Текст книги "Обаятельный деспот"

Эдвард улыбнулся.

– Вот и замечательно. Стало быть, бояться тебе нечего и ты можешь смело проходить в квартиру!

Клер метнула на него угрожающий взгляд, затем тщательно вытерла ноги о коврик и прошла в гостиную. Обстановка квартиры Эдварда шла вразрез с представлениями Клер о холостяцком жилище, и она с любопытством осмотрелась. Просторную гостиную, плавно переходящую в столовую, Клер нашла очаровательной. Стены комнаты затягивали шелковистые обои бледно-телесного цвета, мебель с деревянными подлокотниками была обита полосатой тканью чуть более темного цвета, чем стены. Потолок был белоснежным, пол – из наборного паркета, на окнах – нежно-оранжевые жалюзи с набивным рисунком. Но больше всего Клер удивило обилие цветов. Причем все они были живыми, некоторые росли в горшках, а другие стояли в вазах. Живые цветы в квартире холостяка… Клер еще никогда не встречала такого чуда.

– Ну наконец-то твой взгляд немного потеплел!

Как обычно, голос Эдварда звучал насмешливо, но Клер уловила нотки искреннего облегчения, и это заставило ее пристально посмотреть на кузена. Она нашла, что у него сегодня какой-то странный вид. Эдвард выглядел не таким самоуверенным, как всегда. Его глаза оживленно, несколько беспокойно поблескивали, на шее, чуть выше воротника рубашки, отчетливо билась голубая жилка.

Все это показалось Клер очень подозрительным. Эдвард явно что-то замыслил! Клер снова напомнила себе, что должна держаться настороже с этим опасным типом, но странное дело: вместо необходимой собранности Клер начинала чувствовать какую-то приятную расслабленность, как бывает, когда оказываешься в гостях у хорошей подруги. Но ведь Эдвард не подруга! Откуда тогда у нее появилось это неуместное ощущение?

– Как тебе моя квартирка? – спросил Эдвард, внимательно наблюдая за лицом Клер. – У меня сложилось впечатление, что она тебе понравилась.

– Да, – честно ответила Клер, – мне здесь нравится. Не знаю, как остальная часть квартиры, а гостиная, на мой взгляд, отделана с большим вкусом. Это заслуга дизайнера или твоя?

– Пожалуй, плод совместных усилий, как в Хелдман-парке. Знаешь, я как-то не решаюсь доверяться чужому вкусу, стараюсь вникать во все мелочи и контролировать процесс работы.

– А цветы? Я имею в виду те, что в горшках. Кто тебе посоветовал их завести?

– Никто, я сам люблю комнатные цветы. Кстати, ухаживаю за ними я тоже сам. Если приходится надолго уезжать, оставляю записку приходящей прислуге насчет поливки. Правда, я стараюсь подбирать цветы, которые не требуют особо тщательного ухода, ведь лишнего времени у меня нет.

– Понятно. – Клер озадаченно усмехнулась. – Я смотрю, ты у нас просто средоточие разнообразных талантов.

Сапфировые глаза лукаво блеснули.

– Не слышу в твоем голосе оптимизма. Такое впечатление, что открытие моих новых достоинств не радует тебя, а пугает.

– Непредсказуемость всегда немного пугает, – серьезно заметила Клер. – Я предпочитаю иметь дело с людьми, которые не могут чем-то удивить меня после первых двух-трех встреч.

– Правда? – удивился Эдвард. – Но ведь это же так скучно!

– Может быть, – согласилась Клер, – однако с предсказуемыми людьми чувствуешь себя как-то спокойнее, они кажутся мне… более надежными, что ли. Во всяком случае, имея дела с предсказуемыми людьми, ты гарантирован от неприятных сюрпризов.

– Равно как и от приятных сюрпризов, – иронично прибавил Эдвард. – Проще говоря, сплошная рутина, однообразие и серые будни. Знаешь, дорогая Клер, я встречал немало женщин, которые рассуждали так же, как ты. Стремясь к стабильности и покою, они выбрали в мужья благонадежных ослов, решительно отказавшись набивать шишки в поисках настоящей любви, а потом начали беситься от скуки и неудовлетворенности жизнью. Как результат они либо озлобились на весь белый свет и превратились в сварливых ханжей, либо пустились, что называется, во все тяжкие.

