Текст книги "Строптивая наложница"

Глава 9

– Розалин! Дорогая моя, ради всего святого, не молчи! Скажи хоть что-нибудь! У меня сердце разрывается, глядя на тебя, бедная моя подружка!

В отчаянии ломая руки, Элизабет нервно прошлась по комнате и снова остановилась перед низкой кроватью. Проснувшись сегодня утром, она первым делом бросилась в комнату подруги и нашла ее в столь подавленном состоянии, что ее охватил настоящий ужас. Вот уже несколько часов Розалин неподвижно лежала на кровати, едва прикрыв обнаженное тело покрывалом. Роскошное серебристо-голубое одеяние, в котором она отправилась вчера в покои бея, было изорвано в клочья и валялось на полу.

– Дорогая моя, ну пожалуйста, не нужно так убиваться! Давай выпьем крепкого кофе и пойдем в хаммам. Ведь тебе нужно помыться и привести себя в порядок.

– Не могу. Как подумаю, что все эти толстые коровы будут глазеть на меня и судачить о том, что я провела ночь в покоях бея, мне просто тошно становится.

– Хорошо. Мы пойдем в бани после полудня, когда там никого не будет. Да, мой ангел?

Оторвав голову от подушки, Розалин слабо кивнула. Взглянув на подругу, она попыталась улыбнуться, но вместо этого ее пухлые губы растянулись в страдальческую гримасу. Откинув с лица спутавшиеся волосы, девушка с усилием поднялась и села на кровати.

– Расскажи мне обо всем, – настойчиво попросила Элизабет, погладив подругу по плечу. – Что произошло в покоях Мехмет-Али? Почему ты пришла назад в таком состоянии? Пожалуйста, Розалин! Вот увидишь, тебе станет легче, когда ты поделишься со мной.

– Ах, Бет, – Розалин крепко сцепила руки на затылке, откинув голову, – это было так ужасно, так отвратительно! Сначала мне пришлось опуститься на колени, как полагается при входе в покои бея, и он минут двадцать не позволял мне подняться. Потом приказал, чтобы я раздела его. Я так волновалась, что нечаянно порвала его сорочку, и тогда он отхлестал меня по щекам. А потом он лег на огромную кровать и велел мне массировать ему ноги от ступней до живота и целовать их… Господи, как же это было противно! А потом… О Бет, боюсь, я никогда не смогу вспоминать об этом кошмаре без отвращения!

Содрогнувшись всем телом, Розалин закрыла лицо руками.

– Что же было потом? Рассказывай до конца, ведь сегодня ночью мне предстоит то же самое, и я должна быть готовой ко всему.

– Он заставил меня ласкать его мужское орудие… Орудие! – губы девушки искривились в презрительной усмешке. – Это был жалкий червяк, который никак не хотел приходить в боевую готовность. Совсем не то, что у племенных жеребцов аль-Вахида и Зураба. У них-то оно всегда было готово к бою. – Розалин мрачно рассмеялась, покачиваясь из стороны в сторону. – Бет, он заставил меня делать такие мерзости, что я даже не в силах их описать. Мне пришлось массировать его руками, зажимать между грудей, брать в рот и…

– Все, довольно об этом, хватит травить себе душу. – Элизабет поднялась с кровати и подтянула шаровары, хлопнув себя резинкой по животу. – Успокойся, дорогая моя. Я почти уверена, что теперь похотливый мерзавец не скоро призовет тебя к себе. Просто ему было нужно провести с наложницей одну ночь, чтобы никто не просил отдать тебя в другой гарем. Забудь об этом и пошли завтракать.

Облегчив душу, Розалин с аппетитом набросилась на еду. Но сама Элизабет едва смогла проглотить несколько фиников. Ее неотступно терзала мысль, что сегодня вечером ей самой придется ублажать бея таким же способом. Вспомнив подтянутое, смуглое тело Джамиля, она чуть не разрыдалась от досады. Как приятно было проделывать все эти пикантные вещи с ним, и как же это будет отвратительно со старым беем. Оказывается, все зависит не от того, каковы любовные откровения, а от близости с конкретным человеком. То, что с одним мужчиной кажется наслаждением, с другим противно и невыносимо.

