Текст книги "Обаятельный деспот"

7

Клер понадобилось немало времени, чтобы привести себя в порядок. Лишь после принятой ванны с ароматическим маслом она пришла в нормальное, относительно спокойное состояние. Желая чувствовать себя уверенно в присутствии человека, перед которым она показала себя не в лучшем виде, Клер потратила полчаса на укладку волос и макияж. Затем она тщательно перебрала содержимое своего гардероба. Ее выбор пал на светло-серые брюки свободного покроя и блузку из бледно-голубого шелка, тоже свободного покроя, с длинными рукавами и весьма скромным декольте.

Принимая в расчет недавние события, Клер совсем не стремилась вызывать у своего кузена похотливые желания. К тому же ей очень хотелось выглядеть холодной, сдержанной и недоступной, чтобы противник сразу почувствовал разделяющую их дистанцию. Возможно, именно ее внешний вид и послужил причиной того, что Эдвард повел себя с ней неподобающим образом. В таком случае, она должна держаться с ним так, чтобы он понял: продолжения не последует, ни о каком «ты будешь моей», а тем более «довольно скоро» и речи идти не может.

Вероятно, когда Клер сошла вниз, у нее был довольно воинственный вид, потому что в гостиной мгновенно стало тихо. Джудит встревоженно воззрилась на племянницу, а Эдвард вскочил с кресла и с трогательной заботой, которую Клер сочла лицемерной, спросил:

– Малышка, с тобой все в порядке? Ты как-то необычно выглядишь!

Обращение «малышка» возмутило Клер до глубины души, однако в присутствии тетушки она не могла ответить наглецу как должно. Поэтому Клер с деланой улыбкой ответила:

– Ну что ты, Эдвард, не стоит беспокоиться, я просто еще не совсем отошла от утренних приключений.

– Понимаю, дорогая, – сочувственно закивал он. – Воспоминания о пережитых волнениях еще слишком свежи, так же как и царапины на твоей прелестной ручке.

Он нежно провел пальцами по руке Клер, отчего Клер просто позеленела. Ну и наглец! Знает же, сукин сын, что при его матери она не устроит ему скандал. Торопясь положить конец этому возмутительному безобразию, Клер с притворным оживлением спросила:

– Да, Джудит, а как там насчет ланча? Честно говоря, я просто умираю от голода!

– Ланч пришлось отдать собакам, потому что он давно остыл, – со смехом пояснил Эдвард. – Поэтому мы сейчас просто выпьем кофе с бутербродами, а затем поедем в ресторан.

– Куда-куда? – удивленно переспросила Клер.

– В один из местных ресторанов, – пояснила Джудит, – Эдвард только что заказал там обед для нас. Я надеюсь, тебе там понравится. Кухня отличная, а само место необычайно романтично.

– Ну что ж, я думаю, это замечательная идея, – улыбнулась Клер. Она действительно была рада поездке в людное место, где несносный кузен не сможет допекать ее так, как дома. – Только я не уверена, что оделась подходящим образом, ведь меня не предупредили.

– Не беспокойся на этот счет, выглядишь ты прекрасно, – заверил ее Эдвард. – Ужасно красивая и ужасно недоступная… истинная английская аристократка! Только добавь в свой взгляд чуть больше теплоты, малышка, а то от тебя так и веет крещенским морозом… интересно, с чего бы это, а?

Клер метнула на него бешеный взгляд, на который он ответил ослепительной улыбкой. Внезапно Клер с досадой осознала, что от ее спокойствия не осталось и следа. Она просто кипела от бессильной злости на Эдварда, дерзость которого переходила все мыслимые пределы. Только бы не выдать слишком явно своих чувств, подумала Клер, ведь наглец только и ждет повода для новых насмешек.

Когда они подошли к машине, Эдвард сразу распахнул дверцу переднего пассажирского сиденья и выжидающе посмотрел на Клер. Сделав вид, что не замечает его молчаливого приглашения, Клер хотела сесть на заднее сиденье рядом с Джудит, но Эдвард решительно приказал:

– Садись вперед, малышка. Здесь тебе будет удобнее любоваться пейзажем, а я смогу насладиться твоим прелестным обществом.