Клер прищурилась.

– Рискну предположить, что именно из этой категории женщин ты предпочитаешь выбирать себе любовниц.

– Разумеется, – невозмутимо ответил Эдвард, – ведь замужние дамы, изнывающие от скуки, отсутствия новых впечатлений и половой неудовлетворенности, – настоящий клад для холостяка.

– Как это все пошло! – с отвращением воскликнула Клер.

– Да, – спокойно согласился Эдвард, – это ужасно пошло, дорогая моя. Однако эта пошлость порой может обернуться весьма нешуточной драмой, а то и настоящей трагедией. Так случилось с сестрой одного моего приятеля, которая вышла замуж из рассудочных соображений, а потом не смогла перебороть свою неуемную, жизнелюбивую натуру и в итоге покончила с собой.

– Из-за любовника?

– Правильнее сказать, из-за невозможности сделать выбор между мужем, с которым она прожила десять спокойных, рутинных лет, и любовником, которого она очень любила, но которому боялась полностью довериться.

– Это, случайно, был не ты? – подозрительно спросила Клер.

– О нет! – рассмеялся Эдвард. – Я, слава богу, никогда не попадал в подобные ситуации. А если бы попал… – его глаза вызывающе блеснули, – то думаю, что нашел бы из нее нормальный, разумный выход.

По губам Клер скользнула ироничная усмешка.

– Полагаю, ты бы не задумался разрушить налаженную жизнь чужой семьи ради…

Клер хотела сказать «ради удовлетворения своих прихотей и амбиций», но внезапно поняла, что не считает Эдварда способным на такое, и смущенно замолчала. Словно прочитав ее мысли, он признательно улыбнулся и сказал:

– Спасибо, что не считаешь меня безнадежно испорченным человеком. – И без всякого перехода спросил: – Как насчет ланча? Ты ведь, наверное, проголодалась в дороге, да и время подходит. Что ты предпочитаешь: омлет или спагетти?

– А… ну я не знаю, – растерянно пробормотала Клер, – мне нравится и то и другое…

– Тогда, если не возражаешь, я приготовлю омлет с беконом: он лучше сочетается с овощным салатом, который я уже нарезал. Чем заправить салат – растительным маслом, майонезом или взбитыми сливками?

– Э-э-э… – Клер оторопело таращилась на Эдварда. Неужели он собирается готовить сам?! – Майонезом, наверное…

– Хорошо, – кивнул Эдвард. – Теперь надо решить, чем тебя занять, чтобы ты не скучала, пока я буду возиться на кухне. Это не займет много времени, но все же… кстати, ты можешь просто погулять по квартире, посмотреть здесь все, если тебе интересно. Вон там дверь на балкон, – он указал кивком головы в нужную сторону, – с него открывается довольно неплохой вид на город.

– Благодарю, – пробормотала Клер. – Не беспокойся, мне не будет скучно.

– Тогда я пошел. – Эдвард заговорщицки подмигнул Клер и исчез за одной из дверей.

Вскоре до слуха Клер долетел легкий звон посуды. Ее кузен умеет готовить… Клер была так потрясена, что просто не знала, что думать. Где он мог этому научиться, ведь он всегда пользовался услугами профессиональных поваров? Или не всегда? Клер подмывало расспросить Эдварда, где и когда он научился готовить, но она не хотела тешить его самолюбие. Клер уже и так польстила Эдварду, восхитившись его квартирой, куда же больше?

И потом, строго напомнила себе Клер, я не должна излишне расслабляться и терять бдительность. Пока что Эдвард ведет себя прилично, но он явно что-то замыслил, просто не мог не замыслить. Эдвард сказал матери, что не может приехать в Хелдман-парк из-за дел. Однако не похоже, чтобы он успел побывать с утра на своем комбинате, и, судя по всему, он вообще не собирается туда ехать. Возможно, Эдвард планирует заняться делами завтра, но Клер сильно в этом сомневалась. Он просто хотел, чтобы она приехала к нему, чтобы они могли общаться без присутствия третьих лиц. Все это наводило Клер на тревожные мысли, вызывало вопросы, на которые она боялась искать ответы. К тому же она могла ошибиться и поставить себя в смешное положение, что уже не однажды случалось с ней за последнее время. Нет, лучше не строить никаких догадок, а просто соблюдать осторожность, так будет благоразумнее.

