Текст книги "Ведьмак"

– Что ж, труба зовет. Сейчас расплачусь, и поедем.

– Ты денежки-то спрячь. Сегодня я угощаю.

– Ого… Неужто выиграл в лотерею?

– Пенсию получил. Много. Президент личным указом повысил ветеранам довольствие почти в два раза. Хороший человек.

– С чем тебя и поздравляю. И мне хорошо – будет у кого занять.

– Хе-хе… Шутишь…

– У каждой шутки есть доля правды. Все, пойдем. Иначе Машка разнесет эту халабуду. Она не любит ждать.

– Убил бы заразу…

Я только ухмыльнулся. Как же – убил бы… Весь оставшийся хлеб со стола по карманам рассовал, сейчас будет кормить. Машка к белому хлебу неравнодушна…

Обратная дорога показалась мне гораздо приятней и веселее. Оно понятно – на финскую водку высшей очистки, которой угощал меня Чиж, пролилась еще и наша, местная. При смешении получилась адская смесь, напрочь лишившая меня обычной осторожности и благоразумия.

Мы ехали и болтали. О чем? Какой тут секрет – конечно же, о делах деревенских; разговоры о политике не любят ухабов и колдобин, от которых мысли в голове бултыхаются, словно жидкость в миксере. Проблемы мирового значения мы с Зосимой обычно обсуждаем на охоте, когда наступает время привала.

Я наконец рассказал Зосима, почему пришел к нему ночевать.

– Что ты говоришь!? – испугался и одновременно сильно удивился Зосима. – Змеи в избе… Да такого отродясь в нашей деревне не водилось. Ужи иногда заползали – да, было. Так ведь они мышей ловили, у нас никто их не боялся. Даже прикармливали – блюдечко с молоком возле порога ставили. Но чтобы змеи… ни-ни! В наших краях их не так уж и много. Ты сколько раз встречал гадюк, когда охотился?

– Не помню такого случая. По-моему, ни разу. Ужи попадались.

– Вот-вот, и я об этом. У гадюк с ужами вражда. Где много ужей, там змеям делать нечего. А тут… поди ж ты…

– Как думаешь, почему их потянуло в мою обитель?

Я намеренно не высказал Зосима свои предположения. Меня интересовало его мнение.

– Дык, мне кажется, все это неспроста… – осторожно ответил Зосима.

– Ты не виляй, говори прямо.

– Его штуки, – уверенно заявил Зосима, не называя имени; он знал, что я пойму. – Говорил я тебе – ведьмак он. Ведьмак! Ох, чуяло мое сердце недоброе…

– Придется сразиться с нечистой силой, – заявил я бодро, хотя на душе вдруг стало муторно. – А что поделаешь? Выход какой-нибудь есть из создавшегося положения?

Зосима немного помыслил, затем обругал Машку, – отвел душу – и ответил:

– Не вижу выхода. Не знаю, что и думать…

– Может, батюшку из района пригласить? Пусть окропит углы моей избы свяченой водой, молитвы почитает…

– Поможет эта вода тебе… как дураку припарка, – сердито пробурчал Зосима.

Он не очень жаловал попов. Его нелюбовь к святым отцам зиждилась на коммунистических представлениях о церкви, которые большевики буквально вдалбливали в головы крестьян в двадцатые и тридцатые годы прошлого столетия. Пропаганда была, будь здоров.

Но больше всего Зосиму отвратил от священнослужителей случай из его личной жизни. Об этом Зосима не любил говорить, но я выпытал все у бабки Дарьи.

Оказывается, какой-то бравый поп Тимошка увел у Зосимы, когда ему было двадцать годков, любимую девушку, красавицу, как доложила мне по секрету бабка Дарья. Потому Зосима так долго и ходил в холостяках.

Что ж, я его понимаю…

– Тогда мне остается взять ствол и положить на хрен всю эту черную роту – всех до единого, – сказал я сердито. – Во главе с ведьмаком. Для него я специальную пулю отолью. Не пожалею для такого дела и дареной серебряной ложки, которая дорога мне как память.

– Не дури, – строго сказал Зосима. – Еще чего… Жизнь на свободе надоела?

– Так ведь не дают спокойно жить.