– Не могу сказать того же про твое общество, – съязвила Клер, пользуясь тем, что Джудит не слышит ее.

– Не кокетничай, – усмехнулся Эдвард, – я и так тобой очарован.

Не имея возможности ответить ему как должно на глазах Джудит, Клер лишь метнула на него свирепый взгляд. Затем скользнула на переднее сиденье и отодвинулась в угол, чтобы между ней и Эдвардом оставалось какое-то расстояние. Клер уже пожалела, что оделась не в своем обычном стиле. Эдвард, конечно, сразу догадался, что она старалась ради него, и теперь, наверное, просто раздувается от самодовольства. Получилось, что она невольно польстила его самолюбию, а своей цели – держать его на расстоянии – не достигла. И Клер пришлось старательно прятать обуревающие ее чувства под маской усталого равнодушия.

– Выше нос, малышка, – насмешливо произнес Эдвард, и Клер с негодованием ощутила прикосновение его пальцев к своей щеке. – Я понимаю, ты все еще чувствуешь себя выбитой из колеи после утренних происшествий, но жизнь на этом не кончается, поверь мне.

Клер решила не удостаивать его ответом. Вместо этого она обернулась к Джудит и спросила, что представляет собой ресторан, в который они едут.

– О, это очень интересное место, – оживленно заговорила Джудит. – Ресторан находится в старинном замке, переделанном под гостиницу. Раньше замок принадлежал аристократическому семейству, но потом это семейство разорилось и его собственность скупили нувориши, некие Тайсоны. Они потратили море денег, чтобы привести усадьбу в приличный вид, однако к настоящему времени их затраты полностью окупились. И гостиница, и ресторан пользуются большой популярностью из-за хорошей кухни и красоты окружающего пейзажа. На мой взгляд, отделаны они несколько безвкусно, но кто сейчас обращает на это внимание? Кстати, – прибавила Джудит с лукавой улыбкой, – младшая дочь Тайсонов Ребекка весьма неравнодушна к Эдварду.

– В самом деле? – небрежно поинтересовалась Клер.

– Да, – подтвердила Джудит. – Эта история тянется уже три года: именно тогда Тайсоны обосновались в наших местах. Одно время Ребекка была постоянной гостьей в Хелдман-парке, да и Эдвард частенько заглядывал к ним. Я уже начала подумывать, не пора ли готовиться к свадьбе, но потом их отношения как-то плавно сошли на нет.

– А ты бы хотела видеть мисс Тайсон своей невесткой? – спросила Клер, внимательно наблюдая в зеркало за лицом тетушки.

Джудит на минуту задумалась.

– Честно говоря, не особо. Нет, Ребекка, конечно, очень милая девушка, веселая, энергичная и, кажется, доброго нрава, но вот ее семья мне совершенно не симпатична. А может, во мне говорят предрассудки, а на самом деле они неплохие люди. В любом случае, – прибавила она с легким вздохом, – мой сын не тот человек, который станет спрашивать чужих советов, когда ему нужно принять какое-то важное решение. Он всегда действует только по своему усмотрению.

– Как человек, уверенный в собственной непогрешимости, – иронично заметила Клер.

Эдвард лучезарно улыбнулся ей.

– Ну что ты, милая кузина, – мягко возразил он, – я вовсе не настолько самоуверен и глуп, чтобы считать себя непогрешимым. Просто обычно я оказываюсь гораздо мудрее и дальновиднее людей, которые меня окружают.

Клер не ответила и сосредоточила все свое внимание на виде из окна. Вскоре в поле ее зрения появились владения Тайсонов. Первым чувством, возникшим у Клер при взгляде на старинный замок, превращенный в современный отель, была глубокая досада, к которой затем прибавилось негодование. И действительно, было очень неприятно видеть замечательный памятник старины обезображенным грубым вмешательством цивилизации. Особенно нелепо и даже вульгарно смотрелись яркие рекламные щиты на фоне замшелых стен из благородного серого камня. Да и пестрое скопление машин на асфальтированной стоянке тоже казалось неуместным.

