Текст книги "Морская ведьма"

Во рту у Калеба пересохло, он с трудом сглотнул. Она что, не понимает, что кто-то может увидеть ее? Не говоря уже о том, что после утреннего дождя вода должна быть поистине ледяной. Она же переохладится, черт побери! С ней может случиться приступ головокружения, обморок, и она запросто утонет.

Калеб съехал еще на несколько футов.

А Мэгги, похоже, не обращала ни на что внимания. Она вошла в пенную полосу прибоя с тем же ленивым спокойствием и расслабленностью, с каким прежде лежала в ванне.

Калеб готов был задушить ее собственными руками. Он-то хотел всего лишь, чтобы она оставалась в безопасности. Он хотел, чтобы она вернулась домой. Неужели он ожидал от нее слишком многого, когда надеялся, что она сможет подождать всего-то пару часов, пока он делает все, чтобы поймать ублюдка, который напал на нее?

Очевидно, он ошибся.

Белопенные буруны волн завихрились вокруг ее лодыжек. Вокруг ее бедер, талии, груди. Калеб затаил дыхание, когда на девушку обрушилась огромная волна. Мэгги покачнулась, раскинула руки в стороны и скрылась под водой.

Ругаясь во весь голос, он вновь бросился вниз по крутой тропинке. Спотыкаясь о камни, он продрался сквозь кусты и буквально вывалился на песок пляжа.

И замер на месте, загипнотизированный зрелищем, которое открылось у подножия утеса.

Мэгги стояла по грудь в воде, так что над поверхностью моря виднелись лишь ее обнаженные плечи. Из-за туч выглянуло солнце, и лучи его заиграли на гребнях волн, изумрудно-зеленая череда которых неспешно катилась к берегу. Повсюду вскипали маленькие буруны и водовороты. Девушка засмеялась и протянула руки, мокрые волосы облепили ее голову, а лицо искрилось от воды и солнца.

Под ногами у него дрогнула и покачнулась земля. Колени у Калеба подогнулись, как тогда, на тропинке, хотя песок был мягким и ровным. Потому что вокруг нее в волнах играли, резвились и выпрыгивали из воды, выставляя напоказ свои серые, блестящие и мощные тела, дельфины. Их было много – пять, шесть, может быть, добрый десяток, он не мог сосчитать, и они окружили ее так тесно, что сердце у Калеба замерло и остановилось от страха и удивления.

Что, черт возьми, здесь происходит?

* * *

Маргред гладила дельфинов по широким лоснящимся спинам, их сила успокаивала ее. И болтовня тоже. Muc mara, дельфины быстро и радостно откликнулись на ее зов, с готовностью согласившись исполнить ее волю и доставить принцу ее призыв о помощи.

Разумеется, она никак не могла знать, какая именно часть ее послания и в каком виде попадет к Конну. Дельфины были разумными и добрыми созданиями, быть может, не столь надежными, как киты, не столь кровожадными, как акулы, и уж, конечно, не столь легко отвлекающимися и бестолковыми, как птицы или рыбы. Но беда состояла в том, что жили они в своем собственном времени, которое не совпадало не только со временем людей, но и селки. Они жили по законам океана, и что они при этом думали и понимали, не знает, пожалуй, ни Конн, ни даже сам Ллир.

Маргред смотрела, как дельфины удалялись, играя и прыгая, и горло у нее перехватило от радости и ужасного отчаяния. Они пришли по ее зову, успокоили и утешили ее, но она не могла последовать за ними в зеленую прохладу моря, уйти в набегающие волны, удалиться в расцвеченную золотом темноту океана.

Чувство потери снова обрушилось на нее и потянуло вниз, как намокшая одежда. С тяжелым сердцем она повернулась, чтобы выйти на берег.

У самой линии прибоя стоял Калеб. И при виде его, надежного и непоколебимого, Маргред вдруг стало так легко, что она на мгновение забыла о своих страхах и тревогах.

Он изумленно покачал головой.

– В жизни не видел ничего подобного.

Осторожность и предусмотрительность вернулись к ней как по мановению волшебной палочки. Маргред задорно склонила голову к плечу.

– Получается, я произвела на тебя столь ничтожное впечатление, что ты даже не запомнил меня голой?