– А не надо было ходить там, где не нужно.

– И от кого я это слышу!? Ты сам намедни говорил мне, что ходил тайком к избе Киндея. И не только ты. Вон и у Коськиных рыльце в пушку, а может, и еще кто-то полюбопытствовал. Но им почему-то змей не подбрасывали. А вот мне подкинули. Со знанием дела, между прочим. Все психологически выверено до тонкостей.

– Потому, что только ты представляешь для них опасность.

– То есть, этот черноризец-ведьмак не успокоится, пока не выживет меня из деревни…

– Похоже на то.

– Вот падло!… – Я добавил еще несколько крепких словечек. – Не было печали… Других проблем по самое некуда, а тут еще черный хмырь вырос в моем огороде как гриб-поганка.

– Надо что-то придумать…

– Конечно, надо. Но что? Мне почему-то не хочется менять место жительства. И уж тем более я не спешу к праотцам. Как к этому ведьмаку подступиться? Я тут кое с кем потолковал, так мне прямо сказали, что в области у него имеется мощная волосатая лапа. Все, приплыли. Как говорится, против лома нет приема.

– Да-а… – задумчиво протянул Зосима и потянулся за сигаретами.

Я последовал его примеру. Какое-то время мы ехали молча, с отрешенным видом созерцая окрестные пейзажи, а затем я изменил тему разговора, чтобы не бередить себе душу:

– А мальчонка-то, оказывается, и впрямь здесь был.

– Ась? – встрепенулся Зосима. – Какой мальчонка?

– Это я про монаха Авеля говорю. Иносказательно. Похоже, Кондратка не фантазирует.

– Ну и пусть его… Тебе-то что до этого Авеля?

– Да понимаешь, мне кажется, что вся эта каша заварилась именно из-за его рукописной книги.

Зосима недоверчиво фыркнул.

– Кому она нужна? – Зосима сплюнул. – И где ее искать?

– Наверное, некоторые штатские знают где. Ишь, по болотам каждый божий день строем вышивают.

– Хе-хе… Пусть ищут. Если на болотах и были какие-нибудь бумаги, то их Машка уже давно сожрала. Она большая любительница жевать, что ни попадя. А по болотам ходит, как Христос по воде. Прям удивляюсь… Но я так думаю, что ведьмак на золотишко, на Киндеев клад нацелился. Не зря он на его избу глаз положил.

– Может быть и так. Поди знай. А спросить – руки коротки. Пока коротки… – Я поймал на лету стрекозу и залюбовался ее ажурными крылышками. – Но это еще не все, – сказал я после некоторых колебаний. – Сдается мне, что американец, который водил команду ведьмака по болоту, состоит на службе в одной очень известной «конторе», называющейся кратко и емко – ЦРУ.

– Ох ты, боже мой! А им-то что здесь нужно?

– Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, – ответил поговоркой преферансистов. – Им во всем мире что-то да нужно. Везде свой нос суют.

– И ты не сказал мне, кто он таков… – В голосе Зосимы явственно прозвучала укоризна.

– Да как-то времени не было…

– Ну да. Совсем не было.

– Не обижайся. Пока это просто догадка. Правда, вполне обоснованная. У меня на таких фраеров нюх – как у тебя на глухарей. Остается открытым лишь твой вопрос: что забыло ЦРУ в нашей тмутаракани? Я почему-то не думаю, что у них появились проблемы с золотым запасом, и ЦРУ послало своего сотрудника поправить финансовое положение Америки за счет Киндеева клада. У «наших американских друзей», как говорит наш президент, хитро улыбаясь, сейчас главная проблема Ирак, который ну никак не хочет ложиться под дядю Сэма.

– Может, и впрямь ищут книгу этого Авеля?

– Я уже об этом думал. Не исключено. Но зачем она нужна американцам?

– Дык, это, дорогая, наверное…

– Да уж, не дешевая… если толкнуть ее с аукциона. Допустим, мотив, которым руководствуется ведьмак-черноризец, разыскивая рукописную книгу провидца Авеля о пришествии антихриста, более-менее понятен. Он ведь сатанист, судя по всему. То, что этот сукин сын стакнулся с американцами, тоже не удивительно. Знать, янки пообещал ему за книгу большие бабки. С рукописи ведь можно сделать копию, большего для сектантов и не надо. Для них главное знать, когда наступит конец света. Чтобы повеселиться всласть и сплясать на костях истинно верующих канкан. И все же, все же…

– Что тебя смущает?

