Текст книги "Строптивая наложница"

Отскочив в сторону, девушка с опаской взглянула на пирата.

– Но я не смогу этого сделать, аль-Вахид, – со слезами пролепетала она. – Я в первый раз вижу такие танцы, и мне ни за что не повторить движений Зубейды!

– Ты хочешь сказать, что и танцевать не умеешь? Шайтан тебя возьми, англичанка! – Аль-Вахид раздраженно стукнул кулаком по подушке. – Играть ты не умеешь, петь не умеешь, танцевать не умеешь… На что же ты тогда годна, бестолковая рабыня?!

Он снова повернулся к ней, и в его черных глазах мелькнул опасный огонек.

– Не хочешь ли ты чем-то иным ублажать своего господина? – вкрадчиво спросил он, подвигаясь ближе. – Например, ласкать его своими тонкими, нежными пальчиками…

Он схватил ее руку и с хохотом прижал к своему интимному месту. Элизабет отчаянно завизжала и, вырвавшись, вскочила на ноги. Шелковая ткань, которой она прикрывала тело, соскользнула, и пират ловко подхватил ее, с улюлюканьем покрутив над головой. Отбежав подальше от аль-Вахида, девушка в отчаянии заломила руки и беззвучно разрыдалась под издевательский хохот своего мучителя.

«Боже, какое немыслимое унижение! – думала она, терзаясь от бессилия. – Он может заставить меня делать все, что ему вздумается, и я не в силах ему помешать! Я не могу даже плюнуть ему в лицо, потому что тогда это чудовище просто растерзает меня! Немыслимо! Я, знатная английская маркиза, вынуждена терпеть такие издевательства какого-то грязного подонка!»

Вдоволь насладившись слезами пленницы, пират встал и направился к ней. Элизабет выжидающе смотрела на своего мучителя, гадая, что он еще придумает, чтобы поиздеваться над ней. Заметив, что она пытается хоть как-то прикрыть руками грудь, аль-Вахид насмешливо оскалился:

– Итак, ты не желаешь развлекать своего господина. В таком случае мне остается только одно – отдать тебя своим корсарам, чтобы они тоже хорошенько позабавились с тобой. Ну, что ты скажешь на это, зеленоглазая ведьма?

– О нет, только не это! – в ужасе прошептала Элизабет. Она чувствовала, как от смертельного страха у нее начинают леденеть руки. Неужели ей придется пройти через подобный кошмар? Если она попадет в лапы пиратов, то просто не выдержит насилия и умрет! – Все что угодно, аль-Вахид, только не отдавай меня своим людям!

– Хорошо. Тогда ты сейчас будешь танцевать передо мной, а потом ублажать меня своими ласками. Ну? Согласна?

Элизабет обреченно кивнула. Повернувшись к невольницам, аль-Вахид отдал какое-то приказание, и спустя пару минут Зубейда бросила перед девушкой груду блестящих тряпок.

– Одевайся, – приказал пират. – В этом наряде ты будешь развлекать меня танцами.

Пытаясь унять колотившую ее дрожь, Элизабет торопливо натянула на себя то, что принесла Зубейда. Это оказалась красная юбочка с бахромой, сквозь которую просвечивали очертания ног, и короткая жилетка, едва прикрывающая грудь. Остальные невольницы аль-Вахида были одеты более пристойно, но возражать пирату девушка не осмелилась.

Как только пленница оделась, аль-Вахид сделал знак Фатиме и та принялась играть ту же мелодию, под которую танцевала Зубейда. Растерянно оглянувшись, Элизабет встретила хмурый взгляд пирата, нетерпеливо постукивающего ладонью по подушке.

– Ну же, начинай, не заставляй меня ждать! – грозно прикрикнул он, и девушка увидела в его руках ту самую плеть, которой он бил ее час назад.

«Это невозможно, я не могу позволить ему так унижать меня! – стиснув зубы, думала Элизабет. – Пусть лучше он изобьет меня».