Тем не менее замок, окруженный тенистым парком и изумрудно-зелеными лужайками, выглядел довольно романтично. Клер даже захотелось прогуляться по территории. Но она не стала говорить об этом, поскольку не желала, чтобы Эдвард делал ей одолжения. Судя по тому, как решительно он направился к дверям замка, ему не терпелось приступить к трапезе, что в общем-то было вполне объяснимо: близилась середина дня, а они еще толком не поели.

Ресторан располагался в сводчатом подвале. Стены полутемного помещения были оштукатурены в темно-серый цвет, а мебель обита ярко-красной кожей. Свисавшие с потолка светильники тоже были красными, как и скатерти, и витые свечи в медных подсвечниках, стоявших в центре каждого столика. Торжество красного цвета довершали искусственные цветы, вьющиеся по стенам, а также пышные бархатные драпировки на зарешеченных окнах и дверях.

– Судя по выражению твоего лица, интерьер ресторана тебе не понравился. – Эдвард понимающе усмехнулся. – Действительно, дизайнер перестарался с эффектами. Красный цвет неплохо сочетается с серым, но здесь его слишком много. В результате получился не стильный интерьер, как было задумано, а довольно-таки безвкусный, даже немного вульгарный.

Клер пожала плечами.

– В таком случае я не понимаю, зачем ты привез меня сюда. Или ты полагал, что я не насмотрелась на безвкусицу в Америке?

– Я выбрал этот ресторан по двум очень простым причинам, – пояснил Эдвард. – Во-первых, он недалеко от нашего дома, а во-вторых, здешняя кухня с избытком компенсирует недостаток комфорта.

– Кстати, не пора ли просмотреть меню и сделать заказ? – поинтересовалась Клер, усевшись за столик. И с трудом сдержала возглас негодования, когда Эдвард с милой улыбкой ответил:

– Обед сейчас принесут: я сделал заказ по телефону, разве ты забыла?

Клер очень хотелось раскритиковать вкусовые качества блюд, которые Эдвард заказал, не удосужившись посоветоваться с ней. Однако повода для критики не нашлось, так как все действительно оказалось вкусным. Правда, это обстоятельство не улучшило настроения Клер. Она продолжала чувствовать себя как на иголках под дерзкими, насмешливыми взглядами кузена. Даже когда он не смотрел на нее, его присутствие все равно давило ей на психику. Клер оставалось утешаться мыслью, что завтра Эдвард уедет в Лондон и она снова будет жить спокойно целых пять дней.

Насладиться клубникой с мороженым Клер не удалось. В тот самый момент, когда она положила в рот первую ложку десерта, в зал влетела высокая рыжеволосая девица в кожаной мини-юбке и пестрой кофточке с блестками и сразу направилась к их столику. По сияющему взгляду девицы, устремленному на Эдварда, Клер догадалась, что это и есть Ребекка Тайсон.

– Кого я вижу! – радостно защебетала она, целуя Эдварда в щеку. – Однако это очень гадко с твоей стороны не сообщить мне, что вы с Джудит собираетесь обедать в нашем ресторане. В этом случае я бы непременно составила вам компанию. Или ты этого не хотел? – Она с ласковым укором посмотрела на Эдварда, капризно поджав губы.

– Мне и в голову не могло прийти, что ты проводишь каникулы здесь, – с улыбкой ответил он. – Насколько помню, ты собиралась отправиться с друзьями на Французскую Ривьеру. Что случилось? Поменялись планы?

– Нет, – рассмеялась Ребекка, – просто мы никак не соберемся. Ты же сам знаешь, какая у нас сумасшедшая компания, то у одного что-то случается, то у другого… Кстати, у Миранды Лэнгстон сегодня вечеринка! – вдруг объявила она без всякого перехода. – Ты поедешь? Пожалуйста, Эдди, поедем, все наши будут так рады, девчонки по тебе соскучились, а Джордж Грэшем давно хочет посоветоваться с тобой насчет одного коммерческого проекта!

– Кто-кто? Старина Грэшем? – со смехом переспросил Эдвард. – С чего это он вдруг решил податься в коммерсанты, раньше за ним таких причуд не замечалось!