Калеб улыбнулся, чего она и добивалась. Но сбить его с толку было очень и очень непросто.

– Я говорю о дельфинах.

– Ты и раньше должен был видеть дельфинов.

– Но не так, чтобы они буквально были готовы выскочить на берег, да еще настолько близко к человеку. Как-то в детстве, когда я был маленьким, мать… – Он осекся.

Его мать? Маргред почувствовала, как по жилам пробежала дрожь возбуждения. Его матерью была селки. Если он знал об этом, если хоть немного помнил ее, может быть, она все-таки сможет ему довериться.

– Когда ты был ребенком… – подтолкнула она его.

Калеб заколебался, потом равнодушно пожал плечами.

– Это было давно. Мне в ту пору было четыре. Может, пять. Мать привела меня на пляж. Она редко так делала. Дилан – да, иногда… Словом, она купалась на глубине, куда мне еще не разрешалось заплывать, когда появились дельфины. – Глаза его цвета морской зелени были глубокими, в них читалось отчаяние. – Все эти годы я думал, что все это выдумал. Что на самом деле этого никогда не было. Ну, ты понимаешь, как это бывает у маленьких детей, если они остаются одни или им скучно.

Ее собственное детство скрывала невообразимая тьма времени. Впрочем, Маргред не могла припомнить, чтобы когда-нибудь ей бывало скучно. А вот что такое одиночество, она понимала прекрасно.

Она коснулась его руки.

– Расскажи мне о своей матери.

Калеб отвернулся, и на скулах у него заиграли желваки.

– Рассказывать-то особенно и нечего. Она бросила нас, когда мне исполнилось десять… Тебе лучше накинуть на себя что-нибудь.

Интересно, что беспокоит его сейчас? Маргред была изумлена и немного обижена.

– Почему?

В глазах у него заплясали озорные огоньки.

– Непристойное поведение карается в штате Мэн максимальным сроком тюремного наказания в шесть месяцев или штрафом в пятьсот долларов. Ты же не хочешь, чтобы мне пришлось арестовать тебя?

Маргред тряхнула головой.

– Ты почти так и сделал. Запер меня одну в доме на все утро.

– Я оставил тебя с моей сестрой. Которая, кстати, очень беспокоится о тебе. Почему, черт возьми, ты не сказала ей, куда идешь?

– Ее в тот момент не было.

– Ты могла бы оставить записку.

А вот такая мысль даже не пришла ей в голову.

– Я не привыкла докладывать о том, куда ухожу и когда приду.

– Тогда можешь начать привыкать к этому прямо сейчас.

Изумленная, Маргред встретила его взгляд. Озорные огоньки заиграли в нем сильнее. Стали горячее. Призывнее.

У нее перехватило дыхание. Ах, вот оно что!

Она прошлась походкой манекенщицы, чувствуя, как он буквально пожирает ее глазами. Какие бы силы и способности Маргред ни утратила, она по-прежнему могла заставить мужчину смотреть себе вслед. Она наклонилась, давая ему полюбоваться достойным зрелищем, и подняла платье, кучкой валявшееся на песке.

Позади нее откашлялся Калеб.

– Что ты здесь делала?

На какое-то сумасшедшее мгновение Маргред едва не поддалась искушению рассказать ему все. Но он был наполовину человек и наверняка о своей второй половине селки не знал. А люди, сталкиваясь с чем-то странным и чужим для них, не могли пройти мимо, чтобы не попытаться понять. Подчинить себе. И управлять.

– Плавала, – ответила она.

– Голая… – заметил он, и это был не вопрос, а утверждение.

– Твоей сестре не понравится, если я намочу ее платье.

– Тебе не следовало мочить и свои швы.

– Морская вода лечит. – Она натянула платье через голову, подтягивая и поправляя его в нужных местах, и повернулась к Калебу лицом. – И как ты находишь это платье?

– Оно тебе немного тесное.

Маргред обожгла его яростным взглядом.

В уголках глаз у него разбежалась паутинка морщинок, он улыбнулся.

– Тебе не следовало приходить сюда одной.

– Я устала от ожидания.

– Что не объясняет, почему изначально ты пришла именно на пляж.

«Опасные воды», – подумала она.

– Я уже объясняла тебе вчера вечером. Я искала тебя.

Он настороженно взглянул на нее прищуренными глазами.