Пират приподнялся, и она с криком отскочила в дальний угол каюты. Закрыв глаза, она приказала себе не думать ни о чем и только вслушиваться в ритмичную музыку. Вспоминая движения Зубейды, она начала старательно двигаться, пытаясь сосредоточиться и повторять увиденное. Руки в стороны, потом плавно вверх, потом вниз и снова вверх… Движения должны быть свободными, словно руки превращаются в легкие крылья. И не забывать при этом поводить плечами и покачивать бедрами. Вот так, легко и без напряжения, следуя ритмичной мелодии. Затем грациозный разворот и снова…

– Живее, живее вращай своими неповоротливыми бедрами! – весело покрикивал аль-Вахид, азартно прихлопывая в ладоши. – Почаще крутись вокруг себя, чтобы юбка взлетала вверх! Я хочу видеть твои ноги…

Мучительные стоны пленницы тонули в шуме музыки и щелканье кастаньет. В голове у нее не осталось ни одной мысли, только бесконечное кружение и ритмичное звучание, от которого уже шумело в ушах. Аль-Вахид что-то задорно кричал, перемежая английские слова с арабскими, но Элизабет не могла разобрать ни одного слова. Она все двигалась и кружилась, словно заведенная игрушка, пока в глазах у нее не потемнело. Чувствуя, как пол уходит из-под ног, девушка попыталась найти какую-нибудь опору, но ее руки повисли в воздухе, в голове зашумело, перед глазами что-то вспыхнуло и погасло…

Элизабет очнулась, когда одна из невольниц аль-Вахида начала брызгать ей в лицо холодной водой. Приподнявшись, девушка затравленно оглянулась и тихо застонала, увидев прямо перед собой лицо своего мучителя.

– Ну, англичанка, ты уже пришла в себя? – ухмылялся он, чувствительно похлопывая ее по бескровным щекам. – Давай поднимайся, день еще не кончился!

Усевшись на подушках, пират взял наполненный кубок и знаком приказал Зубейде поднести другой Элизабет.

– Выпей вина, англичанка, а то твои щеки белее выбеленного полотна.

Элизабет сделала несколько глотков и с отчаянным вызовом посмотрела на аль-Вахида.

– Что ты скажешь, мой господин? Теперь ты доволен своей послушной рабыней? – спросила она с горькой усмешкой.

Он рассмеялся, и девушка с трудом поборола желание запустить в него кубком.

– Признаться, ты порядком позабавила меня, англичанка. Такой неуклюжей танцовщицы мне еще не приходилось видеть. Но потом у тебя получалось все лучше. Думаю, ты скоро научишься этому искусству и будешь каждый день ублажать меня танцами.

– Каждый день? – Элизабет почувствовала, что ей снова становится дурно. – Ты хочешь сказать, что не собираешься меня отпускать?

Аль-Вахид посмотрел на нее с притворным непониманием.

– А ты все еще надеешься, что я тебя отпущу? Глупая женщина! Забудь о том, что можешь расстаться со мной. Впрочем, – прибавил он после короткого раздумья, – когда ты мне наскучишь, я продам тебя на алжирском рынке.

– Тогда почему бы… – начала Элизабет, но тут в дверь настойчиво застучали. Машинально прикрыв наготу, которую она уже перестала ощущать, девушка обернулась в сторону двери, куда смотрел и аль-Вахид. Пират что-то громко прокричал, и в каюту вошел еще один смуглолиций араб. Аль-Вахид поднялся ему навстречу, и они о чем-то заговорили на арабском. Элизабет напрягла слух, но ее измученное сознание отказывалось воспринимать чужую речь.

Внезапно мужчины разом взглянули в ее сторону, и у девушки по телу поползли мурашки. О нет, этого не может быть, ведь аль-Вахид обещал, что к ней больше никто не притронется… Облизнув пересохшие губы, Элизабет испуганно уставилась на вошедшего пирата, обладавшего еще более отталкивающей наружностью, чем аль-Вахид. Сказав товарищу еще пару слов, ее хозяин с неприятной ухмылкой направился к пленнице, судорожно прижимавшей к груди розовое покрывало.

– Мой верный помощник Зураб тоже не прочь попробовать твоего нектара, – не допускающим возражений тоном проговорил аль-Вахид. – Смотри же, чтобы он остался доволен тобой! Иначе мне придется наказать тебя, мой нежный английский цветочек.

– Но ты же обещал, что не отдашь меня своим людям, – охрипшим от волнения голосом промолвила Элизабет.

