Текст книги "Откровения (предъюбилейное интервью)"

О. Ш. В Ваших книгах я вижу симбиоз поэзии и социологии, эти два явления превратились в единый монолит, который Вы создали. Как появилась мысль писать такие стихи?

В. И. Если очень коротко, то «социологическая лирика» родилась сама собой. При всём многообразии толкования предмета социологии как науки, я исхожу из того, что социология – это наука, изучающая образ жизни различных социальных общностей (групп, слоёв, классов, коллективов), их социальное поведение. Литература, поэзия в том числе, занимается, по большому счёту, тем же, но, разумеется, своими средствами. Эту органическую близость я попытался отразить в книге «Социология и поэзия», увидевшей свет в 2005-м году.

 
Кто не согласен, с тем готов поспорить я,
Мне истина во всём важна:
Литература с жизнью так дружна,
Как с ней дружна социология.
 

Конечно, если речь вести о серьёзной литературе, а не о компьютерных поделках.

 
Путь к Истине бывает долог,
Её крупицы нахожу
И так для вас, друзья, скажу:
Поэт – он тоже социолог.
 

О.Ш. Сейчас нередко можно услышать мнение, что поэзия утратила былую популярность, люди стали меньше интересоваться ею. Как Вы думаете, чем это обусловлено, и какой прогноз Вы бы дали на будущее?

В. И. Причин такому положению дел много. Сказывается сложившаяся в последние десятилетия ситуация в сфере человеческого общения. Средства массовой информации стандартизируют мышление людей, нивелируют потребности живого общения, уводя людей в виртуальный мир, заменяющий им действительность. В духовно-нравственной сфере всё меньше остаётся места для художественной литературы, поэзии в том числе. Новые информационные технологии вытесняют книгу. Читать в целом стали меньше. Книжное предложение превышает спрос.

 
Писатели в большом смущении,
Пытаясь грамотно решить вопрос:
Как сделать, чтоб на книги спрос
Был соразмерен предложенью?
 

Есть вопросы и содержательного плана, к поэтам, в том числе. Можно услышать от требовательного читателя: «Поэты нынче пишут не о том». Их поэтическое участие в общественной жизни просматривается слабо. Их не слышно. Действительно, от гражданской позиции поэта зависит не в малой степени интерес к нему. Когда, например, ещё в самом начале своего поэтического пути Станислав Куняев написал, что «добро должно быть с кулаками», он сразу привлёк к себе внимание не только своих коллег литераторов. И ныне, когда отмечается его девяностолетие, эта строчка продолжает звучать. Слушая не лишенную оснований критику в адрес современных поэтов, невольно вспоминаются классики.

А. С. Пушкин:

 
«И неподкупный голос мой был эхо русского народа».
 

М. Ю. Лермонтов:

 
Твой стих, как Божий дух, носился над толпой
И, отзыв мыслей благородных,
Звучал как колокол на башне вечевой
Во дни торжеств и бед народных.
 

Н. А. Некрасов:

 
Я лиру посвятил народу своему,
Быть может, я умру, неведомый ему,
Но я ему служил – и сердцем я спокоен…
 

В. В. Маяковский: «Я всю свою звонкую силу поэта тебе отдаю, атакующий класс», «Я себя советским чувствую заводом, вырабатывающим счастье».

С. А. Есенин:

 
Стишок писнуть,
Пожалуй, всякий может —
О девушках, о звёздах, о луне…
Но мне другое чувство
Сердце гложет,
Другие думы
Давят череп мне.
Хочу я быть певцом
И гражданином,
Чтоб каждому,
Как гордость и пример,
Быть настоящим,
А не сводным сыном —
В великих штатах СССР.
 

Л. Н. Мартынов:

 
Когда
Пахнёт
Великим хаосом,
Тут не до щебета весёлого,
И кое-кто, подобно страусам,
Под крылья робко прячут голову.
 

Поэты-шестидесятники, собиравшие стадионы, писали тоже не только о любви («Поэт в России больше, чем поэт»).