Желая избавиться от излишнего напряжения, Клер вышла на балкон подышать свежим воздухом, еще влажным после недавнего дождя. С балкона открывался восхитительный вид на старую часть города и тенистый сквер с фонтанами, хотя квартира находилась не очень высоко, на четвертом этаже. Интересно, почему Эдвард не купил себе пентхаус? – подумала Клер. Из-за дороговизны или просто потому, что не любит высокие этажи? Внезапно ей стало слегка не по себе. Как много вопросов хочется задать Эдварду, прямо какое-то нездоровое любопытство! Клер казалось, что раньше она не испытывала к кузену такого сильного интереса, он вызывал у нее только досаду и раздражение. Когда же произошла эта странная перемена? В любом случае, рассудила Клер, мне не стоит быть излишне любознательной, лучше держаться сдержанно, чтобы Эдвард не принял мой интерес за нечто большее и не сделал ошибочных выводов.

Почувствовав, что ей становится холодно, Клер вернулась в гостиную. Пока она раздумывала, стоит ли осматривать остальную часть квартиры, в комнате появился Эдвард.

– Ну как, не заскучала? – спросил он, внимательно посмотрев на Клер.

И тут же принялся накрывать на стол, расставлять тарелки и столовые приборы. Его движения были быстрыми, точными и ловкими, словно он полжизни прослужил дворецким. Не успела Клер и глазом моргнуть, как все было готово. Эдвард пригласил ее к столу.

– Не выпить ли нам немного для аппетита? – с улыбкой предложил он. – Что ты предпочитаешь: красное вино, виски или бренди?

– Пожалуй, вино, – сказала Клер, опасливо поглядывая на батарею спиртных напитков в красивых бутылках.

Они выглядели нераспечатанными, но Клер не могла отвязаться от мысли, не подмешал ли Эдвард туда какое-нибудь возбуждающее вещество. Она понимала, что ее опасения нелепы, но никак не могла их побороть.

– Смотри! – Эдвард ловко срезал с горлышка бутылки фольгу и медленно извлек пробку с помощью автоматического штопора. – Видишь, целостность упаковки не была нарушена, так что расслабься и отбрось свои глупые подозрения.

– Что ты несешь, у меня не было никаких подозрений! – сердито воскликнула Клер, с досадой чувствуя, как к ее лицу начинает приливать кровь. Как уже не раз случалось, Эдвард снова безошибочно угадал ее мысли. Интересно, в смятении подумала Клер, это Эдвард такой проницательный, или все дело в том, что я совершенно не способна скрывать свои чувства?

– Ладно, не злись, – примирительно сказал он, – ей-богу, мне совсем не хочется говорить тебе что-то неприятное. Просто ничего не могу поделать со своим длинным языком. Итак, за тебя, дорогая моя кузина! – Эдвард поднял свой бокал и с нежной улыбкой посмотрел на Клер. – За то, чтобы тебе удалось быстро и без проблем вступить в права наследства.

– А что, могут возникнуть какие-то проблемы? – забеспокоилась Клер. – Я думала, что…

Как ни странно, разговор о проблемах с наследством помог Клер расслабиться, и обед прошел в спокойной, мирной обстановке. К тому же все было таким вкусным, что какое-то время Клер вообще ни о чем не думала, а просто наслаждалась едой. В конце концов она не удержалась и спросила Эдварда, где он научился так хорошо готовить. Все оказалось просто: Эдвард овладел кулинарным искусством, когда был студентом и жил вдали от дома, а все потому, что у него не хватало денег, чтобы питаться в кафе.