В ответ пират лишь рассмеялся, а затем отвесил ей звонкую пощечину.

– Ты – моя рабыня и не смеешь обсуждать приказания господина! – сверкнув очами, бросил аль-Вахид. Потом щелкнул пальцами и в сопровождении невольниц покинул каюту.

Застыв от ужаса, Элизабет молча смотрела, как Зураб с плотоядной ухмылкой приближается к ней. Остановившись прямо перед пленницей, он задрал темную рубашку и резким движением спустил штаны, обнажив омерзительную набухшую плоть. Застонав от отвращения, девушка закрыла глаза, чтобы не видеть этой отвратительной картины. Но в следующий момент она чуть не закричала во все горло, когда пират резко притянул ее голову к своему интимному месту, пытаясь прижать свое мощное орудие к ее рту.

Собрав остатки сил, Элизабет отчаянным усилием вырвалась и, вскочив с подушек, бросилась бежать. Однако у самой двери пират настиг ее и сбил с ног. Схватив пленницу за волосы, он поволок ее обратно, подталкивая коленом, словно она была мешком с мукой. Забыв угрозы аль-Вахида, Элизабет кусалась и царапалась, извиваясь в руках насильника, словно верткая змея. Наконец устав бороться с пленницей, Зураб намотал на руку ее волосы и ударил кулаком по лицу. А затем быстро перевернул на живот и прижал к ковру своей тяжелой лапищей. У Элизабет даже не было сил кричать, когда он начал наносить резкие удары кулаком по ее бедрам и ягодицам. Она лишь вздрагивала, издавая глухие стоны при каждом ударе.

Когда же пленница окончательно затихла, пират нетерпеливо раздвинул ее бедра и вошел в нее мощным движением, разрывая нежные стенки девичьей плоти. Он навалился на нее сзади всей тяжестью своего тела, его смрадное дыхание обжигало шею Элизабет, лишая ее рассудка. Плотно прижатая к ковру, она не могла свободно дышать и только судорожно вздрагивала каждый раз, когда мужское орудие грубо пронзало ее тело. Наконец пират расслабился и выскользнул наружу с отвратительным булькающим звуком.

Когда Элизабет смогла отдышаться и перекатилась на бок, Зураба уже не было в каюте. Вместо него на девушку с мерзкой улыбочкой смотрел аль-Вахид. Его штаны были уже спущены, а орудие полностью готово к бою. Тяжело застонав, Элизабет бессильно вытянулась на ковре.

«Боже, сделай так, чтобы я умерла, – взмолилась она. – Я больше не в силах выносить эти мучения!»

Глава 4

– Миледи, миледи, пожалуйста, скажите хоть что-нибудь! О святая мадонна, что эти изверги сделали с ней?!

Тихий, надрывный плач служанки окончательно прогнал оцепенение, в котором пребывала Элизабет. Приподнявшись, девушка открыла глаза, но в кромешной тьме ничего не было видно.

– Розалин, – тихо позвала она, – это ты? Где ты, моя бедняжка?

– Я здесь, здесь, миледи, рядом с вами. – Жаркое дыхание горничной согревало замерзшие руки маркизы. – Слава Богородице, вы живы!

Пощупав пространство вокруг себя, Элизабет села на подстилке. Сквозь крохотное оконце под самым потолком пробивался лунный свет, и пару минут спустя Элизабет начала смутно различать окружающие предметы. Да, они находились в той же самой каморке, заставленной какими-то мешками, что и прошлой ночью.

– Как вы себя чувствуете, миледи? Могу я хоть чем-то помочь вам?

– Принеси немного воды, дорогая.

– О миледи! Но ведь эти изверги оставили нас совсем без воды! Дверь заперта, и я не могу никуда выйти.

– Да уж лучше нам и не выходить никуда! – мрачновато заметила Элизабет. – А то, не ровен час, на нас опять набросится один из этих зверей.

Глубоко вздохнув, девушка расправила затекшие конечности. Странно, но голова совсем перестала кружиться, только немного побаливала щека, по которой ее ударил Зураб. А еще не прекращалась ноющая боль в истерзанном насильниками месте. Но к ней придется притерпеться.

