Текст книги "Морская ведьма"

* * *

Над водой эхом раскатился звук выстрела. Маргред всхлипнула.

– Быстрее!

Лодка рванулась вперед, когда Дилан пустил в ход свою силу, заставляя ветер наполнить паруса. Маргред обеими руками отчаянно вцепилась в борт. Сердце у нее зашлось от страха. От страха и чувства вины. Она знала, с чем столкнулся Калеб. Ей не следовало оставлять его одного.

Калеб и худощавый мужчина – Уиттэкер? – боролись в кокпите, ударяясь о сиденья и борта катера.

По крайней мере, он был еще жив. Ранен? Истекает кровью?

В горле у нее застрял комок, мешая дышать. Она ничего не видела.

Маргред вскочила на ноги, чтобы лучше видеть, и едва не свалилась за борт, когда их парусная лодка легла на другой галс.

– Черт тебя побери, сядь на место! – рявкнул Дилан.

Она упала на сиденье. Сердце билось так, что грозило разорвать грудную клетку.

– Быстрее!

Сквозь свист ветра и плеск рассекаемой воды, сквозь шум в ушах она расслышала звуки драки. Удары кулаков. Стоны. Ругательства. Что-то с глухим стуком с силой ударилось о консоль управления катера. Маргред вздрогнула.

Дилан, сжав губы, с кошачьей грацией, легко передвигался по палубе, управляясь с парусами. Тело его, покрытое каплями пота, сверкало в лучах солнца. Но Маргред едва замечала его. Все свое внимание она обратила на вторую лодку. На катер и Калеба.

Она напрягалась изо всех сил, стараясь увидеть его, коснуться его духа, убедиться в том, что он еще жив.

А потом она вдруг уловила чужое присутствие, резкое и острое, как запах гари, разносимый ветром, зловещее, как пятно крови в воде. Демон!

Сердце у Маргред оборвалось. Она судорожно стиснула руки, лежащие на коленях.

Дилан тоже почувствовал демона. Он бросил на нее быстрый взгляд, и она отметила, что он побледнел.

– Утопи их!

Призвать силу моря и похоронить обоих? Маргред покачала головой.

– Не могу. Тогда мне придется опрокинуть лодку и погубить твоего брата.

– Не медли! – приказал Дилан. – Или я сделаю это сам.

Она злобно оскалилась и зарычала. До нее уже доносились звуки борьбы, стоны, удары, учащенное дыхание.

Милая, уж с адвокатишкой средних лет я как-нибудь справлюсь…

Но Уиттэкер будет сражаться с силой одержимого. И Калеб может пострадать. Может получить ранение. Истечь кровью.

Маргред вытянула дрожащие руки в сторону причала.

– Я должна связать его. Демона.

– Как? – требовательно спросил Дилан.

Но она не слушала его.

Ее охватило отчаяние. Мысли разлетались, как испуганные птицы. Страх грозил поглотить ее. Она постаралась отогнать опасения, погружаясь в свои растревоженные чувства, потянулась глубоко внутрь себя к источнику чистой силы, ключом бившему в душе. И магия откликнулась на ее призыв, нахлынув подобно музыке или приливной волне, текучая, сверкающая, неодолимая. Ее стихия. Ее и только ее. С радостным криком она открыла рот, глотая ее, широко раскинула руки, обнимая и впитывая ее всем своим существом.

Лодка ударилась о причал.

Дилан выругался.

Маргред открыла глаза.

Калеб, прижавшись к борту катера, выставил вперед руку, защищаясь от ударов демона. Ранен, он ранен! Плечо его потемнело от крови. Нижняя губа была рассечена и кровоточила. Уиттэкер навис над ним со зловещей, застывшей ухмылкой, и кулаки его работали, как поршни гигантской машины. Удар. И еще один. И еще.

Каждый глухой удар болью отдавался у Маргред в сердце. Магия задрожала, рассыпалась, растаяла, оставив ее опустошенной, беспомощной, смертной. Ее затошнило.

