Текст книги "Дракон и сокровище"
Автор книги: Вирджиния Хенли
Жанр: Исторические любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
– Ох уж эти мне купцы-толстосумы! Если они достаточно богаты, чтобы покупать наше имущество, почему бы им не пожертвовать своими сбережениями на содержание двора и армии? Когда король бедствует, подданные должны добровольно помогать ему!
Элинор, как правило, без труда удавалось добиваться от короля выполнения своих просьб. Она высказывала их нежным, вкрадчивым голосом по вечерам, перед отходом ко сну. Эта юная, но многоопытная женщина умела найти подход к своему простодушному, беззаветно влюбленному в нее супругу.
– Генрих, не поможешь ли ты мне снять чулки? Я нынче расположена к щедрости, – ворковала она, бросая на него томный взгляд из-под полуопущенных ресниц.
Король начинал стаскивать с ее стройных ног шелковые чулки. Элинор словно ненароком приподнимала подол платья, и взору Генриха открывалось сокровище, таившееся меж ее бедер и обрамленное венчиком кудрявых золотистых волос.
Король тянулся дрожавшей от нетерпения рукой к этому цветку наслаждения, а Элинор проводила обнаженными пальчиками ноги по его гульфику, за которым скрывался отвердевший член.
– Но и ты, дорогой, должен проявить великодушие, – продолжала Элинор. – Ведь я – твоя королева! И не только тела наши, но и мысли, и усилия – все должно быть единым! Ведь ты знаешь, что я тем полнее удовлетворю твои желания, чем милостивее ты отнесешься к моим просьбам!
Не раз случалось, что Красавица в наказание за строптивость отказывала Генриху в своих ласках, как ни пытался он склонить ее к объятиям. Король питал к Элинор столь жгучую, непреодолимую страсть, что эти периоды вынужденного воздержания буквально сводили его с ума. Он был готов жертвовать чем угодно, лишь бы не вызвать гнев Красавицы, не впасть в ее немилость.
– Когда-то существовал обычай отчислять часть налогов, выплачиваемых лондонцами, для нужд королевы. Был создан специальный фонд, который так и назывался – «Деньги ее величества». Этот налог был упразднен много лет назад, но я не вижу причин, почему бы нам не возобновить взимание его с жителей столицы, – предложил однажды Генрих.
Слова его возымели магическое действие, и Элинор, до того в течение нескольких дней дувшаяся на него, немедленно раскрыла супругу свои объятия. Генрих понял, что жена готова воплотить в жизнь его самые смелые эротические фантазии. Пока он ритмично погружал в ее горячее лоно свой неутомимый член, Элинор предавалась мечтам о грядущих денежных поступлениях, которыми она вольна будет распоряжаться, как пожелает. Они с Генрихом найдут предлог, чтобы обложить жителей Лондона этим дополнительным налогом. А если шерифы вздумают воспротивиться королевскому указу, она велит заточить их в темницу. Ведь она – королева Англии, и слово ее должно быть законом для всех жителей страны!
Поначалу Элинор хотела лишь затмить графиню Пембрук роскошью своих нарядов и драгоценных уборов, но вскоре этого показалось ей мало. Она преисполнилась возмущения, узнав, что Элинор Маршал занимает отдельное крыло в Виндзорском дворце, куда открыт доступ лишь женщинам и монахам. Однако королеве пришлось смириться с этим фактом, когда ей объяснили, что все расходы графини Пембрук оплачивает ее супруг, Уильям Маршал.
Красавица усомнилась в правдивости молвы, гласившей, что добродетель юной принцессы находится под неусыпным бдительным надзором и что та все еще невинна. Королева, руководствуясь собственным опытом, наотрез отказалась поверить в целомудрие Элинор Маршал и составила хитроумный план, призванный развенчать мнимую добродетель золовки.
Королева вспомнила пламенные взоры, которые бросал на темноволосую принцессу Питер Савойский. Она ни секунды не сомневалась, что тот готов будет пойти на некоторый риск, чтобы овладеть юной графиней Пембрук. Однажды в послеполуденный час, когда новоиспеченный граф Ричмонд наслаждался дорогим вином в компании любезной племянницы, Элинор заговорщически склонилась к его уху: – Питер, дорогой, у меня на примете есть для тебя прехорошенькая девчонка!