– Все тот же американец. Ну нечего ему здесь делать, нечего! И книга, и мифический клад – все это семечки, возможно, блеф. А ЦРУ, что ни говори, «контора» серьезная, зря своими сотрудниками рисковать не будет. Тем более, где – на территории России. Это какой же скандал поднимется, если этого янки поймают на горячем. А он уже преступил закон. Не думаю, что у него есть разрешение заниматься археологическими раскопками, да еще в нашей глубинке.

– Надо заявить, – не очень решительно предложил Зосима. – Там разберутся.

– Тебе хочется в район на допросы к гэбистам ездить через день?

– Нет! – быстро ответил Зосима.

– Мало мы прошлый раз помаялись… Едва под фанфары не загремели. Хорошо, что нашлось кому нас прикрыть своим прочным щитом. «Конторе» только попади на зубок. А если все то, о чем мы сейчас тут треплемся – плод нашей фантазии? Что если американец и впрямь ищет вместе с черноризцем клад Киндея, притом вполне официально, с нужными бумагами? У нас можно выправить любые документы, плати только бабки.

– Да, такое может быть…

– Вот и я об этом. Поиски клада – это не криминал. А шпионскими штучками тут и не пахнет. Возможно, этот янки и впрямь сотрудник ЦРУ, но бывший, который загорелся идеей подлататься за счет России, на которой он в свое время все зубы съел. Получается двойная выгода: и здоровье можно поправить на природе, и, если повезет, набить карманы. То есть, с этой стороны все нормально. Книгу Авеля ищут? Трижды ха-ха! Трудно найти то, чего нет и в помине. Судя по информации, которую мне удалось раскопать, его книга пророчеств сродни апокалипсису: то ли он будет, то ли нет; то ли она и впрямь написана, то ли это байки дореволюционных обывателей и монашества.

– Дык, это, конечно… – соглашался Зосима.

– Что касается сатаниста, то в этом вопросе у нас вообще руки коротки. Официально его из деревни не выкурить. В этом я уже уверен. Это настоящая зараза, раковая опухоль на здоровом теле нашего райского местечка.

– Совсем плохо…

– Куда уж хуже. Мне, конечно, хочется немного попартизанить, чтобы прижать эту черную роту к ногтю, и я бы это сделал, да вся беда в том, что меня хорошо знают местные органы, которые, случись какое-нибудь ЧП с членовредительством, первым же делом начнут трепать нервы бедному Иво Арсеньеву.

– Это понятно. К Дарье не пойдут…

– И к тебе тоже. Разве что за самогоном.

– Тебе что, не нравится мой самогон? – с легкой обидой спросил Зосима, решив, будто я на что-то намекаю.

– Нравится. Только после него утром голова чугунная, а глаза оловянные. В общем – полный маразм. Бестолковка в ауте. И ноги тряпичные.

– Надо настоять на других травках, – озабоченно хмурясь, сказал Зосима.

– А этот замес ты что, готовил не для питья, а для травли тараканов?

– Дык, кто же знал, что ты приедешь? Для нас и такой самогон сойдет, а вам, городским, подавай чистую слезу. Вы там к этой… виске американской привыкли и теперь свое, родное, не так пахнет.

– Не заводись. Считай, что я пошутил. Просто вчера мы все-таки несколько переусердствовали. Это нас Кондратка завел.

– Он такой… – Зосима оттаял.

На этом наши разговоры и закончились, так как дорога пошла совсем отвратительная, и нам пришлось слезть с телеги, чтобы помочь Машке выбраться из очередной линзы, заполненной доверху липкой грязью.

В деревню мы въехали на закате.

Глава 17

Нельзя сказать, что ночью я спал как убитый. Воспоминания о мерзких ползучих тварях все время будоражили мое сонное воображение, и я время от времени (наверное, через каждый час) подхватывался как ошпаренный.