– Значит, кое-что ты все-таки помнишь.

Маргред приложила палец ему к щеке и провела им линию вниз, до горла.

– Тебя я вряд ли смогу забыть.

Калеб обхватил ее сильными руками и крепко прижал к груди.

– Оставим игры в покое, Мэгги. Что ты помнишь?

Как же он серьезен…

И как же откровенен в своей заботе о ней, в желании помочь. И эта его неподдельная искренность тронула ее сильнее угроз.

– Что еще тебе нужно знать?

– Почему бы нам не начать с твоего имени?

На этот вопрос она легко могла ответить.

– Маргред.

– Фамилия?

Она отрицательно покачала головой. Калеб стиснул зубы.

– Адрес?

Она беспомощно уставилась на него чистым и невинным взором.

– Но ты должна была приехать сюда откуда-то из другого места. Ты говорила, что родилась в Шотландии.

Маргред испытала какое-то глупое детское удовольствие оттого, что он это запомнил.

– Верно.

– Может, у тебя там остались друзья? Или семья?

– Нет, у меня нет семьи.

– Может быть, кто-нибудь, кто стал бы тебя искать?

Она вспомнила Конна.

– Я… Да, вот это возможно.

– Кто?

Слово прозвучало как треск льдин, наползающих друг на друга. Она отпрянула.

– Я не помню.

Калеб глубоко вздохнул, потом с шумом выпустил воздух.

– Послушай, Мэгги. Я могу защитить тебя. Я хочу защитить тебя. Но для этого ты должна мне верить.

– Но я и так доверяю тебе, – запротестовала она.

До определенной степени.

Она прижала пальцы к раскалывающимся от боли вискам. По правде говоря, нападение прошлой ночью произошло совершенно неожиданно, в полной темноте; вспышка голода и боли, слишком быстрая, чтобы от нее можно было защититься или распознать. Но она не ожидала, что почует в нападавшем запах демона. Ожидать, что смертный сможет встать на ее сторону в борьбе с элементалем, было безумием.

Калеб не сможет защитить ее.

И еще ей почему-то очень не хотелось видеть, как он падет, станет человеческой жертвой в короткой стычке Огня и Воды.

Он взял ее за другую руку и прижал к своей груди.

– Тогда давай договоримся вот о чем. С этого момента я не стану требовать от тебя немедленных ответов на свои вопросы. А ты перестанешь играть в игры с сексуальным подтекстом и честно будешь говорить мне, когда действительно ничего не помнишь, а когда просто не хочешь отвечать.

Это предложение прозвучало столь неожиданно, что она уставилась на него с открытым ртом. В голове беспокойным хороводом кружились мысли. Дельфинам может понадобиться несколько дней, чтобы доставить ее послание к Конну, и еще несколько, прежде чем принц ответит. А до той поры она могла рассчитывать только на себя.

Или нет, не только на себя. Кончиками пальцев она чувствовала, как бьется сердце Калеба.

Маргред запрокинула к нему лицо.

– Мы можем попробовать.

Губы Калеба дрогнули в улыбке. Он наклонился и легонько коснулся ее губ. Намек на страсть, шепот жажды – обещающий, сводящий с ума, сладостно-томительный. В предчувствии удовольствия она зарылась в песок кончиками босых пальцев.

А потом… ничего.

Она открыла глаза.

– Что это было?

Он по-прежнему улыбался ей сверху вниз, прикрыв глаза тяжелыми веками, удовлетворенный и сексуальный.

– Поцелуй. Чтобы скрепить сделку.

Она запустила руки ему под рубашку, притягивая к себе. Она искала удовольствия. Пыталась забыть и забыться.

– Сейчас, – сообщила она, – я покажу тебе, что такое настоящий поцелуй.

Губы его были теплыми и твердыми. Она куснула их, желая получить от него еще больше, вдохнуть его запах и ощутить его вкус. Они раскрылись для нее, и в то же мгновение он запустил руки ей в волосы, его язык оказался у нее во рту, а сама она, задыхаясь, еще крепче прижалась к нему. Шепот жажды воспламенился и растекся по ее телу, согревая изнутри. Ей захотелось забраться в него и остаться там, в обволакивающем тепле, навсегда.

Он сжал руки в кулаки, не отпуская ее волос, и она поморщилась от боли.