Е. А. Евтушенко:

 
Если было несладко,
я не очень тужил.
Пусть я прожил негладко,
для России я жил…
Быть бессмертным не в силе,
но надежда моя:
если будет Россия,
значит, буду и я.
 

Не требует поэта «к священной жертве» ныне власть. Поэты не могут этого не ощущать. Конечно, это слабое оправдание, но «всё же, всё же, всё же».

Но даже нынешняя ситуация на поэтическом фронте не безнадёжна. Не так давно мне довелось быть председателем жюри Всероссийского студенческого поэтического конкурса, организованного Российским государственным университетом нефти и газа им. М. И. Губкина. Мне довелось прочитать большое количество присланных на конкурс стихотворений. Большинство из них было посвящено любовной теме. Можно понять – возраст. Но были и стихи о дне насущном и о проблемах этого дня. Причём довольно острые. Стало быть, надежда есть на общественную активность будущих поэтов.

Конечно, мой ответ не претендует на полноту. Это всего лишь мой взгляд в первом приближении к проблеме.

 
Поэты ценятся по чувству и уму,
Но их читают мало потому,
Предположу для ясности:
Им не хватает ныне страстности.
 

* * *

 
Есть книги, что рождаются из книг,
А есть, которых жизнь рождает;
Они нужны нам каждый миг,
Они от бед нас защищают,
Понять себя нам помогают —
Побольше бы таких весомых книг!
 

* * *

 
Могу уверенно сказать,
Что чуткой, яркой, смелой, зычной,
К судьбе страны не безразличной
Поэзия в России может стать.
 

О. Ш. Есть мнение, что действенным стимулом для творчества является мечта. И это, конечно, не только мечта о любви. А как мечта воздействовала на Вас, на Ваше творчество, научную деятельность?

В. И. Мечта действительно способна подвигнуть на многое. Помните эти знаменитые строчки: «Верю я в мечту, верю я в любовь». У меня даже были в своё время попытки дать определение мечты:

 
Мечта – как жгучее желанье,
Как цель, что достижима не всегда.
 

Мечты обычно связывают с юностью. Именно в этом возрасте они возникают естественным путём. В тридцатые годы прошлого столетия юноши в нашей стране повально мечтали стать лётчиками, в шестидесятые – космонавтами. Ныне – сказать не могу. Хотя и в зрелые годы мечты имеют место быть как некая деятельностная доминанта. «Мечты кипят в уме, подавленном тоской…» (А. С. Пушкин). Мечта как нечто очень личное и мечта как некий образ чего-то желаемого для всех или для многих. Например, «Русская мечта», о которой хорошо написал наш выдающийся современник А. А. Проханов.

В одном из моих стихотворений, написанных в «нулевые» годы, были такие строчки:

 
Мне хочется, чтоб всё-таки сбылось
Хоть что-нибудь из чаяний народа,
Мечтаю ныне я о том,
Чтоб Справедливость и Свобода
Сошлись в Отечестве моём.
 

О. Ш. Согласна, что первые мечты приходят в детстве и юности. О чём мечтали Вы в свои юные годы?

В. И. Мечтал посвятить себя военному делу. И эта мечта сбылась.

О. Ш. А были мечты, которые не сбылись?

В. И. Были мечты меньшего «калибра». Была мечта овладеть каким-либо музыкальным инструментом. Сначала эта было фортепиано. Несколько уроков убедили меня в том, что любить фортепианную музыку и играть на фортепиано – разные вещи. Не хватило терпения. К тому же отвлекали спортивные занятия. То же случилось и с попытками, уже в зрелом возрасте, освоить гитару (на сей раз не хватило времени).

Но любовь к музыке осталась навсегда. В зрелые годы – особенно любовь к русским романсам. В очень узком кругу (чаще всего в семейной обстановке) набирался иногда смелости что-то исполнить дуэтом с невесткой.

О. Ш. Есть ли у Вас любимый романс?

В. И. Есть. «Утро туманное» на прекрасные стихи И. С. Тургенева. С ним связаны к тому же воспоминания юности.

