Текст книги "Роман с вампиром"

Глава 36

После замужества старшей сестры жизнь изменилась не значительно; лишь добавились те обязанности, которые лежали на Лизе. Через несколько месяцев, как ни странно, отношения со старшей сестрой наладились, превратившись из неприязни в хорошую дружбу. Дух соперничества испарился, как дым и Вика, немало удивленная этим фактом и обрадованная, часто забегала к Лизе проведать.

Брат продолжал ходить в садик. Отводить доводилось его перед школой ей, и опаздывать приходилось не раз, за что часто получала выговоры. Школу девочка не любила, несмотря на то, что училась хорошо – классы постоянно расформировывали, деля подростков на умных и «не очень». Ее, радостную, без сомнений определили в лучший класс. Сразу же после этого она получила неприятное определение – «предательница».

Подруг у нее не было. С единственной, с кем постоянно соперничала по количеству пятерок в дневнике за неделю и ходила вместе домой, поссорилась. Вика получила свою почетную грамоту за отличную учебу лишь через полгода, – учительница случайно вспомнила и спросила, передала ли Вике ее подружка этот лист. Как и все ходить друг к другу в гости она позволить себе не могла, – не было времени. Да и маме сильно не нравились посторонние в доме. К своему немалому стыду, Вика была этому где-то даже рада – ей не хотелось, чтобы подруги видели мать в таком неприглядном виде. «Твоя мама всегда в одних панталонах дверь открывает?» – не без издевки спросила ее как-то одна из учениц, заглянувшая в обед. Девочка почувствовала острую скованность. Ее матери и правда все равно, в чем ходить по дому и стеснения от своего вида, пусть даже и в одном белье, она не испытывала, – в отличие от дочери. Подумаешь, кто-то из детей ее увидел? Спрятав уязвленное самолюбие поглубже, девочка рассмеялась и попробовала объяснить это тем, что та просто поднялась с постели и не успела накинуть халат. Легче не стало; подружка ее неуверенную, сбивчатую фразу восприняла с улыбкой. Дни рождения в ее доме не справлялись. Всем было не до этого. И к себе одноклассницы на праздники не звали. Часто Вика устраивала себе дни рождения сама. Это были мелочи, редкие уколы, заглушаемые и разбавляемые ежедневной рутиной, но именно они формировали ее отношение к себе и к окружающему миру.

Подрастая, Вася начал вызывать все большее беспокойство и тревогу. Слишком явственно проявлялись те комплексы, которые доставили столько переживаний ей самой. Неожиданно для себя заметила, что брат так же, как и она в свое время, не умеет за себя постоять. Возмущенная этим фактом до глубины души, Вика была готова убить всякого, кто хоть волос тронет на голове ее близких, особенно младшего. Она не могла не замечать, что Вася берет из холодильника самые плохие куски, подъедая все, что плохо лежит. Насколько тому безразлично, во что он одет и обут. Как подобострастно смотрит на взрослых пацанов во дворе, позволяя себя обижать. Когда шестилетний Вася пошел в школу, взрослые мальчишки сразу же стали его тиранить, требовать приносить деньги. И тот безропотно отдавал все, что давали родители на обед. Узнав об этом, Вика поняла, что дальше так продолжаться просто не может. Нужно было срочно что-то менять.

– Мам! Смотри, насколько забитый стал Васька! – начала она. Та кивнула. Ей и самой не раз колола глаза его беззащитность и слишком высокая оценка других. – Нужно повышать его в собственных глазах. Он все-таки мальчик! У него никакого самоуважения нет! Если так и дальше продолжаться будет – он просто вырастет в неполноценного мужчину. Всю психику ребенку сломаем.

– И что ты предлагаешь?

– Перестать его обзывать, во-первых. Обращаться уважительно и совать ему лучший кусок. На чистой красивой тарелке. Отправим в вечернюю спортивную секцию. Я его буду сама туда водить.