– Розалин, – тревожно спросила Элизабет, – скажи мне, ты помнишь, как меня принесли сюда? Ты– не видела… не видела крови?

– Нет, миледи, ничего такого не было. Я не отходила от вас все эти два часа и обязательно заметила бы.

– Два часа? – с недоверием переспросила Элизабет. – Это столько времени я находилась без сознания?

– Я не могу сказать точно, миледи, у нас же нет часов. Но мне показалось, что прошло примерно столько времени. Во всяком случае, сумерки успели смениться полной темнотой.

Элизабет напрягла глаза, пытаясь рассмотреть лицо служанки.

– Бедная моя Розалин, – горестно промолвила она, – ты пострадала больше меня, а все равно стараешься заботиться обо мне. Как ты сама? Когда аль-Вахид пришел за мной, тебя уже здесь не было. Он сказал… – она сглотнула подступивший к горлу комок, – что отдал тебя этому мерзавцу Зурабу…

Розалин тяжело вздохнула, закрыв руками лицо.

– Самое ужасное позади, миледи. Теперь я больше не невинная девушка. Видно, такая уж моя судьба.

– Этот подонок сильно покалечил тебя?

Элизабет нервно поежилась, вспомнив доносящиеся из-за перегородки крики.

– Нет, миледи, не думаю. Но он… Ах миледи, он заставлял меня делать такие мерзкие вещи… В конце концов я потеряла сознание и очнулась только тут. Я сходила с ума, дожидаясь, пока вас тоже приведут сюда, а вас все не было и не было. Я так испугалась, миледи! Ведь вы – такая вспыльчивая, такая несдержанная на язык… Я боялась, что вы разозлите аль-Вахида и он прибьет вас.

– Поверь, голубушка, аль-Вахид быстро отучил меня распускать язык! – Элизабет жестко усмехнулась. – А если бы я оказалась плохой ученицей, уже была бы отправлена на корм рыбам. Хотя… сейчас мне кажется, что лучше бы он и вправду это сделал. Тогда бы мне не пришлось больше терпеть все эти издевательства.

– Никогда не смейте так говорить, миледи! Если я еще хоть раз услышу, что вы хотите умереть…

Розалин остановилась, не договорив своей угрозы. Элизабет не видела в темноте глаз горничной, но часть ее внутренней силы невольно передалась и ей. Грустно улыбнувшись, она протянула руку и встретилась с рукой служанки, тотчас крепко сжавшей ее холодные пальцы.

– Прости меня, Розалин, – тихо сказала маркиза. – В том, что случилось, только моя вина. Если бы я не была такой своевольной, мы не угодили бы в эту страшную переделку.

– Нет, миледи, – Розалин покачала головой, – я тоже виновата, что мы попали в руки к пиратам. Я должна была предостеречь вас и даже поднять шум. А вместо этого я поддалась любопытству и страсти к приключениям. Вот и нашла их… на свою голову. Но так не может долго продолжаться. Рано или поздно мы выберемся из этого ада. Скоро корабль аль-Вахида зайдет в какой-нибудь порт, и мы попытаемся бежать.

– Ты рассуждаешь разумнее, чем я. – Элизабет взглянула на служанку с невольным уважением. – Но вот вопрос: сможем ли мы дожить до этого дня?

Розалин убежденно кивнула, крепче сжимая ладонь хозяйки.

– Сможем, если будем благоразумны и осторожны. Нам понадобится много выдержки и душевных сил, миледи. Обещайте, что будете следовать моим советам и не лезть на рожон.

– Обещаю. А ты обещай мне взамен кое-что другое. – Элизабет обняла девушку за плечи и ласково коснулась губами ее щеки. – С этого дня нет больше ни служанки, ни госпожи. Ты – моя дорогая и любимая подруга.

Крепко обняв хозяйку, Розалин на минуту прижала ее вздрагивающую голову к своей груди.

– Да, Бет, – эхом отозвалась она, – ты – моя дорогая и любимая подруга. С этого дня и навсегда.

