Текст книги "Тайное прикосновение"

Глава 23

Длинная галерея, на стенах которой висели портреты в позолоченных рамах, была залита солнечным светом.

– Кто это? – спросила Алиса, взглянув на одно из полотен.

Проследив за ее взглядом, Блейк ответил с улыбкой:

– Это мой предок, первый владелец поместья Деверилл, Джеффри Энтони Чарлз Кренделл.

– Это тот самый Кренделл, который был рыцарем Вильгельма Нормандского? – предположила Алиса.

– Да. Собственно говоря, фамилия Кренделл появилась позже, а его на французский манер звали Жофруа де Корней. Но он сменил это имя, когда стал предводителем саксов. Позже он женился на девушке сакского происхождения, и это было его ошибкой.

– Ты действительно так считаешь? – с улыбкой спросила Алиса.

– Да, после знакомства с тобой я в этом уверен.

Алиса хмыкнула. Наклонившись, Блейк поцеловал ее в шею. Алиса на шаг отступила от мужа. Когда он стоял так близко и обнимал ее за талию, ее мысли путались, и она не могла сосредоточиться на разговоре, – Я хотела задать тебе один вопрос, Блейк.

Но Блейк не слушал ее. Он улыбнулся, любуясь женой. Алиса стояла в столбе золотистых солнечных лучей, падавших из окна на пол галереи. Ее темные волосы блестели, глаза сияли счастьем.

– Давай подойдем к одному портрету, Алиса, – предложил он и, не дожидаясь ответа, взял жену за руку и увлек ее в глубь галереи.

Здесь они остановились у большого полотна, сразу же привлекшего внимание Алисы. Взглянув на тех, кто был изображен на нем, она почувствовала, что у нее перехватило дыхание. Это была супружеская пара в одежде одиннадцатого века. У дамы были темные волосы, голубые глаза и белоснежная кожа. Рядом с ней стоял темно-русый мужчина с бородкой и зелеными глазами. На его лице застыло насмешливое выражение.

– Это Жофруа и его жена Бронуин, – сказал Блейк.

Алиса лукаво улыбнулась, поняв ход его мыслей.

– Ты хочешь сказать, что история повторяется? – спросила она.

– Я ничего не хочу сказать, – возразил Блейк, – просто меня поразило твое сходство с Бронуин, первой герцогиней Деверилл. Ее эмблема красуется на гербе Кренделлов рядом с эмблемой Жофруа.

– А какая у нее эмблема?

– Ворон. – Блейк взглянул на темные, почти черные, словно крыло ворона, волосы жены. – У нее такие же, как у тебя, волосы и белоснежная кожа. – Он привлек к себе жену и поцеловал ее в губы. – Что же касается Джеффри, то он был еще более взрывным и своевольным человеком, чем я. Ты пришла бы в ужас, если бы пообщалась с ним хотя бы час. Он чувствовал себя завоевателем, у ног которого лежит поверженная Англия. Поэтому он относился к Бронуин как к своей добыче. Она попала в руки Вильгельма в качестве заложницы, и он выдал ее замуж за Джеффри. Однако она бежала от него, и Джеффри вынужден был пуститься за ней в погоню. Бронуин сопротивлялась до последнего, и, как говорят, Джеффри усмирял ее кнутом, как это делал Вильгельм со своей Матильдой.

Алиса содрогнулась.

– Какой ужас!

Блейк засмеялся, и Алиса ощутила на щеке его теплое дыхание.

– Возможно, ты и права. Но Бронуин нравилось такое обхождение. Она была сильной женщиной, во всяком случае ни в чем не уступала мужу. Это было жестокое время. И когда Джеффри оставил ее, она вернула его с помощью того же кнута. Говорят, после этого он стал как шелковый.

– Ты подал мне прекрасную мысль! – воскликнула Алиса. – Теперь я знаю, как тебя вернуть, если ты решишь снова уехать в Лондон.

– Я буду иметь это в виду.

– Откуда ты знаешь все эти истории?

– Дедушка много рассказывал мне в детстве о Деверилле. Но все это пустые басни. Ты хотела о чем-то спросить меня?

Собравшись с духом, Алиса посмотрела в глаза мужу.

– Скажи, почему ты вернулся?

– Ты жалеешь об этом?

– Нет, конечно, – ответила Алиса и, увидев, что он насторожился, продолжала: – Я хочу, чтобы у нас все было хорошо и чтобы ложь обходила нас стороной.

– Я никогда не лгал тебе, – возразил Блейк.

– Я знаю. Речь идет не о нас с тобой, а о нелепых слухах и домыслах.

