Текст книги "Все оттенки белого. Реальная история жизни и успеха"

Так я стал продавцом на рынке, каждый день вставал чуть свет, приходил на свою «точку», выгружал вчерашний товар и в течение дня получал новый. Все считал, выручку записывал и с покупателями старался обращаться запросто, словно все они были мне давно знакомы. И все-таки кое-что в отношениях с людьми у меня переменилось: я понял, что очень многих мне искренне жаль, как моих многодетных соседей, которым вечно не хватает денег до зарплаты или пенсионеров с нашего двора, которые, сгорая от стыда, были вынуждены заглядывать в мусорные баки в поисках выброшенной еды. Я достаточно быстро научился понимать, кто передо мной стоит, что он из себя представляет и действовал соответствующе.

Приезжали люди, прямо к прилавку на машинах, брали по семь-десять килограммов масла, мешок-два сахарного песка, балагурили, шутили, обращались со мной как с равным и легко оставляли мне сдачу. А бывали покупатели, чаще всего старушки, которые долго выуживали копейки из потертых кошелечков, стеснительно называли меня «сынок» и хмурились, когда пытались сосчитать, сколько масла в граммах им получится приобрести на имеющуюся мелочь. Таким клиентам я всегда старался отрезать, насыпать и взвесить побольше, чем потом насчитывал. Иногда они видели эти мои «промахи», но старались не демонстрировать радость из-за бесплатных граммов сахара или кусочков масла.

А вот я несказанно радовался. Мне было хорошо оттого, что я кому-то помог, сделал жизнь чуть-чуть легче. И пусть об этом никто не знает, только я… И если для одних эти граммы не имели никакого значения, то для других они символизировали выживание. Я знал, что это именно так, и испытывал скрытую гордость оттого, что своим «рыночным» трудом поспособствовал улучшению чьей-то жизни.

Таким образом моя трудовая деятельность вполне успешно продвигалась, она была мне по душе, и я получал те деньги, о которых мечтал, еще учась в школе. Мне представлялось, что возможно в ближайшем будущем я открою свой продуктовый магазин, ну или организую сеть коммерческих палаток по продаже алкогольных напитков и других высокодоходных товаров. И, конечно, я сам ничего продавать уже не буду, потому что стану директором – настоящим бизнесменом, который занимается только арендой, закупками и оптовыми поставками. Во всяком случае, от коммерческой торговли я уже точно никуда не уйду и буду развиваться только в подобном русле, причем стремительно.

У замечательного поэта Андрея Дементьева есть такое стихотворение:

 
Никто не знает, что нас ждет.
А мы судьбе не доверяем.
Никто не знает наперед,
Где мы найдем, где потеряем…
 

Так случилось и со мной. Как я ни мечтал о предпринимательской деятельности, мне пришлось совершенно сознательно отказаться от своего доходного места…

* * *

Еще раньше, пока я учился в старших классах, я познакомился с девушкой, поселившейся в нашем подъезде. Ее звали Ирина, она приехала к родственникам, которые проживали выше этажом. В ту пору Ирина была студенткой Балхаш ского педагогического училища, собиралась стать учителем начальных классов. Умная и веселая, она прекрасно разбиралась в современной музыке и могла на слух определить, какой стихотворный размер в своих песнях использует тот или иной певец. Я и не знал, что в мире, помимо зарабатывания денег, существует флер тонких материй, в котором были творческие искания художников и поэтов, Ренессанс и три классических архитектурных ордера, один из которых, коринфский, можно хоть сейчас увидеть на колоннах нашего Балхашского дома культуры.

В моей жизни не было дня, чтобы мы ни виделись с Ириной, ни гуляли вместе или ни сидели где-нибудь, рассматривая альбомы по искусству. И вдруг, когда жаркая весна наполнила липовыми и сиреневыми ароматами не только квартиры, но и киоски с водкой и пивом, а впереди замаячили шашлыки и поездки с палаткой на озеро, Ира сказала мне, что… уезжает.

