранее приготовила широкую ленту кружева с зубчатым краем! Из таких в столице было модно воротники к дамским платьям делать. Кружево сильно крахмалилось, чтоб стоймя стояло, и окружало шейку прелестницы изящной стеной. Брианде, с ее гордо вскинутой головкой, такой ворот подходил как нельзя более. А про подарок магистру я тогда даже и не думала.

Единственное, что я могла быстро сделать, – это кружево. В мужской одежде оно только на манжеты сгодится. Батюшке я плела всегда на праздничную рубашку. Ну и магистру сплела попышнее. Эти тряпочки, конечно, даже рядом не лежали с каменными цветами, но лучше хоть такой подарок, чем вообще никакого!

Брианду я в тот день попросила заглянуть завтрева хоть на минутку, мол, я ей тоже подарочки передам. Девушка еще тогда удивилась, где же я их возьму, не выходя из лечебницы, но я только улыбнулась в ответ.

Будущий воротник художнице очень понравился, обещала прям на платье, выбранное для Новогодья, и пристроить. У них прием намечался, вроде бала, но поменьше, так она и меня все уговаривала присоединиться, но тут я была непреклонна: еще не хватало людям праздник портить! Теперь вот лежу, а сна ни в одном глазу.

Снова запутавшись в мыслях о том, какие подарки принимать прилично, а какие – нет (и почему нам на этикете все про вилки с ножами талдычат, нет бы про полезное что рассказать), я со зла ткнула кулаком подушку, и тут раздался негромкий стук в дверь палаты. Время близилось к полуночи, об эту пору по гостям просто так не ходят. Я сразу перетрухнула: что за беда стряслась? Поспешно хлопнула в ладоши, невольно сощурившись из-за вспыхнувшего света, села на кровати, подтянув одеяло повыше, и испуганно предложила:

– В-входите!

Открылась дверь, и на пороге возник мой извечный кошмар. Магистр Кальдерон, кажется, был удивлен не меньше моего:

– Вам что, нездоровится? – тут же спросил он вместо приветствия.

– Нет, я совершенно здорова, а что случилось?

– Да, в общем-то, ничего… Прошу прощения за вторжение, я никак не ожидал, что в такую ночь вы столь рано ляжете спать. Загадывание желаний и все такое…

– Нет, я не спала, просто лежала. Если вы подождете минутку в коридоре, я оденусь. – Ну, не просто же так он сюда притащился посреди ночи. Значит, что-то все же случилось! Хорошо хоть, не очень страшное, иначе бы сразу сказал.

– Разумеется. – Мужчина слегка поклонился и вышел, а я поспешно натянула платье.

Уже одетая, открыла дверь и пригласила магистра.

– Еще раз прошу меня извинить, верита Феодоссия!

– Да не за что! Лучше скажите, что произошло?

– Да как вам сказать: Новогодье!

– И что? Оно каждый год бывает в это время.

– Вы удивительно спокойно относитесь к этому событию. – Теперь уже и магистр разглядывал меня, словно подозрительное насекомое в тарелке.

– А есть повод для беспокойства? – Мало того, что мне было неуютно под таким изучающим взглядом, я еще и никак не могла взять в толк, чего от меня ждут.

– Ну, многие сильно переживают, что не успели загадать желание в полночь.

– Я даже не знала, что в столице есть такая традиция. – Мне лишь плечами пожать оставалось. – У нас за полночь только летние праздники затягиваются, а зимой мы стараемся лечь пораньше, чтобы не тратить зря лучину и свечи.

– Виноват. Не принял во внимание специфику региона! – магистр приложил руку к сердцу. Почему-то мне опять показалось, что он издевается. – Но, раз уж я здесь, хочу уточнить: вы не передумали сидеть весь праздник взаперти? Может быть, соблаговолите принять наше с Бриандой приглашение и повеселиться в хорошей компании?

– Благодарю вас за любезное приглашение, магистр Кальдерон, но я же никого там не знаю, кроме Брианды, а она будет занята обязанностями хозяйки дома. В итоге я буду чувствовать себя неуютно в незнакомой компании, а ваших гостей может смутить присутствие постороннего человека. Думаю, всем будет лучше, если я останусь здесь.

– Что ж, не смею настаивать! Но поскольку я некоторым образом причастен к вашему вынужденному заточению, совесть не позволяет мне полностью лишить вас праздника. – Магистр подошел к тумбочке, что-то там сделал, и на пустой до сего момента поверхности возник поднос с разными плошками, одиноким прибором и бутылкой. – Надеюсь, угощение придется вам по вкусу. Полагаю, что вино лучше мне открыть, сами вы вряд ли справитесь с этой задачей.

– Право, не стоило беспокоиться. – Мне опять стало стыдно: человек вот старался меня порадовать, а я к его действиям с таким предубеждением.

– Никакого беспокойства, что вы! Брианда в полном восторге от ваших талантов, – светским тоном продолжил мужчина, наполняя бокал светлым напитком, – говорит, что такого красивого кружева еще не видела.

Я метнула быстрый взгляд на руки Филиппа: манжеты у рубашки были гладкими, без каких-либо украшений. Тем проще:

– Магистр Кальдерон, простите меня, пожалуйста, заранее, но… Я совершенно не хочу вас обидеть, но мне неловко принимать такой дорогой подарок. Я премного благодарна вам за внимание, но у нас такое не принято, хотя я понимаю, что столичные обычаи отличаются от наших…

– Вы о вине? – Ну вот, опять он одним движением брови сумел дать мне понять, что я полная идиотка.

– Нет, я о колье. Оно безумно красивое, но я никак не могу его оставить себе, хотя Брианда и говорит, что здесь такие подарки в порядке вещей. – Я метнулась к столу и протянула магистру бархатный футляр. – Заберите его, пожалуйста, мне так будет гораздо спокойнее.

И тут мой персональный кошмар неожиданно улыбнулся. Вот просто взял и спокойно так улыбнулся. Никакого хохота, никакой издевки – приятная улыбка! Она даже хищные черты лица мужчины сумела смягчить.

– Колье! Как же это я запамятовал! – Он аккуратно взял коробочку и открыл крышку. В этот момент я была готова дать руку на отсечение, что он впервые видит украшение! Очень уж тщательно мужчина изучал содержимое футляра.

– Так это что, не от вас? – неуверенно пискнула я.

– Уж не знаю, расстроит вас такой ответ или же обрадует, но, к моему глубочайшему прискорбию, нет! – не стал спорить верит Кальдерон. – Вам это Брианда вручила?

– Да, – кивнула я в ответ.

– И сказала, что от меня?

– Д-да, но я уже не уверена, может быть, я ее не так поняла… – промямлила я, тяготясь нелепостью ситуации. Хотя что там можно было неправильно понять? Девушка же прямо так и сказала: «От Фила». Мне же это все не приснилось?

– Вы позволите одолжить у вас на время эту вещицу? Позднее, когда мы разберемся в этом маленьком недоразумении, вы сами решите, что с ней делать, хорошо? – вкрадчиво осведомился магистр.

– Конечно, берите! Наверное, произошла какая-то ошибка! – с надеждой воскликнула я.

– Уверен в этом! А теперь позвольте откланяться! И пусть Великая Веритассия будет к вам благосклонна!

– И к вам также пусть будет благосклонна богиня. – Я заученно ответила книксеном на поклон, и магистр исчез.

Я уже решительно ничего не понимала.