Утром их разбудила Фатима, принесшая скудный завтрак. Когда рабыня аль-Вахида, поставив поднос с едой на пол, вышла в коридор, ее кто-то громко окликнул за дверью. Приложив палец к губам, Розалин поспешно бросилась к двери и приникла к замочной скважине. Спустя минуту она вернулась на место и тихо сообщила:

– Эту девушку позвал сам аль-Вахид. Как я поняла, он приказал ей пойти наверх и… назвал имя какого-то мужчины. Думаю, он велел ей удовлетворить его. Должно быть, для этого он и держит этих запуганных невольниц на корабле.

– Такая же участь ожидает и нас, – мрачновато заметила Элизабет.

– Нет, во всяком случае не сейчас. Я почему-то уверена, что аль-Вахид не отдаст нас другим мужчинам. Он будет держать нас только для себя и этого мерзкого Зураба, который является здесь кем-то вроде первого помощника капитана. По крайней мере, до тех пор, пока мы не наскучим ему.

– По-твоему, это открытие должно нас как-то утешить?

– Конечно! – Розалин взглянула на подругу чуть ли не с упреком, густо покраснев. – Бет, я думаю, что двоих мужчин мы как-нибудь выдержим.

– Да. – Элизабет помолчала, сосредоточенно рассматривая обломанные ногти. – Наверное, я тоже могла бы это выдержать… Если бы аль-Вахид не искал малейшей возможности унизить меня и поиздеваться.

– А ты не показывай вида, что его поведение задевает твою гордость! Притворись глупенькой и наивной.

– Можешь не продолжать, я поняла. – Элизабет вздохнула и подняла крышку над оловянной миской с каким-то варевом. – Тогда давай как следует подкрепимся, нам еще понадобятся силы.

В этот день аль-Вахид не тревожил их до самого вечера. Должно быть, у него были какие-то другие дела. Элизабет просто сходила с ума от желания узнать, где они сейчас плывут. Но, увы! Окно находилось так высоко под потолком, что до него не было никакой возможности дотянуться. Когда же начали сгущаться сумерки, за пленницами пришел аль-Вахид и велел снова идти в свою каюту.

Там уже находились Зураб и три знакомые невольницы. Снова звучала монотонная мелодия, на пестром покрывале дымились ароматные блюда. При появлении пленниц помощник аль-Ва-хида плотоядно оскалился, оценивая обеих масляным взглядом. На какое-то время Элизабет сделалось не по себе. Стоило ей подумать, что сейчас их снова заставят удовлетворять похоть этих господ, как ее сердце наполнялось отчаянием. Но сегодня рядом с ней была стойкая и надежная Розалин.

– Ну, мой нежный цветочек, готова ли ты развлекать своего уставшего господина? – спросил аль-Вахид, окидывая ее цепким взглядом.

Внутри Элизабет все сжалось от ненависти, но, следуя совету мудрой подруги, она глуповато заморгала и детским голоском промолвила:

– Да, мой господин. Желает ли господин, чтобы я развлекла его танцами?

– Что ж, неплохо будет для начала посмеяться, – ответил он, довольно поглаживая бороду. – Давай, начинай. А твоя служанка пусть смотрит и учится.

Элизабет принялась облачаться во вчерашний наряд. Странно, но сегодня она почти не испытывала неловкости при мысли, что аль-Вахид и Зураб будут смеяться над ее неумелыми движениями. Вчера это казалось ей немыслимым позором. Как и то, что они не отрывали глаз от ее обнаженного тела, пожирая его своими похотливыми взглядами. Сейчас подобное ее совсем не волновало; усилием воли она заставила себя не воспринимать этих негодяев как нормальных людей. Только бы поменьше прикасались они к ней своими грязными лапами. Все остальное – не в счет.

Музыка зазвучала быстрее, и Элизабет вышла на середину каюты, мысленно собираясь с силами, чтобы начать этот непристойный танец. На мгновение она встретила напряженный взгляд Розалин, и та незаметно кивнула головой. Главное – дожить до того дня, когда у них появится возможность вырваться из этого ада. Плавно описав круг по узорчатому ковру, Элизабет взмахнула руками и закружилась в ритме зажигательной восточной мелодии. Ей показалось, что сегодня ее движения стали намного легче, чем вчера, тело было не таким неповоротливым.

«Я похожа на ведьму, попавшую на шабаш, – подумала Элизабет, на минуту развеселившись от этой мысли. – Боже, помоги мне не лишиться рассудка от этого кошмара!»