Вспомнил выражение Марка Твена: «Мечтай осторожно. Ты можешь это получить».

 
Пусть многое случайно, зыбко, сложно,
Пусть в мире ныне мало доброты,
Но верю я, что сбудутся мечты,
И радости большой приход возможен.
 

О. Ш. Читая Вашу «социологическую лирику», я заметила, что Вы щедро «раздаривали» своим коллегам эпиграммы, какова была реакция?

В. И. Коллеги реагировали по-разному. Как правило, недовольных было немного. Более того, иногда бывали претензии неожиданного для меня свойства. Так, академик РАН Т. И. Заславская на мою эпиграмму по поводу её участия в изучении общественного мнения заметила, что в ней мало «перца». Я написал новую:

 
Не знаю, можно ли её винить,
Не знаю, правда или бредни:
«Неперспективные деревни»
Она пыталась упразднить.
 

Реакции не последовало.

Негативной была реакция на эпиграмму известного сексолога и социолога, к тому же «устойчивого» холостяка, Игоря Кона. Большинство, попавших в книгу «Эпиграммы (1993–2008) и в другие публикации, были скорее довольны, насколько мне удалось судить.

О. Ш. Вы помните эту эпиграмму?

В. И. Помню:

 
Пришла весна – открылся новый любви сезон,
И всех с усердьем учит сексу профессор Кон.
Он любопытных всех уважит в один присест
И убедительно расскажет, что значит секс.
Его пассажи вызывают у женщин смех,
Но сексуальность он понимает точнее всех,
И сохраняя всегда солидность, вступает в спор,
Но, говорят, хранит невинность он до сих пор.
Но, чтоб поверить его советам, как надо жить,
Нам хорошо б в столетье этом его женить.
 

Ещё одну сдержанную реакцию на мою эпиграмму припоминаю известного демографа, доктора экономических наук Л. Л. Рыбаковского:

 
Мы не случайно бьём в набат:
В стране с рождаемостью худо,
И я сегодня утверждать не буду,
Что в этом он не виноват.
 

Хотя он и сам не чужд поэтического творчества с сильным юмористическим уклоном.

Был в коллективе Института сотрудник, главным достоинством которого было уменье «угождать всем людям без изъятья» (А. С. Грибоедов). Во всём остальном он явно отставал от коллег, но это умение позволяло ему держаться на поверхности. Эпиграмму на себя он «не признал».

М. И. К

 
Писать о нём себя я торопил
Во власти злого вдохновенья,
Успел сказать, что «дядя» совершил
Великий подвиг «самосохраненья».
 

Спустя какое-то время он был «отправлен» на повышение.

Были и эпиграммы «собирательные»:

«Заботливые»

 
С большой заботой и любовью
Мне задают вопрос порой:
«Как Ваше драгоценное здоровье?»
А слышится: «Вы всё ещё живой?»
 

На одном из проводимых в Институте праздничных мероприятий я прочитал эпиграмму, вызвавшую одобрение женской части коллектива:

 
Ах, мужики, ах, мужики!
За вами водятся грешки:
В командировках все холостяки —
И юные, и старики.
В том никакого нет сомненья,
И я, увы, не исключенье,
За мною тоже есть грешки.
Ах, мужики, ах, мужики!
 

О. Ш. А вы не пытались написать эпиграммы на самого себя?

В. И. Такие попытки были:

 
Я каяться в грехах устал,
И больше это делать не намерен.
Себе я никогда не изменял
(Хотя я в этом не уверен).
 

* * *

 
Критик заметил: в стихах Иванова
Лирики столько, как в баснях Крылова,
Но интересен всегда был Крылов,
А Иванов?
 

В этом же ключе была написана «объединённая» эпиграмма на директора ИСПИ РАН академика Г. В. Осипова и его первого зама члена-корр. В. Н. Иванова:

 
Если к делу относиться строже
И рассудку здравому внимать,
Безусловно, кто-то помоложе
Институтом должен управлять.
 