Граф Ричмонд равнодушно пожал плечами. Он вынашивал грандиозные планы строительства дворца на берегу Темзы, на пожалованной ему земле. Как замечательно было бы украсить его несколькими башнями, превратив в подобие замка. Он уже придумал название для своего будущего жилища – Савойя! Женщины в настоящее время мало интересовали Питера. Он успел пресытиться чрезмерной похотливостью слишком доступных и сговорчивых придворных дам. Не иначе как Элинор собирается предложить ему приволокнуться за одной из них.
– Говорят, что маленькая графиня Пембрук все еще невинна, но я просто отказываюсь поверить в подобный вздор.
Взгляд Питера оживился.
– Проверить это можно лишь одним способом!
– Вот именно об этом я тебе и толкую. И тогда, после подобной проверки, я в любом случае окажусь права на ее счет! Почему бы тебе не заняться этим?
И Питер не заставил долго себя упрашивать. Он неизменно подстерегал Элинор у выхода из отведенного ей крыла дворца и навязывался ей в спутники. Он отталкивал ее грума и сам помогал ей взбираться на коня. Он оказывал ей множество мелких услуг и недвусмысленных знаков внимания. Но тщетно! Элинор с учтивой прохладцей благодарила его и пользовалась любым предлогом, чтобы, не нарушая приличий, избавиться от его общества. Игра эта всерьез увлекла красавца Питера. Он стал склоняться к мысли, что юная Элинор и в самом деле чиста и непорочна. Питер пытался вести с ней разговоры на достаточно щекотливые темы, отпускал двусмысленные шутки, но Элинор реагировала на все это с детским простодушием. Будь на месте графини Пембрук более искушенная девица, она, услыхав некоторые из произнесенных графом слов, залилась бы краской или же принялась бы смущенно хихикать.
Однажды королеве донесли, что принцесса Элинор, леди Изабелла и еще несколько придворных дам в сопровождении слуг и служанок собрались в Виндзорский лес, чтобы набрать черники. Королева приказала самым молодым из своих придворных отправиться следом за принцессой и Изабеллой, а догнав их, сделать вид, что встреча произошла случайно.
Все было обставлено так, что появление в лесу толпы придворных королевы и встреча Питера с Элинор Пембрук на уединенной поляне не показались никому, включая и саму Элинор, преднамеренно организованными чьей-то умелой рукой.
На Элинор было надето светло-зеленое летнее платье, и Питер, облаченный в зеленый камзол, радостно осклабился при мысли о том, что мало кому удалось бы разглядеть их двоих на фоне изумрудной травы и пышно разросшегося кустарника.
– Позвольте мне помочь вам собирать эти ягоды, мадемуазель? – галантно спросил он, приближаясь к своей жертве.
– С вашего позволения, мадам, сир, – учтиво ответила Элинор, не делая никаких попыток к продолжению разговора.
– Ах да, дорогая, вы замужем, но все еще…как это у вас говорят… остаетесь девицей.
– Не желаете ли вы перейти на французский, сир? – предложила Элинор, которой начал уже порядком досаждать провансальский акцент ее назойливого спутника. Ни за что на свете она не смогла бы заставить себя назвать его графом Ричмондом!
– Ах, нет, нет, дорогая, я должен учить ваш родной язык, чтобы говорить на нем совершенно свободно. Не могли бы вы помочь мне в этом? Я же в благодарность за такую услугу готов также научить вас кое-чему…
– Пожалуй, будет лучше, если я найду вам умного, грамотного наставника. Согласны?
Питер ответил ей таким откровенно жадным взглядом, что Элинор с беспокойством взглянула на свою корзинку, до половины наполненную черникой.
– Вы полагаете, что плоды эти уже созрели и их можно рвать? – прерывающимся от волнения голосом спросил Питер.
– Конечно. Попробуйте, и вы сами убедитесь в этом! – И Элинор, зачерпнув горсть ягод, протянула их Питеру на раскрытой ладони.
Он схватил ее руку, поднес ко рту и стал брать чернику губами, словно невзначай касаясь языком нежной кожи Элинор. Девушка удивленно вскинула брови. Внезапно Питер слегка сжал зубами кончики ее пальцев. Элинор отдернула руку. «Что за странный народ эти провансальцы!» – пронеслось у нее в голове. Она недоуменно взглянула на него своими ясными сапфирово-синими глазами.