Присутствие демона ощущалось над водой, словно жар из кухонной печи. Маргред почувствовала, как улетучивается ее мужество. Испаряется ее решимость. Калеб отбивал удары демона раненой рукой, а здоровой держал его за горло. Но кровь стекала по его плечу в море, а рука дрожала. Он не сможет долго удерживать Ад, не подпуская его к себе. Он мог умереть. Он уже умирал. – Помоги ему! – вскрикнула Маргред, обращаясь к Дилану. Тот молча спрыгнул с палубы своей лодки. Маргред, оцепенев, уставилась на пальцы Калеба, сжимавшие шею демона. Он все еще боролся, несмотря на то, что Уиттэкер обрабатывал его, как боксерскую грушу. Но вместе с кровью из его тела по капле вытекала жизнь. Она не ощущала прилива храбрости, однако не могла позволить, чтобы Калеб дрался в одиночку. Всхлипнув, она призвала на помощь все свое приобретенное человеческое мужество и собрала остатки магии селки.

Удары демона ослабли. Он схватился за руку Калеба, пытаясь оторвать его пальцы от своего горла. Глаза Уиттэкера испуганно расширились и вылезли из орбит. Внезапно его скрутила судорога. Он вздрогнул, и тело его забилось в конвульсиях.

В небо с катера вдруг ударил фонтан огня, настоящий гейзер оранжевого и красного, и палубу затянуло дымом. Отражение пламени засверкало в глазах Уиттэкера, как будто оно пожирало его изнутри, стремясь вырваться наружу.

Маргред широко раскинула руки в стороны, набрасывая свой дух, подобно сети, на бушующее пламя. На кончиках пальцев у нее задрожали вихри силы. На мгновение магия повисла в воздухе, переливаясь и сверкая, как капельки воды на солнце.

Дилан перехватил пистолет за ствол и рукояткой, как дубинкой, ударил Уиттэкера в затылок.

Все закончилось столь же внезапно, как и началось. Фонтан пламени погас. Присутствия демона больше не ощущалось, он был уничтожен. Налетевший с моря ветер, свежий и соленый, развеял магическую пелену. Маргред всхлипнула и перевалилась через борт, думая только об одном. Калеб…

Он, пошатываясь, с трудом выпрямился во весь рост. Застонал. Уиттэкер бесформенным кулем лежал у его ног.

В груди у Маргред теснились облегчение, боль и нежность, а глаза затуманивала непривычная влага. Она торопливо сморгнула ее и, перешагнув через тело на палубе, бросилась к Калебу. Она должна была дотронуться до него и убедиться, что он жив.

Дрожащими руками она убрала волосы у Калеба со лба, бережно провела пальцами по синякам под глазами и робко коснулась рассеченной губы.

Оба поморщились.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.

Она поймал ее за руку и поднес пальчики к губам. Глаза Маргред снова увлажнились.

– Я в порядке. А ты?

– Он ранил тебя! – с негодованием воскликнула она.

– Точно. – Здоровой рукой Калеб обнял ее за талию. – Чертовски больно. Но бывало и хуже.

Маргред зарылась лицом в его рубашку. Он крепче прижал ее к себе. Она прижалась щекой к его груди, слушая, как бьется его сердце, впитывая его силу. Само присутствие Калеба успокаивало ее и внушало уверенность. Он легонько поцеловал ее в затылок.

– Что ты с ним сделал? – требовательно спросил Дилан.

Калеб заговорил с братом поверх ее головы.

– Раздавил ему трахею.

– Он скрылся.

Калеб носком ботинка ткнул в бок тело, валявшееся на палубе.

– Недалеко же он ушел.

– Демон… – нетерпеливо бросил Дилан. – Я не чувствую его. Где он?

Встревоженная тоном Дилана, Маргред оторвала голову от груди Калеба. Ритм его сердца показался ей необычным, и вообще она ощутила присутствие чего-то… чужеродного. Она попробовала воздух на вкус.

– Я не чувствую демона, – сказала она.

Но на языке остался горьковатый привкус, а налетевший ветерок вновь пах серой…

– Но ведь это хорошо, – сказал Калеб. Несколько мгновений он стоял неподвижно, а кровь стекала по его руке и капала на палубу. – Правда?

Маргред обменялась взглядами с Диланом, и в груди у нее зашевелился червячок беспокойства.

– Демоны бессмертны, – заявил Дилан. – Он не стал бы умирать вместе с «хозяином»-человеком.

Калеб нахмурился.

– Мне показалось, вы говорили, что связали его.