* * *

Элизабет даже не могла представить себе, сколько времени длилось это изматывающее плавание. Они с Розалин потеряли счет дням и неделям. Каждый вечер повторялось одно и то же. Их приводили в каюту аль-Вахида, заставляли танцевать и пить вино, а потом снова и снова насиловали. Теперь все это происходило в одном помещении. Пираты совершенно не стеснялись друг друга и набрасывались на пленниц разом, кто кого успевал поймать. Потом они менялись, и все повторялось по второму и третьему кругу. Несмотря на то что их не морили голодом, Элизабет с Розалин сильно исхудали. Их тела были покрыты синяками и ссадинами, волосы слиплись. Иногда рабыни аль-Вахида приносили им немного морской воды, чтобы они могли помыться. Но после таких ванн все тело начинало чесаться и покрывалось волдырями.

За все дни пленниц ни разу не выпустили на палубу подышать свежим воздухом. Аль-Вахид объяснял это тем, что не хочет провоцировать своих корсаров. Маленькое оконце их каморки не открывалось, и в дневное время нечем было дышать от духоты. Порой Элизабет охватывало безысходное отчаяние, но более стойкая Розалин всегда была начеку и старалась подбодрить подругу. Элизабет была безмерно благодарна ей за это. Она прекрасно сознавала, что без своей мужественной и находчивой подруги давно бы сломалась и впала в глубокое отчаяние.

Однажды утром Розалин внезапно разбудила миледи:

– Просыпайся, Бет, кажется, наверху происходит что-то необычное.

Элизабет в одну минуту стряхнула с себя остатки сна.

– Что там может происходить? – настороженно спросила она. – Какая-нибудь драка?

– Нет, – возбужденно объяснила Розалин, – мне кажется, что дело совсем в другом. Ты не замечаешь, что мы уже давно стоим на месте?

Действительно, впервые за долгое время пол под их ногами не качался, а за окном не было слышно мерного рокота волн. Вернее, движение воды все же ощущалось, но было похоже, что волны просто бьются о борт корабля с глухим звуком.

– Что бы это могло значить? – заинтригованно спросила Элизабет. – Мы прибыли в какой-то порт?

– Похоже на то. Другой причины для остановки я не вижу. Да и потом, этот неясный шум… Он тебе ничего не напоминает?

– Так гудел гибралтарский порт. Да, действительно, мы находимся в каком-то портовом городе. Что ж, в этом нет ничего удивительного. Рано или поздно это должно было случиться.

– Но это кое-что существенно меняет. – Розалин наклонилась к самому лицу подруги. – Теперь мы должны попытаться сбежать отсюда!

Элизабет тяжело вздохнула, бросив на девушку выразительный взгляд.

– Боюсь, дорогая, что это легче сказать, чем сделать. Если аль-Вахид по-прежнему будет держать нас взаперти…

– Тише! – Розалин испуганно приложила палец к губам. – Сюда кто-то идет.

В коридоре послышались негромкие шаги, и вскоре в каморку вошла Фатима, неся в руках поднос со скудным завтраком. Поставив поднос на циновку, невольница повернулась к девушкам спиной и бесшумно направилась к двери. Короткого обмена взглядами оказалось достаточно, чтобы Элизабет и Розалин бросились к рабыне аль-Вахи-да. Не успела та даже ойкнуть, как ее повалили на пол и скрутили руки за спиной. Пока Элизабет придерживала Фатиму, Розалин сняла с ее головы шарф и связала невольнице руки. Потом, поискав глазами что-нибудь вроде кляпа, Розалин с яростным усилием оторвала полосу от какой-то мешковины и так же ловко завязала Фатиме рот.

– Все, – сказала она, тяжело дыша, – теперь она не сможет закричать и позвать на помощь. Бери у нее ключи и давай запрем ее здесь.

– Черт возьми, мы не сможем далеко уйти в таких нарядах! – в отчаянии спохватилась Элизабет, отрывая от пояса Фатимы цепочку с ключами. Потом подтянула тонкие шаровары, которыми ее снабдил аль-Вахид, и устремилась вслед за подругой к выходу.