Мать снова кивнула. Да, нелегко ей самой будет приучиться не говорить резких слов – столько лет себе позволяла. Но это того стоит. Вика права. И с мужем надо поговорить. Почему ее супруг так относится к собственному сыну? Ведь хотел же мальчишку! А сейчас, после этой перестройки, все перестало его интересовать. Все раздражает. И собственные дети не нужны стали. Не нужны и не важны. Словно обуза! Часто в ссорах стал говорить: «Нарожала на мою голову!». Разве сын в этом виноват?

Через год совместных усилий Вики и ее матери, Вася заметно изменился; стал смелее разговаривать, увереннее двигаться. В глазах появился радостный живой блеск. А главное – из того, что лежит в холодильнике, стал брать самое лучшее. Все вкусное тут же исчезало – и брат считал это само собой разумеющимся. «Пусть лучше так!», – решила, усмехаясь про себя Вика, вспоминая как ошарашено первое время брат смотрел на мать, уважительно подающую ему еду на подносе в святая святых – только что вычищенный зал. И разговаривающую чуть ли не на «Вы».

Походы в секцию каратэ оказались безрезультатными – Вася был слишком мал для постоянных серьезных тренировок. Или просто не заинтересовался. Однажды увидел объявление в школе о наборе в секцию фехтования. Стал там постоянно пропадать. Познакомился с местными мальчишками, которые, несмотря на то, что намного старше и сильнее, не обижали. Наоборот, защищали. Теперь он точно мог любому сказать не задумываясь, чувствуя невидимую стену за спиной, то, что не нравится. И тренер его полюбила и приняла, как родного сына. Впрочем, «сыновей» в группе было много. Спорт затянул Ваську с головой. Понравился так, что он пропадал в секциях с утра до ночи. Поднимаясь спозаранку, шел на волейбол, затем – в школу. Потом в бассейн. После бассейна – бежал к любимому тренеру и друзьям. А вечером садился со старшей сестрой за уроки. К девяти годам он окреп, стал спокойнее, увереннее, радостнее. Вика, глядя на него, успокаивалась и радовалась все больше и больше.

Как-то раз, возвращаясь с института, она заметила, как мальчишки во дворе его дразнят, обзывая сопливым Д'Артаньяном.

– Сейчас я тебе покажу у кого сопли!

Вася, не долго думая, поднял с земли палку и стал, метясь в противника по всем правилам боя на рапирах, наносить удары. Малолетний соперник под улюлюканье окружающих сбежал. А Вася гордый, довольный собой, отправился домой, не замечая стоявшей неподалеку и с замиранием сердца наблюдающей за ним сестры. В этот момент она окончательно поняла, что все худшее – позади. Его самооценка изменилась. Оставалось лишь одно – поддерживать его уверенность в себе.

Глава 37

Всю ночь дул северный ветер. Ноющие завывания тоской отзывались внутри. Вика то и дело ворочалась в кровати. В голове беспрерывно мелькал калейдоскоп: колонки цифр, звонки, встречи, таблицы, отчеты, план предстоящих дел, лицо Строгой, наставительным тоном сообщающей, что Колесникова не справилась с выполненным заданием и она непременно сообщит об этом Вадиму Сергеевичу… Внутри больно екнуло. Очнулась. Нет, сон. Просто, дурной сон. Девушка приподнялась на локте. Ничего не видно. Во рту пересохло. Усилием сбросила ноги с кровати. Пошатываясь, закуталась в махровый халат, прошагала на кухню. Включила чайник. Оперлась о подоконник и выглянула в окно. Снег. Все покрыто белоснежным мерцающим покрывалом. Укатано, укутано все и вся. Хорошо, что Ирина заезжает за ней на машине. А то, попробуй добраться завтра до работы! Вернее, сегодня… Наконец-то, заканчивается проверка. Никто не спрашивает больше документы, отчеты. Остались какие-то нюансы. Ерунда! Лариса Викторовна обещала в ближайшие дни сообщить результаты. Самое главное! Только бы не подвела! Хотя, вряд ли. Не тот человек. От себя Вика сделала все, что только можно. Она на финишной прямой. Выдохлась, как сказала бы Светлана Викторовна. Слава Богу, что проверяющие собираются уходить. Все же она преодолела эту могучую каменную крепость в виде двух опытных инспекторов. Взяла штурмом. И подготовила все отчеты, договора и письма в лучшем виде. Комар носа не подточит. Предоставила целую папку статей в свою защиту. Вернее, в защиту фирмы. Хорошо бы, получить результаты уже завтра! Она не выдержит этого напряжения еще хоть день, хоть час. Хотя, куда она денется? Выдержит, не в первой. Сон мягко убаюкивал, нашептывая, что лучше отправляться в теплую чистую постельку, зачем терзать себя всякими глупостями о работе, и чай ни к чему. Головой, полной цветных видений, Вика вновь коснулась подушки, дыхание стало ровным и все исчезло, провалилось в какую-то глубокую, бездонную яму.