– Я хочу…

– Да, – выдохнула Маргред, не обращая внимания на боль.

Калеб поцеловал ее снова, на этот раз еще крепче.

Извиваясь всем телом, она теснее прильнула к нему, стремясь слиться с ним и стать одним целым. Он застонал – от удовольствия или от боли? – и покачнулся. Сквозь мокрое платье она ощущала его всего. Жесткое царапанье пуговиц, холодное прикосновение пряжки ремня… Она чувствовала его. Горячего и напряженного, прижавшегося к ней. Она поерзала, устраиваясь поудобнее, теряя голову от наслаждения, и забросила руки ему на шею.

Спотыкаясь на каждом шагу, Калеб пронес ее несколько ярдов до укромного уголка в тени скал. Прижав Маргред спиной к выемке в камне, не отрываясь от жарких, ищущих губ, он навалился на нее всем своим крупным и крепким телом.

Ощущение было очень похоже на то, которое испытываешь при нырянии, – погружение в наслаждение, в чувственную глубину. Она вцепилась руками в его плечи. Сейчас она получит это. Сейчас она может получить его.

– Потрогай меня, – требовательно прошептала она.

Калеб задрал подол ее платья. Она была уже влажной и готовой принять его. Кто-то из них – или он, или она – всхлипнул, когда Маргред выгнулась ему навстречу и откинула голову назад, с отчетливым стуком ударившись о скалу.

Перед глазами у нее вспыхнули разноцветные звезды.

– Господи! С тобой все в по….

Она обхватила Калеба так, что его рука оказалась зажатой между ее бедер.

– Не останавливайся.

Он не стал останавливаться, только подложил одну руку ей под голову, чтобы уберечь от скального грунта, а другой гладил ее, раздвигая и входя в нее, заставляя ее дышать жарко и учащенно, приподниматься и вставать на цыпочки. И вот уже сейчас, вот сейчас…

А-а-а-а-аххх.

Облегчение показалось ей пузырьками воздуха, которые быстро поднимаются на поверхность, растворяясь в ее крови.

– Славно. – Голос Калеба дрожал от смеха и сдерживаемого желания. – На этот раз все получилось быстро.

Маргред распахнула глаза и заявила, слабо улыбнувшись:

– Я же говорила тебе, что устала ждать.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Калеб рассмеялся и крепко обхватил ее своими огромными ручищами. Его член уперся ей в нижнюю часть живота.

Маргред с изумлением отметила про себя, что ей удивительно хорошо в его объятиях. Хорошо ощущать его поддержку, быть окруженной его теплом и запахом…

Она потерлась носом о его рубашку.

Он бережно поцеловал ее в затылок, а потом запрокинул ей голову, чтобы взглянуть в лицо. Под его взглядом ей вдруг стало неуютно и неловко.

– Что же мне с тобой делать, девочка ты моя Мэгги?

Ее рука скользнула вниз по его форменным брюкам.

– Я бы сказала, что это очевидно.

От наслаждения он прикрыл глаза, но потом отстранился.

– Если я попытаюсь взять тебя вот так, стоя, то все закончится тем, что мы оба упадем на песок. Не говоря уже о том, что после этого я целую неделю не смогу ходить.

Маргред провокационно приподняла брови.

– Ну и что?

Он улыбнулся одной из своих редких улыбок.

– А то, что нам придется как-то тащиться вверх на утес, чтобы сесть в джип.

Маргред нахмурилась. Ее редко волновало, получал ли сексуальный партнер удовлетворение. Тем не менее ее укололо то, с какой легкостью Калеб отказал в удовольствии и себе, и ей.

Он убрал прядку волос с ее лба, и этот жест получился таким нежным, что сердце у нее снова сладко заныло.

– Кроме того, в следующий раз мы непременно займемся любовью на кровати. – И тогда я хотя бы смогу снять брюки.

– Ты можешь снять их прямо здесь.

– Только в том случае, если буду готов заплатить пять сотен долларов за совершение непристойного деяния.

Она вновь удивленно приподняла бровь.

– А я и не думала, что твоя нагота стоит так дорого.

– Милая, ты в любое время можешь любоваться мною бесплатно. Но не здесь. – Он отодвинул ее от себя на расстояние вытянутой руки. – А где твои туфли?