– А по-моему, это хорошо, что человек наконец решил взяться за ум, – несколько удивленно протянула Ребекка. – В любом случае я была бы очень благодарна тебе, если бы ты его выслушал. Он неплохой парень, только какой-то нерасторопный, что ли. Так ты едешь, да, Эдди?

– Ну не знаю, надо подумать.

Клер просто передернуло от самодовольства, прозвучавшего в голосе кузена. За кого он себя принимает, раздраженно подумала она, за рождественский подарок Санта-Клауса, что ли?

– Ах, да что тут думать! – Ребекка нетерпеливо топнула ногой. – Просто приезжай, и все!

Эдвард снисходительно рассмеялся.

– Я же сказал, мне надо подумать… Кстати, дорогая Ребекка, позволь представить тебе мою кузину Клер! Она приехала из Штатов, чтобы вступить в права наследства после смерти дедушки, и сейчас гостит у нас в Хелдман-парке. Клер, это Ребекка Тайсон, дочь человека, которому принадлежит этот прелестный замок.

Круглые серые глаза Ребекки впервые с начала ее разговора с Эдвардом задержались на Клер и окинули ее внимательным и не слишком любезным взглядом. Похоже, Ребекка не жаловала соперниц и не стремилась это скрывать.

– Приятно познакомиться, Клер, – промолвила она с неискренней, неприятной улыбкой.

– Взаимно, – в том же тоне ответила Клер.

– Ну так ты приедешь, Эдди? – На лице Ребекки снова появилось капризное выражение.

– Хорошо, – смилостивился он, – раз ты так настаиваешь, дорогая Бекки… Надеюсь, ты не будешь возражать, если я возьму с собой Клер?

– Ах, ну конечно же бери! – лицемерно согласилась Ребекка. – Кавалеров у нас на всех хватит…

– Благодарю вас, мисс Тайсон, – холодно ответила Клер, – но на сегодняшний вечер у меня другие планы. Так что желаю хорошо провести время… и тебе тоже, кузен. – Она скользнула небрежным взглядом по его лицу и склонилась над десертом.

– Ну что ж, – проговорил Эдвард с какой-то странной, то ли зловещей, то ли торжественной интонацией, – в таком случае я приеду один. Когда вы собираетесь, Бекки?

– В начале девятого. Ах, Эдди, я так рада, что ты согласился! И все наши тоже будут рады, вот увидишь!

Поболтав еще пару минут с Джудит, Ребекка наконец удалилась, не удержавшись от того, чтобы бросить на Клер еще один недоброжелательный взгляд. Клер не осталась в долгу и окинула Ребекку взглядом, полным презрительного, насмешливого сожаления.

– Похоже, она не очень тебе понравилась, – заметил Эдвард, посмотрев на Клер с каким-то непонятным блеском в глазах.

– Да, – безразличным голосом ответила Клер, – я не люблю обезьянок.

– Кого-кого? – переспросил Эдвард.

Клер мстительно улыбнулась.

– Обезьянок, – медленно повторила она. – Так я называю женщин, которые слишком много жестикулируют и постоянно меняют выражение лица. Словом, она не леди.

– А себя ты, надо полагать, относишь к истинным леди, да? – насмешливо поинтересовался Эдвард.

– Разумеется, – с легким вызовом ответила Клер. – К тому же я действительно леди, потому что моя мать – аристократка.

– Понятно, – усмехнулся Эдвард. И без всякого перехода спросил: – Но, по крайней мере, здешняя кухня тебе понравилась?

– Так себе, – Клер поморщилась, – обычное второсортное заведение, не более того.

– Я же говорила, что надо поехать в какое-нибудь другое место. – Джудит с мягким упреком взглянула на сына. – Мне так хотелось, чтобы Клер развеялась…

– Ну что ты, Джудит, я хорошо провела время и вполне развеялась, – торопливо возразила Клер. – Так что ты напрасно за меня переживаешь. К тому же другие рестораны расположены далековато от Хелдман-холла, а мы были так голодны, что самым разумным конечно же было поехать именно сюда.