– Откровенно говоря, мне очень трудно представить, что ты когда-то жил бедно, – призналась Клер. – Мне доводилось общаться с людьми, которые сначала жили скромно, а затем разбогатели. И я хочу сказать, что ты совершенно не похож на них. Люди, выбившиеся из нужды, держатся по-другому, они… как бы это сказать… стараются производить впечатление людей, которые никогда не знали, что такое нужда и физический труд. Они изображают беспомощность в житейских мелочах, ведут себя так, словно привыкли, что вокруг них суетится прислуга, делают вид, будто никогда не заглядывали на кухню или в прачечную. Словом, ведут себя, как выходцы из приличных семей, прямо-таки потомственные аристократы. А ты, Эдвард, будучи настоящим аристократом, держишься гораздо проще.

Он рассмеялся, откинувшись на стуле.

– Все очень просто, дорогая моя Клер. У людей, которым посчастливилось перескочить из грязи в князи, существует комплекс неполноценности: ведь они прекрасно знают, что на самом деле никакие не князья! А я чуть ли не с пеленок осознавал свою принадлежность к касте избранных, и поэтому у меня не может возникнуть таких комплексов.

– А когда ты жил бедно, ты сознавал свою ущербность?

– Нет, – Эдвард пожал плечами, – почему я должен был ее осознавать? Король и в изгнании остается королем…

– О! – только и смогла вымолвить Клер, глядя на него широко раскрытыми глазами. – Ну ты… надо сказать, ты не страдаешь излишней скромностью. Такой апломб, что у меня просто нет слов.

Эдвард прищурился.

– Ты считаешь, что это плохо?

– А по-твоему, излишнее самомнение заслуживает всяческих похвал? – с вызовом спросила Клер.

Эдвард улыбнулся.

– Нет, конечно же. Однако ко мне это не относится: я вовсе не страдаю излишним самомнением.

– У меня нет слов, – сказала Клер, возмущенно поведя плечами.

– Нет слов? – переспросил Эдвард, весело сверкнув глазами. – Что ж, в таком случае я предлагаю сделать паузу в разговоре и… – он выразительно помолчал, – и поехать кататься по городу. Я хочу показать тебе Лондон, но сначала, наверное, следует заглянуть в Тауэр и еще в какой-нибудь музей, пока они не закрылись. Как ты, не возражаешь?

– Нет, – ответила Клер, несколько растерявшаяся от неожиданного окончания их сложного разговора. – Конечно, мне очень хочется посмотреть Лондон, я ведь здесь никогда не была.

Эдвард пристально посмотрел ей в глаза.

– Ты ведь любишь путешествовать и осматривать новые места, не так ли? Тогда почему ты ни разу не попросила меня свозить тебя на экскурсии?

– Не знаю, – смущенно промолвила Клер. – Я… просто не думала, что… такая просьба вызовет у тебя энтузиазм. Проще говоря, мне не хотелось тебя обременять или отрывать от дел.

– И совершенно напрасно, – с мягким упреком сказал Эдвард. – Запомни, дорогая моя Клер: твои просьбы не могут быть для меня обременительными. А теперь идем, если хочешь успеть в музеи. – Он поднялся из-за стола. – Кстати, ты молодец, что так оделась, словно чувствовала, что придется много ходить! Только блузку надо было надеть не белую, а какую-нибудь темную… но, впрочем, это мелочи, в случае чего я куплю тебе новую.

Клер бросила на него быстрый пытливый взгляд, но по лицу Эдварда невозможно было понять, издевается он над ней или говорит серьезно. Желая скрыть свое замешательство, Клер достала из сумочки пудреницу и помаду и начала старательно поправлять макияж. К счастью, Эдвард понес на кухню посуду, и Клер получила возможность немного собраться с мыслями, хотя, конечно, это было не так-то легко. Своим сегодняшним поведением Эдвард спутал Клер все карты, и теперь она находилась в растерянности.

Клер даже не могла предположить, что Эдвард будет вести себя корректно и миролюбиво, а главное – очень просто, можно сказать, по-братски. Не верилось, что перед ней тот самый мужчина, который страстно ласкал ее той ночью, в гостиной Хелдман-парка. Неужели Эдвард действительно отказался от намерения соблазнить ее? Клер с трудом в это верилось, но теоретически это было не исключено. Возможно, за минувшую неделю Эдвард тщательно взвесил все «за» и «против» отношений с неопытной девственницей и решил, что овчинка не стоит выделки. Если так, то можно только порадоваться. Однако, к собственному недоумению, Клер почему-то не чувствовала радости, скорее легкое разочарование и даже досаду.