– У меня их нет.

– Люси что, не могла одолжить тебе пару теннисных туфель?

– Она пыталась… – Воспоминание об этом вызвало улыбку на лице Маргред. – У твоей сестры очень большие ноги.

– Она в них выросла, в этих туфлях. Как насчет пары резиновых сандалий?

Они натирали перепонку между пальцами ног, которую селки между собой называли «паутинкой». Поэтому Мэгги лишь молча пожала плечами.

– Ладно, оставим это. – Калеб заправил в брюки выбившуюся рубашку и перевел взгляд с ее босых ступней на каменистую тропинку. – Я поднимусь один, объеду вокруг и подберу тебя здесь.

Он снова о ней заботился.

Она испытала чувство благодарности… и неожиданного раздражения.

– Я могу идти. Сюда же я как-то пришла?

– Угу. – Похоже, ее слова не произвели на него особого впечатления. – Покажи мне свои ступни.

Когда она не пошевелилась, он присел на корточки, взял ее за лодыжку и приподнял ногу. Маргред подогнула пальцы, пытаясь скрыть паутинку. Но Калеб, похоже, не обратил на это внимания – его больше интересовала ее пятка с нежной исцарапанной кожей. Ноги людей были созданы для ходьбы. Ноги людей… Прогулка к морю от коттеджа поневоле напомнила Маргред человеческую историю о русалке, которая пожелала стать смертной женщиной, а потом чувствовала себя так, словно идет по битому стеклу или лезвиям ножей.

Калеб рассматривал ее поцарапанную и израненную ступню, и по лицу его ничего нельзя было прочесть.

– Я подберу тебя у съезда на пляж. А потом мы подскочим к Уили и подберем тебе кое-что необходимое.

То есть купят вещи, необходимые ей, хотел он сказать.

– У меня нет денег, – призналась Маргред.

Он лишь крепче сжал губы.

– Я могу ссудить тебе некоторую сумму.

– И как я с тобой расплачусь?

Он отпустил ее ногу и отряхнул песок с ладоней.

– Я уже думал об этом.

– Уверена, так оно и было. Ты ничего не пропускаешь.

Он вперил в нее пронзительный взгляд зеленых глаз.

– И что это должно означать?

– Только то… что ты живешь разумом. Ты всегда взвешиваешь последствия своих поступков – что хорошо, что плохо, что логично и каким должен быть следующий шаг. А я живу не так.

– И думаешь, что это неправильно.

– Вовсе нет, – поправила она его. – Но это делает нас… – Она приподняла руки, а потом уронила их, – …разными.

Он застыл, не сводя с нее пристального взгляда.

– Может быть, именно поэтому мы так хорошо подходим друг другу.

Может быть. Такая возможность согрела ей сердце. Но между ними существовали различия, о которых он даже не подозревал.

Различия, которые делали продолжительные отношения невозможными.

* * *

Антония Бароне с грохотом водрузила поднос на стальной прилавок и недовольно взглянула на дочь.

– Не нужно учить меня, как делать лазанью. Я готовила ее еще тогда, когда тебя и на свете-то не было.

Раздражение Реджины закипало, как горшки и кастрюльки на плите. Обычно ей удавалось сдержаться. Но только не сегодня. Не сегодня, когда, притом что у них и так не хватает рук, Антония бросает все и смывается в разгар обеденного наплыва посетителей, оставив Реджину разбираться с ордой промокших и недовольных туристов.

– Я не говорю тебе, как делать что-то. Я просто говорю, что если бы взяли свежий сыр моцарелла вместо этой нарезанной ломтиками гадости, которую ты покупаешь…

– …то люди, которые сюда приходят, не почувствовали бы никакой разницы, – с триумфом закончила Антония.

– Нет, почувствовали бы. Люди всегда замечают качество, если предложить его им. Если ты станешь развивать у них вкус…

Антония презрительно фыркнула.

– Развивать! У меня здесь ресторан, а не вечерняя школа.

Над входной дверью звякнул колокольчик.

Антония кивнула в сторону зала.

– Ступай к клиентам.

Клиенты… Туристы с песчаных пляжей, требующие пиццу. Лишенные воображения, недалекие островитяне, которые привыкли получать соус к салату закупоренным в бутылочку, а гребешки – поджаренными. Возможно, мать и права…

Толкнув вращающуюся дверь, Реджина вышла в обеденный зал.