До конца обеда Клер оживленно болтала с Джудит, смеялась и вообще старательно изображала довольного жизнью человека. Но на самом деле она была очень недовольна и тем, как прошел обед, и собственным поведением. Клер было досадно, что она вышла из заданной роли, не смогла сохранить равнодушно-спокойный вид. И уж чего ей совсем не следовало делать, так это критиковать Ребекку Тайсон. Чего доброго Эдвард решит, что она приревновала его к этой девушке, а Клер совсем не хотелось давать ему повод тешить самолюбие. Но теперь было поздно, оставалось лишь делать хорошую мину при плохой игре.

Когда они выходили из замка, Джудит встретила знакомых и разговорилась с ними. Воспользовавшись моментом, Эдвард придержал Клер за руку и, пытливо заглядывая ей в глаза, спросил:

– Что случилось, почему твое настроение столь резко испортилось? Это из-за Ребекки, да?

– Какие глупости! – принужденно рассмеялась Клер. – Я забыла об этой девушке сразу, как только она выпала из поля моего зрения, и мое настроение никоим образом не может от нее зависеть.

– А мне кажется, что это Ребекка тебя разозлила, – убежденно произнес Эдвард. – Тебе не понравилось, что она настойчиво липла ко мне, а я не торопился ее отшить. И ты немного приревновала меня…

– Послушай ты, самовлюбленна свинья… – яростно начала Клер, но Эдвард предостерегающе вскинул руку, одновременно бросив взгляд на мать.

– Позже, моя радость, – со сладкой улыбкой промолвил он. – Сюда уже идет мама, и она будет порядком изумлена, если мне придется закрыть тебе рот поцелуем. А кое-кто из наших общих знакомых так просто грохнется в обморок.

Клер метнула на него бешеный взгляд.

– Я, конечно, помолчу из уважения к тетушке, – тихо процедила она. – Но если ты посмеешь поцеловать меня на ее глазах, я не посмотрю на приличия, дам тебе такой отпор, что мало не покажется.

– Хорошо, – кротко согласился Эдвард, – я подожду с поцелуями до тех пор… пока мы останемся без свидетелей.

– Целуй свою обезьянку! – прошипела Клер. И чуть не застонала от досады, увидев, как по лицу противника расплывается торжествующая улыбка.

– А, стало быть, я не ошибся, – довольно прошептал Эдвард. – Ты действительно приревновала меня к Ребекке… черт подери!

8

В половине девятого Эдвард уехал на вечеринку. Однако настроение Клер не улучшилось из-за того, что за ужином ее никто не допекал. Радости почему-то не было, так же как и ожидаемого облегчения. Напротив, Клер ощущала какую-то непонятую, давящую тоску. А еще она чувствовала жгучую обиду на Эдварда за то, что он принял предложение противной Ребекки. И это было уже совсем глупо. Какое право она имеет обижаться на Эдварда? Разве он ей что-то должен? И потом она же не просила его остаться дома, может, в этом случае он бы и не уехал. Получалось, что обижаться на Эдварда не за что, но Клер все равно чувствовала себя обиженной.

Когда в половине одиннадцатого Джудит отправилась спать, Клер решила последовать ее примеру. Однако заснуть ей не удалось, наверное, потому что у нее выдался слишком беспокойный день. Клер не могла забыть, как целовалась с Эдвардом, как он держал ее в своих объятиях и как они ласкали друг друга под убаюкивающий шелест листвы. Прошел целый день, а Клер до сих пор находилась под впечатлением тех минут: сладких, упоительных, волшебно-прекрасных…

И действительно, с растущим волнением подумала Клер, в этом было что-то волшебное, нереальное, словно Эдвард околдовал ее, заставив стать покорной и невероятно отзывчивой. Никогда еще Клер не испытывала подобного. Конечно, ей доводилось целоваться, но те пресные поцелуи не шли ни в какое сравнение с жаркими, опьяняющими поцелуями Эдварда, от которых все тело Клер в считанные секунды занималось огнем, а затем наполнялось каким-то странным томлением, одновременно сладостным и мучительным. Наверное, это и есть то самое, что называется плотским желанием, внезапно осенило Клер, и ее сердце тревожно, гулко забилось.