Стремясь отвлечься от тягостных мыслей, Элизабет принялась болтать о разных пустяках. Неожиданно шелковые занавески дверного проема раздвинулись и в комнату вошел Сайд, молодой евнух с печальными глазами. Этот юноша не был ворчливым и злобным, как большинство евнухов гарема, и когда Элизабет встречала его в саду или в хаммаме, ее сердце всякий раз сжималось от боли. Нетрудно было понять, как сильно он страдает от той горькой участи, на которую обрекла его судьба. Ведь большинство евнухов становились такими не по своей воле, а по жестокой прихоти людей, обладавших правом решать судьбу беззащитных рабов.

К удивлению девушек, вместо того чтобы объявить какое-нибудь приказание, Сайд воровато оглянулся и плотнее задернул занавеси. Подойдя совсем близко к наложницам, евнух очень внимательно посмотрел им обеим в глаза и негромко сказал:

– Почтенная лалла Хинд велела отвести Лейлу в хаммам, чтобы она совершила омовение после приема у светлейшего бея, и я вызвался исполнить ее приказание. Но это был только предлог. Я здесь, потому что должен передать прекрасной госпоже записку. Прочти ее, Лейла, так как я должен поскорее передать ответ пославшему.

Бросив на подругу недоумевающий взгляд, Розалин взяла из рук Сайда письмо. По мере того как она вчитывалась в послание, ее лицо становилось все более взволнованным.

– Это Фарид, – прошептала она, передавая записку Элизабет. – Он сообщает, что может сегодня ночью устроить одной из нас побег. Дорога в покои бея проходит через один маленький дворик, в котором будет открыта калитка. За ней будут ждать носилки, на которых беглянку доставят на корабль Хасиба аль Бунни, тунисского посла. Сразу после этого корабль поднимет паруса.

– Отвести наложницу в покои бея поручено мне, – пояснил Сайд. – Когда мы окажемся в условленном месте, я открою калитку и выведу невольницу в безлюдный переулок. Мне тоже придется бежать. Иначе мне отрубят голову.

Тщательно скомкав записку, Элизабет посмотрела на евнуха.

– И ты готов к этому, Сайд? – тихо спросила она. – Понимаешь ли ты, что это событие полностью изменит твою жизнь?

Грустно усмехнувшись, юноша пожал плечами:

– А разве мне есть что терять? Или ты думаешь, что положение евнуха в богатом гареме может сделать кого-то счастливым? Фарид аль Бунин обещал мне свободу в Тунисе и хорошую награду. Я верю, что этот достойный человек не обманет меня.

– Тогда нечего и раздумывать. – Элизабет бросила записку в дымящуюся курительницу и повернулась к подруге. – Розалин, Фарид пишет, что такой прекрасной возможности может больше не представиться. Ты должна воспользоваться случаем и бежать из этой проклятой тюрьмы.

. – О нет, Бет, бежать должна ты! – взгляд Розалин выражал изумление… – Ведь это тебе предстоит сегодня отправиться в покои бея, разве ты забыла?

Призвав на помощь все свои душевные силы, Элизабет твердо решила:

– Мы переиграем ситуацию. В самый последний момент поменяемся одеждой. Ведь лицо наложницы будет спрятано под чадрой, а сейчас рано темнеет. Никто не заметит подмены.

– Ты с ума сошла! – Розалин отшатнулась от подруги, смертельно побледнев. – Судьба дает тебе исключительный шанс обрести свободу. А когда ты окажешься при дворе Касим-бея, он что-нибудь придумает, чтобы вытащить отсюда и меня, – с наигранной бодростью прибавила она.

Гневно топнув ногой, Элизабет схватила девушку за плечи и так сильно встряхнула, что Розалин едва удержалась на ногах.

– Я убью тебя, глупая, если ты сейчас же не поклянешься, что согласна бежать вместо меня! Ну, пожалуйста, Розалин! – со слезами прошептала она. – Сделай это ради моего спокойствия. Ведь это из-за моего безрассудства тебе пришлось терпеть все эти муки. Если ты откажешься, то этот побег вообще не состоится. Потому что я не стану бежать, если ты останешься здесь. И все хлопоты твоего Фарида пропадут напрасно.

– Но что будет, когда бей обнаружит подмену? Мне даже страшно представить, что он сделает с тобой!

– Я прикинусь дурочкой и скажу, что ты угрозами заставила меня поменяться с тобой одеждой. О, я знаю, как мы поступим! Саид свяжет меня, и тогда все поверят, что я не участвовала в вашем заговоре.