Днем финансовый директор, как ни в чем ни бывало, отправилась перекусить, бодрая и свежая, с блеском в глазах. Сообщила начальнице, что неплохо бы отблагодарить инспекторов за лояльность. И вообще, данное знакомство может оказаться очень полезным.

– Вы считаете будет удобно их пригласить сюда, в ресторан? – Строгая замерла в нерешительности.

– Мне, кажется, лучше все сделать наверху. Без свидетелей. Мало ли? Всем спокойнее будет.

– Пожалуй, Виктория Алексеевна, Вы правы. Надо найти предлог для банкета и заказать все доставить в архив. Попросим Асю накрыть стол.

– Надо не забыть их предупредить. Вдруг, свои планы?

– Да-да. После обеда и спросим.

Чуть позже Нина Константиновна стояла напротив проверяющих и любезно предлагала:

– Вы знаете, у нашего учредителя недавно день рожденья был. Решили отпраздновать. Вы не против? Посидим, заодно отметим окончание проверки…

– Спасибо, мы с удовольствием, только не очень удобно вместе со всеми.

– Не волнуйтесь, – тут же доброжелательным тоном заверила начальница. – Мы накроем здесь и посидим вчетвером; вы, я и Виктория Алексеевна.

– Хорошо.

– К четырем устроит?

Инспектора посовещались, одна из них позвонила тут же домой, ответила:

– Лучше в три, если можно.

– Да, конечно.

Строгая вышла, отдала распоряжение по поводу стола на кухню. Поставила в известность Вику.

Купили торт, вино, фрукты, мясную и рыбную нарезку, сделали бутерброды с икрой.

Все сели, выпили вина сначала за здоровье Ворона. Несколько банальностей о погоде, детях, затем разговор перешел к обсуждению руководства.

– Вы знаете, какой у нас замечательный хозяин? – с воодушевлением и пламенным блеском в глазах воскликнула Нина Константиновна. – Молодой, но умница, каких мало! Очень удачливый бизнесмен, высокий, интересный, обаятельный. У нас все в него влюбляются!

Перевела многозначительный взгляд на Вику. У той сердце оборвалось, провалилось куда-то в пятки. Рассказчица продолжала:

– Он у нас женат. Супруга у него – очень милая женщина, родила двух прелестных ребятишек. Оба мальчишки. Представляете? Очень красивая пара.

Вика сделала вид, что абсолютно не понимает к чему это ее начальница клонит. Она была настолько измучена напряжением последних дней, что уже было не до чего. И так, как овощ. Еще обсуждения Вадима ей не хватало! Если она себя сейчас не побережет…

Строгая перешла к главному:

– Вы уж акт-то больно плохой нам не составляйте, а то хозяин расстроится, все-таки праздник у человека. Не порадуете? И Викторию Алексеевну ругать будут. Она у нас за эту фирму отвечает. Девочка она молодая, неопытная, финансовым директором раньше не работала. Влетит ей.

