Текст книги "Стратегия Русской доктрины. Через диктатуру к государству правды"

Между «нацшизой» и «демшизой»[23]23
  Впервые опубликовано в газете «Московские новости» 25.08.2006.


[Закрыть]

Вопрос о национализме и антинационализме может быть разрешен только в процессе обеспечения национальной безопасности России

Сегодня один из наиболее зияющих провалов между властью и элитой с одной стороны и народом с другой образовался именно в национальном вопросе. Это опасный провал. Антинационалистические кампании в СМИ и экспертном сообществе выдают в их режиссерах редкостную оторванность от той жизни, которой живут массы граждан России.

Спектакль антифашизма

Никто не смог убедительно опровергнуть известный тезис, что бытовая ксенофобия в России всегда была (в том числе и в советское время) явлением маргинальным. Причины же роста в последнее десятилетие шовинистических настроений и учащения случаев разжигания розни должно искать не в природе нашего населения и даже не в пропаганде национальной исключительности и целенаправленной неофашистской деятельности, а в объективных причинах: отсутствии внятной национальной и миграционной политики, разбалансировании этнокультурных пропорций, конфликтогенности этнократических диаспор, вживляемых в тело традиционного для данного региона законопослушного и нравственно устойчивого большинства.

Вызывает сомнение и то, насколько органичны для России сами идеи, концептуально важные для нашего антифашизма. Понятие «фашизм» в России до сих пор отзывается очень больно – слишком велики были потери нашей нации в последней мировой войне. Однако столь значимое для русского уха понятие используют, мягко говоря, не в самых благовидных целях. Ведь идеология антифашизма была не чем иным, как временной коалицией по существу несовместимых союзников. После войны она (идеология) нигде в мире так и не получила достойного творческого развития. Позднейшие попытки придать антифашистскому дискурсу новый импульс (например, итальянским писателем Умберто Эко в его эссе про ур-фашизм) оказались на удивление несостоятельны. На основе антифашизма – как платформы отрицательного консенсуса – было возможно только создание карательных, запретительных институтов (начиная от Нюрнберга и заканчивая современной политкорректностью). Это свойство проявляется и теперь, когда наши общественники видят лишь одно средство для умиротворения России: запрещать и не пущать. Все это ведет к результатам, скорее противоположным тем, которые декларируются.

Экстремисты работают под СМИ

Современная антинационалистическая волна в России неконструктивна, как всякая кампанейщина, наигранна, как и подобает затянувшемуся политическому спектаклю. Как и в 1990-е годы, сегодня политический антинационализм «демшизы», поддержанный, к сожалению, респектабельными политиками, страдает дефицитом идейной подлинности и не может вызвать в широких слоях общества ничего, кроме раздражения.

Чего, например, добиваются наши государственные мужи воззваниями типа Антифашистского пакта, подписанного многими партиями в начале 2006 года, или июльского Письма 13 губернаторов, в очередной раз заклеймившего экстремистов в лице Рогозина, Лимонова, Березовского? Если вынести за скобки эту «антирогозинскую» направленность, что останется? Останется набор заклинаний против русского национализма (без каких-либо оснований приравненного к нацизму), а также жгучее и беззастенчивое желание подтвердить свою лояльность и политкорректность. Но в этих и подобных им документах и инициативах совсем нет того, в чем так нуждается общество: во-первых, нет ясного понимания корней болезни, а, следовательно, и лекарств против нее, во-вторых, нет умиротворяющего государственного тона (настрой истеричный, не терпящий возражений), в-третьих, нет указания на те внутренние политические и духовные традиции, которые веками обеспечивали России беспрецедентную терпимость. Из последнего обстоятельства следует и то, что у нашего истеблишмента отсутствуют воля и желание поработать над восстановлением этих разрушенных традиций (не западной толерантности, а именно исконной русской терпимости, которая только и может эффективно блокировать экстремизм на нашей почве).

Чего добиваются СМИ, когда в освещении криминальных новостей за основу берут слабо мотивированный поиск этнической розни во всех конфликтах и преступлениях, участниками которых являются иностранцы или «нацменьшинства»? В этой бесконечной подозрительности против собственного народа сами по себе уже содержатся признаки разжигания розни. В последние месяцы стала появляться информация о неких таинственных «очень серьезных структурах», которые подыгрывают антинационалистам, реально способствуя организации ксенофобских акций. Большой резонанс вызвало дело организации «Русская воля», доказательно взявшей на себя ответственность за несколько десятков преступлений, до сих пор считавшихся стихийными выходками скинхедов Северной столицы. С какого-то момента экстремисты начали работать четко под СМИ, выдвинув идею «сверхновостей», поскольку журналисты и общественность поднимают «антифашистский» шум по поводу практически любого преступления против иностранцев. Отсюда демонстративные знаки и символы в преступлениях экстремистов (свастики на прикладах, приуроченность к определенным датам и т. п.).