Маргред вспыхнула.

– Мне не хватило времени.

Оправдание даже ей самой показалось жалким и неубедительным. Но Дилан не склонен был легко прощать чужие ошибки.

– Он не мог просто взять и исчезнуть. Морщинки на лбу Калеба стали глубже.

– Почему нет? Вы же сами говорили, что демоны не материальны.

– Собственного тела у них нет, – ответила Маргред. В душе у нее крепло горькое убеждение, что что-то идет не так. – Они заимствуют форму и субстанцию у других.

Она отодвинулась от него, разрывая уютные и успокаивающие объятия, и напряглась, пытаясь уловить внушающий тревогу след адского огня, прилепившегося к катеру. Но запах демона казался приглушенным, затаившимся, каким-то образом скрытым от нее.

Дилан вопросительно изогнул бровь, глядя на нее.

Она с досадой покачала головой. Ничего.

– В таком случае, я знаю, куда он подевался, – ровным голосом сообщил Калеб. – Демон. Тан.

Маргред с удивлением посмотрела на него. Он стоял не шевелясь над телом Уиттэкера, и лицо его казалось вырубленным из камня. Правая рука плетью висела вдоль тела. Левой рукой он держался за бок.

– Куда?

– О чем ты говоришь? – спросил Дилан.

Калеб коротко и судорожно вздохнул.

– Я чувствую, как что-то – я чувствую его! – стучится в мой мозг. – Он встретился взглядом с Маргред, и глаза его были мертвыми, как сама смерть. – Вы не чувствуете его, потому что демон нашел себе другого «хозяина». Теперь он внутри меня.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

– Я не могу сделать этого. Дух демона связан, переплетен с твоим. – Лицо Маргред заливала смертельная бледность. Голос ее дрожал. – Я не могу отделить нити, чтобы связать его.

Проклятье! Хотя этого следовало ожидать.

Калеб стоял, смиряясь с неизбежным, проникаясь горьким осознанием ее слов. Он чувствовал, как внутри копошится Тан, вытягивая его силу, подчиняя себе его волю, раскидывая вокруг нити огня, липкие, как паутина, и прочные, как стальные канаты.

Маргред встретилась с ним взглядом. В глазах ее плескался страх.

– У нашего народа есть свои чародеи. Смотрители. Можно послать за ними, чтобы они помогли тебе.

Калеб переступил с ноги на ногу, стараясь не обращать внимания на огонь в крови. Стоять ему было трудно. Голова казалась до отказа набитой ватой. Демон внутри него злорадно хихикал и крутился, как веретено, разбрасывая по его нервам раскаленные волокна, подавляя мысли и растаптывая память. Совсем как уродливый карлик из сказок, которые в детстве он читал Люси. Как же его звали?

Калеб нахмурился, пытаясь вспомнить имя уродца, вырывая кусочки и частички своей личности из-под власти демона.

Румпельстилтскин, вот как его звали. Сказка, которую так любила его сестра, называлась «Румпельстилтскин».

– Не думаю, что мы можем спокойно ждать прибытия смотрителей, – сказал он.

Мэгги взяла его за руку, и Калеб понял, что она пытается утешить его. Он был благодарен ей за эту попытку. Изнутри его пожирало лихорадочное пламя, а ее пальцы казались такими прохладными и сильными. Но как же она может прикасаться к нему, зная, кто – что – поселился внутри его тела?

– Может быть, принц… – Мэгги закусила губку. – Конн превосходит меня в умении обращаться с магией.

– И он… не состоит в интимной связи с хозяином тела, приютившего демона, – добавил Дилан.

Мэгги издала недовольное восклицание, перешедшее в сдавленное рыдание.

– Но ведь ты можешь связать его, – обратился Калеб к Мэгги. – Если бы эта… тварь не сидела внутри меня.

– Если… если бы мне удалось выгнать его наружу, то да. Но у меня не хватит на это силы.

– Ничего, на этот счет можешь не волноваться, – заявил Калеб. – Я сам заставлю его выйти.

– Ты? – Голос Дилана сочился презрением. – Ты всего лишь хуманс.

Именно так. Он был человеком. И поэтому мог сделать то, что было не под силу Мэгги и Дилану.

Он мог умереть.