Она уже закончила обучение в Балхашском педагогическом колледже, получила диплом учителя начальных классов и теперь должна возвратиться в родной город Талды-Курган к своим родителям. Никаких других вариантов остаться в Балхаше у нее не было, да она и не рассматривала ничего подобного. Молодому учителю необходимо сразу же начинать свою педагогическую деятельность и в одной из школ ее уже ждали к началу учебного года.

Для меня это был удар. Мне казалось, что мир, который сейчас так правильно и комфортно выстроен, в самое ближайшее время рухнет. Неудивительно, что я скоропалительно решился делать предложение, а Ирина с радостью его приняла. Дальше все было словно во сне. В течение следующей пары месяцев мы жили сначала в ожидании приезда родителей Иры, а затем – даты свадьбы. Я, как обычно, каждый день ходил на работу, но теперь легко относиться к деньгам не мог, именно на них мы планировали арендовать кафе и заплатить за свадебный банкет. Мои родители находились в легком шоке. Не успели они привыкнуть, что я работаю на рынке, как оказалось, уже женюсь и становлюсь безработным, потому что намерен уехать с новой женой в ее родной Талды-Курган. Я расстраивался, что приходиться оставлять налаженную торговлю, но родители Иры оказались категорически против того, чтобы она жила со мной в Балхаше. Два дня свадьбы пролетели как один миг, в котором я запомнил разве что Женьку с криком «горько!» и три «Волги», украшенные разноцветными ленточками…

Город моей новой жизни встретил неизвестностью. Иначе и быть не могло – новое место. За одним из семейных ужинов я изложил свое приблизительное видение собственных рабочих перспектив и спросил у тестя: «Где здесь поблизости имеется автобаза?» По крайней мере могу быть слесарем, я даже взял с собой на всякий случай свидетельство о присвоении квалификации автомеханика первого разряда. Услышав это, тесть хмыкнул и поинтересовался, сколько я работал по этой специальности? Может не стоит снова экспериментировать, а заняться тем, к чему у меня лежит душа?

Оказывается, тесть, являясь директором школы, в которой моя жена и начала обучать первоклассников, в тот момент раздумывал, что ему делать с буфетом. В здании школы не было пункта общепита, и он предложил мне переоборудовать небольшую каморку в актовом зале в вариацию коммерческой палатки. Уже через пару дней я завез туда коробки с шоколадками и жвачкой, а спустя неделю договорился о поставке выпечки. Теперь у меня появилась работа, которую я знал, и она мне нравилась.

Прошло какое-то время – жена счастливо родила мне дочь Викторию. Я почувствовал огромную ответственность. У меня на глазах росла моя родная девочка, и я должен был обеспечить ее всем необходимым. Казалось, жизнь сложилась, в Талды-Кургане у меня появилось собственное дело, неплохой заработок, и каждый вечер с работы меня ждали жена и маленькая дочка. Но я и представить себе не мог, что совсем скоро распрощаюсь и с городом, который оказал мне гостеприимство, и с новой семьей. Меня ждал очередной поворот событий и жизнь в другом месте и даже в другой стране.

Глава пятая
Первая головка сыра

Я ВЫРОС В ГОРОДЕ, который, хотя и не был мегаполисом с высотными зданиями и многомиллионным населением, но жил достаточно динамично, предоставляя своим жителям самые разные возможности. А вот переехав всей семьей из Казахстана в Россию, я оказался в самой что ни на есть сельской местности, в селе Гришковка Немецкого национального района Алтайского края. Там у тестя с тещей был дом с приусадебным участком, и мы стали в нем обустраиваться. Найти работу в селе мне оказалось совсем непросто.