Блейк на минуту задумался. Прищурившись, он взглянул в окно, сквозь которое в галерею проникали солнечные лучи.

– Я вернулся, потому что мне так захотелось, – наконец сказал он. – Надеюсь, такое объяснение тебя удовлетворяет?

– Нет, не вполне. Мне хотелось бы знать, скучал ли ты по мне?

Блейк усмехнулся:

– Я не буду утверждать, что не скучал по тебе, но это не было причиной, заставившей меня вернуться.

– В таком случае ты, может быть, просто захотел повидать детей?

– Естественно, мне хотелось увидеть детей. Но я вовсе не из-за этого вернулся домой. – Взяв жену за руку, Блейк подвел ее к залитой солнечным светом скамье у окна, и они сели. – Не в моем характере объясняться или просить прощения, Алиса, Аделайн утверждает, что это наша семейная черта. Могу сказать одно: я вернулся потому, что мне надоело, что нас с тобой постоянно ссорят какие-то недоразумения. Я решил больше не разлучаться с тобой.

– Но почему ты принял такое решение?

Блейк пожал плечами:

– Недавно я разговаривал с Аделайн, и она сказала мне, что мы не должны расставаться. Разлука сделает нас обоих глубоко несчастными. Я поразмыслил над ее словами и вспомнил инцидент с Хартфордом. Мне пришла в голову мысль, что я тогда испытал те же чувства, что и ты, когда увидела меня с Нелли.

– Да, я понимаю, о чем ты говоришь.

Алиса потупилась, не зная, что еще сказать. Из сбивчивой речи мужа она поняла лишь одно: он вернулся, потому что хотел быть с ней. Однако гордость не позволяла ему признать это. Алиса теперь жалела о том, что набросилась на мужа с расспросами. Однако как бы то ни было, кое-что она теперь выяснила.

– А что ты скажешь по поводу своего свидания с мисс Спенсер в тот день, когда крестили наших малышей? – спросила она.

Блейк хотел, как всегда, бросить какое-нибудь насмешливое замечание по поводу ревности жены, но сдержался. Он понимал, что Алисе было важно узнать от него правду.

– Ты неправильно истолковала то, что увидела, Алиса, – сказал он. – У меня есть свои моральные принципы, и я не стал бы устраивать свидание с любовницей в своем собственном доме, где нас бы могли увидеть десятки гостей.

– Хорошо, я удовлетворена твоим ответом. Но у меня есть еще вопросы к тебе. Если Глория Уитфилд родила ребенка не от тебя, Блейк, то почему ты дал ей столь крупную сумму?

Блейку не хотелось говорить жене правду. Он не знал, как Алиса отнесется к тому, что Глория родила ребенка от ее брата.

– Я хотел, чтобы она оставила в покое нашу семью, – объяснил Блейк. И это было правдой. – О ней ходило много разных слухов, и я боялся, что они дойдут до тебя. Я оберегал твой душевный покой, Алиса. Но мои усилия ни к чему хорошему не привели.

Алиса некоторое время пристально смотрела на него. Она и хотела, и не решалась поверить ему. Впрочем, что ей оставалось? Если сейчас они опять поссорятся, то, пожалуй, окончательно расстанутся. Алиса не могла допустить этого.

– Значит, несмотря на все сложности, ты все же вернулся ко мне, – улыбаясь, сделала вывод Алиса.

– Здесь нет ничего удивительного. Я принял решение спокойно и без суеты. Мне не нравятся шумиха и бурное проявление эмоций. Быть может, ты ждала, что я появлюсь под дробь барабана и звуки флейт, но меня гнало к тебе нетерпение, а не желание произвести дешевый эффект. Тебя, наверное, разочаровали мои слова?

– А что бы ты сделал, если бы я не пустила тебя на порог? – насмешливо спросила она.

Блейк опешил.

– Ты хочешь сказать, что могла бы не пустить меня в мой собственный дом? – изумленно спросил он.

– Да, я подумывала об этом.

– Но для этого тебе потребовалось бы связать Пауэрса и Кэррика, – шутливо заметил Блейк. – А теперь давай спустимся в детскую, навестим наших мальчиков. Они растут не по дням, а по часам.

– Постой. Я хочу взглянуть на твой портрет. Где он висит? Я обошла весь дом, но не нашла его.

Блейк, нахмурившись, пожал плечами.

– Он был настолько неудачным, что я убрал его.