Калеб опустил взгляд на свои руки. Они как-то странно изгибались у запястий и торчали под неестественным углом, напоминая пластмассовые конечности манекенов в витринах магазинов, неуклюжие и чужие. Это были не его руки. Во всяком случае, не совсем его. Взяв звено тяжелой якорной цепи, он поднял его с палубы.

Ни о чем не думай. Сделай это раньше, чем демон сумеет остановить тебя…

Калеб принялся наматывать цепь вокруг запястья.

Глаза Мэгги вспыхнули. Она поняла, что он собирается сделать, и испуганно прижала ладошку ко рту. У нее перехватило дыхание.

– Нет. О нет, только не это!

– Помнишь, я видел, как ты плавала с дельфинами, – сказал Калеб. – В воде у тебя по-прежнему есть сила.

– Что ты собираешься сделать? Утопиться? – поинтересовался Дилан.

– Да.

Пока еще не поздно и пока еще можно это сделать… Нахмурившись, Калеб потянул на себя якорную цепь. Кровь запятнала звенья. Плечо горело, как в огне.

– Ты говорил, что он не останется в теле «хозяина»-человека, чтобы умереть.

Дилан прищурился, прикидывая шансы.

– И Маргред поймает демона в ловушку, когда он покинет твое тело? Это может сработать.

– Я не позволю тебе умереть! – с надрывом воскликнула Мэгги.

Ее яростное отчаяние согрело душу Калеба. Но оно не могло ничего изменить. Он был солдатом, которого учили просчитывать последствия своих действий и добиваться поставленной цели. Ему довелось служить под безжалостным солнцем пустыни, где тени и альтернативы были черно-белыми, простыми и понятными. Если он дрогнет, если ему не удастся задуманное, Мэгги умрет у него на руках и все демоны Ада сорвутся с цепи – в буквальном смысле.

Калеб намотал на запястье еще несколько звеньев цепи. Здоровая рука неохотно повиновалась его командам, напоминая протез. Он чувствовал, как воля демона пожирает его подобно червям, устроившим пиршество на трупе. Что будет, когда они доберутся до его мозга? Или сердца?

– Есть вещи, – ровным голосом сказал он, – похуже смерти.

Он потянул за цепь, проверяя ее крепость. Она выдержит его.

Он не сможет освободиться. Тем более под водой, с раненой рукой. И разорвать ее он тоже не сможет, даже учитывая всю силу демона.

Калеб глубоко вздохнул, глядя на спокойную, искрящуюся солнечными зайчиками поверхность моря, на брата, молча стоявшего на палубе, на бледное лицо Мэгги и ее темные, выразительные глаза. Даже насмерть перепуганная и донельзя утомленная, она все равно оставалась самой красивой женщиной из всех, с кем сводила его судьба. Ему страстно захотелось поцеловать ее в последний раз.

Но он не хотел, чтобы демон, сидевший внутри него, прикасался к ней. Он мог испачкать и заразить ее. Он уже чувствовал, как проклятая тварь бесится и ярится внутри него подобно инфекции в крови, постепенно подчиняя его себе, превращая его в нечто такое, что он ненавидел и боялся. Он вспомнил, что сотворил Уиттэкер с селки Гвинет, и содрогнулся.

Есть вещи похуже смерти…

Да. В голове у него пульсировала боль. Но все равно он бы с радостью согласился жить дальше. Он хотел бы провести остаток жизни с Мэгги.

– Шкура Гвинет лежит в сундучке в ногах кровати Дилана, – сказал он ей. – Возьми ее, и ты вновь станешь свободной.

– Не беспокойся, – вмешался Дилан. – Я позабочусь о ней.

Ублюдок!

Мэгги повернулась к нему, глаза ее сверкали гневом.

– Трус! Засранец! Позаботься лучше о своем брате.

– Я не могу, – запротестовал Дилан. – Он прав. Это лучший и единственный способ победить демона.

– Ты не можешь просто взять и позволить ему умереть.

– У меня нет другого выхода.

Что же, по крайней мере, брат его понимал. Хотя не исключено – и мысль эта больно кольнула Калеба, – что он просто рад избавиться от соперника. Мэгги топнула ногой.

– Когда демон оставит его, ты должен заставить Калеба подняться на поверхность, выйти из воды.