Я решил ночевать дома. Никак нельзя было показывать черноризному ведьмаку, что в моем сердце поселился страх. Запуган – уже побежден.

И все равно назойливая, как пьяная проститутка, тревога не покидала меня весь вечер, а затем и ночь. Есть такое выражение – на душе кошки скребут. Так вот, они у меня не просто скребли-царапали, а рвали когтями по живому, до крови.

Прежде чем выполнить команду «отбой» я перетряхнул все свои вещи, обшарил (в который раз!) все углы и потаенные места в избе. Я должен был точно знать, что в моем бунгало, кроме меня, нет ни одной живой твари. (Паучки не в счет; я к ним относился достаточно благожелательно, а поймав, осторожно, чтобы не покалечить, выбрасывал на улицу).

Убедившись, что все чисто, я потушил свет, выглянул в окно (на дворе было видно, как днем, потому что наступило полнолуние), и лег в постель с таким чувством, словно нырнул в прорубь.

Обошлось. Никто меня не потревожил и не укусил. Впрочем, теперь змеи мне были уже не страшны. Так сказать, в принципе.

Дело в том, что, покинув Интернет-кафе, я по дороге к пивной сначала зашел в больницу и выцыганил у девчат-медсестер (понятное дело, не задаром) три ампулы сыворотки.

Змей и впрямь в нашей местности было немного, но все равно иногда грибники попадали в неприятные истории с укусами ползучих гадов. Поэтому запас сыворотки в райбольнице был, и она не считалась большим дефицитом.

Но даже защищенный таким образом от летального исхода, я все равно чувствовал себя как в разведке. И это в своем доме!

Мать бы его так, этого ведьмака…

Следующее пробуждение – где-то в четвертом часу – было ужасным. Я открыл глаза, посмотрел на окно – и едва не спрятался, как в детстве, под одеяло, укрывшись с головой.

Во дворе творилась самая настоящая чертовщина. Там кривлялись и безобразничали какие-то полупрозрачные светящиеся амебы. Они то опускались к самой земле, то взмывали вверх, где их растворял лунный свет.

Что это!? Чувствуя, как мои волосы на голове встали дыбом, я собрал остатки мужества, встал, и на нетвердых ногах подошел к окну.

Нет, мне ничего не привиделось. Безумный хоровод призраков продолжал кружить в фантасмагорическом танце. Мало того – амебы начали приближаться к избе с угрожающей настойчивостью.

Я пребывал в шоке. Можно сколько угодно быть атеистом и не верить в потусторонний мир, но когда на твоих глазах рушатся устои здравого смысла, и ты понимаешь, что не все в этом мире так просто, как кажется с первого взгляда, то поневоле перекрестишься и уверуешь.

Сил перекрестить у меня не было. Мои руки стали такими тяжелыми, словно налились свинцом. У меня было состояние как во время дичайшего похмелья: голова ничего не соображала, в горле пересохло, в глаза словно песка насыпали, а по телу будто каток для укладки асфальта проехал.

Но и это было еще не все. То, что произошло дальше, совсем меня доконало. Нечаянно оглянувшись (мне трудно было оторвать взгляд от картины за окном), я вдруг увидел, что светящие амебы начали проникать в избу!

Они появлялись прямо из стен, и, вырастая в размерах, начали циркулировать по горнице вместе с потоками воздуха. Это уже было выше моих сил. Издав нечленораздельный крик, я выскочил на улицу (при этом едва не выломал дверь) и бросился бежать, не разбирая ни дороги, ни направления.

Ужас гнал меня минут пять. Я бежал с большой скоростью (вернее, мне так хотелось думать), но все равно казалось, что ноги двигаются недостаточно быстро. Я словно плыл по воздуху, перебирая ногами, а не бежал – как во сне.

Опомнился я уже в воде. Что меня толкнуло прыгнуть в озеро – не знаю. Но холодная вода мигом остудила мою голову и вернула способность более-менее здраво мыслить.

А потом я начал рвать, как после отравления. Меня выворачивало наизнанку минут пять. Хорошо, что воды было под рукой – хоть залейся. Вырвав, я начинал жадно пить воду, затем опять рыгал, потом снова пил…

В конце концов, мой желудок очистился как те самые Авгиевы конюшни, над которыми упирался Геракл, пустив в них воду из реки через вырытый им канал. Голова просветлела и мысли, наконец, обрели способность выстраиваться в логический ряд.