В элитной частной школе, где училась Клер, девочкам истово втолковывали, что они должны держать свои плотские желания в узде, если хотят сохранить добрую репутацию и удачно выйти замуж. Раскрепощенные девицы, ведущие свободный образ жизни, сейчас не в моде, состоятельные мужчины предпочитают жениться на девственницах. Клер всегда смешили благоразумные советы наставниц, но сейчас ей вдруг стало не до веселья, особенно когда она вспомнила оскорбительное высказывание кузена: «Слушай, только не надо становиться в позу оскорбленной невинности. Мне как-то не верится, что твой сексуальный опыт ограничивается лишь целомудренными поцелуями. Судя по тому, как ты вела себя со мной несколько минут назад, ты прекрасно знаешь, как завести мужика. Так не надо же строить из себя ангелочка, которого пытаются сбить с добродетельного пути!».

Внезапно Клер почувствовала, как ее лицо начинает гореть. Так вот что думает о ней Эдвард! Он даже не сомневается, что у нее было много мужчин и что она лишилась невинности еще на школьной скамье. А теперь, видите ли, строит из себя недотрогу, оскорбленную добродетель, что совсем не к лицу таким, как она. Интересно, когда Эдвард пришел к столь нелестным выводам насчет ее персоны? Сразу, как только увидел ее, или после того, как она позволила ему целовать и ласкать себя в машине? Клер склонялась к мысли, что Эдвард с первого взгляда причислил ее к особам вольного поведения, а то, что случилось сегодня утром, лишь подтвердило его догадки. Теперь он уже не сомневается, что у нее большой сексуальный опыт, а значит, с ней можно неплохо провести время. Разумеется, ни о каких серьезных намерениях и речи не идет. Состоятельные мужчины предпочитают жениться на девственницах! А Эдвард Хелдман вовсе не считает свою кузину «невинным ангелочком», с которым нельзя просто так поиграть.

Но стоит ли развеивать его заблуждения? Немного подумав, Клер решила, что не стоит. Во-первых, пускаться в подобные объяснения просто оскорбительно для женского достоинства, а во-вторых, какое ей дело до того, что думает о ней Эдвард? Ведь сама-то она не слишком лестного мнения насчет его персоны! И потом, будет весьма забавно посмотреть, как Эдвард поведет себя дальше. Если он действительно вознамерился с ней развлечься, он непременно повторит свою попытку обольщения. Только теперь она будет держаться начеку и не позволит себе увлечься. Эдвард станет досадовать, злиться, бушевать… ну и отлично, так ему и надо, самодовольному ослу! Она постарается основательно вздернуть ему нервы, а потом с милой улыбкой скажет, что не находит его привлекательным в сексуальном плане и именно поэтому не желает иметь с ним каких-то дел. И никаких упоминаний о невинности и страхах перед первой близостью с мужчиной!

Все эти размышления так взбудоражили Клер, что она не могла оставаться в постели. Встав, Клер надела малиновый шелковый пеньюар, всунула ноги в домашние туфли без задников на небольшом каблуке и вышла из комнаты. В длинном коридоре стояла гробовая тишина, и такая же тишина встретила Клер в холле первого этажа. Похоже, прислуга уже спит, довольно подумала Клер. Стараясь на всякий случай не шуметь, она вошла в столовую, достала из бара початую бутылку красного вина и коробку шоколадных конфет. Затем перешла в гостиную, включила неяркий свет и устроилась в кресле перед низким антикварным столиком.

Неспешно потягивая вино, Клер погрузилась в романтические мечтания. Она представила себя юной аристократкой, родившейся в начале девятнадцатого века. Она живет в этом прекрасном имении, принадлежащем ее отцу, и готовится выезжать на балы. Но пока что ей не приходилось танцевать с кавалерами, только с учителем танцев, которого нанял ее отец, чтобы подготовить дочь к вступлению в свет. А так хочется настоящих балов и кавалеров!