Довольная своей находчивостью, Элизабет радостно захлопала в ладоши. Розалин отчаянно пыталась ее переубедить и успокоилась лишь, тогда, когда Сайд напомнил, что пора идти в хаммам.

Весь день подруги пребывали в страшном волнении, однако исполнить задуманное оказалось легче, чем они предполагали. Когда Элизабет нарядили в роскошное золотисто-алое одеяние, служанки на какое-то время оставили ее одну. Не теряя ни минуты, девушки быстро обменялись одеждой, и Сайду оставалось лишь связать Элизабет и обмотать ей рот плотным шарфом. Для пущей убедительности евнух привязал девушку к оконной решетке, якобы для того, чтобы она не смогла выбраться из комнаты и поднять тревогу. Как только дело было сделано, Сайд тут же вытолкнул Розалин из комнаты. Обман мог раскрыться в любую минуту, медлить было нельзя.

Оставшись одна, Элизабет мрачно уставилась в ночную темноту за решетчатым окном. Подруга была почти в безопасности, и теперь можно отбросить наигранное мужество и дать волю своим чувствам. Глядя на холодные мерцающие звезды, девушка чувствовала себя ничтожной песчинкой, затерянной на бескрайних просторах Магриба. Она осталась совсем одна в этом чудовищном мире; теперь ей придется самостоятельно справляться с непростыми проблемами. И это именно тогда, когда рядом находится человек, который когда-то обещал перед Богом оберегать ее от всех невзгод…

Леон! Если бы ее рот не был плотно завязан, она бы кричала сейчас его имя, моля небеса донести до него этот отчаянный призыв. Мысль о том, что он так близко от нее, сводила Элизабет с ума. Неужели он может спокойно предаваться любовным утехам с принцессой Ясмин, зная, что его жена обречена на нескончаемые страдания? Неужели в его сердце не осталось даже капли любви или хотя бы сочувствия к ней?

Заметавшись в своих оковах, Элизабет завыла, словно раненое животное. Горькие слезы потоком текли по щекам, застилая глаза. Стоит ли продолжать эту мучительную жизнь, когда впереди ее ждут только новые издевательства и терзания? Предательство Леона отняло у нее все мужество и стремление к борьбе. Пока перед ней была цель – найти и вернуть домой любимого мужа, – любые испытания казались ей по плечу. Ни издевательства аль-Вахида, ни последующие унижения, ни заточение в гареме Мехмет-Али не могли сломить ее. Это сделал Леон, когда отказался признать свою жену.

* * *

– Пора. – Набросив на плечи просторную темную накидку, Леон повернулся к Фариду. – Нужно возвращаться во дворец, иначе Джамиль может заметить мое отсутствие и поднять тревогу. Не зови больше сюда Розалин, я не в силах видеть ее слезы. Прощай, благородный аль-Бунни.

Кивнув юноше, Леон хмуро улыбнулся и направился к двери. Но у самого выхода Фарид тревожно окликнул его:

– Асад, прошу тебя, мой отважный друг, подумай еще раз, прежде чем вернуться к Джамилю. Неужели ты готов остаться бесправным рабом, когда свобода так близка? Уедем с нами в Тунис. Я представлю тебя Касим-бею, и тогда…

– Фарид, мой щедрый, великодушный покровитель… – Леон грустно усмехнулся, повернувшись к юноше. – Неужели ты думаешь, что я могу уехать из Алжира, когда моя жена остается в гареме Мехмет-Али? Если я и покину эту страну, то только вместе с ней. Или… – он мрачно посмотрел в темноту за окном каюты, – вместе с ней здесь и умру.

– Не говори так, Асад! Нужно верить в милосердие Аллаха, и тогда он пошлет нам помощь… Что ж, мой друг, оставайся здесь, – согласился Фарид, чуть помолчав. – Я уважаю твой поступок и восхищаюсь твоим мужеством. Клянусь тебе, я позабочусь о твоем друге. Я не стану держать его целый год в неволе и помогу ему вернуться в Англию, как только мы окажемся в Тунисе.

Шагнув к Леону, Фарид крепко обнял его на прощание. Потом они вместе вышли на палубу, и аль-Бунни приказал спустить шлюпку на воду.

– Смотри, сын посла, не обижай мою бывшую служанку, – шутливо бросил Леон, подходя к веревочному трапу. – Эта достойная и смелая девушка заслуживает самого лучшего обращения.