Нужен пакт против русофобии

Один из основных организаторов Русского марша в Москве в ноябре 2005 года поделился своими впечатлениями от этой акции: «Когда мы после марша просматривали хронику, то видели, как к месту митинга подъезжают огромные сверкающие джипы, и как один, второй человек из этих „патриотических“ организаций подходит к машинам и о чем-то договаривается с теми, кто сидит за темными тонированными стеклами…»

Что это за таинственные силы, формирующие в общественном сознании образ неофашистской угрозы? Не являются ли эти силы оборотной стороной либерального курса, который до сих пор не изжит? Стоит ли сводить их действия к Березовскому, Невзлину и компании? Быть может, все еще серьезнее? И «русский фашизм» оказывается одной из разновидностей нелегальной деятельности НПО, подрывных сетей? В «Русской доктрине» мы изложили целую концепцию террор-технологий глобального «управления хаосом». Не является ли подогрев и организация экстремистских групп средством, которое будет использовано против России, когда понадобится запалить ее в наиболее нестабильных регионах? В таком случае подрывные силы должны будут работать параллельно, задействовав сразу несколько сторон конфликта – русских ксенофобов, исламских радикалов, экстремистов в национальных республиках и т. д. Поражает профессионализм, изобретательность и цинизм организаторов этих подрывных сетей.

Может быть, России пора начать, наконец, не борьбу с посконным домотканым «русским национализмом», а системное противодействие подрывным технологиям?

Пора уже действовать по меньшей мере на интеллектуальном уровне своих противников. Поэтому напрашивается необходимость не «антифашистских пактов», скорее подливающих масло в огонь, а лиги по борьбе с ксенофобией, в которой первым и главным пунктом стала бы борьба с русофобией в России и за ее пределами. «Русскость» должна рассматриваться как эпитет не этнического, а цивилизационного лица России. Русофобию же следует истолковывать в двух смыслах: как ненависть к русской нации, к русским как носителям культурного и исторического наследия, и, во-вторых, как ненависть к самой России (россиефобия), клевета на нее, ее дискредитация. В таком случае «подзуживание» мировых лидеров, международных организаций, правозащитников, подстрекательство этнических общин и диаспор к антинационалистическим выпадам оказывается связанным именно с подрывными технологиями против России: дескать, не расслабляйтесь, не забывайте, где враг; враг – в России, и это вовсе не скинхеды, а сама ненавистная система – русская историческая политическая традиция.

Как «нацшиза», так и «демшиза» несамостоятельны, они представляют собой средства разрушения государства. Для первых государство наше неприемлемо, поскольку традиционно оно воплощается в форме империи, а не узконационального образования, для вторых – потому что оно никак не может органично усвоить навязываемый шаблон «россиянства», «многонациональности», «толерантности» европейского типа. Однако эти претензии как тех, так и других, выдают их собственную неадекватность стране, в которой они живут. Вместо антифашистского пакта нашим политикам нужен пакт против всех, кто порочит Россию и ее политическую традицию. Такой пакт соответствовал бы столь необходимой нам высокой планке общегражданского национализма достоинства, который один способен положить конец как «нацшизе» с ее малыми национализмами ущербности, так и «демшизе» с ее русофобствующим антинационализмом.

Синдром страуса[24]24
  Впервые опубликовано на сайте RP-Монитор 11.06.2007.


[Закрыть]

Отсутствие «взрослой» национальной политики порождает взрывоопасную ситуацию в стране

Факторы протеста

В 2007 году в начале июня произошли трагические события в Ставрополе, после которых состоялся несанкционированный митинг и шествие молодежи по городу, сопровождавшиеся несколькими агрессивными инцидентами. В результате порядка 40 участников шествия были задержаны ГУВД, а одному (руководителю местного отделения Русского общенационального союза) было предъявлено обвинение в разжигании розни.

Какие факторы подвигли ставропольцев к протестам? Первый – обилие слухов вокруг убийства русских студентов. Второй – недостаток официальной объективной информации, вместо которой звучит дезинформация или полу-дезинформация. В данной ситуации гораздо лучше было бы, если бы власти вообще не произнесли ни слова. Неуклюжие попытки умиротворить стороны и замазать дело успокоительными суждениями, когда это делается в отношении жестоких убийств с отрезанными головами – могут быть хуже молчания. Суровый и слегка «грозный» тон в устах полпреда Дмитрия Козака – тоже не выход. Если это суровость в адрес провокаторов – их этим не проймешь.