– Его тело, ты хочешь сказать.

– Его самого, – настаивала Мэгги. – Спаси его.

Калеб покачал головой. Края зрения уже заливало красным. Он чувствовал себя так, словно голову его сунули под мощный пресс.

– Нет. Мы не можем рисковать. Тан не должен…

– Демоном займусь я, – сказала Мэгги. – А твой брат пусть делает свое дело.

Калеб взглянул в черные, непроницаемые глаза Дилана.

– Я должен умереть.

– Я знаю.

– Не позволяй ему вновь овладеть мной.

– Обещаю.

Калеб только кивнул головой в ответ, удовлетворенный. Собрав остатки сил, он неверными шагами двинулся к борту лодки, волоча за собой якорную цепь. К ногам как будто привязали свинцовые гири. Кожа горела и, казалось, вот-вот лопнет от сжигавшего его жара.

– Калеб! – надрывно и жалобно воскликнула Мэгги.

Он повернулся, чтобы взглянуть на нее в последний раз. Она показалась ему ослепительно красивой. И до боли полной жизни. Солнце припекало ему голову. На губах ощущался солоноватый и прохладный привкус морского воздуха. В последние драгоценные мгновения жизни все окружающее – синее небо, серебристый причал, волосы Мэгги, которые шевелил легкий ветерок, – обрело пронзительную четкость и яркость.

Он не увиливал и не уклонялся от того, что ему предстояло сделать. Точно так же он, не задумываясь, накрыл бы своим телом готовую взорваться гранату, чтобы сохранить жизнь бойцам своего подразделения. Мужчина на то и мужчина, чтобы делать то, что должен.

Хотя бы из чувства самосохранения.

Из чувства долга.

Одно долгое мгновение Калеб смотрел в глаза Мэгги.

Ради тебя, любимая…

Но он должен действовать быстро, пока еще оставались силы. Пока тело еще повинуется ему, пока демон не окончательно завладел им, пока любовь к Мэгги не лишила его остатков самообладания.

– Я люблю тебя, – просто сказал он.

И шагнул через борт.

Вода сомкнулась над ним.

* * *

Маргред упала на колени на доски причала, вглядываясь в серо-зеленую воду, пытаясь разглядеть Калеба и пузырьки от его дыхания. Сердце бешено билось у нее в груди, с каждым болезненным ударом отмечая уходящее время.

Две минуты. Три. Агония.

На какое время он сможет задержать дыхание под водой?

И сколько вообще сможет выдержать, когда его тело будет терзать демон, а сердце станет качать кровь, насыщенную кислородом, прямо в море?

Эти мысли сведут ее с ума! Она больше не могла оставаться в бездействии. Маргред вскочила на ноги.

– Все, довольно! Вытаскивай его немедленно.

– Спокойно, – пробормотал Дилан.

Маргред зловеще улыбнулась.

– У нас ничего не получается. Вытаскивай его сейчас же.

Дилан вопросительно приподнял бровь.

– И пусть его жертва окажется напрасной? Ты этого хочешь? Нет.

Она принялась расхаживать взад и вперед по грубо оструганным доскам, напрягая чувства, пытаясь уловить хотя бы слабый намек на присутствие Калеба. Маргред ощущала, как под водой, сочась ненавистью и исходя отчаянием, беснуется демон. По сравнению со всплеском энергии элементаля жизненная сила Калеба выглядела тусклым мерцающим огоньком, тоненькой ниточкой, готовой в любое мгновение оборваться.

Он умирал.

В одиночестве.

А она в это время, словно хищная птица, кружила над водой, ожидая, пока его тело покончит с собой, чтобы она могла связать ускользающий дух демона.

Маргред заламывала руки. В легких у Калеба наверняка уже не осталось воздуха. Сколько еще пройдет времени, прежде чем улетучатся последние капли кислорода и мозг начнет умирать? Минута? Четыре минуты?

Если ты меня любишь, то должна верить мне. Верить нам обоим…

Но ей еще никогда не приходилось делать ничего подобного.

Они проиграли. Она потерпела неудачу, и за ее ошибку заплатит Калеб и оба их народа.

Маргред уставилась на сверкающую поверхность моря, чувствуя, как в ней, подобно пузырькам воздуха от дыхания, поднимается мужество Калеба.