Питер подошел вплотную к Элинор и, выбрав из ее корзинки спелую ягоду, поднес ее к полным розовым губам девушки. Если она проведет языком по его пальцам, это будет сигналом, которого он так давно и так нетерпеливо дожидался! Но вместо этого Элинор пребольно укусила его за руку своими жемчужными зубами.
– Проклятье! – выругался Питер. – Вы едва не отхватили мне палец, дорогая! Что это на вас вдруг нашло?
– Королева послала вас шпионить за мной.
На секунду Питер предположил, что девушка догадалась об истинной цели этой встречи на поляне, но он тут же отбросил эту мысль как заведомо вздорную. Если ей не известна эротическая подоплека поцелуев в ладонь, покусывания пальцев, прикосновения к ним языком, то выходит… выходит, она и впрямь невинна! И влечение его к этой обворожительной женщине-ребенку вспыхнуло с новой силой.
– За что она ненавидит меня? – безо всяких околичностей спросила Элинор.
Питер расхохотался, откинув голову назад:
– Королевой движет не столько ненависть, сколько зависть к вам, душа моя!
– Но почему?
Питер помотал головой. Как он мог объяснить этому простодушному созданию, что королева завидует ее красоте и свежести, ее невинности и открытости, ее прямоте. Ведь многими из этих качеств ее величество, увы, не обладает, и это нисколько не прибавляет ей популярности среди придворных и родственников короля!
Внезапно неподалеку послышались звуки рога, и на просторную поляну выехала группа всадников. Охотников сопровождали пажи, которые вели под уздцы двух лошадей, везших убитую дичь. Королева, которая незадолго перед тем присоединилась к своим придворным – так не терпелось ей стать свидетельницей разоблачения Элинор, – увидев во главе кавалькады Рикарда де Бурга, подозвала его к себе. За ним последовали и остальные участники охоты. Все они спешились и преклонили колени перед своей королевой.
– Я вернусь в замок вместе с вами, сэр Рикард. Мне надоело собирать ягоды. Это так скучно! Помогите мне сесть в седло!
– Ваше величество, – пробормотал слегка опешивший Рикард. – Я выпачкан кровью, и ваши одеяния могут…
– Я ничего не имею против крови! – перебила его Элинор. – Кровь на одежде, как и пот на теле, говорит лишь в пользу мужчины, свидетельствуя о его мужественности! – многозначительно добавила она.
Подсаживая королеву в седло, Рикард увидел выходивших из чащи Питера Савойского и принцессу Элинор. Рука провансальца обвилась вокруг талии Элинор. Рикард сжал челюсти так крепко, что на скулах его заиграли желваки. Он никогда не посмел бы даже помыслить о чем-либо подобном, хотя и считался личным телохранителем принцессы. Он внимательно вгляделся в лицо Элинор, пытаясь определить по его выражению, не нанес ли ей развязный Питер какой-нибудь обиды. Юноша без труда угадал, что назойливое внимание провансальца неприятно его госпоже, что его бесцеремонность докучает ей.
Новоиспеченный граф Ричмонд бросил на де Бурга взгляд, исполненный такого неприкрытого торжества, что Рикард понял, какие коварные планы вынашивает этот наглец в отношении графини Пембрук.
Рикард принялся мучительно размышлять над неожиданно возникшей проблемой. Он не решался поведать о своих догадках Уильяму Маршалу. Ведь это неизбежно повлекло бы за собой кровопролитие. Ненависть английской знати к провансальцам, и в особенности к обласканным королем савойярам, могла в этом случае перерасти в открытую, непримиримую вражду. Предостеречь саму Элинор он также не мог, ведь подобный разговор нанес бы непоправимый урон незамутненной чистоте ее души, которую так ревностно берегли и Уильям, и он сам. Рикарду оставалось лишь найти средство противодействия беспутному савойяру. После недолгих размышлений юноша составил план мести и приступил к его осуществлению.
Выждав пару дней после встречи на лесной поляне, он постучался в апартаменты Питера Савойского и, искусно разыграв досаду и смущение, вполголоса проговорил:
– Милорд граф, некая леди, не пожелавшая назвать свое имя, хочет встретиться с вами наедине.
– Неужто это правда? – вскричал граф Ричмонд, порывисто вскакивая на ноги.
– Она надеется на вашу скромность… Если кто-либо узнает о вашем свидании… Вы должны понять… – запинаясь и краснея, бормотал Рикард.