Заперев дверь на ключ, девушки с опаской двинулись по узкому коридору. Здесь никого не было, но сверху все отчетливее доносились взволнованные голоса.

– Если нам каким-то чудом удастся незаметно проскользнуть на палубу, нам останется только прыгнуть в воду и вплавь добираться до берега, – прошептала Элизабет, не сомневаясь, что их намерения постигнет неудача. Но спасовать перед опасностью теперь казалось трусостью. В любом случае дороги назад уже не было. Фатима тотчас рассказала бы пирату о том, что произошло.

Однако далеко уйти им не удалось. Неожиданно из-за узенькой лестницы наверх выскочили два араба в коротких нарядных кафтанах. С изумленными возгласами они окружили беглянок, схватили под руки и потащили в каюту аль-Вахида.

«Это конец! – в панике подумала Элизабет. – Теперь негодяй изобьет нас до полусмерти, за то что мы осмелились бежать!»

Минуту спустя упирающихся пленниц втащили в капитанскую каюту, и они предстали перед изумленным аль-Вахидом. К удивлению Элизабет, он находился здесь не один. Рядом с ним стоял дородный араб в богатом длиннополом кафтане, сверкающем драгоценными каменьями. В руках у него был посох с костяным набалдашником, на голове красовался высокий белоснежный тюрбан.

При появлении девушек лицо незнакомца вытянулось, а его густые брови вопросительно взлетели вверх. Обернувшись к аль-Вахиду, он протянул посох в сторону пленниц и что-то требовательно спросил. Странная метаморфоза произошла с лицом пирата. Вместо обычной язвительной усмешки на нем проступили растерянность и плохо скрытая досада. Он что-то быстро ответил высокому незнакомцу, однако тот, по-видимому, остался недоволен ответом корсара. Его темные глаза сверкнули гневом. Деревянный посох грозно врезался в дощатый пол, оставив на ковре заметную вмятину.

Смекнув, что незнакомец недоволен аль-Вахидом, Элизабет напрягла все свое внимание, пытаясь разобрать его слова. Он говорил по-арабски, но девушка уже достаточно хорошо понимала их смысл.

– Сын шакала, ты хотел скрыть от меня свою добычу! – раздраженно говорил высокий араб. – Как ты осмелился это сделать? Судно, на котором ты занимаешься разбоем, принадлежит мне, и ты обязан докладывать мне все о своей добыче.

– Выслушай же меня, почтенный Ибн-Шариф, – оправдывался пират, нервно пощипывая бороду. – Эти женщины не представляют никакой ценности. Они глупы, как ослицы, не умеют ни петь, ни танцевать. Они даже не знают, как нужно ублажать мужчину! К тому же одна из них замужем, и тебе не удастся выгодно продать ее на невольничьем рынке.

Незнакомец предостерегающе поднял руку.

– Это не тебе решать, дерзкий сын Абдуллы. Тебе известно, как трудно сейчас стало добывать белокожих рабынь. На алжирские рынки почти не поступает новых невольниц, и любая добыча представляет ценность. К тому же эти женщины – англичанки.

– Но взгляни на них получше, господин! Разве можно назвать этих ободранных нерях красавицами? – не унимался аль-Вахид.

В ответ высокий араб жестко рассмеялся.

– Да, благодаря твоим стараниям они выглядят просто безобразно! Смотри, корсар, если ты посмел их искалечить, я вычту их стоимость из твоей доли. Я немедленно забираю этих женщин, – проговорил он непререкаемым тоном. – И моли Аллаха, чтобы удалось придать им товарный вид.

Незнакомец отдал своим людям какой-то короткий приказ. Те тотчас подхватили девушек под руки и снова потащили, но теперь уже из каюты. Намеренно замешкавшись в дверях, Элизабет обернулась и с вызовом посмотрела в глаза аль-Вахиду.

«Ты больше ничего не сможешь мне сделать, – сказал этот сверкающий взгляд. – Ты смел только с беззащитными женщинами, и я презираю тебя как последнее ничтожество».

Бросив в сторону пирата дерзкую победную улыбку, девушка позволила стражнику увести себя из каюты. Их положение оставалось по-прежнему тяжелым, но на сердце у Элизабет стало намного легче. Что бы ни случилось с ними, хуже, чем было, не будет.