Ты ненормальная! – возмущенно упрекнула себя Клер. Какие тут могут быть разочарования? Моли Бога, чтобы твои догадки оказались верными, и не забивай свою глупую голову всякими опасными мыслями. К тому же ты не можешь быть уверена, что хитрец Эдвард не затеял какую-нибудь очередную коварную игру.

– Ну что, Клер, ты готова? – раздался над ее головой бодрый голос Эдварда. Он стоял в дверях, поигрывая ключами от машины и нетерпеливо переступая с ноги на ногу.

Наверное, устал целыми днями протирать штаны, вот и не терпится пройтись пешочком для разнообразия, язвительно подумала Клер. И внезапно почувствовала, как ее замешательство перерастает в панику. Господи, чем она недовольна? Ведь Эдвард ведет себя именно так, как она и хотела!

10

Утром, едва Клер проснулась, ее охватила паника: она находилась в комнате, которую видела первый раз в жизни. Стены помещения были обиты бледно-лазоревыми шелковистыми обоями, широкое окно, единственное в комнате, украшали золотистые драпировки с узорами лимонного цвета, такой же тканью были обиты пуфы и кресла, а также застелена двуспальная кровать, на которой лежала Клер. Кровать, как машинально отметила Клер, была очень красивой, с высокими резным белым изголовьем, украшенным позолотой. Изножье располагалось низко, на уровне матраса, что зрительно увеличивало размер ложа, создавая ощущение простора. Белье из шелковистого сатина примерно такого же оттенка, что обои, выглядело новым и дорогим.

В одном из углов комнаты стояло трюмо, выполненное в том же стиле, что и остальная мебель. На кресле перед ним Клер увидела свой пеньюар медового цвета. В другом углу находилась тумбочка с небольшим телевизором, и при взгляде на этот телевизор Клер наконец сообразила, где находится. Ну конечно же это номер люкс в гостинице, куда привез ее Эдвард по окончании их вчерашних приключений. Просто она была слишком пьяна, чтобы все отчетливо помнить.

Начав вспоминать события вчерашнего дня, Клер простонала:

– Кошмар…

На подгибающихся ногах она побрела в ванную комнату. Контрастный душ окончательно привел ее в чувство, и Клер наконец смогла посмотреть на окружающий мир трезвыми глазами. Правда, после водных процедур хотелось вовсе не смотреть на мир, а перекусить. Да и время было не такое уж раннее, начало второго часа дня. Закутавшись в махровый халат и всунув ноги в шлепанцы, Клер начала искать панель вызова гостиничного персонала. Однако, к ее глубокому недоумению, в номере не было ни панели вызова, ни телефона, ни даже телефонной книжки.

– Черт знает что такое! – возмутилась Клер.

Внезапно она догадалась, в чем может заключаться причина такой странности: в номере, вероятно, есть еще одна комната, как часто бывает в дорогих гостиничных номерах.

Тяжко вздохнув, Клер распахнула дверь спальни, прошла через небольшой коридор и оказалась… в гостиной лондонской квартиры Эдварда. Причем хозяин квартиры находился тут же. В отличие от Клер Эдвард был не в халате, а в брюках и синей шелковой рубашке с короткими рукавами, выгодно оттеняющей цвет его глаз. Эдвард выглядел свежим и бодрым.

– О, Клер! – воскликнул он. – Как ты себя чувствуешь, малышка?

– Замечательно, – пробормотала Клер, прислушавшись к собственным ощущениям. – Но меня сейчас беспокоит вовсе не самочувствие, а кое-что другое.

– Если ты опасаешься, не потеряла ли свое сокровище, то можешь быть спокойна на этот счет, – насмешливо ответил Эдвард, – оно осталось в целости и сохранности. Проще говоря, мы не занимались вчера любовью.

Клер метнула на него сердитый взгляд.