И замерла как вкопанная при виде шефа полиции Кэла Хантера, обнимающего за талию незнакомую женщину.

Впрочем, Реджина мгновенно заставила себя встряхнуться. А чего, собственно, она ожидала? Кэл никогда не проявлял к ней настоящего интереса. Романтического интереса, одернула она себя, вспомнив о его добром отношении к Нику. Очевидно, худощавые и острые на язык одинокие мамочки не в его вкусе.

Нет, скорее Кэла привлекали… Скажем так, экзотические женщины с выпуклостями в нужных местах, полными губами и глубокой ложбинкой на груди.

Вот как эта.

Реджина стояла и смотрела, как Калеб вел эту женщину к ней, поддерживая одной рукой за талию. А кто-то хорошенько избил эту красотку. Но даже строчка уродливых швов, видневшаяся у нее на голове, должно быть, только добавляла незнакомке уязвимости в глазах такого большого и крутого парня, как Кэл.

Женщина была босая. А между тем в окне ресторана была выставлена табличка с изложением принципа, которого здесь придерживались: «ПРИШЕЛ БЕЗ ОБУВИ И БЕЗ РУБАШКИ – ОСТАЛСЯ БЕЗ ОБСЛУЖИВАНИЯ».

Реджина вытерла руки о фартук. И что же ей делать? Вызвать полицию?

– Привет, Кэл. Кто твоя подруга?

– Это Мэгги. Мэгги, Реджина Бароне.

Женщина молча наклонила голову в знак приветствия.

– Рада с вами познакомиться. – Реджина перевела взгляд на Кэла. – Для ужина ты пришел рановато.

В ответ он так интересно улыбнулся – по-своему, одними глазами.

– Я решил избежать давки.

– В таком случае радуйся, что не пришел к нам сегодня на обед. Очередь тянулась из ресторана на улицу, а за прилавком никого не было. Что тебе принести?

– Мне нужны деньги, – сказала вдруг женщина.

Реджина недоуменно уставилась на нее.

– Простите?

Калеб откашлялся и поспешил вмешаться.

– Твоя мать говорила, что вам не хватает рабочих рук. Я и подумал, что Мэгги может немножко помочь вам в этом вопросе.

Ага. Можно подумать, им двигало исключительно желание облегчить ей жизнь!

Реджина перевела взгляд на эту Барби-С-Глубокой-Ложбинкой.

– У вас уже есть опыт?

– Какой именно опыт?

– Обслуживания клиентов за столиками, мытья тарелок, работы с кассовым аппаратом за стойкой. Опыт работы такого рода.

– Нет.

Еще бы, разумеется, нет. Реджина вздохнула.

– Ты уже разговаривал с моей матерью об этом? – поинтересовалась она у Кэла.

– Она сказала, что решение остается за тобой.

Отлично! Мать не позволяла Реджине купить приличного сыра, но если что-то грозило до неприличия выйти из-под контроля, то принимать решение следовало именно ей.

– Ладно. Начнем с того, что я попрошу вас заполнить парочку анкет. Посмотрим, как вы справитесь.

Женщина – Мэгги – перевела взгляд на Калеба.

– Анкет?

– Дай нам несколько минут, – попросил он.

Женщина не сводила с него взгляда, пока Реджина ходила за необходимыми документами.

– Держите.

Пожав плечами, Мэгги с анкетами и карандашом проскользнула в ближайшую кабинку.

– Ты не сможешь внести ее в регулярную платежную ведомость, – сказал Реджине Калеб.

Та в ответ удивленно приподняла бровь.

– Ты хочешь, чтобы я платила ей наличными?

– Это будет не первый случай, когда кому-то в ресторане платят под столом.

– Такова ваша официальная рекомендация в качестве стража порядка, шеф Хантер?

– Это моя просьба, – ровным голосом ответил Калеб. – В качестве друга.

– Вот же дерьмо какое! – с отвращением воскликнула Реджина.

Он улыбнулся, и на один короткий миг она ощутила себя Ником, стремящимся завоевать внимание взрослого мужчины.

– Не то чтобы меня это касалось, – сказала она, – но все-таки почему?