– Я все прекрасно понимаю! – заверил его граф. – Леди может всецело положиться на мою скромность! Я готов встретиться с нею, когда она пожелает, и в том месте, какое ей угодно будет назначить для нашего свидания.
Де Бург мрачно кивнул и поспешно покинул приемную графа. На следующий день он явился к Питеру Савойскому с еще более унылым видом и словно через силу произнес:
– Завтра. За час до полуночи. Я провожу вас.
Питер Савойский энергично закивал, размышляя, какое украшение следует подарить любезной даме за столь похвальную уступчивость. Похоже, она отнюдь не новичок в таких делах. А как умело прикидывалась невинной простушкой!
Следующей ночью две фигуры, закутанные в темные плащи, безмолвно прокрались по коридорам Виндзорского дворца мимо спящих стражников, миновали просторный холл и вскоре очутились у входа в то крыло замка, где обитала принцесса Элинор и ее придворные. Рикард де Бург подошел к тяжелой дубовой двери одной из комнат и кивнул графу, прижав палец к губам. Савойяр жестом поблагодарил его и взялся за медную дверную ручку.
«Бедняга Питер! – думал Рикард, стремительно шагая прочь. – После ночи, проведенной в объятиях неутомимой Бренды, ты надолго утратишь любовный пыл. Дай-то Бог тебе выбраться оттуда живым!»
Пробираясь извилистыми коридорами дворца к одному из входов, Рикард больше всего на свете боялся, что не выдержит и расхохочется, подняв на ноги стражников и оруженосцев. Нисколько не меньше тревожила его и реальная угроза лопнуть со смеху. Однако юноше все же удалось благополучно достичь двора, и лишь там он дал волю рвавшемуся наружу веселью.
10
Питер де Рош, епископ Винчестерский, который был главным наставником Генриха до тех самых пор, пока юный король не предпочел ему Губерта де Бурга, возвратился в Лондон. Монарх приветствовал его тепло и сердечно, словно родного отца. Епископ решил, что настала пора осуществить планы, которые он вынашивал и подготавливал давно и чрезвычайно тщательно.
Губерт де Бург и Уильям Маршал, полагал его высокопреосвященство, совершили роковую ошибку, став его врагами. Он потратил массу времени и сил, чтобы подчинить короля Генриха своему влиянию, он добился того, что все важные государственные посты заняли преданные ему люди, но двум прославленным воинам ничего не стоило разрушить все его планы и интриги, подчинив слабохарактерного, впечатлительного короля-подростка своему авторитету. Епископ отправился в Рим, чтобы спасти свою репутацию и собраться с силами для ответного удара. За время изгнания его жажда мести превратилась в навязчивую идею. Не было такой подлости, такой низости, такого кровавого преступления, перед которыми остановился бы нечестивый епископ ради осуществления заветной цели.
Для своего триумфального возвращения на родину он выбрал как нельзя более подходящее время. Его высокопреосвященство сумеет своей вкрадчивостью, а главное, своей щедростью привлечь сердца корыстолюбивых провансальцев. Король нынче находится под мощнейшим влиянием королевы и ее родни, следовательно, епископу надо сделать провансальцев проводниками его воли.
Сразу же по приезде он любезно предложил королю и его двору провести пасхальные, а затем и рождественские праздники в Винчестере. В детстве Генрих часто встречал Рождество в этом веселом, гостеприимном городе. Он еще помнил снежные баталии, подарки, конные прогулки по окрестным лесам, а также короткие, поспешные церковные обряды, которые не тяготили ни его самого, ни компанию его сверстников.
Король с радостью принял приглашение епископа, прекрасно сознавая, что богатый церковный иерарх возьмет на себя все расходы по содержанию двора и проведению праздников. Недалекий и простодушный монарх не обременял себя вопросом о том, что могло крыться за столь любезным жестом его отвергнутого фаворита. Питер де Рош согласен платить за королевские увеселения – ничто более не интересовало Генриха и королеву Элинор.
У Винчестера был незаконнорожденный сын, Питер де Риво, и церковный иерарх желал во что бы то ни стало помочь своему отпрыску занять видное место на государственной службе. По возвращении в Англию отец и сын ежевечерне обсуждали события истекшего дня и составляли планы своей кампании на день грядущий.