Колесникова, ужаленная в самое сердце, побледнела. Вся сжалась. Ей, захлестнутой обидой, захотелось встать и уйти. Лариса Викторовна внимательно посмотрела на Вику, на ее начальницу. Спокойно произнесла:

– А что Вы ее так принижаете? И за что Ваш распрекрасный хозяин ее ругать должен, интересно?

Весь ее бурный вулкан в момент затих. Колесникова приготовилась внимательно слушать. Лариса Викторовна оставалась все такой же невозмутимой. Казалось, чувствует себя хозяйкой положения: в любой ситуации.

– Кто фирму без предварительной налоговой проверки покупал? Или аудитора приглашал? Я читала заключение. Там же нет ничего! Так, вода одна. Отписки. Виктория Алексеевна – молодец! Как говорится, спасла ситуацию. За каждый момент боролась очень профессионально. Я и то была удивлена. А я пятнадцать лет на этих проверках сижу. Не ожидала. Виктория Алексеевна ни разу в грязь лицом не ударила и не ударит. На месте вашего акционера премию бы ей выплатила хорошую и ценила таких сотрудников. Я считаю, Вы неправы.

В течение всего монолога, каждое слово которого попадало в цель и бальзамом капало на ее уязвленное самолюбие, Вика видела, что крылья за ее спиной расправились и готовы к полету. Такой лестный отзыв! И от кого! Взгляд сам собой остановился на Строгой.

Та сразу же заметила, что молодежь сейчас не та, что раньше и плавно перевела разговор на другую тему. Нет ли возможности консультироваться у инспекторов по спорным вопросам, раз сложились такие дружеские отношения? Те согласились. Обмен любезностями и налоговики засобирались домой. Вика попрощалась не без грусти, уже жалея, что привычные баталии, игры разума с достойным противником закончились. Спустилась по ступенькам, села на свой стул. Грусть сменилась упоением от успеха. Она была победительницей! Не выдержав, повернулась к Светлане Викторовне и на ухо зашептала:

– Представляете, что сейчас было? Инспектор меня похвалила! Сказала, что я все сделала в лучшем виде. Нина Константиновна сначала ругала, мол, простите молодую за ошибки, а те наоборот, защищать стали. Вот чудеса-то!

Казалось, женщина немало удивилась радости молодой начальницы. Оторопела. Раздраженно выпалила:

– Еще бы не чудеса! Если бы не ты, фирма кучу денег бы заплатила. Это ты – чудо для них! Кто бы стал за просто так чужую кучу дерьма разгребать? Свой налоговый период – да, за него ты отвечаешь. Но не за чужой. Никогда такого не было и Нина Константиновна об этом прекрасно знает. Тут надо было учет сразу за три года восстанавливать. Это тяжелый труд и денег немалых стоит. Тебе их заплатили? Ты одна все сидела переделывала. Весь трехгодичный учет за месяц перелопатила. Одна. При этом сколько сэкономила им? А твоя начальница где была? Даже заглядывать в старые документы не захотела – на тебя все сразу спихнула. Чем, спрашивается, она помогла? Чем? Это она должна была тут суетиться и уговаривать тебя помочь. За деньги. Я, честно говоря, возмущена ее поведением. Гляди-ка, какая Дама! А она тут для чего? И тебя еще ругает! Постыдилась бы! Свинья она!

– Вы-то чего завелись? Обидно, конечно, похвалу не от своих слышать, но от таких чужих очень лестно!

– Потому, что все с ног на голову. Я то уж не молоденькая девчонка. Прошлый раз и при инспекторах сказала. Они меня спрашивали про тебя, про нее. Вроде, кто тут главный. Удивились, что Строгая участие в проверке не принимает, только обедать вместе ходит. Я ничего говорить не стала, только пробурчала, что она у нас Дама! Люди не глупые, думаю и так все поняли. Эти-то по порядочней будут – встали на твою защиту. Я бы тоже встала.