Ты сможешь сделать это. В воде у тебя по-прежнему есть сила…

В воде у нее по-прежнему была сила…

Сделав глубокий вдох, она прямо в одежде нырнула в туманную глубину.

Почти мгновенно она поняла, что одежду все-таки следовало бы снять. Длинная юбка спутала ей ноги, не давая двигаться, пока она отчаянно стремилась погрузиться на самое дно. Ее человеческие глаза почти ничего не видели в тусклом свете. Но это-то как раз было не страшно. Ей не нужно было зрение.

Подобно рыбе, попавшейся на крючок, она пробивалась вниз сквозь слои мрачной, холодной воды, кишащие жизнью, влекомая мерцающей нитью, в которой она чувствовала Калеба. Под водой ноздри у нее оказались заложенными. Она не чувствовала демона. Но Маргред ощущала присутствие элементаля по боли в суставах, по острому и едкому привкусу на губах. Его отвратительная и злобная сущность дышала совсем рядом, словно зверь, притаившийся в темноте под ней, зловещий, голодный и огромный.

Маргред вздрогнула, отчаянно работая тонкими, слабыми человеческими ногами и длинными, худыми человеческими пальцами.

Она упорно стремилась на гаснущий огонек духа Калеба и отголоски темного присутствия демона, опускаясь все ниже и ниже, туда, где в струях воды, подобно дыму костра, курилась кровь ее любимого.

Ну вот… почти добралась.

И сердце у нее остановилось.

Калеб бессильно парил над самым дном, растратив всю силу и лишившись последних остатков воздуха в легких. Кожа его приобрела восковой оттенок, а тело покачивалось в струях слабого течения, как под неслышимую музыку.

В душе у Маргред сплелись воедино безумная надежда и отчаянная тоска. Сердце у нее болезненно сжалось. В груди нарастало жжение. Успела ли она? Или опоздала?

Течение приподняло голову Калеба, и та безвольно повернулась в ее сторону. Веки его лениво приоткрылись.

Из его глаз выглянул демон.

Маргред рванулась в сторону.

Тан. Так называл его Калеб, или, быть может, он сам именовал себя так. Старинное валлийское слово, обозначавшее «огонь». Его дух пылал адским пламенем.

Тонкая, яркая ниточка, соединявшая ее с Калебом, лопнула.

Губы приоткрылись в безмолвном скорбном крике.

Демон оказался в ловушке, он тонул, умирал вместе с Калебом, но смотрел на нее с дикой ненавистью, отказываясь признать свое поражение. Он был намного старше ее. Она чувствовала, как навалились на нее прожитые им века, как тянут ко дну долгие столетия злобы, презрения и силы, бессмертной силы элементаля. Он до сих пор не верил в то, что проиграл.

Сердце у Маргред сжалось от страха и затрепетало, как пойманная в клетку птичка. Легкие начало жечь как огнем, в груди нарастала давящая, тупая боль.

Она тоже не верила в то, что демон может проиграть.

Тан заметил Маргред – новое тело, нового «хозяина» – и, превратившись в огненный шар, рванулся к ней сгустком ярости и воли, удар которого лишил ее остатков самообладания и отправил на самое дно. Она отчаянно старалась вернуть себе равновесие, ощущение реальности, способность дышать.

В воде у тебя по-прежнему есть сила…

Но она не могла дышать.

В глазах у Маргред потемнело, но уголком глаза она заметила, как, похожий на большого черного тюленя, в пузырьках воздуха к ней устремился Дилан. Слишком поздно! Злоба и ненависть Тана ошеломили ее. Он был огнем – неистовым, голодным, яростным и настойчивым. Он набросился на нее и принялся пожирать, жадно глотая нежные ткани ее губ и глаз, тайные уголки ее лона и души, иссушая ее тело, вторгаясь в самое сокровенное, стремясь подчинить ее своей воле. Маргред испуганно отпрянула. Он был силен, намного сильнее ее, элементаль, поставивший себе целью уничтожить противника. Она была всего лишь человеком, а Калеб погиб.

На один краткий миг искушение коснулось ее обнаженных нервов и ярким пламенем вспыхнуло в мозгу. Если Тан вселится в нее, подчинит себе, станет ее личным демоном-любовником, может быть, она вновь обретет бессмертие?