К его удивлению, на лице араба отразилось неподдельное смущение.

– Я полюбил Лейлу с первого взгляда, – тихо сказал он, – и молю Аллаха, чтобы она ответила на мои чувства и согласилась стать моей женой. Но если этого не случится, я не стану удерживать ее насильно.

Несмотря на весь драматизм ситуации, Леон невольно улыбнулся. Что и говорить, непросто было представить Розалин женой богатого тунисского вельможи. Но что если ее судьба и впрямь такова? Проведя несколько месяцев на Востоке, Леон научился верить в любые чудеса.

Гребцы налегли на весла, и вскоре корабль тунисского посла остался далеко позади. С мучительной тоской Леон смотрел, как на судне поднимают паруса, спешно готовясь к отплытию. Но он знал, что ни на минуту не пожалеет о том, что упустил шанс обрести желанную свободу. Ведь за высокими стенами ханского дворца оставалась его любимая без которой ему не нужны были никакие блага мира.

«Выше голову, капитан! – бодро сказал он себе, улыбнувшись в темноту ночи. – Не смей раскисать и впадать в уныние. Впереди тебя ждет нелегкая борьба и ты просто обязан выиграть это самое главное сражение в твоей жизни».

Глава 10

Все произошло так, как и рассчитывала Элизабет. Часа через три после побега Розалин и Сайда в гареме поднялся страшный переполох. В комнату наложницы ворвалась целая толпа евнухов во главе с перепуганной смотрительницей. Увидев Элизабет в столь плачевном положении, лалла Хинд велела развязать ее и прямо на месте учинила дознание. Та отвечала в соответствии с продуманным сценарием, и, к ее огромному облегчению, правдивость рассказа ни у кого не вызвала сомнений. Позже Элизабет поняла, что дело было вовсе не в легковерии главного евнуха и смотрительницы. Просто никому и в голову не могло прийти, что наложница способна помочь подруге бежать из гарема, не получив ничего взамен. Подобные альтруистические поступки были не в обычае обитательниц гарема.

От смотрительницы Элизабет узнала, что Мехмет-Али, устав дожидаться, когда к нему приведут наложницу, страшно разгневался и послал в гарем своего слугу. Рашид тотчас бросился искать Саида, но тут выяснилось, что того и след простыл. Тогда начали обыскивать покои одалисок и узнали в чем дело.

Вслед за допросом Элизабет последовало расследование обстоятельств побега. Вскоре выяснилось, что, кроме Сайда, бесследно пропали двое стражников-мамелюков из дворцовой охраны, которые дежурили в ту ночь в одном из внутренних дворов сераля. На розыски беглецов был немедленно отправлен отряд янычар, но дело так и закончилось ничем.

Несколько дней Мехмет-Али пребывал в страшном гневе. За поимку беглецов была назначена огромная награда. Все евнухи, признанные недостаточно надежными, были заменены. Начальник отряда мамелюков, в котором служили пропавшие стражники, был смещен со своего поста. Однако прошло какое-то время, и об этой невиданной истории начали забывать.

Оставшись без верной подруги, Элизабет погрузилась в депрессию. Не с кем было больше делиться своими надеждами и тревогами, не от кого услышать слова поддержки. Утешало лишь то, что Розалин теперь находится в безопасности. Однако, вспоминая историю с ее побегом, Элизабет не переставала удивляться своей отчаянной решимости. Как вообще ей мог прийти в голову этот дерзкий трюк с переодеванием? А что если бы обман раскрылся? В более привычной обстановке она бы никогда не додумалась до этого. Но, слава Богу, дело было уже сделано, и все опасения остались позади.

Наступила зима с прохладными ветрами, и теперь наложницы часто проводили в хаммаме целые дни. Элизабет приходилось довольствоваться обществом Надии, с которой она еще больше сдружилась после побега Розалин. Как-то раз, лежа рядом с гречанкой на теплых мраморных плитах, окружающих бассейн с горячей водой, она решилась подробнее расспросить подругу о новом любовнике принцессы Ясмин.