Светлана Викторовна наклонилась еще ближе к Вике:

– Честно говоря, вообще не понимаю, чего она делает. – Она пальцем поправила очки на носу, и повторила. – Чего она делает? В начале была о ней очень высокого мнения. Думала, ну вот, наконец-то, пришел опытный человек, сейчас все наладит. И чего? Что не спросишь – ничего не знает. Ерунду какую-то буровит. Даже смешно. Сама ничего не предлагает. Всех выслушает и сразу – это надо решить с Вадимом Сергеевичем. Сидит до ночи, что-то печатает. Все уже готовое берет-то! Хоть бы платежи сама распределяла, нас не дергала! Нет. Платежи все мы ей делаем, только согласовывает. Не понимаю. Заказала по арендаторам дорогущую аудиторскую проверку. Носом потыкала главного бухгалтера по аудиторскому заключению за ошибки. Это ее работа? Сидит только наблюдает, кто во сколько пришел, во сколько ушел, да кто с кем встречается. Что нас контролировать? Мы что, дети? А наша проверка? Уму непостижимо! Даже не попробовала разобраться. А она как-никак твоя начальница! Правильно, тут столько всего наворотили – проще на девчонку все свалить! Сама попробовала – плюнула, потому, что это просто нереально. А я главный бухгалтер со стажем! А девчонка все разгребла! Она тебе, как минимум, должна быть благодарна.

Искреннее изумление все отчетливее отражалось на кукольном лице. Ей, что и говорить, приятна неожиданная поддержка главного бухгалтера, почти так же, как поддержка инспекторов. Вика уважает возраст и опыт, интеллигентность Светланы Викторовны, но подобное негативное мнение о начальнице сочла сильно преувеличенным. Она, как никак, финансовый директор и должна отвечать. Колесникова шмыгнула курносым носом.

– Почему ничего не делает? Ей Вадим работу дает, договора проверяет. За наличкой следит.

– Я не знаю, может и дает. А договора для чего проверяет? В части расчетов – да, а в остальном зачем? Она не юрист. Что касается налички – вообще отдельная песня. Дозванивается полдня до Ворона только для того, чтобы узнать, выдать слесарю три тысячи на ремонт или нет. Она сама вообще ничего не решает? Первый раз такое вижу! Что, нельзя утвердить с тем же Вадимом Сергеевичем ежемесячную сумму расходов по каждой фирме и раз в месяц отчитываться? Я понимаю, был бы какой– то незапланированный или важный вопрос. Вечерами бы тут не сидела. И его бы по всякой ерунде не дергала. И все так торжественно, по стойке «смирно». Как с Путиным, прям, разговаривает! «Вадим Сергеевич! Можно я выдам слесарю три тысячи?»

– Мне кажется, ему это очень нравится, – заметила Вика. Она немного запьянела и решила пооткровенничать. – Все к нему идут, чего-то просят, заискивающе улыбаются. Вадим Сергеевич то, Вадим Сергеевич се, каждый рубль согласовывают. Чем больше холдинг, тем больше просителей. Растет в собственных глазах!

– Очень интересный мужчина, кстати. Будь я помоложе, я бы попкой перед ним покрутила.

– А у Вас были любовники? – с интересом спросила Вика эту маленькую и хрупкую женщину. Та не без юмора поделилась:

– О-ох, конечно были! Мой дурачок ничего не замечал. Один любовник – врач был в больнице. Я там тоже главным бухгалтером работала. Трусики мне дарил. Хороший любовник был. А мой муж пил только, да дурил. Работать не хотел. Бил меня иногда. Никак уйти от него не могла. Все жалела. Девчонки просили – мам, разведись да разведись. Не хотели жить с ним. Раньше как ведь женились; возраст пришел – пора замуж. Не смотрели, кто, чего, «стерпится – слюбится». Вся жизнь так и прошла. Жалею, что для себя мало пожила, сейчас бы многое по-другому бы сделала, и развелась бы раньше и любовников было бы больше. Сейчас живу одна, уж не нужен никто. Ни с чьими причудами мириться не хочу. Девчонки взрослые. Жизнь быстро проходит. Пролетит – не заметишь.