Из событий Кондопоги урок извлекли не столько власти, сколько националисты – они учатся и все более успешно научаются преодолевать информационную блокаду. Прорыв блокады создает общий дискурс с протестующими жителями Ставрополя – во время таких акций националисты по всей стране начинают синхронно переживать сходные чувства. Лозунги, звучащие на митинге и в ходе шествий («Русские, вперед!», «Свой самосуд!», «Чемодан-вокзал-Чечня!») свидетельствуют о накале страстей. Новая примета ставропольских событий – целенаправленно резкие выпады в адрес региональных властей, прокурорско-следственных органов и милицейского начальства, требования отставки губернатора Черногорова.

Вообще опыт «горячих точек» кондопожского типа свидетельствует, что гнев коренного населения обычно направлен в адрес иноэтничных диаспор. На этот раз от народного гнева перепало и властям, и перепало немало. На мой взгляд, эта тенденция скорее обнадеживающая. Почему – объясню ниже.

Либеральный «нейтралитет» изжил себя

За последние годы вышло много материалов, прошло множество конференций, где эксперты и политики подчеркивали, что это тонкое место в национальной безопасности – межэтнические взаимоотношения, межрелигиозные взаимоотношения, взаимоотношения, связанные с монополией этнократических кланов, которая складывается в отдельных секторах нашей экономики и даже административного аппарата. Но все это происходит на уровне обсуждения, дискуссий, неких воззваний к власти. Мы пока не слышим на сей счет внятного ответа – ни от правительства, ни от парламентариев. Почему нет ответа? Может быть, они размышляют, и мы его еще получим, но пока ответа нет.

Некоторой иллюзией ответа на вопрос стала новая политика по «наведению порядка на рынках». Но то, что делалось на рынках, – это другая тема. Важно понимать, что конфликты в Кондопоге и в Ставрополе, во многих других городах, где тоже происходили подобные вещи, но не попадали в поле зрения средств массовой информации в должной мере, непосредственного отношения к нелегальной иммиграции не имеют. Борьба с нелегальной иммиграцией – это красивая тема, красивый лозунг, который по-настоящему проблему межэтнической напряженности не ставит, а значит, не позволит и выработать настоящего ее решения.

Либеральная установка, согласно которой у преступности не бывает национального лица, а национальные отношения должны регулироваться сами собой, с помощью невидимой руки социального рынка, – не просто устарела. Сегодня должно становиться ясно, что эта установка вопиюще неадекватна. Официальные политики еще в 90-е годы ввели моду либо не комментировать тему гармонизации межэтнических отношений и мер, необходимых для этой гармонизации, либо говорить какие-то общие, ничего не значащие слова. И то, что эту моду поддерживают до сих пор, свидетельствует о том, что позиция власти в национальном вопросе до сих пор – «искусственно-нейтральная».

Вслед за политиками милицейское начальство повторяет штампы, твердят как попугаи, что «Россия – многонациональная страна», что этнической подоплеки под преступлениями, где жертвами стало коренное население, нет. Сегодня такие заявления уже не просто раздражают людей, но и становятся буквально взрывоопасными. Народ не приемлет чиновничьего «нейтралитета» – не приемлет принципиального отсутствия национальной политики в стране. С другой стороны, понятно, что конкретный администратор не может формировать национальную политику – в результате он становится заложником отсутствия таковой. Он становится вольным или невольным проводником «слабой» государственной политики. А когда «слабая» политика проводится с нажимом – это не может не вызвать протеста.

Кто будет «воспитателем»?

Единственной силой в этой ситуации, которая могла бы перевести эмоции толпы в конструктивное русло, являются патриотические организации. Однако этого тоже не происходит. Многие из подобных организаций занимают пассивную позицию, другие спекулируют на броских лозунгах, способствуют истерике. Учитывая, что большинство протестующих совсем молодые люди (в основном в возрасте до 20 лет), толпа воспламеняется очень легко и очень тяжело и медленно успокаивается. В ее поведении еще очень много от наивной детской непосредственности. К таким реакциям относится например вопль в адрес милиции во время шествия по городу: «Как вы можете нас задерживать, ведь вы тоже тут живете?!» Психологически подобная постановка вопроса говорит о подростковом, переходном, неустоявшемся сознании. В то же время это признак ущемленного чувства справедливости.