– Мне хорошо известно, как Ясмин сблизилась с этим рабом-христианином, – охотно поведала гречанка. – Об этом мне рассказала одна из ее служанок. Слушай было дело, Амина. Это началось еще в конце лета. Как-то раз, когда Ясмин прогуливали в закрытых носилках по пристани, она приметила красивого светловолосого раба. Он вместе с другими невольниками занимался ремонтом прогулочной яхты Джамиля. – Мужчина ей приглянулся. Ясмин подольстилась к брату – а будет тебе известно, что они находятся в очень плохих отношениях, – и выяснила, что этого раба зовут Асадом и что по происхождению он знатный англичанин и был совсем недавно капитаном большого корабля. Естественно, после таких сведений воображение принцессы разыгралось еще сильнее. И тогда она попросила Джамиля забрать Асада во дворец и поселить его в покоях для слуг. Так она получила возможность встречаться с ним в небольшом садике, в который выходят покои принца.

– Да, очень интересная история, – задумчиво проговорила Элизабет. – Но скажи, Надия, а как же Джамиль смотрит на то, что принцесса завела шашни с его рабом? И почему же в таком случае он не отдаст его сестре?

Гречанка негромко рассмеялась и посмотрела на подругу с чувством превосходства.

– Ты спрашиваешь об этом, потому что совсем не знаешь Джамиля. Ну, подумай сама, Амина, какая выгода ему будет от того, что он отдаст своей капризной сестричке такого ценного раба? И потом, – Надия с лукавой улыбкой наклонилась к Элизабет, – многие считают, что эта история сильно забавляет принца. Ему приятно сознавать, что его надменная сестра обхаживает какого-то бесправного раба. Я не удивлюсь, если узнаю, что принц подсматривает за их любовными утехами.

– Забавное развлечение, – усмехнулась Элизабет. – Ясмин… Это имя означает название цветка жасмина. И все придворные льстецы утверждают, что оно как нельзя лучше подходит принцессе. Они сравнивают ее нежную, светлую кожу с лепестками цветов жасмина. Боже, как же я ненавижу этот проклятый цветок! – яростно прошептала она. – Если когда-нибудь вырвусь из этой проклятой тюрьмы и вернусь в Англию, первым делом прикажу садовникам выкорчевать все жасминовые кусты в своем парке!

* * *

Элизабет надеялась, что старый бей забыл о ней. Но в самом конце января, когда закончился священный для мусульман месяц Рамадан, ей внезапно сообщили, что вечером великий господин Мехмет-Али желает видеть ее в своих покоях. Новость всколыхнула весь гарем, потому что с того дня, как в покоях бея побывала Розалин, он никого не призывал к себе. Элизабет едва не упала в обморок, услышав это известие.

С наступлением сумерек ее начали тщательно готовить к приему. Ей пришлось пройти изматывающий ритуал омовения, выдержать многочисленные растирания и длительный массаж. Когда же со всеми процедурами было покончено, ее обрядили в тонкие светло-желтые шаровары и короткую жилетку. Сверху набросили просторное шифоновое одеяние такого же цвета, усыпанное золотистыми блестками. Волосы Элизабет, надушенные ароматом розы, украсили небольшой диадемой из чистого золота, сверкающей изумрудами и золотистыми топазами. А вместо густой чадры была полупрозрачная вуаль.

Евнух Селим, сменивший Саида, повел наложницу по бесчисленным дворцовым переходам к покоям бея. С каждой минутой на сердце девушки становилось все тяжелее. Вспоминая рассказ Розалин, она не ожидала от этого визита ничего хорошего. Погруженная в свои мрачные думы, Элизабет совершенно не замечала красоты роскошных дворцовых покоев. Она понуро брела вслед за Селимом, когда вдруг из-за поворота длинного коридора показалось несколько человек в нарядных одеждах.

Отступив к стене, евнух велел наложнице посторониться и дать пройти знатным особам. Элизабет подняла голову и изумленно застыла на месте. Впереди процессии шел принц Джамиль. А рядом с ним – ее муж, коварный изменник Леон.

Увидев наложницу отца, Джамиль окинул ее внимательным взглядом, и вдруг его глаза вспыхнули радостным удивлением. Элизабет поспешно опустила взор, чувствуя, что начинает краснеть. Без сомнения, принц сразу узнал ее по глазам. Она еще больше смутилась, подумав, что, должно быть, Леон тоже понял, кто перед ним. Ведь кроме нее, в гареме Мехмет-Али не было ни одной женщины с изумрудно-зелеными глазами.