Вскочив с кресла, Клер торопливо сбросила пеньюар. Затем подошла к высокому зеркалу и с озорной улыбкой оглядела свое отражение. Ночная рубашка кремового цвета на бретельках и с завышенной талией вполне могла сойти за бальное платье. Не хватало только цветов и драгоценностей. С недостатком последних приходилось смириться, а вот цветов в гостиной было достаточно. Оглядев комнату, Клер остановилась на розах. Пожалуй, никто и не заметит, если она возьмет из огромного букета всего три цветочка: розовый – чтобы заложить за корсаж рубашки, а еще один розовый и кремовый для украшения прически.

Для полного эффекта Клер выключила электрический свет и зажгла свечи в двух золотистых подсвечниках, на камине и белом рояле. Потом сняла туфли, ибо в эпоху завышенных талий каблуков не носили. Классические танцы Клер знала неплохо, и не только вальс: дирекция частной школы считала, что занятия классическим танцем развивают у девочек гибкость и грацию. Не хватало только музыки, но с этим ничего не поделаешь, оставалось лишь призвать на помощь память и воображение, что, собственно, Клер и сделала.

Она остановилась на одном из вальсов Шуберта и, мурлыча себе под нос мелодию, пустилась в танец. Разумеется, она танцевала не примитивный современный вальс, а старинный, который включал в себя много разнообразных элементов, а не только монотонное кружение по кругу. Что же касается воображаемого партнера, то Клер за неимением лучшего варианта остановилась на Эдварде. В конце концов, он – настоящий, титулованный аристократ, и знатная юная леди не уронит свое достоинство, приняв его приглашение.

Музыка звучала все быстрее, вальс становился все оживленнее… но вот раздались последние, отчаянно громкие аккорды, и танец оборвался. Клер присела перед своим воображаемым кавалером в легком грациозном реверансе и небрежно подала ему руку, чтобы он отвел ее к родителям. Разумеется, он тут же принялся пылко упрашивать ее, чтобы она подарила ему еще один танец, но Клер осталась непреклонной.

– Сожалею, лорд Хелдман, но это невозможно, – ответила она с любезной улыбкой, но таким твердым, решительным голосом, чтобы кавалер понял: здесь ему больше ничего не светит. – Все мои танцы были расписаны еще до начала бала, и я не могу обидеть других кавалеров, отняв у кого-то из них обещанный танец и подарив его вам. И не пытайтесь настаивать! Я не изменю своего решения, хотя, признаюсь откровенно, танцевать с вами мне было очень приятно.

– А если так, сударыня, то пошлите к черту остальных кавалеров и предоставьте мне разбираться с ними… естественно, после бала, – раздался за спиной Клер голос Эдварда.

Замешательство ее было так велико, что Клер зацепилась ногой за край ковра и, наверное, упала бы, если бы Эдвард не успел ее подхватить.

– О, я вижу, что следующий танец нам все-таки придется пропустить, – сказал он, поглядывая на Клер с ироничным сочувствием. – Бедняжка, вы так запыхались, что просто не держитесь на ногах. Оно и понятно: ведь вы такая нежная и хрупкая, а я, недальновидный осел, задал слишком быстрый темп. Позвольте мне предложить вам бокал красного вина, леди Клер, оно должно взбодрить вас и вернуть розы на ваши прелестные щечки.

С этими словами Эдвард быстро наполнил опустевший бокал и с истинно джентльменской галантностью преподнес его Клер. Так как Клер все еще находилась в состоянии легкого шока, она машинально приняла бокал и сделала несколько глотков. После этого Клер действительно почувствовала себя лучше, хотя это как сказать, ибо возвращение к реальности повергло ее в огромное смущение.

Клер казалось, что, если бы Эдвард увидел ее обнаженной, ей и тогда не было бы так стыдно, как сейчас. Эдвард застал ее танцующей ночью в его гостиной, в полупрозрачной ночной рубашке, босиком и ко всему в легком подпитии. Надо полагать, зрелище еще то! К тому же Клер произнесла «лорд Хелдман», когда обратилась к воображаемому партнеру, и теперь Эдвард, конечно, догадался, что она думала о нем весь вечер. Клер чувствовала себя настолько ужасно, что ей хотелось без оглядки бежать в свою спальню. Но она понимала, что это будет полным позором, что таким поступком она окончательно уронит себя в глазах кузена. Оставалось призвать на помощь все свое мужество и вести себя так, словно ничего кошмарного не случилось.