Итак, патриотическая среда не выдвинула или почти не выдвинула деятелей, способных дать обществу эффективную модель реализации своего гнева и протеста. Нет политиков, которые показали бы убедительный образец не распыления сил и бунта, а целенаправленного действия. Пока ситуация развивается по негативному сценарию – с каждым годом растет волна нигилистического национализма, отрицающего не только болезнь, но и сам больной организм, подвергающего сомнению всю историческую Россию с ее традицией жизни одной семьей с инородцами и иноверцами.

И в этом смысле то, что в Ставрополе протестующие все больше обращают свою критику в адрес властей – это хороший признак. Было бы гораздо хуже, если бы весь гнев и негатив вымещался на инородцах. Ведь, как правило, страдают не реальные виновники преступлений и беспорядков, а случайные жертвы. Критика же в адрес власти – это гнев не против симптомов болезни, а против нее самой. Это требование прекратить искусственный нейтралитет, искусственную безотцовщину, которую устроили для всей нации либеральные власти.

Если «дети» не под присмотром, если у них нет сурового отца и воспитателя, ими займутся чужие дяди, их приберет к рукам улица и криминал. В случае с протестным националистическим потенциалом российских городов роль уличного криминала возьмут на себя провокаторы, которые профессионально занимаются подрывными технологиями против России. Самое неприятное, что львиная доля работы провокаторов делается в России руками самих ее граждан.

Не «каркать», но и не прятать голову в песок

Сегодня общество не выработало зрелой позиции по отношению к запущенным социальным болезням России. Не имея организованных «взрослых» националистических сил, институтов, механизмов формирования национальной политики, все общество представляет собой подобие большого детского сада. В этих условиях любые провокации, любые неумные действия властей способны привести к разрушительным последствиям. Как верно отмечается в одной из публикаций по ставропольскому делу, «подлость межнационального конфликта в том, что для того, чтобы его разжечь, нужна всего пара человек, которые подстерегут на темной улице русского или чеченца и лягут на дно, как до сих пор не найденные убийцы Дмитрия Блохина. А потом под межнациональную марку можно решать любые проблемы: хоть кадровые, хоть политические».

Почему сегодня ситуация особо опасна? Ясно, что по мере вбрасывания новых финансовых ресурсов, в том числе из-за рубежа, в раскачивание предвыборной ситуации карта межэтнической розни может разыгрываться гораздо более активно, чем до сих пор. Мы можем получить цепную реакцию, когда во многих городах России произойдут подобные события. Отдельные случаи, которые спорадически, несколько раз в год, происходят в разных регионах России, – это еще не настоящий коллапс. Но если подобное произойдет в короткий временной период в нескольких регионах, это может привести к социальному взрыву.

Я бы не хотел уподобляться ворону, каркающему об угрозах дестабилизации. Тем более не собираюсь выступать и в роли разжигателя беды, своего рода националистического буревестника, которых у нас тоже хватает. Но я не собираюсь уподобляться и страусу, прячущему голову от очевидного. Судя по тому, как развивались события в Кондопоге, в Ставрополе, ситуация находится буквально на грани. И если представить, что в течение месяца в нескольких городах произойдет нечто подобное, – какие-то искусственные подрывные действия с пролитием крови – то ситуация может просто выйти из-под контроля. Мы можем получить бунт, причем ввести его в какие-то рамки приемлемыми способами будет уже невозможно. И это создаст такую предвыборную ситуацию, такой политический расклад в стране, которые нынешняя власть не видит даже в страшных снах.

Нужна «взрослая» национальная политика

Ясно, что невозможно полностью купировать экстремистские выходки – они бывают в любой стране и всегда. Поэтому реальным рычагом воздействия на ситуацию было бы не прямолинейное усиление ГУВД, что вряд ли реалистично, а проведение активной, «сильной» национальной политики. А такая политика не может быть либеральной. Власть должна взять инициативу в свои руки, чтобы риторика подрывных националистов, националистов-провокаторов потеряла свой зловещий шарм. Если народ увидит и почувствует, что власть эту тему взяла в свои руки, что она наметила определенную программу по гармонизации межнациональных отношений, действия провокаторов будут иметь гораздо меньший резонанс, и они будут в гораздо меньшей степени достигать какого-либо успеха.

«Взрослая» политика в национальном вопросе означает четкое представление о месте в семье старших и младших, о гармонии интересов коренных народов и подвижного мигрирующего населения. По отношению к иммигрантам и прибывающим в другой регион иноэтничным мигрантам «взрослая» национальная политика означает установку: если уж эти миграции естественны и полезны для страны, то прибывающих необходимо «усыновить», поддержать, отнестись к ним как к сиротам. Такое отношение к переселенцам быстро и легко транслируется всему обществу.