Остановившись, Джамиль хотел было заговорить с девушкой, но Селим поспешно выступил вперед, закрывая от него наложницу бея. Глаза принца вспыхнули сдержанным гневом, однако он тотчас взял себя в руки, не решаясь вступить в спор с евнухом отца. Принц протянул евнуху увесистый кошель и небрежно произнес:

– Не бойся, почтенный Селим-ага, я не собираюсь трогать наложницу моего высокочтимого отца, да продлит Аллах его дни. Но у меня есть к тебе небольшая просьба. Мой невольник Асад давно находится в Алжире, и его интересуют любые вести из родной страны. Так как Амина попала в плен гораздо позже его, он хотел бы кое о чем расспросить ее. Задержись ненадолго и дай им возможность поговорить.

– Только на пару минут, высокочтимый Джамиль, сын Мехмет-Али, – ответил евнух, пряча кошель и опасливо поглядывая по сторонам. – Я не желаю из-за твоей прихоти попасть под гнев моего высокородного господина.

Принц сделал знак своим людям, и они поспешно расступились в стороны, оставив Леона наедине с Элизабет. От сильнейшего волнения девушка едва держалась на ногах. Просьба Джамиля была так неожиданна, что она совсем растерялась. Неужели Леон и впрямь осмелился просить об этом своего хозяина? Или это был всего лишь ловкий ход, придуманный Джамилем с определенной целью?

– Элизабет, – быстро заговорил Леон по-английски, – принц намерен выкрасть тебя из гарема отца и желает знать, согласна ли ты бежать. От тебя ничего не требуется. Просто ты должна будешь выполнить указания человека, который покажет тебе перстень с его печатью. Я бы советовал тебе согласиться, – он пристально посмотрел ей в глаза, – иначе ты никогда не выберешься из этой чертовой тюрьмы.

Элизабет прищурила свои подведенные сурьмой глаза и окинула Леона долгим взглядом. Внезапно ее охватил такой гнев, что она едва удержалась, чтобы не вцепиться ему в лицо.

– С какой легкостью ты отдаешь свою жену другому, подлый негодяй, – вполголоса процедила она, сверля его пылающим взглядом. – Или тебя начали мучить угрызения совести? Хорошо ли ты проводишь время с этой злобной царственной ведьмой? Должно быть, она выкидывает в постели такие штучки, которые и не снились англичанкам? Лицо Леона осталось таким же бесстрастным, словно он и не слышал гневных упреков жены. – Что я должен передать принцу? – твердым голосом спросил он. – Каков будет твой ответ, о блистательная Амина?

– Конечно же, я согласна, черт бы тебя побрал, мерзавец! – в сердцах воскликнула она. – А что еще мне остается делать? По крайней мере, принц молод, красив и способен доставить женщине много чудесных минут в постели.

Она с вызовом посмотрела на мужа, не без торжества заметив, как при последних ее словах Леон заметно побледнел. На вдруг его красивые губы тронула такая издевательская улыбка, что Элизабет мгновенно залилась краской стыда.

– Значит, тебе понравилось быть с Джамилем, о зеленоглазая красавица? – вкрадчиво спросил он, не отводя от ее лица холодного, пронизывающего взгляда. – А как старый бей? Он тоже еще на что-то способен?

Тихо вскрикнув, Элизабет невольно поднесла руку к лицу, защищаясь от его жестоких слов. Ее глаза мгновенно наполнились слезами жгучей обиды. Господи, как он может быть так жесток с ней? Неужели она еще недостаточно унижена?

– Прости меня, ради всего святого, – поспешно проговорил Леон дрогнувшим голосом. – Я не хотел…

– Довольно разговоров! – вдруг решительно вмешался Селим-ага. – Проклятый неверный, разве ты не видишь, что твои слова расстроили наложницу великого бея?

Схватив девушку за руку, евнух поспешно повел ее дальше по коридору. Только страх перед наказанием повелителя заставил Элизабет собрать все силы, чтобы не разрыдаться. Теперь она окончательно убедилась, что Леон совсем разлюбил ее. Если он, всегда такой добрый, чуткий и заботливый, мог так больно задеть ее, значит, она действительно стала ему безразлична.