В Гришковке имелось всего лишь два предприятия: колхоз с невыразительным названием «Степной» и сыродельный завод Brücke, построенный немцами. Если перевести его название на русский язык, то получается «мост», потому что он был задуман неким связующим звеном между этническими немцами, компактно проживавшими в нашем районе, и самой Германией. Этот завод являлся самым настоящим европейским предприятием, и как все заграничное в конце девяностых годов, был мало кому доступен. Все жители Гришковки прекрасно знали, что рабочих мест в этой фактически иностранной компании нет. Просто нет и все, можно даже не пытаться туда устроиться.

Мне тоже это сообщили, причем сразу же, как только мы переехали, и поэтому в первую очередь в поисках работы я отправился в администрацию колхоза «Степной». Молодые мужчины оказались там очень востребованы. Мне предложили хоть завтра выйти на автобазу слесарем, поскольку имелось свидетельство об окончании соответствующих курсов, еще можно было стать скотником на ферме и даже обучиться на механизатора, причем довольно быстро. Но любая из этих специальностей представлялась мне унылой и бесперспективной, да и зарплата была настолько смехотворная, что желание что-либо делать в колхозе исчезло сразу.

Не обращая внимания на то, что все сельчане наперебой рассказывали о категоричной невозможности устроиться на немецкий сыродельный завод, я, полный решимости выполнять любую работу на этом предприятии, уверенно отправился в отдел кадров. Ко мне очень быстро вызвали приятного вежливого мужчину, который представился заведующим производством Сергеем Лозовым. Он четко и лаконично объяснил, почему вакансий в организации нет и не будет – сотрудники ни с какой должности отсюда не увольняются, все достаточно молодые и здоровые, никто на пенсию не собирается, поэтому предложить мне нечего. Если я желаю, то могу записаться в так называемый «лист ожидания», правда и там большая очередь. Но если вдруг случится чудо, какая-нибудь вакансия на заводе появится и очередь дойдет до меня, то со мной обязательно свяжутся…

Я понимал, что немецкий завод – самое лучшее предприятие не только в нашем селе, а вообще во всем крае! И если есть желание чего-либо добиваться, становиться специалистом своего дела, строить карьеру, то делать это нужно именно там, а не где-то еще. Прошло совсем немного времени, и я позвонил в отдел кадров предприятия узнать, далеко ли моя очередь? На что мне в трубку усмехнулись и ответили, что очень далеко, беспокоить сотрудников по пустякам не нужно, если появится работа – обязательно сообщат. Однако я был настроен очень решительно и поэтому уже через неделю сам направился в отдел кадров.

И снова ко мне вышел учтивый Сергей Лозовой и буднично отрапортовал, что за это короткое время никто не уволился и не умер, поэтому рабочие места все заняты. Я его молча выслушал, но через дней десять снова позвонил в отдел кадров. Моей настойчивости удивились и ответили так же, как и раньше: вакансий нет и не будет. Вот только работа мне была очень нужна! И я просто так не сдавался. Снова и снова мне с трудом, но удавалось дозвониться до отдела кадров, там очень неохотно отвечали на бесполезные, по их мнению, вопросы. Но теперь меня узнавали по голосу и сочувствующе, а чаще всего раздражительно советовали оставить попытки устроиться на немецкий завод.

Но этот вариант был не для меня. Через четыре месяца я стал почти регулярно туда ходить, чтобы быстро и кратко побеседовать с Сергеем Лозовым или с другими сотрудниками, по сути ни о чем. Они все открыто удивлялись такому упрямству, но при этом запомнили меня внешне, мое имя и уже точно знали, что я, действительно, хочу здесь работать. Они видели, что я целеустремленно «бью» в одну точку, удивлялись, но больше не препятствовали моим попыткам. В течение полугода я почти еженедельно разговаривал с сотрудниками отдела кадров о возможном трудоустройстве. Моя настойчивость была неизменной. На седьмой месяц этой моей упрямой, решительной и пока бесполезной деятельности заведующий производством вдруг позвонил мне лично.

– Виталий Михайлов? Это Сергей Лозовой из управления. Хочу предложить вам вакансию.