– Кажется, я не ошибся, предложив тебе выпить немного вина, – насмешливо произнес Эдвард, всматриваясь в раскрасневшееся лицо Клер. – Во всяком случае, розы уже вернулись на твои щечки. Или это краска стыдливости?

– Нет, дорогой мой Эдвард, это краска негодования, – ответила Клер, смерив его холодным взглядом. – Признаюсь откровенно, я возмущена до глубины души. Тебе следовало сразу войти в гостиную и окликнуть меня, а не подсматривать, чем я тут занимаюсь.

– Наверное, да, – согласился он, – но ты так увлеченно танцевала, что я не осмелился тебе мешать.

– Лицемер! – презрительно отрезала Клер. – Тебе просто хотелось повеселиться, поэтому ты и не стал окликать меня.

Эдвард перестал усмехаться и ласково посмотрел ей в глаза.

– Ты не права, дорогая моя Клер. В том, как ты танцевала, не было ничего смешного или забавного. Напротив, это было очень красивое, можно сказать, пленительное зрелище. И мне кажется, ты танцевала достаточно профессионально, как человек, который занимается танцами. Я угадал?

– Не совсем, – смущенно промолвила Клер. – Я действительно занималась бальными танцами, но это было давно, когда я училась в школе. С тех пор я не взяла ни одного урока, как-то не было времени, да и необходимости тоже не виделось.

– Тем не менее навыки ты явно не утратила, – с улыбкой заметил Эдвард. И неожиданно виноватым голосом прибавил: – Пожалуйста, Клер, извини меня за бестактное поведение. Я и сам понимаю, что должен был или уйти, или сразу дать тебе знать о моем присутствии. Но я подумал, что мне вряд ли когда-то еще придется любоваться твоим танцем, поэтому я и повел себя так невежливо.

– Подкупающее признание, ничего не скажешь, – усмехнулась Клер. И, торопясь свернуть опасную тему, спросила: – Почему ты так рано вернулся?

Эдвард слегка поморщился.

– Знаешь, я не очень люблю шумные молодежные вечеринки, особенно когда на них слишком много перебравших девиц.

– Рискну предположить, что Ребекка была разочарована.

Клер тотчас пожалела о своей реплике, заметив оживленный блеск в синих глазах кузена. И кто ее тянул за язык!

– Возможно, Ребекка и была разочарована, – сказал Эдвард, пристально глядя на Клер, – но меня гораздо больше волнует твой душевный покой.

– С ним все в порядке, – поспешно возразила Клер. – И… нам с твоей мамой совсем не было скучно, если ты беспокоился об этом. Так что лучше бы ты остался на вечеринке!

– В самом деле?

По губам Эдварда скользнула дразнящая, ласковая усмешка, от которой сердце Клер забилось учащенно. Не желая, чтобы Эдвард заметил ее волнение, Клер отвернулась, и ее взгляд упал на малиновый пеньюар, который валялся на кресле в дальнем углу комнаты. Как она могла забыть, что ей надо одеться? Щеки Клер снова запылали. Интересно, насколько прозрачна ткань моей ночной рубашки, в растущем замешательстве подумала она, ведь под этим одеянием на мне нет ничего.

– Не переживай, она не настолько прозрачна, чтобы я мог видеть тебя всю, – раздался за ее спиной голос Эдварда, в котором Клер, к своему глубокому изумлению, уловила какую-то непонятную тоску. – Так что тебе вовсе не-обязательно опрометью бросаться к халату, – тем же странным голосом продолжал Эдвард. – Бесспорно, малиновый цвет тебе к лицу, но в кремовой ночной рубашке ты выглядишь еще лучше. Ты такая нежная, такая хрупкая и… невероятно обольстительная. Но в то же время в тебе сейчас есть что-то невинное, ты напоминаешь мне ангела, сошедшего с полотна эпохи Возрождения. И из-за этого во мне сейчас борются два совершенно противоположных желания. Мне хочется схватить тебя в объятия, бросить на диван и страстно ласкать… и одновременно мне хочется просто целовать твои руки и ничего больше не делать.