Есть вещи похуже смерти…

Правильно.

Она перестала думать. Перестала дышать. Она чувствовала, что ее сердце – слабое, человеческое, разбитое сердце – еще бьется. Она пока не потерпела окончательное поражение. Но если Калеб умер… Осознание мучительной потери судорожной, острой болью пронзило ее. Что же, теперь только от нее зависело, станет его смерть напрасной или нет. Она потянулась к воде, призвала силу и впитывала ее как губка, жадно глотала, как благословенный нектар. Сила вдохнула в нее жизнь. И кровь забурлила у Маргред в жилах, опьяняя, словно молодое вино.

Она ощутила удивление демона, неимоверное удивление и боль, когда магия поднялась в ней, как приливная волна, затопила ее, окружив сверкающим ореолом, накрывая их обоих, заставляя его отступить и покинуть тело Калеба. Она набросила на него свой дух, стремительный и сокрушающий, как гребень волны, сверкающий, как отборный жемчуг.

«Тан, я свяжу тебя!»

Она выплеснула свою душу, растянув ее, как сверкающее серебряное покрывало, которое накрыло его и захватило в ловушку, удерживая шар расплавленного стекла, в который превратился демон. Его ярость пульсировала внутри, ярким светом озаряя полупрозрачные стенки шара. Цвета и краски смешивались и теснили друг друга на изогнутой поверхности – красный и синий, зеленый и золотистый, – а Тан отчаянно рвался из заточения, чтобы сжечь ее. Но один слой накладывался на другой, с каждым разом становясь все плотнее, крепче и непрозрачнее, истощая ее силу и уничтожая его дух.

Слои силы продолжали ложиться друг на друга, заточая его в непроницаемую оболочку, в огромный, сверкающий сине-зеленый шар, пока наконец адский огонь демона не погас окончательно.

И тогда на нее обрушилась чернота.

* * *

Мэгги…

Она парила в невесомости. Ее сущность растворилась в приливах и отливах, в пене волн и дыхании моря. Она не чувствовала своего тела и не думала ни о чем. Боли не было. Памяти тоже. Неужели это и есть смерть? Тогда она очень уютная и спокойная.

Есть вещи похуже смерти…

Ох, Калеб…

Резкая боль вдруг пронзила ее, как луч ослепительного света в полной темноте. Она заморгала, щурясь и пытаясь и дальше остаться невесомой, парить в прохладной, тихой глубине.

– Мэгги!

Голос не давал ей забыться. Он был резким и настойчивым, от него расходились круги по воде, как от камня, брошенного в стоячую воду. Он будоражил и тормошил ее, тянул к свету. Она барахталась, сопротивляясь и задыхаясь. Она не хотела двигаться. Она не хотела вспоминать.

«Калеб погиб…»

– Мэгги, любимая, очнись.

Голос его не походил на голос умершего. Он звучал… хрипло. Расстроенно.

Открыв глаза, она увидела его измученное, осунувшееся лицо, склонившееся над ней, которое туманным пятном выделялось на фоне ясного неба. Она растерянно заморгала. Откашлялась.

– Где мы?

Селки не попадают в Рай…

Калеб издал какой-то странный звук, нечто среднее между смехом и стоном.

– Ты лежишь на палубе. Дилан вытащил тебя из воды. Он спас нас обоих.

В поле зрения Маргред появился Дилан, тенью вставший за плечом Калеба.

– Напрасная трата времени и сил. Ты все равно умрешь от кровопотери. Если, конечно, не собираешься сделать что-нибудь с этой пулевой раной. Ага, смотри-ка, она сразу пришла в себя, – с удовлетворением в голосе отметил он.

– Заткнись! – распорядился Калеб.

«Он умрет от потери крови…»

Маргред с трудом приподнялась и села. Руки у нее горели огнем. Ноги, исцарапанные о камни, кровоточили. Болело и протестовало все тело – суставы, легкие, горло, живот, – как если бы магия, наполнившая ее, растянула ткани и сосуды, а потом смешала их в кучу, вышвырнув за ненадобностью все лишнее.

Калеб выглядел еще хуже – он тонул, его избивали, в него стреляли! – губы у него посинели, лицо осунулось и посерело, в глазах притаилась безмерная усталость. И незащищенность.