Калеб заколебался.

– Я надеюсь, что ты присмотришь за ней. Дай мне знать, если кто-нибудь будет приставать к Мэгги.

– Ты имеешь в виду, помимо моей матери?

В уголках глаз Калеба снова собрались лучики смеха.

– Я, скорее, имел в виду высоченного мужика, ростом где-то шесть футов и два-четыре дюйма и весом около ста девяноста фунтов.

– А не будет ли преувеличением предположить, что именно этот высокий и стройный незнакомец так изуродовал ее лицо?

– Все может быть.

Реджина ощутила мгновенный прилив симпатии к женщине в кабинке. Мужчины иногда бывают такими скотами! Но у нее были свои близкие люди, о которых она должна позаботиться.

– И ты ждешь, что он вернется, чтобы довести начатое до конца? – спросила она. – Теперь, когда занятия в школе закончились, Ник все время крутится где-нибудь поблизости, и я не стану делать ничего, что подвергло бы его опасности.

– Я бы и не стал требовать от тебя этого, – заверил ее Калеб. – Я просто хватаюсь за соломинку.

– За соломинку, говоришь?

Реджина взглянула на Мэгги. Женщина отложила все анкеты – они теперь лежали перед ней на столе – и подзывала Геркулеса, который возлежал на своем обычном месте на подоконнике. Кот, который обычно с крайним презрением относился к посетителям ресторана, вытянул шею, чтобы понюхать ее пальцы. Реджина решила, что это говорит в пользу Мэгги.

А что она думает об этой твоей соломинке?

Мы еще не обсуждали такую возможность.

– Почему?

– Она говорит, что не помнит момента нападения.

Быть может, у Реджины разыгралось воображение, но почему-то ей показалось, что он подчеркнул слово «говорит», хотя и совсем немного.

– Ты ей веришь?

– Я верю в то, – медленно и раздельно произнес Калеб, – что она может не хотеть вспомнить.

– Потому что покрывает кого-то, – догадалась Реджина. На лице у него появилось замкнутое и строгое выражение.

– Или убегает от кого-то.

* * *

– Мои поздравления! – Калеб опустился на сиденье напротив Маргред, с облегченным вздохом вытягивая больную ногу. – Теперь у тебя есть работа.

– Деньги, – с удовлетворенным видом подтвердила она.

– Не раньше, чем ты действительно начнешь работать. Но да, общий смысл состоит именно в этом.

– А когда я начну?

– Реджина хочет, чтобы ты вышла в обеденную смену, – может, для того чтобы начать учет твоего рабочего времени. Я завезу тебя завтра по пути на работу.

– Завтра, – повторила она.

– Да. А сегодняшнюю ночь… – Калеб сделал глубокий вдох, удивляясь сосущему нервному ощущению, возникшему вдруг в животе. – Я подумал, что ты можешь провести ее у меня.

– В твоей постели.

Между ними повисли его слова, сказанные на пляже: «В следующий раз мы непременно займемся с тобой любовью на кровати. И тогда я хотя бы смогу снять брюки».

– Если только это приемлемо для тебя, – осторожно сказал он.

– Почему это должно быть для меня неприемлемо?

Он был хорошим копом, но ни по выражению лица, ни по ее тону не мог понять, о чем думает девушка. Была ли она изумлена? Или разочаровалась в нем?

– Я хочу, чтобы ты осталась со мной. Но при этом ты не обязана… – Он беспомощно умолк и сделал новую попытку. – Ты ничего мне не должна.

– Ты снова живешь разумом, – заметила она.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Ты обеспокоен тем, что если я останусь, то и сексом буду заниматься с тобой из чувства долга. Что я окажусь в зависимости от тебя и стану презирать тебя за это.

Калеб не спал почти тридцать шесть часов. У него уже недоставало сил – да и остроумия – вести эту извечную игру между мужчиной и женщиной.

– Что-то в этом роде.

Маргред щелкнула пальцами, и большущий котяра Геркулес лениво двинулся к ней, чтобы посмотреть, в чем дело.

– Видишь этого кота?

– Вижу. Ну и что?

– Эти люди, они ведь кормят его, правда?

– Когда Антония не видит.

– Они позволили ему зайти внутрь.