– Что? Кто?

Мне сначала показалось, что меня разыгрывают.

– С вами говорит заведующий производством сыродельного завода. Вы сможете подойти к нам завтра в отдел кадров? Есть работа.

– Завтра? – у меня аж дыхание перехватило. – Да я сейчас прибегу! Минут через пятнадцать!

Было предельно ясно, что нужно брать руки в ноги и мчаться сейчас, завтра там будет другой претендент или даже десяток тех, кто находится впереди меня в «листе ожидания». Поэтому вскорости я уже был на месте. И раньше, да и потом тоже, я не видел такого шикарного предприятия, как этот немецкий сыродельный завод. Там выпускали широчайшую линейку продукции: масло, твердые сыры голландской группы, всю кисломолочную продукцию – кефир, йогурты, ряженку и конечно питьевое молоко. Поэтому цехов в нем было много. Но при этом организация – небольшая, как мне сказали, производительность переработки около пятидесяти тонн в смену. И везде было идеально чисто, супертехнологично, в каждом помещении надменно сверкали хромированные детали импортного оборудования. Всюду чувствовался «немецкий» порядок, изредка мимо кабинета заведующего производством важно и тихо проходили работники; все они были либо в белых халатах, либо в костюмах такого же цвета.

Как рассказал Лозовой, с завода так никто и не уволился, но каждому сотруднику раз в год положен отпуск, и начался период, когда они пошли отдыхать один за другим. Как раз из-за этого на предприятии и образовалась новая вакансия – постоянный подменный, на которую решили пригласить меня. Буквально на днях в отпуск уходил прессовщик. Теперь я должен был оперативно обучиться этой специальности. Уже на следующий день меня повели в сырный цех.

В этом светлом помещении находился солильный бассейн и сыроварня – аппарат, похожий на водяную баню с дополнительными системами для автоматизации процесса. Еще там была машина для прессования и камера для обсушки сыра и его созревания. Все это я быстро изучил и мне показали, как надо прессовать сыр. Следующие полгода я работал прессовщиком: готовил к работе пресс, определял для него необходимый режим, маркировал, взвешивал и заворачивал в серпянки сыр при прессовании. Только я освоил все секреты прессовщика, как меня перебросили заменять другого сотрудника. Теперь я работал в этом же цехе, но уже сыросолом. А у этой специальности оказались свои нюансы, которые нужно было изучить, но как это было занимательно! Я сам изготавливал сырный рассол, охлаждал его, осветлял, поддерживал в нем нужную температуру, концентрацию и кислотность, перемешивал и фильтровал. И только я понял, что стал настоящим сыросолом, все теперь получается быстро и без ошибок, меня решили учить на сыродела. Это было невероятно! Я смотрел, как сливается сырное зерно, а затем из него варится сам продукт. И хотя никто из сотрудников не ел этого зерна, мне его благодушно разрешили попробовать. Я подумал: это потому что я новенький. Но оказывается, люди здесь так давно работают, что этот сырный полуфабрикат им уже порядком надоел, а мне он показался невероятно вкусным. Я просто не мог от него оторваться, настолько он мне нравился! И вот точно так же вышло и с самой работой на заводе, моим коллегам был хорошо известен их постоянный, уже многолетний труд, который воспринимался ими как рутина. А для меня все было в диковинку, обретение новых навыков оказалось очень интересным занятием, это было здорово!

К концу девятого месяца обучения я сам сварил большую головку сыра, тяжелого, ароматного. При этом я чувствовал не только гордость, но и счастье. Ведь теперь я умею делать сыр! У меня есть новая профессия! В моей должности постоянного подменного было заложено обязательное изменение деятельности, и для меня это оказалось настоящей удачей. Только я стал сыроделом – меня отправили обучаться на маслодела. И я снова занялся незнакомой для себя работой, увлекательной и со своими секретами. Я контролировал качество сырья и процесс взбивания сливок, температурный режим и отправку образцов продукта в лабораторию. Только теперь мне стало ясно, что на этом заводе можно вообще стать кем угодно! Я все быстро схватывал, мне нравилась любая новая деятельность, а значит лучше всего работать на самом трудном участке. Ведь чем сложнее дело, тем оно дольше остается интересным.