Прежний, либеральный путь, путь «невзрослой», «страусиной» политики, заключался в том, чтобы закрыть глаза на иммиграционный хаос, на смешение социальных пластов, отдать на откуп мигрантским кланам и диаспорам конкретный регион и конкретные сферы экономики и посредничества, негласно признав, что в России всякому мародеру есть место. Перефразируя покойного Ельцина, «слабая» политика провозглашает: откусывайте от России, от ее богатства, от ее жизненного пространства каждый сколько может. Пусть каждый унесет столько добра, сколько сможет.

Сильная политика, несомненно, делает ставку на коренное население, на «прописку», на привязку к созидательным проектам, а не на мифическую руку Адама Смита, которая дескать способна всех расставить по местам. Очевидно, что эта проблема может получить настоящее решение только в связи с объявлением мощных общенациональных созидательных проектов. Конструктивный национализм начинается не на улице и не в прессе – он начинается с постановки государственных задач[25]25
  До сих пор общественная мысль о национальной политике развивается в логике льгот и преференций (такая логика всегда выискивает некие меньшинства, чтобы поддержать их за счет остальных). Например, идея компенсаций потомкам репрессированных казаков или помощь русским субэтносам (поморам, северянам и т. п.) представляет собой по инерции воплощение все той же логики: вычленения еще одного слоя привилегированных меньшинств, на этот раз уже великорусских. Такой подход может парадоксально совпасть с новейшей тенденцией к регионализации России – еще одним довольно-таки опасным изобретением Минрегионразвития.
  Между тем в центр политики восстановления потенциала нации нужно поставить задачу решения ряда острейших проблем, корневых для этнокультурного и исторического ядра. Это должна быть логика не льгот и преференций, а логика возвращения общенационального долга – долга государства перед нацией. Отсюда актуальным стало бы не только расказачивание 1918–1919 гг., но и раскулачивание 1930-х гг. Бедствия не только старообрядцев и мусульман, но и православия.
  Если в центре нацполитики будут интересы большинства, а не только всевозможных меньшинств – такая политика станет объединяющей и консолидирующей нацию. Это та правда, которой очень боятся в лагере «толерантности». Там смутно чувствуют: как только государство начнет помогать русскому большинству, лучше от этого станет всем народам России. И тогда застрельщики «толерантности» попросту потеряют главное поприще своей деятельности – лицемерную защиту нацменьшинств и отщипывание от этнокультурного ядра ресурсов на проповедь политкорректности, критику русской исторической традиции, культивирование комплекса русской вины перед теми, кто подсуетился и попал в реестр угнетенных меньшинств.
  Исторически угнетенными сегодня являются в России не столько меньшинства, сколько все основные этносы и регионы – великороссы в центре страны не менее чем вымирающие коренные народы на периферии. Сегодня вымирающими и убывающими являются не только «малые коренные», но и основной большой коренной народ. Он много пострадал и понес на себе основные тяготы исторических катаклизмов, он много трудился, но главное, что самим своим существованием он обеспечивает будущее страны. Поэтому он и должен стать главным объектом пестования и поддержки, главным предметом справедливой и гуманной национальной политики.


[Закрыть].

В этом отношении в первую очередь нужно поработать со СМИ – сбалансировать количество оценок и комментариев на национальную тему и перестать раздражать большинство нации (ее коренные народы, а также всю консервативную часть общества) неумными антинационалистическими и антиимперскими кампаниями. Но главное, конечно, не в риторике и не в цензуре, а в реальной социально и культурно обоснованной национальной политике, а именно:

 регулировании внутренней миграции;

 преодолении этнократической клановости;

 введении индекса демографически убывающих регионов с предложениями соответствующей поддержки населению;

 программы по поддержке русского языка, традиционной русской культуры и ряда других мер.

Если бы партия «Единая Россия», которая вознамерилась в последнее время возглавить процессы формирования созидательного русского национализма, серьезно занялась такими вот конкретными вещами, то это стало бы демонстрацией ее действительной близости нации. Очевидно, что даже косвенные меры, которые затрагивают национальные взаимоотношения, даже небольшие шаги, которые предпринимаются в этом направлении, – если они предпринимаются системно и если это делается в рамках программы, согласно которой понятно, что эти меры будут доведены до логического конца, – станут достаточным основанием для формирования благоприятного нравственного и социального климата в стране.

По мере вбрасывания новых финансовых ресурсов, в том числе из-за рубежа, в раскачивание предвыборной ситуации карта межэтнической розни может разыгрываться гораздо более активно, чем до сих пор. Мы можем получить цепную реакцию, когда подобное Кондопоге произойдет в короткий временной период в нескольких регионах, и это может привести к социальному взрыву.