– Если бы что-то такое случилось, то я бы помнила, поверь мне, дорогой кузен. И меня беспокоит вовсе не это. Мне любопытно узнать, как случилось, что я провела ночь в твоей квартире.

– Не ночь, дорогая моя Клер, – с улыбкой поправил Эдвард, – а первую половину сегодняшнего дня, потому что мы вернулись сюда только в шестом часу утра.

– Не важно, когда мы сюда вернулись! Мне хочется знать, почему ты не отвез меня в гостиницу. Ты сказал Джудит, что забронировал для меня номер в гостинице. – Клер вперила в Эдварда пристальный, обличающий взгляд. – Так что же? Ты солгал насчет гостиницы или просто не счел нужным везти меня туда?

– Ни то, ни другое, – ответил он, глядя ей в глаза. – Я действительно забронировал для тебя номер, а потом снял заказ. Вчера вечером я позвонил в гостиницу и сказал, что номер нам не понадобился.

Клер растерянно захлопала ресницами.

– То есть ты хочешь сказать, что у меня теперь нет гостиничного номера, да? И… где же, по-твоему, я буду жить в Лондоне?

– Там, где ты уже живешь, – невозмутимо ответил Эдвард, – у меня.

Не найдя ответа на столь возмутительное заявление, Клер запустила пальцы в волосы и немного прошлась по комнате. Да, такого подвоха она не ожидала. Но хуже всего было то, что винить во всем приходилось себя. Зачем она выпила вчера лишнего, ведь ее никто не заставлял?! Нужно было контролировать свое состояние, не допускать, чтобы Эдвард сделался хозяином положения. Ей следовало потребовать, чтобы он отвез ее в гостиницу, и не соглашаться ехать к нему домой. Но что может требовать человек, который мало что соображает?

– Почему ты снял заказ на гостиницу? – спросила Клер, сердито посмотрев на Эдварда. – Что, черт подери, заставило тебя так поступить?

Он с шумом выпустил из легких воздух и медленно сложил руки на груди. Сапфировые глаза блеснули обжигающей синевой из-под темных ресниц, заставив Клер вспомнить, что она находится на чужой территории и должна соблюдать осторожность, если не хочет нарваться на неприятности.

– Я снял заказ потому, что ты сказала, что хочешь жить в моей квартире, – ответил Эдвард с легким металлом в голосе. – Я звонил в гостиницу при тебе, это было в начале одиннадцатого вечера. Мы стояли на Трафальгарской площади, там еще были фонтаны с подсветкой, от которых ты никак не хотела уходить. Ты помнишь?

– Н-нет, – растерянно пробормотала Клер. – Честно говоря, я ничего такого не помню… нет, я помню какие-то фонтаны, и… да, я вспомнила, как ты звонил в гостиницу!

Вспыхнув по самые уши, Клер отвернулась. Эдвард не морочил ей голову: теперь Клер отчетливо вспомнила, что произошло на площади. Она действительно сказала Эдварду, что не хочет ехать в гостиницу, а хочет вернуться в его милую, уютную квартирку. А теперь она с невинным видом обвиняет его в том, что он заманил ее в ловушку! Это было полным моральным поражением, и Клер не могла заставить себя посмотреть Эдварду в глаза. Она напросилась к нему жить… Кошмар!

– Клер… – Она вздрогнула, почувствовав его руку на своем плече. – Дорогая моя, ну что ты так расстроилась? Ведь ничего страшного или неприличного не произошло!

– Я напросилась к тебе в постояльцы, – несчастным голосом промолвила Клер. – По-твоему, это не ужасно?

– По-моему, это абсолютно нормально, – убежденно возразил Эдвард. – И я совсем не понимаю, почему ты так на это реагируешь.

– Не понимаешь или притворяешься? – машинально спросила она. И тут же пожалела о своем вопросе. Тема слишком опасная, лучше не затрагивать ее.

Эдвард мягко повернул Клер лицом к себе, и ей пришлось поднять на него глаза, чтобы не выглядеть трусихой. А затем Клер пришлось призвать на помощь все свое мужество, чтобы не отвести их в сторону. Взгляд Эдварда, ласковый, ищущий и пронзительный, казалось, проникал ей в самую душу, высвечивал все ее мысли и чувства.