Он согласился с этим далеко не сразу. К его восьмидесятилетию вышла книга «Академик Г. В. Осипов – патриарх социологии». Я подарил ему к этой дате эпиграмму:

 
В научных преуспел делах,
И неспроста считают многие,
Что он и нынче патриарх
«Зачатой» им социологии.
 

Говоря о дружеских эпиграммах, невольно вспоминается и кое-что из нашего общего «боевого» прошлого, в частности, наши баталии с ориентированными на Запад социологами-либералами, быстро освоившими термин «красно-коричневые» и с охотой включивших академика РАН Г. В. Осипова и меня в эту когорту.

Из нашего прошлого

 
Мы с ним в «красно-коричневых» ходили,
Мы против либералов были,
Желая Истине служить,
Мы от борьбы не уходили,
Все неудачи пережили
И всё-таки сумели победить.
К нам Правда ближе оказалась —
Страна от либералов отказалась!
 

Кстати, мои автоэпиграммы не остались не замеченными. На них отреагировал, например, нынешний директор Института социально-экономических проблем народонаселения РАН, член-корр. РАН В. В. Локосов (заглянем ещё раз в наши анналы, дабы не ошибиться в цитировании):

«Увидев в книге Вилена Николаевича Иванова такую редкую форму поэтического творчества, как автоэпиграммы, я почувствовал, что нашему автору так не хватает дружеского взгляда со стороны, и потому попытался написать на него эпиграмму:

 
Певец героев ИСПИ РАНа,
Поймавший музу в сладкий плен,
Бди каждый – поздно или рано
К тебе придёт член-корр. Вилен».
 

Одна присланная по электронной почте эпиграмма на меня так и осталась анонимной:

В. Н. Иванову

 
И социолог, и поэт,
И физкультурник, и полковник,
И женской красоты поклонник, —
В стране такого больше нет.
 

В. Ч.

Выслушать «оглушительную» критику по поводу моих эпиграмм на политических деятелей мне пришлось в Литературном институте имени А. М. Горького. Книгу «Россия: лица и деяния», я решил подарить ректору института Б. Н. Тарасову в ответ на подаренную мне его книгу «Тайна человека и тайна истории». По его предложению я представил её на семинаре, который вёл поэт Геннадий Красников. Были вопросы, на которые я кратко отвечал. Всё шло к благополучному завершению встречи.

И вдруг взяла слово одна из участниц семинара и буквально обрушилась на меня с критическими замечаниями. Она горячо убеждала меня, что персонажи, которым я посвятил свои эпиграммы (речь шла о политиках), не заслуживают моего внимания. «О них никто не вспомнит уже через пять лет», – утверждала молодая поэтесса. «О чём же я должен писать?» – спросил я. «Пишите о любви», – услышал я совет. И тут же пообещал ей подумать и поблагодарил её за темпераментное выступление. Завершилось всё довольно мирно. Дома под впечатлением происшедшего я написал стихотворение:

На семинаре в Литинституте

 
Весною, будучи в ударе,
Решил зайти в Литинститут,
Стихи чтоб прочитать на семинаре,
Надеясь, что меня поймут.
Пришёл, прочёл – и тишина.
И вдруг, похожая на львицу,
На кафедру взбирается девица,
Негодования полна.
«Где здесь поэзия?» – воскликнула она
И исподлобья так взглянула на меня,
Что я готов был провалиться,
Себя за всё, что прочитал, кляня.
Девица, успокоившись немного,
Продолжила, слегка сбавляя тон:
«Возможно, есть в стихах резон,
Есть о стране забота и тревога,
Но в целом всё сплошная безнадёга,
И о любви полслова даже нет,
А вы же не сатирик, вы поэт.
На слух, конечно, трудно всё понять,
Стихи без спешки нужно прочитать,
Оставьте нам свою тетрадь
И приходите как-нибудь опять,
На критику мою не следует сердиться».
И я ответил, что, скорей всего, приду.
И вдруг у всех студентов на виду
Поцеловал ершистую девицу.
 