Действительно, что это было? Бред, навеянный стрессовым состоянием?

То, что появление змей было для моих нервов серьезной встряской, не секрет. Нервов, которые и так порушены «безмятежной» семейной жизнью и эмоционально тяжелым прессом большого города, задыхающегося в выхлопных газах, запахах плавящегося на солнце асфальта и миазмах, исходящих от мусорных баков.

Но если это не бред, то что?

Выбравшись на берег, я рухнул в траву совершенно без сил. Сейчас меня мог бы придушить даже младенец. Одной рукой. У меня было состояние как после тяжелой болезни. Словно я провалялся в коме месяца два.

Я лежал, глядел на светлеющее небо, и вяло размышлял. Ведьмак, думал я, это все он. Уверен. Это его штучки. Но как он смог вызвать столько призраков? Да и вообще – существуют ли призраки на самом деле?

А то как же. Ты сам только что видел. И бежал от них, как заяц.

Нет, это невозможно! Нет никакой мистики! Все это чушь собачья! Тебе все привиделось. Меньше пить нужно.

Заметано – с завтрашнего (пардон – сегодняшнего) дня только пиво. Самогон и виски предназначены для настоящих мужиков. Таких, как Зосима. А ты, Иво Арсеньев, слюнтяй, ипохондрик, почти шизофреник и вообще слабак.

Но как же хочется спать. Глаза слипаются. Спать… Спа-а…

– Загораете?

Я подскочил, словно ужаленный. Надо мною голубело небо, солнце уже вышло из-за дальних лесов, а в озере плескалась рыба, доплясывая зорьку.

Голос доносился откуда-то сверху. Я ошалело покрутил головой и наконец заметил возле себя пару сандалий как минимум сорок седьмого размера. В них торчали ноги без носков – тощие и волосатые, которые тянулись вверх как два столба.

Я поднял голову – и увидел улыбку Чеширского кота. Надо мною парило лицо Кондратки, которое лучезарно и одновременно загадочно улыбалось.

Только встав на ноги, я заметил, что на мне, кроме спортивных хлопчатобумажных трусов, ничего нет. Да и те были изгвазданы в иле до непотребного состояния. Ну и видик…

– В общем… да, – ответил я, с трудом выдавив из себя ответную улыбку.

– Отличная погодка, – бодро заявил Кондратка.

– Не то слово…

Кондратий Иванович был одет в рубаху-гавайку немыслимо яркой и пестрой расцветки (наверное, привез ее из дальних странствий) и видавшие виды коротенькие шорты, которые, похоже, сохранились у него еще со студенческих лет.

– А я вот рыбку решил поудить, – сказал Кондратка.

– Хорошее дело…

– Главное, полезное, – снова заулыбался Кондратка. – Рыба – богатый источник фосфора. А он благотворно влияет на мышление. Рыба для человека науки – это Клондайк, золотая жила творческих замыслов и новых открытий.

С какой это стати у него такое отменное настроение? Неужели ненасытного Кондратку кто-то успел накормить до отвала прямо с утра? Если это так, то тут без Зосимы точно не обошлось.

Что же это он, старый хрыч, нашу охотничью добычу так разбазаривает!? Непорядок. Надо сделать внушение.

– Вы знаете, какая штука случилась ночью? – понизив голос и оглядываясь по сторонам, едва не шепотом спросил Кондратка.

– Откуда? – Вопрос был, что называется на засыпку, и я решил прикинуться шлангом. – Я, знаете ли, по ночам… сплю.

– Я тоже. Но тут такое…

Блин! Кондратка снова улыбнулся – с совершенно счастливым видом. Неужто ночные призраки подбросили ему рукопись монаха Авеля? Облагодетельствовали хорошего человека.

– Тут такое было, – продолжал Кондратка. – Вся деревня взбудоражена.

– Из-за чего?

Меня все больше и больше начал разбирать интерес к его таинственно-счастливому виду. Куда он клонит?

– Здесь появились призраки!