–А где портрет твоих родителей? Неужели его ты тоже спрятал в кладовку? – удивленно спросила Алиса, чувствуя, что муж чего-то недоговаривает. – Ты очень многое утаиваешь от меня, Блейк. Так нельзя. Мы должны быть откровенны друг с другом, иначе рано или поздно прошлое начнет преследовать нас.

– Не понимаю, как портрет моих родителей может преследовать нас, дорогая, – с наигранной бодростью проговорил Блейк.

– Речь идет не о портрете, а о прошлом. Кроме того, я хочу побольше узнать о своем дедушке. Почему-то никто не желает рассказывать мне о нем. У меня такое впечатление, что все вокруг сговорились держать меня в неведении.

– Тебе следовало обратиться к сплетникам. Они не заставили бы себя долго упрашивать и многое рассказали бы тебе о Чарлзе.

– Хорошо, я так и поступлю. А сейчас покажи мне все же свой портрет. Я хочу посмотреть, похож ли на тебя Стивен.

Хмыкнув, Блейк все же повел жену на чердак. Они подождали у дверей, пока лакей принесет им ключи, а потом вошли в пыльное, тускло освещенное помещение. Чердак был завален всяким хламом – сломанной мебелью, сундуками со старой одеждой и тщательно зачехленными картинами. Порывшись среди полотен, Блейк достал большой портрет в тяжелой раме.

Прислонив полотно к поддерживавшему крышу столбу, Блейк снял чехол и отошел в сторону. Алиса увидела изображение мальчика во весь рост. Ребенку было лет десять, он смотрел на зрителя таким суровым, без тени улыбки взглядом, что у Алисы дрогнуло сердце. Она пожалела о том, что заставили мужа показать ей этот портрет.

– Это не лучшее мое изображение, – заметил Блейк и принялся снова зачехлять картину. – Портрет был написан к моему десятилетию. Это был именно тот период, когда я узнал, что у моей матери есть любовник. Я постоянно слышал ссоры родителей по этому поводу. Художник прекрасно передал те чувства, которые тогда мной владели, не правда ли?

– Скорее он изобразил отсутствие всяких чувств. Теперь я понимаю, что ты с детства научился владеть своими эмоциями. У тебя потрясающее самообладание.

– Жизнь меня закалила и научила скрывать свои чувства. Хотя порой это угнетает.

– А теперь расскажи мне о моем дедушке, – попросила Алиса, когда они спустились с чердака.

Отряхнув платье от пыли, она вопросительно взглянула на мужа. Блейк снисходительно улыбнулся ей.

– Почему в тебе вдруг проснулось такое любопытство? Ты уже четыре года живешь в Англии и никогда не задавала подобных вопросов.

– Не знаю, возможно, все дело в детях. Мы должны сохранить для них семейные предания и традиции. Поэтому мне очень интересно знать, что за человек мой дедушка. Мне известна его биография, даты рождения и смерти, но у меня такое чувство, что от меня что-то скрывают. Мне не хотелось бы расспрашивать прислугу в Истленде или кузин моего дедушки, этих чопорных старых дев. – Алиса передернула плечами при воспоминании о них. – Знаешь, мне они показались очень неприятными особами. Почему ты заранее не предупредил, что у меня есть такие отвратительные родственницы?

– Ты все равно не поверила бы мне. В то время ты страшно злилась на меня за то, что я отправил твоего брата на континент.

– Вероятно, ты прав, – согласилась Алиса. – И все же ты мог хотя бы попытаться поговорить со мной на эту тему.

Разговаривая, они вошли в спальню.

– Скажи честно, Чарлз Эдлингтон испытывал влечение к мужчинам? – неожиданно спросила Алиса.

Ее откровенность потрясла Блейка. Он ответил не сразу.

– Твой дедушка был несчастным человеком, – наконец заговорил герцог. – Он был по-своему добр и отзывчив, но находился не в ладах с самим собой. Я всегда старался не судить его слишком строго. Чарлз умел быть душой общества, прекрасно разбирался в лошадях, обладал превосходным чувством юмора. Он любил мужские компании, и в кругу его приятелей склонности Чарлза не выглядели странными.

– Тем самым ты подтверждаешь, что мои догадки верны, – с усмешкой сказала Алиса.

– Я не хочу говорить о нем плохо. Надо уважать своих родственников, если они этого хотя бы отчасти заслуживают.

– Теперь я понимаю, почему ты с таким упорством стремился сделать из юного Истленда настоящего мужчину. Ты боялся, что твой подопечный пойдет по стопам своего деда. А ты был знаком с моей матерью?