Как видите, эпиграммы дело непростое. В последние годы я стал менее щедр на их презентацию. Разумеется, они, чтобы быть интересными, должны быть достаточно остры. Так, чтобы об авторе можно было сказать, как сказал в своё время С. Маршак об эпиграммах поэта Николая Олейникова:

 
Бойтесь Николая Олейникова,
Чей девиз:
«Никогда не жалей никого».
 

В наше время эпиграмма не утратила своей популярности и есть немало поэтов, следующих призыву С. Маршака (Ю. Лопусов, П. Моленов, Г. Токарев и др.).

О. Ш. У Вас, конечно, есть ученики, Ваши бывшие аспиранты и докторанты. Поддерживаете ли Вы с ними связь?

В. И. К сожалению, связь с бывшими учениками с годами ослабевает. Всё ограничивается телефонными звонками по праздникам. То ли я старею, то ли они.

 
Я их ещё при встрече узнаю,
Они со мной подчёркнуто любезны,
Я их учил, а ныне сознаю,
Что им мои советы бесполезны.
 

О. Ш. Была ли критика Ваших поэтических сборников, и если была, как Вы к ней отнеслись?

В. И. Почти на все мои поэтические сборники были написаны и опубликованы рецензии в журналах: «Социс», «Социально-гуманитарные знания», «ПОИСК», «Вестник РУДН. Серия социология», в «Литературной газете», в «Поэтической газете», в «Московском литераторе».

В принципе, все они были положительны. Критические замечания содержались в рецензиях, написанных академиком РАН Т. И. Алексеевой, членом-корр. РАН А. В. Дмитриевым, секретарём правления Союза писателей России, поэтом С. Н. Лебедевым, секретарём правления Союза писателей России, поэтом, литературоведом Н. В. Переясловым.

Были критические замечания, главным образом, в форме пожеланий, в процессе обсуждения моих поэтических книг в ЦДЛ, в Центральном доме ученых РАН, в моём родном институте, в Центральном доме российской армии им. М. В. Фрунзе. Всем моим критикам я высказал искреннюю признательность.

О. Ш. Какое место в Вашем нынешнем бытии занимает жизнь на даче, способствует ли это развитию творчества и укреплению здоровья?

В. И. Я дачник со стажем, и есть, что о дачной жизни рассказать Я часто вспоминаю слова из песни Олега Митяева «Лето – это маленькая жизнь». Для меня «эта маленькая жизнь» ассоциируется с дачей. Прежде всего, труд на даче. Кроме обычного писания, появились его новые разновидности, обусловленные дачной обстановкой. Трудимся на даче мы с женой. Остальные члены семьи приезжают отдыхать на выходные и семейные праздники. Жена главным образом выращивает цветы, я – малину, смородину, петрушку и укроп. Веду постоянную борьбу с сорняками с переменным успехом.

 
Ночами светлыми, не только днями,
Веду борьбу на даче с сорняками,
И сил своих не берегу,
Но победить их не могу —
Они растут как на дрожжах,
Хочу их одолеть. Но как?
Пока не очень представляю,
Но всё-таки надежды не теряю
И продолжаю, продолжаю, продолжаю…
 

Должен заметить, что в прошлом году сделал новый шаг в своём аграрном творчестве: вскопал две грядки, посадил укроп и чеснок и получил первый, правда, не очень обильный, урожай. Начало есть, что в любом деле самое трудное, как утверждал гениальный К. Маркс.

Дачные коллизии

 
Я прошлым летом сделал новый ход:
Разбил на даче огород.
Надеясь получить доход,
Чеснок посеял и укроп.
Доход, увы, не получился,
Но в это дело я влюбился
И по секрету вам скажу:
Весною перец посажу,
А может, проявив сноровку,
Ещё петрушку и морковку,
И уж тогда мой огород
Даст обязательно доход.
Но, в общем, дело не в доходе —
Есть просто прелесть в огороде!
 