От волнения и беспокойства сердце Маргред билось с перебоями.

– Тебе нужен врач. – Она повернулась к Дилану. – Ты должен отвезти нас на своей лодке.

– Я, как всегда, к вашим услугам, – сухо ответил Дилан. – Что-нибудь еще?

Калеб покачал головой. Лицо его исказилось от боли.

– Мы должны остаться здесь. И вызвать по радио патруль береговой охраны.

Дилан удивленно приподнял брови.

– Для чего? Я мог бы доставить вас обоих на Край Света еще до того, как их катер доберется сюда.

– Убит человек, – пояснил Калеб. – Начнется следствие. Я должен оставаться рядом с телом до тех пор, пока место преступления не будет огорожено и осмотрено.

– Ох, перестань! Ты и вправду намерен привлечь хумансовскую полицию к расследованию того, что здесь произошло? И что ты им скажешь, хотел бы я знать?

– Правду, – ровным голосом ответил Калеб. – Столько, сколько смогу. Уиттэкер последовал за нами сюда, выстрелил в меня и ранил, а я убил его в порядке самозащиты.

– А как ты собираешься объяснить чудесное воскрешение давным-давно исчезнувшего брата-селки?

– Никак. Я вообще не собираюсь упоминать о тебе. Я хочу, чтобы ты вместе с лодкой убрался отсюда до прибытия полиции.

– Я не хочу, чтобы они появлялись здесь. Это мой остров.

– Твой?

Братья уставились друг на друга, как два котика-самца на лежбище.

– Да. – Улыбка Дилана была острой и ранящей, как нож. – Он достался мне в наследство от нашей матери.

– А ведь я вас искал, – внезапно признался Калеб.

Маргред, наблюдавшая за ними, прекрасно поняла, что Калеб протягивает брату руку дружбы. Он хотел, чтобы Дилан знал, что его не забыли. Дети моря жили свободными и беззаботными, как морские течения, следуя своим прихотям, ни о ком не заботясь и не испытывая привязанностей. Но Калеб пустил на суше корни, глубокие, как у столетнего дуба. И он был готов приютить под своей крышей любого, кто оказывался рядом. За семьсот лет своего существования Маргред не доводилось сталкиваться ни с кем, кто проявлял бы такую преданность долгу, такую заботу и сострадание, как Калеб.

– Я искал вас обоих, – продолжал он. – Проверял базы данных водительских прав, налогов на недвижимость в округе, записи об окончании высших учебных заведений. Но никого не нашел.

– А я не хотел, чтобы ты меня отыскал, – холодно заявил Дилан. – Мне не нравятся посетители.

Калеб кивнул, принимая категорический отказ как должное.

– Тогда убирайся отсюда к чертовой матери! И забирай с собой свое золото и свою шкуру.

Маргред отреагировала инстинктивно, как ребенок, у которого отняли любимую игрушку. «Нет. Шкура моя!» Калеб отдал свою находку ей. Внутреннее чутье и интуиция, отточенные семью веками выживания, подсказывали ей, что она должна немедленно забрать шкуру и вернуться в море.

– Возьми ее, и ты снова станешь свободной, – сказал Калеб, когда думал, что умирает.

Когда они оба думали, что он умрет.

Но Калеб выжил…

Маргред дышала тяжело, с хрипом, хватая воздух широко открытым ртом. Она не могла представить себе, как будет жить без него.

Дилан нахмурился.

– Шкура не моя, чтобы так просто взять и избавиться от нее. И не твоя, кстати, тоже.

Калеб потер лицо рукой, перепачканной засохшей кровью.

– Если вы оставите шкуру здесь, кто-нибудь из детективов Департамента уголовного розыска наверняка найдет ее во время обыска острова и решит, что это нарушение Закона о защите морских млекопитающих, после чего передаст ее федералам в качестве вещественного доказательства.

Он вовсе не пытался забрать у них шкуру. Он старался сохранить ее. Он хотел спасти ее, Мэгги. От осознания того, как он о ней заботится, у Маргред защипало глаза.

– Ладно, – заявил Дилан. – Я возьму ее себе. На время. – Он взглянул на Маргред равнодушными черными глазами, в которых светился вызов. – Она понадобится, когда Калеб тебя бросит.