– Кого ты боишься, дорогая моя? – спросил Эдвард, всматриваясь в ее лицо. – Меня или себя?

– Не знаю, – тихо ответила Клер, – может быть, даже больше себя, чем тебя.

Эдвард отпустил ее плечи и прошелся по комнате. Остановился, посмотрел на Клер и с какой-то непонятной интонацией сказал:

– Во всяком случае, меня ты можешь не бояться. Если дело дойдет до того, что ты потеряешь невинность в моих объятиях, я на тебе женюсь.

Клер озадаченно кашлянула и покачала головой. Что и говорить, заявление обнадеживающее. Она ничем не рискует… и вместе с тем рискует очень многим. Нелепо и дальше обманывать себя: она влюблена в Эдварда, и ее отчаянно, неудержимо влечет к нему. И Эдварда, судя по всему, тоже влечет к ней. Беда лишь в том, что он не способен любить.

Впрочем, с невеселой иронией подумала Клер, о любви, кажется, речи не идет. Эдвард просто считает, что я могу стать ему подходящей женой. Эдварду тридцать два года, его дело приносит стабильный доход, и ему пора думать о женитьбе. А тут встретилась симпатичная, неиспорченная девушка, из которой можно, словно из глины, вылепить любовницу по своему вкусу. Характер у девушки, правда, не подарок, но Эдвард, конечно, не сомневается в своей способности обуздать его. Клер тоже в этом не сомневалась, ведь Эдвард намного сильнее ее, он постоянно выходил победителем из их стычек, всегда одерживал над ней верх, умел, когда надо, одернуть ее и поставить на место.

О, разумеется, он всегда был с ней великодушен, всегда просил прощения, если ему случалось обидеть ее! Он становился таким нежным, добрым и заботливым, когда ему удавалось доказать свое превосходство над ней, что чарам его обаяния просто нельзя было не поддаться. Пожалуй, ей не будет скучно жить с таким мужем. Ей будет очень весело с ним, очень хорошо… и очень больно. Потому что с таким мужчиной, как Эдвард, можно ужиться только в одном случае: если он будет по-настоящему любить жену. Но так как Эдвард не способен любить другого человека больше, чем самого себя, вопрос о выборе отпадает сам собой.

– Кажется, твое молчание слишком затянулось, – проговорил Эдвард, и Клер заметила в его глазах какой-то странный, лихорадочный блеск. – И сдается мне, что в данном случае оно означает отнюдь не согласие.

– Согласие? – переспросила Клер, с неудовольствием чувствуя, что ее голос предательски дрожит. – А разве ты задавал мне какой-то вопрос?

Несколько секунд Эдвард пристально смотрел на нее, а затем его лицо внезапно разгладилось, на губах появилась добродушно-насмешливая, небрежная улыбка. При виде этой перемены Клер вместо ожидаемого облегчения испытала прилив такой острой, мучительной боли, что не сдержала приглушенного стона. Но Эдвард, кажется, ничего не заметил, потому что уже не всматривался в ее лицо.

– Извини, Клер, – сказал он, легонько похлопав ее по плечу. – Мне не стоило затрагивать тему, которая вызывает у тебя одни отрицательные эмоции. Разумеется, от своих слов я не отказываюсь, но… не будем больше к этому возвращаться. Давай лучше завтракать, а потом обсудим культурную программу на сегодняшний день.

– Хорошо, – пробормотала Клер, выдавив из себя улыбку. – Только меня немного смущает выражение «культурная программа». Надеюсь, она будет не такой…

Эдвард рассмеялся.

– О нет! Конечно, мы больше не будем злоупотреблять алкоголем, два дня подряд – это слишком много даже для меня. Разве что, – в его синих глазах заплясали лукавые огоньки, – аперитив перед поздним ланчем для поднятия аппетита?

– А потом еще один – и все пойдет по вчерашнему сценарию, да? – поддела его Клер.

Эдвард иронично изогнул бровь.

– Дорогая, к чему эти намеки? Признайся лучше честно, что тебе хочется выпить!