Ага! Значит, ночные видения – это не моя личная галлюцинация. Значит, в этом что-то есть.

– Допустим. Но вы-то чему радуетесь? Какая вам от них корысть?

– Позвольте – вы что, не удивлены!? – Кондратка даже подскочил на месте. – Даже самую малость?

– Мил человек… – Я позволил себе снисходительно улыбнуться, хотя губы почти не растягивались. – Я не верю в призраки и всякую чертовщину. Может, это были огни святого Эльма. Это когда болотный газ начинает ночью гореть. А у нас тут кругом одни трясины и бездонные бочажки.

– Нет, это призраки! – настаивал Кондратка.

– Вы их сами видели?

Кондратка смешался, но все-таки ответил правду:

– Нет, мне рассказывали.

– Кто? Неужто Зосима?

– Старики… как их… Ну эти… которые живут там… – Он махнул в сторону деревеньки, словно пальцем в небо попал.

– Коськины, – сказал я с полной уверенностью.

– Да-да-да! Они.

– Мать моя женщина… Нашли кому верить. Это самые большие балаболки на всю округу. Для них сотворить «сенсацию», что вам сходить в туалет по маленькому.

– Пусть так, – не сдавался Кондратка. – Но об этом говорят и другие. И не только местные, но и приезжие – дачники.

Нужно сказать, что постепенно, год за годом, пустующие избы начали заполняться городским народом. Происходила встречная миграция: деревенские рвались в благодатный, по их разумению, город, к теплым сортирам, а горожане стремились прикупить себе дачку на природе, чтобы отдохнуть от суматошной индустриальной жизни.

Зимой дачники в деревню почти не заглядывали. Ну разве что очень немногие – на Новый год и на Рождество, чтобы отвести душу стрельбой, пусками ракет, катанием по льду озера и распитием огромного количества спиртного, что в городе невозможно в принципе – крышу сорвет.

А на природе ничего, пей, хоть залейся; даже похмелье не такое жестокое. Наверное, чистый лесной воздух способствует быстрой перегонке спирта внутри организма на разные отходы.

Летом же владельцы некогда пустующих изб приезжали сюда почаще; нередко и со своими малолетними отпрысками. Иногда их бывало так много, что мы с Зосимой, не сговариваясь, уходили в леса недели на две – чтобы не оглохнуть от детского гвалта.

Но такие беспокойные моменты на моей памяти случалось редко. Два года назад, когда я съезжал отсюда вместе со своей будущей женой Каролиной в город, большая часть пустующих изб была еще не продана. Сейчас картина изменилась – чужих людей появилось значительно больше.

Одна радость – сюда приезжал в основном люд небогатый, тихий, спокойный, который любил природу не за то, что можно безнаказанно творить всякие безобразия, а за ее неповторимую красоту, приносящую облегчение исстрадавшимся душам, и за возможность уединения, что в нынешнем мире дорогого стоит.

В общем, новых деревенских сидельцев я практически не знал и не видел. Интеллигентный народ – в друзья не набиваются…

– Ну, если уж и дачники говорят… Значит, в этом что-то есть. Но я хочу вернуться к моему вопросу: что вас так обрадовало? Ведь появление призраков, если верить английским легендам, не сулит человеку ничего хорошего.

– Глупости! Это всего лишь легенды, притом заграничные. У славян все наоборот: появился призрак – жди чего-нибудь необычного, возможно, какой-нибудь прибыли.

– Например, кто-то даст ночью по башке, – подхватил я с иронией. – Или нечистая сила понесет на болота, где сплошные трясины. А там и каюк. Вот и вся прибыль. Необычное не значит доброе, хорошее.

– Вы не понимаете!… – горячился Кондратка. – У меня есть данные, что книгу пророчеств Авеля охраняют духи.

– Ну и что? Пусть себе охраняют. Вы ведь еще не нашли ее. А значит, духи-призраки могут пока быть спокойны.

– Да, пока не нашел. Но, судя по реакции потусторонних сил, подошел к этому моменту очень близко. У меня, знаете ли, есть своя метода… – начал было Кондратка, но тут же прикусил язык.

Боится, что я опережу его, мелькнула мысль у меня в голове. Я рассмеялся – на этот раз не натянуто, а с непонятным облегчением и совершенно искренне.