Обойдя все цеха завода (сырный, маслодельный, кисломолочный, заквасочный, механическую службу и даже котельную, в которой я месяц пробыл кочегаром), мне на глаза попался аппаратный, и я узнал, что в нем никто постоянно не работал. Оказалось, что это такой цех, в котором специалисту надо много что держать в голове и быстро соображать, ведь он несет большую ответственность перед остальными сотрудниками. Аппаратчик, понимая все технологические процессы изготовления сметаны, сыра, масла и йогуртов, контролирует, как сепарируется поступившее на производство молоко, правильно ли оно гомогенизируется и пастеризуется. Здесь было самое совершенное и сложное оборудование со множеством датчиков, за показаниями которых надо было постоянно следить. При случае я подошел к начальству:

– Можно я поработаю аппаратчиком?

– Ты серьезно? Туда никого не затащишь, все боятся этого участка, шарахаются от него. Он сложный!

– Пусть. Я хочу. Пожалуйста!

Так я оказался в цехе, в котором, по мнению большинства специалистов из других отделов, работала «элита» завода. Теперь я изучил принципы работы всех самых сложных и важных элементов оборудования молочного производства. Одним из них например являлся гомогенизатор. При хранении молока или сливок на поверхности иногда образуется отстой из склеенных между собой крупных жировых шариков. Это сильно снижает потребительские качества продукта. Чтобы исключить появление отстоя, шарики дробят до минимальных размеров именно с помощью гомогенизатора. Он представляет собой плунжерный насос высокого давления, в котором сырье проходит с большой скоростью через узкую щель или капиллярные каналы. Также в аппаратном цехе работали сепараторы, их применяли для очистки молока от механических примесей или разделения его на сливки и обрат. Действуют они по принципу центрифуги, сырье подается в быстровращающийся барабан, и под действием центробежной силы более плотные загрязнения отбрасываются на периферию, а молоко стекает в емкость в средней части. При получении сливок более легкими оказываются именно жировые шарики. Ну а если поступившее на производство молоко имеет какие-либо несвойственные ему запахи, то для их устранения аппаратчики используют термовакуумные установки. Нагретое сырье подают в вакуумную камеру, давление в которой поддерживается несколько ниже, чем происходит закипание продукта при данной температуре нагрева. За счет разности температур молоко начинает кипеть, в результате чего из него уходит часть влаги и посторонние запахи.

В течение следующих двух лет я стал весьма умелым аппаратчиком. Зная, в том числе и на практике, все технологические нюансы изготовления молока, сметаны, масла и сыра, я стал погружаться в новые для себя производственные процессы и вскоре увидел, что есть на заводе другие крутые специалисты – технологи. Оказывается, никакая производственная отрасль без этих профессионалов работать не может. Само создание любого органического продукта – нормализация сырья, рецептура, температурный режим, расчет ресурсов – всегда заслуга главного технолога. И я, конечно, заинтересовался такой деятельностью, для чего сначала познакомился с главным технологом нашего завода Натальей Зеленской. Вскоре я понял, что хочу стать именно таким специалистом как она, умным, знающим, способным самостоятельно управлять практически всем производством. У меня не было ни малейшего сомнения, что я чего-то не смогу, ведь я единственный из нескольких сотен людей, много лет желающих попасть на немецкий завод, все-таки пробился туда, обучился нескольким специальностям и в итоге получил самую интересную и выгодную работу! Я знал, что добьюсь желаемого, пусть это невероятно сложно или даже почти невозможно. Ведь главное – сильно захотеть и упрямо идти к цели, несмотря ни на что!