– Похоже, я знаю, как нам лишить де Бурга королевского доверия, – сказал Питер де Риво во время одной из таких бесед. Винчестер провел толстыми, как сосиски, пальца ми по роскошной бороде. В глазах его загорелся мстительный огонек.
– Губерт де Бург окружен друзьями и сподвижниками, всеми, кого он назначил на ответственные посты, сместив наших людей, – с сомнением произнес он. – Лорд-канцлер и лорд-казначей преданы ему душой и телом. Не говори мне, что тебе удалось склонить одного из них на нашу сторону! А иначе нам его не одолеть!
– Да, но я нащупал его слабое место! – похвастался де Риво. – Управляющий де Бурга весьма честолюбив и не обременен излишней щепетильностью. Я намекнул ему, что вы, в отличие от Губерта, желали бы оставаться в тени, не хвастаясь своим богатством и влиянием, и что мы с вами хотим получить от него доказательства злоупотреблений де Бурга, за которые заплатим весьма и весьма щедро.
Брайан де Рош скосил глаза на огромный драгоценный камень, оправленный в золото, который поблескивал и искрился на его большом пальце.
– Я сам поговорю с ним. Но обещание щедрой награды удовлетворит лишь его корыстолюбие, а что же касается амбиций… Знаешь, друг мой, я полагаю, он станет послушным орудием в наших руках только в том случае, если мы пообещаем ему титул юстициария, который нынче принадлежит де Бургу. Пусть он будет той морковкой, которую мы подвесим перед ослиной мордой этого Сигрейва.
– А вот другой ваш враг– совсем иное дело, – со вздохом посетовал Питер де Риво. —Ведь Маршалы издавна были богатой и влиятельной семьей. Их слуги верны и неподкупны. К тому же Уильям Маршал ведет себя совсем не так, как де Бург. В нем нет надменности и спеси, он прост, учтив и добродушен со всеми без разбора. Его любят и почитают все – воины и крестьяне, бароны, высшая знать и даже сами Плантагенеты!
Питер де Рош сжал кулаки. Зубы его скрипнули. Его высокопреосвященство не мог не признать, что сам он не обладал ни одним из вышеперечисленных достоинств и что это служило причиной его непопулярности среди английской знати.
– Ведь жена его – принцесса! – возразил он. – А на свете еще не было Плантагенета, который не отличался бы спесью, чванством и нетерпимостью к окружающим!
– Мне трудно сказать что-либо о характере юной Элинор. Она живет очень замкнуто. Граф Пембрук окружил ее роскошью и… сонмищем бдительнейших стражей. Он бережет свою жену как зеницу ока. Кстати, одна из ее горничных, Бренда, – шустрая и донельзя беспутная девчонка. Мы могли бы сделать ее нашей осведомительницей в доме Маршала – если только Уильям станет когда-нибудь жить одним домом с супругой.
– Да, ему давно пора принять Элинор под свой кров. Если бы этот простофиля хоть раз насладился объятиями своей юной сирены, он не расстался бы с нею вовек. Я должен поговорить с этой Брендой. Возможно, ей удастся склонить свою госпожу к переезду во владения Маршала.
– Хорошо, если бы у вас это получилось. И тогда…
Его высокопреосвященство усмехнулся, отчего его и без того маленькие глазки утонули в складках щек.
– И тогда, мой сын, мы нащупаем ахиллесову пяту нашего врага и без всякой пощады сразим его!
На следующий день Питеру де Риво удалось незаметным кивком указать его высокопреосвященству на Бренду. Когда епископ заглянул девушке в глаза и предложил ей прийти к нему на исповедь, Бренда смертельно побледнела и в ужасе отшатнулась от отечески улыбавшегося Питера де Роша. Душу ее объял смертельный страх. Неужели он догадался о ее несметных прегрешениях?! Прежде Бренду не мучило раскаяние в содеянном. То, что все придворные, рыцари, оруженосцы и слуги (за малым исключением) побывали в ее объятиях, не смущало юную блудницу. Но внезапно ей стало нестерпимо стыдно при воспоминании о ночи, проведенной с близнецами де Бургами. У Бренды выработался свой кодекс чести, и то, что она в течение одной ночи наслаждалась ласками двоих мужчин, означало, что она, пусть не ведая о том, предалась свальному греху. Ей и в самом деле следовало исповедаться и получить отпущение.
Бренда поклонилась Питеру де Рошу и, целуя перстень епископа, пробормотала:
– Я исповедаюсь в часовне после вечернего богослужения, если ваше высокопреосвященство найдет время для такой ничтожной грешницы, как я.