– Кондратий Иванович, позвольте вам доложить, что я не горю желанием отыскать записки Авеля. Мне они ни к чему. Так же, как и сомнительная (уж извините, я так думаю) слава человека, который выставит на всеобщее обозрение финишную ленточку для народов всего мира. Вы считаете иначе – это ваше право. Дерзайте. Но я вам не конкурент. И не помощник; это к слову.

– Извините, я просто… кх-кх! – смущенно прокашлялся Кондратка. – Знаете, всякие люди бывают…

– Бывают. Еще как бывают. Я понимаю вас и не обижаюсь. Но повторюсь – мне до лампочки ваш монах. Меня совершенно не интересует ваш метод поисков рукописи. Я приехал сюда отдохнуть от мирской суеты. И не более того.

– Спасибо! – неизвестно за что поблагодарил меня Кондратка с проникновенным видом. – Вы хороший человек. Мне так и Зосима говорил. Вам можно верить.

– Хороший человек – не профессия. И даже не призвание. Это рок. Хороший человек – это тяжкий груз, большой недостаток. Иногда очень хочется стать хотя бы на короткое время плохим, чтобы наказать еще более плохого, а совесть связывает руки и затыкает рот. Вот и борись потом с врагами, когда внутри тебя сидит такой «крот».

Говоря это, я принял эффектную с моей точки зрения ораторскую позу, но тут вовремя спохватился, что стою перед Кондраткой весь помятый, практически голый – в одних грязных трусах, и быстро закруглил свои «умные» речи.

– Извините, мне надо домой… позавтракать, – буркнул я смущенно и быстрым шагом направился к своей избе.

Мое жилище встретило меня распахнутой настежь дверью и мертвой тишиной. Это когда «и покойнички с косами стоят», вспомнил я фильм «Неуловимые мстители». Жуть.

Потоптавшись с минуту в нерешительности возле порога вместе с молодым ежиком, который оторвался от родителей и отправился в самостоятельное путешествие, я все же собрался с духом и зашел внутрь.

Все было на прежних местах. В том числе и моя смятая постель. Я созерцал свое бунгало с каким-то мистическим чувством. Я, конечно, прагматик и в какой-то мере атеист, но вчерашние события несколько поколебали мою уверенность в том, что все рассказы о встречах с потусторонними силами – бред сивой кобылы.

А вдруг?

Я стоял и думал: смеяться мне сейчас над своими страхами или быстренько одеться, снова захомутать Зосиму с его ненаглядной Машкой, и привезти из района батюшку, как я уже намеревался ранее, после случая со змеями, чтобы он побрызгал, где надо, свяченой водой. Вдруг поможет.

В голове не было ни одной толковой мысли. Только какая-то зажатость. Нет, не страх – чего бояться человеку, который ходил со смертью под руку лет десять?

Но одно дело, когда тебя поражает благородный металл (для солдата свинец самый уважаемый и почитаемый металл), а другое – когда одолевает аморфная неосязаемая нечисть, посягающая не на тело, а на твою бессмертную душу.

И все равно надо было что-то предпринимать. И кстати, позавтракать. Любовь – любовью, страх – страхом, а кушать хочется всегда. Тем более после такого нервного стресса.

Но прежде чем приступить к водным процедурам, а затем стать возле кухонной плиты, я снова тщательно обшарил всю избу – в поисках ползучих гадов, которые теперь мерещились мне на каждом шагу.

Все было чисто, я принял душ (никогда с таким остервенением не тер тело мочалкой – словно хотел содрать кожу), и начал колдовать над сковородкой – готовил жаркое.

Стук в дверь застал меня настолько внезапно, что я даже шарахнулся в сторону – словно ждал, что сейчас в горницу забросят гранату. Да что же это со мной творится!? Нервы до такой степени натянуты, что вот-вот на хрен порвутся.

Нет, так дело не пойдет! Надо что-то предпринимать.

В избу ввалились старики Коськины. Баба Федора была как с креста снятая: взгляд безумный, волосы под сбившимся набок платком всклокочены, а рот ритмично открывается-закрывается – словно у выставочного робота, которого забыли озвучить.