– А Вы думаете, у Нины Константиновны тоже любовники были?

Обе посмотрели туда, где сидела их начальница.

– Думаю, да. Уверена. На мужчин засматривается, кокетничает, глазками вон как стреляет, даже в сторону того же Ворона. Только возраст уж не тот. Пенсия она и в Африке пенсия. Тебе, кстати, про него никакие песни не пела? Злится, небось. Нехорошая она женщина. Одна видимость. Такие ушлые, как правило, из деревни бывают. Ради выгоды, где надо прогнутся, где-то свинью подложат. Все под Богом ходим. И за все отвечать будем. Только дурак ничего не боится.

Вика во все глаза смотрела на Светлану Викторовну. Она проработала уже с этим человеком не один месяц, не подозревая подобных мыслей у той в голове! Особенно по поводу «покрутить попкой»! «Ты вообще ничего не подозреваешь, – с укоризной пропел внутренний голос, – вечно вся в работе, а люди другим живут и все видят, как есть, а чего нет – додумают». Колесникова поняла, что сидеть не в силах. Покрутилась на стуле. Ее переполняло торжество. Прям дух захватывает. «Ощущения не хуже, чем в постели!». Тут же в голову пришла мысль о Вороне. Напрочь забыла, когда последний раз были вместе. Три месяца назад? Четыре? Но собой довольна! И Вадим может ей гордиться! Никто теперь не сможет сказать, что ее держат за красивые глаза. «Может, и премию даст, – девушка мечтательно подняла глаза в потолок. – Почему бы нет? Я действительно ее заслужила.»

Она вышла в холл. Убедившись, что переговорная пуста, юркнула туда. Приблизилась к окну, занимающему почти всю стену. Как темно и пасмурно! Небо затянули низкие, грязные облака, из которых мелким серым бисером высыпаются пригоршни снега. На улице слышен шум проезжающих автомобилей; суровый рев грузовиков сливается с тонким писком легковушек, взвизгиванием покрышек, сигналами недовольных и вечно спешащих водителей. Бесшумно, быстрыми перебежками двигаются пешеходы, появляясь на доступном взору обозревателя перекрестке, попадают в сугроб, соединяющий дорогу и тротуар, затем стучат ботинками об асфальт, стряхивая грязь. Отовсюду клубами вырывается пар: от замерзших, покрытых инеем машин и пешеходов, от больших теплых водосточных труб, от соседствующих домов, красующихся перед друг другом одетыми лихо, набекрень снежными шапками. Клубы поднимаются от серой, покрытой песком и снегом земли к небу и исчезают где-то далеко – далеко за темными облаками. «Даже в здании из стекла и бетона уютнее», – зябко поежилась Вика и оглянулась вокруг.

Офис, выполненный в бледно – серых тонах, разбавленных мощной и дорогой напольной зеленью, казавшийся ей вначале таким современным, дорогим, потерял свою привлекательность, свою значимость. Что такого она здесь увидела? Девушка начала пристально вглядываться в окружающую обстановку; здесь и там мелькали трещины, потертости, царапины, сколы, незаметные почему-то ранее строительные огрехи. От яркого света и отблесках глянца в глазах зарябило. «Как в операционной!» И чего это она тут нашла необыкновенного? Обычный, среднестатистический офис. Довольно банальный. Расслабилась? За время проверки столько дел накопилось! Колесникова вернулась к себе, и, защитив себя от внешнего гула звонков и реплик большими наушниками, вновь погрузилась в работу.