Маргред пощекотала кота под подбородком. Замурлыкав, Геркулес откликнулся на ласку.

– Мне больно прикасаться к нему, ласкать его… Но люди не владеют котом. – Она взглянула ему в глаза. – Так и я не буду принадлежать тебе, даже если решу остаться у тебя.

Он потер лицо правой рукой.

– Это значит, что ты будешь со мной, правильно?

Ее губы изогнулись в провокационной улыбке.

– О да!

– Отлично! – Внезапно усталость стала отступать. – Тогда давай купим что-нибудь поесть и поедем домой.

После того как они покинули заведение Антонии, Калеб предложил приобрести для начала самое необходимое: футболки, туалетные принадлежности и обувь. В островных магазинчиках имелся небольшой выбор предметов женского туалета, но на стеллажах лавки «Сувенирный маяк», торгующей одеждой для отдыха, они нашли свободную юбку-распашонку и легкие спортивные брюки на завязках, в которых Мэгги могла протянуть следующие пару дней.

Калеб отнес их покупки в кассу.

Чек им пробивала Джейн Айви, и ее каштановый перманент буквально подрагивал от возбуждения. Она носила все те же каштановые туго завитые химические кудряшки – может, даже и тот же самый джемпер, – что и двадцать лет назад, когда Калеб забегал к ней в магазинчик по дороге из школы. Вот почему он вернулся домой. Из-за ощущения продолжения нормальной жизни. Чувства общности. И сопричастности.

– Какой кошмар случился прошлой ночью, шеф! – приветствовала она его.

– Зовите меня Калеб, прошу вас.

– Не знаю, что станется с бизнесом, если люди перестанут чувствовать себя в безопасности, отдыхая здесь.

Он попытался успокоить и приободрить ее.

– Не думаю, что прямо сейчас вам нужно беспокоиться об этом.

– Просто большинство людей приезжают в Край Света именно для того, чтобы убежать от всего этого.

– Всего чего?

– Насилия. – Она метнула на него быстрый взгляд. – Разумеется, вам-то как раз к нему не привыкать, учитывая, что вы приехали из Портленда.

В ее представлении город на другой стороне залива ничем не отличался от Лас-Вегаса. Или Содома с Гоморрой.

– Куда бы вы ни поехали, люди остаются практически одними и теми же, – ответил Калеб. – Преступления тоже.

– И все-таки… у нас никогда не случалось ничего похожего, пока шефом полиции оставался Рой Миллер. – Она боязливо ткнула в пачку презервативов. – Это вы тоже покупаете?

А вот иногда то, что все вокруг знали друг друга как облупленные, могло причинить серьезные неприятности.

– Да, мэм. Я уже слишком стар для того, чтобы воровать их с полок, как проделывал когда-то.

– О, вы так никогда не поступали, – уверенно возразила Джейн. – Это она? Та девушка, на которую напали?

Калеб проследил за ее взглядом и увидел Мэгги, которая медленно продвигалась по проходу, где продавались брелоки для ключей с надписью «Остров Мэн», толстостенные бокалы для виски и коктейлей, а также упакованные в целлофановую обертку раковины из Флориды.

Она выглядела здесь совершенно не к месту. Синее платье Люси безобразно окутывало ее прекрасное тело, но матово-бледная красота девушки светилась в этом неряшливом магазинчике подобно луне, свет которой пробивается сквозь облака.

– Ее зовут Мэгги, – пояснил Калеб.

– Бедняжка! – откликнулась Джейн. – Она ведь нездешняя, не так ли?

Мэгги остановилась перед витриной с дешевыми коралловыми ожерельями – из тех, что подростки покупают себе на каникулах. Глаза у нее были потерянными и мертвыми.

Сердце Калеба едва не разорвалось от жалости.

– Я возьму его, – сказал он. – Ожерелье.

– Какое именно?

– Не имеет значения. – Любое, которое сумеет изгнать печаль из ее прекрасных глаз и унять боль у него в груди. – Какое она захочет. Включите его в счет.

Он заплатил за одежду, презервативы, ожерелье и направился к Мэгги, которая на этот раз замерла перед проволочной клеткой с крабами-отшельниками, ютившимися в безвкусно-аляповатых раковинах.

Калеб легонько коснулся ее руки.

– Увидела еще что-нибудь, что тебе нравится?