– Нет, я ее не помню. Возможно, мы встречались, но я был тогда слишком мал, и в моей памяти не отложились воспоминания о ней. А разве Аделайн ничего не рассказывала тебе о матери?

– Конечно, рассказывала. Аделайн очень любила мою маму. Но ты ведь знаешь свою бабушку. Она не дает спуску тем, кого любит.

Блейк усмехнулся:

– Да уж, это правда. Давай немного отдохнем, я что-то устал.

Не дожидаясь ответа, Блейк подхватил Алису на руки и положил ее на кровать. В его глазах зажегся знакомый ей огонек.

Алиса нежилась в объятиях мужа, забыв обо всем на свете. Ей казалось, что глухая стена отчуждения, которая была между ними в последнее время, наконец-то рухнула. Они снова были близкими людьми. Блейк склонился к ней и страстно поцеловал в губы. Открыв глаза, Алиса посмотрела на мужа.

– Блейк… – прошептала она.

– О Боже, не смотри на меня так… – простонал он и зарылся лицом в ее густые волосы. – Никогда больше не покидай меня.

– Разве это я покинула тебя? Блейк… скажи, чего ты хочешь от меня…

– Я хочу всю тебя, Алиса. Я не желаю ни с кем делить тебя. Я ревную тебя даже к твоим мыслям.

Алису удивили его слова и резкая смена настроения, В голосе Блейка слышалось отчаяние.

– Но ведь ты не можешь контролировать мои мысли, – возразила она.

– Ошибаешься, дорогая моя, – ответил Блейк.

Однако даже произошедшее между ними сближение Алиса не могла воспринимать как окончательное доказательство любви мужа. Иногда он замыкался в себе, его лицо мрачнело. Алиса не знала, о чем герцог думал в эти минуты, но ей казалось, что он сожалеет о своем возвращении домой. Эти мысли надрывали ей сердце.

Алиса рассеянно наблюдала за тем, как Блейк резвится на полу с близнецами. Малыши дергали его за волосы и шейный платок и смеялись. В этот момент Блейк походил на счастливого отца, наслаждающегося счастьем и покоем в кругу семьи. Однако Алиса сомневалась в том, что Блейк счастлив.

В детскую вошла кормилица.

– Время кормить малышей, ваша светлость, – сказала она и протянула руки, чтобы взять Стивена.

Однако ребенок вцепился в отца, всем своим видом показывая, что не желает расставаться с ним. Кормилица попыталась оттащить его, но он громко заплакал.

– Оставьте его, – сказал герцог. Но к его удивлению, кормилица покачала головой.

– Нет, ваша светлость, я не могу нарушать режим. Дети должны поесть, – заявила она слегка дрожащим от волнения голосом. Ей было нелегко выносить строгий взгляд герцога. – Они голодны.

– Что-то не похоже, что они хотят есть, – нахмурившись, возразил Блейк.

Кормилица посмотрела на Алису, надеясь, что та поддержит ее.

– Дети поедят позже, Мартина, – сказала Алиса и, дождавшись, когда кормилица выйдет из комнаты, добавила, обращаясь к мужу: – Она здесь новенькая и старается строго соблюдать режим.

– Я это понял, – холодно сказал Блейк, сажая Стивена себе на колени. – И все равно я не хочу, чтобы слуги указывали мне, что я должен делать.

Алиса едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Высокомерие мужа порой казалось ей забавным.

– Ну, тебя вряд ли можно запугать. Ты и сам выглядишь довольно грозно. Особенно когда на твоих коленях сидит пускающий слюни малыш, – расхохоталась Алиса.

Блейк бросил на нее сердитый взгляд.

– Вот сейчас уже лучше, – сказала она.

Герцог невольно улыбнулся и посадил Стивена на ковер рядом с собой. Малыш расплакался, обидевшись на отца. Темноволосый Энтони все это время сидел напротив них и с серьезным видом следил за действиями обоих, не вмешиваясь в их отношения.

– Мальчики такие разные, как день и ночь, – заметила Алиса. – Тебе так не кажется?

– Да, они совершенно разные, как и их родители.

Блейк отнял у Стивена булавку для галстука и, когда тот снова готов был расплакаться, отвлек его внимание игрушкой. Алиса с умилением наблюдала за ними.

Поймав на себе взгляд жены, Блейк невольно задумался о том, что ждет их семью в будущем. Он не хотел бы, чтобы Алиса была похожа на его мать. Милинда ревновала своего мужа даже к собственному ребенку. Ей было нужно, чтобы его внимание безраздельно сосредоточилось на ней. Блейк чувствовал себя лишним в семье. Он был тем яблоком раздора, из-за которого постоянно возникали скандалы. Неужели близнецы тоже когда-нибудь переживут нечто подобное и станут канатом, который будут перетягивать их родители? Блейк решил сделать все, чтобы избавить их от такой участи. Он может контролировать свои эмоции и побольше внимания уделять жене, чтобы она не чувствовала себя обделенной заботой и лаской.