* * *

Пару недель спустя Мехмет-Али выселил обоих сыновей с их гаремами из Царского дворца. Это событие доставило наложницам бея такую огромную радость, что Элизабет только диву давалась. Но весь этот ажиотаж стал понятен, когда наложницы бросились занимать освободившиеся покои и устраиваться в новых комнатах. Теперь у многих из них появилось сразу по две комнаты вместо одной. Само собой, не обошлось без скандалов и слез. Мелкие и крупные стычки из-за дележа помещений случались каждый день, и, как с иронией отметила Надия, евнухи замучились махать плетьми, призывая нарушительниц покоя к порядку.

Выехав из сераля, Джамиль перебрался в просторный загородный дворец у самого побережья.

Вместе с ним на новое место отправился и Леон. К этому времени они с принцем настолько подружились, что Леону больше не приходилось работать. Да и Джамиль совсем забросил дела и целиком погрузился в чувственные утехи со своими прекрасными одалисками.

За несколько месяцев плена Леон научился свободно разговаривать по-арабски и теперь каждый день развлекал господина рассказами о чужих странах. Отношение принца к своему знатному невольнику было настолько добрым, что иногда Леона даже начинали терзать угрызения совести: ведь он вынашивал предательские замыслы, а бедный Джамиль даже не подозревал об этом. Но иного пути вызволить Элизабет из сераля, кроме как воспользоваться помощью принца, не было. Было бы верхом самонадеянности рассчитывать провернуть такое сложное предприятие, находясь в положении бесправного раба. И Леон прикладывал все усилия, чтобы склонить принца к похищению наложницы отца.

– О Асад, порой мне кажется, что мой царственный отец совсем спятил, – жаловался ему Джамиль за распитием очередной бутылки виноградного вина. – Только подумай – вслед за тунисским послом он выгнал из столицы и французского консула. Да еще при этом ударил его по лицу! Боюсь, что теперь нам не избежать войны с европейцами. Но отец не желает слушать ничьих предостережений. А как он поступил со мной и братом? Хотя, признаться, я не жалею, что мне пришлось переселиться в собственные владения. А то дело – дошло до того, что он запретил мне навещать собственный гарем. Говорит: мол, вызывай наложниц в свои покои, как это делаю я! Ха! Будто он часто это делает! Да ему уже и женщины-то не нужны, так, одно пустое упрямство!

– Однако ту англичанку великий правитель все же иногда призывает к себе, – многозначительно заметил Леон. – Ты же сам видел, как евнух вел ее в покои бея.

Джамиль досадливо махнул рукой: – Уверяю тебя, это было всего один раз. Он решил провести с ней ночь, чтобы сделать эту девушку своей собственностью и никому ее не отдавать. Ведь пока наложница не побывала в покоях господина, она еще имеет возможность покинуть гарем. – Но после всего одной ночи, проведенной с господином, женщина остается в гареме навсегда.

Поднявшись с подушек, Леон медленно подошел к открытому окну, неспешно задернул занавеси, будто опасаясь зимней прохлады. Ему требовалось хотя бы несколько минут, чтобы скрыть от Джамиля охватившее его волнение. Вспомнив, как жестоко он обидел Элизабет в тот день, Леон был готов надавать самому себе по щекам. Так, оказывается, ее вели в покои бея первый раз? Можно только догадываться, что она чувствовала в те минуты. Ему хотелось кричать от собственного бессилия. Знать, что твою любимую подвергают всяческим издевательствам, и не в силах ей помочь… Такого он не мог желать даже врагу.

– Но ведь ты не смиришься с отцовским произволом, не так ли, мой бесстрашный и находчивый господин? – спросил он, возвращаясь на свое место. – Ведь одну из невольниц-англичанок уже умыкнули из гарема!

– Да, нашелся такой ловкач, – с усмешкой протянул Джамиль. – Что ж, я от души порадовался ее побегу. Пусть эта Лейла не досталась мне, но и отцу она тоже не досталась. – Опустошив очередной золотой кубок, принц расправил плечи и решительно хлопнул себя по коленям. – Решено, – отрезал он. – Я выкраду прекрасную Амину из отцовского гарема. Нужно только дождаться подходящего момента и найти несколько отчаянных смельчаков.

Леон почтительно склонил голову, преданно посмотрев в глаза принцу.

– Один из них к твоим услугам, о достойный сын венценосного правителя.

Взяв новый кувшин, он принялся старательно разливать вино по кубкам. Только бы удалось вытащить Элизабет из неприступного сераля! А сбежать из плохо укрепленного дворца Джамиля будет уже нетрудно. Вот только бежать пока некуда…