Я разузнал, где учился наш главный технолог и у кого, а затем подал документы в Алтайский механико-технологический техникум на заочное обучение по специальности техник-технолог молочного производства. Само учебное заведение располагалось в 650 км от нашего села Гришковка, на экзамены меня с работы отпустили, поступить в техникум оказалось несложно. На специальные вопросы я отвечал с легкостью, ведь отработал на сыродельном заводе уже более трех лет, и мой производственный опыт оказался очень ценным. И если в школе я учился скорее по инерции, порой просто делая вид, что чем-то занимаюсь, то в техникуме, даже на заочном отделении, я погрузился в изучение специальных предметов по-настоящему. Технология производства, функциональность оборудования, микробиология, органическая биохимия казались самыми занимательными и интересными науками. Я запоем читал учебники, писал рефераты, курсовые, причем не только себе, но и своим одногруппникам, которые не хотели вникать в теорию или им было лень, но они с готовностью платили за оценки. На заводе меня официально, с сохранением оплаты труда, два раза в год отпускали на сессии, которые я сдавал непременно на одни пятерки. В итоге на тот период обучения я оказался единственным студентом, который окончил Алтайский механико-технологический техникум с отличием.

* * *

Бывая на практике на самых разных мясомолочных предприятиях, я узнал, что мой сыродельный завод в Гришковке – лучшее производство, а те организации, которые функционировали в Алтайском крае с советских времен, зачастую представляли из себя просто жуткое зрелище. Среди грязи, крыс и ржавого оборудования горстка энтузиастов или обреченных на безработицу местных жителей, практически вручную выпускала небольшие партии кисломолочного товара весьма сомнительного качества и считала это успехом. А многие бывшие советские молокозаводы были и вовсе закрыты, а оборудование разграблено. Я окреп в мысли, что мне здорово повезло с работой, ведь мое предприятие – самое лучшее в крае, и я смогу сделать там много полезного.

Я запоем читал учебники, писал рефераты, курсовые, причем не только себе, но и своим одногруппникам, которые не хотели вникать в теорию или им было лень, но они с готовностью платили за оценки.

Когда я принес свой красный диплом на сыродельный завод, сначала меня назначили мастером смены, ну а чуть позже и сменным технологом. Я работал в отделе кисломолочного производства и, отвечая за учетную политику и качество выпускаемого товара, всегда успешно выполнял план. Став технологом, я сумел проявить свои сильные качества, оказавшись неплохим управленцем среднего звена, легко «зажигал» сотрудников, но при этом требовал и «выжимал» из смены по максимуму. И все были довольны – и руководство завода, отправлявшее на реализацию большое количество качественного товара, и рабочие, получавшие хорошую зарплату за переработки. Сотрудники меня слушались и уважали, работа нравилась и вызывала чувство гордости.

Но вскоре я осознал, что двигаться по карьерной лестнице больше некуда, сменный технолог – это мой «потолок». Наталья Зеленская, занимавшая должность главного технолога, покидать завод не собиралась, лишь заведующий производством Сергей Лозовой через десять лет должен был выйти на пенсию. Но ждать столь длительное время, чтобы получить работу, которую я уже знал и мог выполнять в данный момент, мне было обидно. В такой долговременной перспективе я видел себя начальником предприятия, как наш директор завода Виктор Чернышев. Но и этот умный и дальновидный руководитель, который тоже вдохновил меня добиваться выполнения сложных задач, вовсе не намеревался уходить со своего поста. Мне стало понятно, что отработав на немецком сыродельном предприятии шесть с половиной лет, теперь нужно искать другое место деятельности, новую должность, на которой я смогу проявить себя не только квалифицированным сотрудником, но и знающим управленцем. Для этого нужно обращать внимание на организации за пределами нашего села и даже района, искать максимально перспективные компании. Возможность получить другую, более престижную работу в карьерном плане у меня вскоре появилась…