Блейк улыбнулся, заметив, что Энтони наконец решил подползти к нему. Добравшись до Блейка, малыш вцепился в позолоченную пуговицу его жилета.

– По-моему, моих сыновей привлекаю не я, а мои блестящие пуговицы и булавки для галстука, – улыбаясь, заметил он.

Алиса засмеялась.

– Возможно, ты прав, – согласилась она и вздохнула. Алиса все еще не понимала, почему она так легко простила мужу его выходки. Ей надо было потребовать от него объяснений и извинений за то, что он уехал в Лондон и так долго жил там вдали от семьи. Однако она знала, что гордость не позволит Блейку просить у нее прощения. Это был замкнутый круг.

Теперь, после его возращения, ей казалось, что они могут уладить все свои конфликты, устранить все недоразумения, мешавшие им жить вместе. Правда, на все это требовалось время, Но как бы то ни было, у Алисы появилась надежда на счастливое будущее.

Когда близнецы совсем расшалились, Алиса позвала няню и оставила детей на ее попечение. Блейк вышел вслед за женой из детской в коридор.

– В следующем месяце состоится коронация, – сказал он, взяв Алису под руку. – Думаю, нас ждет потрясающее зрелище. Мы обязательно должны присутствовать на этом торжестве. Надеюсь, у тебя есть подходящий наряд?

– Ты имеешь в виду роскошное платье и драгоценности?

– Да, что-то в этом роде.

Блейк улыбнулся. Его зеленые глаза с нежностью смотрели на жену.

– В Лондоне мы встретимся с моим нотариусом. Он принесет мне на подпись документы, с которыми ты обязательно должна ознакомиться.

– Документы? Какие документы? – насторожилась Алиса.

– Мое завещание. Я, конечно, должен был обсудить с тобой некоторые детали, но мы тогда были в размолвке и не разговаривали. Старина Ливенверт постарался все учесть при составлении этого документа, но если у тебя будут возражения, ты можешь…

– Но зачем ты это сделал?

Блейк бросил на жену удивленный взгляд.

– Я должен быть спокоен за вас на случай, если со мной что-нибудь произойдет. Мне было необходимо распределить между членами моей семьи поместья и титулы, а также назначить тебе подобающее содержание.

– Неужели ты всегда был таким предусмотрительным и ответственным?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Алиса.

Она вдруг бросилась на шею мужу и припала к его груди.

– Я сама не знаю, что со мной, – призналась Алиса. – Меня вдруг испугало то, что ты составил завещание. Мне показалось, что после этого может произойти что-то страшное. —Она подняла на мужа глаза, полные слез. – Мои родители умерли через месяц после того, как составили завещание. Мы с Никки считаем, что это дурная примета. Не надо искушать судьбу!

– Такие предрассудки простительны семнадцатилетней осиротевшей девочке, но ты ведь взрослая женщина, Алиса. Нельзя быть такой суеверной, – попытался образумить ее Блейк. – И потом, подумай о наследстве, которое должны получить твои сыновья. Мы не можем пренебрегать их правами. В случае отсутствия завещания они могут быть оспорены.

Алиса снова спрятала лицо на груди мужа. Ее голос звучал приглушенно.

– Я все понимаю, Блейк. Энтони унаследует твой титул и родовое имение, а Стивен поместье Лайонфилд. Это так, но кто будет опекать их до наступления совершеннолетия?

– Вот видишь! В этом-то весь вопрос! Я назначил тебя управлять их имуществом до достижения ими совершеннолетия. Надеюсь, ты не будешь возражать? Граф Истленд назван в завещании вторым опекуном наших мальчиков.

– О Блейк, ты так говоришь, как будто собираешься умирать!

– Не надейся, дорогая, я еще поживу на этом свете.

Подняв голову, Алиса с упреком посмотрела на мужа и хотела что-то сказать, но он припал к ее губам, не дав ей ничего возразить. Алиса сразу же забыла и о завещании, и о дурных предзнаменованиях.

И только ночью, лежа в постели рядом с Блейком, она снова вспомнила встречу с Эроном Хардвиком и его предупреждение. Алиса хотела рассказать обо всем мужу, но тот уже заснул. И она решила отложить этот разговор на завтра.