Эдвард рассмеялся, и Клер присоединилась к нему. Но как только Эдвард исчез на кухне, маска веселья слетела с лица Клер. Эдвард только что сделал ей предложение. В завуалированной форме, но суть от этого не менялась. А она, Клер, отвергла его предложение, тоже не напрямую, но Эдвард, конечно, понял ее. И теперь они снова стали только родственниками, троюродным братом и сестрой.

Наверное, это хорошо, во всяком случае, так будет гораздо спокойнее для меня, подумала Клер. К тому же Эдвард не так уж плох в роли кузена. При всех недостатках у него очень сильно развито чувство родственного долга, семья для него – это в первую очередь люди, о которых он обязан заботиться, которых должен поддерживать и опекать. Клер не сомневалась, что Эдвард охотно возьмет на себя решение всех ее жизненных проблем, для него это естественно: ведь он считает себя старшим из Хелдманов, он с детских лет привык к роли вожака стаи. Так что теперь ей, Клер, не придется беспокоиться о таких вещах, как, например, поиск нетрудной и хорошо оплачиваемой работы. Эдвард позаботится о ней, и, возможно, гораздо лучше, чем мог позаботиться ее родной отец. Вот только сможет ли она теперь смотреть на него как на старшего брата? Клер совсем не была в этом уверена.

– Клер! – крикнул с кухни Эдвард. – Слушай, мне, кажется, придется возиться с завтраком чуть дольше, чем я рассчитывал. Пожалуйста, подойти сюда, давай пока обсудим, куда мы в первую очередь поедем.

– Да-да, сейчас! – торопливо отозвалась Клер.

Она вскочила с дивана и… вместо того чтобы бежать на кухню, машинально бросилась к зеркалу поправить прическу. В следующий миг ее охватил приступ безмолвного, истерического смеха. Если Эдвард для нее – всего лишь троюродный брат, какая разница, как она выглядит в его присутствии? Черт подери, это же просто смешно! Но Клер почему-то не было смешно. Ей было очень, очень грустно и тяжело. Ей хотелось, чтобы Эдвард любил ее, – но не как кузину и даже не как привлекательную, сексуальную женщину. Клер хотелось, чтобы он любил ее как любят самого дорогого человека на земле, без которого просто не представляют своей жизни.

Воскресенье молодые люди потратили на экскурсии по музеям. В понедельник, вторник и среду Эдвард возил Клер по разным юридическим конторам. Как правило, это происходило в первой половине дня. А во второй половине дня шофер Эдварда, тот самый, что привез Клер в Лондон, катал ее по городу и его окрестностям. Клер так хорошо изучила английскую столицу, что могла ориентироваться в городе без провожатых. Кроме того, Клер накупила много красочных альбомов с видами города, сделала огромное количество фотографий, да и Эдвард фотографировал ее, где только можно. Словом, время было потрачено с большой пользой, новых впечатлений – море.

В среду вечером Эдвард торжественно объявил Клер, что они едут в Ковент-Гарден слушать оперу Россини «Севильский цирюльник».

– Мне удалось достать очень хорошие места, – сказал он, посматривая на Клер задорно блестящими глазами, – мы будем сидеть в ложе бенуара, недалеко от сцены.

– Ну что ж, по-моему, это просто замечательно, – улыбнулась Клер. – Честно говоря, я уже сто лет не была в театре, а в опере – так и вообще ни разу не была, к моему огромному стыду.

– Значит, я тебе угодил?

– Вполне.

Эдвард заложил руки в карманы брюк, прошелся по гостиной, а затем посмотрел на Клер каким-то странным, неуверенным взглядом, совершенно не в его стиле.

– Ковент-Гарден – очень приличный театр, – медленно проговорил он, внимательно глядя на Клер, – к тому же там может оказаться много моих знакомых и знакомых твоего дедушки.

– И что из этого следует? – озадаченно спросила Клер.

– Из этого следует то, что… В общем, я купил тебе вечернее платье, – выпалил Эдвард, собравшись с духом.

Клер растерянно хлопнула ресницами.

– Купил мне вечернее платье? – переспросила она, не веря своим ушам. – Но…