На даче стало традицией отмечать мой день рождения. Приезжают друзья. Для многих путь не ближний. Как-то я сделал попытку, чтобы их не слишком напрягать, отменить празднование дня рождения на даче, но, чтобы встреча с друзьями состоялась, перенести его на осень в обычных московских условиях. Но моя уловка потерпела фиаско.

 
Чтобы не чувствовать смущенья
И долгожителем не слыть,
Я отменил свой день рожденья,
Друзей просил не приходить.
Их это очень взволновало,
Но убедило не вполне,
И приходить их больше стало
На день рождения ко мне.
И каждый говорил, что нужно
На этом свете дольше жить,
И помогает только дружба
Свои года и дни продлить.
Что сетовать мне не пристало,
Не стоит Господа гневить,
И что прожил я слишком мало,
Чтобы итоги подводить.
И я подумал: буду летом
Друзей, как прежде, собирать,
И снял решительно запреты,
И продолжаю приглашать
Всех, для кого я что-то значу,
В июле месяце на дачу.
 

Особую прелесть заключают в себе дачные застолья, возникающие по разным поводам и собирающие воедино соседей. На них можно услышать анекдоты на злобу дня, призывы к новым реформам, ностальгические воспоминания и многое другое. Бывали и горячие споры, но всё завершалось мирно. Большой интерес вызывали откровения по поводу агрономических успехов. Надеюсь, со временем мне тоже будет, о чёмрассказать в этом ключе.

Все последние годы мы с женой проводим лето на даче, туристические вояжи оставив в прошлом.

О. Ш. А что из прошлых туристических поездок сегодня хочется вспомнить, наверное, Европу или что-то более экзотическое?

В. И. Европу, конечно, вспомнить можно, интересного было немало: были и Лувр, и Прадо, и Музей Ван Гога (Амстердам), и Шёнбрунн (Вена), и Национальный авиакосмический музей в Вашингтоне, и многое другое, но душу греют не зарубежные вояжи.

Самое тёплое воспоминание связано с круизом по Волге с друзьями на теплоходе «Василий Суриков» с посещением города Мышкин, где, несмотря на лето, широко шла торговля валенками, где мы посетили единственный в мире Музей мыши с милыми и очень убедительными экскурсоводами. Душой нашей немалочисленной кампании была Елена Сергеевна Мартыненко, Ей впоследствии я посвятил написанное об этом замечательном вояже стихотворение.

Визит в Мышкин

 
И взрослым и, конечно, ребятишкам
Восторг не просто погасить,
Когда чудесный город Мышкин
Им удаётся посетить,
Всё в этом граде, тут и там,
На откуп отдано мышам,
Сей город – русская сторонка —
Восславил серого мышонка,
Сумел достойно в новом веке
Заботу проявить о человеке:
О самом древнем и о маленьком,
Всем предложив одеться в валенки.
И захотелось мне сюда вернуться
И тоже в валенки обуться.
Вернуться прежнею компанией,
Но главное, Елена, с Вами.
 

Наш мышонок

 
Музей мышиный посетил,
И я теперь не сомневаюсь,
Что наш мышонок добр и мил,
И симпатичнее, чем Микки Маус.
Он всех других проворнее мышей,
Удачливей, умней и веселей,
И мне, признаюсь, показалось,
Что даже чуточку серей.
 

О. Ш. Заранее прошу прощения за следующий вопрос, но не могу его не задать, поскольку Вы ответите не просто как обычный человек, а как учёный-мыслитель, а это дорогого стоит. Итак, тревожат ли Вас мысли о грядущем финале? Memento mori?

В. И. «Увы, наш круг час от часу редее» (А. С. Пушкин). Иногда какие-то мысли по этому поводу невольно возникают, но я стараюсь не слишком задерживаться на них, не слишком «заморачиваться», как говорят ныне.

 
О смерти часто вспоминать не надо —
Раз в месяц или даже в год,
Настанет срок – она тебя найдёт,
Пусть ты не вспоминал о ней
До самых что ни есть последних дней,
Она тебя увидеть будет рада.
 