– Дитя мое, я буду ждать тебя в исповедальне. Душа твоя очистится от скверны греха и исполнится благодати, даруемой Духом Святым! – заверил ее Питер де Рош.
Несколько часов Бренда провела в одиночестве, сосредоточенно припоминая все свои прегрешения и то и дело принимаясь бормотать слова полузабытых молитв.
В исповедальне было душно и нестерпимо жарко. От этой жары и от волнения Бренда вспотела, и пот горячими струйками потек у нее по спине и между грудей. Но вот епископ Винчестерский открыл верхнюю дверцу исповедальни, перекрестился и велел Бренде поведать ему о своих прегрешениях.
Долгий, изобиловавший подробностями рассказ девушки, которая усердно стремилась освободить свою душу от бремени греха, произвел на епископа столь сильное возбуждающее действие, что он засопел, ноздри его раздулись и он стал то и дело проводить языком по пересохшим губам. Его высокопреосвященству часто случалось возгораться страстью здесь, в маленькой исповедальне, один на один с кающимся грешником – вне всякой зависимости от пола последнего. Епископ любил атмосферу этой тесной, душной келейки, здесь он не только испытывал приливы всепоглощающей страсти, но и чувствовал пьянящую силу безраздельного господства над душами кающихся грешников и упивался ею.
– Поймите, ваше высокопреосвященство, – продолжала между тем Бренда, – мне почти никогда не удается получить удовлетворение от… соития с мужчиной. Поэтому я вверглась в грех блуда…
В темноте исповедальни лицо Питера де Роша расплылось в похотливой улыбке.
– Дитя мое, я знаю, как тебе помочь! Ведь я – орудие в руках Божиих! И я дам тебе то, к чему ты так стремишься! Сейчас я отворю нижнюю дверь исповедальни, и ты войдешь ко мне!
Услышав щелчок отпираемой двери, Бренда не колеблясь поднялась со скамьи и приблизилась к его высокопреосвященству. Тело ее охватило сладостное предчувствие чего-то небывалого.
Епископ приподнял край своих священнических одежд, благоухавших ладаном, и обнажил огромный возбужденный член.
– Душа твоя исполнится благодати, даруемой Духом Святым! – снова пообещал он, поглаживая толстыми пальцами грудь Бренды.
Питер де Рош поднес к лицу девушки свой перстень, где в углублении под огромным рубином белел какой-то порошок.
– Вдохни это божественное снадобье, – велел он ей, одновременно лаская другой рукой преддверие ее лона. – И слизни остатки языком. Не бойся, этот порошок не причинит тебе никакого вреда. Он лишь распалит твою страсть. Ведь это – любовное зелье!
Бренда повиновалась. Тело ее было охвачено сладостной истомой, сердце гулко, радостно билось. Женским чутьем она угадала, что объятия его высокопреосвященства епископа Винчестерского сулят ей небывалое блаженство.
– Сожми его зубами, чтобы унять крики, когда я овладею тобой! – сказал епископ, протягивая ей пурпурный мешочек с сухими благовониями.
Бренда почувствовала, как Питер де Рош нанес священное миро на самые интимные участки ее тела, а затем ввел в ее лоно член. При этом он с неожиданным искусством и умением использовал огромный гладко отшлифованный рубин, который украшал его перстень, для дополнительной стимуляции девушки. Бренда, как ни старалась, не смогла заглушить с помощью пурпурного мешочка страстные хриплые крики, рвавшиеся из ее груди.
Его высокопреосвященству не потребовалось много времени, чтобы доставить Бренде желаемое удовлетворение и получить его самому. Он отстранился от девушки, тяжело отдуваясь. Ее экстаз был настолько силен, что она едва не лишилась сознания.
Да, этот святой человек говорил правду! Он действительно явился проводником воли Божией! Бренда чувствовала себя так, словно только что побывала в раю.
– Ты будешь подобным же образом воспарять на небеса во время каждой нашей с тобой встречи! – пообещал Питер де Рош.
– Каждый раз? – прерывавшимся от восторга голосом переспросила Бренда.
Его высокопреосвященство кивнул и милостиво улыбнулся ей. Он знал, что отныне она будет предана ему душой и телом. Эта маленькая потаскушка сделает все, абсолютно все, что он велит ей!
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.