– Что с вами? – воскликнул я с фальшивым удивлением.

Мог бы и не спрашивать. Похоже, ночью на них тоже наехала нечистая сила. Дела-а…

– Ва-ва… Ву-ву… – Баба Федора пыталась выпалить целую речь за две-три секунды – как специальное шифровальное устройство-передатчик, но ее переклинило.

– Замолкни! – вдруг подал голос обычно пребывающий на вторых ролях дед Никифор. – Я шшас все объясню. У нас тут плохи дела, Иво. Нечистая сила объявилась. Страху ночью натерпелись… – Он истово перекрестился на угол, где должны были находиться иконы. – Спаси нас, Господи.

– Вы верно сказали. Если деревню и впрямь посетила нечистая сила, то это не в моей компетенции. В таких случаях только высшие силы помогают. Я так понимаю, вы пришли ко мне за помощью?

– Ага, ага! – дружно закивали Коськины.

– Вот я и ответил вам. Но мне хотелось бы послушать, как все было. Интересно, знаете ли…

Рассказывала баба Федора, которая наконец пришла в себя. Похоже, мое бунгало подействовало на нее как успокоительное лекарство. Видела бы она гадюк, которые совсем недавно устроили здесь пикник…

У Коськиных была такая же картина, как и та, что я наблюдал. Бесформенные светящиеся амебы заполнили весь двор, а затем начали заползать в избу. Старики даже убежать были не в состоянии; они лишь с испугу забились под кровать, где и потеряли сознание.

Очнулись дед и баба только утром, когда взошло солнце. Их тоже, как и меня, рвало.

– … Матерь божья, не оставь нас в своих милостях! – закончила свое повествование причитанием баба Федора.

Но креститься не стала; наверное, по запарке забыла. А может, из-за отсутствия у меня иконостаса.

– А вы вчера, случаем, не того?… – Я выразительно щелкнул себя пальцем по горлу. – Иногда, знаете ли, такие глюки бывают…

– Господь с тобой! – воскликнула баба Федора. – Да когда же такое с нами было!?

В конец фразы вкрались фальшивые нотки, я мысленно рассмеялся (было, было, даже на моей памяти…), но все равно поверил ее рассказу на все сто процентов. Симптоматика была схожей.

– Допустим, все происходило так, как вы сказали…

– Точно, точно, так все и было, право слово! – в один голос воскликнули старики.

– Да верю я, верю. Но чем же я могу вам помочь? С нечистой силой ни пулями, ни сталью не справиться.

– Иво… – Бабка испуганно оглянулась, словно за ее плечами стоял кто-то незримый и страшный. – Иво, это все ведьмак… – продолжила она свистящим шепотом.

– Кто таков? – прикинулся я несведущим.

– Ну, из ентих, что у Киндея. Главный… – Бабку вдруг затрясло и она начала заикаться. – О-он с-страшный… Высокий т-такой, ростом с тебя. Глаза г-горят. К-как глянет, н-ноги подгибаются. Одно слово, в-ведьмак.

– Успокойтесь. Все, что вы тут наговорили, не более чем домыслы. Это ваше пугало – просто руководитель секты. Плохой секты – факт. Но не более того. А то, что он надувает щеки с грозным видом, это всего лишь блеф. Просто ему хочется выглядеть более значимым, чем на самом деле. Чтобы его все боялись. Ну, есть такой бзик у человека, что с этим поделаешь. К тому же положение обязывает. Смотрите на него как на мрачного клоуна. Пусть себе смешит публику разными ужастиками. А что касается светящихся призраков, то, скорее всего, это какая-то физическая аномалия. Такое случается. Особенно в отдаленных от города местах. Я сам в газете читал…

Я болтал, как попугай, стараясь успокоить бабку Федору и деда Никифора, и сам себе не верил. А что тогда говорить про стариков. Они тупо заглядывали мне в рот, словно ожидали, что оттуда вылетит, по меньше мере, птица-феникс и защитит их от всех напастей.

Но уже в изрядно выцветших от времени стариковских глазах стояли смертная тоска и неверие, несмотря на мои ссылки на газеты, которым дед и баба все еще продолжали доверять, приученные к этому бывшим коммунистическим режимом.