* * *

 
На финишной прямой себя не ощущаю,
Пишу статьи и лекции читаю,
От молодых не очень отстаю,
И жизнь по-прежнему люблю.
 

* * *

 
Сосед меня пытался убедить:
«Понятно, что менять привычки не охота,
Но возраст – надо сбросить обороты
И как-то поскромнее жить».
Об этом говорит не только он,
Подобное я слышу отовсюду,
Но я не нахожу, что в этом есть резон,
И ничего (пока) менять не буду.
 

* * *

 
Кто из стареющих не замечает,
Что vis virtalis убывает,
И с тем, что всем нам предстоит,
Что обязательно случится,
Нам, сохраняя бодрый вид,
Спокойно нужно согласиться.
 

* * *

 
Одолев пред смертью страх,
Самый горестный на свете,
Обретаем мы бессмертье
В наших детях и делах.
 

О. Ш. Ваш оптимизм заразителен, но когда ничего изменить нельзя, то приходится смириться с неизбежным и переключить мысли на продуктивные дела. Подозреваю, что у Вас есть какие-то не афишируемые, но сокровенные желания?

В. И. Сначала по поводу оптимизма:

 
Труднее ныне стало жить,
Но мне отметить хочется,
Что к жизни надо подходить
С оптимистической гипотезой.
 

Желание, о котором Вы упомянули, есть:

Сокровенное желание

Правнучке Маше

 
Есть сокровенное желание,
Готов вести о нём сегодня речь:
На свадьбу правнучки прийти без опоздания,
Как раньше на любовное свидание,
Поздравить молодых и в назидание
Стихи свои по случаю прочесть.
 

В недавней беседе я спросил Машу, что её интересует в жизни. Она ответила: «Всё». Прозвучало многообещающе.

О. Ш. И традиционный вопрос. Над чем Вы работаете сейчас, что ещё планируете издать?

В. И.

 
     Я знаю, что не всё успел,
     Хотя, как только мог, старался,
     И у меня, наверное, остался
     Какой-то срок для «сдачи дел».
 

Но, поскольку «сдача» много времени не потребует, этот неведомый мне «срок» я использую в обычном ключе, работая со своими коллегами в соответствии с нашими «производственными» планами. Это исследования в рамках проекта «Россия: центр и регионы» и издание нового юбилейного (тридцатого по счёту) выпуска научных статей по результатам проведённых исследований под редакцией д. ф. н. Е. В. Кудряшовой и моей. Есть намерение завершить работу над книгой воспоминаний, которую я назвал «Созвучие».

О. Ш. Чем обусловлено такое название?

В. И. Хочу доказать, что вся моя жизнь, как и жизнь моих соратников, о которых я обязательно скажу, была подчинена служению Отечеству и была созвучна эпохе.

 
Я люблю Россию, как невесту,
И во всеуслышанье скажу:
Я служил ей истово и честно
И, даст Бог, ещё ей послужу.
 

Эстафета

 
Не помню, кто в стихах своих отметил,
Что на последнем жизненном витке
Всё видится в каком-то новом свете —
И близкое, и то, что вдалеке.
И ценится всё как-то по-иному,
И время хочется слегка притормозить,
И эстафету передать другому,
И уходя… не уходить.
 

О. Ш. Наша беседа затянулась, но для меня она была очень содержательна, мне удалось узнать много интересного, дополняющего мои знания о Вас как представителе поколения «детей войны». В известном смысле Вы, Ваше поколение для людей моего поколения (не говоря уже о наших детях) – дорогие учителя и наставники. И Вам, Вилен Николаевич, сердечное спасибо за откровенные и обстоятельные ответы (в стихах и прозе) на вопросы, которые прозвучали здесь. Ваш жизненный и научный опыт, несомненно, заслуживает не только внимания, но и освещения в прессе. Если Вы согласитесь, мы, как и первую нашу «юбилейную» беседу, опубликуем на страницах альманаха «У Никитских ворот» или даже издадим отдельной брошюрой.

В. И. Буду признателен. Спасибо. До новых встреч.